Текст книги "Секреты здоровья без лекарств"

Врачи и тренеры: единство знаний и подходов

Как уже рассказывала, в первые годы моей работы, следуя рекомендациям по оздоровлению, полученным в институте, я точно так же отправляла пациента в спортзал (или на плавание), говоря: «Тренер разберется».

Но сегодня я понимаю, что, даже если тренер глубоко вникает в особенности работы с человеческим телом (что, к счастью, уже встречается в наши дни), он просто может не знать задумку врача.

Только представьте: приходит человек по рекомендации ортопеда в тренажерный зал и говорит, что ему нужен развитый корсет. Что ему посоветует тренер? Нагрузочные упражнения на выбранные группы мышц с целью увеличения их объема. Но знаком ли тренер с особенностями течения ортопедической или неврологической патологии, разбирается ли он в других заболеваниях и противопоказаниях? Вряд ли.

Зачастую работают тренерами те, у кого за плечами исключительно личный опыт, и они всем подряд уверенно рекомендуют довольно травмоопасные нагрузки, действуют по принципу «помогает мне – поможет и вам!». Но в реальности исходная ситуация у каждого своя.

Возьмем, к примеру, офисного работника. Он весь день сидит, много часов статично нагружая позвоночник. Потом приходит в спортзал и продолжает спрессовывать его «железом». Когда же иссякнет запас прочности структур позвоночного столба, человек будет искренне недоумевать: «Откуда взялась эта огромная грыжа диска?! Почему сформировалось множество протрузий? Я же не пью, не курю и занимаюсь спортом!»

Или другой пример: популярное и знакомое многим упражнение – планка. Что о нем скажут в фитнес-клубе? Скорее всего: «Стойте как можно дольше! Планка полезна всем».

И лишь немногие знают, что на самом деле стоять в горизонтальной планке позволительно только молодым людям, у которых эластичная и выносливая соединительная ткань. И даже им желательна небольшая экспозиция – лучше сделать это упражнение многократно, тренируя миофасциальные цепи в статике и динамике поочередно. У людей постарше соединительная ткань становится более хрупкой: у мужчин начинает «сдавать» в 45–50 лет, у женщин, как правило, – с началом климакса.

В планке мы напрягаем большое количество мышц, в том числе подвздошно-поясничные – самые сильные сгибатели тела. А они, как правило, и так спрессованы в обычной жизни: удерживают нас в позе, участвуют в каждом шаге. И если регулярно и подолгу фиксировать тело в положении планки, эти мышцы превращаются в тиски для позвоночного столба. При этом постепенно и неуклонно нарастает внешняя компрессия межпозвонковых дисков, растет внутридисковое давление. В итоге заканчивается запас прочности оболочки диска – фиброзного кольца (соединительнотканная структура), оно разрывается, и содержимое диска выдавливается в спинномозговой канал: так формируется грыжа диска.

Грыжу можно заработать и при более деликатных нагрузках, занимаясь йогой, пилатесом, стретчингом. И причиной этому будет незнание и несоблюдение законов, по которым живет и работает наш организм.

Мы с коллегами на приемах регулярно сталкиваемся с такими результатами занятий в спортзале. И мое глубокое убеждение: оптимальный вариант работы с телом – когда врачи и тренеры составляют одну слаженную команду. У каждого должна быть своя задача в рамках общей цели.

Стоит отдать должное: сегодня среди тренеров встречаются специалисты, которые достойно знают анатомию, изучают миотерапию, теорию анатомических поездов и другие прогрессивные подходы к разумному увеличению выносливости тела. Эти ребята не врачи, но добросовестно ищут мудрый подход к реабилитации в конкретной ситуации.

Некоторые тренеры, в том числе и по плаванию, сами приходят к нам на прием со своими подопечными, чтобы разобраться в теме. И это здорово, ведь не бывает универсальных, одинаково полезных нагрузок. В том числе и в бассейне. Одним, например, нужно плавать только на спине, раскрывая передние тракты (длинные цепочки мышц, объединенные общей оболочкой – фасцией), раскрывая и растягивая укороченные сгибатели тела. Это помогает бороться с сутулой осанкой и на определенном этапе является приоритетным направлением. А другим позволительно плавать лицом вниз. Третьим – желательно на боку, загребая, допустим, левой рукой.

Поэтому задача доктора не просто написать в справке «рекомендовано плавание», но и подсказать, как это сделать правильно. А тренер нужен для того, чтобы помочь врачу довести его замысел по восстановлению здоровья человека до оптимального результата. В таком единстве мы можем сделать много реально полезного.

Глава 5. Точка опоры

Долгое время опорой в работе мне служили знания, полученные во время обучения в институте. Я добросовестно применяла все, чему меня учили: принимала людей, назначала им терапию и предлагала два раза в год приходить на поддерживающий курс: «Мы вас прокапаем, поколем, на полгода вам хватит».

Но Курган – город маленький. Я могла наблюдать в динамике состояние своих пациентов-курганцев и мониторить результаты. К моему огорчению, итоги такого лечения начинали все меньше устраивать меня.

Становилось очевидно: несмотря на все мои старания, максимум, на что я могу претендовать, – временно заглушить болевые ощущения. Но болезнь, к сожалению, при этом прогрессировала. Обострения становились все чаще, все ярче, «светлые» промежутки без болей – все короче, а медикаментозная терапия – все многоэтажнее.

Заболевания позвоночника и суставов, с которыми я боролась, неуклонно переходили из первой стадии во вторую, потом в третью и даже четвертую. В итоге у людей снижалась работоспособность, росла зависимость от аптеки, присоединялись дополнительные болезни.

И в этот момент пациент, который ранее приходил за помощью, за спасением и безоговорочно доверял, смотрел на меня уже другими глазами: он же добросовестно выполнял все рекомендации, так почему же стало хуже, намного хуже?

Какое-то время я продолжала утешать пациентов и саму себя: «Зато мы тормозим развитие заболевания. И это лучшее, что мы можем сейчас сделать. Ведь с возрастом ситуация всегда только ухудшается».

Но одновременно я наблюдала тех, кто упорно не соглашался на традиционные медикаментозные подходы, категорически отказывался от предлагаемых мною укольчиков, капельниц и прочих «поддерживающих» способов. И они, как назло, чувствовали себя лучше. Я начала осознавать, что это не единичные случаи, а закономерность.

Такие наблюдения навели меня на мысль. Может быть, мы действительно выключаем медикаментозным вторжением какие-то функции организма? Ведь не бывает боли просто так, это же объективный сигнал, крик организма о помощи. И если мы причину не находим, соответственно – не убираем, то, вероятно, просто убиваем больные клетки лекарствами. Разве это лечение? Конечно, нет. Они продолжают погибать молча. Пока «глушу» боли медикаментозно, упускаю драгоценное время.

Подобные соображения не оставляли меня. Я не понимала: и в институте училась только на отлично, и в клиническую ординатуру поступила – одна из 400 человек, и окончила ее с отличием. Так чем же мое лечение отличается от того, которое проводят другие доктора? Да, собственно, ничем. А результаты у меня лучше, чем у других врачей? Нет, не лучше.

В какой-то момент у меня опустились руки. Я испытывала огромное разочарование и огорчение от того, что с малых лет мечтала лечить людей и всех спасать, потратила на это много лет и сил, а в итоге не помогаю им, не делаю их здоровье более крепким, даже, похоже, наоборот.

Это осознание дало толчок к переменам. Оно побудило меня поставить под сомнение свою базу знаний и искать новые пути.

Мануальная терапия: польза или вред?

В 1990-х годах большую популярность в лечении опорно-двигательной системы получила мануальная терапия. Это был новый, отличный от официальной медицины, альтернативный способ лечения, который сразу привлек внимание людей, страдающих недугами опорно-двигательного аппарата, и специалистов.

Основоположником метода был известный на Украине костоправ – Николай Касьян. О его подходе много писали в газетах, люди ехали к нему на лечение из самых далеких мест.

Было и немало противников – небезосновательно. Во-первых, Николай Касьян попирал общепринятые каноны. Во-вторых, появились пациенты, которым после его сеансов стало объективно хуже (при этом «после» не всегда означает «вследствие»). В-третьих, он составлял серьезную конкуренцию массовой медицине, а значит, был неудобен.

Для продолжения работы Николай Касьян заключил своеобразный договор с доктором Анатолием Юрченко: он передает ученику все свои знания и технику. Тот лечит людей и попутно страхует учителя: в случае недовольств или осложнений госпитализирует пациента к себе в стационар и проводит необходимую терапию.

Со временем доктор Юрченко снискал большую популярность. По выходным он ездил по украинским деревням, где к нему выстраивались приличные очереди. Его приемы были похожи на красочные шоу. Например, для быстрого разогрева тканей он щедро смазывал спину пациента растительным маслом, затем поджигал факел, вставлял его внутрь литровой банки, после чего ставил ее возле позвоночника. Емкость хорошенько засасывала кожу, и достаточно было сместить банку пару раз вверх-вниз – спина разогревалась докрасна. Можно было приступать к «правке».

Я поехала к этому доктору на обучение.

Мне нравилось, как он учил. Благодаря сумасшедшей популярности, которую получил тогда метод мануальных вправлений, костоправов в Украине в ту пору появилось довольно много. На новую, разрекламированную СМИ манипуляцию находилось много желающих. Но большинство «лекарей», к сожалению, не имело медицинского образования. Соответственно, читать снимки (даже если они имелись на руках) было некому, и последствия таких вправлений оказывались разными: нередко – спонтанное облегчение, буквально за пять минут, а порой – пожизненная инвалидизация.

Помню, как на первом же занятии доктор Юрченко завел нас – молодых врачей – в стационар и показал четверых пациентов:

– Смотрите, у одного было не диагностированное туберкулезное поражение позвонка, у двух – метастаз в позвоночник, а у четвертого – грубый остеопороз. При вправлении произошли оскольчатые взрывные переломы позвонков с ранением (перерезкой) спинного мозга. Все эти люди перестали ходить после техник жесткой мануальной терапии, а все потому, что их лечением занимались непрофессионально.

Опытный и грамотный доктор был весьма осторожен и выбирал достаточно корректные приемы. Он сразу предупредил нас: «Мануальная терапия может давать серьезные осложнения. А они бывают необратимыми. Важно действовать взвешенно и осторожно».

Ознакомившись с методикой вправлений, я поняла, что техника в целом хороша, позволяет быстро избавиться от боли без лекарств и блокад, поставив позвонок на место.

Рентген-кабинет у нас в клинике был не один, читать снимки я умела, поэтому по возвращении решила взять мануальную терапию на вооружение. К тому же многие коллеги в ту пору так же, как и я, были покорены этим способом лечения.

Все приемы мы с докторами отрабатывали друг на друге. Утро в наших ординаторских начиналось с громкого хруста. Мы не шли на обход, пока сами себе что-то не поправим.

Стандартный утренний диалог врачей:

– Не напрягайся! Вдох-выдох – и расслабься! – в этот момент раздавался хруст.

– Ой, как хорошо шее стало!

Или:

– Что-то я неудачно поспала, все болит.

– Ложись на диван, на бочок, поправлю тебе поясницу «восьмерочкой». – И вновь команда «вдох-выдох – расслабься», и опять – хрусты разного диапазона.

Сначала у всех результат был довольно быстрым и сохранялся в течение долгого времени. Но постепенно срок ремиссии начал сокращаться, доходя до одного месяца, потом – до недели и порой – до нескольких минут.

– Ты вчера поставила мне спину на место, но не успел я дойти до машины, как все снова «поехало», – приходилось слышать от коллег.

Спустя какое-то время мы поняли, что многократные сеансы мануальной терапии приводят к разрушению хрящей, покрывающих суставные поверхности, то есть к артрозным изменениям в травмированных межпозвонковых суставах, провоцируют нестабильность позвоночного столба.

Последствия мануальных вправлений

Приведу показательный пример того, какие последствия спустя годы зачастую приносят повторяющиеся мануальные вправления.

Ко мне на прием пришел 54-летний мужчина. На снимках МРТ у него видна маленькая грыжа размером 5 миллиметров, без сдавления нервных структур. Учитывая яркие боли в поясничном отделе, отсутствие эффекта от медикаментозной терапии, ему была предложена операция по удалению грыжи.

Но имеющаяся симптоматика была не характерна для такого скромного грыжевого выпячивания. Подобные грыжи обычно совершенно бессимптомны. Между тем пациент жаловался на то, что каждый раз, пройдя 200–300 метров, он терял сознание от запредельной боли, это подтверждали ссадины на лице, коленях и локтях – последствия многочисленных травм.

– Выхожу из дома – у меня ничего не болит. Но через несколько минут меня пронзает дикая боль, ноги подкашиваются, я падаю и отключаюсь.

– А вы раньше занимались спортом? – спрашиваю его.

– Конечно, и борьбой, и тяжелой атлетикой.

– А к мануальному терапевту ходили? – продолжаю я.

– Разумеется. Постоянно. И друг друга мы «правили» с ребятами, как только спину клинило.

– А гормональные блокады бывали?

– Было, около десятка. А как иначе, если перед соревнованиями «пересекло»?

После осмотра и рассказа пациента вывод был очевиден:

– Знаете, что у вас произошло? Это абсолютно не грыжевые боли. Это клиника серьезной нестабильности, когда один позвонок спонтанно «съезжает» относительно другого. Нестабильность бывает разной степени. Первая редко дает симптомы, может проявляться непостоянным дискомфортом. При второй степени (когда смещение позвонка становится больше) появляются боли, но они обычно тоже не критичны. А вот при третьей и четвертой возникает так называемый ликворный блок. Желудочки головного мозга вырабатывают жидкость, которая стекает в дуральный мешок, омывая спинной мозг, затем вновь поднимается. В здоровом варианте это процесс постоянного движения: в герметичной полости спинномозговая жидкость, то есть ликвор, нормально циркулирует. А при спонтанном грубом смещении позвонка возникает внезапное препятствие для движения ликвора, и головной мозг – как самая чувствительная и уязвимая структура – отключается. Это и есть ликворный блок, который в вашем случае отключает сознание. Оперировать грыжу в такой ситуации бессмысленно, это лишь дополнительная травма.

– Почему же МРТ не показала этих изменений? – поинтересовался пациент.

– Потому что томографию делают лежа, стационарно, в горизонтальном положении. Вы ведь сами отмечаете, что боль настигает вас только в процессе движения. МРТ и КТ в такой ситуации не помощники. Чтобы увидеть нестабильность, нужны снимки на обычном рентгеновском аппарате: первый – прямая проекция позвоночника, второй – снимок в боковой проекции с максимальным сгибанием, третий – в боковой, с максимальным разгибанием.

– Неужели нельзя при помощи мышц «поймать» нестабильность? – с надеждой спросил мужчина.

– Можно. Но в случае 1–2 степени нестабильности, а мы с вами ее уже пропустили. На такое восстановление уйдет не менее трех лет, а с сегодняшней симптоматикой можно за это время убиться в буквальном смысле несколько раз. Мы не можем так рисковать.

К слову, когда пациент сделал рентгеновское исследование, все мои предположения подтвердились. В итоге я направила его на операцию. И это был тот редкий случай, когда, взвесив потенциальные плюсы и прогнозируемые риски возможных вариантов, отдала предпочтение оперативному вмешательству.

Эта история к тому, что мануальную терапию нельзя считать спасительной палочкой на все случаи жизни.

Триггерные точки – «точка опоры» в работе ортопеда

Увлечение мануальными вправлениями и полученный опыт были для меня важны как очередной этап поиска новых подходов. Терапия, которая проводилась лечебно-механическим воздействием рук врача и без применения медикаментов, была, на мой взгляд, большим преимуществом в сравнении с традиционными методами.

Но сокращение периода ремиссии, побочные эффекты, а также в некоторых случаях травмоопасность подхода вправлений снова приводили меня к сомнениям и побуждали продолжать искания. И мои неустанные и долгие поиски были вознаграждены.

Спустя 10 лет моего профессионального пути, примерно в конце 1990-х годов, мне попала в руки информация о трудах Джанет Тревелл – известного медицинского исследователя, персонального лечащего врача Джона Кеннеди (и его преемника Линдона Джонсона), почетного профессора клинической медицины Университета Джорджа Вашингтона в Америке. Являясь врачом наиофициальнейшей медицины, Джанет Тревелл обобщила свои многолетние исследования и в соавторстве с ученым-исследователем Дэвидом Симонсом издала фундаментальный труд «Миофасциальная боль и дисфункция. Руководство по триггерным точкам».

Опираясь на исследования нейрофизиолога Ирвина Корра, Джанет Тревелл развила и обосновала концепцию триггерных точек. Для меня было невероятным открытием, что в 90 % случаев именно они являются причиной костно-мышечных болей.

Согласно выводам Тревелл, подтвержденным ее многолетней практикой, в наиболее востребованных, регулярно нагружаемых мышцах формируются островки патологического сокращения, так называемые «мышечные мозоли», или триггерные точки. Это группы мышечных клеток, которые шаблонно работают в процессе одинаковых движений и фиксированных поз, но, в противовес нагрузке, не подвергаются регулярному растягиванию.

В итоге мышцы, отягощенные триггерами, уходят в стойкий спазм. В «мышечные тиски» попадают анатомические образования, невольно оказавшиеся в их проекции: межпозвонковые диски, суставы, сосуды, нервные стволы, внутренние органы. Со временем под таким круглосуточным давлением зажатые ткани начинают подвергаться деструктивным процессам.

Кроме того, триггерные точки являются источниками болезненных ощущений. Правда, они могут «спать» месяцами и годами, не давая никакой симптоматики. А просыпаются в ответ на стресс, сквозняк, растягивающие нагрузки, перенесенную вирусно-бактериальную инфекцию и лишь тогда начинают сигналить болью.

При этом боль от триггерных точек носит отраженный характер. Например, сформируется триггер в одной из ягодичных мышц, а болит колено, и человек хромает; проснется триггер в межлопаточной области, а «заклинит» шею. Джанет Тревелл в своих учебниках описала схемы этих взаимосвязей.

Изучая ее труды, я поняла, что, прибегая к официальным протоколам, мы невольно игнорируем реальных виновников, сконцентрировав свое внимание на том месте, которое болит. И пытаемся подлечивать зажатые ткани, не замечая и не устраняя причины прогрессирующих разрушений.

На самом деле бороться нужно не с самой болью, временно обманывая организм медикаментами, а с причиной надвигающейся болезни. Боль – это один из механизмов самодиагностики, предусмотренный природой. Болевая симптоматика сигнализирует о возникшем неблагополучии и призывает к адекватным действиям. Если мой дом охраняет собака и она лает, когда через забор лезут незваные гости, то это не означает, что я должна бороться с собакой. Логичнее выяснить, отчего она так разлаялась. По этому же принципу нужно подходить к лечению любого органа. Но используя стандартный подход, который основан исключительно на медикаментозном «обезболивании», мы, образно говоря, убиваем ту самую добросовестную собаку, развязывая руки агрессорам.

Приведу аналогию с зажатым в дверном проеме пальцем. Какие бы лечебные мероприятия мы ни проводили, его состояние не улучшится, пока не откроешь дверь и не освободишь страдающий палец.

Все, о чем писала знаменитый американский врач, давало мне знания, которых до сих пор так недоставало.

Мне стали очевидны ответы на «неловкие» вопросы моих пациентов. Стало понятно, почему при попытке растягивания околопозвоночных мышц может резко увеличиться межпозвонковая грыжа. Оказалось, что мускулы с триггером живут по закону Гука – закону сжатой пружины. Мышца, отягощенная триггерными точками, постоянно сокращена, функционально укорочена, она не может тянуться на свою природную длину. При попытке растяжения триггер активизируется и выдает ответное сокращение соответствующей мышцы. Более того, может произойти ее дополнительный спонтанный спазм, что спровоцирует новые поломки.

Появилось объяснение, почему на фоне «укрепления мышечного корсета» в тренажерном зале количество повреждений позвоночного столба зачастую начинает возрастать в геометрической прогрессии. Ведь мышца с триггером напряжена и укорочена исходно, она зажимает диск и нервные стволы. И если в этот момент начать ее «качать», то вскоре можно получить двойные и тройные «тиски».

Концепция триггерных точек объяснила мне и неудачи в применении мануальной терапии. В своих трудах Джанет Тревелл утверждает, что не нужно спешить вправлять вышедший из оси позвонок. Если смещение произошло, значит, было на то основание. Позвонки «привязаны» друг к другу мощными межпозвонковыми связками – надежными ограничителями избыточных движений. Изменение позиции одного позвонка относительно другого означает, что сформировалось стойкое патологическое напряжение конкретных скелетных мышц, которые смогли не только «вывернуть» в свою пользу позвонок из оси, но и продолжают удерживать его в порочном положении.

Мануальное вправление позвонка при игнорировании причины можно сравнить с насильственным проворачиванием ключа, не до конца вставленного в замочную скважину. Но даже в случае удачного «вправления» не восстановленные мышцы с триггерами вновь и вновь будут смещать позвонок в свою пользу. Многократные же манипуляции ведут к травматизации межпозвонковых суставов (с исходом в спондилоартроз) и межпозвонковых связок (формируется нестабильность позвонков). Тревелл предлагает другой подход: вычислить проблемные мышцы, расправить в их структуре триггерные точки, растянуть укороченные звенья мышечных цепей до их физиологической нормы. Тогда позвонок сам, без всяких вправлений, занимает свое законное место и больше не смещается.

Работа с триггерными точками оказалась тем недостающим звеном в моих попытках вернуть организм в «зеленый коридор». Наблюдая за своими пациентами в течение десятилетий, я убедилась, что у освобожденных тканей, в отличие от зажатых, – принципиально иная перспектива. И с годами здоровье может улучшаться.