Текст книги "Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914)"

2.3. Великобритания: размежевание на консерваторов и либералов в преддверии парламентской реформы 1832 г. и массовые чартистские организации

Парламентская реформа 1832 г. В Великобритании, в отличие от Франции, где буржуазно-демократические порядки установились в ходе революций, переход к строю буржуазной демократии лежал через реформы, в том числе парламентские. В стране двухпалатный парламент являлся подлинным стержнем государственной жизни. Палата лордов утверждала принятые нижней палатой законы и являлась высшей судебной инстанцией. Ее членами становились старшие сыновья английских лордов; пэры, избиравшиеся на 7-летний срок шотландскими и пожизненно – ирландскими лордами, а также пожизненные пэры из числа духовных лиц. Незыблемость порядка комплектования депутатского состава палаты лордов не ставилась под сомнение.

Прерогативу избираемой населением Палаты общин составляло законотворчество, утверждение бюджета, контроль за исполнительной властью, решение вопросов об отставке и утверждении правительства. В основе системы ее формирования лежал средневековый принцип равного представительства от корпоративных единиц, а в основе избирательного права – обладание недвижимой собственностью. Архаичность системы формирования нижней палаты и обусловливала необходимость реформ.

В Великобритании до парламентских реформ основную массу депутатов составляли представители мелких городов и местечек, в разное время получивших это право. Известен случай, когда на выборах 1831 г. в одном из округов графства Бьют лишь один житель удовлетворял избирательному цензу. Несмотря на это выборы проводились с соблюдением всех формальностей. Этот единственный избиратель явился на собрание, выбрал самого себя председателем, устроил сам себе перекличку, предложил сам себя кандидатом, поддержал свою кандидатуру, а затем единогласно избрал сам себя кандидатом. Это – курьез, но остается фактом чрезвычайная узость электорального круга. В среднем на одно местечко приходилось 12 избирателей и по 2 депутата. К тому же множество местечек являлись собственностью крупных землевладельцев, которые прямо указывали жителям, за кого им следовало голосовать. В то же время новые города, выросшие на волне промышленной революции, либо вообще не выбирали, либо имели представительство, не соответствовавшее численности населения. Двухмиллионный Лондон избирал 4 депутатов, а 165 тыс. населения графства Корнуэллс посылало 44 своих представителя. Поэтому городская промышленная буржуазия настойчиво добивалась реформирования избирательной системы [см. более подробно: 27; 67; 547; 549; 974; 1060].

Реформа, проведенная вигами в 1832 г. [20], отвергла средневековую избирательную систему равного представительства от корпоративных единиц и ввела новый демократический порядок избрания депутатов пропорционально количеству населения. Были уничтожены 56 «гнилых» местечек, насчитывавших менее 2 тыс. жителей, с 2 до 1 депутата сократили представительство от оставшихся. Право избирать депутатов впервые получило население 42 городов, в числе которых крупные торгово-промышленные центры – Бирмингем, Лидс, Манчестер, Шеффилд.

Второй составляющей частью реформы явилась замена феодального принципа имущественного ценза, критерием которого была недвижимость, буржуазным: имущественный ценз стали определять доходом. Это привело к расширению круга избирателей. В городах ими стали все собственники и арендаторы домов или нежилых строений, приносивших доход не менее 10 фунтов стерлингов (ф. ст.) в год. В графствах – владельцы участков (фригольдеры), а также наследственные и долгосрочные арендаторы (копигольдеры), имевшие 10 ф. ст. чистого, т. е. за вычетом всех причитающихся рент и платежей, годового дохода с земли. Краткосрочные арендаторы становились избирателями при условии уплаты годовой ренты в 50 ф. ст. В результате реформы число избирателей увеличилось на 455 тыс. человек, или вдвое. Право голоса обрели около 1 млн человек при населении в 24 млн. Избирательное право, таким образом, стало достоянием лишь городской и сельской буржуазии.

Реформа 1832 г. имела далеко идущие политические последствия. Во-первых, перемены в социальном составе Палаты общин уже на протяжении 30-х годов привели к изменению соотношения сил между нею и королевской властью в пользу Палаты общин. Следствием этого явилось бесповоротное утверждение принципа формирования кабинета министров из представителей парламентского большинства и ответственности кабинета перед парламентом – уже в 1835 г. впервые в истории Англии правительство вышло в отставку по итогам выборов. Во-вторых, поляризация мнений в парламенте по вопросу об избирательной реформе 1832 г. положила начало новому партийному размежеванию: делению на либералов (реформистов) и консерваторов, созданию тем самым двухпартийной системы. В-третьих, реформа положила начало процессу лишения женщин избирательных прав. До 1832 г., с точки зрения избирательного закона, было безразлично, является собственником недвижимой собственности, достаточной для участия в выборах, мужчина или женщина. В связи с этим женщины составляли седьмую часть избирателей [859]. Реформа сохранила избирательное право за теми женщинами, которые им пользовались до реформы, но лишила его подраставшие поколения женщин, тех, кто по старым правилам мог бы голосовать.

Значение избирательного закона 1832 г. нельзя оценивать только исходя из факта расширения электората. Оно значительно шире: в обществе сложилось осознание необходимости дальнейших перемен и понимание возможности их достижения эволюционным путем. Дух реформы 1832 г. ощущается в последующих конституционных нововведениях. Принятый в 1835 г. закон о муниципалитетах в городах упразднил привилегии гильдий и аристократии, создал муниципальные советы и, предоставив право голоса всем налогоплательщикам, заложил основы городского самоуправления на буржуазных основах. Был трансформирован имущественный ценз для депутатов Палаты общин. При королеве Анне был установлен порядок, согласно которому депутатами Палаты общин могли быть владельцы земельной собственности с доходом в 600 ф. ст. в графствах и в 300 ф. ст. в городах. В 1838 г. наряду с земельной признали и движимую собственность. В 1858 г. имущественный ценз был отменен полностью.

Чартизм. В начале 30-х годов XIX в. в Англии сложилась ситуация широкого общественного недовольства. Парламентская реформа 1832 г. вопреки надеждам народных масс расширила круг избирателей только за счет крупной и средней городской и сельской буржуазии. Закон о бедных 1834 г. изъял у местных приходов право выдавать пособия и передал их государственным органам на содержание работных домов [13]. В них помещали всех, признанных пауперами, независимо от того, была ли нужда вызвана временной безработицей, болезнью или преклонным возрастом. Поскольку закон исходил из предпосылки, что бедность порождается «мошенничеством, ленью и расточительностью», содержание в работном доме рассматривалось как наказание. Условия жизни здесь были сродни тюремным: грубо приготовленной пищи недоставало, детей отделяли от родителей, супружеские пары разъединяли, без письменного разрешения не допускались свидания даже с родственниками, всех трудоспособных обязывали работать. Новую систему, несмотря на массовое сопротивление, ввели по всей стране. Она вызывала ужас и чувство безнадежной обреченности.

Разочарование биллем о реформе, возмущение законом о бедных, отказ тред-юнионам в статусе юридического лица – все это подводило рабочих к пониманию необходимости всеобщего избирательного права. Справедливое представительство в органах государственной власти казалось решающей предпосылкой социальных преобразований, которые позволили бы рабочим, по выражению одного участника движения, «иметь добрый кусок мяса, сливовый пудинг и кружку крепкого пива» [852, с. 190].

В июне 1836 г. группа квалифицированных ремесленников по инициативе Уильяма Ловетта образовала Лондонскую ассоциацию рабочих [1010]. В 1838 г. она сформулировала и опубликовала в форме петиции программу, включавшую 6 пунктов политического характера: всеобщее избирательное право для взрослого мужского населения; равные избирательные округа; ежегодное переизбрание членов парламента; оплата членов парламента; тайное голосование; отмена имущественного ценза на выборах в парламент [163; 747; 1039]. Эти требования встретили поддержку 150 массовых организаций, в том числе Большого северного союза, руководителем которого был Фергюс О’Коннор. Так началось движение, ставшее известным как чартизм.

Оно быстро стало массовым и, как следствие этого, неоднородным. Для одних главное в нем состояло в завоевании избирательного права как средства политического и социального освобождения, для других – в ликвидации работных домов, установлении 10-часового рабочего дня и гарантированной «справедливой платы», для третьих – в возвращении к утраченному обществу мелких производителей и квалифицированных ремесленников. Участников разделяли взгляды и на методы борьбы. Постепенно в движении сформировались два течения. В первом из них («физической силы») одни лидеры, как Джулиан Гарни, признавали вооруженное восстание в качестве необходимого условия осуществления требований хартии; другие, в их числе О’Коннор и Джеймс О’Брайен, считали революционную борьбу крайним средством. Сторонники второго течения («моральной силы») во главе с Ловеттом настаивали на преобразованиях путем законодательных изменений.

При всех различиях во взглядах на способы достижения цели основой выступлений чартистов являлось стремление заставить враждебно настроенный и упорно сопротивлявшийся парламент принять шесть пунктов Хартии. Широкое обсуждение петиции, с которой вожди чартизма намеревались обратиться в парламент, развернулось с августа 1838 г. В Глазго на митинге присутствовало 150 тыс. человек, в Бирмингеме – 200 тыс., в Манчестере – четверть миллиона. Всего петиция собрала более 1,2 млн подписей.

С февраля по сентябрь 1839 г. в Лондоне работал первый чартистский национальный конвент. Он направил во все концы страны своих представителей, которые вербовали новых сторонников, распространяли пропагандистскую литературу, собирали подписи под петицией. Конвент разработал план борьбы за Хартию на случай ее отклонения парламентом. Он предусматривал всеобщую стачку, отказ от уплаты налогов и арендной платы, изъятие денег из сберегательных касс, бойкот всех не сочувствовавших чартизму торговцев.

Петицию вручили парламенту, но Палата общин 12 июля 1839 г. отвергла ее подавляющим большинством голосов. Однако ответные действия чартистов ограничились локальными вспышками насилия и уличных беспорядков. Конвент не смог организовать массовые выступления, как это было задумано, и в сентябре 1839 г. самораспустился.

Выяснение причин провала привело чартистов к выводу о необходимости создания единой политической организации. Этот замысел реализовали в июле 1840 г., создав Национальную чартистскую ассоциацию во главе с О’Коннором [767]. Через два года она насчитывала более 50 тыс. членов. Ассоциация разработала вторую петицию [164–166], которая в дополнение к прежним политическим включала социальные требования. Они предусматривали отмену закона о бедных 1834 г., повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, уменьшение налогов. Эту хартию подписали более 3,3 млн человек.

Палата общин в мае 1842 г. вновь отвергла петицию, что привело к массовым забастовкам в промышленных районах страны с требованиями, обобщенным выражением которых стал лозунг: «хартия и справедливая заработная плата». Несмотря на невиданный размах движения, оно и на этот раз не увенчалось успехом: едва забастовка стала всеобщей, выяснилось, что стачечники не знают, каким путем идти дальше – Национальная ассоциация вела себя пассивно. Власти с помощью армии и полиции овладели положением. Преследованиям подверглись многие видные чартисты, только арестованных насчитывалось полторы тысячи.

Новая неудача ослабила Национальную ассоциацию, но ее члены не отказались от борьбы в иных, нежели подача петиций, формах. Продолжалось участие в стачечных выступлениях тред-юнионов. Еще одно направление деятельности чартистов составила борьба против законов, ограничивавших ввоз зерна. Третью линию развития наметили кооперативы, которые отказались от претензий изменить общественный строй и предпочли сосредоточиться на экономических проблемах ради улучшения материального положения рабочих. Сам О’Коннор выдвинул одобренную в 1846 г. съездом чартистов идею организации кооперативного общества для покупки земель с целью раздачи их мелкими участками рабочим, чтобы они могли вернуться к земледелию.

Последний всплеск чартизма пришелся на 1848 г., когда в парламент передали третью по счету петицию. Палата общин, обезопасив себя сосредоточением войск, отклонила ее. Чартизм вступил в полосу окончательного заката. Последний значительный митинг чартистов состоялся в 1852 г. на похоронах О’Коннора.

Чартизм впервые направил активность социальных низов в политическое русло. Добиться выполнения требований Хартии не удалось, но агитация за них сыграла огромную роль в ускорении процесса демократизации политического строя Великобритании. Чартизм потерпел поражение, но показал всеобщую заинтересованность в справедливом представительстве, с которым связывались надежды на социальные преобразования. Буржуазия, стремившаяся к усилению политического влияния, использовала желание широких масс участвовать в формировании парламента, сделав ставку на расширение электората за счет наиболее обеспеченной части рабочего класса, на голоса которой имела основания рассчитывать.

Глава 3
Конституционные и законодательные основы деятельности общественно-политических институтов

Процесс утверждения конституционного строя в Европе проходил разновременно, в одних странах раньше, в других позже, но повсеместно. Среди европейских государств по давности и прочности конституционных традиций ведущее место занимала Великобритания, где конституционность складывалась веками. В Великобритании писаной конституции никогда не было, как нет и в настоящее время, а страна руководствуется конституционными законами, принятыми в предшествующие годы и столетия. Другими словами, Конституция этой страны представляет собой сочетание накапливавшихся из века в век неписаных обычаев и документально оформленных законодательных норм.

Неписаная, т. е. не зафиксированная в каких-либо правовых документах, часть конституции представляет собой сложившиеся на практике обычаи, так называемые «конституционные соглашения». Они обеспечивают устойчивость государства и преемственность демократических принципов, внедренных в политическую практику в минувшие эпохи. В то же время неписаные «конституционные соглашения» не требуют сложных юридических процедур в случае необходимости изменить конституционные нормы, как это бывает в странах с писаными конституциями. Поэтому парламент имеет возможность простым законом трансформировать конституционные обычаи в соответствии с изменившимися потребностями общества, что позволяет модернизировать политическую систему без революционных потрясений и катаклизмов. Примерами «конституционных соглашений» являются: практика формирования правительства лидером политической партии, имеющей большинство мест в Палате общин; уход кабинета в отставку, как только его партия теряла это большинство. Обычаями определяются королевские прерогативы и нормы взаимоотношений с другими ветвями власти. Писаную часть конституции составляют разновременно принимавшиеся акты. Великая хартия вольностей 1215 г. [131–132] заложила основы представительного органа – парламента, наделенного правом устанавливать налоги и учреждать гражданские свободы. Хабеас корпус акт[9]9
  От начальных слов приказа о доставке арестованного в суд, вручавшегося судебному приставу, буквально: «Ты (т. е. пристав) должен доставить (в суд) тело (обвиняемого)».


[Закрыть] 1679 г. установил, что приказ об аресте подписывает судья, который, в свою очередь, обязан требовать доставки задержанного в суд для проверки законности лишения свободы. Предусматривался отпуск арестованного на поруки при условии взноса за него денежного залога [991]. Билль о правах 1689 г. содержал важнейшие конституционные гарантии, оберегающие Англию от попыток реставрации абсолютизма: короля лишили права приостанавливать или отменять действие законов, назначать и собирать налоги и иметь постоянное войско без согласия парламента [78–80]. Были провозглашены свобода парламентских выборов и свобода слова для депутатов, предусмотрен регулярный созыв парламента, расширены права суда присяжных. Акт о престолонаследии 1701 г. усилил влияние и значение министров, отныне им, а не королю, надлежало отвечать перед парламентом за действия правительства, сам кабинет министров стал формироваться из представителей партии, получившей на выборах большинство в Палате общин [325–326]. Число правовых документов конституционного характера приближается к 4 тыс. и постоянно увеличивается. Указанные и подобные им конституционные нормы заложили основы английского парламентаризма и парламентарной монархии. Следует, однако, иметь в виду, что многие парламентские статуты, формально не отмененные, сохранили лишь исторический интерес, поскольку фактически не применяются.

Номинальным главой государства являлся (как и сейчас) монарх[10]10
  На протяжении большей части XIX в. королевой Великобритании была Виктория, вступившая на трон 20 июня 1837 г., когда ей было 18 лет, и правившая почти 64 года, до кончины 22 января 1901 г. Этот период в английской истории часто называют викторианским веком, под которым понимают не только время царствования Виктории, но и зенит промышленного, морского, торгового и колониального расцвета буржуазной Англии, эпоху ее наибольшего величия. 1 мая 1876 г. королеву Викторию объявили императрицей Индии. С этого времени начал официально применяться термин «Британская империя». Наследовал Виктории ее сын Эдуард VII, умерший 6 мая 1910 г. За ним королевскую корону принял Георг V, правивший до 1936 г.


[Закрыть]. На протяжении XIX – начала XX в. королевская власть располагала значительными возможностями влиять на государственные дела. Известная формула – «английские короли царствуют, а не управляют» – отражает баланс политических сил лишь с царствования внука королевы Виктории короля Георга V, вступившего на трон в 1910 г. По конституционным правилам король должен действовать с согласия министров, но не был обязан принимать любой подававшийся ему совет. Со своей стороны, монарх имел право требовать от министров, чтобы каждое его мнение было выслушано и принято к сведению. Когда в 1885 г. Палата лордов отвергла билль об избирательной реформе, королева Виктория вмешалась, рекомендовала либералам и консерваторам пойти на взаимные уступки и даже устроила встречу их лидеров Гладстона и Солсбери, которые пришли к соглашению – билль был принят. Согласие короля требовалось для созыва или роспуска парламента. Без его подписи не действовал (и не действует сейчас) ни один закон, хотя и отказа в подписи никогда не было. Это означает, что право королевского вето, хотя формально существует, но расценивается как противоречащее конституционным обычаям и потому никогда не применяется. В непосредственной работе парламента монарх участия не принимает, появляясь в Палате общин лишь при открытии сессии для прочтения тронной речи. От монарха зависел выбор премьер-министра, но обязательно из числа лидеров большинства в Палате общин. Он считался главой исполнительной и судебной властей, светским главой англиканской церкви. Монарх информировался о всяком более или менее серьезном изменении во внешней и внутренней политике и был вправе отказать в одобрении действий, которые, по его мнению, «разрушают базис английской конституции». Король мог сделать пэром[11]11
  Пэр – звание представителей высшей аристократии, коронных вассалов короля, который по отношению к ним был «первым среди равных». Звание наследовалось по мужской линии, с XIV в. давало право быть членом палаты лордов.


[Закрыть] каждого подданного и обладал правом наградить за государственные заслуги и помиловать осужденного. Нельзя забывать также, что до Первой мировой войны только четыре европейских государства были республиками, а остальные возглавлялись династиями, тесно связанными между собой семейными узами. Эти семейные связи, в том числе и английского королевского дома, играли большую роль в отношениях между государствами. В социальной сфере королевская власть являлась высшим авторитетом, задавая тон всей стране. При этом всеми доступными способами поддерживался престиж монархии. Монарху создавали имидж высшего символа конституционности, гаранта свободы и представительного правления. Формировался образ монархии как надпартийного и надклассового института, арбитра между классами, нравственного символа нации.

Но подобное оформление конституционного строя стало исключением. Во Франции и Германии введение конституций находилось в прямой связи с переломными моментами в истории. Конституции обеих стран являли собой единый нормативный документ. Исключение составляла Конституция Франции 1875 г., представлявшая собой комплекс из пяти законов: три конституционных и два дополнявших их так называемых органических закона.

Для Франции это были Конституционная хартия 1814 г., закрепившая реставрацию Бурбонов [457; 979], Хартия 1830 г., зафиксировавшая приход к власти Луи Филиппа из Орлеанского дома [см. примечания к: 457; 979], Конституция 1848 г., провозгласившая Вторую республику [489–490], Конституция 1852 г., трансформировавшая республику во Вторую империю во главе с Наполеоном III [486], Конституция 1875 г., принятая в связи с падением Второй империи и утверждением Третьей республики [344, с. 104–122; 460, с. 104–122; 688, с. 28–40; 893, с. 535–554]. Изменение политической ситуации в связи с крахом империи Наполеона I привело к октроированию конституций монархами Баварии (1818) [462], Бадена (1818) [463], Вюртемберга (1819), Гессен-Дармштадта (1820), в своей основе мало отличавшиеся друг от друга, поскольку образцом для них послужила французская Конституционная хартия 1814 г. В 1831 г. получила конституцию Саксония [481]. Пруссия впервые получила Конституцию 5 декабря 1848 г., вынужденно октроированную Фридрихом Вильгельмом IV под влиянием революции 1848 г. Пересмотренная Конституционным актом 31 января 1850 г. [464] в крайне консервативном духе и действовавшая до Ноябрьской революции 1918 г., она все же означала некоторый прогресс в политическом устройстве Прусского королевства. Северо-Германский союз, образованный после австро-прусской войны получил в 1867 г. конституцию [482], и, наконец, объединившаяся в результате Франко-прусской войны Германия в 1871 г. получила конституцию Германской империи [475–478]. Конституции Третьей республики и Германской империи действовали, пока существовали государства, в которых они были созданы: Франции – до падения Третьей республики в 1940 г. вследствие поражения в войне с Германией, Германской империи – до Ноябрьской революции 1918 г., свергнувшей монархию.

Конституции определили государственное устройство стран в двух формах: республики (во Франции) и конституционных монархий (Великобритания, Германия, 2-я империя во Франции). Главой государства являлись: во Франции – избиравшиеся президенты, в монархиях – наследственные императоры или короли. Конституции провозглашали принцип неприкосновенности монарха: принимавшиеся им юридические акты скреплял своей подписью один из министров – этим он брал ответственность на себя. Вместе с тем наметилась тенденция к сужению прерогатив монарха. Постепенно стала размываться монополия королевской власти на контроль за политикой правительств. В Англии монарх назначал премьер-министра, но исключительно из числа лидеров партии, имевшей большинство в палате общин. Конституция Франции предусмотрела принцип ответственности правительства перед парламентом.

Во всех трех странах законодательная власть принадлежала парламентам. Они состояли из двух палат. Способы формирования верхних и нижних палат парламентов концептуально отличались в связи с принципиально различным назначением каждой из них. В Великобритании аристократическая по составу Палата лордов неизменно выполняла роль противовеса Палате общин. Иной она и не могла быть, поскольку формировалась по наследственному принципу: ее членами пожизненно становились старшие сыновья английских лордов. В нее входили также пэры, избиравшиеся на 7-летний срок шотландскими и пожизненно – ирландскими лордами, а также пожизненные пэры из числа духовных лиц. Кроме того, место в верхней палате и титул пэра мог пожаловать король. Формирование и деятельность Палаты лордов в Великобритании несли отпечаток абсолютистских традиций прошлого, но и они постепенно трансформировались: Акт о парламенте 1911 года установил процедуру преодоления вето лордов [22–23].

Во Франции Сенат также уравновешивал демократически избиравшуюся Палату депутатов парламента. Но в отличие от верхней палаты в Великобритании Сенат в Третьей республике представлял интересы не аристократической верхушки, а соответствующих территорий. Такая социально-политическая ориентированность Сената представляла шаг вперед в развитии парламентской демократии. Сенат избирали коллегии выборщиков, создававшиеся в каждом департаменте и колонии. В их состав входили избранные от данного департамента депутаты Национального собрания, генеральные и окружные советники (члены департаментских и окружных советов), делегаты от муниципалитетов – по одному от каждой коммуны независимо от числа жителей. Принятая процедура избрания сенаторов на 9 лет с переизбранием трети из них каждые 3 года обеспечивала сохранение преемственности в работе Сената. Предусмотренное Конституцией, как рецидив прошлого, пожизненное избрание части сенаторов Национальное собрание в 1884 г. ликвидировало [291; 293; 297], что лишало монархическую фракцию Сената возможности законсервировать свою монополию на политическое влияние.

Германская конституция предусмотрела формирование Союзного совета (Бундесрата) из представителей отдельных государств, вошедших в империю, т. е. формально депутаты Бундесрата должны были представлять соответствующие территории. Но поскольку они не избирались ни населением, ни какой-либо коллегией выборщиков, депутаты отстаивали не столько интересы представляемой ими территории, сколько волю правивших элит. В Пруссии первая (верхняя) палата также образовывалась из принцев королевского дома, лиц, получивших место по наследственному праву, вошедших по должности и назначенных монархом «по особому доверию» [953, с. 409–410]. Подобный порядок был установлен и в других германских государствах.

Депутаты нижних палат двухпалатных парламентов проходили процедуру избрания мужским населением. Но, как во всякую эпоху становления новых общественных институтов, избирательные системы варьировались от сохранивших элементы консервативно-феодальных норм до буржуазно-демократических, отвечавших требованиям и условиям своего времени. Ввиду этого избирательные системы Франции, Германии и Великобритании различались.

Реалии XIX в. более всего учли страны, которые ввели прямое и равное избирательное право без имущественного ценза для всех мужчин лишь с изъятиями относительно женщин, военнослужащих и отдельных категорий граждан. Такого уровня всеобщности достигли: Франция – с 1848 г. (конституция 1875 г. исключала военнослужащих и не допускала недееспособных), Германия – с 1871 г. (кроме военных, лиц, находившихся под опекой, получавших пособие по бедности и состоявших под надзором полиции). Во Франции избирательная система привела к существенному увеличению политического влияния мелкой буржуазии. Высокая избирательная активность этого слоя электората позволила выходцам из мелкой буржуазии возобладать в Палате депутатов.

Говоря о Германской империи, нельзя не отметить исторический парадокс. Выборы в ней оказались более демократическими, чем в бывших королевствах и герцогствах, вошедших в империю. Например, в Пруссии сохранились непрямые и неравные выборы. Здесь мужчины, достигшие 30-летнего возраста, причислялись к одному из трех классов – курий в зависимости от суммы податного обложения. Каждая курия в совокупности уплачивала третью часть налоговых платежей и выбирала одинаковое число выборщиков, которые, в свою очередь, избирали открытым голосованием депутатов ландтага [465]. При этой системе решающее влияние на исход выборов оказывали крупные собственники: менее 20 % избирателей, входивших в первые две курии, посылали две трети депутатов, а избиратели третьей курии, составлявшие абсолютное большинство в более чем 80 %, – только треть.

В Саксонии до 1896 г. выборы проходили в соответствии с законом 1868 г., по которому высокий имущественный ценз лишал права голоса значительную часть избирателей: в 1890 г., например, 150 тыс. из 500 тыс. граждан, достигших избирательного возраста [715, с. 589]. В 1896 г. приняли новый закон, который разделил избирателей на три разряда: к первому отнесли избирателей, плативших 300 марок налогов в год, ко второму – не менее 38 марок, к третьему – всех остальных. При такой системе в 1900 г. избиратели первого разряда составили 5 % избирателей, второго – 20 %, третьего – 75 %. Распределение по разрядам проводилось в избирательных округах, но сами они формировались таким образом, что при практически равном городском и сельском населении сельских округов было 45, городских – 37. Цензовая система и несправедливое распределение округов давали преимущество консерваторам, которые на выборах 1903 г. получили 2/3 мест в ландтаге [715, с. 590]. В 1909 г. провели новую реформу, также основанную на неравенстве избирателей. Каждый гражданин, достигший 25 лет, имел один голос, окончание средней школы давало второй, имевшие годовой доход в 1800 марок получали три голоса. Лица свободных профессий: врачи, писатели, журналисты, адвокаты, равно как и владельцы земельных участков в 15 гектаров, имели четыре, а по достижении 50 лет – пять голосов. В Баварии выборы в ландтаг проводились по нормам закона 1881 г., установившего всеобщую, с 21 года, и тайную подачу голосов [306]. Но выборы были не прямые, а косвенные, через выборщиков. В Бадене выборы были всеобщими, равными и тайными, но также не прямыми, через выборщиков. В Вюртемберге нижняя палата ландтага избиралась на всеобщих, прямых, равных и тайных выборах, к избранным депутатам добавлялись 23 представителя рыцарства и духовенства [191, с. 364–367].

Великобритания проводила выборы по округам, прямые, хотя все еще неравные. Реформы 1832, 1867 и 1884–1885 гг. [18–20; 24] расширили круг избирателей, установили единые условия получения избирательного права всеми жителями городов и графств. Избирателями становились все, кто имел дом или платил за аренду квартиры не менее 10 ф. ст. в год. Был введен принцип представительства жителей городов и графств через численно равные избирательные округа, в связи с чем окончательно ушла в прошлое средневековая система наделения правом голоса корпораций, а не населения. Расширение электората приблизило Великобританию к осуществлению одного из главнейших принципов демократического государства, каковым является участие народа в управлении путем волеизъявления на выборах. Но до полного осуществления всеобщих и равных выборов было еще далеко. Были лишены права голоса женщины. Владельцы домов, расположенных в разных избирательных округах, могли голосовать во всех, т. е. один избиратель мог иметь несколько голосов. Допуск к избирательным урнам мелкой буржуазии, высокооплачиваемых рабочих, фермеров изменил облик Палаты общин. Число депутатов парламента, имевших земельную собственность, уменьшилось, а количество депутатов – финансистов, владельцев промышленных, транспортных и торговых предприятий возросло. Существенное значение имело решение о выплате депутатам жалованья. Получили объективную возможность претендовать на место в Палате общин люди без личного состояния – мелкая буржуазия, интеллигенты, рабочие. Реформы обеспечили политическое преобладание в Палате общин представителей буржуазии, тогда как лендлорды потеряли былое господство в ней. Реформаторский путь парламентских реформ смягчил политическую напряженность в обществе, избавил страну от крупных социальных потрясений, революционных катаклизмов.