Текст книги "Большая книга ужасов – 69 (сборник)"

Балуан

– Эля, это мой брат Балуан, ты же помнишь его?

Эля помнила. Несколько раз видела, когда говорила с Гулей по скайпу.

– Привет, – поздоровалась она.

Балуан был скорее похож на отца, гораздо выше сестры, крепкий, спортивный, волосы густые, короткие, Гуля говорила – спортсмен. Подружка же – вылитая мама: хрупкая, маленькая, изящная, она с детства занималась танцами, а в последнее время увлеклась историей.

– Здравствуй, – Балуан вежливо пожал ей руку. – Как там Москва?

Эля улыбнулась:

– Шумит.

Он кивнул с глубокомысленным видом. Гуля, глядя на него, прыснула:

– Брат, не строй из себя важного человека!

Балуан чуть склонив голову, произнес невозмутимо:

– Смех без причины – признак дурачины.

– От такого слышу! – парировала сестра. И сразу же осеклась: – Эль, не обращай внимания, мы шутим.

– Все нормально, – Эля отвлеклась, разглядывая полки, уставленные книгами от пола до потолка. Здесь были книги на русском, казахском, английском, арабском языках, солидные темные переплеты и фолианты с золочеными надписями на корешках, собрания сочинений, научные труды, энциклопедии, справочники, учебные пособия, мировая классика и казахский эпос, сказки и поэмы, мифы и легенды…

– Фантастика, – завороженно бормотала Эля, вчитываясь в названия.

– Чувствуешь? – Гуля подошла к полке и коснулась кончиками пальцев книжных переплетов. – Мощь! Библиотеку начал собирать дедушка, он преподавал в университете и работал в городском музее.

– Архаика, – перебил Балуан, – у меня в ноуте больше поместится.

Гуля резко повернула голову, сверкнула черными глазами:

– Балу, ты же знаешь, многие из этих книг уникальны, я бы очень удивилась, если бы ты нашел в Сети такую библиотеку.

Эля поняла: между братом и сестрой завязался старый спор. Гуля благоговела перед стариной, Балуан был помешан на современных гаджетах. Эля с улыбкой посмотрела на спорщиков:

– Книги такие красивые… И они пахнут, у каждой свой запах. Новые – вкусно и радостно, старинные пропитаны тайной и временем. А еще, я думаю, книги вещественны, осязаемы, а их цифровые копии – иллюзии, их ведь не существует. Представьте, произойдет какой-нибудь сетевой сбой, электромагнитное поле Земли заглючит, или еще что-нибудь – и исчезнут все наши данные, файлы и ссылки, коды и матрицы: раз – и пшик! – Эля взмахнула руками. – А книги останутся, даже поврежденные, фрагменты, обрывки – они будут существовать.

– Да ты поэт, – Балу улыбнулся. – Сдаюсь!

– Ага! – обрадовалась Гуля. – Нас теперь двое, так что берегись, дорогой братец! Кстати, поедешь с нами завтра в Улытау?

– Конечно поеду! И Руслан с нами будет.

– Руслан – это его друг, – объяснила Гуля. – Он нормальный парень, с ним весело.

Эля кивнула:

– Да, хорошо.

– Можно было бы твоих тетю с дядей пригласить, – Гуля взглянула вопросительно.

Эля покачала головой:

– Я уже спрашивала, Ирина в выходные работает, дяде надо на дачу…

– Поливать? – сразу догадалась Гуля.

– Да.

– Ну и ладно, не переживай, мы в этот раз сами поедем, а их в следующий раз пригласим.

– Я не переживаю, – улыбнулась Эля, – я радуюсь. Знаешь, я хочу попросить у вас что-нибудь прочитать об этом заповеднике.

– О, это пожалуйста! – воскликнула Гуля. Ее брат шутливо поднял руки:

– Сейчас она засыплет тебя горой книг, там ты и погибнешь.

– Мне все интересно, – призналась Эля, – просветите меня.

– Давай я тебе лучше фотки покажу, – предложил Балуан, – а Гулька тебе пока книжки подберет.

В своей комнате усадил девчонок на диван, развернул монитор компьютера так, чтоб им было удобно смотреть, нашел нужную папку, кликнул по ней, папка открылась, и на экране появилась первая фотография…

– Улытау – Великие горы, – негромко прокомментировал Балуан.

Слайды менялись – мягкие очертания гор и березовых рощ, ковыльная степь, каменные изваяния, пещеры, наскальные рисунки.

Эля увидела плоские каменные плиты, а на них изображения охоты, диких животных, картины ритуального поклонения Солнцу.

– Ой, а это что? Дворец? – спросила она, удивленно разглядывая величественное купольное сооружение из обожженного кирпича с высоким арочным входом.

– Нет, это мазар, мавзолей, могила Алаша-хана, – ответила Гуля.

– Важный человек? – спросила Эля.

– Простые люди считают его первопредком казахского народа.

– Алаша-хан по преданию был сыном волчицы, – перебила брата Гуля. – И – да, он считается нашим прародителем. Красиво, правда? Узнаешь легенду о происхождении Древнего Рима? – обратилась она к подруге.

– Да, в мире все связано и так причудливо переплетено, – согласилась та.

– Культ предков, – пробормотала Эля. – Я читала статью во время полета. Представляете, дочиталась до того, что мне стали мерещиться медноклювые девы.

Брат и сестра расхохотались.

– Да! Правда! – Эля тоже невольно улыбнулась. – А когда мы ехали в машине, я заснула и мне приснилось, будто я еду на лошади следом за вашим отцом и он вроде бы уже и не он, а настоящий шаман!

– Вот у тебя фантазия! – восхитился Балуан. – Шаманов у нас называют «баксы». Они как бы посредники межу мирами – средним, верхним и нижним[8]8
  В древнетюркской мифологии говорится о существовании трех миров: Верхнего мира (Неба), Среднего мира (Земли) и Нижнего мира (Подземного мира). У казахов воспоминание о мировом дереве, соединяющем разные миры, сохранилось в сказках. Байтерек – Мировое дерево, один из вариантов мироздания, модели мира – Мать-тополь.
  Мифический герой, странствуя в подземном мире, видит издалека огромное дерево, упирающееся высоко в небо, и, отдыхая под ним, убивает дракона, ползущего по дереву вверх, чтобы съесть птенцов двуглавой птицы Самрук (Симург). После этого птица Самрук в благодарность за добро выносит героя на землю и дарит свое перо.
  Перья Симурга использовались при гадании и магических действиях.


[Закрыть]. Они вызывали души предков, сражались с демонами, разговаривали со стихиями.

– Они маги? – спросила Эля.

Брат с сестрой переглянулись:

– Ну, можно сказать и так, – согласился Балуан. – Они те, кто говорит с духами. Дух усопшего оберегает и сопровождает своего родича. Для успеха какого-либо начинания важно договориться с духами. А их много, злых и добрых, всех и не перечислишь, но стоит одному из них не угодить – неприятностей не оберешься. А ведь надо, чтоб у скота был корм, чтоб женщины, овцы и кобылы рожали здоровый приплод, чтобы род становился богаче и сильнее. Как же тут обходиться без помощи «своих»?

– Тебе лишь бы договориться, – перебила брата смешливая Гуля и почти запела речитативом: – Там, по ту сторону смерти, ходят тучные стада по сочным пастбищам, нет голода и несчастий, а по ночам все духи умерших родичей собираются вокруг большого костра и смотрят в будущее. Им ведомо много больше, чем живым, они заранее знают, кто придет к ним следующим и сядет рядом с ними у огня. Их костры хорошо видны в ночном небе, это тысячи звезд. Каждая звезда – отдельный родовой костер. Чем многочисленнее и богаче род, тем больше костер и тем ярче светит он с небес по ночам.

Смерть не была страшна, если человек не совершил тяжкого преступления. Смерть – лишь начало новой жизни, но в другом, более счастливом мире. От грешника же отвернутся его родичи, единственная защита в потустороннем мире, и заберут его беззащитную душу шайтаны, злые духи, которые будут издеваться над своей жертвой до скончания веков.

Чем знатнее был человек при жизни, тем более могущественным он будет и после смерти. Он займет почетное место у родового костра, ближе к огню, среди мудрейших аксакалов, и к нему будут прислушиваться. Он сможет лучше договориться с другими духами, уладит вопросы и убережет ныне живущих младших родичей, своих прапраправнуков…

Гуля замолчала и замерла, прикрыв глаза. Эля несколько секунд удивленно смотрела на нее, а потом несмело похлопала в ладоши:

– Заворожила, – восхищенным шепотом произнесла она.

Гуля приоткрыла один глаз:

– Правда? – И не выдержала, опять расхохоталась.

Сказки

Ребята проводили ее до дома, Балуан нес пакет с книгами, Гуля весело болтала, радуясь тихому вечеру, звездному небу и предстоящей поездке в Улытау.

Ирина встретила их и сразу же с порога пошутила:

– Вот так племянница, приехала в гости и пропала!

– Извини, – Эля почувствовала себя виноватой, – мы засиделись, обсуждали поездку…

– Теть Ир, не ругайтесь! – Гуля сложила ладони и сделала несчастные глаза. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Ирина рассмеялась:

– Да ладно вам, я не сержусь, наоборот, благодарна, что вы занимаете Элю, хотелось бы, чтобы ей у нас понравилось.

– Конечно понравится! – заверила ее Гуля.

Ребята распрощались и ушли.

Ирина попыталась накормить племянницу, но Эля покачала головой.

– Целый день ели, – вздохнула она, – такими темпами я после каникул в самолет не влезу.

– Не волнуйся, – успокоила Ирина, – в нашем климате, да еще и летом, ничего лишнего в тебе не задержится.

Эля прошла в комнату, положила книги на тумбочку-столик у дивана. Положила в рюкзак ветровку, кое-что из одежды, белье, купальник, солнцезащитный крем, умывальные принадлежности, косметичку… Путешествие намечалось двухдневное, так что следовало подготовиться. Собиралась рассеянно, вспомнился вчерашний разговор с подругой о пропавшей без вести бабушке Элине, и, чтобы не откладывать в долгий ящик, Эля решила сейчас же расспросить Ирину, уж кому как не ей знать все семейные тайны.

Ирина сидела за ноутбуком. Эля трижды негромко стукнула по дверному косяку, прежде чем войти:

– Можно?

Тетка обернулась.

– Представляешь, твоя бабушка именно так стучала, когда хотела войти и поговорить, – улыбаясь сообщила она. – Удивительно, ведь ты никогда ее не видела… Присаживайся, – она указала на кресло рядом с собой.

– А я как раз хотела расспросить о ней, – призналась девочка.

– Да? – Ирина как будто напряглась слегка. – Разве мама не рассказывала?

– Рассказывала, конечно, – Эля решила слегка схитрить. – Я знаю, что бабушка пропала без вести во время экспедиции…

Ирина вздохнула:

– Да, к сожалению, тело так и не нашли, на кладбище лишь памятная плита, как и на месте ее предполагаемой гибели.

Эля зябко повела плечами:

– Ты ведь еще в школу ходила?

– Да, я в пятый класс перешла, а твоя мама – в десятый. Нас твой дедушка вырастил. Нам всем очень не хватало мамы.

– Ирин, а почему ты осталась, а они уехали – мама и дед?

Тетка чуть замешкалась с ответом:

– Хм, видишь ли, тут, можно сказать, замешана мистика…

– Как это? – удивилась Эля.

– Не знаю даже, стоит ли об этом рассказывать, – Ирина виновато улыбнулась. – Твоя прабабка – она ведь тоже была врачом и тоже пропала при невыясненных обстоятельствах.

– Об этом я не знала, – Эля покачала головой. – У тебя сохранились ее фото?

– Да, возьми-ка альбом – вон там, на полке…

Эля подошла к книжному шкафу и достала старинный семейный фотоальбом, потертый и распухший, полный пожелтевших фотографий.

Ирина раскрыла его и на первой же странице показала несколько черно-белых снимков – группа врачей в белых халатах и шапочках, свадебная фотография – молодой офицер и удивительно красивая девушка, тонкие черты, удлиненный разрез глаз, черные косы.

– Это твои прадед и прабабушка – родители бабушки Элины.

– Моя прабабушка была казашкой? – спросила Эля, рассматривая фотографию.

– Возможно, но наверняка сказать трудно, потому что она детдомовская. Никто из родни неизвестен.

– Ничего себе, – Эля совершенно растерялась. – Но почему мне никто не рассказал?

Ирина пожала плечами:

– У твоей мамы был пунктик на эту тему, она и из Казахстана уехала, чтоб обмануть судьбу.

– Не похоже на нее, – с сомнением произнесла Эля, – мама совсем не суеверна.

Ирина многозначительно качнула головой:

– Теперь-то она повзрослела! А в юности жаловалась мне, что ей все мерещилось, будто за ней наблюдает кто-то недобрый. Понятно, это у нее на нервной почве, после гибели мамы, она потому и в невропатологи подалась.

Внезапно она замолчала, опустив голову. Как будто призналась в чем-то постыдном. Эля почувствовала и эту неловкость, и отдаленный страх, забытый, притаившийся. Снова вернулась беспричинная тревожность, возникшая во время перелета. Предчувствие? Интуиция? Или наследственное, как у мамы в юности?

– Извини, сама не знаю, зачем я все это тебе рассказала, – виновато улыбнулась Ирина, нарушив затянувшееся молчание.

– Нет-нет, не извиняйся, – остановила ее Эля, – так мне и надо, совсем не интересовалась историей семьи. Можно я возьму альбом, полистаю?

– Конечно! – Ирина, улыбнулась. – И дело не в тебе, просто у нас в семье возникла негласная договоренность, мы стараемся не вспоминать о той трагедии, и твоя бабушка тоже очень мало говорила о своей маме.

– Затянувшаяся трагедия, – выдохнула Эля.

– Выходит…

Пожелав Ирине спокойной ночи, Эля ушла к себе. Ей не терпелось рассмотреть подробнее старые снимки.

Что ее удивило: ни тетка, ни мама не были похожи на бабушку и прабабушку – папины дочки. Зато сама Эля, подойдя к зеркалу, вдруг узнала в себе прабабку – только волосы у правнучки русые да кожа светлее, а так – практически одно лицо… И лицо это в зеркале потемнело, полыхнули глаза, зашевелились губы, будто там, по ту сторону бытия, поджидал Элю кто-то другой – ее погибшая прабабка силилась что-то сказать…

От неожиданности Эля отшатнулась от зеркала, пребольно ударившись спиной о стену. Встряхнула головой, приходя в себя, и, стараясь не смотреть в зеркало, вернулась на диван. Захлопнула альбом, на вытянутых руках отнесла на место – с глаз долой.

– Какая я все-таки впечатлительная, – пробормотала она, укладываясь спать. – Надо с этим бороться.

Чтобы перебить мысли о потусторонней прабабке, Эля решила почитать на сон грядущий. Она вспомнила о книгах на столике, прочитала надписи на корешках.

Особенно ее заинтересовала толстенная «Мифы и легенды Казахстана».

Открыв страницу с описанием албасты, прочитала:

В разных источниках албасты описывают как ужасную уродливую старуху с распущенными седыми или желтыми волосами и такими длинными грудями, что приходится забрасывать их за спину.

У некоторых албасты птичьи стопы, у других копыта, а сами ноги и ступни выворочены. Одноглазая, с горящим оком во лбу, и нос из камня или красной меди, на спине у нее нет плоти и видны внутренности. Руки ее с острыми когтями.

Существовали поверья, будто албасты может превращаться во что угодно. Она умеет принимать облик разных животных и предметов – например, телеги, копны сена, ели.

Самая злобная и вредоносная – черная (кара албасты), другая, попроще, – желтая (сары албасты), испускающая непереносимую вонь.

Албасты не только ужасна на вид, она еще и колдунья, у нее есть магическая книга, волшебный гребень и золотая монета, с помощью этих волшебных предметов албасты умеет насылать порчу, вызвать ночной кошмар, подчинить себе, превращаться в кого угодно. Обитает она вблизи рек или других водных источников и обычно является людям на берегу, расчесывая волшебным гребнем волосы.

В особенности она вредит роженицам и новорожденным. Если албасты наметила жертву, той не спастись. Демоница украдет ее сердце, утащит его и, достигнув реки, бросит украденное, и от такого страшного колдовства женщина сразу умрет. Только помощь сильного баксы – шамана способна разрушить злые козни албасты.

Не брезгует она и случайными путниками, застигнутыми в степи, албасты пьет кровь своих жертв. Человека убьет, а лошадь – никогда. Любит демоница лошадей, холит, лелеет, а по ночам ездит на них, заплетает им гривы.

Иногда вдруг проникается симпатией к какому-нибудь охотнику и, чтоб понравиться ему, посылает удачу, отводит глаза, а когда тот теряет бдительность, поит своим молоком и кормит мясом, которое отрезает от ребер, привораживая к себе навечно.

Но и человек может подчинить ее. Для этого нужно завладеть волосом албасты, украсть ее магическую книгу, гребень или монету.

Старики поговаривают, что бывает достаточно воткнуть в одежду албасты иглу, и она становится покорной и выполняет все приказания. Конечно, игла должна быть не обычная, а заговоренная шаманом.

Шаман, подчинивший албасты, может прогнать ее от роженицы, усмирить и заставить помогать по дому и по хозяйству, а если вынудить демоницу лечить тех, кого она заколдовала, то на этом можно нагреть руки и обогатиться. Правда, жадные и нечестивые дорого платили за свою алчность: стоило албасты вырваться, она жестоко мстила бывшему хозяину…

Глаза отчаянно слипались. Строчки поплыли. И хотя Эле очень хотелось читать дальше, никаких сил не было…

Книжка вывалилась у нее из рук.

Пугающие сны

Эля медленно, ступенька за ступенькой, спускалась вниз, в самую непроглядную тьму, прижималась к стене, ощущая кожей шероховатость древнего камня…

Существо сидело на дне склепа, словно плащом окутанное длинными седыми космами. Слабый мертвенный свет проникал сквозь дыру в куполе, отчего седые пряди светились будто сами по себе… бледные руки со скрюченными пальцами мерно поднимались и опускались левая держала спутанную прядь, правая запускала в нее гребень.

Эля застыла, пораженная. Дикий ужас сковал ее: ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни убежать потихоньку, пока существо ее не видит, пока оно занято…

Руки замерли на мгновение… медленно поднялись… тонкие узловатые пальцы с острыми лиловыми когтями раздвинули занавес волос… за ними пряталось нечто чудовищное, синюшное, с темными провалами вместо глаз и носа, с узкой щелью вместо рта.

На дне глазных впадин горели кровавые огни.

Существо запрокинуло голову, волосы поползли назад, распахнулся рот, и из него полыхнул язык пламени.

Пламя сгустилось, приняло форму шара и выскользнуло в провал над головой седой ведьмы. Но ведьма ли это? Огнем, как известно, плюются драконы. Теперь уже Эля не сомневалась: перед ней именно дракониха – кто, кроме них, умеет испускать пламя? Но почему дракониха приняла этот облик, почти человеческий?

Эля не успела ответить себе на этот вопрос. Жуткая старуха внезапно посмотрела на нее кровавыми угольями в глубине глазных провалов, прожгла насквозь, чуть не остановив сердце.

Эля дико закричала, схватившись руками за горло, в голове помутилось, она жадно глотнула воздуха…

– А-а-а!!! – резко села, хлопая слепыми глазами, несколько мгновений потребовалось чтобы вспомнить – она в Жезказгане, у тети Ирины. Сейчас ночь, она сидит на диване, в квартире темно, поэтому она ничего не видит…

– Кошмар какой, – прошептала Эля, прислушиваясь к гулко бьющемуся сердцу.

Она включила настольную лампу, отдышалась и, понимая, что не сможет уснуть, нащупала упавшую книгу и открыла ее:

Однажды вечером мимо озера Бирказан ехали два джигита. Вдруг на другой стороне дороги они увидели двух девушек, которые несли на своих спинах вязанки хвороста.

Спустя некоторое время эти девушки вошли в тугай и, разжигая то там, то тут огонь, стали звать джигитов по именам.

– Идите за нами! – звали девушки. – Мы приведем вас в аул!

Джигиты задумались: «Как же это так, мы ведь только недавно выехали из дома, до аула еще далеко… не иначе это шайтаны нас дурачат». Они поспешили повернуть головы своих лошадей прочь от тугайных лесов.

Но как они ни спешили, впереди не было ничего, и они решили заночевать в степи. А когда остановились, чтобы развести костер, заметили мерцающие вдали огни. Тогда они обрадовались и снова пустились в путь.

Вскоре, приблизившись, путники увидели множество юрт. Заметив их, навстречу двинулись четыре джигита и помогли им спешиться. Потом их пригласили в юрту, где гости принялись рассматривать ее богатое внутреннее убранство и пришли в полный восторг.

В этот момент джигиты, что встретили их, принесли огромное блюдо с пловом и со словами «Кушайте, не произнеся вслух того, что хотите сказать» положили угощение перед ними. Казахи же по привычке проговорили «Бисмилла» и сунули руки в плов. В тот же миг пальцы джигитов оказались вовсе не в плове, а в коровьей лепешке. Тогда путники, догадавшись, что это были шайтаны, вскочили на лошадей и поскакали прочь. Шайтаны же бросились за ними в погоню и до самого утра, наседая со всех сторон, всячески изводили. Едва же показалось солнце, как шайтаны тут же исчезли.

Эля зевнула. Страх прошел. Глаза слипались, надо было поспать хоть немного.

Вчера договорились выехать из Жезказгана на рассвете, по холодку, рассчитывая еще до полудня осмотреть древние мазары Сары-Арки, а к вечеру попасть в Улытау, переночевать в гостинице, чтобы на следующий день покататься по окрестностям и полюбоваться красотами.

Путешествие во тьму веков

Эля легко проснулась в четыре утра вместе с солнцем. Рюкзак она собрала еще с вечера, так что ей надо было лишь тихонько умыться, одеться и выйти на улицу. Но пока она была в ванной, Ирина тоже встала.

На столе Элю ждали чашка кофе и бутерброд. Рядом лежали сверток и термос.

– По дороге перекусите, – сказала тетка голосом, не допускающим возражений.

– Спасибо, я думала улизнуть незаметно, – Эля быстрыми глотками пила кофе.

Ирина сунула ей несколько купюр:

– Возьми на всякий случай. И звони, если что.

– Обязательно, – пообещала Эля.

Машина подъехала, едва Эля вышла на улицу.

Гульнара, опустив стекло, крикнула из окна:

– Доброе утро, красавица!

Балуан положил рюкзак Эли в багажник.

Эля забралась на заднее сиденье.

– Доброе утро, – и увидела незнакомого парня рядом с Гулей. Взглянула мельком, не рассматривать же, неудобно.

– Это Руслан, – представила подруга.

Они пожали друг другу руки через Гулю, засмеялись.

– Все в сборе, – констатировал Ерден Саматович, – можно ехать.

Сначала ребята оживленно болтали, пили кофе, передавая друг другу крышку от термоса. Но ранний подъем вскоре сморил их. И даже говорливая Гуля примолкла, откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза.

Руслану хотелось пообщаться с Элей, он то и дело задавал вопросы о Москве, о школе, о концертах и клубах, о каких-то группах – к стыду своему, Эля даже не слышала о них…

Ребят интересовали выставки компьютерных технологий, всякие игромании, новые девайсы и гаджеты, геймерские соревнования. Балуан старался не слишком досаждать гостье, но Руслан безжалостно засыпал вопросами, на которые у нее не было ответов или были довольно невнятные.

Они свернули с шоссе в степь на грунтовку, и теперь машина ехала не слишком быстро. За окном простиралась уже знакомая, хоть и непривычная глазу картина – равнина до самого горизонта. Рассветное солнце не успело подняться на высшую свою небесную точку и не обесцветило степь.

Равнина, поднималась в небо, или небо перетекало в степь, краски перемешивались, лежали крупными мазками на мировом полотне – серая земля, редкие присыпанные пеплом пятна зелени, бурые штрихи, желтые росчерки, киноварь и бирюза, и ослепительный белый, и огненно-алый на кромках.

Эле захотелось открыть окно, чтобы подышать утренней степью. Ерден Саматович посоветовал не делать этого.

– Пыль, – сказал он, – тебе не понравится.

Пришлось смириться.

– А кто такой Алаша-хан? – спросила Эля.

– Самый главный казахский царь, – пошутил Балуан.

– Не совсем, – отозвался Ерден Саматович. – У нас существует такая легенда: давным-давно люди не имели правителя и постоянно воевали друг с другом, грабили и убивали беззащитных, не щадили ни детей, ни женщин. Однажды после очередного набега удалось выжить одному ребенку, мальчику, ему отрубили руки и ноги, но он чудом выжил и дополз до болота, где и затаился. Его нашла волчица, вылечила, выкормила и вырастила. Но враги нашли юношу и убили его. Однако волчица оказалась беременной от юноши, она убежала от преследователей к Алтайским горам и скрылась в пещере. В этой пещере она родила десять мальчиков.

Один из десяти сыновей, по имени Ашина, стал предводителем нового общества. Со временем потомство сыновей волчицы так размножилось, что им стало тесно в пещере, и тогда потомок Ашины вывел свой народ из пещеры и этот народ стал расселяться по всему Алтаю под именем небесных тюрков. В наших преданиях Алаш – первопредок, прародитель казахского народа, основатель государственности. Алаш – этноним слова «казах».

– Да, я знаю! – перебила Гуля. – Об этом еще Геродот писал в своей истории. А это было в пятом веке до нашей эры. В то легендарное время тюрки и монголы еще не отделились друг от друга. Были одним народом и нашими древними первопредками.

– Ух ты! Впечатляет! – восхитилась Эля. – Мне даже неловко стало, плохо знаю историю. Надо исправляться.

– Сейчас с этим проблем нет, в Интернете можно любые сведения найти, – сказал Руслан.

– Серьезные люди изучают первоисточники, – фыркнула Гуля.

– Началось! – рассмеялся Балуан. – Оседлала любимого конька!

– Не смешно! – отрезала Гуля.

– Смешно! – поддразнил ее брат.

Первый мавзолей Эля узнала сразу. Сначала вспучилась сопка, а на ее вершине возник он, торжественный и строгий, из обожженного красного кирпича, с высоким сводчатым входом.

– Алаша-хан! – выдохнула восторженно.

– Молодец, – похвалил Ерден Саматович, – зоркие глаза!

Он остановил машину неподалеку, ребята выбрались и сразу же направились к древнему сооружению.

Мавзолей был отреставрирован, за территорией вокруг ухаживали. Внутри лишь сводчатые стены да каменное надгробие. Эля чувствовала себя неловко, будто нарушила границу чужих владений, вошла в запретное пространство. В отличие от друзей, увлеченно фотографировавших мазар, Эля прошлась вдоль стен, коснулась пальцами кладки, подняла голову, рассматривая внутреннюю чашу купола, и так же молча неслышно вышла.

– Эля! – позвал Балуан. – Иди сюда, здесь есть лестница наверх.

Ребята поднялись на обходную галерею, на самую крышу мазара. Отсюда, как со смотровой площадки, открывался вид на древние развалины у подножия холма и на поселок в нескольких километрах.

– Сары-Арка, – произнес Балуан. – Круто, да? – спросил. – Между прочим, это единственный такой мавзолей с внешней лестницей, ничего подобного больше не встречается.

Эля кивнула. Да, действительно круто, дух захватывает от крутизны.

– А что там, внизу?

– Древнее кладбище, некрополь, – спокойно ответил Балуан.

– Значит, мы среди могил. – Холодок пробежал по позвоночнику, кольнул в висок. Эля поежилась.

– Ты чего? – спросила Гуля.

– Неудобно как-то тревожить мертвых, – призналась Эля. – Знаешь, мне все время не по себе…

– Перестань, – Гуля погладила ее по плечу. – Здесь бывают толпы туристов со всего мира. Это же исторический памятник.

Ветер с силой дунул ей в лицо, подхватил и растрепал волосы. Гуля привычным жестом собрала их двумя руками и зажала в кулаке.

– Ветер поднимается, – сказала она.

– Слышишь? – Эля прижала палец к губам, Гуля замолчала. – Степь поет…

– Это ветер, – поправила ее подруга. – Давай сфоткаю тебя? У тебя такой расстроенный вид почему-то…

– Нет, вовсе нет, – начала оправдываться Эля, – мне правда здесь очень нравится, так красиво! Грандиозно!

Она оперлась о бортик галереи, подставив лицо ветру и солнцу. Гуля сделала несколько снимков, потом попросила Балуана сфотографировать их вместе.

Эля немного развеселилась, подруги начали дурачиться, устроили селфи на крыше, подключили парней. Расшумелись, хохотали, фотографировали друг друга и все вместе, толкаясь, заглядывали в глазок камеры на Элином смартфоне.

Они совсем забыли о времени, но Ерден Саматович напомнил. Согнал с галереи и, расставив у входа, сфотографировал на свою камеру.

– Так, молодежь, все в машину, едем дальше, иначе мы сегодня ничего не успеем.

Машина тронулась с места, вспугнув крупного орла, застывшим изваянием сидевшего на груде камней. Он пошевелился, медленно распахнул широкие крылья, ветер шевелил маховыми перьями, ерошил затылок. Птица слегка пружинно подпрыгнула, взмахнула крыльями, поймала воздушный поток и полетела, опираясь на него, парила низко, время от времени совершая очередной величественный взмах, медленно уходя вверх, навстречу солнцу.

Руслан успел снять видео.

– Ну что, что, получилось? – нетерпеливо спрашивала Гуля, пока он просматривал отснятое.

Эле тоже было интересно, она даже немного завидовала Руслану, потому что не успела, да и не подумала – так заворожил ее степной хищник.

– Нет, не очень, – разочарованно говорил Руслан, показывая Гуле видео. – Здесь объектив нужен серьезный, к тому же снимал против солнца.

– Все равно, – не согласилась она, – видно, как он взлетает, хоть и не крупный план, остальное обрежешь.

– Пришлешь мне? – неожиданно для себя самой попросила Эля.

– Конечно, я же для тебя и снимал, – ответил Руслан.

– Ой, спасибо, – она улыбнулась, немного смутилась и сразу же разозлилась на себя: терпеть не могла этой своей особенности – она не скоро привыкала к новым людям.

Проехав около двадцати километров, они добрались до реки.

– Смотри, Эля, это он и есть, мавзолей Домбауыла. – Балуан повернулся к ней и показал на лобовое стекло. Эля увидела невдалеке высокий, метров около пяти, конус из каменных плит. Она узнала его по памяти, вспомнила фото, которые показывал Балуан.

Машина остановилась. Ребята выбрались наружу, Гуля побежала первой, крикнула на ходу:

– За мной!

У сооружения было мощное каменное основание. Мавзолей выглядел очень древним, настолько древним, как будто не люди создали его, а сама степь.

Ерден Саматович будто услышал ее мысли:

– Мавзолей считается одним из самых древних сооружений Центрального Казахстана. Так утверждают ученые. Предполагают, что он был построен еще во времена владычества гуннов. По другой версии, его возвели в честь великого музыканта и воина Домбауыла, хотя сейчас трудно сказать, был ли такой человек или это всего лишь миф. Одни легенды рассказывают о нем как о придворном музыканте Чингисхана, другие – что он был джигитом, истребившим табун куланов, из-за которых погиб старший сын Чингисхана – Джучи.

Эля слушала, и ей казалось, она слышала далекий кобыз[9]9
  Кобы́з, также кыл-кобыз (каз. ӄобыз, ӄыл-ӄобыз) – казахский национальный струнный смычковый музыкальный инструмент.


[Закрыть], поющий под смычком легендарного музыканта. Степь звенела и гудела в ушах тугими ударами горячего ветра.

Руслан увлеченно фотографировал мавзолей и окрестности. Гуля потащила Элю к воде. Река обмелела, теперь она состояла из цепочки плесов, зато через нее было легко перебраться. Эля увидела человека на лошади, неторопливо пересекающей брод.

– Смотри, кто это там? – спросила у подруги. Та посмотрела из-под руки:

– Не знаю… местный, наверное.

– Он как-то странно одет, – заметила Эля.

– Да, – согласилась Гуля.

Человек на лошади действительно выглядел необычно, как будто Ерден Саматович из Элиного сна – синий халат, сапоги, шапка с мехом – в такую-то жару…

– А, это, наверное, какие-нибудь этнические дела, для туристов, – подруга мгновенно нашла объяснение.

– Реконструкция? – подсказала Эля.

– Да, точно!

Девочки проводили взглядом неторопливого всадника. Вот он миновал брод, лошадка выбралась по склону наверх и там вдруг остановилась. Контур всадника расплывался под слепящими лучами солнца, теперь казалось, что он белый: его халат, шапка, его лошадка – нереально снежно-белые.

Всадник смотрел на девочек несколько секунд, потом поднял руку, махнул, лошадка сорвалась с места и мгновенно унеслась, будто и не было.

– Мистика, – прошептала Эля.

– Игра света, – улыбнулась подруга. – Белый шаман, точь-в-точь, как в бабушкиной сказке.

– Что за сказка? – заинтересовалась Эля.

– Крутой шаман, есть у нас такая легенда о великом Коркыте, перехитрившем саму смерть. Он изготовил первый кобыз, зарезав свою лучшую, быструю, как ветер, верблюдицу. Играя на кобызе, Коркыт многие годы не подпускал к себе смерть.