Текст книги "Совершенный вид"

«Игра перегруженного разума, вот что такое твой сон», – заявила ему она.

И она действительно так думала – до сегодняшней ночи.

– Значит, снова Элео? – спросила она, усаживаясь за стол напротив Триса. Тот кивнул, задумчиво глядя на струи дождя, бегущие по оконному стеклу снаружи.

– И что на этот раз она тебе сказала?

– Что мы с ней связаны – но я не понял, как именно. Что я – плод какого-то злого умысла, из-за которого она умерла. И что я такой не один. – он повернул голову и серьезно взглянул на Кейру мягко мерцающими янтарными глазами. – Но об этом я и так догадывался. Я… я иногда их чувствую. Тех, других.

– Подожди, – девушка нахмурилась, пытаясь разом осмыслить услышанное. – Что значит – умерла? Это ее дух тебе снится, что ли?

– Я не знаю. Наверное. Если это действительно сон…

– Но что вас может связывать? Какое она имеет к тебе отношение?

– Элео сказала, что во мне живет ее частица. Но не объяснила, что это значит.

– Ну, разумеется, – ворчливо фыркнула Кейра. – Что ты вообще о ней знаешь?

– Только имя. Больше она мне ничего не рассказывала.

– Спроси ее в следующий раз – если он, конечно, будет.

– Будет, – уверенно ответил Трис. – Я это чувствую.

– Ну… ладно. А что с теми, «другими»? Кого ты имел в виду?

– Самое смешное, что я и сам точно не знаю, – невесело усмехнулся он. – Это странное чувство – словно прикасаешься к чужому сознанию… сознанию, которое похоже на твое собственное, если не брать в расчет его злую природу. Что-то вроде телепатической связи. Не чтение мыслей, нет – скорее, улавливание обрывков чувств, эмоций…ощущение близкого присутствия.

– Я не совсем понимаю… Ты хочешь сказать, что есть и другие гибриды, похожие на тебя? – осторожно уточнила Кейра.

– Да. Несколько. По-моему, трое.

– С такими же способностями?

– Способности у них есть, – подумав, ответил Трис. – Но какие именно, сказать не могу. Знаю одно – от них исходит… зло. Опасность. Наверное, звучит безумно, – тихо добавил он, наблюдая за выражением лица девушки.

– Ну… странно, как минимум. Но на психа ты не похож. Хотя я их никогда и не видела, – ответила та со смешком. – А эти…другие…ты можешь определить, где именно они находятся? Где-то здесь, в Дей-Тауне?

– Не могу. Просто эпизодически ощущаю их, то ближе, то дальше. Думаю, и они меня чувствуют. И ищут.

– Что ж, если они и живут тут, среди нас, то, скорее всего, не проявляют открыто свои способности – в чем бы они ни заключались. Это было бы сложно скрыть. Дей-Таун – не такой уж большой район; все мы тут друг друга, конечно, лично не знаем, но чужаков бы, думаю, заметили. Впрочем, остаются и те полукровки, что живут вне Дей-Тауна, с людьми… Ты ведь тоже пришел откуда-то оттуда.

– Я… точно не помню. Я уже говорил тебе – помню лишь, что долго бежал, добрался до парка, почувствовал себя плохо, упал – а потом меня нашла ты. Все, что было до этого – туман… – Трис яростно потер пальцами виски, и Кейра, потянувшись к нему через стол, мягко взяла его ладони в свои.

– Ты вспомнишь. Не переживай. Возможно, ты получил какую-то травму – отчего-то же у тебя шла кровь – и она вызвала временную амнезию… Послушай, ты уверен, что нам все же не стоит показать тебя врачу?

– Уверен. Со мной все в полном порядке. – он с благодарностью сжал ее руки и добавил, неожиданно вспомнив завершающую часть своего сна: – Элео показала мне девушку. Человека. Сказала, она мне поможет…

– Человека? – с подозрением переспросила Кейра, сощурив свои раскосые, ярко накрашенные глаза. – Реального человека?

– Ну, да. Ее лицо…оно мне показалось смутно знакомым.

– Быть может, это кто-то, кого ты знал? Ну, до того, как потерял память. Возможно, и сама Элео – не что иное, как голос твоего подсознания, пытающегося достучаться до тебя во снах…

– Сомневаюсь, Кейра. Хотя…я ни в чем не могу быть уверен.

Они замолчали, прихлебывая остывающий кофе из своих чашек под ровный шум ночного дождя. Уютный приглушенный свет нескольких миниатюрных светильников, встроенных в потолок над столом, вспыхивал багровыми искрами в вызывающе красных волосах Кейры, мерцал на ее коже и тонул в раскосых кошачьих глазах, сейчас кажущихся темно-медными. Она была очень привлекательна – как только может быть привлекательна молодая, полная сил полукровка – но Трис, глядя на нее, видел расплывчатый образ человеческой девушки из своего сна, ее ясные бирюзовые глаза, печальный взгляд, пронзивший его сердце…

Отчего она грустила? Быть может, ее тоже терзало одиночество?

«Кто она – и где мне ее искать?» – мысленно спросил он, все еще чувствуя где-то рядом незримое, едва осязаемое присутствие Элео.

И на мгновение в монотонной песне дождя ему послышался ее легкий и мелодичный, как плеск озерной волны, смех.

***

К тому моменту, когда Дафна проснулась – а спала она почти до девяти часов утра – ночной ливень уже поутих, сменившись размеренным, лениво накрапывающим дождиком. Какое-то время девушка лежала в постели, прислушиваясь к дремотному шелесту воды за окном и размышляя над своим сном – одним из сотен, в которых к ней приходил Адриан, но первым, оставившим после себя такое странное чувство. В этом сне они вновь шли рука об руку по ночному Лесу, подсвеченному волшебным светом двух лун и звезд, пока не остановились на краю обрыва, у подножия которого лежало бескрайнее и безмятежное, как сама вечность, море. Дафна смотрела на своего мужа, на его родное, знакомое до каждой черточки лицо, едва сдерживая слезы, с тоской осознавая неизбежность пробуждения; в эту минуту он повернулся к ней, и Дафна увидела, что глаза его из привычно карих стали янтарными, дейнарскими.

– Скоро все изменится, – произнес он, нежно коснувшись пальцами ее щеки.

И Дафна проснулась.

«И что означает этот сон?» – думала она, рассеянно отмахиваясь от прыгающего по ней Фьюри. – «Что в моей голове все перепуталось – Адриан, Лес, вчерашний дейнар?»

Скорее всего, так оно и было.

Вздохнув, Дафна, наконец, уступила натиску нетерпеливо попискивающего хвайка и нехотя села. Моменты утренних пробуждений в ее большой и такой одинокой постели всегда давались ей нелегко – даже сейчас, вереницу месяцев спустя. Теперь же, в сумрачном мире дождя, окутавшего обычно солнечный город печально-сизой дымкой – особенно. Хотелось просто забраться под покрывало с головой и, уютно свернувшись калачиком, впасть в спячку до самого конца сезона дождей. «А то – и всей этой жизни», – мрачно подумала девушка, спуская босые ноги на пол.

Она подошла к большому, во весь ее рост, окну и сквозь залитое водой стекло взглянула вниз, на улицы Антроповилля, которые, невзирая на непогоду, вступали в новый суетный день. Тут и там мелькали черные, серые и серебристые пятна дождевиков – длинных, с глубокими жесткими капюшонами, надежно закрывающими лица прохожих от дождя. Старомодным зонтам, которые так нравились Адриану, в современном мире места почти не осталось.

«Согласись, куда романтичнее гулять в обнимку под одним зонтом, чувствуя тепло тел друг друга», – любил говорить он.

Он был чудаковатый, ее Адриан.

– Я так скучаю, – едва слышно прошептала Дафна, на мгновение прижавшись лбом к прохладной поверхности стекла – одинокая фигурка за прозрачной стеной, отгородившей ее от проносящегося мимо потока жизни. Знает ли кто-то из тех, что спешат сейчас по своим делам там, внизу, что такое одиночество, боль утраты?

Разумеется, знает. Но жизнь всегда продолжает идти своим чередом – и в том ее жестокая мудрость.

Фьюри, словно чуя грусть хозяйки, встал перед ней на задние лапки, смешно прижав к груди передние – крохотные ручки, так похожие на человеческие – и встревоженно запищал. Фыркнув, Дафна наклонилась и ласково почесала его за большим, шелково-нежным и мягким ухом.

– Все в порядке, крыс. Пойдем, найдем тебе чего-нибудь вкусненького.

Через полчаса она, одетая в потертые джинсовые шорты и простую серую футболку, с волосами, схваченными в небрежный пучок на затылке, спускалась в лифте на первый этаж своего дома, планируя позавтракать (как она нередко делала) в расположенном там кафе. Еду оттуда можно было заказать с доставкой прямо в квартиру – но Дафне нравилось неспешно потягивать кофе, сидя за уютным столиком у большого панорамного окна и исподтишка наблюдая за остальными посетителями: семьями с весело галдящей ребятней, супружескими и влюбленными парами, одиночками вроде нее. Многие из них были ее соседями, другие – просто незнакомцами, заскочившими перекусить в милое местечко с игривым названием «Пышечка», которое так и манило прохожих ароматами горячей выпечки и свежесваренного кофе. Кормили здесь действительно неплохо – даже на взыскательный вкус Леонарда, который в былые времена иногда выбирался сюда пообедать с Дафной и Адрианом.

Попасть в кафе можно было не только с улицы, но и через холл дома – удобно, если не хочешь выходить под льющий наружи дождь – и именно этим путем воспользовалась Дафна. Войдя в просторное светлое помещение, оформленное в приятных терракотово-оранжевых тонах, она привычно направилась к одному из пустующих дальних столиков. В этот час в кафе уже было довольно людно – обычное дело для субботнего утра; смех и шум голосов сливался со звучащей в зале негромкой музыкой и едва различимым звуком дождя за окном, образуя ненавязчиво-уютный звуковой фон. Именно за ним сюда и приходила Дафна – за ним и ощущением того самого человеческого присутствия, которого ей порой отчаянно не хватало в ее тихой одинокой квартире.

Устроившись на маленьком диванчике, которые стояли у каждого стола, девушка с пару минут изучала электронное меню – хотя знала его чуть ли не наизусть. Выбрав в итоге творожную запеканку и несладкий кофе с кокосовым молоком, она достала из кармана джинсов свой коммуникатор и в ожидании заказа стала просматривать полученные со вчерашнего дня сообщения. Одно – от мамы, дежурное («Привет, зайка. Как твои дела? Ты сейчас, наверное, в Лесу. Позвони, как сможешь. Целую.»), следующее – от Найи, единственной близкой подруги («Черт, Ди, ты вообще бываешь в городе? Позвони, как вернешься из своих дебрей. Надо встретиться, срочно.»), и последнее, самое позднее – от Лео («Сладких снов, Ди. Еще раз извини. Надеюсь, мы все еще друзья.»).

Дафна вздохнула. Что там за срочность у Найи? Бурно рассталась с очередным ухажером, в тысячный раз поругалась с родителями или влипла в неприятности на работе?

«Позвоню ей из дома», – решила девушка. Она как раз размышляла над ответом Леонарду, когда колокольчик над входной дверью кафе мелодично тренькнул, возвещая о новых посетителях. Подняв голову, Дафна мельком посмотрела на вошедших – и уже не смогла отвести взгляда от необычной пары, тут же приковавшей внимание большинства присутствующих.

Девушка, с виду – примерная ровесница Дафны, невысокая, симпатичная, с коротко стрижеными рыжими кудряшками, была глубоко беременна – мокрый дождевик смешно топорщился на ее круглом, как шар, животе. Ее спутник – широкоплечий великан – осторожно придержав перед ней старомодную застекленную дверь, вошел следом и стянул с головы капюшон плаща, под которым обнаружилось бронзовокожее скуластое лицо с пронзительно-янтарными глазами и лохматая каштановая шевелюра. Полукровка помог девушке снять дождевик, который вместе со своим повесил на вешалку у входа, и, взяв подругу (или жену?) за руку, повел ее к соседнему от Дафны столику.

«Жена», – поняла она, заметив, как блеснула золотая искорка на безымянном пальце девушки.

Вновь пришедшие, не обращая внимания на косые взгляды и шушуканье окружающих, склонились над электронным меню. Мужчина (Дафна дала бы ему не больше тридцати – но могла ошибаться: гибриды зачастую выглядели куда моложе своего реального возраста) бережно приобнял жену за плечи, и та, улыбнувшись теплой и мягкой улыбкой, что-то тихо ему сказала. Они оба были одеты в зеленое – излюбленный цвет гибридов – и удивительно гармонично смотрелись вместе.

«Красивая пара», – подумала Дафна, испытывая к ним невольную симпатию – которую большинство остальных посетителей, судя по выражению их лиц, не особенно разделяли. Оно и понятно: неольскому обществу были нужны «чистокровные» люди, а дети, рождавшиеся от смешанных союзов, всегда больше походили на родителя-полукровку. И все же подобные браки по-прежнему случались – официального запрета на них, разумеется, не было.

Удивительно, но предки гибридов – дейнары, на заре основания Антроповилля решившие остаться с людьми – практически не создавали семей друг с другом. Еще удивительнее сейчас казался тот факт, что и многие люди – прародители нынешних неольцев – отвечали им взаимностью, очарованные их диковинной внешностью и полузвериной мощью. Так на свет стали появляться гибриды, которые, в свою очередь, также давали потомство – как от внутривидовых, так и межвидовых союзов. Теперь, триста лет спустя, дейнары-«чистокровки» обитали исключительно в лесах – в городе остались лишь их потомки, чья кровь давно и прочно смешалась с человеческой.

«Печальная участь – быть чужаками для обоих народов, не принадлежа полностью ни к тем, ни к другим», – Дафна задумчиво откинулась на мягкую спинку своего диванчика, продолжая украдкой наблюдать за необычными соседями.

Не дейнары, не люди – полукровки стали, по сути, отдельным видом, возможно, более совершенным, чем те, что их породили. Не в этом ли крылась истинная причина человеческой неприязни к ним?..

– Твой заказ, милочка, – пухлая рука Доры, немолодой тучной официантки с кокетливо взбитым облаком белых волос на голове, хлопнула на стол перед девушкой тарелку с творожной запеканкой, за которой последовала большая чашка с дымящимся кофе.

– Спасибо, – пробормотала Дафна, вздрогнув от неожиданности; она настолько погрузилась в мысли о гибридах, что умудрилась прозевать приближение «женщины-кита», как шутливо называл ее Адриан. Впрочем, пышностью форм отличались все работавшие здесь официантки: должно быть, старались соответствовать названию кафе.

– Опять птичий завтрак, – неодобрительно заметила Дора, присоединив к принесенному кувшинчик с кокосовым молоком. – Тебе нужно лучше питаться – вон как кости торчат. Что бы сказал Адриан?

Дафна не нашлась, что ответить – и та, вздыхая и покачивая необъятными боками, направилась к столику полукровки и его молодой жены.

– Вы у нас заказали овсянку с земляничным джемом, так? – уточнила она, чуть ли не воинственно уперев одну руку в бедро. – Так вот, повар приносит извинения, но земляничный как раз закончился. Может, какой-нибудь другой устроит? Есть клубничный, черничный, абрикосовый…

– Клубничный подойдет, спасибо, – спокойно кивнула девушка.

– Отлично. А как насчет нашего фирменного завтрака – яичницы с беконом, помидорами и поджаристым тостом? – спросила Дора и, многозначительно покосившись на ее беременный живот, добавила: – Ты ведь сейчас должна есть за двоих, дорогуша.

– За троих, – фыркнув, поправила ее та. – Мы ждем двойню. Нет, спасибо, бекон мы не будем.

– Ну, и зря – мясо у нас отменное, пальчики оближешь…

– Мы – вегетарианцы, – сухо сообщил мужчина; в его характерно низком, слегка рыкающем голосе Дафне почудилась сдержанная угроза. И, видимо, не ей одной, потому что официантка, бросив в его сторону нервный взгляд, невольно сделала шаг назад.

– Ну, да, конечно. Не подумала, что вы… оба. Сейчас принесу вашу овсянку.

– Спасибо, – мягко повторила девушка, но Дора, оскорбленно поджав ядовито-розовые губы, уже неслась со своим подносом в сторону кухни.

Проводив ее взглядом, рыжеволоска и ее муж-полукровка посмотрели друг на друга и дружно прыснули. Дафна, прекрасно слышавшая каждое слово из их разговора с назойливой официанткой, тоже улыбнулась: парочка ей определенно нравилась. И чем-то напоминала их с Адрианом в былые, бесконечно далекие времена – влюбленных, счастливых, хихикающих над понятными им одним шутками…

Она вздохнула и, немного поковырявшись вилкой в запеканке, принялась неспешными глотками смаковать свой кофе с тонким кокосовым привкусом. Краем глаза она видела, как Дора принесла ее соседям заказанный завтрак и молча скрылась; и уже через четверть часа великан-полукровка и его молодая жена, обнявшись, прошли мимо ее окна. Их лица скрывали капюшоны, но Дафна была уверена, что они улыбаются друг другу: об этом говорила сама их походка, жесты, склоненные друг к другу головы. Глядя им вслед, девушка легко представила себе их будущую семью – один ясноглазый малыш с хохотом «едет» у папы на шее, второй шагает, держа маму за руку – и эта мысленная картина откликнулась в ее сердце одновременно теплом и грустью.

– Видела, а? – Дора, вновь незаметно «подплывшая» к ее столику, кивком указала на удаляющуюся парочку. – Совсем девчонке мозги запудрил. Сам нормальной еды не ест и ей не дает!

– Может, это ее добровольный выбор, – спокойно предположила Дафна, понимая, что к их диалогу с любопытством прислушиваются за ближайшими столиками.

– Конечно – ради муженька старается. И чего их к этим желтоглазым тянет? Слышала – двойню она ждет! Наплодит таких же мохнатых – будто рожать больше не от кого, – с негодованием выпалила та, сгребая на поднос пустую посуду.

– А чем плохи гибриды?

– В смысле – чем плохи? – официантка уставилась на нее, как на умалишенную. – Они… они же… не люди!

– Не совсем люди, ты хотела сказать. Да ведь не так уж и много между нами различий.

– И ты туда же??

– Просто стараюсь быть объективной. Но, если хочешь знать мое мнение, я считаю, что гибриды куда «нормальнее» иных людей, – заметила Дафна и с усмешкой добавила: – Они, по крайней мере, не ксенофобы.

Она расплатилась за завтрак, ненадолго задержав ладонь над встроенным в меню биометрическим сканером, и, поднявшись, неторопливо двинулась к выходу мимо слегка опешившей Доры. Спиной она чувствовала устремленные на нее взгляды остальных посетителей – наверняка неприязненные.

«А я удивляюсь тому, что мы до сих пор не наладили контакт с дейнарами», – с горечью думала девушка по пути к лифту. – «Люди с гибридами-то никак не уживутся. Могу представить, что тут начнется, когда станет известно о появившемся в Приграничье «дикаре»…»

О чем же он все-таки хотел с ней поговорить, этот неукротимо прекрасный юноша с зеленым кулоном на шее?

«Если я больше никогда его не увижу, придушу Тима», – мрачно решила Дафна.

Но что-то – некое необъяснимое шестое чувство, зовущееся интуицией – подсказывало ей, что она еще встретит «своего» дейнара. Оставалось лишь запастись терпением – и пережить сезон дождей, который, едва начавшись, уже казался ей бесконечным.

Глава 3.

Укрывшись под огромными гладкими листьями нейба¹, Кор задумчиво жевал откопанный под ним же корешок и вслушивался в стук дождевых капель по плотному зеленому навесу у себя над головой. Дождь не доставлял ему особых неудобств: здесь защиту от него давали плотно сомкнутые листья, в лесной чаще – густые кроны деревьев. А вот на Поляне коэри, оставленной им далеко позади, вода сейчас, должно быть, стояла стеной.

Кор знал, что люди, за которыми он наблюдал последние несколько дней, не вернутся туда до окончания Инауэри² – и досадовал, что разговора у них так и не вышло. Если бы девушка, с которой он, наконец, решился заговорить, пришла на поляну одна, без своего спутника… Щуплый бледнокожий парень с волосами цвета тусклой лисьей шерсти все испортил.

Кор припомнил странный, угрожающего вида предмет у него в руке, и по его загривку вновь пробежал инстинктивный холодок. Скрывшись в чаще, юноша выслушал перепалку этих двоих – девушка была явно недовольна поведением товарища – а затем совершенно беззвучно последовал за ними через лес к большой блестящей штуковине, в которой люди каким-то необъяснимым образом перемещались по воздуху. Больше всего она напоминала гигантскую переливчатую каплю росы, отражающую зелень высящихся вокруг деревьев и мягкий свет вечернего солнца – и всякий раз, плавно взмывая в небо, вызывала у Кора смесь страха, восторга и мальчишеского любопытства. Наверное, матери бы это пришлось не по нраву, но он, пожалуй, не отказался бы на такой полетать. Интересно, каково это – увидеть Лес с высоты птичьего полета?

Он вздохнул и, прислонившись спиной к прохладному толстому стеблю нейба, на минуту прикрыл веки, убаюкиваемый безмятежной мелодией дождя. Мысли его отчего-то вновь вернулись к человеческой девушке, вопреки его опасениям не только не попытавшейся от него убежать, но и ответившей ему на его родном языке. Забавная – маленькая и хрупкая, как ребенок, а глаза на удивительно гладком лице – диковинного цвета морской воды, пронизанной лучами утреннего солнца. Кор никогда прежде не видел человека так близко (пару раз они с Элео тайком пробирались к Черте, чтобы издали посмотреть на людей), и был вынужден признать, что его – а, точнее, ее – внешность вовсе не кажется ему неприятной. Скорее, наоборот.

«Все же люди очень на нас похожи», – озадаченно подумал он.

Мать считала, что людей, как и Дей’н’Ар, сотворили древние Создатели, о которых Кор знал лишь из оставленных его предками легенд. Создатели были странниками среди звезд; оттуда же когда-то в поисках нового дома прибыли и люди. Но если от первых исходила добрая созидательная сила, близкая Народу Леса, то от последних веяло разрушением: будучи плотоядными, они убивали зверей, и, не довольствуясь жизнью в лесу, принялись вырубать его, чтобы расчистить место для своего громадного города.

Незваные гости, принявшиеся самовольно хозяйничать в приютившем их доме – вот кто такие были люди. Жить согласно устоям Дей’н’Ар они не желали – но и Дей’н’Ар не были готовы мириться с их образом жизни. И тогда между ними произошел разлад, длящийся по сей день.

Кор испытывал к людям противоречивые чувства: с одной стороны, он, подобно своему народу, видел в них чужаков, нарушающих гармонию Неолы, с другой – был преисполнен любопытства, свойственного большинству подростков. Отчасти он даже понимал отступников – молодых Дей’н’Ар, некогда покинувших Лес ради жизни в человеческом городе: люди умели летать по воздуху, сооружать множество занятных штуковин и, по слухам, строить дома из камня, достигающие небес. Но еще у них было оружие – наверняка более опасное, чем деревянные и костяные ножи Дей’н’Ар, которые им крайне редко приходилось использовать для самообороны.

«И тот юнец пустил бы его в ход, не задай я деру», – подумал Кор, вспомнив испуганное выражение лица рыжеволосого, и с мысленной усмешкой добавил: – А чего еще ты ожидал от человека?»

То ли дело его спутница… Если бы им только удалось поговорить! Вдруг она что-нибудь знала об Элео? Ведь именно ради этого он и пересек запретную Черту, ища встречи с человеком – выяснить хоть что-то о сестре, чье присутствие вновь стал внезапно ощущать…

Элео пропала – и погибла, как считали в их племени – незадолго до прошлого Инауэри. С самого раннего детства их связывала особенная близость: Элео была амавари, и, хотя Кор ее способностями не обладал, он чувствовал и понимал старшую сестру, как никто другой. Ее мысли и эмоции он ощущал, как свои собственные, всегда знал, где она находится в тот или иной момент, слышал ее голос в своем сознании. Им даже сны снились одинаковые – а наяву они были повсюду вместе, неразлучные, как два крыла одной птицы.

А потом Элео исчезла, и ее голос в голове брата умолк, и сколько бы он ни звал и ни искал ее, все было напрасно – до сей поры. Несколько дней тому назад он вдруг снова ощутил ее присутствие – далекое и зыбкое, как огонек на ветру, но не вызывающее никаких сомнений: то была она, его сестра, и находилась она, как подсказывало никогда не ошибавшееся прежде внутреннее чувство Кора, где-то на территории города людей.

Антроповилль – так он назывался: невиданная каменная громадина, возведенная людьми на побережье близкого моря и отделенная от Леса Чертой, к которой нельзя было приближаться. Конечно, юные Дей’н’Ар не раз тайком нарушали этот запрет, ведомые любопытством – но пересекать Черту и вторгаться в человеческие владения не отваживался никто. Никто – до Кора.

На протяжении последующих пары дней он прислушивался к своей интуиции, боясь обмануться, пытаясь понять, почему сестра столько времени не давала о себе знать и каким образом очутилась в человеческом городе – или где-то поблизости. Пошла ли она туда добровольно или была у людей пленницей? И отчего, сколько бы он ни взывал к ней, не получал иного ответа, кроме этого смутного, но настойчивого ощущения ее присутствия?

Он знал, что ему следовало бы рассказать все матери – Дарнис, адану³ племени Мегроев; знал, что она поверит ему и наверняка отправится за Черту с горсткой самых отважных мужчин племени, чтобы выяснить судьбу своей дочери – и это-то его и страшило. Что, если внутреннее чувство его подвело и Элео там вовсе не было? Что, если люди воспримут проникновение десятка Дей’н’Ар на свои земли враждебно? Если пустят в ход свое оружие? Или же окажется, что Элео действительно находится у них в плену, и тогда горстке ее соплеменников, отправившихся на ее поиски, точно грозит гибель?

Кроме того, мать вряд ли позволила бы ему, Кору, присоединиться к их отряду – во-первых, он, с ее точки зрения, был слишком юн, а, во-вторых, она ни за что не стала бы подвергать опасности своего единственного (после потери дочери) ребенка. И Кор с таким положением дел был категорически не согласен.

«Прокрадусь туда и постараюсь для начала сам все выяснить», – решил он, наконец. В конце концов, он и раньше подбирался к самой Черте, сумев остаться незамеченным – да и одному Дей’н’Ар легче затеряться в чаще, чем небольшому отряду. А уж там, на месте, и станет ясно, как действовать дальше.

Конечно, он серьезно рисковал: хотя сами люди никогда не приближались к селениям Дей’н’Ар, те время от времени замечали небольших блестящих «летунов», бесшумно скользящих в воздухе меж деревьев: посредством этих хитроумных устройств люди, по всей видимости, удаленно наблюдали за ними. Как-то раз Кору даже удалось сшибить такую штуковину на землю – и убедиться в ее совершенно неодушевленной природе. Разломав ее и изучив ее нутро, он так и не понял, что заставляет ее двигаться и, тем более, летать. Одно было ясно: подобные «летуны» могли подстерегать его где угодно на пути к Черте и за ее пределами, а это значило, что ему следовало быть вдвойне осторожным.

Выдвинувшись из родного селения с первыми лучами солнца, уже к закату Кор пересек Черту, за которой встретил лишь лес, наполненный привычными с детства звуками – шумом ветра, шелестом листвы, голосами птиц и животных – и больше ничего. Ни людей, ни явных следов их пребывания. Впрочем, удача улыбнулась юноше очень скоро: на следующий же день он вышел к просторной поляне, где обнаружил пасущееся в высокой траве стадо коэри, а вместе с ним – и расположившихся чуть поодаль людей. Их было всего двое: парень и девушка в странных одеждах болотного цвета, с виду лет на пять-шесть старше его самого; устроившись на «островке» из примятой травы, они, судя по всему, наблюдали за стадом. Сперва Кор решил было, что они задумали поохотиться на коэри – и эта мысль отозвалась в нем протестом и отвращением – но через несколько минут понял, что люди были здесь не ради охоты. Они просто сидели и смотрели на животных, иногда негромко переговариваясь, возясь со своими непонятными устройствами и потягивая воду из продолговатых прозрачных бутылей. Притаившись в зарослях на краю поляны, Кор терпеливо следил за ними, изучая их лица, мимику, жесты, прислушиваясь к тону их голосов. Парень показался ему неприятным: скучающее выражение лица, резкий ворчливый голос – кажется, ему не слишком нравилось здесь находиться. А вот к девушке – миниатюрной, с убранными в хвостик волосами песочного цвета и этими удивительно яркими глазами – Кор невольно проникся симпатией. Очень скоро она оставила своего товарища и перебралась поближе к коэри, двигаясь плавно и осторожно – видимо, не хотела их спугнуть. Впрочем, опасения ее были напрасны: животные ее совершенно не боялись – и, более того, завидев ее, пара детенышей отделилась от стада и, живо перебирая смешными ножками-палочками, устремилась ей навстречу. Улыбаясь, девушка достала из своей сумки какое-то лакомство (чуткий нюх Кора уловил густой сладкий аромат спелой груши) и принялась кормить оленят с ладони, при этом несмело поглаживая их по пестрым бокам свободной рукой. Те же доверчиво жались к ногам человека и с довольным фырканьем уминали угощение, не забывая пройтись языком и по предлагающей его ладони; впрочем, когда еда у девушки закончилась, коэри еще какое-то время весело скакали вокруг, не торопясь возвращаться к стаду. Похоже, девчонка прочно завоевала их расположение – в отличие от ее спутника: стоило тому сделать несколько шагов в их сторону, как оленята резво отбежали на безопасное расстояние.

И это Кор тоже отметил.

Когда, ближе к вечеру, люди, собрав свои вещи, покинули поляну, он осторожно последовал за ними вдоль тропы до самого пролеска, где они забрались в свой большой летающий «пузырь» и, взмыв в небо, вскоре исчезли вдали. Должно быть, двинулись обратно в свой город, решил Кор. Немного обождав, он вернулся к опустевшей поляне, которую про себя назвал «Поляной коэри», и, убедившись, что компанию ему теперь там составляют лишь птицы да стрекочущие в траве кузнечики, принялся осторожно исследовать близлежащие окрестности. С особой тщательностью он осмотрел место, которое люди выбрали для наблюдения за коэри: здесь до сих пор ощущались их запахи, а примятая трава хранила отпечатки их ног – точнее, нелепой громоздкой обуви, которую были вынуждены носить эти тонкокожие.

«Какие же они коротышки», – усмехнулся Кор, рассматривая человеческие следы. – «Особенно девчонка. Ноги, точно у ребенка…»

Заметил он, хоть и не сразу, и еще кое-что: маленькие блестящие «коробочки» в траве и кустарниках, разбросанные на некотором расстоянии друг от друга; время от времени они «оживали» и принимались бесшумно крутиться из стороны в сторону. Испугавшись, что таким образом люди могут наблюдать за происходящим на поляне, Кор поспешил вернуться под полог леса, где и решил затаиться до следующего дня. Что-то подсказывало ему, что завтра люди снова прилетят на Поляну коэри и у него будет возможность поговорить с ними – если, конечно, он на это отважится. Как бы то ни было, оставаться за Чертой слишком долго было нельзя: во-первых, его в любой момент могли заметить люди или их хитроумные устройства, а, во-вторых, мать наверняка его скоро хватится (хотя он нередко уходил из дома на несколько дней) и, упаси духи, отправится его искать.