Текст книги "Лис, или Не сотвори себе кумира"

Глава 31.
Серые будни

Игорь работал уже месяц. Ситуация в коллективе не менялась. Его упорно не принимали и не собирались принимать. Только Светлана Борисовна, как и говорила Наталья, помогала ему. Не сказать, что они нашли общий язык, но хотя бы как-то общались.

Работа оказалась сложной. Совсем не такой, какой представлял ее Лис. Теория и практика оказались двумя разными полюсами. В институте не учили, как правильно общаться с писателями, делать правки корректно и щадить ранимую душу творческих людей. И теперь Игорь, как слепой котенок, тыкался носом в обратную сторону полученного диплома.

Редакторши делали много. Но и говорили тоже много. Даже слишком. Они день за днем перемывали кости всему предприятию, начиная от технички тети Даши и до генерального директора Марка Аркадьевича. Их шепот, а то и разговор в полный голос, отвлекали Игоря от рабочих дел. Больше всего раздражало то, что он не мог сделать им замечание. Со своим уставом в чужой монастырь не приходят.

Наталья в отделе почти не появлялась. Она делала это намеренно. Так как хотела, чтобы Игорь сам вник в работу и привык к этой атмосфере.

Апогеем сплетен и интриг, которые велись в отделе, стал один случайно услышанный разговор. Лис попал на него, проходя мимо курилки. Кто-то громким голосом, не особо стесняясь в выражениях, говорил:

– … альфонс малолетний. Притащила его к нам в офис. Ясно и понятно зачем… С виду приличная женщина. А всё туда же. На молоденьких потянуло.

Кровь прилила к щекам Игоря. Он невольно замер и прислушался. Второй голос отвечал:

– Да не говори. Мне он еще на собеседовании не понравился. Слишком ушлый.

В этом голосе парень узнал Ингу Юрьевну (менеджера по персоналу) и главного редактора в одном лице.

– Одна Светка с ним нянчится. Сердобольная наша.

Игорь не стал дожидаться окончания разговора. Он чувствовал, как грязь от услышанных слов стекает по его белой рубашке… Скулы сжались и стали похожи на края острой, оторванной от берега льдины. Если бы это были мужчины, он не задумываясь ворвался бы в курилку и показал каждому, что он думает о них и об этих разговорах. Но как вести себя с немолодыми, плюющимися желчью женщинами, он не знал… Незаслуженные оскорбления, словно стая ворон со стальными клювами, налетели на него. И от них было не отбиться.

Лис широкими шагами дошёл до кабинета. Сел за стол и с нейтральным выражением лица принялся работать.

Когда рабочий день подошел к концу, Игорь поехал домой, зашёл к себе в комнату и принялся молотить руками грушу, висевшую в арочном проходе. Злость, которую он нёс в себе целый день, жгла душу.

Немного успокоившись, он лежал на диване и смотрел в потолок. Зазвонил телефон. Лис достал его и посмотрел на дисплей. Звонила Кира Андреевна. Первый раз за всё время он не взял от неё трубку. Игорь просто не знал, что ей сказать. Затолкав телефон под подушку, он сжал кулак. Косточки побелели. Напряжение, нарастающее в руке, заставило переключиться с мыслей о душевной боли. Тот, кто находится не на своём месте, сразу это чувствует. Просто не всегда находит в себе силы признаться в этом. И уйти. Чтобы искать своё.

Глава 32.
Бокал вина

Прошло полгода. В жизни Игоря так ничего и не менялось. За исключением того, что он снял отдельную квартиру. Его мама была вполне еще молодой женщиной. Недавно она познакомилась с мужчиной. Хорошим, надежным человеком. Конечно, Игоря из дома никто не выгонял. Ни в коем случае. Но он давно не видел маму такой счастливой. И решил им не мешать.

Новое жилье оказалось не слишком уютным. Может, из-за невысокой арендной платы за него. А может из-за того, что Лис просто не умел создавать этот уют. Не для кого. Незачем.

Единственное, что он полюбил в этой квартире – огромное окно. Вид, который открывался с него, завораживал. Небольшая река и мост через нее. Особенно он был красив ночью. В свете фонарей.

Гости в этой квартире появлялись нечасто. В основном мама или Герка. Друзей на работе он не завёл. Что и не удивительно.

Кира Андреевна после того звонка, на который Игорь не ответил, больше не давала о себе знать. Сам он тоже не звонил. В душе поселилось уныние. Он не смог бы признаться ей, что не справляется. Что это – болото… И оно засасывает его.

Дни шли своим чередом. Игорь возвращался вечером с работы. Зайдя в супермаркет, он набрал продукты в корзину. Купив почти всё, Лис проходил мимо алкогольного ряда. Почему-то нестерпимо захотелось коньяка. Он даже почувствовал его горьковато-карамельный привкус. Недолго думая, парень взял бутылку. Вдруг, засомневавшись, вытащил ее из корзины и поставил на место. Отойдя от полки, направился к кассе. Затем, резко развернувшись, вернулся и всё же положил бутылку сверху, на продукты.

Придя домой, Игорь первым делом снял крышку и плеснул в бокал. Жидкость мгновенно окутала его тёмно-шоколадным цветом. Наклонившись, Лис увидел свое искаженное, мутное изображение. Усмехнувшись, он взял бокал в руку и произнес короткий тост: «За тебя!» Приподняв бокал, «чокнулся» с невидимым собеседником и выпил. Залпом.

Потом был второй, третий и следующий бокалы. Парня не слишком-то коробила мысль, что он пьет один… И, о чудо! Угнетенного состояния как не бывало. Захотелось смеяться и танцевать. А еще писать! Да! До умопомрачения и боли в суставах пальцев. Выпив всю бутылку, Лис печатал как проклятый. Стихи… Отрывки романа… Просто какие-то мысли. Бесконечной чередой несся этот гудящий, тревожный буквенный рой. Четыре часа непрерывной работы над текстом. Где-то около одиннадцати вечера он уснул. Пьяный, обессиленный. Но, как ни странно, счастливый.

Утро началось как в тумане. В голове два огромных молота били с разных сторон. Казалось, что плавилось железо, но это был мозг… Игорь с трудом соскреб себя с кровати и залез под душ. Холодные струи воды немного взбодрили его. Он погладил рубаху, собрался и поехал на работу.

Этот день ничем не отличался от предыдущих. Он уже подходил к концу, когда раздался звонок мобильного. Звонила Ларина. Сердце Игоря сжалось и сбилось с привычного ритма. Он нажал «Ответить».

– Алло! Игорь, привет! Это Кира Андреевна. – Голос в трубке был ровно таким же, как и полгода назад. Говорят, это единственное, что не меняется в человеке на протяжении всей его жизни…

– Алло! Добрый день! – Лис поздоровался слишком официально. Он, сам того не осознавая, успел отвыкнуть от общения с Кирой Андреевной. Да, думая о ней каждый день, он впал в ступор от её реального голоса.

– Куда ты пропал? Почему не звонишь? – Женщина говорила взволнованно.

– Я… Просто… Всё хорошо! – Слова казались корявыми и никак не собирались в предложения.

– Что ты делаешь завтра днем? – Ларина прервала бессмысленное мычание.

– Ничего! – Он вспомнил про свой выходной.

– Отлично. Давай встретимся в кафе. Поговорим?

– Хорошо. В каком?

– В 13:30 в «Deux chats».

Если прочесть это название, не зная перевода, то перед глазами сразу всплывали изысканные официанты с белоснежными полотенцами наперевес. Они мелькали, словно вежливые тени. Появляясь по мановению волшебной палочки.

Название блюд были аккурат на французском. Это заведение можно было бы назвать пафосным. Но, как только ты попадал внутрь, эпатаж блестящей вывески сменялся русским уютом.

«Две кошки» – гласила вывеска над барной стойкой. На русском языке. Бревенчатые стены и официанты в смокингах прекрасно ладили между собой. Заведение русского и французского контраста. Одно в своем роде…

Выбор Киры удивлял. И Игорь, не раздумывая, согласился.

Глава 33.
Встреча в кафе

На следующий день к назначенному времени Игорь был готов. Красивый. Собранный. Как перед важным выступлением. Не отдавая себе отчет, к этой встрече с бывшей преподавательницей он готовился как к экзамену. Даже отрепетировал несколько фраз в голове. На всякий случай. Про то, как он занят на работе. Как его там уважают и ценят. Как нравится ему эта деятельность…

Кира опоздала. Впрочем, как и всегда. Улыбаясь своей выдержанной улыбкой, она обняла Лиса. Немного холодней и отстраненней, чем того требовала разлука более чем в полгода.

Парень не стал акцентировать на этом внимание. Они сели за столик, и тени-официанты засновали рядом с ними. Игорь не хотел начинать разговор. Просто смотрел на родные глаза, волосы, мелкие морщинки вокруг глаз. От смеха. Он знал, что Кира любит смеяться. Это для всех она была педантичной, скрупулёзной преподавательницей. Но только не для него.

От этого молчаливого разглядывания его отвлек голос женщины:

– Что будем заказывать? Позволь, я угощу тебя кофе. Я пробовала его здесь несколько раз. Мне он понравился. Надеюсь, что ты его тоже оценишь!

Игорь кивнул:

– Да. Давайте!

Ларина подозвала официанта и сделала заказ.

После того, как они опять остались вдвоем, Кира Андреевна сняла очки и внимательно посмотрела на парня:

– Как ты? Как работа?

Лис уже собрался выдать заранее подготовленные фразы. И не смог… Он вдруг понял, что не может ей врать. Кому угодно, только не ей.

Сбивчиво, местами неточно и невнятно, Игорь по крупицам начал вытаскивать из себя все свои переживания, всё, что произошло с ним за эти полгода…

Когда он наконец замолчал, преподавательница произнесла только одну фразу:

– Мой ты хороший… – Она взяла его руку и накрыла своей.

Мгновения нежности, крупицы физического тепла… И вот уже опять счастливее Лиса нет никого в целом свете. Пусть катятся к чёрту те, кто говорит, что без любви можно прожить! Пусть отправляются на все четыре стороны, кто говорит, что всякого человека можно заменить… Можно разлюбить. Нельзя! Потому что когда хочется просто положить голову на любимые колени, закрыть глаза и лежать так годы напролёт, вечность напролёт, находя только лишь в этом успокоение и радость, нельзя никого забыть… Нельзя никем заменить.

Ларина, убрав руку, заговорила:

– Почему ты так долго молчал и не давал о себе знать? Я все время думала про тебя.

Сердце Игоря учащенно стучало от её слов. Он даже попытался улыбнуться.

Кира продолжала:

– Знаешь, Игорь, я тебе одно скажу: иногда в жизни всё складывается далеко не так, как мы планируем. И то, к чему мы приходим в итоге, не всегда хуже ожидаемого. А зачастую, даже лучше. Ты, в силу молодости, пока этого не понимаешь. И нет ничего постыдного признаваться в том, что у тебя что-то не получается.

Лис изо всех сил старался «держать» лицо и не потерять остатки её уважения. Он кивал головой в знак согласия, а сам думал только о том, что он просто неудачник… Совсем не этого ему хотелось. Не того, чтобы Кира его утешала. В её глазах читалась жалость. А ему так хотелось, чтобы в них светилась гордость. Кем был сейчас он, и кем её муж?! Успешный, состоятельный, умный… Да зачем ей нужен этот несчастный бывший студентишка, который только и умеет, что надираться до полного остервенения и помутнения?!

Разговор получился долгим. И, несмотря на состояние Игоря, душевным. Скрасил происходящее, как ни странно, заказанный Кирой Андреевной кофе. Лёгкий медовый оттенок, который принято ощущать в чае, но никак не в кофе, делал аромат и вкус этого напитка уникальным. Американо с мёдом. Так он назывался. Сладкий, но не приторный. Терпкий, но не горький. Та самая мера, которая должна быть во всем. А может всё, что касается любимого человека, всегда на порядок выше, вкуснее, лучше… Игорь не стал вдаваться в размышления, а просто наслаждался им и присутствием любимой.

А она, в свою очередь, говорила о том, что ему нужно уйти с этой работы. Найти что-то другое, более интересное.

Лис же смотрел на неё и пытался собрать эти мгновения, проведенные рядом, в коробочку. Она хранилась в его сердце. Коробочка памяти. В ней было много разных воспоминаний. Иногда Игорь доставал ее по нескольку раз в день. Иногда только один. Она пополнялась нечасто… Раз в несколько месяцев или раз в полгода. Но именно эти свежие воспоминания лучше всего помогали ему переждать время до следующей встречи с человеком, которого он так любил.

Глава 34.
Незваная гостья

Спустя год Игорь так и не уволился. Он не смог окончательно признаться даже себе, что не справляется.

Работа не кончалась никогда. Но только потому, что ее в основном стали выполнять Игорь и Светлана Борисовна. Оставшаяся часть коллектива полностью погрузилась в закулисные интриги и паучьи сплетни. Они обхватили кабинет, как плотная, липкая паутина.

Обстановка на работе буквально душила парня. Не чувствовал он покоя и дома. Тоска по Кире стала приходить каждый день. Много раз в день. Не зря её сравнивают с виселицей… Она душит, не даёт сделать ни глотка свежего воздуха. Отпускает на некоторое время, затем непременно возвращается и забирает остатки кислорода, который удалось вдохнуть.

Были дни, когда Лис не хотел пить. Тогда тоска использовала контраргументы. И это были уже не светлые воспоминания, а мрачные картины якобы настоящего. Вот Кира обнимает мужа, и они засыпают. Вот сейчас, они, наверное, ужинают всей семьей. А вот Кирилл нежно целует её, возвращаясь домой. После таких картин Игорь значительно быстрее соглашался открыть бутылку и налить содержимое в стакан. И пить… Пить.

У каждого человека внутри есть своя черная бездна. Обычно она раскрывает свой ненасытный зев, когда мы отпускаем контроль, чтобы легче было схватить добычу и притянуть к себе. Заставить взглянуть в её глаза. Подойти к краю. Чаще всего бездна в сердце смотрит на нас глазами хорошо известного нам человека. У каждого он свой. Но непременно очень значимый. Бездна наполнена болью. Тоской. Обидой. Ревностью. И едва только твой разум ослабляет повод контроля, это всё тащит нас с такой силой, что противостоять почти невозможно. Но если темнота до сих пор еще не поглотила человека, значит каждый раз он оказывается сильнее её. Значит, это самое «почти» заставляет, посмотрев всему этому в лицо, отойти назад. Отползти. Вырваться из цепких лап пустоты. Прикрывая руками своё израненное сердце. И опять много дней дышать свободно, взяв под контроль сознание.

Игорь недавно понял, почему черный квадрат Малевича признан гениальным творением всех веков. Просто он изобразил то, что находится у каждого человека внутри. Его бездну… Потёмки души.

Стала часто болеть голова и сводить скулы. От количества выпитого. От желания увидеть любимую. Игорь пил. А тоска смеялась… Она любила эти горькие, хмельные вечера. Единственным и неоспоримым ее достоинством было то, что она умела слушать. О да! Это она умела очень хорошо! Лис говорил с Кирой, а слушала его тоска по ней…

Для него это стало своеобразным ритуалом. Стоя у окна с бокалом в руке, он мысленно пересказывал Кире свой день. Спорил с ней, убеждал или просто смеялся вместе. Он рассказал ей сотни своих дней. Он говорил с ней тысячами молитв. Как бы сказал Иосиф Бродский: «Я говорю с тобой… И не моя вина, если не слышно…»

А она не слышала. Слишком уютно было в её доме по вечерам, чтобы слышать чужие истории и молитвы. Кира Андреевна, действительно, смотрела с мужем фильмы, проводила время с сыном, писала научные работы. Она жила. Полноценно проживала свою жизнь. Это ни в коем случае нельзя поставить ей в упрек. Кира и представить не могла этот диалог в голове Игоря. Она видела его раз в полгода, да слышала по телефону раз в несколько месяцев. Этого было достаточно. Про себя она старательно ровняла его со своим сыном, называя «ребенок».

Четкая грань в её голове была очерчена. И, конечно, она не знала, что «ребенок» стал спиваться ко всем чертям… Что, наверное, стоило поговорить с этим «малышом». Что, возможно, есть еще шанс до этих радикальных мер свыше…

Но, когда ты сам живешь в уюте и комфорте, разве тебе есть дело до чужих проблем?! Даже если это проблемы далеко не постороннего тебе человека… Разве хочется кому-либо разгребать мусор в чьей-то голове? Правильно, нет. Вот и Кире Андреевне не хотелось…

И шанса всё изменить не стало. Даже великому терпению Бога приходит конец… И приходится действовать грубо и жёстко, чтобы пресечь падение вниз. Предотвратить крушение надежд и жизни. Бог даёт миллионы шансов… Нет, даже больше. Нужно только хвататься за них, как за верёвочку, и ползти наверх. К солнцу. К себе.

Глава 35.
Вопрос

В этот день Лис перебрал с алкоголем. Чересчур. Голова кружилась. Хотелось спать. Но он все же решил пройтись перед сном. Подышать воздухом и немного отрезветь. Выйдя из дома в легкой весенней куртке, он поёжился. Март в этом году выдался на редкость суровым. Плотные хлопья снега мгновенно облепили лицо. Тая на щеках, они оставляли мокрые неприятные следы. Игорь смахивал влагу тыльной стороной ладони и пытался хоть что-то разглядеть сквозь снежную пелену.

Время работало не на него. Второй час ночи. Гуляющие и собачники давно спали. Редкие прохожие торопились проскочить сквозь метель в теплые уютные дома. Парк обезлюдел. Почти…

– Эй, дядя! Закурить не найдётся?

Резкий насмешливый голос раздался над самым ухом. Будто из ниоткуда рядом вырос здоровенный детина. Затем ещё один. И ещё. Они окружили Игоря. В темноте были видны только черные капюшоны, накинутые на голову, и мех от них.

– Найдётся, ребят.

Игорь, несмотря на плещущийся в нём алкоголь, принял мудрое решение не отвечать грубостью. Он вытащил три сигареты и протянул.

– А всю пачку не жалко отдать?

Самый здоровый из них откровенно куражился, забирая сигареты.

– Да могу и всю пачку.

Скулы Лиса непроизвольно сжались. Он уже понял, что за этим последует.

– Слышь, дядя, а всё равно ты нам не нравишься! Больно добренький…

Говоривший коротко кивнул другим. Те отреагировали мгновенно. На Игоря обрушился град из ударов. Слишком болезненные для обычных. Закрываясь, он понял – кастеты. Металлические железяки, направленные прямиком в голову и лицо. Соленый привкус мгновенно наполнил рот. Пару-тройку ударов он успел отбить. Но тут подключился третий нападающий, и Лис угасающим сознанием понял, что, скорее всего, ему не выбраться из этого парка живым… Затем всё резко померкло, и наступила темнота.

Сквозь неё Игорь различал, как стремительно погружается на дно. Вода окружала его и не давала возможности сделать вдох. Лис тщетно молотил руками, пытаясь выплыть. Но в голове плотно сидела мысль – он не умел плавать. С детства так и не смог научиться. Боялся воды, как души боятся Цербера. В какой-то миг парень сдался и почувствовал, как начинает касаться пальцами песчаного дна. Оно было таким мягким… Оно звало его к себе. Больше не нужно страдать… Не нужно бежать от самого себя. Только останься! Даже у бездны, оказывается, есть дно… Вдруг чьи-то сильные грубые руки схватили его и потащили на поверхность. Игорь уже не хотел… Но руки держали его крепко, не давая шанса вырваться.

Лис пришёл в себя на следующий день. Незнакомая обстановка напугала его. Он резко дернулся и собрался вставать. Помешала капельница в руке и голос врача:

– И куда это мы, голубчик, собрались?

Лис попытался что-то сказать, но губы пересохли и потрескались. И до врача донесся только хрип.

– Лежите, Игорь Семёнович. Всё в порядке. На вас напали в парке. Сильно избили. Но всё обошлось. Благодаря Господу Богу и нарядчику, возвращавшемуся со смены пешком. Он-то и заметил вас, лежащего в крови. Без куртки и денег. Ну, ничего. Подлечим вас немного и отпустим домой.

Мужчина умолчал о том, что у него сильное сотрясение, сломаны рёбра и сложный перелом ноги со смещением. Хватит с него и того, что он вдруг очнулся в больнице.

Игорь попробовал облизать сухие, потрескавшиеся губы, но ничего не получилось.

Он вздохнул и попытался повернуться набок. Но и этого ему сделать не удалось. Гипс от паха до голени был привязан к какой-то железной штуковине. Нога находилась в подвешенном состоянии.

Лис не сразу это заметил. Только сейчас. Он зарычал. Глухо и утробно. Не столько от боли, сколько от горечи.

Глава 36.
Не вылечишь тело,
пока больна душа…

Палату полностью заливал теплый и мягкий свет. Солнце проникало во все её уголки. Даже самые крохотные и незаметные. Игорь лежал на кровати с закрытыми глазами. Но не спал. Напротив него сидел Герка. Друзья молчали. Прошел месяц с того дня, как Лиса привезли в больницу. За все это время они виделись всего один раз. Игорь не особо хотел кого-либо видеть. Арбатов и не настаивал, понимая состояние друга. И вот сейчас, сидя рядом, Герман украдкой разглядывал его. В глаза бросались сильно впавшие щеки, нездоровая бледность и отсутствие всякого блеска в глазах. Сердце сжалось от жалости.

Он первый прервал молчание:

– Ты вспоминаешь о Кире?

Спросив, он тут же пожалел об этом. Ему стало неловко от своего вопроса. Игорь открыл глаза и улыбнулся. Вымученно и жалко.

– Нельзя вспоминать того, кого и не забывал… За пять лет не было ни одного дня, чтобы я о ней не подумал. Ни одного. Я вспоминаю о ней утром. Если не вспомнил с утра, то тогда днем. А если и не днем, то уж точно вечером… Каждый день. Понимаешь?

Арбат потрясенно молчал. Он, конечно, предполагал, что у Лебедева остались какие-то чувства к преподавательнице, но чтобы такие…

А Игорь продолжал говорить:

– Я ношу её в своих мыслях постоянно… Она как мой нагрудный образ. Везде. В поездах. Автобусах. Кафе. На улицах. Дома за чашкой чая. На работе. Я каждую встреченную женщину меряю по ней. И знаешь, что самое страшное?! Никто до неё не дотягивает…

Он замолчал и опять закрыл глаза.

– Лис, прости меня! Я ничего этого не знал. Ты ведь и не рассказывал никогда… – Герка кусал губу и не находил нужных слов.

– Забей, Арбат! Всё хорошо! – Игорь попытался улыбнуться, но вышло криво.

Мысли Германа роились в голове и не давали покоя. Он понимал, что друг стоит на какой-то страшной, гибельной черте. Что ещё немного, и он упадет, сорвётся с неё в пропасть. Он должен был сказать то, что думает. Пусть даже сказанное и не понравится Лису.

– Игорь… Ты меня прости, но, по-моему, ты сотворил из неё какого-то кумира… Это уже становится манией, понимаешь? А самое страшное, что такие отношения заранее обречены на провал. И не потому, что она старше тебя или замужем. Нет. А потому что ты поставил её на пьедестал недосягаемости для себя… Ты всегда будешь чувствовать себя ниже. Как бы ни старался. И что бы ни делал. Отношения можно строить только с тем, кто стоит с тобой на одной ступени, и до кого не нужно тянуться, как до солнца…

Произнеся монолог, Арбат внутренне сжался, приготовившись к гневу друга. Но тот, на удивление, молчал. Спокойно и умиротворенно.

Чтобы перевести тему и хоть как-то отвлечь Лиса, Арбатов спросил:

– Расскажи, почему ты захотел стать писателем?

Впервые за время, проведенное в больнице, Игорь улыбнулся по-настоящему. Открыто и от души. Он кивнул и заговорил:

– Когда мне было одиннадцать, я увидел, как с неба падает самолёт… Мы жили в небольшом военном городке, под Уренгоем. Аэродром находился всего в нескольких километрах от нашего дома. Мы с мальчишками из класса часто прибегали на лётное поле. Понятное дело, нас и близко не подпускали к нему. Но мы не отчаивались. Залезали на забор и смотрели во все глаза на снующих вверх-вниз железных птиц. И все поголовно мечтали стать лётчиками. Как отцы.

В тот день я пошёл на поле один. Не помню почему. То ли пацанов забрали на соревнования (почти все мы были заядлыми футболистами), то ли просто хотел побыть со своими мыслями наедине…

До железной ограды аэродрома я так и не добрался. Помню, как услышал оглушительный шум и резко задрал голову к небу. Сквозь слепящий солнечный диск я видел, как на огромной скорости железная птица, распластав свои крылья, несётся к земле… В тот момент я, грешным делом, подумал, что у этой груды металла и впрямь появилась живая душа, которая тут же решила свести счеты с жизнью. Иначе как еще можно было назвать этот безумный смертельный манёвр?!

В течение нескольких секунд я с замершим сердцем смотрел на его сокрушительную траекторию. И молил только об одном, чтобы землю хорошенечко тряхнуло и перевернуло с ног на голову. И сплав блестящего металла подкинуло и вернуло обратно в небо… Но этого, конечно, не произошло. Взрыв прогремел такой силы, что мне казалось, я никогда и ничего больше не услышу. Как потом выяснилось, командиром этого самолёта был мой отец…

Позже в новостях показывали, что каким-то мистическим образом со всего сгоревшего самолёта уцелел лишь один обугленный томик Достоевского. Папа очень любил читать и всегда возил с собой парочку любимых произведений. Тогда я подумал, что книги могут пережить всё. И всех. И решил, что непременно стану писателем, а не лётчиком…

Герка молчал, потрясённый. Он думал, что друг, как и большинство тех, кто поступает на филологический, просто увлекался юношескими стишками или рассказами о любви. И жаждал славы мэтров пера. Никто и никогда не вкладывает великий смысл в дело, которое выбирает в юности. Ну, почти никто.

– Я устал немного. Ты не против, если я посплю?

Арбат быстро вскочил, подошёл к Игорю и порывисто обнял:

– Можно, я приду завтра?

– Да. Я буду тебя ждать.

С этими словами Лис повернулся набок и, свернувшись калачиком, попытался уснуть. В голове настойчиво крутились строчки из стихотворения:

 
Ты всегда – мой нагрудный образ…
Солнечный мой костёл…33
  Стихотворение П. Шибеевой


[Закрыть]
 

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ***

Лечение оказалось долгим. Игорь находился в больнице около полугода. Нога не хотела срастаться правильно. Пришлось еще раз ставить сустав на место. И ждать, пока он заживет.

За все это время Кира Андреевна позвонила всего дважды. Первый раз говорила, что обязательно к нему приедет. Что мысленно с ним и очень за него переживает. От этого звонка к Лису буквально вернулась жизнь. Он поправлялся на глазах. Стал больше есть и улыбаться.

Когда Кира позвонила через месяц и сказала, что не сможет приехать, радости стало меньше. Среди её слов были такие как «занята», «много работы», «завал»… Но он услышал за ними только одно: «у меня есть дела поважнее, чем ты…»

Ему вдруг стало обидно. До праведного негодования и злости. Он вспоминал длинные разговоры с преподавательницей. Да, она всегда спрашивала, как его дела. Но большей частью рассказывала про свои. Неизменно, рабочие. А он слушал её и слушал, с выражением немого обожания. Все пять лет их знакомства Игорь был лишь тенью. Герман полностью прав. Он сам поставил её на пьедестал восхищения и величия… А все её чувства и эта жуткая правда, они вот… Все на виду. Когда любят – приезжают в больницу. Когда любят – будут дежурить под дверью хоть сутками. А всё остальное только слова…

Да, Кира никогда и ничего ему не обещала. Но она называла Лиса дорогим и родным человеком. А с родными людьми так не поступают. С любимыми и значимыми так не поступают.

Игорь не стал опять меньше есть или реже смеяться. Наоборот, у него появилась цель – быстрее вернуться домой… Чтобы начать новую, свою жизнь. Долгими больничными вечерами, отвернувшись к стене, он повторял как мантру строчки из стихотворения:

 
Тишина душила невыносимо.
Я просил тебе счастья.
А себе хоть немного силы…
Этого хватит. Дальше пусть каждый сам.
И отпускает… Чувствую.
Снова становится по местам.
 
 
Сердце живое в моей оголтелой груди.
Помнишь, ты обещала писать?
Я всё прощаю и отпускаю тебе долги…