Текст книги "Ангелы по совместительству. Проводы империи"

Глава 5

Смыться без потерь не удалось: произошло типичное до ломоты в зубах событие – сердобольный белый приволок в дом какую-то дрянь. Дрянь выглядела как битый жизнью бродяга лет двадцати, невероятно грязный, оборванный, завшивевший и голодный. Мы, черные, работали в поте лица, перетаскивая из деревни наготовленную нам в дорогу провизию, а этот нахлебника приволок! Причем явно – припадочного: вылупился на нас и замер, как сурок над норкой. Что ж за напасть такая…

Ли Хан представил это чудо как своего ученика.

– Не пущу!

– Но…

– Никаких «но»! Иди и мой его, где хочешь. Одежду я, так и быть, проклятиями почищу. К нашим вещам он в таком виде близко не подойдет – потом не будешь знать, от чего чешешься.

Ридзер, стоявший к новоявленному ученику ближе всего, только гадливо морщился. Пит, оценивший размеры бедствия, предложил подобрать бродяге другую одежду или у местных купить. Мысль здравая: грязь-то я убрать смогу, но как он собирается сшить вместе все эти лоскутья – не представляю.

Ли Хан проникся и обещал устранить замечания в течение часа. Провозился три. В результате наш новый попутчик стал похож на ошпаренного поросенка – такой же розовый и лысый, а отъезд пришлось перенести на следующее утро. Признаюсь, когда ведущий к деревне белых перекресток скрылся из виду, не я один вздохнул спокойно. «Ботва» она и в И’Са-Орио-Те – «ботва»! Чем дальше от них, тем спокойнее.

На нового попутчика бойцы Ридзера по началу отреагировали привычно, то есть никак. А почему, в сущности, ингернийских армейских экспертов должно волновать, есть ли у са-ориотского белого ученик? Но уже на следующий день парень, представленный обществу как Ахиме, придумал способ отличиться.

Первый приступ я сумел купировать, встав с утра пораньше и обнаружив, что Ахиме кашеварит вместо дежурящего по отряду Яркса. Он просто не понял, на что подписался! Вежливо, но твердо отобрав у белого ложку, я под разочарованным взглядом мага-тунеядца отбуксировал его к учителю («отбуксировал» – не преувеличение: под моей рукой Ахиме обмяк, как большая тряпичная кукла, и, кажется, вообще перестал осознавать, что с ним делают). Ли Хан, не меньше моего удивленный выходкой ученика, попробовал возмущаться:

– Мальчик хотел помочь! Что в этом плохого?

Предки, дайте мне сил!

– Если он хочет помочь, – попытался растолковать я, – пусть попросит Ридзера поставить себя в график дежурства, а не нарушает установленную очередь. Иначе завтра на него повесят всю повседневную работу, включая стирку портянок Шаграта, причем отказаться от этой чести он уже не сможет. Улавливаешь?

Ли Хан суть сказанного, может, и уловил, но дело было сделано – Ахиме заинтересовались, а интерес двенадцати скучающих колдунов даже для обычного человека – штука крайне неприятная. Са-ориотца рассмотрели со всех сторон и нашли забавным (все равно что приговор подписали). Неудачное время Ли Хан выбрал, чтобы принимать учеников, тем более – слабоумных! И компанию неподходящую.

Маскировать свои недостатки Ахиме не умел. То есть я понимаю, что белым свойственно теряться в незнакомой обстановке, приобретать вид эдакой трогательной беспомощности. Но не до такой же степени! Любое неожиданное или необычное явление погружало Ахиме в прострацию, а необычным для него сейчас было все. Понимания со стороны черных такое поведение не находило. Браймер, например, оказавшегося на его пути белого переставлял как мебель. Румол повадился, проходя мимо, дружески хлопать Ахиме по плечу, погружая того минут на пять в паралич сознания. И даже Ридзер, столкнувшись с парнем у походного умывальника, не удержался и громко заявил «Бу!».

Естественно, Ли Хан пытался что-то сделать, разъяснить, научить. Забавно было наблюдать, как у вежливого и немного нудного белого в голосе прорезаются повелительные нотки, а жесты и мимика приобретают наглядность и выразительность. Только ведь не в коня корм – парень оказался тупым до упора. Все это можно было бы не замечать, если бы не смутное ощущение, что, потерпев неудачу, незадачливый учитель собирается подпихнуть слабоумного алхимику.

Естественно, я это так не оставил.

– Уважаемый, кто из нас ученика взял – вы или я? Вот и держите при себе этого припадочного!

Старый прохиндей вдруг приобрел вид трепетно-почтительный:

– Я восхищен вашей проницательностью, мастер Тангор! Могу ли я просить вас помочь этому бедному юноше? Только вы способны это сделать! В детстве он получил сильную эмоциональную травму и теперь в присутствии незнакомых черных робеет. Ему нужно немного практики…

– А мне-то что с того?

– Я не останусь в долгу.

– Ты и так должен.

– Возможно, есть что-то, что не входит в первоначальное соглашение…

– Например?

– Я мог бы обучить вас местному наречию.

– Зафиг?

– Уверен, такой предприимчивый молодой человек, как вы, пожелает получить в Кунг-Харне дополнительную прибыль. Это проще будет сделать, если у вас будет возможность объясниться с местными жителями.

– Я подумаю.

Мысль хорошая, но, если я сейчас впишусь за белого, бойцы Ридзера мне это до конца дней вспоминать будут. Еще и дразнилку какую-нибудь придумают, типа «мамочка-Тангор». Оно мне надо? Лишняя жадность до добра не доводит.

События развивались своим чередом. Мы не спеша преодолели холмы, некогда защищавшие Гартралу от горячих ветров с запада, покинули тракт и двинулись по предгорьям, форсируя многочисленные речки, по летнему времени имевшие вид небольших ручьев. Присутствие человека в этих местах почти не ощущалось, а селений, подобных деревне белых, не встречалось вообще. Один раз мы издалека заметили какое-то скотоводческое кочевье, но вид грузовиков привел местных в неописуемую панику, а преследовать их куратор запретил.

Офонаревшие от безделья Румол и Шаграт выкурили из гнезда гоула (тварь поменьше, чем та троица, что я завалил под Редстоном, но все равно – приличную), повязали магией и приволокли в лагерь, то ли – хвалиться, то ли – белого пугать. Пит даже не нашелся, что сказать по этому поводу. Придурков наградили почетной обязанностью мыть грязную посуду ближайшие две недели, а своего ученика Ли Хан два дня приводил в чувство, отпаивая какими-то травами. Вид у парня стал откровенно затравленный.

Сдохнет у Ли Хана ученик, зуб даю. Что в таком случае напишет о нас в своем отчете куратор? Ну и потом – слаб я, не могу оставить белого в беде. Проклятое воспитание…

Долго медлить с решением черным несвойственно, но для благотворительности следовало найти приемлемое обоснование. На очередном привале, когда весь отряд собрался вокруг походного котла, я громко окликнул белого:

– Хан, ты, помнится, говорил, что можешь пару уроков са-ориотского дать? Я, в принципе, с вашим наречием знаком, мне просто как бы разговорной практики не хватает.

На физиономиях жующих овсянку колдунов отразился охвативший их скепсис. Я обвел банду Ридзера пристальным взглядом – черных надо ставить на место сразу.

– Да, я – алхимик, выпускник Редстонского университета! Нам этот са-ориотский два семестра преподавали. Мне на нем лопотать выучиться – как два пальца показать!

– Я готов давать уроки всем желающим совершенно безвозмездно, – встрял Ли Хан, сообразивший наконец, в чем дело.

Армейские эксперты многозначительно промолчали – полиглотов среди черных всегда было немного. Питер пожал плечами и изрек:

– Дело хорошее, мастер Тангор. Если можно, я тоже поучаствую.

Вот и отлично! После такого начала никто не сможет заподозрить меня в недостаточной суровости.

И стало у Ли Хана три ученика.

Теперь каждый день я тратил целый час драгоценного стояночного времени на уроки чудной иноземной речи, а в пути как бы закреплял навыки в компании Ахиме. Этого белого пришлось натурально приручать. Во-первых, он очень нервно реагировал на любое прикосновение, словно его побить могли (а может, и били). Всякое громкое слово или сказанная с угрожающей интонацией фраза тоже принимались им на свой счет. Во-вторых, у него начисто отсутствовали характерные для белых общительность и любознательность, сам он не улыбался, а чужие улыбки его откровенно пугали. Но самое главное – совершенно увечный язык тела. Каждый человек посылает окружающим невербальные знаки, показывающие, как следует к нему относиться и чего от него ожидать, иногда поворот головы и положение рук могут сказать больше, чем полчаса обмена любезностями. Особенно это важно для черных, которые впустую молоть языком не любят. Предки, оборони вас выглядеть вызывающе в присутствии боевого мага! Питер, например, старательно демонстрировал всем уверенность в себе и невозмутимость (его наверняка специально натаскивали на то, как надо вести себя с подопечными). Ли Хан был дружелюбно-нейтрален и неуловим как тень. А вот его ученик… Вся фигура Ахиме – опущенный взгляд, ссутуленные плечи, руки, постоянно прижатые к животу, – буквально кричали: «Я – жертва!» Следовало ли удивляться, что с ним вообще никто не считался?

Если все это – последствия детской травмы, то я не понимаю, как он вырасти-то смог – здоровье одаренных сильно зависит от их душевного состояния. Наверное, в Са-Орио обитает какая-то особо живучая разновидность белых, другого объяснения нет.

Для начала пришлось заставить его выучить имена всех ридзерских охламонов. Так, по крайней мере, зверский вопль: «Румол, верни панаму!!!» – перестал вызывать у него смятение чувств. На привалах я ходил, взяв его за руку, тыкал пальцем в предметы, требовал их назвать, а потом долго и упорно отрабатывал произношение. Нет, мне вовсе не улыбалось изображать клоуна, но, занятый произнесением простых фраз, Ахиме перестал шарахаться от занимающихся своими делами колдунов. Вторым плюсом этих спектаклей стало то, что бойцы Ридзера приучались воспринимать белого как человека, а не как вешалку ходячую (без этого он все равно бы у нас не прижился). Попытки прятаться мне за спину я решительно пресекал, хохмить в моем присутствии никто не решался, а дальше и Питер в дело втянулся. Кстати, обучение получилось двухсторонним: Ахиме впитывал незнакомый ему ингернийский язык гораздо быстрее, чем я – халтурно изученный «со словарем» са-ориотский. Мог ли черный позволить превзойти себя?!! Ли Хан довольно щурился и усложнял уроки. Все счастливы.

Кроме куратора. Как оказалось, Питер все время думал про себя какие-то мысли и однажды решил ими со мной поделиться:

– Мастер Тангор, вам наш добрый наниматель никого не напоминает?

– Ась?

– Я-то поначалу ничего такого не заметил, а сейчас он поправился, щетина отросла… Ничего знакомого? Может, в газетах мелькало.

Я только пожал плечами: мне и так-то помоги предки человека по изображению узнать, а если он еще и внешность изменить пытался…

И вот что характерно: пока мы говорили, рядом никого не было, но на следующий день Ли Хан оказался гладко выбрит. Я долго думал, потом поймал белого кота и долго задумчиво смотрел ему в глаза. Скотина отреагировала на экзекуцию парадоксально – начала урчать и ласкаться. Оно мне надо – белая шерсть на черных штанах?

За две недели мы проехали почти половину пути и встали перед необходимостью переправиться через реку Окток (один из притоков Тималао). Казалось бы, фигня вопрос – Ли Хан пометил на карте брод, которым пользовались все местные. Вот тут-то нас и обломало.

Вы представьте себе: внутренние районы Са-Орио, полупустыни, редкие оазисы, население сосредоточено в долинах рек. И – моросящий дождь, типично краухардская погода. Местные почвы, поначалу казавшиеся каменными, на поверку оказались смесью песка и пыли. Они охотно принимали воду, набухали и превращались в податливое тесто, которое с чавканьем хватало меня за сапоги. Единственной надежной поверхностью на всем обозримом пространстве стала узкая лента очередного имперского тракта, на который мы успели выбраться буквально чудом.

Дорога вела туда, куда нужно ей, а не нам, – на северо-восток, к самой труднопроходимой и безлюдной части Понтиакских гор. Ехали наобум, в надежде найти брод или хотя бы укрытие от дождя. Запасы продовольствия понемногу таяли, Ридзер ввел жесткую экономию масла, и овсянку теперь приходилось есть холодную и полусырую. Не я один думал о том, чтобы развернуться и отправиться в ближайший город ниже по течению (не так далеко на самом деле), хотя Ли Хан этого и не рекомендовал.

– Города в среднем течении Тималао – традиционный оплот власти Императора, – убеждал нас белый. – Даже сейчас тамошние жители могут напасть на чужаков, оказывая своему владыке воображаемую услугу.

Дождь продолжал моросить (кто мне скажет, откуда его столько?!!), с высокого южного берега реки открывался прекрасный вид на равнину, успевшую зазеленеть и кое-где расцвести. Окток (обязанный в это время года превратиться в чахлый ручей) радовал глаз мутными бурунами. Одежда отсырела, тенты грузовиков отсырели, одеяла отсырели так, что даже Браймеру надоело их все время сушить. А спать нам (черным!) приходилось чуть ли не вповалку. Я вспоминал, как обещал себе после Арангена никогда не мотаться по сельской местности, и от досады готов был головой об руль биться.

Раздражение копилось, даже вышколенные армейские эксперты начали цапаться друг с другом, и Питер с трудом удерживал ситуацию под контролем. Ли Хан не отпускал Ахиме от себя ни на шаг. Все это должно было закончиться плохо – дракой, а может, и убийством. Вместо этого, милостью Короля, спасать чужую карму пришлось алхимику.

В этот раз я ехал вторым, старательно выдерживая дистанцию с впереди идущим грузовиком и стараясь не замечать, как мокрая рубашка липнет к телу. Огибая очередной холм, дорога вывернула к берегу реки, но ощущения простора не появилось – перспективу скрадывала пелена дождя. Солнце мы не видели уже неделю, висящая в воздухе морось, в отличие от краухардских туманов, совсем не приносила прохлады. Глаза, несмотря на сооруженную из полотенца повязку, заливал пот. Вот в таком вот положении колдуны и изобретают всяческие неснимаемые проклятия.

Внезапно мир покачнулся, горло сдавило ощущение близкой опасности. Я заглушил мотор и до предела напряг чувства. Выглянувший из передней машины капитан издал предостерегающий крик – сразу за капотом моего грузовика разверзлась метровой ширины трещина.

– Тангор! – рявкнул Ридзер. – Вылезай оттуда, Шорох твой папа!

– Поцелуй Короля! – обложил я его в ответ. – Морозьте грунт! Сейчас весь склон вниз поедет!!!

Реальность задрожала от дюжины прозвучавших одновременно проклятий. Ситуация стабилизировалась, но до благополучной ей было еще далеко.

– Так, все, лезьте в тот грузовик и катитесь на фиг!

– А ты?

– Мы не можем потерять топливный реактор! Постараюсь удержать машину, не получится – съеду на берег и попробую найти подъем выше по течению. Главное, лебедку не потеряйте!

Ридзер внял и отвалил. Грузовик молниеносно разгрузили (в первую очередь за счет топлива и золота), бойцы перебрались в головную машину и убрались на фиг с опасного склона, не опускаясь до пошлого пожелания удачи. Плевать, без него обойдусь.

В принципе, чтобы угробить черного мага, нужно что-то более серьезное, чем пара камней. Но я вырос в Краухарде и представлял себе, что такое оползень – тысячи тонн ожившего грунта, неудержимой волной катящегося вниз. Тут никакие щиты не помогут, грузовик завяжет бантиком, а от хрупкого человеческого тела уцелеет разве что позвоночник. Единственный способ сохранить ценное оборудование – взять процесс под контроль и, если уж обвал неизбежен, провести его так, чтобы оказаться наверху.

Зомби басовито брехнул в кузове, стараясь поддержать хозяина морально. Я расслабился и закрыл глаза, пытаясь прочувствовать грунт под машиной – искательской практики у меня последнее время было до затылка. Да, нас кувыркнет. Если не вмешаться прямо сейчас, весь склон свернется рулончиком, в середине которого меня и похоронит.

Врешь, не возьмешь!

Чертить пентаграммы было негде и некогда, пришлось воспользоваться оперативным проклятием, сложив его наподобие того знака, которым защищают подшипники мощных турбин. Земля дрогнула и поддалась, треть склона, подобно гигантским салазкам, устремилась вниз. От меня больше ничего не зависело, оставалось только громко материть эти холмы, реку и криворуких са-ориотцев, умудрившихся проложить дорогу, но позабывших про дренаж. В голове не вовремя обозначился Шорох, осознал происходящее и испарился без следа. У, собака страшная!

Путь вниз занял секунд двадцать, грузовик все еще стоял на колесах, но расслабляться было рано – гигантская масса грунта запрудила поток. Ни о каком «выше по течению» речи не шло – вода мгновенно закрыла берега и продолжала прибывать. Вцепившись в руль и лихорадочно орудуя педалями сцепления и газа, я гнал грузовик по телу оползня, как по мосту. За пределами промороженного участка грунта мы едва не завязли, а ухнув в воду в двадцати метрах от противоположного берега, едва не заглохли, но армейские алхимики постарались на славу, и движок так просто было не убить (это вам не И’Са-Орио-Т, у нас умеют вещи делать!!!). Отчаянно чадя и завывая, грузовик вскарабкался на пологий каменистый берег, проломил кусты и выкатился на заросшее густым бурьяном плато. Позади и внизу безумствовала река, сражаясь с неожиданной преградой.

Я заглушил двигатель и позволил себе на минутку перевести дух. Работа только начиналась: если грязную воду затянуло в движок, все придется перебирать и чистить прямо сейчас. Мы не можем себе позволить потерять транспорт так далеко от моря! А если Рурк перенес коробку с ключами в другой грузовик, я из него из живого зомби сделаю.

– Все в порядке? – произнес над ухом спокойный голос.

Я аж подпрыгнул, больно саданувшись коленкой, хорошо хоть проклятием вслепую не ударил. С черными так нельзя!

В кабину заглядывал Ли Хан. Я даже не сразу понял, как он здесь оказался.

– Ты что творишь?!!

– Мне надо с вами поговорить.

– Я спрашиваю, почему ты остался в машине?!!

Ли гордо вздернул подбородок.

– Я был уверен, что вы справитесь с ситуацией, а мне надо поговорить с вами наедине.

Ну что тут скажешь? Псих! Или белый, что в данном случае равнозначно.

Я вылез из кабины, попытавшись с ходу оценить ущерб. Задние скаты в жирной глине по самое днище (где только нацеплялась?) – придется ломом оббивать, но это армейский грузовик выдержит. Хуже, что волна жидкой грязи захлестнула радиатор, а управляющие двигателем проклятия очень чувствительны к свойствам среды. Кроме того, лучше подстраховаться, заменить все фильтры и масло. Короче, без детального осмотра я не сдвинусь ни на метр.

А тут еще этот… Ли Хан терпеливо ждал начала разговора.

– Чего тебе?

– Я хотел бы с вами поговорить.

– Это я понял. О чем?

– О вашей семье. Не звали ли вашего отца, случайно, Тодером?

– Его не звали, он сам приходил. А вы что, знакомы были?

– Встречались.

А сам такой спокойный-спокойный, хотя по-хорошему после такой передряги должен нервы годами лечить. К слову, о нестандартных белых: у меня в кровниках два года ходила целая секта подобных маньяков. Типы, гордо именовавшие себя Искусниками, имели на черных (всех черных!) большой зуб, но пару месяцев назад их наши власти сильно обломали. Я вложил в это дело свою скромную лепту. Не может ли оказаться так, что кому-то из них неймется до сих пор? Вот, например, рубашечка у него по фасону явно неместная.

Макс бесшумно занял позицию за спиной Ли Хана.

– У тебя папа что, денег занял?

– При чем тут это?

– Больше сотни не отдам! И никаких процентов.

Белый едва не сплюнул.

– Не путайте меня, молодой человек! Не нужно мне от вас никаких денег.

– Тогда зачем наедине?

– Затем, – глубоко вздохнул Ли, – что удержать разговор на нужной теме очень трудно, а в присутствии ваших компаньонов – просто невозможно. Я хочу обсудить ваше мировоззрение!

– О!

Это – край. Белого повело на философию – спасайся кто может. Если не заткнуть его фонтан сейчас, он начнет доставать меня в присутствии банды Ридзера, а дальше либо сам заработает душевное расстройство (несмотря ни на что), либо меня до него доведет. А безумный некромант – это страшно, господа! Практически нужно спасать человечество.

– Хорошо, мы поговорим, но через полчаса – нужно закончит тут, пока все не засохло. А ты пойди кашу завари. Примус вроде должен был остаться.

Вот так! За едой и разговор пойдет проще.

Возня с механизмами, как всегда, подействовала на меня умиротворяюще, особенно порадовало то, что движку ничего не угрожало. Я за пару минут вытянул всю воду плетением и продул двигательный отсек. На всякий случай обновил заклинания, почистил масло, смазку заменил. Хорошая все-таки штука – армейская машинерия, легко использовать, просто чинить. Овсянка в исполнении Ли Хана тоже оказалась ничего себе.

– Слышь, ты, когда говорил о мировоззрении, серьезно полагал, что оно у меня есть?

– Мировоззрение есть у всех, – веско обронил белый. – Просто оно не всегда сформулировано.

– Как же ты тогда собираешься его узнать?

– Методом прямого наблюдения и наводящих вопросов.

– А почему именно у меня?

– Потому что вы – первый некромант, которого я смог так долго наблюдать в естественной среде.

– Ты только учти там себе, что я – алхимик!

– Вы не хотите разговаривать?

– Почему? – Я облизал ложку. – Можно поболтать часок, а потом – на боковую.

– Алхимик, это для вас важно?

– Да! Я вообще изначально не собирался обретение проходить.

– Жалеете?

– Как можно жалеть о том, что научился ходить? К тому же будущее – в синтезе магии и алхимии. Так я нахожусь на острие прогресса!

И, к слову говоря, уже успел сделать в него свой вклад.

– А некромантия?

Я поморщился.

– А некромантом меня назначило начальство за мой уникальный природный талант.

– Жалеете?

– Вот уж нет! Такие интересные навыки приобрел, да и древние эпохи… Но об этом говорить не могу – я клятву давал и бумажку подписывал.

И неизвестно еще, что более сурово.

– А в Са-Орио зачем отправились?

Я пожал плечами.

– Деньги нужны – башню строить буду. К тому же идеи есть всякие… Ты, например, знаешь, что раньше у людей были летающие устройства тяжелее воздуха?

– Слышал о таком.

– От кого?

Белый неопределенно повел плечами.

– Приедем в Кунг-Харн, я вам фрески покажу, очень древние.

– Как эти штуки выглядят, я и сам знаю! Мне бы от них хоть кусок… Ну или кость пилота.

Белого передернуло.

– Как вы можете о подобном даже думать?

– А что такого? – искренне удивился я. – Мертвым небольно, а живым – интересно.

– Откуда вы знаете, что не больно?

Я ткнул пальцем, и Макс, почувствовав мое настроение, подошел приласкаться. Ли Хан смотрел на мохнатого монстра со смесью гадливости и сочувствия.

– Кстати, у меня и человеческий зомби был и тоже не жаловался.

Ли все-таки плюнул.

– Зачем надо было это делать?!!

– Само получилось, причем оба раза. Честно! С Максом был выбор – убивать его или спасать, а с мистером Флапом спасать нужно было меня. Между прочим, нормальный мужик оказался этот зомби, белому нашему нравился.

– Белому?!!

– Ну, магистру природной магии, если их можно за белых считать.

Потому что это очень уж своеобразная дисциплина. Ли Хан недоверчиво переваривал услышанное.

– Честно! Они грядки вместе пололи. Йохан еще сказал, что в зомби есть душа.

– Как он это определил? – прищурился Ли.

– Пес его знает! Увижу в следующий раз – спрошу.

Помолчали.

– Так как насчет мировоззрения?

Ли вздохнул.

– Пока проблемы с мировоззрением есть только у меня.

Макс сочувственно положил ему на колено лапу. Ли подумал и не стал ее сбрасывать.

– Во времена моей молодости учили, что черная магия – суть порождение дьявола, – между делом сообщил он.

– Это утверждение противоречит современному естествознанию.

– И много естествознание понимает в проявлениях тьмы?

– Мало, но я надеюсь исправить это упущение.

– Скромно, – усмехнулся Ли.

– Должен же это кто-то сделать!

Не говоря уже о том, что знание придется скорее не открывать, а восстанавливать, значит, есть шанс найти достаточно информированного мертвеца… Да, я – черный до глубины души и не против сдать экзамен со шпаргалкой.

Ли поколебался, а потом протянул руку и почесал Максу уши. Пес-зомби одобрительно вильнул хвостом.

– Он не воспринимается как животное.

– А он больше не животное. Насколько я понимаю, поднятие зомби – двухсторонний процесс. Теперь во мне есть что-то от него, а в нем – что-то от меня.

Обмен сущностями – самая сложная для понимания часть некромантии, если раньше на этот счет и существовала теория, то теперь она утрачена.

Не знаю, впечатлил ли белого гибрид человеческого и звериного сознания, я на эту тему думать отказывался.

– Грядет смена эпох, – глубокомысленно заключил Ли. – Старые истины сменятся новыми.

Как это типично!

– Скажи честно, – прищурился я. – Ты – Искусник?

Белый чопорно поджал губы:

– Задавать такие вопросы – неприлично!

Что было бы проще – сказать «нет»? Зря я его кашу ел.

– Будешь хулиганить – я за себя не отвечаю!

– Не волнуйтесь, молодой человек, с моей стороны вам решительно ничего не угрожает.

Это он что, намекает, что я чего-то боюсь?!!

Белый кот вспрыгнул хозяину на плечи (с противоположной от Макса стороны) и потребовал внимания. Ли Хан изящно свернул откровенный разговор. Именно тогда, когда мне стало интересно! Ну точно, Искусник.

Я демонстративно обновил на зомби реанимирующее проклятие и начал располагаться ко сну. Тут-то и обнаружилось, что счастье – есть. После двух месяцев непрерывного общения компания двенадцати боевых магов опротивела мне по самое не могу. Это только армейские эксперты друг дугу не надоедают (психи потому что), а я – нормальный черный, со мной так нельзя! Теперь же весь грузовик оказался в моем распоряжении. О да…

Я расстелил матрас и вольготно раскинулся, заняв половину кузова.

Ну уж теперь-то отдохну! А бойцы Ридзера пускай спят сидя.