Текст книги "КРАСКИ. Шаг в темноту. Часть 4"

07

Утро буквально набросилось на его уши оглушительными воплями птиц. Они вырывали мозг из его головы своим ором, едва ли напоминающим пение. Пернатые явно делили что-то в кустах за их лежбищем, отстаивая свои права на лучшую жизнь, причем, все одновременно. Оливер открыл глаза и сел на подстилке. Его спутники мирно спали, а там, где вдалеке мерцал огнями Лусон, начала нежно зеленеть заря. Он, стараясь не шуметь, выбрался из их временного ложа и отошел за скалу отлить, а, когда вернулся, Мелани уже сидела на буром одеяле, сонная и встревоженная.

– Ты в порядке? – Поинтересовался он тихонько, чтобы не разбудить их проводника.

– Не выходит из головы вчерашняя легенда о сестрах. Разве могут близнецы быть такими разными?

– Не знаю, Мел, я – единственный ребенок в семье, мне сложно говорить что-то о братьях и сестрах. Ты вспомнила Эмму?

Судя по реакции супруги, он попал в самый эпицентр ее боли. Ее лицо сперва побледнело, а потом слезы полились тихим горячим потоком по ее щекам.

– Видимо, бессознательно, – промолвила она и зависла безэмоциональным взглядом где-то в районе горизонта.

Оливер присел рядом и обнял свою жену, однажды оставшуюся из троих детей строгих родителей в гордом одиночестве. Вскоре, конечно, сбежала и она, но перед этим лишилась ни одной пинты крови, выпитой ненасытной мамашей.

Таких их, потерянных и обнявшихся, и застал розовый тропический рассвет. Солнце лизнуло теплыми лучами маковку скалы, с которой они вчера лицезрели закат, поползло к кустам с неугомонными птицами и вскоре коснулось влажных щек женщины. Под его заботливыми светящимися лапами Мелани начала потихоньку приходить в себя и делать шаги к миру, так жестоко ранившему ее хрупкое подростковое сердце разлукой с сестрой.

Шорох с соседней подстилки притянул их взгляды. Мануэль сел на коричневом одеяле и потер глаза. Он бегло оценил обстановку с американскими туристами и приближающимся морем, и, улыбнувшись им, бодро вскочил на ноги.

Вскоре затрещал костер, обещающий горячий завтрак и ароматный чай. Мелани начала плавно включаться в жизнь, доставать какие-то вещи из сумки и готовиться к новому дню. Пока подкрепившиеся мужчины справлялись с накрененным самолетом, она причесалась и привела себя в порядок, ополоснула в соленой воде посуду и собрала ее в холщевый мешок. Тяжелые ватные подстилки скрутились в упругие рулики в ожидании, когда их унесут назад в недра застрявшего транспорта, как и жестяной короб, служивший им костровищем в этом странном путешествии.

Волны вернулись к десяти утра. Женщина до этого времени мирно плавала и загорала на еще не разогревшемся песке, а ее спутники откапывали шасси их шаткого железного друга. Возле побережья Лусона сновали редкие моторные лодки, разрезавшие ослепительную бирюзу морской глади белыми пенными дорожками, а в небе стали появляться первые береговые парашютики, под которыми болтались особо ранние пташки-туристы.

– Ну, вот и все. Готово! – Сообщил ей супруг, вытирая перепачканный песком лоб тыльной стороной руки. – Как ты?

За его спиной мирно плавало на отмели их транспортное средство, готовое к эксплуатации. Улыбчивый филиппинец скромно стоял поодаль, готовый вернуть туристов ближе к цивилизации.

– Прекрасно! – Сообщила она и встала с песка.

От утреннего расстройства не осталось и следа. Его богиня снова выглядела мирной и довольной, отдохнувшей и ласковой. Щеки Оливера, покрытые двухдневной щетиной, слегка чесались с непривычки, но в целом отречение от мира пошло им на пользу. Супруги погрузились в недра крошечного самолета, который тут же заскользил по воде, а позже – и по воздуху.

Знакомые ощущения вибрации тела, передающейся от мотора, трепет порывов воздуха в душистых волосах жены и утренняя прохлада, в поднебесье даже более выраженная, чем это могло быть приятно телу, вселяли в его сердце какое-то умиротворение. Оливер откинулся на спинку шаткого кресла довольным котом и заключил в крепкие объятия, пожалуй, самую прекрасную и удивительную женщину в мире, настолько теплую и родную, насколько неизведанную и самобытную. Несколько минут полета – и впереди показались небоскребы Манилы, выросшие прямо из бирюзовой бухты.

– Я вернусь через три часа на это же место, – доложил пилот, которому пара за два совместных дня научилась верить на слово. – У вас есть возможность исследовать город, а у меня – заправить самолет.

На том и порешили.

Удивительное сочетание современных небоскребов и хилых лачуг, городских рынков и тут же кафедральных соборов, сетевых забегаловок с фаст-фудом и бурых речонок с зарослями водяных растений не оставили равнодушными истосковавшихся по бурной жизни туристов. Мелани не расставалась с солнечными очками и фотоаппаратом, а Оливер вдруг случайно вспомнил о корпорации. Может, и не стоило вчера оставлять волевым решением мобильный телефон в сейфе их бунгало? Интересно, как Лиз справляется с новой должностью? Однако мысли быстро покинули его голову. Невозможно думать о бренном, находясь в раю.

Прогулка по столице, поразившей путешественников своей контрастностью, завершилась в небольшом прибрежном кафетерии, гостеприимно раскинувшемся невдалеке от места, где они расстались с пилотом. Пара уселась за столик под навесом и с упоением обсуждала уклад жизни островитян.

– Как же прекрасно, что ты уговорил меня сесть в этот крошечный самолетик! Это самое невероятное путешествие в нашей жизни! – Восхищенно рассмеялась Мелани.

– Оно еще не закончилось, – отозвался муж с ухмылкой.

Нет, каверз он более не ожидал, но и вчерашний затор не входил в их планы. Однако в последующем стал чуть ли не самым ярким воспоминанием совместного отпуска.

Мистер Датул встретил их ровно в назначенное время в том месте, где оставил, в очередной раз поразив супругов своей точностью и безукоризненностью работы. Пожалуй, они даже будут скучать по его белозубой улыбке на смуглом лице.

– Позвольте сделать с Вами фото? – Не удержалась Мелани перед расставанием.

Деревянные мостки убегали туда, где расположился их отель, за два дня ставший чужим, но желанным. Филиппинец кивнул и рассеянно улыбнулся, наблюдая за махинациями американки, настраивающей фотоаппарат. Наконец, небольшой стеклянный глаз встал на низенький столбик помоста и, дождавшись, пока его хозяйка присоединится к мужчинам, сделал серию кадров. За их спинами на фоне лазурного моря раскинулся такой хрупкий и такой надежный самолет в коричневых тонах, кое-где подъеденный ржавчиной.

– Вот и все, – сообщила Мелани, и голос ее дрогнул.

Вдруг она не удержалась и сжала пилота в объятиях, слегка хлюпнув носом.

– Спасибо Вам! – Искренне воскликнула она.

Мужчины пожали руки и простились навсегда.

Первое, что поразило Оливера, едва он достал из сейфа их мобильные телефоны, это отсутствие звонков и сообщений. Он недоуменно потер щетину и повернулся к супруге:

– Мы никому не нужны.

– Разве это не прекрасно? – Отозвалась она из ванной комнаты, дверь в которую предпочла не закрывать.

Мужчина направился следом, чтобы избавиться от бороды, где и продолжил удивленную речь.

– Это странно. Ни Лиз, ни Алекса не нуждаются больше в нашей опеке!

Какие же далекие и незнакомые имена сорвались сейчас с его губ. Будто это люди из прошлой жизни, которую он жил совсем другим человеком. Впрочем, так оно и было.

– Значит, мы можем придумать себе занятие поважнее, – томно промурлыкала она и втянула его к себе под душ.

«Чудесно, когда желания двух людей совпадают», – мелькнула последняя мысль в перегретой голове, прежде чем Оливер отключил ее и полностью отдался инстинктам.

08

Пятый день их островной жизни подошел к концу, а от детей не было вестей. Не то, чтобы Оливер сильно переживал по этому поводу: пусть лучше их не будет вовсе, чем они будут тревожными или, что еще хуже, плохими. Но сам факт того, что они с Мелани остались бездетными старичками, забытыми где-то в волнах азиатских морей, удивлял его, ведь ожидал он совсем другого.

«Не совсем старичками», – ухмыльнулся мужчина, вспоминая бурный роман с женой в последние несколько дней.

Наблюдая за купаниями супруги в утреннем море, он все же не удержался и отправил дочери одну из последних фотографий, что они сделали совсем недавно.

«Здравствуй, детка! Как дела? Это мы с мамой на море», – приписал он, смущаясь своей навязчивости и неумения вести диалог с той, общение с которой еще недавно давалось ему легко.

Несколько минут спустя телефон сообщил об ответе. Оливер даже удивился, что тот в состоянии издавать звуки, потому что слишком уж долго аппарат молчал. Он притянул экран к лицу и усмехнулся.

– Мелани! – Крикнул он. – Алекса прислала «селфи».

– Не может быть! – Отозвалась та и поспешила к шезлонгам. – Покажи!

Две пары глаз уставились на лицо девушки. Похудевшая и печальная, немного изможденная и бледнолицая, но накрашенная излишне ярко и несущая на голове амазонские косы, она смотрела отрешенным взглядом на родителей, натянутой улыбкой пытаясь делать вид, что она в норме.

– Оливер, у нее все в порядке? Зачем такой мрачный макияж? – Ахнула мать, но вдруг заметила еще кое-что. – Она что, на кладбище?

– Не-ет… – Протянул глава семьи, но тут пригляделся, и уверенность его рассосалась, словно кусочек сахара в кипятке.

Он принялся изучать буйство зелени за спиной девушки и, нехотя, понял, что Мелани вполне могла быть права. Но какого черта Алекса делает на кладбище?

– Это ведь кресты, да? – Не унималась женщина, всем своим видом и тоном вдруг изменившись до неузнаваемости.

Впрочем, нет. Эту Мелани он узнавал. Это та самая женщина, брюзжащая и возмущенная, что осталась, как он надеялся, в прошлом. Однако едва дочь попала в ее поле зрения, стерва вернулась.

– Похоже на чаек, Мел, – проговорил он неуверенно.

– Какие чайки в лесу? Гляди, сколько деревьев!

– Хм…

Теперь уже он смотрел на свою любимую, в одночасье ставшую совсем чужой, пристальней, чем на присланное фото. Странная деформация родного расслабленного лица сделала из нее очень тощую и тщедушную женщину с узкими стянутыми в тугую полоску губами и напряженной складкой между бровей. Как же она была похожа на свою мать в эту минуту!

– Чертов Дениэл Кентмор! – Выплюнула она. – Дай мне мой телефон!

– Нет, – отрезал супруг и погасил экран с фотографией.

Он спрятал аппарат у изголовья и намеренно беспечно раскинулся на шезлонге, хотя внутри его разума началась бурная деятельность мыслей, которую американский турист не ощущал с того момента, как высадился на этот остров. Супруга в два счета активировала в нем охранника своих и чужих границ, сама того не желая.

– Оливер, сейчас же верни мне мой мобильный телефон!

– Нет, – отказал он ей повторно. – Это прекрасный повод познакомить ее с Нилом и тетушкой Фелицией.

От близких имен она вздрогнула и осунулась. Губы расслабились, а глаза стали наполняться влагой.

– Я не готова, – прошептала она.

– Алекса имеет право знать. Мы съездим одни, ни о чем не беспокойся.

Расстроенная, она поднялась с лежака и направилась в бунгало, и впервые ему не захотелось последовать за ней. Проводив любимую взглядом, он достал телефон и написал дочери сообщение: «Хорошо отдохнуть вам, дорогая!», после чего завис отрешенным взглядом на синем горизонте.

Напряженное общение между матерью и дочерью не давало покоя его разуму. Если бы кто-то рассказал Оливеру историю о том, как одна очень красивая женщина вдруг внезапно превращается в злобную мегеру, он бы не поверил, но тут картинка развернулась на его глазах. Очень не хотелось бы вернуться в Сан-Франциско и начать заново войну под названием «он не пара нашей дочери». Как минимум это глупо, потому что они сами отпустили детей в совместное путешествие, выйти из которого Алексе девственницей будет весьма проблематично. А как максимум – опасно, ведь это могло не только снова разбить их лагерь надвое, но и – сердца его любимым девушкам.

Собрав волю в кулак, Оливер поднялся с шезлонга и побрел по песку, соображая, что же делать дальше. Несомненно, Мелани требуется помощь, но какого характера? Выбить из нее Офелию не получится, потому что невозможно заставить человека отказаться от части себя. Закрывать глаза на домашние ссоры он больше не планировал, теперь это было недопустимо для него. Оставалось одно.

Тяжело вздохнув, он потопал назад к их домику.

Супруга сидела возле окна на плетеном диванчике, уставившись на буйную зелень за стеклом. Тощие ручки обхватили колени, глаза наполнились слезами, а разум ее болтался где-то между реальностью и вымыслом.

– Мелани, давай попробуем поговорить об этом, – начал он, присев к супруге.

Она плавно перевела на него взгляд и хлопнула пару раз мокрыми ресницами.

– О чем?

– О том, что ты чувствовала, когда твоя мама запрещала тебе видеться со мной.

Она замерла, уставившись в его глаза. Круглые, испуганные зеленые блюдца, наполненные болью и влагой, поблескивали в утреннем свете бунгало, солнце до которого еще не добралось, но вот-вот уже собиралось, едва проводит пару на завтрак. Оливер представил местное угощение, и воображаемый кусок застрял у него в горле. То, что он задумал, могло сломать жену, но виделось ему гораздо более важным, чем питание тела.

– Я ощущала себя недостаточно хорошей для нее, – сдалась Мелани и, прикрыв глаза, выпустила две обильные дорожки слез. – Мне казалось, что я патологически не могу нравиться хорошему человеку, что никогда в ее глазах не стану достойной тебя, так и останусь второсортным сырьем, на которую обратили внимание из жалости.

– Ты хочешь таких чувств для своей дочери? – Задал он вопрос, на который не требовалось ответа.

– Нет, – все же прозвучал он шепотом.

– Что бы ты хотела услышать от мамы тогда, Мелани? Чем бы она могла наладить твое добродушное отношение к миру?

– Я просто хотела поделиться с ней своим счастьем, – разрыдалась она. – Просто рассказать ей, как я порхаю, словно бабочка, от чувств и эмоций! Мне просто хотелось, чтобы она порадовалась за меня, была неравнодушной к моему выбору. И осталась рядом не для того, чтобы быть поддержкой, когда ты, наконец, меня бросишь, но для того, чтобы наблюдать за нашим счастьем, когда все хорошо.

– Теперь ты видишь, как больно наблюдать за счастьем дочери? – Прозвучал вопрос, как приговор.

Женщина зависла взглядом на его лице и очень медленно покивала. Рев исступления вырвался из ее рта, и Мелани, уронив лицо в ладони, завыла белугой.

– Я ужасная мать! Боже, я просто чудовище! Что же мне делать?

– Во-первых, просто принять, что ты и Офелия – очень похожи. Одним днем ты не сможешь измениться, ты и сама это знаешь, – проговорил Оливер и обнял страдалицу. – А пока, если не можешь искренне радоваться их отношениям, то хотя бы не мешай им. Пусть все идет, как должно идти, со временем ты примешь Дениэла в ее жизни.

Ее теплое тельце вздрагивало в его руках, сначала часто, потом все реже. Наконец, она смогла отстраниться от него и посмотреть в глаза близкому мужчине.

– Ты ведь будешь рядом, правда? Я без тебя не справлюсь.

– Сколько потребуется, – кивнул глава семьи и поцеловал супругу в висок. – Идем на завтрак, все будет хорошо. Теперь – точно будет.

09

Приглушенная подушкой трель телефона разрезала тишину ночи. Сначала женщине почудилось, что звонок ей снится. Мама протягивала мобильный Оливера с гневным возгласом: «Выключи это немедленно! Что ты себе позволяешь?», а Мелани тщетно пыталась объяснить, что она не имеет отношения к этому верещащему аппарату. Наконец, когда она, измученная и разбитая, отчаялась доказать маме собственную непричастность, звонок на секунду стал громче и тут же прекратился.

– Алло! – Раздался хриплый голос мужа, но тишина была ему ответом. – Дениэл, что-то случилось?

Мелани рывком села на кровати и включила ночник. Сердце выдавало барабанную дробь, от которой ничего другого ей попросту не было слышно, а руки тряслись так, что она едва разглядела время на своих наручных часах, лежавших на тумбочке. Три ночи.

Мужчина поднялся с кровати и отошел к окну. Его белесый зад, на людях скрытый плавками, намекал не только на полное отсутствие облаков на небе в последнюю знойную неделю, но и на бурный вечер, после которого чета выключилась, не посчитав нужным одеться.

– Пап? – Раздался из трубки приглушенный голос девушки, и Мелани расплакалась от облегчения.

Что происходит с ее нервной системой? Неужели нельзя адекватно реагировать на происходящие события?

– Алекса, детка! Ты в порядке? – Взволнованно прохрипел Оливер и откашлялся. – Где Дениэл? Почему ты звонишь не со своего номера?

Ночь за окном звенела тишиной в ушах. От этого звукового вакуума, который не нарушался даже шумом волн, снова ушедших к окончанию помоста, Мелани могла расслышать любой шорох из трубки мужа, но та молчала. Время остановилось.

– Алло! – Раздраженно и испуганно позвал Оливер собеседницу.

– Здравствуйте, мистер Траст! – Раздался далекий раскатистый бас. – Все хорошо, Алекса просто соскучилась.

Казалось, этот голос напугал ее больше, чем тишина. Мелани вздрогнула и невольно представила его носителя, от которого у нее побежали по рукам мурашки.

– Дениэл… – Выдохнул супруг и обессилено уселся на кровать. – Как вы? Где сейчас?

– Мы на побережье, в воскресенье вернемся, – доложил собеседник, но это не успокоило родителей девушки.

– Что произошло? – Не унимался мужчина. – Вы в порядке? Как Алекса?

Из телефона вырвался веселый смешок и сумбурная речь, призванная успокоить перепуганного родителя, и это приносило свои плоды. Мелани буквально телом ощущала, как ее муж расслабляется под гулом ровного уверенного голоса этого далекого, переросшего все рамки приличия, работника, и стала замечать, что расслабляется и сама.

– Мы в норме. Где ее телефон? – Продолжал допрос Оливер, но ее это больше не касалось.

Она уронила голову на подушку и под нечленораздельный шум из трубки снова хотела провалиться в сон, но не тут-то было.

– … Поверьте, все действительно прекрасно! Просто Алекса слегка переволновалась, давно Вас не слышала, – донеслось до ее уха.

Боже, у ее дочери есть парень. И сейчас он объясняет ее мужу, как у них дела. Женщина сконцентрировалась на своих ощущениях к этому типу и поняла, что не сильно злится на него. Видимо, Оливер вскрыл тем утром больной нарыв, и теперь он мало беспокоил. Мелани попробовала представить, что на том конце провода не Алекса, а сторонняя девушка, например, Лиз, что бы она ощущала от новости, что та счастлива в отношениях?

Тепло разлилось по ее сердцу, а губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Это ведь прекрасно, когда два человека находят друг друга, не правда ли? Но тут улыбка сбежала с ее рта. Получается, она не желает счастья собственной дочери?

– Попроси ее позвонить, когда будет готова, ладно? – Дал наказ Оливер водителю и повесил трубку.

Улегшись рядом, супруг убрал телефон под подушку.

– Ох уж эта разница во времени, – зевнул он. – Спи, у них все в порядке.

Вскоре он мирно засопел, но Мелани было не до сна. Как обычно, она по одному доставала из своей души драконов и разглядывала их пристально и внимательно, пытаясь принять их в себе. И на повестке дня, точнее, ночи, было пожелание всего доброго Алексе. Она всеми фибрами своей души ощущала, что в их семью грядут необратимые изменения, и не знала, что с ними делать.

– Представлять, что это не моя дочь, – пробубнила Мелани себе под нос. – Это другая девушка, хорошая, добрая, достойная взаимной любви. Она – не я.

Глядя блестящими глазами в темный потолок, она все больше расслаблялась. Она будет представлять на месте дочери Элизабет, которая, похоже, вскоре выйдет замуж за рабочий компьютер, если дальше так пойдут дела в ее личной жизни.

Вспоминая с теплом обеих девушек, Мелани погрузилась в мягкий сон до самых первых лучей солнца, прорвавшихся на ее подушку сквозь густую листву сада. Оливера в комнате не оказалось. Накинув на тело яркий оранжевый купальник и летящее парео в тон, она вышла на улицу и узрела супруга возле шезлонгов, делающего утреннюю зарядку. Он отжимался от деревянного помоста, напрягая мышцы, чем вызвал у женщины очень неоднозначные эмоции.

– Красиво! – Сообщила она, приблизившись к новоявленному спортсмену. – Откуда такое рвение?

– Сам не пойму, – отозвался тот, поднимаясь на ноги. – Похоже, ты дала мне стимул стать лучше.

– Кто бы говорил, – улыбнулась она и одарила рыцаря нежным поцелуем.

Солнце поднялось над рассадником тропических растений и залило пару приятными горизонтальными лучами, подкрасив загорелую кожу золотым. Мелани ощущала внутри себя какой-то невероятный поток любви и спокойствия ко всему миру, словно этой ночью она разгадала некий ребус и расплела узел, душивший ее много лет.

– Дениэл прислал фотографию, – сообщил супруг, будто между делом, и потянулся за телефоном.

Его имя отозвалось в ней чем-то близким, знакомым годами, гораздо бо́льшими, чем женщина знала его на самом деле. Она приняла аппарат и взглянула на экран.

С него ей улыбалась яркая пара, выразительная и гармоничная, чего раньше она никогда не замечала за ними. Глаза молодых людей светились любовью и радостью к жизни, а тела – тягой друг к другу. Как она их понимала! Мужчина обхватывал молодую девушку своими огромными мускулистыми ручищами, в которых и держал камеру, а та лучисто улыбалась и соприкасалась лицом с его заросшей щекой. Задний план из океана и песка добавлял сюрреалистичного счастья в кадр, отчего все это напомнило Мелани картинку из голливудских фильмов, где ослепительно красивая пара позировала на камеру, причем, весьма успешно.

– Кто эти люди? – Спросила она в шутку.

– Я их тоже не узнал, – хохотнул Оливер.

Она переслала изображение вместе с кладбищенским фото на свой телефон и вернула трубку хозяину. Мужчина рывком поднялся с помоста, разминаясь и подпрыгивая в боксерском броске, чем рассмешил свою даму сердца.

– Идем завтракать, боец!

– Не откажусь, – прорычал супруг и, накинув на плечо смятую футболку, двинулся за ней к столовой.

Когда пара сидела за столом, снова зазвонил телефон.

– Алекса, – сообщил Оливер с набитым ртом и, спешно глотая, вышел из-под навеса по направлению к песку. – Привет, дорогая!.. Я очень рад тебя слышать, Алекса! Как вы отдыхаете? Где сейчас?

Под радостный тон супруга она закончила завтрак, время от времени поглядывая на него. Оливер явно соскучился по своей маленькой принцессе: он болтал без умолку о погоде на островах, меню в столовой и загаре, о самолете и ночевке в богом забытом месте. Он вышагивал от одной пальмы к другой, подставляя крепкую спину утреннему солнцу, и допрашивал Алексу с пристрастием о том, как они поживают и когда планируют вернуться.

Наблюдая эту странную картину, Мелани вдруг поняла одну вещь. Она больше не злится на мать, что та не одобрила выбор ее жениха. Напротив, она благодарна женщине, что та заставила ее усомниться в свое время, чтобы выбрать лучшего. Ведь именно это она и сделала в конечном итоге.