Текст книги "Химеры среди нас"

Глава 4. Сталкер

Меньше всего Давид Сезар любил чувствовать себя идиотом. Он был не из тех, кто способен посмеяться над собой и спокойно жить дальше. Было ли дело в отменной памяти, благодаря которой он помнил каждую секунду унижения в своей жизни, или в каких-то других факторах, но всю сознательную жизнь он работал над тем, чтобы не выставлять себя посмешищем. Нужно было слышать, как на свадьбе двоюродной сестры он орал на ведущего, пытавшегося уговорить «такого угрюмого гостя» поучаствовать в конкурсе.

Сейчас он оказался в ситуации из своих кошмаров. Давид скорее почувствовал, чем увидел, как одна из девушек толкнула его на стул. Что, вероятно, означало: его, по крайней мере, не вынудят танцевать. Басы били по ушам, вспышки светомузыки заставляли сердце биться чаще. Девушки соблазнительно двигались рядом с ним, то касаясь ягодицами его ног, то прижимаясь грудью к напряжённой спине. Чьи-то руки попытались ослабить узел на галстуке, но Давид отстранил её кисти. Он взглянул на девушку и застыл. Эти глаза. В его памяти стали вспыхивать моменты, когда он уже видел их: робкий взгляд во время интервью при приёме на работу, игривый и зазывающий в «Вонючем Дне», наигранно возмущённый в лаборатории, искренне возмущённый – в его кабинете. Он попытался встать, но эта самая девушка усадила его обратно.

Давид чуть сощурился, разглядывая её. Если это действительно была София – Софи, Лотти или как там её звали на самом деле, – то она вновь изменила лицо на вульгарную маску: губы в пол-лица, нос неестественно тонкий, высокие скулы, невероятного размера ресницы, которыми можно подметать полы. Это было настолько непохоже на Софию, насколько только возможно. Но зато ключицу Давид узнал. И волосы были тёмными и короткими, только теперь уложенными как у какой-нибудь рок-звезды: неестественно высокая волна ото лба к затылку и зализанные виски.

Всё отошло на второй план: люди, танцовщицы, музыка, свет. Давид жадно оглядывал девушку, пытаясь понять, кто сошёл с ума: он или она. Мысли метались в голове, из-за громкой музыки и мигающего света Давиду было сложно задержать в голове воспоминания, чтобы обратиться к ним и сравнить. Тогда он нашёл другой способ выяснить правду.

– София? – громко произнёс он.

И девушка споткнулась. На таких высоких каблуках это могло быть фатально, но Давид удержал её, схватив за бёдра, пошло обтянутые узкой мини-юбкой. Она не сумела скрыть изумлённый взгляд. Пускай София и смогла быстро вернуть себе невозмутимый вид, было поздно.

Несколько мгновений Давид неподвижно сидел, пытаясь осмыслить ситуацию. Лаборантам в «Нейме», даже новичкам, платили достаточно, чтобы можно было обойтись без танцев в кожаном топике перед толпой незнакомцев. У них уж точно не было нужды подрабатывать по ночам после довольно утомительных трудовых будней. Даже если предположить, что у Софии был огромный долг или больной родственник, требующий огромных денег на лечение, Давид был уверен, что можно было найти с десяток вариантов подработки в том же «Нейме».

Он теперь не отрывал взгляда от столь изменившейся сотрудницы, не обращая внимания на других танцовщиц, что так настойчиво тёрлись о него.

Какого чёрта?..

Видимо, заметив намерение Давида что-то сказать или встать, София вдруг наклонилась к нему – и он не мог не думать о том, какой вид сейчас открылся людям на танцполе, – чтобы прошептать:

– Я все объясню позже.

Если она боялась, что Давид схватит её за руку и попытается уволочь со сцены, то её опасения были вполне оправданными, а действия – своевременными. Он едва заметно кивнул, продолжая с каменным лицом ждать, когда закончится эротический танец вокруг его застывшей фигуры.

Вероятно, администраторам перестало казаться забавным то, как Давид не демонстрирует совершенно никакой реакции, кроме сердито сжатых губ и нахмуренных бровей, поэтому его попросили уйти, уступив место другому счастливчику.

Тогда он вернулся к Адаму и его приятелям и заявил, что решил задержаться. Вскоре, когда стало понятно, что вернувшийся Давид почти ничем не отличается от ушедшего Давида, именинник перестал пытаться втянуть его в разговор.

София танцевала ещё около четверти часа, потом исчезла. Но ненадолго: вскоре Давид заметил её на другой платформе. Было непросто узнать её с новым лицом, но наряды всех девушек отличались. На Софии была кислотно-зелёная юбка и чёрная полоска кожи на груди.

Долгое время её танцы были довольно ленивыми: очень простые движения, почти целомудренные по сравнению с тем, что делали другие девушки. Без всяких приседаний, закидываний ног и ползаний на четвереньках. Но вскоре она оказалась рядом с одним из ВИП-румов. Так здесь называли расставленные вокруг столиков диваны, огороженные ото всех низкими перегородками. Поведение Софии стало более откровенным, будто она старалась для кого-то определённого.

Давид встал и направился в ту сторону, нетерпеливо расталкивая танцующую молодёжь. Он не намеревался мешать, что бы там ни происходило, но хотел узнать больше. Возможно, его это не касалось, но он стал свидетелем чего-то странного и не собирался получать очередную порцию лапши на уши, когда дойдёт дело до объяснений.

Он встал чуть в стороне, наблюдая за танцем Софии. В глубине ВИП-рума было темно, однако время от времени лучи светомузыки выхватывали из мрака лица сидящих там мужчин. Было ясно, что один был главным – он развалился, широко расставив ноги, в центре низкого диванчика. Остальные выглядели поскромнее и сидели по обе стороны от него. Похоже, София старалась не зря: через пару минут к ней подошли и жестом указали внутрь ВИП-рума.

Давид наблюдал за этим, чувствуя раздражение. Хотелось вытащить её отсюда, но София была взрослой, самостоятельной и совершенно посторонней женщиной. К тому же подчинённой. Всё, на что он имел право – вызвать её завтра на беседу и потребовать объяснений. В её договоре было чётко сказано, что ей запрещено работать где-либо ещё. Давид даже мог бы достать сейчас из кармана телефон и снять происходящее на видео. Тогда Софии будет грозить увольнение. Но такой цели он не ставил.

Наконец тот самый «главарь», перед которым выступала София, встал, подхватил её под локоть и куда-то повёл. Давид вытянул шею, чтобы разглядеть, как она отреагировала. Была ли напугана? Сопротивлялась? Но фальшивые губы лишь растянулись в белозубой улыбке.

Давид запустил руку в волосы, не зная, что делать. Не придумав ничего лучше, он попытался пробраться ближе к ВИП-руму. Главарь проводил танцовщицу к двери и вывел в коридор – Давид сумел увидеть лишь обитые красным дамаском стены.

Он начал искать способ тоже попасть туда, но когда дверь, которая могла вести в нужную часть, была обнаружена, Давида остановил охранник.

– Я так понял, это доступ в ВИП-зону? Я хотел бы попасть туда.

– Это только для ВИП-клиентов, – лениво отозвался охранник, его бас без усилий перекрывал громкие биты.

– Как стать ВИП-клиентом?

Охранник лениво окинул Давида взглядом. Задержался на очках – Линдбергах с толстой прозрачной оправой, – скользнул по идеальной белой хлопковой сорочке Brioni, оценил шёлковый галстук. Казалось, в его глазах с типичным дзиньканьем кассового аппарата появлялся ценник на кожаный ремень, шерстяные брюки, оксфорды. Чтобы помочь ему определиться, Давид небрежным движением зачесал волосы назад, как бы невзначай демонстрируя дорогие часы.

Пока шёл следом за охранником, Давид думал о том, что его любовь к дорогой одежде и аксессуарам наконец окупила себя. В его доме могло не быть ничего, кроме кровати и гардеробной. Он мог питаться самой простой едой: той, что продавалась в готовом или полуготовом виде. Даже типичной для мужчин тяги к дорогой технике он почти не испытывал и потому никогда не гнался за самой последней моделью телефона. Но зато трёхчасовая беседа с консультантом, чтобы выбрать подкладочную ткань для нового костюма, казалась идеальным способом провести вечер субботы. Итальянское сукно, которое любой прохожий назвал бы серым, для него имело массу нюансов и оттенков, а уж добраться затем до борда с пуговицами – это же как слетать в Диснейленд!

Охранник провёл в небольшое помещение с кожаными диванами и пустой барной стойкой, за что в его белом платке, торчащем из верхнего кармана пиджака, появилась сотенная купюра.

Едва дверь за ним закрылась, через другую, в противоположном конце комнаты, вошли сразу две девушки, облачённые в одно только чёрное кружево. Давид попытался сосредоточиться на том, что он здесь делал: зачем-то собирался найти Софию. Для чего? Была ли у него цель?

– Пойдёмте, мы проводим вас, – пропела одна из девушек, пока вторая утягивала его за галстук в коридор.

В коридор с красным дамаском на стенах.

Давид чуть нахмурился и, глядя на то, как колыхались при ходьбе ягодицы одной из сопровождающих, размышлял, зачем же ввязался во всё это.

Впереди уже замаячили позолоченные двойные двери, за которыми слышались десятки голосов, музыка и звон бокалов. Но тут из другой комнаты торопливо вышла девушка и едва не сбила Давида с ног. Она остановилась, чтобы позволить ему пройти, а затем замерла, встретившись взглядом.

Утончённые черты её лица заострились ещё сильнее: она приготовилась нападать, если потребуется. Девушка поджала тонкие губы и свела на переносице широкие брови. Её тёмные глаза предупреждающе сверкали из-под тёмных ресниц. Давид знал эти глаза. Его взгляд опустился ниже: и ключицы знал. Всё остальное поменялось, но он всё равно узнал Софию.

Не мешкая ни секунды, он развернулся, оставляя растерянных работниц клуба, и пошёл следом за этой знакомой незнакомкой. Она прибавила шаг.

– Куда же вы, всё самое интересное – здесь! – раздалось ему вслед.

Но он лишь махнул на прощанье рукой, не отставая от сердито шагающей Софии. На ней откуда-то появилась длинная тонкая жилетка, и теперь наряд казался почти приличным.

Вдвоём они прошли через комнату с пустым баром и вышли к общему танцполу. София ринулась в толпу, вероятно, надеясь затеряться там, но Давид успел ухватить её за жилетку и старался не отставать. Уже у выхода она попыталась высвободиться, но он взял её за локоть. Тут же перед ними возник охранник.

– Проблемы? – спросил он у Софии, подозрительно глядя на Давида.

Она чуть помедлила, а затем отрицательно покачала головой.

– Точно?

– Послушай, приятель… – начал было Давид.

Но София его перебила:

– Мой старший брат. Вечно опекает. Шагу не даёт ступить, – ответила она громко, стараясь перекричать музыку, и охранник, чуть сощурившись, всё же сделал шаг в сторону.

Они оказались на улице. София начала остервенело махать рукой, чтобы вызвать такси, попутно бросая:

– Молодой человек, я не стала ввязывать вас в драку с охранником, но сейчас настаиваю, чтобы вы оставили меня в покое.

– Я думаю, объяснения будут уместны, София, – заявил Давид, пытаясь отодвинуть её от проезжей части так, чтобы это не выглядело излишне агрессивно.

Вышибалы у входа время от времени окидывали их взглядом, и он предпочитал быть осторожнее.

– Что вам надо? – нагло воскликнула София.

– Я узнал тебя. И узнаю снова. Ты же не собираешься бегать от меня вечно, мы работаем вместе. Уволишься из лаборатории? Так ты там не только сотрудник.

Она замерла, вероятно, обдумывая, как лучше поступить. Затем, оглядевшись, кивнула в сторону небольшой подворотни. Давид с сомнением заглянул в тупик между домами. Там развлекалась пьяная парочка, а ближе в куче мусора спал бомж. Вероятно, брезгливость настолько исказила черты лица Давида, что София, закатив глаза, схватила его за руку и потащила за собой дальше по улице. Они свернули за угол и оказались в довольно тихом проулке между трёхэтажками. В такое время здесь не было никого. Жёлтые фонари заливали ночную улицу тёплым светом. Ветер шелестел мусорными пакетами в баках, гонял по узкому тротуару сухие листья и беззастенчиво портил причёску Софии.

– Как вы меня узнаёте? – спросила наконец она, заглядывая ему в лицо. – Что за магия такая?

Он ничего не ответил. Мало кто знал, что он просто запоминал всё, что видел, и мог в любой момент достать перед мысленным взором картинку из прошлого. Конечно, если понимал, что искать.

Давид предпочитал молчать об этом, уверенный, что его сочтут мошенником.

– Так вот как ты получил свой диплом! – сказал бы кто-нибудь.

– Теперь понятно, почему у тебя были такие хорошие оценки: ты просто списывал из головы!

И то, что задело бы его больше всего:

– Ты не настоящий учёный, Давид Сезар, а всего лишь голова-блокнот, запомнившая всё на свете, но так и не научившаяся использовать это во благо. В тебе нет Божьей искры, Дави, ты ничего собой не представляешь. Ты – мешок, набитый сотнями воспоминаний, неспособный ничего с этими воспоминаниями сделать. Ты бессмысленный, как этот аквариум с рыбками: любопытно, но не более.

Давид устало потёр лицо, прогоняя болезненные воспоминания. Слуховая память была развита не так хорошо: он запоминал то, что видел, но не то, что слышал. Однако эти слова отца отпечатались в его сознании навсегда.

– Ладно, – вздохнула София, чуть отходя и пряча руки под мышками. – Слушайте, давайте забудем, что встретились здесь? Я ведь не спрашиваю, что вы делали в ночном клубе.

– Танцевал полуголый на журнальном столике. А, нет, постой, это была ты.

– Это правда – правда! – вас не касается, просто забудьте, что видели меня там, пожалуйста! – Её голос звучал на грани с отчаянием.

Давид пару секунд смотрел на неё. Затем кивнул:

– Хорошо.

София взглянула на него удивлённо, не веря. Повисла пауза.

– Я забуду, если ты наконец сознаешься, что была в «Вонючем Дне». И объяснишь, какого чёрта тогда произошло.

Она тоскливо посмотрела на него, затем вздохнула. Сдалась. Настал момент истины! Давид с волнением ждал её ответа.

Но в эту секунду раздался неясный шум, а затем произошло нечто невообразимое: София резко повернулась и вдруг, чуть откинув голову назад, начала обращаться в животное. Трансформация ещё не закончилась, а она уже совершила прыжок в воздух, гораздо выше головы Давида, и поймала что-то клыкастой пастью. Жилетка и юбка остались на земле, кожаный топ лопнул и упал лохмотьями на асфальт. Полульвица-полупума песочного цвета приземлилась на четыре лапы, затем яростно швырнула предмет в сторону мусорных баков. Затем на удивление осторожно прихватила зубами брючину Давида. Он понял, что должен был следовать за ней. Вот только бежали они не прочь, а туда, откуда раздался шум, к большому железному почтовому ящику, что стоял у одного из подъездов.

В этот момент позади них раздался взрыв. Так в них швырнули бомбой? Или это была просто петарда? Давид не имел желания разбираться – грохот вышел достаточно громкий, чтобы заставить его нервничать.

Из-за почтового ящика метнулась тень. Мужчина, довольно тучный на вид, с блестящей лысиной и парой очков с толстыми стёклами, рванул к перекрёстку. С дикой кошкой не они были соперниками, но перед ним вдруг остановилась чёрная машина с заляпанными номерами. Дверь открылась, лысый запрыгнул в салон, и автомобиль с визгом сорвался с места. София-кошка застыла, глядя вслед. В её глазах пару секунд отражались красные габаритные огни, затем всё стихло.

Давид подошёл к ней, озираясь. В окна начали выглядывать люди. Он услышал, как кто-то стал вызывать полицию.

– Уйдём, – бросил он, отходя за угол.

Но София мотнула головой, затем чуть присела на лапах и стала крадучись подбираться к мусорным бакам, за которыми до этого прятался злоумышленник. Давид остался стоять за домом: не хватало ещё мелькать на месте преступления. Софию могли счесть за собаку – вряд ли кто в здравом уме решит, что увидел в центре Аннебурга дикое животное из Африки, – а вот он мог попасть в криминальные сводки.

София стала обнюхивать асфальт, а затем вдруг направилась лёгкой быстрой поступью куда-то в другую сторону. Раздражённо вздохнув, Давид, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо, пошёл следом.

Пока они петляли по узким пустым улочкам ночного города, Давид успел догадаться, что София взяла след человека, который на неё напал. И это было совершенно не его дело. Стоило остановиться и вызвать такси, которое отвезло бы его в пускай и неуютную, но уже ставшую родной квартиру.

Однако он продолжал идти следом, в то время как сама львица не пыталась оторваться от него, убежать вперёд или затеряться в каком-нибудь сквере с пышными кустами. Давид не знал, что и думать на этот счёт, поэтому просто старался быть порасторопнее.

Пару раз София останавливалась, видимо, упустив след. В первый раз это произошло у аптеки – возможно, нападавший заходил внутрь, и потребовалось время, чтобы отыскать, откуда он туда пришёл. Во второй раз задачка оказалась посложнее, так как они оказались у небольшого торгового центра с несколькими входами. Простое животное, наверное, растерялось бы, но София была химерой, получеловеком. И хотя при трансформации многие когнитивные функции притуплялись, но то, что мы зовём сознанием, оставалось. Как это происходило, ведь структура мозга менялась вместе с трансформацией других органов, всё ещё оставалось загадкой, которую «Нейм» не мог разгадать. Но так или иначе, ничего не обнаружив у выхода А, львица уверенно потрусила к выходу Б, затем добралась до С, где и напала на след вновь.

Наконец они оказались у четырёхэтажного кирпичного дома, расположившегося на углу перекрёстка двух однополосных улиц. Добравшись до подъезда, София уверенно развернулась и пошла в другом направлении. В паре десятков метров она спряталась за припаркованными машинами и задумчиво уставилась на Давида.

– Это его дом? – уточнил он.

София кивнула.

– Что ты собираешься делать?

Она огляделась. Затем посмотрела на Давида и чуть склонила голову набок.

– Что? – уточнил он, немного растерявшись под пристальным взглядом химеры.

Его раздражало, что он не понимал ни её планов, ни мотивов, ни мыслей – ничего. А она глядела на него взглядом «мог бы и догадаться».

Наконец София аккуратно прикусила рукав его пиджака и потянула. Глаза Давида округлились: костюм допускал только химчистку! Слюни и клыки были ему абсолютно противопоказаны!

Он отдёрнул руку.

– Знаешь, сколько стоит эта ткань? – прошипел Давид. – Костюм сшит на заказ. Подкладку ждали месяц из Италии…

Она тихонько зарычала, и он замолчал, но продолжил яростно прожигать её взглядом. София вздохнула. Затем лапой коснулась его рукава ещё раз.

И тут Давид понял: она просила отдать ей пиджак, чтобы вернуться в человеческую форму. Этот костюм был одним из любимых. Только брюки, без пиджака, не имели смысла, а уверенность, что одежду ему не вернут, почему-то крепла с каждой секундой.

Тогда Давид поступил иначе: снял пиджак, стянул галстук, аккуратно положил всё это на небольшой кусок газона, что шёл вдоль тротуара. Пришлось легонько хлопнуть львицу по лапе, чтобы она не лезла. Пока София в полном недоумении глядела на него, Давид снял белоснежную рубашку и её-то и протянул химере. После этого надел пиджак обратно, спрятав шёлковый галстук в карман. София пару секунд не сводила с него удивлённого взгляда, а затем, когда он отвернулся, обратилась в человека.

– Всё, – позвала она.

Перед ним стояла девушка, очень похожая на Софию из лаборатории, но… отличающаяся от неё. Давид чуть склонился к её лицу: всё-таки в ночи могло показаться всякое. Но нет, он вызвал воспоминание с работы, лицо Софии Михельсон выглядело иначе: губы тоньше, нос острее, глаза чуть более раскосые. Прежними остались только короткие тёмные волосы.

– Почему ты… – начал он и чуть запнулся, подбирая слова, – почему лицо другое?

Она бросила взгляд на своё отражение в зеркальце стоящей рядом машины.

– Не могу трансформироваться без фото и без нормального зеркала, – нехотя пояснила она.

Давид удивлённо поднял брови, но затем внимание обоих привлёк звук открывающейся двери. Кто-то вышел из того самого подъезда, в котором жил нападавший.

София дёрнула Давида за рукав пиджака, но в этом не было необходимости: он и сам поспешил присесть, чтобы спрятаться за автомобилем.

– Это он, – прошептала она, наблюдая через стёкла за мужчиной на другой стороне улицы.

Тот был полным, лысым, с гладкими бороздками волос на висках, в очках с очень толстой оправой. Его бежевый плащ трепался на ветру, постоянно обвивая широкие ноги в коротковатых серых брюках. В руках он нёс какой-то чемоданчик с буквой «V».

Мужчина постоял немного, то и дело сверяясь с чем-то на телефоне, и вскоре к нему подъехало белое такси.

Едва дверь машины захлопнулась и раздался звук мотора, София выпрямилась и направилась к кирпичному дому.

Босая, в одной лишь рубашке Давида – которая, к счастью, была достаточно длинной, чтобы прикрыть бёдра, – она выглядела как городская сумасшедшая.

София обернулась на идущего следом Давида и бросила:

– Раз уж ты за мной ходишь, постой настороже.

Это задело его. Можно подумать, он был каким-то идиотом, увязавшимся за ней следом без видимой причины. Он отказывался признавать, что именно так всё и было.

– Сейчас рубашку заберу, – предупредил он, и София хмыкнула.

Она вела себя совсем не так, как в лаборатории. От заикающейся тихони не осталось и следа. Походка этой Софии была расслабленной, широкой, она не ступала мелкими шажками, как Михельсон с работы. Её мимика оказалась лишена всяческих ужимок вроде закушенной губы или стыдливо отведённого взгляда. И даже простое хмыканье получалось нехарактерным, язвительным. Давид стиснул зубы, чувствуя себя круглым дураком.

На входной двери их ждал домофон. Оба, прищурившись, начали разглядывать кнопки, но вычислить, какими из них пользовались чаще, казалось невозможным.

Тогда Давид прикрыл глаза.

– Попробуй семь-семь-семь-ноль-решётка.

София с сомнением нахмурилась, но набрала код. Это сработало: дверь с коротким «пип» открылась. Давид почувствовал на себе вопросительный взгляд, но проигнорировал его так же, как София не обращала внимания на все его попытки разобраться хоть в чём-то.

На самом деле он увидел это где-то в интернете: все домофоны имеют стандартные коды для открывания, у каждого производителя базовая комбинация своя. Давид мысленно пробежался по списку и нашел «Торис». Рядом с ним значилось «7770#».

В подъезде они застыли.

– Отвернись, – потребовала София.

Кроткая лаборантка в очках Гарри Поттера нравилась ему больше, чем эта деловая девица, раздающая указания, но отказывающаяся давать какие-либо разъяснения.

Но он не успел ничего ответить – она начала расстёгивать рубашку. Давид отвернулся, дождался, пока белоснежная сорочка упадёт ему на плечо, и только тогда осторожно обернулся.

София в облике львицы стремительно бросилась к лестнице, обнюхивая ступеньки.

Она поднялась до верхнего этажа и там решительно остановилась у потёртой деревянной двери. Посмотрела на Давида и мотнула головой. Он вздохнул и отвернулся.

Через пару мгновений рубашку стянули с его плеча.

– Как насчёт того, чтобы объяснить мне, что происходит? – прошептал он, боясь вызвать лишний интерес соседей.

София посмотрела на него своим странным взглядом, будто лишь отчасти осознавала, что рядом с ней делал посторонний человек.

– Этот тип выслеживает меня уже второй год, – тихо отозвалась она, озираясь. – Но это первый раз, когда он подошёл достаточно близко, чтобы я могла выследить, откуда он явился. И первый раз, когда он решился на серьёзный шаг. Не знаю, что там взорвалось, но мне не понравилось. Я бы не хотела, чтобы в меня снова такое кидали.

– Справедливо, – кивнул Давид. – И как ты собираешься попасть к нему в кварти…

София же уже поднималась по лестнице к чердачной двери.

– Стой тут, – велела она, ловко взобравшись по узкой лестнице и уже скоро оказавшись на крыше.

Через пару минут Давид услышал, что кто-то ходит по квартире. Щёлкнул замок, в коридор выглянула София.

– Можешь не стоять. У него тут система видеонаблюдения. Мы увидим, если он будет возвращаться.

Давид не без радости вошёл в квартиру: стоять ночью в пустом коридоре незнакомого дома – дело не из приятных. Соседи могли вызвать полицию или решить, что он вор, и просто пристрелить.

Впрочем, когда он оказался внутри, им овладела тревога иного толка: крайне не хотелось попасться. Он не имел никаких оснований находиться в этой квартире, а хозяин готов был в любой момент кинуть чем-нибудь взрывоопасным.

Пока Давид слонялся по крохотной квартирке незнакомца, в его голове крутилась одна и та же мысль: «Что я здесь делаю?» И в то же время казалось разумным и закономерным, что он последовал за Софией (ожидая объяснений, а не внезапных трансформаций с потерей одежды). И что не бросил её сразу после попытки убийства – это было бы не по-человечески. И что не оставил самостоятельно выслеживать преступника.

Гостиная, совмещённая с кухней, выглядела вполне обыкновенно. Грязно, запущенно, но довольно заурядно. А вот спальня, являющаяся, очевидно, и рабочим кабинетом, с головой выдавала в хозяине квартиры психопата.

Как в триллерах и детективах, которые временами смотрел Давид, стены здесь были завешаны вырезками из статей, обрывками карт города и страны, фотографиями и зарисовками от руки. София шла мимо этих коллажей и инсталляций будто по выставке современного искусства: где-то задерживалась, где-то склоняла голову.

Давид сперва окинул взглядом всю комнату, затем прошёл вглубь и стал разглядывать детали.

Все статьи и фотографии посвящались полулюдям-полузверям. Здесь было собрано, кажется, всё, о чём слышало человечество: йети, чудища, оборотни, гигантские кошки. Судя по всему, хозяин квартиры помешался на химерах, хотя толком ничего о них не знал. Он собирал все свидетельства, какие находил, не имея представления, где правда, а где вымысел.

Часть стены он отвёл исключительно для Софии. Фотографий было немного, но они явно указывали на то, что мужчина уже какое-то время наблюдал за своей… жертвой? Зачем он следил за ней, оставалось неясно, но, вероятно, он знал о её способности обращаться в зверя.

– Если он так помешан на тебе, зачем пытаться убить? – размышлял Давид, глядя на фото, где она была ещё с длинными волосами.

Он тут же извлёк из памяти облик Софии, когда она только начала у них работать. Длинные тёмные волосы, круглые очки. Затем постарался вспомнить другой значимый момент: чтобы вызвать определённые воспоминания, ему нужны были «крючки». День рождения Марты. Она принесла торт. У Софии длинные волосы.

– Не уверена, что он хотел убить, – задумчиво отозвалась София, внимательно разглядывая какие-то обрывки карты. – Мне кажется, он добивался именно того, что получил: моего обращения. Возможно, даже снял его на видео.

Давид всё ещё искал в памяти момент, когда София укоротила волосы.

– Ты подстриглась, чтобы я не узнал в тебе Лотти? – спросил наконец он.

Она посмотрела на него, на собственные фотографии, видимо, поняла, с чем связан вопрос, и коротко ответила «да». Давид повернулся к ней, ожидая хоть какого-то объяснения, но София подошла к компьютеру и включила его, полностью сосредоточив внимание на вспыхнувшем экране.

– Наверняка у него есть пароль, – бросил Давид, продолжив изучение материалов, собранных и развешанных хозяином квартиры.

– Удивлюсь, если нет, – отозвалась София, усаживаясь в кресло, обтянутое потрескавшейся искусственной кожей.

Давид встал у неё за спиной, наблюдая, как она пытается угадать пароль. «Химера» не подошло, «зверолюди» тоже. «Зверочеловек», «Оборотень», «Человекозверь» – всё мимо.

Пока София вводила одно слово за другим, Давид распрямился, прикрыл глаза и мысленно восстановил перед глазами всё, что увидел на стенах. Он мог бы вновь пройтись вдоль развешанных вырезок, но у его памяти имелась одна особенность: он не только запоминал всё, что видел, но и в уме лучше анализировал полученную информацию. Быстро «пролистывая» ненужное, Давид мог концентрироваться только на чём-то одном.

Информация о химерах казалась собранной абсолютно хаотично: хозяин квартиры словно тащил к себе всё, что находил о полулюдях-полузверях, будто бы надеясь углядеть среди этого истину. Но в центре всего были не оборотни и не грифоны. В центре была София. Именно к ней сводились невидимые нити его изысканий.

– Постой-ка, – он отстранил её и набрал: – С-О-Ф-И-Я.

Появился рабочий стол с её фотографией очень плохого качества на заставке.

– Потрясающе, – мрачно прокомментировала она.

Давид почувствовал себя так, будто наступил на что-то липкое. Всё больше и больше его одолевали мысли о том, что он зря ввязался в эту историю.

Щёлкая мышкой, София тем временем изучала содержимое рабочего стола.

– Он точно психопат, – прокомментировал Давид: иконок было настолько много, что они накладывались одна на другую.

Тут были текстовые файлы, картинки, какие-то ярлыки и папки.

– Я как будто в помойку залез.

– Кстати! – отозвалась София, не отрывая взгляда от экрана.

Её лицо, подсвеченное голубым сиянием монитора, казалось нездоровым.

– Ты не мог бы действительно заглянуть к нему в мусорку? Там может быть что-то интересное.

Он с недоверием выдохнул, затем уточнил:

– Что интересного, по-твоему, я могу найти в чужом мусоре? Ты спутала меня с бродячим псом.

Ответ прозвучал совершенно невозмутимо:

– Какие-нибудь чеки или документы, а может, фотографии или записки.

– Госпожа Михельсон, вы, кажется, забыли, с кем разговариваете, – он сложил руки на груди, прожигая взглядом её вихрастый затылок.

Волосы у неё росли будто по спирали. Такая же неразбериха, казалось, была и в голове.

– А, да, ты же брезгливый чистоплюй, – бросила она, открывая браузер.

– Из твоих уст звучит как оскорбление, но да, я…

Он замолчал, так как загрузилась первая страничка браузера – одним из сайтов, на который часто заходил владелец компьютера, был портал «Большие кошки» с несколькими нечёткими фотографиями на главной странице. Судя по описанию, здесь собиралась информация обо всех странных, необъяснимых, мистических случаях встречи людей с крупными кошками в местах, где те не должны обитать.

София закрыла его и вновь перешла по ссылке из избранного. На этот раз она оказалась на сайте «Необъяснимое», в разделе «Зверолюди».

Это был форум, на котором, как становилось ясно из названия и тем, обсуждали свидетельства, а также теории и возможные объяснения существования полулюдей-полузверей.

Прокручивая колёсико мышки, София начала изучать ветки, но Давид склонился и отобрал у неё мышку, спихнув холодные пальцы.

– У него есть непрочитанное сообщение.

– Но это частная переписка… – начала было София, что Давид перебил саркастичным смешком.

– Ты влезла к человеку в квартиру и в компьютер. Частная переписка? Правда?