Текст книги "Лис, или Не сотвори себе кумира"

Глава 41.
Сольная партия

Лис не слишком любил балет. Ходил на него с девчонками из института да пару раз с Натальей. Но сегодня почему-то потянуло на премьеру. Он не стал сопротивляться внутреннему зову и пошёл. Купил билет в первый ряд. И букет белых роз для исполнительницы ведущей партии. Ставили Каренину.

Единственное, что его всегда притягивало в это здание – помпезная атмосфера. Крикливость, граничащая с ореолом возвышенности. Странное сочетание. Игорь сел на своё место. Когда на сцене появилась солистка, он замер. Настолько восхитительной и невесомой она была. Весь первый акт он не мог оторвать от неё взгляд… Всё, что казалось ему достойным описания, Лис присваивал, заворачивал в плотную бумагу памяти и прятал, прятал в пыльные ящики, чтобы при случае достать, развернуть и выплеснуть. Выразить на листе детали, оживающие в воображении. Отвлекся, только когда рядом с ним раздался резкий каркающий смешок. Игорь повернулся и увидел сидящую в соседнем кресле пожилую даму. Статную словно натянутая струна… Собранные седые волосы были сцеплены в тугой пучок. Некогда красивые губы пересекли глубокие морщины. Цепкие глаза цвета первой грозы смотрели насмешливо и вместе с тем весело.

– Что, залюбовались Анечкой? – Голос был под стать образу. Глубокий. Низкий. С явной хрипотцой курящего человека.

– Залюбовался, чего уж греха таить… – Лис, улыбаясь, кивнул, будучи пойманным с поличным.

– Да… Её адажио просто прекрасно. Как и она сама.

– Адажио? – Игорь понял, что перед ним человек, явно разбирающийся в балетном искусстве.

– Сольная партия. Моя фамилия Декабрёва. Варвара Аркадьевна Декабрёва.

Женщина протянула ему тоненькую, почти невесомую руку в черной ажурной перчатке. Теперь всё стало на свои места. И это профессиональное знание и тугой пучок, и осанка, которую не испортили годы.

– Приятно познакомиться! Игорь Лебедев. Для своих просто Лис… – неизвестно зачем Игорь вдруг выдал своё прозвище. Словно почувствовал какое-то тесное родство с этой совершенно незнакомой возрастной балериной.

– Значит, буду называть тебя Лис. И на «ты». Идёт?

– Идёт… – Игорь улыбнулся уже второй раз за их короткое знакомство.

– Предлагаю после завершения где-нибудь посидеть, отметить. Ты как?

– Буду польщен, – Лис кивнул. Коротко и достойно.

Антракт прошёл незаметно для них, и уже началось второе действие, которое он опять смотрел без отрыва. Каренина была так хороша, что даже хотелось лечь под поезд вместо неё. Лис неистово аплодировал и, кажется, отбил себе ладони. Подойдя к сцене, он вручил Анне цветы и, поймав её улыбку, хрупкую как бабочку, тут же сохранил.

Декабрёва ждала его возле выхода. Она перекинулась парой слов с артистами, обняла солистку и вышла. Взяв Игоря под руку, Варвара Аркадьевна совершенно по-свойски повела его в небольшое кафе напротив театра. Заказав по чашке эспрессо и порции салата, они отложили меню и смотрели друг на друга.

– Расскажи мне о себе. Кто ты? Чем занимаешься?

Бывшая балерина говорила твёрдо и настойчиво. Но Игорь чувствовал себя уверенно рядом с ней.

– Я писатель. Пишу роман. И стихи.

– Ооо… Писатель – это интересно. О любви?

– Да.

– Расскажи о ней.

– О книге?

– Нет. О той, кому она посвящена…

– С чего вы решили, что … – Лис недоумевающе смотрел на Декабрёву.

Она прервала его почти мгновенно:

– Не надо. Не делай вид, что ты ни в кого не влюблен. Просто говори.

И Игорь заговорил. Он рассказал ей всё, что чувствовал. Всё, что происходило с ним тогда и происходит сейчас. Как на странной исповеди у священника. Только вместо чёрной рясы перед ним было блестящее, расшитое бисером серое платье. Под цвет глаз.

Когда он закончил, понял, что кофе уже давно остыл, а салат с тунцом так и остался нетронутым. Бывшая балерина смотрела в сторону. Отрешенно и безучастно. Но, как только поток слов прекратил хлестать, сразу же произнесла:

– Она тебя не любит. Не любит так, как тебе бы хотелось.

– С чего вы взяли? – Её слова больно хлестнули Лиса. Захотелось защититься от них как от удара.

– С того, что когда любят, сделают всё, чтобы быть вместе. Преодолеют невозможное. Наплюют на возраст, статус, а кто-то и даже на принадлежность к одному гендеру… Потому что для любви, правда, не существует преград. А если они вдруг оказались непреодолимыми, значит и не было её вовсе. Заруби это себе на носу.

Женщина говорила Игорю, но будто бы самой себе… От волнения она закурила тонкую сигарету в длинном изящном мундштуке. Это сразу же привлекло внимание официанта:

– Извините, пожалуйста, в нашем заведении можно курить только электронные сигареты! Если хотите, можете пройти в зону для курения.

– Ох, чёрт! Я совсем забыла про этот новый закон. Пардон! – Варвара Аркадьевна скривила ярко-накрашенные губы и затушила сигарету в бокале с вином, попутно отдавая его официанту.

– Вы тоже кого-то сильно любили? – Игорь почувствовал, что нарвался на интересную историю. Писательская жажда заставила его забыть о своих ущемлённых чувствах.

– Думаешь, что только ты один во всем мире избранный? – Она опять насмешливо каркнула как в партере. – Еще как любила… Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Но не сегодня. Не сегодня.

Декабрёва замолчала. Игорь ковырял вилкой в увядшем салате.

– Знаешь, милый Лис, ты такой юный и ранимый. Скоро ты нарастишь дублёную шкуру. Станешь жёстким и бесчувственным. Или пропадёшь.

– А что, если я не хочу становиться таким? Уж лучше пропасть… – Лис произнес это громче положенного, и на его голос обернулась сидящая рядом пара.

– Как твой Маяковский?

– Да хотя бы! Он ушёл из жизни, потому что не смог справиться с равнодушием и чёрствостью остальных. Они не понимали его! Не понимали, что он нуждается в эмоциях и любви! Не разделяли их…

– Он ушёл потому, что не смог перерасти самого себя. Не смог выплавить в горниле боли свою новую личность. Вот поэтому он ушёл.

– А зачем нужна эта личность без чувств?

– Так попробуй выжить и сохранить их! Не именно к одной женщине, а ко всей жизни. Это, знаешь ли, чертовски сложно…

– Но возможно?

– Наверно… Всё. Я устала. Проводи меня до такси.

Декабрёва вдруг резко осунулась. Стала еще более тонкой и острой. Сердце Игоря дрогнуло от жалости к ней. Он бережно взял её под руку и повёл к выходу.

Уже прощаясь возле машины, она сказала:

– Ты понравился мне, Лис. Приходи сюда, если еще захочешь поговорить. Я часто ужинаю здесь.

– Непременно! – Игорь улыбнулся и поцеловал протянутую руку.

Машина тронулась, а он ещё долго стоял, смотря ей вслед. Понимая, что уезжает не просто женщина, а целая отдельная вселенная. Редко встречаются люди, способные с первого взгляда прочувствовать нутро другого. И выслушав, не осудить.

Глава 42.
Любимый писатель

На следующий день в квартире Игоря раздался звонок. Он оторвал взгляд от монитора и перевёл на экран. На нём, мерцая, высвечивалось имя: Кира. Сердце сбило свой ритм и координаты биения. Теперь оно стучало где-то в районе левой ключицы, быстро-быстро, будто маленький барабанщик на параде победы.

– Алло! – Голос мгновенно сорвался на хрип. Пришлось откашливаться.

– Игорь, здравствуй. Это Кира Андреевна.

Она представлялась каждый раз. Можно подумать, что за год он забывал её телефон или голос…

– Добрый день! Рад вас слышать!

– И я тебя. Давно не виделись… Может, встретимся ненадолго?

– Конечно! Как всегда, в нашем кафе? – Лис нарочно употребил слово «наше». Это как будто сразу сблизило их, опять соединило после разлуки в год.

– Давай где-нибудь в другом месте… Неудобно туда добираться. Сегодня я не в том корпусе.

– Хорошо. Тогда напишите адрес, и я подъеду.

Кира отправила координаты и отключилась.

Что-то пока еще безотчётное, но уже неотвратимое мелькнуло в этом коротком разговоре. Сердце Лиса сжалось. Он не смог бы объяснить своих предчувствий и ощущений даже самому себе, но смутно понимал, что это плохая идея – встречаться в другом месте. Нарушать то немногое, что пока еще связывает их…

Он приехал раньше положенного и стал осматриваться. Тёмно-синие стены здания, покрытые глянцевыми панелями. Дорогие, но бездушные. Внутри тоже всё отдавало казёнщиной: строгие кожаные диванчики, полированные металлические столы, несколько искусственных растений в кадках возле окон. Нет привычного уюта бревенчатых стен. Нет журчащего фонтана в центре залы, в форме большого цветка. Игорь вздохнул и взял лежащее на столе меню. Заказав только чёрный кофе, он достал блокнот и принялся делать заметки. Это помогало ему создавать описание мест и чувств, чтобы при необходимости вставить их в книги тех авторов, которые попадали к нему на редактуру. Никогда не знаешь, где может пригодиться увиденное и прочувствованное. Писатели – те же хомяки, делающие многочисленные запасы в своих кладовых памяти… А бывших писателей, как и алкоголиков, не бывает…

– Всё трудишься?

Кира Андреевна появилась внезапно и застала Лиса врасплох. Он резко оторвал взгляд от листа и вскочил, чтобы обнять её.

– Здравствуйте!

– Привет! Рада тебя видеть.

От Киры пахло знакомым ароматом розы и жасмина. Почувствовав острый прилив физического, давно не испытываемого ни к кому желания, Игорь сглотнул подступивший к горлу ком и сел. Ладони вмиг сделались влажными, как у школьника возле доски.

– И я очень рад…

Пока он мог выдавить из себя только эту сухую фразу, которая даже на толику не отражала того, что он ощущал на самом деле.

– Еле вырвалась… Так устала! Заседание кафедры… Новая программа обучения… Ох, как мне всё это дорого!

Лис разглядывал преподавательницу и видел, что она сильно похудела. Стала такая маленькая и острая… Хрупкая. Незнакомая прежде бледность растеклась по любимому лицу. Он больно закусил губу.

– Вы слишком много работаете… Нужно беречь себя.

– Ты прав. Но как-то не получается. – Кира развела руками и улыбнулась. Тепло и нежно.

Сейчас бы обнять её. Укрыть от всего мира. Бережно, как маленькую девочку, убаюкать на своих руках. Чтобы она отдохнула. Чтобы набралась сил… Что же ты, Кирилл, так плохо заботишься о ней?! Что же ты допускаешь такую усталость и отсутствие огня в этих полынных глазах?

Бессознательно Лис сжал руку в кулак.

– Как ты? Что нового? – Кира Андреевна листала меню. – Пожалуй, тоже выпью только кофе.

– Всё хорошо. Работаю. Редактирую книги.

– Чужие?

– Да.

Лис на мгновение отвернулся. Перед глазами мелькнули сцены из их прошлой жизни… Вот они ходят по магазинам в поиске блузки… Вот сидят у Киры дома и работают над дипломом… Смеются… Вот дарят друг другу подарки-обереги.

– Я хотела пригласить тебя в институт. У нас каждый месяц проходят литературные вечера среди студентов. Приходи! Им будет интересно встретиться с писателем.

– Я не приду.

Игорь смял в руке бумажную салфетку. И посмотрел Кире в глаза. В них читалось непонимание:

– Почему?

– Потому что мне нечего им сказать.

– Я не понимаю тебя…

Преподавательница нахмурила лоб.

– Потому что я уже давно ничего не пишу… Потому что мне нечего сказать этим детям с ручкой в руках и восторженными взглядами! Я завидую тем, кто пишет легко и приятно… Я дружу с одной девушкой-писательницей. Она пишет красиво и отстранённо от своих текстов. Она умудряется учить детей, жить и попутно вдыхать в своих героев кислород! Когда я редактирую её тексты, я безмерно счастлив и рад, что есть и такие авторы. Я могу дать вам её телефон… Пусть лучше она придёт к вашим студентам. У неё получится зажечь в их глазах огонь и восторг. А у меня нет.

– Игорь… Игорь… Что с тобой происходит? Я не узнаю тебя…

Кира Андреевна прижала руки к груди. На её щеках проступили красные пятна.

– А вы меня и не знаете!

Лис хотел сказать, что ему так больно и обидно оттого, что она ни разу не поговорила с ним о его чувствах, делая вид, что их просто не существует. Игнорируя, как уличную собаку-попрошайку, которая бежит за ней всю дорогу, выпрашивая хотя бы кусочек хлеба. Лис хотел сказать так много, но в итоге произнес только одно:

– Скажите, кто ваш любимый писатель?

Кира отвернулась, глядя в окно. Она молчала.

– Извините, Кира Андреевна, сегодня я вынужден уйти раньше. Дела… Всего доброго!

Он поднялся и, не оборачиваясь, направился к выходу. Преподавательница не стала его догонять. Так и осталась сидеть в чужом, казённом кафе.

Лис выскочил из здания, хватая ртом воздух. Было трудно дышать. Как будто за все последние годы из него медленно, по капле выкачивали весь кислород и спустили всю кровь. Пока не осталось каких-то жалких пары капель. Но сейчас подходили к концу и они…

Игорь не помнил, как добрался до дома и ввалился в комнату. Уставший и больной, он лёг на кровать, свернувшись в комок. Что осталось у него сейчас, когда нет больше надежды даже на эти редкие встречи? Когда нет больше книги, которую он писал все эти годы собственной кровью? Он, как маленький слепой щенок, в темноте нащупал собственное сердце и приложил к нему трясущуюся лапу. Оно стучало мерно и монотонно, напоминая, что пока еще у него есть хотя бы это.

Глава 43.
Кошка

С той встречи прошло четыре года. За неделю до книжной ярмарки Герман вытащил его в бар. Отдохнуть. Расслабиться. Впустить в себя немного живого воздуха. Они сидели за столиком и обсуждали детали выступления.

– Игорь, а сколько всего романов ты уже отредактировал?

– Тридцать восемь. Этот будет девятым.

– Нормально! Хоть ты у нас работаешь на литературном поприще. Да Андрюха Вознесенский.

– Да. Андрей широко шагнул! Публикуется в Лондоне. Молодец!

Игорь сказал это спокойно, без единого намёка на зависть. Хотя когда-то такой успех его коллеги-соперника мог запросто вызвать в нём нелицеприятные чувства.

– Анютка, правда, волнуется, всё спрашивает, когда ты заведешь себе подругу…

– Скажи ей, что она – моя лучшая подруга! – Лис усмехнулся и наполнил бокалы виски.

Герка поднял свой и, слегка задев стакан друга, выпил залпом.

Делая глоток, Игорь краем глаза увидел, что за ним неотрывно следит девушка, сидящая за барной стойкой. С легкой улыбкой, больше похожей на усмешку. Длинные русые волосы легли ровными локонами, обвивая её стройный торс. Красивая. Запросто могла бы стать прототипом героини его какого-нибудь романа. Уже давно Лис заметил за собой эту странную особенность: любого встреченного им человека он пытался примерить к образу, смотрел, насколько органично он может вписаться в новую историю. Хотя сам не писал уже почти восемь лет. Иногда каким-то необъяснимым чудом из его памяти всплывал нужный человек, который становился затем главным или второстепенным, но невероятно важным персонажем… Никто и ни что не исчезает бесследно в писательской голове.

– Ооо! Да, похоже, я становлюсь здесь лишним! – Герман увидел его взгляд, направленный на девушку. – Так, братишка, я пошёл! Обещал сегодня Анечке прийти пораньше… Не буду вам мешать.

– Эй! Да погоди ты! Я вовсе не собираюсь ни с кем знакомиться…

Лис рассмеялся, удивляясь прыти друга. Тот хлопнул его по плечу, поднялся и вышел. Игорь решил заказать себе еще немного виски, понимая, что сегодня хочет по-настоящему расслабиться.

Откупоривая вторую бутылку, парень увидел, что девушка со стойки направляется прямиком к нему.

– Привет!

– Привет.

– Можно я присяду? Если ты, конечно, не против…

– Конечно.

– Конечно, да? Или, конечно, нет?

Усмехаясь, девушка уже садилась на стул Германа.

Лис вопросительно кивнул на бокал и посмотрел на новую знакомую. Та помотала головой в знак отказа. Он пожал плечами и налил себе.

– Чем ты занимаешь?

– Пью.

– А вообще? В жизни…

– Зачем тебе это?

Девушка затянулась электронной сигаретой и выпустила сладковатый приятный дым. Дыня и ментол. С легкими нотками розмарина. У Игоря была специфическая особенность – различать тона и полутона ароматов. В институте над ним подшучивали и говорили, что если не заладится с творчеством, можно податься в парфюмеры…

– Больно ты бедовый какой-то… Смотрю на тебя, и сердце сжимается. Потерянный. Одинокий.

– Да ладно тебе! Сижу в дорогущем баре. Пью самый элитный виски… С чего это я вдруг бедовый? – Ему нравился их разговор. На грани флирта и серьёзности.

– Глаза у тебя нездешние. Будто в своём мире блуждаешь… Далёком.

– А ты медиум что ли какой или гадалка?

– Я старший следователь по особо важным делам…

– Да ладно! – Лис усмехнулся. – Звать-то тебя хоть как, старший следователь?

– Кошка. Зови меня просто Кошка.

Она немного наклонилась к нему, обнажая слегка открытую из-за глубокого выреза грудь. У неё были глубокие зеленые глаза. Изумрудные. И красота такая топкая, вязкая. Ведьминская…

– Хорошо. Значит, так и буду звать.

– А к тебе как обращаться?

– Лис.

– Так кто ты, Лис?

– Писатель. Точнее, уже не писатель, а просто редактор.

– А-а-а… Теперь понятно. – Кошка глубоко затягивалась, не отводя взгляд. – Ты живёшь в своих же собственных историях… Блуждаешь там. Никак не можешь найти выход и вернуться в реальность. Бедный мой, бедный писатель…

Игорь пропустил резанувшее слово «мой…», но слушал её неотрывно. Что-то правдивое и до боли колющее было в её словах.

– Ты просто забыл, что жизнь – это не книги. Жизнь… она намного сложнее и проще одновременно. Ты бежишь от неё. Но когда-нибудь всё же вернёшься в этот мир.

– Слушай, а поехали ко мне?

Игорь вдруг нестерпимо захотел обнять её, снять этот винный комбинезон и провести рукой по самым запретным и волнующим местам.

Кошка улыбнулась:

– Нет, Лис… Никуда я с тобой не поеду. Ты нравишься мне, хоть и странный. Но ты не мой. И даже пока не свой собственный. Ты как из сказки Экзюпери. Хочешь, прочитаю одно стихотворение?

– Очень хочу.

Девушка затушила электронную сигарету и, продолжая смотреть в глаза, принялась декламировать:

 
На этой планете мы встретимся с тобой снова.
Как мальчик и Лис в пресловутом Экзюпери…
Захочешь сказать мне самых заветных три слова,
Да только они пустотой отзовутся внутри.
 
 
Тот, кто однажды был кем-то всерьез приручен
Слишком умеет ждать. Но ведь может уйти…
Принц в этой сказке не верит в подобный случай.
В горлышке Лиса любовью поют соловьи…
 
 
Рыженький хвостик вместе с горячим сердцем
Преданно ждёт среди тысяч комет одну.
Кружится в ритме этого странного скерцо…
Будто бежит по тонкому, хрупкому льду.
 
 
Будто иглой он преданностью приколот.
Смотрит и смотрит в звёздные небеса.
Ведь где-то есть тот, кто так бесконечно дорог!
Но почему-то печаль застилает глаза…
 
 
Принц, как бесстрашный герой, покоряет планеты.
Можно быть храбрым, когда за плечами любовь…
Он, наконец, выбирает достойно комету,
Чтобы вернуться к милому спутнику вновь.
 
 
Он, наконец, через вёрсты, земные годы
Душу как флаг развернул для огромной любви.
Только у Лиса сердечные садоводы
Вырвали розы… И не поют соловьи…
 
 
Будем в ответе за тех, кого мы приручаем…
Мы ведь и Лисы, и принцы на этой земле.
Сами мы счастье порой во сто крат сокращаем.
Сердце сжимая своё в равнодушной петле.
 

Эти строки настолько отозвались Игорю, что еще минуту он сидел молча, уставившись в одну точку и осмысливая услышанное.

– Невероятно красиво… Кто автор?

– Я.

Кошка легко и грациозно повела плечом и что-то записала на салфетке.

– Знаешь, можно любить кого-то, но не быть к нему привязанным. Я желаю тебе обрести свободу. Вот мой номер телефона. Позвони. Я буду рада дружить с тобой, Лис.

Он взял протянутую бумажку. И с благодарностью посмотрел на новую знакомую.

– Спасибо тебе. Правда, спасибо. И за слова. И за стихотворение. Может, тебя проводить?

Девушка покачала головой:

– Не нужно. Я же кошка… Значит гуляю сама по себе.

Она ушла, а Лис всё сидел и сидел, сжимая в руке недопитый бокал и думал… О себе. И о жизни, которая разворачивается перед ним прямо сейчас.

Глава 43.
Встреча

– Я хочу познакомить вас лично с Игорем Лебедевым, – голос звучал уверенно и спокойно. – На сегодняшний день его фигура – одна из самых таинственных среди литературных дарований. Поговаривают, что все свои стихи и главный роман он посвятил никому неизвестной музе…

Денис Борисович показал на силуэт парня, стоявшего возле окна. Среднего роста. Со слегка волнистыми волосами, которые он всегда старательно укладывал. Но они все равно не желали слушаться, чувствуя себя свободно и привольно на его тёмно-русой голове. С упрямым волевым подбородком. И со стаканом чёрного кофе в руке. Он и раньше любил его… Сердце Киры сжалось. Без сомнений, это был он. Её Лис. Лучший студент. Надежда факультета. И просто дорогой человек. С их последней встречи прошло четыре года. Сердце защемило и глухо застучало. Резко пересохло в горле.

– Я отойду ненадолго. Позже представишь нас… – Кира Андреевна отвернулась.

Денис Борисович пожал плечами и отошёл…

В ресторане громко играла музыка. Событие, которое отмечали сегодня, было важным и значимым в жизни Лиса. Лебедева Игоря Семёновича.

Много воды утекло с их последней встречи. Зная, что он будет сегодня здесь, она пришла… Смотря на него, Кира видела, как он изменился. Любовалась им. Красивый, уверенный в себе молодой мужчина… Уже не ребёнок. Нет. Мужчина. Темно-коричневый пиджак в тонкую, еле заметную полоску. Голубые джинсы. Кремовая, почти белая рубашка. Он никогда не любил галстуки. Терпеть их не мог. А вот волосы опять немного отрастил… Как раньше, когда они только познакомились. Ей так нравились его немного волнистые локоны. Иногда небрежные, иногда так тщательно прибранные. Несмотря на открытое лицо и такую родную улыбку, она так и не смогла к нему подойти…

Ларина вышла на улицу и набрала номер Натальи. Как только та взяла трубку, Кира сразу попросила её о встрече. Подруга по грустному тихому голосу поняла, что произошло нечто очень важное, и тут же согласилась приехать.

Они сидели в ресторане. Кира пила редко, но сегодня почему-то непременно захотелось вина. Красного. Терпкого. Даже местами обжигающего. Женщина рассказала про сегодняшнюю встречу с Игорем. Каширова задала ей всего один вопрос:

– Ты его любишь?

Кира Андреевна смотрела на неё и долго не отвечала. Как объяснить то, что происходит у неё на сердце сейчас и происходило прежде? Как объяснить, что она всегда любила Лиса? Так сильно и крепко, как только может любить один человек другого… Без желания соединить две жизни в одну, потому что любовь эта совершенно иного рода. Не поддающаяся логике и рассудку. Иная, чем к мужу. Иная, чем просто к студенту. Но такая глубокая и сильная, что способна лишь на то, чтобы желать ему ежеминутного счастья. Не зная, как рассказать обо всём этом, она лишь ответила:

– Нет, Наташ. Я его не люблю.

Со словами «я люблю Кирилла» она поднялась и, оставив подругу одну, вышла на улицу.

Лил проливной дождь. Кира немного нетвёрдой походкой шла по дороге. Вдруг женщина остановилась и, глядя в небо, зашептала:

– Бог, я не люблю его! Слышишь?! Я его не люблю!

Ответом ей был только усиливающийся дождь.

Она плакала. Дождь скрывал слезы. Она повторяла: «Не люблю… Не люблю…» Дождь заглушал слово «не», и получалось «Люблю… Люблю…»

– Холодно… Как же чертовски холодно… Я грелась в его любви все эти годы. Не замечая. Не желая замечать её. А сейчас вот стою здесь, посреди залитой ливнем улицы и чувствую, как замерзаю. Знаешь, Бог, я поняла, кем был Лис для меня все эти пятнадцать лет – маяком. Светом посреди бушующего шторма жизни. Он светил для меня так ярко, что я не могла отплыть. Не могла потерять его из виду. Хотела знать, что свет его глаз и любви всё еще горит ярче солнца. Только вот пришла пора наконец-то отпустить его и себя. Теперь я уверена, что он уже не погаснет никогда. Что он стал крепок и силён. И больше не нуждается во мне. Сила его света способна согреть теперь и его самого. Он смог обратить её вовнутрь. Бог, я благодарю тебя за него! Благодарю и осознаю, какой силы чувства были со мной все эти годы… Сегодня мне остаётся только смотреть, как его сияние разгорается ярче и сильнее, но уже не только для меня. Точнее, совсем не для меня…

Выплакавшаяся, совершенно обессиленная и трезвая, она пришла домой.

Кирилл, открыв дверь, увидел жену, дрожащую и промокшую до нитки. Он крепко прижал её к себе, согревая руки и покрывая лицо поцелуями, стараясь стереть влагу.

Кира обнимала его в ответ и думала: «Я дома! Я счастлива… Спасибо, Бог!»