Текст книги "Благовещенье"

«Господь открывает нам небеса…»

 
Господь открывает нам небеса,
Господь удаляет прочь невзгоды,
И, с храмов старинных сняв леса,
Уносит с души следы непогоды.
 
 
Весна устала тепло дарить,
И дождь завесил дома и строки,
И будут тучи в ночи парить
И лить холодной воды потоки.
 
 
Но утром солнце откинет прядь,
Восход скользнёт в преддверии лета,
И золото прядей будет сиять
Кудрявого солнца в тиши рассвета.
 
 
Господь подарит восток и синь,
Уймёт дождя водяную лаву,
Лишь занавеску рукой откинь,
И солнце будет сиять кудряво.
 
 
Господь откроет нам синеву,
Такую яркую на небосклоне,
И утро будет капать в траву,
И бирюза потечёт в ладони.
 

2011

Библейский дождь

 
Задождило, и осень непрошено
Занавеской задёрнула высь.
Капли ливня – по ткани горошины —
На закатный шифон пролились.
 
 
Беспросветно зашторив окраину,
Сыплет дождик хрусталь из-под туч,
От небесного Авеля к Каину,
Позабывшему солнечный луч.
 
 
И, скитаясь, покоя не ведая,
Жаждет Каин хоть каплю тепла,
Но, с дождём непрестанно беседуя,
Тень от тучи в века пролегла.
 
 
Над простором повисшею тайною
Тучи прячут безоблачный день.
…Льётся дождик слезою хрустальною,
Словно Каина вечная тень.
 

2011

И плачет Богородица

 
День явно к лету клонится,
И в роще соловьи,
И плачет Богородица
У Спаса на Крови.
 
 
Слезою льётся синею
И дождик, и роса.
Слеза туманом с инеем
Упала в небеса.
 
 
Прозрачно речка кружится,
Умытая слезой,
И спит у дома лужица,
Укрытая грозой.
 
 
Водою умываются
Земля и небеса,
И тучей укрывается
За озером гроза.
 
 
То плачет Богородица,
Предела нет слезам,
А мы идём, как водится,
Со свечкой к образам.
 
 
На землю свет спускается,
Свеча горит в тиши,
И пламя растекается,
И льётся воск с души.
 
 
У леса за околицей
Затеплился рассвет —
То Божья Матерь молится,
И льётся Тихий Свет.
 
 
Земля и небо сходятся
Весною в ранний час —
То плачет Богородица
И молится за нас.
 

2011

Звездопад

 
Звезды сыплются с неба бездонного,
Словно ангелы плачут в тиши.
В окна бьются дожди беспардонные
В онемевшей осенней тиши.
 
 
И пиши – не пиши – не расслышится
Эта песня в потоке времён,
Только полночь осенняя движется
Звездопадом без дат и имён.
 
 
Звезды ловим в ладони с беспечностью,
Ведь серьёзности нам не дано,
И не слышно имён в свете вечности,
Только Божье Имя одно!
 
 
Только Имя у Бога Единое,
Он однажды Им мир очертил,
И посыпался с неба лавиною
Звездопад безымянных светил.
 

2011

Великий пост

 
Сумерки слетаются
С крыши, словно птицы.
Медленно смеркается,
Вечер серебрится.
 
 
То ли тонким месяцем,
Плывшим стороною,
То ли Пасха грезится
С полною луною.
 
 
Время запоздалое
В полночи закружит,
И зима усталая
Звёздами завьюжит.
 
 
Плавает метелица
В ледяном чертоге,
Пост Великий стелется
Снегом по дороге.
 
 
В предвесенней снежности
Месяц закружится,
В лунной неизбежности
Вечность растворится.
 
 
Как снега в беспечности
Времена летают,
И кусочек вечности
Перед Пасхой тает.
 

2012

Василий Блаженный

 
Зима плутала, снег бросая в лица,
И падала в сугробы с головой,
И шёл по снежным улицам столицы
Блаженный – не в себе и сам не свой.
 
 
Снег обжигал его босые ноги,
В глазах светилась неба синева,
И толпы собирались у дороги,
Ловя его и взгляды, и слова.
 
 
А снег хлестал обветренные губы,
Когда навстречу вышел царь Иван
И протянул юродивому шубу,
И разогнал прохожих балаган.
 
 
Иван был грозен, а блаженный жалок,
И говорил, казалось, полный бред,
Но, получивши царственный подарок,
Душой и телом явно был согрет.
 
 
Свидетель был в толпе при царском жесте,
Блаженного желавший проучить,
Он замертво упал на ровном месте —
Подарок царский жаждал получить.
 
 
Он проявил и хитрость, и упорство,
Актёрский дар найдя в себе самом,
Но обнаружил лживое притворство
Юродивый и сердцем, и умом.
 
 
Тут, обратясь к блаженному о друге,
Его приятель вскрикнул: «Вот беда!
На фоне холодов и зимней вьюги
Мой друг уходит, видно, навсегда!
 
 
Ты многое, блаженный, разумеешь,
В душе моей и горечь, и пожар…
Быть может, друга ты спасти успеешь,
Отдав ему бесценный царский дар!»
 
 
Казалось, тело было бездыханно,
И замерзал упавший на глазах,
Но поглядел задумчиво и странно
Блаженный на приятеля в слезах.
 
 
У парня посинели даже губы,
Над ним кружило с криком вороньё,
Накрыл его блаженный царской шубой,
Сказав: «Я трупу жертвую её!»
 
 
Обманщик побледнел ещё сильнее,
Схвативши шубу, словно амулет,
И с царским даром, от восторга млея,
Он замертво упал во цвете лет.
 
 
… А небо пролилось полоской синей,
И воспарил над ними херувим,
А тем блаженным был святой Василий,
И храм вознёсся, вечностью храним.
 
 
… И свет луны струился неизменный,
Стекая с крыш прозрачной синевой,
Пред Божьим Храмом выступил Блаженный,
И купола взлетели над Москвой.
 

2012

Благая Весть

 
К земле подкрался тихий день
С апрельским силуэтом,
С небес спустилась светотень
Над розовым рассветом.
 
 
Пролив дождём из серебра,
Расправив туч полоски,
Архангел выслушал с утра
Вселенной отголоски.
 
 
Он в мире звуки собирал,
Был где-то рядом с нами,
И тихо в дудочку играл,
Летая над домами.
 
 
Был полдень, Ангелом храним,
Не зная непогоды,
И встала радуга над ним
На четверть небосвода.
 
 
Затем закатом свод искрил,
Лампадой догорая.
То Весть Благую Гавриил
Принёс к земле из рая.
 

2012

Часть 2. Новый век

Новый век

 
Век не исчерпан, только начат,
Но время набирает ход.
Спешат минуты, дни, а, значит,
Всё также мчит за годом год.
 
 
Листву роняя, дождь роняя,
Ушли и осень, и весна.
Я тщетно время догоняю,
И не догнать – обречена.
 
 
Прозрачным снегом заметает
Листву замерзшую январь.
Февраль завьюжит, март растает,
И щебет птиц звенит, как встарь.
 
 
Уж вечность лето в год вплетает,
Струится с неба дождь и свет.
Глядишь – и лето улетает,
И не одно, а много лет.
 
 
То суетимся мы, то ропщем,
И в сутолоке городской
Не замечаем мы, что, в общем,
До вечности подать рукой.
 

2005

«Фонарь в заснеженном окне…»

 
Фонарь в заснеженном окне,
И снег в сиянье фонаря,
А где-то рядом, в стороне
Дыханье слышно декабря.
 
 
Шаги вдали, и снег скрипит,
Мороз крепчает все сильней,
И месяц на морозе спит,
И путь серебряный ясней.
 
 
Деревья в сумерках как сны
И щедро сыплют серебром.
Не достучаться до весны,
Укрытой снегом, как ковром.
 
 
Фонарь в заснеженном окне —
Луч детства, сказка Рождества,
Сверкнёт огнём волшебным мне,
И я забуду все слова.
 

2004

«Иду опять дорогой длинной…»

 
Иду опять дорогой длинной,
А путь идёт навстречу мне,
И звон Елоховский, старинный
В прозрачно-ранней тишине.
 
 
Обречена идти навстречу
Бегущей Яузы-реки,
Когда нашепчет тёплый вечер
Свои мне рифмы и стихи.
 
 
Когда полдневным иль закатным
Лучом скользнёт ко мне весна,
Когда иду домой обратно,
Когда иду домой одна.
 
 
С крыш заострённых и покатых
Скользнёт старинная Москва,
Перед весной, перед закатом
Вдруг растеряю все слова.
 
 
Пришло ли время мне, как прежде,
Вплетать слова в стихи и сны,
Но есть весна, и есть надежда
Подслушать рифму у весны.
 
 
И так случайно, так невольно
Подслушать птичий разговор,
Когда протяжно-колокольно
Поёт Елоховский Собор.
 
 
Когда шаги мои, стихая,
В такт звону продолжают путь,
Чтобы душою и стихами
С пути не сбиться, не свернуть.
 
 
Для этого так напряжённо
Встречаю март, едва дышу,
Многоголосо и стозвонно
К весне Елоховской спешу.
 
 
А в переулке Госпитальном
Капелью с крыш апрель прочла,
Я, видно, чересчур буквально
Приход весенний поняла.
 

2004

Апрель

 
Зазвучали, зазвенели
В сутолоке городской
Колокольчики апреля
На Волхонке, на Тверской,
 
 
На Арбате, в переулках,
В Александровском саду
Звонко-звонко, гулко-гулко
У прохожих на виду.
 
 
Ну а город и не слышит,
Что для города капель?
Он трамвайным звоном дышит —
Круговерть и карусель,
 
 
Нескончаемым движеньем
По Садовому кольцу.
Сотни лиц без выраженья,
Только тенью по лицу
 
 
Вдруг весна скользнёт незримо,
Вдруг рассыплется капель,
И промчатся мимо, мимо
Круговерть и карусель.
 
 
… Лишь за городом однажды
На секунду стихнет гам,
И расслышит каждый-каждый,
Как капель с весенней жаждой
Зазвенела по лугам.
 
 
И оттаяла прохлада,
И погас весенний день,
И над лугом, и над садом
Пролегла апреля тень.
 

2004

Сентябрь

 
Мужчина чертил на асфальте мелом.
Ребёнок рядом стоял и смотрел.
Мужчина был занят серьёзным делом —
Одним из самых серьёзных дел.
 
 
Кисть ли художника, взгляд ли поэта
Касались асфальта ломаных линий,
А было уже на исходе лето,
И был на висках его ранний иней.
 
 
Куда вы смотрели, с поэтом споря,
Прохожие, вяло идущие мимо?
Ведь скоро же осень, осень скоро,
И это, кажется, неоспоримо.
 
 
Не кисть изменилась – поэт изменился,
Ведь лето ушло безнадёжно быстро.
И серенький дождь на асфальт пролился
На росчерк художника, барда, артиста.
 
 
… Ребёнок чертил на асфальте мелом.
Мужчина рядом стоял и смотрел.
Ребенок был занят серьёзным делом —
Одним из самых серьёзных дел.
 

2004

Философы

 
Декарт когда-то усомнился
В существованье бытия:
«Вот дождь за окнами пролился,
А вдруг его придумал я?
 
 
А вдруг за тёмною стеною,
Куда не проникает свет
Нет дня, не видимого мною,
И мирозданья тоже нет?
 
 
Нет туч, нет синего пространства,
Ни смены дней, ни хода лет,
Ни желтой осени убранства,
Да и планеты тоже нет?»
 
 
И вторил Кант: «Все субъективно.
Где объективный взгляд, скажи?
Мы изучаем мир активно,
А это – мысли виражи.
 
 
Всего лишь нашей краткой мысли,
Иль чувства яркого полёт,
Мы сочинили буквы, числа
И объяснили их черёд.
 
 
Реальный мир непознаваем,
Лишь стоит выглянуть за дверь,
Мир субъективный открываем,
Его реальности не верь».
 
 
«Ну, вот уж нет, – промолвил ясно
И однозначно Галилей. —
Мир есть, и этот мир прекрасный
Имеет множество ролей.
 
 
Так много жизни под луною,
Планет так много над луной,
И дни проходят предо мною,
И звёзды светят надо мной.
 
 
Мир звёздный цифрами проверен,
И чётко выверен закон.
В его доступности уверен —
Красив и познаваем он.
 
 
А числа – мира подоплёка
И подоснова бытия.
Известен возраст звёзд далеких,
Их вечный ход познал и я».
 
 
…Так о законах мирозданья
Мужей учёных вечен спор,
И нет предела их познанью —
В веках не стихнет разговор.
 
 
Но по другим законам вечным
Живёт поэзии строка,
Прозрачен путь небесный млечный,
Текущий в небе, как река.
 
 
И подоплёка цифровая
Не зарифмуется строкой,
И слов мелодия живая
Не постигает звёзд покой.
 
 
Нет ни закона, ни покоя,
И нет реальности вещей.
Мир – непонятно, что такое,
А есть бессонница ночей.
 
 
И есть придуманное кредо,
И есть надуманный сюжет,
И все неясно для поэта,
И непонятен сам поэт.
 
 
Нет ни закона, ни покоя,
И нет реальности вещей.
Мир – непонятно, что такое,
А есть бессонница ночей.
 
 
И есть придуманное кредо,
И есть надуманный сюжет,
И все неясно для поэта,
И непонятен сам поэт.
 
 
Мир и поэзия не схожи,
Живут отдельно и легко,
Но не совсем одно и то же
Дороги млечной молоко.
 
 
Мир сам собой, поэт – отдельно,
И, вроде, жив он и здоров,
Но будет больно беспредельно
При столкновенье двух миров.
 

2004

Пьеро

 
Зачем, Пьеро, ты мучаешь меня
И из судьбы выдёргиваешь нить,
Ведь на исходе пасмурного дня
Мою судьбу не сможешь изменить.
 
 
Ты на исходе тающей зари
Плетёшь мне сети пламенным пером.
Не стоит петь и в рифму говорить,
Зачем души касаешься, Пьеро?
 
 
Ты высоко указываешь путь
И машешь длинным белым рукавом.
Зачем даёшь мне стих, не дав уснуть,
Мечтая о стеченье роковом?
 
 
Зачем, Пьеро, роняешь ты слезу,
Лицо, скрывая маской напоказ?
Зачем, предвидя первую грозу,
Про майский гром в стихах ведёшь рассказ?
 
 
Про первый гром, про звёзды и луну,
И взгляд лукавый прячешь от меня,
Ведь знаешь, что теперь я не усну,
И масло льёшь в огонь ради огня.
 
 
Ты хочешь видеть торжество огня,
Ты хочешь слышать торжество стихий,
Чтоб на исходе пасмурного дня
Тебе я посвящала все стихи.
 
 
Ты шепчешь мне: «Пиши, пиши, пиши»,
Чтоб лился стих из сердца моего,
Чтоб на исходе выжатой души
Своё, Пьеро, воспел ты торжество.
 
 
Чтоб я прозрачной тенью за тобой
Невидимо скользила до поры,
И, как Снегурка с грустною судьбой,
Растаяла, упав в твои костры.
 
 
Зачем, зачем, загадочный Пьеро,
Зовёшь меня, преследуя опять?
Ведёшь мое послушное перо,
А я пытаюсь противостоять.
 

2005

Холодная весна

 
Сползла с асфальта голого
Полуденная тень,
И, пополам расколотый,
Заколыхался день.
 
 
Что до полудня маялось,
Исчезло без следа.
Оттаяла, раскаялась
Весенняя вода.
 
 
И, заструясь потоками
Вдоль городских дорог,
Зарифмовалась строками,
Журчаньем многих строк.
 
 
Едва очнулась заново
Уснувшая трава,
В оконных стёклах зарево,
И кругом голова.
 
 
И с крыш сползло настойчиво
Лучистое тепло,
Но очень неустойчиво —
Коснулось и ушло.
 
 
Вновь снегом припорошена
Замёрзшая трава,
Ручьи умчались в прошлое,
Остановив слова.
 
 
Лучи застыли в холоде
И превратились в тень.
И, пополам расколотый,
Заколыхался день.
 
 
Опять от снега чистого
Заколыхался март.
Не стоило неистово
Впадать в такой азарт.
 

2005

«Я блаженней пути не знаю…»

 
Я блаженней пути не знаю,
Чем по рифмам весной бродить,
Чем в каком-нибудь синем мае
Синеву как напиток пить.
 
 
А в каком-то сыром апреле
Раствориться с дождём в весне,
Чтобы как-нибудь на неделе
Чувство ритма зашло ко мне.
 
 
Чтоб в июне парить прохладой,
В январе превращаться в лёд
И оттаивать, если надо,
Если оттепель вдруг придёт.
 
 
Чтоб кружиться, к земле спускаясь,
В сентябре, как кленовый лист,
Чтоб вставать и идти, и, каясь,
Понимать, что порыв был чист.
 
 
Чтобы ветром октябрь суровый
Погасил, остудил порыв,
Чтобы с болью давалось слово,
Новый смысл вдруг мне открыв.
 
 
Чтобы в марте услышать птицу
И стекать по ветвям с водой,
А потом наполнять страницы
Стихотворною ерундой.
 

2005

Первая гроза

 
Все повторяется опять,
Гроза, как будто бы, впервые
Не устает на клочья рвать
Небес покровы голубые.
 
 
И стрелы острые дождём
В мой сон безудержно пускает,
И гром, весенний первый гром,
На близость лета намекает.
 
 
Мир растворяется в дожде —
Деревья, улицы и зданья,
И всё в воде, и всё в воде,
Как на рассвете мирозданья.
 
 
Дождь расшумелся и затих —
Опущен лук, упали стрелы,
И показались вдруг на миг
На небе облака пробелы,
 
 
И в синей краске облака,
На клочья порванное небо,
И я не разберусь пока
Где сон, где явь, где быль, где небыль.
 
 
Где боль, где благо, где лазурь,
Где гром, где тишь, где вдохновенье,
Где круговерть сердечных бурь,
Где день, где вечность, где мгновенье.
 
 
Где растворился белый свет —
Его следов не обнаружу.
Вопросы есть – ответов нет,
Лишь первый гром – стрелою в душу.
 

2005

Дождь

 
Серая накипь дождя на крыше.
Небо не хочет давать отбой.
Звук растворяется. Слышен тише
Мерных дождинок старинный бой.
 
 
А на оконном стекле трамвая
Вдруг отразилась сырая весна.
И остановки, как дни, проплывая,
Чашу дождя выпивают до дна.
 
 
Синего цвета у неба мало.
Тает последний горячий луч.
Это знакомо. Это бывало.
Мир потускнел из-за серых туч.
 
 
Тучи же тоже частички мира.
Серые дни – только фон дней иных.
И бесконечно темно и сыро,
Но уникален и этот миг.
 
 
Вместе с трамваем, идущим мимо,
Этот отрезок сырого дня
Неповторим, как и неповторимо
Падает дождь за окном у меня.
 

2005

Закат

 
Заката отраженье
На западном окне.
Весны преображенье
Приблизилось ко мне.
 
 
Закат, как свет в окошке,
Замешкался, застыл,
Задумался немножко,
Забылся, загрустил.
 
 
Задёрнул занавеску,
Забрезжил на стене.
Весенний привкус резкий,
Как дымка на окне.
 
 
Заснул закат внезапно
За домом, за углом.
До мая и до завтра
Забудем о былом.
 
 
Забудем на мгновенье,
Запомним про закат.
Своё стихотворенье
Я не возьму назад.
 
 
Не воробей, не птица,
Взлетело – не вернуть.
Закат, как дым, клубится
И тает где-нибудь.
 
 
Как дым, мое веселье.
Растает, словно снег.
Закат в окне, как в келье
Запутался навек.
 
 
Я ж путаюсь, как в чуде,
В закате и в стихах,
Что было и что будет
Рифмуя впопыхах.
 

2005

На даче

 
Вино весны над лесом и над полем,
И сонмы ангелов кружат в тиши полей,
Я не привыкла к этой странной роли,
Когда распелся звонко соловей.
 
 
Когда над зыбким, трепетным болотом
Гуляка-ветер иву гнёт к земле,
Когда зовёт из тишины кого-то
Седой камыш, припав к болотной мгле,
 
 
Когда свобода над еловым краем
Через края – как красное вино,
Когда повеет недоступным раем,
Который снился, грезился давно.
 
 
Вот и теперь я не привыкну к роли,
Откуда рай несбыточных полей?
То ли весна, желанная до боли,
То ли мечту навеял соловей?
 
 
Не улетайте, ангелы над краем,
Звенящим гулко, но на краткий миг.
Нельзя томиться недоступным раем —
Есть просто жизнь, есть просто ритм и стих.
 
 
Ритмичен день, струящийся, как песня,
Ритмичен солнца вечный плавный ход.
Нельзя их видеть врозь, а только вместе,
Нельзя пустить их вспять, наоборот.
 
 
День, как и жизнь, закончится когда-то,
На смену новый, солнечный, придёт,
И мы не в силах ход пустить обратно,
Направив время вспять, наоборот.
 
 
Пускай же ветер пляшет на просторе,
Пусть ангелы по-прежнему кружат.
Быть может, мы увидим это вскоре,
И вовсе не захочется назад.
 

2005

Сударыня

 
«Сударыня», – сказал прохожий странный
И отодвинул двадцать первый век,
А с ним – авто, метро и рестораны
И несколько бегущих человек.
 
 
Он отодвинул пару переулков
И казино с мерцающим стеклом,
Автомобили, что сигналят гулко,
И магазин напротив за углом.
 
 
Прохожий сам, казалось, не заметил,
Какой посыл несли его слова,
Что отодвинул несколько столетий,
Смахнув мгновенья пылью с рукава.
 
 
Прохожий был, конечно, не историк
И не художник – Ге или Крамской,
Но показался мне «Московский дворик»
Поленова в шумихе городской.
 
 
Пригрезился извозчик у дороги,
Остановивший рыжего коня.
… Сударыней утраченной эпохи
Назвал прохожий, встретивший меня.
 

2005

Поэтические образы

 
День тает, и вечность тает,
А образы, словно сон,
Стихи и строки слагают,
Слетаясь со всех сторон.
 
 
Собранные из осколков
Вчерашнего светлого дня,
Образы без умолку
Ведут разговор про меня:
 
 
«Она нас придумала, вроде,
Создав из мечтаний своих,
Таких не бывает в природе,
И в жизни не встретишь таких.
 
 
Таких не бывает закатов,
Она их увидела в снах,
И люди такие когда-то
Встречались в других временах.
 
 
Февраль её ненастоящий,
Звучит по-другому капель,
И не настолько пьянящий
Ручьями звенящий апрель.
 
 
Она перепутала годы,
Она перепутала сны.
Иные законы природы,
И образы все неверны.
 
 
Я слушала спор их устало,
И для себя поняла,
Что я непростительно мало
Им строчек своих уделяла,
Душой их живой наделяла,
Себя же унять не смогла.
 
 
И с бешеным времени бегом
Упала в сугробы лицом,
Растаяла вместе со снегом
И с дымом, летящим кольцом,
 
 
Взлетела и не удержалась,
Душой угодила в закат,
К закату щекою прижалась,
Просилась вернуться назад —
 
 
В снега, в городскую шумиху,
Чтоб образы лучше понять.
…Но стало немыслимо тихо,
И той тишины не унять.
 

2006

Липов цвет

 
Весь город в цвете липы,
И цвета липы день,
И туч на небе кипы,
Дождя косая тень.
 
 
Дождь мигом разразился
И, синеву закрыв,
С небес в листву спустился,
Замешкался, смутился
И грянул, как прорыв.
 
 
И в каждой капле небо
На землю пролилось,
И как хотелось мне бы,
Промокнувшей насквозь,
 
 
Внезапно окунуться
Как в речку, в небеса,
Встряхнуться, встрепенуться,
Чтоб летняя гроза,
 
 
Осыпав липы цветом
Один из многих дней,
Прошлась Господним Летом
По улице моей.
 

2006

Капризное лето

 
Никак не просыпалось лето,
И, вся заплакана, весна,
Дождями мокрыми одета,
Была в кого-то влюблена.
 
 
Что ей до нас? Дожди сквозь сито
На нас спускала, словно душ,
Листвой, как облаком, прикрыта,
Скрывала сны от наших душ.
 
 
Ей было холодно и сыро,
А нам – дождливее вдвойне,
И мы плелись в разладе с миром
По этой пасмурной весне.
 
 
Как будто лето показалось,
Как будто ждали мы тепла,
Такая малость нам осталась —
Дорога в лето пролегла.
 
 
Опять повеяло грозою
Из глубины столетья лет,
Июнь, как чистою слезою,
В дожди и молнии одет.
 
 
Уже идёт июнь влюблённый,
И вновь июню не до нас.
Стряхнув дожди, поникли клёны,
Луч солнца спрятался, погас.
 
 
Ужель не время для расцвета?
И соловей в ветвях затих.
Помимо нас проходит лето,
Не оглянувшись ни на миг.
 
 
А город, словно с перепугу,
От солнца заперт на замок,
И у метро торговец с юга
Промок до нитки и продрог.
 
 
Но вдруг, как стрелы, из-за тучи
Блеснули тёплые лучи,
Объяв энергией могучей,
Что дождь в обиде намочил.
 
 
Встряхнулся голубь неуклюже,
Сползла дождинка со щеки.
В пролитых, как чернила, лужах
Лучи плескались, как щенки,
 
 
И словно бегали по кругу,
Летели брызги наугад,
И вдруг воспрял торговец с юга,
Откинув мокрый виноград.
 
 
И помидоры алым цветом
Умыл мгновенно и легко,
Вдохнул в себя, как воздух, лето
И улыбнулся широко.
 
 
И квинтэссенция былого
Прошлась удушливой волной,
Все маи уместились в слово,
Все вёсны – с первой до одной.
 
 
В стихи, поэмы разодето,
Цвести готовое и петь,
Внезапно наступило лето,
Чтобы внезапно пролететь.
 

2006

Утоли мои печали

 
Тёплый ветер в дверь стучится
И с окна сгоняет сон.
То ли правда, то ли снится
Колокольный перезвон.
 
 
Это желтая синица
Зазвенела невпопад,
Это белая страница
Ловит строчки наугад.
 
 
Это рифмы зазвучали,
Утро в небе рассмотрев.
«Утоли мои печали», —
Тянет ветер нараспев.
 
 
Птицы пели и молчали,
Замедляя ход времён.
«Утоли мои печали», —
Прошептал ушедший сон.
 

2006

Осень

 
Соткан нитью паутинной,
Льётся с неба листопад.
Тусклых окон свет старинный
Смотрит прямо на закат.
 
 
Отшумело, отдождило,
Отгремело над рекой,
Тёплым громом оттрубило
Лето солнечный отбой.
 
 
В сонном вихре тают листья,
Как снежинки в синеве,
И от листьев дворник чистит
День, уснувший на траве.
 
 
День очищенный, прозрачный
Ловит луч, ушедший в ночь.
Я бегу за тучей мрачной,
Ну а туча мчится прочь.
 
 
Ну и ладно…Больно надо
Тучи на небе ловить!
Раз повеяло прохладой,
Значит, так тому и быть.
 

2006

Поздняя осень

 
Предзимье закрутило,
Застыло, растеклось,
И то, что вместе было,
Вдруг оказалось врозь.
 
 
Рябина не укрыта
Ни снегом, ни листвой,
И сад, давно забытый,
С пожухлою травой.
 
 
Не ждёт тепла и света,
Замёрз и загрустил.
Дождаться хочет лета,
Да не хватает сил.
 

2006