Текст книги "КРАСКИ. Шаг в темноту. Часть 4"

36

Когда Алекса упала на газонную траву кладбища и не приходила в себя до самого утра воскресенья, Оливер думал, что хуже уже ничего быть не может. Никогда в жизни он не сталкивался с таким продолжительным обмороком или приступом у дочери – кто же его разберет! – и довольно сильно испугался, чего уж греха таить. Если бы не его водитель, просидевший до глубокой ночи с ним в гостиной за чаем и разговорами, то, скорее всего, Оливер не смог бы адекватно справиться сам с коварной субботой, потому что Мелани обессиленная тоже ушла спать пораньше.

Мужчины делились воспоминаниями, историями из детства, нюансами отношений с родителями и школьными казусами. Плавно они перешли на обсуждение семейных перипетий, из которого глава семьи узнал о нелегких отношениях работника с матерью. Вряд ли они были легче, чем общение с Офелией, поэтому Оливер понимающе кивал и задумчиво глядел в одну точку. Парень закончил рассказ об июльской поездке в Миррормонт, и собеседник подхватил поток разговора замечанием, что Алекса очень изменилась после нее.

Все это так умиротворило Оливера, что он невольно расслабился в компании друга до потери счета времени. Подобного спокойного разговора обо всем на свете и ни о чем одновременно не хватало владельцу поместья много лет.

– Спасибо тебе, Дениэл! – Вдруг тепло и душевно поблагодарил он подчиненного, ставшего очень близким. – Ты даже не представляешь, насколько важен для меня сегодняшний вечер. Но, если ты не хочешь заночевать на кожаном диване, тебе нужно вернуться в комнату.

Оливер всерьез предполагал, что пора снять сигнализацию с этой двери. Ничего опасного для Алексы в той части поместья быть не могло, она уже довольно плотно общалась с каждым из поселенцев их территории, включая строгого неразговорчивого Луи Кроненберга. Глава семьи откладывал вопрос, не наблюдая до сегодняшнего дня веской причины для этого. Однако теперь принял решение объединить крылья дома свободным проходом.

В воскресенье как раз после того, как Алекса пришла в себя вялая и потерянная, он собрался к начальнику охраны, но был перехвачен женой.

– Оливер, ты к Луи? – Встрепенулась она. – Послушай, я…

И тут из глаз женщины полились нескончаемым потоком слезы. Рот ее растянулся очень криво и пугающе, и из него вырвались безутешные рыдания.

– И-и-и, – заливалась она, не имея возможности объясниться.

Мужчина присел к супруге и мягко обнял ее. Его психика уже привыкла к необъяснимым явлениям от Мелани, но на фоне обморока дочери, от которой сегодня не отходил ее молодой человек, Оливер немного утратил квалификацию непоколебимого мыслителя. Он нервно дернул мышцами лица и глубоко вздохнул.

Наконец, жена успокоилась и смогла сообщить о своем решении.

– Я хочу найти Эмму. Попроси, пожалуйста, Луи отыскать их с Алистером адрес.

Стараясь не выводить это в разряд экстраординарных поступков, он кивнул и, уточнив фамилию искомых – Говардс, оставил ее одну.

– Найдем! – Рыкнул Луи и записал заказ. – А вот с дверью придется ждать до приезда представителей «Клиффорд электроникс».

– Подождем, это не срочно, – кивнул шеф.

– Как себя чувствует Ваша дочь, мистер Траст? – Поинтересовался усатый охранник.

– Немного потерянная на фоне семейных трагедий, но помнит абсолютно весь вчерашний день. Извиняется за обморок, еще слабая и зеленоватая. В целом ничего выходящего за рамки обычной девушки.

– Удивительно.

– Я бы сказал, невероятно! – Развел руками Оливер. – Просто чудо какое-то!

И даже звонок секретаря не внес в его осознание догадку, что из строя вышло одновременно все и сразу, пока он не увидел реакцию Лиз на ее увольнение. Смелую девушку, стойко державшую оборону в очень непростых ситуациях, буквально сломал пополам уход напарницы. Оливер никогда не видел от нее подобной реакции, даже прошлогодний запой апатией был цветочками по сравнению с тем, что теперь наблюдал глава корпорации.

– Может, отпустить ее отдохнуть? – Посоветовал Дениэл по дороге к дому. – Вы после островов выглядели очень свежо и счастливо.

– Я предлагал ей, но она отказалась. Обязать, конечно, можно, но вряд ли это пойдет ей на пользу, а цель у меня – именно эта, – отчитался шеф.

От помощников лиса тоже отказалась. Хоть Оливер и попросил и без того готовый к подвигам офис помогать ей всеми силами, официально девушка не стала никого избирать на пост своего временного напарника. Казалось, она искренне хотела забыться в делах, подавиться ими, чтобы и минуты свободной не было для печальных мыслей. Лиз собственноручно выбрала разрываться между телефоном, офисной техникой, планированием графика работы Оливера и всего офиса в целом. Она теперь не успевала краситься, сменила обувь с высокой шпильки на удобные балетки и временно стала не выездной. В связи с этими накладками начальник попытался взять все встречи на себя и Дениэла, но девушка вдруг возмутилась такой несправедливости и принялась устраивать переговоры в офисе.

Казалось, мисс Харви выглядела в этом хаосе счастливой. Она снова уходила с работы последней, допоздна подбивая дела и планы, и снова переоделась в черное. А в этой суете еще нужно было находить время для претендентов на вакансию.

Вот тогда Оливер и понял, что начался странный и сложный период. Все окружавшие его девушки вдруг стали напряженными и особенными, нуждающимися в поддержке и опеке. Даже строгая Тамара стала все чаще брать отгулы, чтобы планово посещать клинику в связи с беременностью, а Пенелопа, после недели страшного токсикоза все же взяла больничный. Видимо, сама атмосфера носила в себе что-то тяжелое для слабого пола и невесомо тревожное. Как бы ни пытались женщины вокруг играть в героев, сдавали они в одночасье, как Алекса, в момент, будто рубильник выключали.

Его задумчивость не ускользнула от домашних. Супруга постаралась уделять ему больше внимания, на что он категорически замахал руками и призвал ее заняться своим здоровьем, а дочь тщетно попробовала допытаться, что случилось.

– Пап, давай я поработаю у вас секретарем? – Вдруг предложила она.

– Дениэл рассказал, да? – Уточнил очевидное глава семьи, и девушка кивнула. – Не нужно, Алекса, мы найдем подходящую кандидатуру, я верю в это.

Странное дело, как работает женщина. Она умеет брать кредит у самой себя, совершенно не замечая, что расходуется в минус, но потом природа берет свое и отключает отважную вызволительницу.

Конечно же, один он не справится с вдруг пошатнувшимся здоровьем всего женского пола вокруг, но этого и не требовалось. Оливер подтянул к вопросу сперва Дениэла, а потом и Райана Пристли с Тэдди Макалистером. Мужчины обзвонили знакомых и решили вопрос буквально в течение пары дней.

Так в их офисе появились два новых сотрудника – милая мулатка Мэгги Браун, заражающая всех уставших своим оптимизмом, и молчаливый, но работоспособный Джейк Макфи, пришедший по наводке Винсента Джекилла. Несмотря на несанкционированную деятельность по расширению своего отдела, Грейс приняла новичков довольно радостно и жадно, тут же передав им часть дел и назначив кураторов.

Однако Лиз наотрез отказалась от Мэгги за секретарской стойкой.

– Вы думаете, я не справляюсь? – Возмутилась лиса. – У меня все под контролем!

– Я и не думал, что ты не справишься. Но секретарь фирме нужен, ты и сама понимаешь, – постарался мягко донести до работницы шеф.

– Понимаю, – вздохнула она, снова проваливаясь в траур. – Просто мне не нравится Мэгги. Точнее, она хорошая, но она не Элис. Пусть она занимается делами отдела, а мне найдем другую помощницу.

– Пусть, – согласился Оливер, не желая расстраивать девушку несбыточностью ее мечтаний. – Только ты ищи, пожалуйста, не бери все на себя.

На том и договорились. Но главнокомандующий все же поглядывал за своими давшими слабину подопечными.

В столь странное время не хватало только традиционных билетов от мамы, настойчиво приглашающих их погостить в рождественские праздники. Оливер бы не удивился, получив их, потому что проблемы обычно не приходили равномерно. Либо они устраивали его голове анабиоз, либо взрывали ее изнутри неудержимой лавиной, не иначе. Так произошло и тут: вскоре мобильный призвал его к ответу.

Мама, как и следовало ожидать. Но она на удивление спокойно поинтересовалась, как поживает его семья, чем они занимаются и не жалуются ли на здоровье.

– Все в норме, мам, как обычно, – заверил ее сын. – Как ваше самочувствие?

Конечно же, ее провести не удалось. Мать есть мать, она каким-то тайным образом точно знает, что происходит с ее ребенком, даже если тому уже сорок лет. Особенно, если сорок! Поэтому, сдерживая волну беспокойства родительницы, Оливер остро желал закончить разговор, но тут понял, что в их общении что-то не то.

– Ты даже не скажешь, что купила нам билеты? – Удивился он, догадавшись о нестыковках. – Самое время.

– Нет, мне четыре года подряд возвращалась назад на карту потраченная на них сумма, – отмахнулась собеседница. – Как решитесь, сами купите.

– Спасибо, мам.

– За что? – Не поняла женщина.

– За свободу выбора, – выдохнул Оливер. – Это именно то, что нужно сейчас.

37

Узкие длинные окна под потолком его комнаты стали темнеть и покрывать пол синими тенями. Дениэл оторвался от своей девушки и поднялся с кровати, чтобы включить лампу, а заодно и взять тайм-аут от бесконечных поцелуев. Когда желтый свет разрезал тьму помещения, он присел назад и провел ладонью по ее щеке, любуясь красавицей. После заключения договора он успокоился на счет близости, и все чаще пара предпочитала проводить вечера дома, если не в зале, уделяя друг другу океан внимания и тепла, особенно после инцидента на кладбище.

– Ты обещала рассказать, откуда ты знаешь Викторию, – вспомнил вдруг Дениэл.

– Это нужно показать, – встрепенулась Алекса. – Идем.

Она вышла из комнаты мужчины и повела его к себе в другую часть дома. Он послушно шел за своей спутницей по пустынному, погруженному в звенящую тишину, поместью, удивляясь, куда подевались все его жильцы. В комнате Алекса открыла дверь кладовки и, довольно шумно раздвигая натянутые холсты, добыла из-за них папки с рисунками, спрятанные от любопытных глаз.

– Поможешь? – Бросила она.

Дениэл протиснулся в тесное помещение, пригнув голову, и вынес большую пачку холстов и папок в комнату. Идующая за ним девушка несла еще одну такую же. Она присела на пол, обложив себя работами, и стала перебирать их, разглядывая год на корешке. Мужчине это смутно напомнило истории ее болезни в белом кабинете, но тот, тряхнув головой, выбил дурные мысли вон.

Наконец, Алекса нашла нужную папку. Рисунок обнаружился почти сразу и являл собой жуткое зрелище: с листа на него смотрели знакомые глаза Виктории, впивающейся в мужскую шею вампирскими зубами. Обычный неприятный рисунок, если бы не она!

Оценив дату – июнь две тысячи восьмого года – Дениэл растерянно взглянул на художницу. Он тогда только приехал в Сан-Франциско.

– Не спрашивай, я не знаю! – Пресекла она вопросы. – Вот, посмотри еще.

Она протянула ему папку. На многих рисунках был изображен один и тот же человек: высокий, крепкого телосложения, с сильными руками и темными, чуть встрепанными волосами. Где-то он был не очень узнаваем или невиден на лицо, но события с изображений были известны мужчине. Человек на рисунке сидел за решеткой, уронив лицо в ладони, человек на рисунке умоляюще смотрел на женщину в дверях дома, человек на рисунке стоял на одном колене у надгробия могилы без фотографии…

Дениэл шокированно перебирал листочки, его немного трясло. Он окинул пол взглядом: пять папок, разложенных по годам, несколько холстов и кипа акварельных листов в цвете. Хоть открывай выставку имени Дениэла Кентмора.

– Когда ты поняла?

– В Миррормонте. Я не всегда рисовала тебя целенаправленно, как холсты, иногда просто рисовала, сама не зная что. Например, это.

Она протянула ему лист, изрисованный ручкой мелкими деталями, в которых Дениэл узнавал бутылки, банки, сигареты, посуду и прочую утварь. Мелочь была навалена, как мусор, на листке, светотени четко прорисованы аккуратной штриховкой. Он не понимал, пока Алекса не забрала у него из рук лист и не отошла с ним на пару шагов. Эта мелочь сложилась в портрет Роберта Вуда за барной стойкой, в кепке и с сигаретой. Лицо, естественно, было не детализировано и весь образ за уши притянут, но…

– Или это.

На рисунке, прислонив к стеклянной стене одну согнутую в колене ногу, стояла девушка. Зеленоглазая сирена, с высокими скулами и полными губами, шикарным каскадом длинных темных волос, опускающихся до самой поясницы.

– Ким Холли, – узнал он сразу старую знакомую. – Невероятно.

Дата снова не совпадала с реальностью и попахивала какой-то мистикой.

– А это кто? – Спросил Дениэл, протягивая очередную картинку.

На ней в темных тонах была изображена комната с большим окном, за которым с высоты простирался город в сине-золотых красках. На раскрытой дверце шкафа вырисовывалось светлое платье, слишком контрастное, привлекающее к себе внимание, а на кровати спала обнаженная девушка. Темноволосая, с соблазнительной точеной фигурой, она притягивала руки и взгляд к своему силуэту. Лица видно не было, но на ее ноге от узкой щиколотки до самого бедра была какая-то ветвистая отметина, татуировка или что-то похожее.

– Я не знаю, – пожала плечами Алекса. – А ты?

Дениэл отрицательно покачал головой, отложил папки и перешел к холстам.

– Это я осваивала масло. Капризное, не поддавалось совсем, – вдруг смутилась одаренная малышка.

Здесь были его портреты с четкой прорисовкой, датированные прошлым годом. Так вот над чем она трудилась во дворе и не позволяла взглянуть! Удовлетворенно улыбнувшись, он притянул к себе Алексу и нежно поцеловал. Она потрясающе рисовала.

– Ты где-то училась этому?

– На «ю-тьюбе», – усмехнулась она.

Холсты вернулись назад в кладовку, а рисунки Дениэл попросил взять с собой в комнату, чтобы изучить подробнее. Они собрали с пола все папки и вернулись в восточную часть поместья, где, развалившись на кровати, стали их рассматривать.

У Алексы было превосходное видение со стороны. Вот он спасший ей жизнь там, на автостраде, закрывает ее от синего темнеющего неба своим телом. А вот их первый поцелуй в просторном номере единственного отеля Миррормонта. Танец на свадьбе Стива и Веллари, купания в океане и поездка в автомобиле, объятия возле обширного поля с незрелой пшеницей.

– А это кто? – Спросил Дениэл.

– Мне кажется, это мама, но я не уверенна.

С рисунка кокетливо улыбалась темноволосая девушка с мелкими веснушками и зелеными глазами в слитном гороховом купальнике в стиле пин-ап. Она стояла по колено в воде, но не в море, потому что был виден противоположный берег.

Стараясь скрыть свое изумление, Дениэл уставился на рисунок, узнав место, где меньше двух недель назад стоял двумя своими ногами. Тот самый спуск к озеру в заповеднике, где Алекса ненадолго провалилась в свои мысли. Испугавшись, что ляпнет лишнего, он отложил лист в сторону, глубоко вздохнув. Похоже, краски для Алексы – своего рода терапия от особенности, мучившей девушку с самого детства. Разумом она могла забыть, что угодно, но подсознание все помнило и воспроизводило позже на лист. Пытаясь не запутаться в вопросе, специалистом в котором не был, Дениэл продолжил рассматривать рисунки.

– Гм… – Вырвалось у него над одним из листов.

– Что там? Покажи? – Потребовала Алекса, но, увидев, залилась густой малиновой краской до самых ушей. – Ох…

Рисунок заняли две фигуры – девушка, сидящая верхом на мужчине. Их губы слились в поцелуе, а его руки прижимали к своим бедрам ее обнаженные ягодицы, чуть скрытые сбитой клетчатой юбкой. Все это было в хитром сплетении ее длинных темных волос и остатков одежды, очень чувственно и красиво.

Дениэл откинул лист и притянул ее к себе.

Спустя полчаса он лежал рядом и смотрел на нее, обнаженную и красивую. Девушка уснула после удовлетворения от его настойчивых и нежных ласк, а он так и остался в домашней одежде, даже футболку не удосужился снять.

Договор соблюден, объект обезврежен. Усмехнувшись, мужчина укрыл Алексу одеялом и отправился в душ остужать перегретую голову, совершенно отказывавшуюся возвращаться в реальность после ее отзывчивого тела.

38

Последняя неделя лета подходила к концу. Солнечный Сан-Франциско, не желая признавать скорое наступление осени, обильно поливал горожан теплом и светом, создавая прекрасное настроение. Уикенд обещал быть таким же благодатным, как и проходящая неделя, и Оливер планировал провести его с женой, которая в последнее время перестала покидать территорию поместья, словно загадочная болезнь, оставив в покое их дочь, переметнулась на нее.

Солнечные лучи преломлялись на затянутых тугой темной пленкой окнах «БМВ», пока та скользила по знакомым районам, и не беспокоили пассажира. Без Лиз встреча прошла успешнее, чем могла бы, потому что эмоциям и женской вкрадчивости там было не место. Жесткий мир строительных прорабов оказался по плечу его спутнику, поигрывавшему теперь бицепсами за рулем машины. Воистину, случайности в жизни не случайны. Прикрыв глаза, Оливер даже мог бы задремать, если бы в кармане не зазвонил мобильный.

– Мелани, подожди, пожалуйста, не реви, – прервал он строго истерику на том конце города и резко выпрямился на сидении. – Давай по порядку, что случилось?

Дениэл интуитивно напрягся, готовый к броску, и сжал крепче руль. Оценив атмосферу в машине, он прижал ее к обочине и прислушался к тревожному разговору начальника.

– Хорошо… Я понял… Ты ей звонила?.. Можно было на пятом остановиться. Попроси Луи проверить камеры, мы едем.

– Что случилось? – Нахмурился молодой человек.

– Алекса пропала, – проговорил Оливер испуганно и трагично, вспоминая многочисленные поиски девочки по закоулкам территории. – Время уже половина двенадцатого, Мелани заволновалась и пошла к ней в комнату. Она не ночевала там. В какое время вы вчера расстались?

Дениэл здорово смутился, его щеки покрылись яркими розовыми пятнами, а взгляд нырнул к полу. Он рассеяно запустил пятерню себе в волосы, после чего потер щетинистый подбородок и усмехнулся.

– Мистер Траст, Алекса осталась спать, когда я уходил утром, – доложил он, наконец. – Она вчера уснула у меня, и я не стал будить ее.

– О. Хм… Хорошо. Я понял, – только и смог прокрякать Оливер, тоже безмерно смущаясь. – Я, эм… Позвоню Мелани, а то она волнуется.

– Угу. Черт… – Выдохнул Дениэл и откинулся на спинку кресла, когда начальник вышел на улицу звонить.

Он вспомнил вчерашний вечер, и голова мигом перестала работать в нужном русле. Радуясь, что агрессивная встреча мускулистых безмозглых работяг позади, мужчина взял телефон и написал сообщение любимой.

Едва время перевалило за полдень, прямые солнечные лучи вылезли из-за деревьев палисадника и достигли узких околоземных окон на восточной части поместья. Поймав один из лучей на своем лице, Алекса открыла глаза в незнакомом месте и сначала не поняла, где находится. Потом сообразила: у него в комнате. Девушка заглянула под одеяло и застенчиво закусила губу, вспомнив вчерашний вечер. Ее одежда висела на стуле, бережно сложенная заботливыми мужскими руками. По столу рассыпались листы с рисунками, сверху которых лежала записка от Дениэла:

«С добрым утром, красавица!»

Гостья комнаты достала телефон из-под подушки и ответила в тишину:

– Уже обед, ох!

На экране смартфона значилось шестнадцать непринятых вызовов и четыре сообщения. Вот это да! Алекса рывком вскочила с чужой постели и принялась судорожно впрыгивать в белье и домашние брюки, но довольно быстро сообразила, что спешить уже нет смысла. Вместо суеты, она решила спокойно одеться и прочитать письма.

«Алекса, срочно позвони мне!» – Гласило первое сообщение от мамы.

«Алекса, срочно позвони маме!» – Дублировал приказ папин строгий тон.

Ответчица лишь закатила глаза к потолку от невыносимой схожести родителей.

«Тебя потеряли, но уже, вероятно, нашли. Люблю тебя», – писал Дениэл.

«Я чуть с ума не сошла от тревоги за тебя. Очень надеюсь, что ты у него в комнате, но туда я не пойду», – закрывала общую истерику мамина смиренная интонация.

Глубоко вздохнув, она уложила разбушевавшиеся чувства, осознав, какой переполох устроила своим полуденным сном, ведь обычно она спала максимум до девяти утра, почти всегда поднимаясь с восходом солнца.

Но и такого вечера, как вчерашний, никогда в ее жизни не было. Девушка толком не сообразила, что произошло после ее рисунка, но пульс здорово ударил ей в голову, заставив забыть обо всем на свете, кроме рук и губ любимого. Легкая истома внизу живота разлилась густым тягучим волнением, и Алекса притянула туда ладони, зачарованно улыбаясь.

Перед тем, как покинуть ставшей уже родной комнату, она заглянула в ванную и умыла лицо. Расчески, конечно же, не нашлось. Она раскрыла шкафчик и обнаружила там триммер для бороды, зубную щетку с пастой и два запечатанных куска мыла. И все.

Кое-как она привела в порядок примятую шевелюру, чуть смочив водой непослушные волосы, и, озираясь по коридору, двинулась к проходу между частями поместья.

В гостиной она, как и ожидала, нашла маму.

– Доброе утро! – Произнесла Алекса виновато.

Та отложила книгу и, смерив дочь продолжительным взглядом, глубоко и облегченно вздохнула.

– Я рада, что ты нашлась, – сообщила она, протягивая к повзрослевшей дочери руки для объятий. – Мы с папой ужасно испугались.

Алекса села с ней рядом и тоже обняла, не отваживаясь говорить что-либо от неловкости момента. Но тут девушка сообразила, что отмалчиваться в неудобных вопросах – это их пройденный этап. Пора было делать шаг вперед и учиться общаться, как бы страшно не было. Она глубоко вздохнула и, прежде чем успеть передумать, выпалила:

– Мам, ну что со мной случится? Я ведь большая девочка! Прости, я не думала, что засну у него, я честно собиралась идти ночевать к себе в комнату.

– Да, Алекса, вероятно, ты права. Ты уже большая девочка. Но мне очень трудно с этим мириться, дорогая. Не сердись на меня, – устало улыбнулась мама. – К тому же мне что-то нездоровится, наверное, перенервничала за тебя.

Конечно, глупо было думать, что кто-то ей запрещает после всего пережитого общаться с Дениэлом. Мама просто потеряла ее с непривычки. Дочь нежно посмотрела на родительницу и утонула в ее теплых объятиях. Родные женские руки обнимали ее нежно и заботливо, будто Алекса едва вышла из младенческого возраста, а не приближалась к совершеннолетию. Очень осторожно она ответила на родные прикосновения, стараясь сильно не тревожить маму излишним сотрясением.

– Ты неважно выглядишь, – прокомментировала девушка. – У тебя ничего не болит? Что ты чувствуешь?

– Усталость и сонливость, – решила собеседница быть честной. – Но ничего не болит, я бы уже посетила доктора Фергусона, будь это не так. Или не посетила бы.

Последние слова она пробубнила в сторону, но Алекса расслышала их вполне отчетливо и тут же упрекнула ее:

– То есть, ты не представляешь, почему твоя кожа зеленоватого цвета, а глаза постоянно наполнены слезами? И это нормально?

– Милая, не начинай, пожалуйста. Из нас двоих взрослая – я, позволь мне самой решать, что делать со своим здоровьем, – мягко пресекла рассуждения мать. – Я обещаю тебе, если состояние выйдет за рамки нормального, я обязательно посещу клинику и сообщу вам с папой о результатах, потому что в моих же интересах быть здоровой и энергичной.

Девушка переварила сказанное и медленно кивнула. Похоже, не одна она выросла за время отпуска.

– Мам, хочешь, я тебе сделаю какао? – Вдруг встрепенулась она. – Мы с папой раньше часто по утрам пили его. Сейчас реже, но все равно бывает, это как трубка мира.

– Трубка мира – это то, что мне сейчас нужно, – улыбнулась родительница, втайне надеясь, что сладкий маслянистый напиток не покинет ее желудок, едва попадет в него.