Текст книги "Постижение природы и сущности человека: от философской антропологии до гуманологии"

Таким образом, характер, волю, творчество, деятельность следует рассматривать как частные случаи активности, будь то внутренняя, психическая активность (воля) или внешняя, экстериоризированная активность (деятельность, творчество). Как следует называть активную (креативную), активно-творческую, активно-деятельностную, активно-волевую часть человеческой психики? В старину умирающему, чтобы определить умер он или ещё жив, подносили ко рту зеркало, дыхание указывало на то, что он ещё жив (проявляет какую-то активность), отсутствие дыхания (активности) указывало на то, что он уже мертв. Следовательно, проявление активности человеческой психики правильнее всего (если не изобретать неологизмов) было бы назвать термином «дух». Дух (в этом узком смысле) – активно-творческая, деятельностно-волевая сфера человеческой психики, т. е. способность к активности и творчеству, а также специфические процессы активности. Подтверждение этому находим и в обыденной речи, и в специальной литературе – сильный духом, несгибаемый дух. Так говорят о человеке волевом, активном, стремление которого к деятельности и творчеству не могут побороть никакие внешние обстоятельства. «Дерзание духа» – это выражение употребляют, когда человек берется за решение сложных задач, особенно в творческой сфере. Слабый духом – бездеятельный, безвольный, пассивный и т. п. Конечно, данное (узкое) понимание духа и духовности несколько отличается от того, что мы называем духовным аспектом личности, является его составляющей. Но поскольку дополнительного термина мы пока не вывели (возможно, это сделает кто-то за нас), то, на наш взгляд, следует говорить о духе и духовности как в широком (имея в виду духовный аспект личности, сюда входят и сознание и душа), так и в узком (дух как активно-творческая, деятельностно-волевая сфера психики, в этом смысле дух наряду с душой и сознанием является одной из составляющих частей духа в широком смысле этого слова) значении этого термина.

Духовность в узком смысле – это способность к проявлению активности и творчества, а в более широком (как подсистема личности) – внутренний мир личности, её собственно человеческие, сверхживотные слои психики, те психические явления и процессы, которые не могут быть полностью сведены к биосоциальной природе человека. Называя всё это духовностью, мы следуем в русле материалистической традиции, где термин «духовность» всегда имел сходное значение. Единственное, с чем нельзя согласиться, – это с идеей рассмотрения духовного как следствия, проявления и составной части социального, характерной для некоторых философов. На наш взгляд, духовность имеет самостоятельное значение в структуре личности человека и, шире, в структуре его сущности и несводима целиком и полностью к биологическому и социальному в нем.

Других сфер психики, которые бы отличали психику человека от психики животных (т. е. составляли бы духовный аспект личности) и делали его уникальным, неповторимым явлением, нами не выявлено. Поэтому духовный аспект личности – это совокупность сознания, души и духа, т. е. постижения действительности, реагирования на неё и активного к ней отношения. Являясь убежденными сторонниками диалектического материализма, мы, говоря о душе и духе, меньше всего хотели бы быть заподозренным в идеализме или, не дай Бог, в религиозности, к которым не имеем никакого отношения. Но данные термины, на наш взгляд, совсем не обязательно свидетельствуют о приверженности религиозно-идеалистическим взглядам и не несут априорной идеалистической направленности. Как пишет П.В. Симонов: «Не разделяя религиозно-мистические представления о душе, мы в своей повседневной жизни не можем обойтись без употребления таких понятий, как душевность и равнодушие, духовное богатство и бездуховность, духовные культура, рост, потребности. С позиций потребностно-информационного подхода к анализу психики и поведения, душа и духовность предстают реалиями внутреннего мира человека, имеющими своё материалистическое объяснение» [618, с. 68]. К. Симонов пишет в своем предисловии к книге Л. Жуховицкого «Банан за чуткость»: «Эта книга… написана с любовью к современной молодежи, с пониманием её духовных запросов и душевных сложностей» [256, с. 5]. К. Симонов очень верно определил именно чувственно-эмоциональную и активно-творческую сферы человеческой психики: «душевных сложностей», т. е. сложностей реагирования на окружающий мир, а «духовных запросов», т. е. запросов к его изменению, активному внесению в него чего-то своего, нового, никогда ранее не бывшего. Вспоминая видного советского философа и психолога Ф.Т. Михайлова, В.П. Зинченко отмечает: «Феликс Трофимович… всегда понимал… что личность есть, прежде всего, труд души и сила духа, а не совокупность всех общественных отношений. Личность – это не субпродукт коллектива, а его основание» [263, с. 278].

Из того что многие другие авторы имплицитно склоняются к тем же взглядам, можно заключить, что авторская теория вообще не оригинальна, но это не совсем так. Одно дело – отдельные наблюдения. Другое – целостное представление, знание, которое можно назвать философией человека. В данном случае, рассматривая духовный аспект психики и личности человека как совокупность сознания, души и духа, мы не просто выделяем разум, волю, чувства (интуицию, воображение и т. п.) и соответствующие им познавательные (смысловые), поведенческие (волевые) и эмоциональные аспекты психических процессов, но, насколько это возможно, стараемся систематизировать и классифицировать их, упорядочить, рассмотреть как систему, состоящую из трёх подсистем, а также определить различные отношения и связи внутри этой системы.

Конечно, важность духовного аспекта личности и сущности человека не следует ни приуменьшать, ни преувеличивать. Справедливо считает В.С. Воронин: «Экзистенциализм склонен душевное состояние человека превращать в самого человека» [156, с. 622]. Действительно, склонен, но на самом деле этого не следует делать. Душевное состояние – только одна из трёх граней духовной составляющей человека, две другие грани – сознание и дух. А духовная составляющая – одна из трёх граней самого человека, две другие грани – биологическая и социальная составляющие. Поэтому человека нужно понимать, принимать и изучать именно в целостности, а не только с какой-то одной стороны, пусть даже такой действительно важной, как его душевное состояние. Говоря о необходимости человека каждый раз совершать свой собственный свободный выбор, экзистенциалисты подчёркивали, что это глубоко личностный процесс. Согласно Бердяеву, подлинный выбор – это выбор в себе образа божьего, который составляет сущность личности, но является скрытым для самого индивида, пока он живет в мире обыденности. «Но поскольку в религиозном экзистенциализме бог выступает лишь в своих отрицательных определениях, здесь также не устанавливается никакого содержательного критерия, за что экзистенциализм подвергается критике со стороны традиционного христианства» [694, с. 540]. На наш взгляд – устанавливается! Сущность личности и её духовного аспекта (образ божий, по Бердяеву, и в большинстве культур) – это сознание и его проявления (познание в первую очередь), душа и её проявления (стремление нести положительные эмоции (добро) себе и людям), дух и его проявления (активность, деятельность, творчество, могущество, т. е. умение добиваться своего, доводить начатое до конца, что, в свою очередь, неразрывно связано с проявлениями воли). Правильный выбор – это выбор развития и реализации у себя всех этих качеств. Содержательным критерием в данном случае выступает не столько сущность бога (хотя бы и в культурологическом смысле), сколько сущность самого человека.

Если с биологической стороны человек определяется как Homo sapiens, с социальной стороны как гражданин, то каким же специальным термином следует обозначить его духовную сторону? Для этого мы предлагаем использовать термин «интеллигент» (от лат. – intelligentia – духовная сущность). Разумеется, данное понимание интеллигента несколько отличается от традиционного, точно так же как авторское понимание гражданина отличается от традиционного. Но в отличие от термина «гражданин» термин «интеллигент» вообще строго не определён, насчитывается более двух десятков его определений, поэтому мы не настаиваем на их упразднении (так же как не выступаем против юридической или политологической трактовки гражданина), однако полагаем, что он вполне приемлем для обозначения духовной составляющей человека и его личности.

Каждый человек (за исключением детей-маугли и других сходных случаев) в авторской трактовке является гражданином и интеллигентом, что отнюдь не устраняет того факта, что есть граждане ответственные и безответственные, интеллигенты подлинные и неподлинные. Причем данные оппозиции могут получать различную трактовку, но в первую очередь ответственного гражданина следует понимать как полноценного, сознательного и неравнодушного члена общества, заботящегося об общественном, а не только о своем личном благе, а безответственного – как обывателя, далекого от животрепещущих проблем своего общества, не считающего необходимым вмешательство в ход общественных дел, особенно если это связано с риском для его благополучия, карьеры, здоровья и жизни, заражающего своим отношение окружающих; подлинного интеллигента – как человека с богатым, развитым внутренним духовным миром, а неподлинного – как дегенерата, живущего простейшими животными потребностями. Таким образом, подлинный интеллигент, человек с развитым, богатым внутренним духовным миром – это обладатель развитых: сознания (широта и глубина постижения действительности), души (богатство эмоционального восприятия), духа (активный, деятельный, волевой, творчески преобразующий действительность). Сознание, душа и дух с разных сторон влияют на все личностные процессы, происходящие с персональной личностью, и либо совместно, либо по отдельности (иногда и в прямом противоречии с двумя другими) обусловливают все её многочисленные, в т. ч. и социальные проявления. Душа и дух детерминируются сознанием и друг другом. Мы можем контролировать свои эмоции, активно и избирательно направлять их на какой-либо объект, сознательно и (или) эмоционально проявлять активность и строить свою деятельность, стремиться (или, наоборот, не стремиться) к достижению чего-то нового, но вся эта взаимная детерминация доказывает только тот факт, что все вышеперечисленные явления – это элементы (подсистемы) единой системы: духовного аспекта личности, который, в свою очередь, является подсистемой ещё более сложной системы – человека как единства биологического, социального и духовного.

Но почему мы предлагаем назвать эту систему духовностью, интеллигентностью? Как уже отмечалось при всём многообразии значения термина «интеллигентность» он может пониматься именно как духовная сущность. В частности, так понимал его итальянский философ эпохи Возрождения П. Помпанацци [708, с. 40]. Термин «духовность» тоже многозначен. Для христианства и мусульманства – это близость к Богу, постоянное соотнесение с Его заповедями своих дел и помыслов, бытия, постоянная забота о своем посмертном существовании, подготовка к нему. Для индуизма и буддизма духовность заключается в соблюдении различных духовных практик, в первую очередь медитативных (например, йога). Для религиозного адепта очень сомнительно словосочетание «духовность атеиста». Но тем не менее термин применяется и материалистической философией. Здесь он, как правило, связывается с идеальным «внутренним» миром личности1010
  Иногда именно с «богатым», «полноценным» «внутренним» миром. Но, на наш взгляд, это уже развитая (подлинная, высокая) духовность, а бывает и неразвитая (неподлинная, низкая).


[Закрыть], с её психическими качествами или психологическими особенностями. Д.С. Циванюк даёт следующее определение: «…духовность – это высший уровень развития и саморегуляции зрелой личности, на котором основными мотивационно-смысловыми регуляторами её жизнедеятельности становятся высшие человеческие ценности» [743, с. 334]. И.А. Шульгина полагает, что из всего многообразия определений понятия «духовность» наибольший интерес представляет следующее: «Духовность – это комплекс существенных качеств человеческой психики (души), выражающий её нравственное, эстетическое, интеллектуально-когнитивное и экологическое содержание, направленное на утверждение подлинно человеческого в людях, т. е. принципов гуманизма, а также преодоление элементов бездуховности в мировоззрении и культуре; её квинтэссенцию составляют понятия: Вера, Надежда, Любовь, София (Мудрость), Красота, Справедливость, Гармония» [358, с. 17; 777].

Из данного определения И.А. Шульгина делает вывод, что «отождествление духовного и рационального (в сциентистском его понимании) неправомерно. Это не одно и то же. На рубеже тысячелетий духовное и рациональное рассматриваются как оппозиции» [777], что, на наш взгляд, также неверно. Духовное и рациональное (сознательное) не тождественны, но и не противоположны (не оппозиционны). Рациональность – часть духовности (в широком смысле). А духовность в узком смысле (активно-творческая, деятельностно-волевая части психики) явление рядоположенное (но отнюдь не оппозиционное) с рациональностью и душевностью в структуре духовности в широком смысле. Конечно, проявления духовности в узком смысле – творческая и иная активность, деятельность, воля вполне могут быть не рациональны (иррациональны), но могут быть и вполне рациональны. В последнем случае можно видеть чёткую взаимосвязь между сознанием и духом, рациональным и духовным.

Многие исследователи совершенно справедливо пишут о кризисе духовности в современном обществе. Но в чём выражается кризис духовности? В отсутствии подлинной религиозности? В том, что люди не интересуются высоким искусством? В аморальности и безнравственности? В том, что люди разучились переживать различные состояния? В отсутствии идеалов? Кстати, не вполне понятно: бездуховность является следствием отсутствия идеалов или отсутствие идеалов является следствием бездуховности?

Исходя из нашего понимания, кризис духовности выражается в том, что активность, деятельность, творческие и волевые проявления либо вообще сведены к минимуму (отсутствуют), либо имеют отрицательную направленность. Первое можно назвать бездуховностью в самом прямом смысле, а второе правильнее назвать отрицательной духовностью, хотя в широком смысле это тоже можно назвать бездуховностью. Сюда же относится отсутствие высоких1111
  Какие устремления следует считать «высокими», а какие «низкими» – вопрос дискуссионный, но бесспорно то, что разные устремления, идеалы, интересы и ценности не равнозначны, далеко не все из них можно отнести к подлинно, положительно духовным.


[Закрыть] устремлений, идеалов, интересов, ценностей и т. п. Подлинная духовность выражается в стремлении человека к совершенствованию себя и общества, творческой активности, познанию, возделыванию и обработке природы (первой и второй), преодолению трудностей и препятствий, труду, а не к бесконечному отдыху!

О.В. Ханова считает, что сложной, духовной по преимуществу, природе человека противопоказано низведение её запросов к социально-экономическим или так называемым духовным, под которыми подразумеваются потребности интеллектуальные и культурные. Сама она подразумевает под духовными – религиозные потребности и запросы [724]. Попытка автора развести духовные, интеллектуальные и культурные, а также социально-экономические потребности и запросы представляется интересной и не лишённой оснований, но сведение духовных потребностей к религиозным, на наш взгляд, сомнительно. Мы трактуем социально-экономические запросы – как запросы к преобразованию природы и общества. Они связаны с материально-производственной деятельностью, преобразованием природы, созданием материальных (экономических) благ, удовлетворением материальных потребностей, а также социальных (социетальных и коммунитарных, т. е. социальных в широком (социетальных) и узком (коммунитарных) смысле) потребностей, социально-преобразовательной деятельностью, преобразованием общества, созданием общественных благ, совершенствованием общества и общественных отношений, попытками построить идеальное общество (воплотить общественный идеал). Интеллектуальные потребности – это потребности, связанные с сознанием, в первую очередь потребность в знаниях (в познании).

Духовные потребности и запросы можно понимать в двух смыслах. В узком – это потребности, связанные с духом, в первую очередь потребность в творчестве, а также деятельности, преобразовании окружающего мира1212
  Отсюда хорошо видна взаимосвязь всех потребностей и запросов человека и условность границы между ними. Потребность в деятельности и преобразовании окружающего мира, с одной стороны, является социально-экономической потребностью, поскольку связана с преобразованием природы и социума, а с другой стороны, духовной в узком смысле, поскольку связана с преобразовательной активностью, творчеством.


[Закрыть] и самого себя. В широком смысле – это потребности, связанные с духовной составляющей сущности человека – с сознанием, духом и душой, поэтому к ним относятся духовные (в узком смысле), интеллектуальные, а также душевные – потребность в любви и дружбе, счастье и самоуважении, свободе и общении, эстетическая (в красоте и прекрасном) и т. п. Культурные потребности тоже можно понимать в двух смыслах. В узком смысле их можно трактовать как социально-духовные, т. е. связанные с духовной культурой и духовной сферой общества (например, потребность ходить в театр, слушать музыку и т. п.); в широком смысле – как социально-культурные, т. е. связанные со всеми сферами общественной жизни (поскольку культура – это способы и формы бытия социальности во времени и пространстве), с материальной (материальные потребности) и духовной культурой (духовные (в смысле социально-духовные) потребности). Правда, в этом смысле культурные потребности и запросы практически совпадают с социально-экономическими.

А почему совокупность социальности и духовности здесь называется личностью, тем более, что в философской литературе в отличие от психологической под личностью (а значит, и под её духовным аспектом тоже), как правило, понимается социальное качество индивида? Однако термины живут своей собственной, порой сложной и непредсказуемой жизнью. Ведь первоначально личность (личина, лат. persona), вообще, обозначала маску, которую надевали актеры в театре, но, превратившись в термин, общее выражение, слово «личность» существенно изменило свой смысл и даже стало выражать нечто обратное тому, что разумели под ним в древности. Личность – это человек, который не играет выбранную им роль, не является ни в коем смысле «лицедеем» [708]. А если и является, то только в одном: он играет роль сознательно-душевно-духовного (сознательно-эмоционально-волевого) существа и этим отличается от всех других природных существ, которые эту роль исполнять не могут, поэтому и не являются личностями. Животное жёстко подогнано к ареалу своего обитания и поэтому вообще не может играть никаких других ролей, кроме тех, которые даны ему от природы. Только человек может выполнять разные роли и функции именно потому, что является личностью. И только в этом смысле термин «личность» сохраняет прямую связь со своим первоначальным значением.

Таким образом, изменив смысл уже не раз, термин «личность» стал обозначать то, что делает человека человеком в полном смысле этого слова. Причем человек является человеком (а не только биологической особью, животным вида Homo sapiens) благодаря наличию обоих аспектов своей личности, но в первую очередь благодаря её духовному аспекту. Конечно, человек не является человеком без биологической и социальной составляющих, но, полагая, вслед за В.С. Барулиным, фундаментальным, основополагающим качеством человека его духовность, мы определяем духовность как духовный аспект личности, фундаментальные, основополагающие качества человека, термин для обозначения его духовной (сознательно-душевно-духовной) составляющей. Теперь можно более предметно ответить на вопрос В.С. Барулина, какова же связь духовности человека и его творческих проявлений, и на свой собственный вопрос, «какая именно из сторон психики наиболее непосредственно связана с творческими проявлениями человека. Для некоторых исследователей это тайна, покрытая мраком. Так, в частности, В.Д. Губин считает, что проблема творчества является одной из самых загадочных, волнующих и злободневных. В современной научной литературе, посвященной этой проблеме, прослеживается очевидное стремление исследовать конкретные виды творчества, его психологические основы и т. п. Во всех работах такого рода мы имеем дело с прикладными аспектами творчества, т. е. в них не ставится и не исследуется собственно философский вопрос «как вообще возможно творчество?». Сами по себе способности, таланты, воспитание, образование, культурная изощрённость ещё не делают человека творцом [200].

На наш взгляд, творчество возможно в первую очередь потому, что у человека есть специфическая способность к проявлениям активности и творчества, активно-творческая часть психики – дух (в узком смысле). Проблему возникновения и развития духа у человека – родового и единичного ещё предстоит исследовать. Но в самом общем виде можно сказать, что феномен духа по своей природе (сути) близок феномену сознания, а феномен творчества – феномену познания и мышления. Дух подобно сознанию зарождается и развивается в процессе трудовой деятельности, изготовления орудий труда, борьбы за существование. Это и есть первое (производственно-техническое) творчество. Не умея, подобно другим животным, приспособиться к окружающей среде, человек начал её изменять, достигать чего-то нового. Так формируется способность к созданию чего-то нового, к творчеству. У современного человека дух подразделяется на потенциальный (передающийся по наследству) и реальный (развивающийся из потенциального в процессе деятельности, общения, игры, воспитания).

Некоторые авторы разделяют духовные и творческие проявления человека. Так у В.А. и В.С. Поликарповых читаем: «Именно человек как микрокосмос социума выступает движущей силой развития общества, ибо в зависимости от того, создаёт оно условия для осуществления его творческих, физических и духовных потенций или препятствует этому, оно либо находится в динамическом равновесии и движении, либо попадает в режим стагнации, деградирует и саморазрушается» [544, с. 14].

Можно всецело согласиться с тем, что если общество создаёт условия для осуществления физических, духовных и прочих потенций индивида, то оно находится в динамическом равновесии и движении. Однако не вполне ясно, каким образом авторы разводят творческие и духовные потенции индивида. Возможно, под духовными они имеют в виду то, что мы называем сознательными или душевными? Тогда это вопрос не принципиальный, а терминологический. Но, на наш взгляд, духовность (в узком смысле) правильнее всего связать именно с проявлениями человеческой активности, деятельности, а поскольку творчество рассматривается как деятельность (или как компонент деятельности), то и его нужно связать с духовностью.

Воспитание, образование имеют важное значение для развития духа, способности к творчеству. Но всё сводить к одному воспитанию – неправильно. Способность к творчеству и его результаты должны быть востребованы обществом, в противном случае творчество всегда останется уделом одиночек с гипертрофированным духом. Индивид должен с детства воспитываться в атмосфере уважения к творчеству, преклонения перед его результатами и самими творцами, должен видеть воочию процесс творчества и его положительные итоги. В противном случае дух в ещё большей степени, чем сознание, может остаться недоразвитым, невостребованным, неиспользованным. Дух может творить, а может и не творить. Развитие творческих задатков аналогично развитию познавательных и мыслительных. Подобно мышлению, творчество есть функция головного мозга и процесс, протекающий в мозгу. Подобно мышлению, творчество имеет уровни и формы, приёмы и методы, но они изучены ещё меньше чем мыслительные, что должно послужить основой для дальнейших исследований в этой области.

Очевидно, неправильно думать, что личность и её духовный аспект (душа, дух и сознание) локализованы исключительно в тех новообразованиях, которые появляются в архитектонике мозга сначала у архантропа и далее до неоантропа включительно. Но без них эти функции неосуществимы. Правильно утверждать иное: что только полный комплект структур, имеющихся в мозге Homo sapiens, делает возможными проявления души, духа и сознания [549, с. 123]. Но здесь неизбежно сталкиваемся с вопросом о том, какие же ещё структуры входят в этот полный комплект и как совместить теорию о душевно-духовно-сознательной структуре психики с традиционной и разделяемой многими психологами теорией о структуре человеческой психики как о совокупности трех частей: бессознательного (Оно), сознательного (Я) и сверхсознательного (Сверх-Я)?

На наш взгляд, психику человека можно рассматривать как в горизонтальном, так и вертикальном срезах (конечно, с учётом того, что геометрические понятия в данном случае следует понимать в переносном, а не в прямом смысле слова). Вертикальный срез показывает нам вертикальные слои психики человека (сознание, душу и дух), составляющие во взаимодействии духовный аспект его личности, постигающий действительность, реагирующий на неё, творчески преобразующий её. Горизонтальный срез показывает уровни этого постижения, реагирования и преобразования – сознательный, подсознательный и бессознательный. Вопрос о достаточности этих трёх уровней или возможности выделения кроме них досознательного, надсознательного и сверхсознательного (Сверх-Я) нуждается в дополнительном осмыслении и исследовании. Если полагать возможность существования в психике человека содержания, принципиально недоступного сознанию, то тогда следует согласиться с тем, что это и есть бессознательное; содержание, которое доступно сознанию, но только в ходе применения специальных психических техник (психоанализа и др.), – подсознание; содержание, которое при необходимости легко может стать осознанным, – досознание. Однако нам возможность существования в психике человека содержания, принципиально недоступного сознанию, представляется сомнительной. Утверждать так – значит выступать против взаимосвязанности всех частей психики, допускать разрыв связи между сознанием и отдельными слоями психики.

Скорее всего, все стороны, слои и уровни человеческой психики взаимосвязаны друг с другом, хотя и не непосредственно, но через цепочку посредников (которыми выступают остальные слои психики). А раз так – значит, нет содержания, принципиально недоступного сознанию, а есть только отделённое от него одним или несколькими слоями посредников, которое в силу этого не может быть осознано без применения специальных соответствующих техник. Это и есть бессознательное. Содержание, которое при необходимости легко может быть осознано, можно охарактеризовать как подсознательное (оно же досознательное, оно же надсознательное), а рефлексивное содержание – как сознательное (но не сознание, ибо сознание это вертикальный слой психики в отличие от сознательного как горизонтального уровня).

Поэтому нельзя согласиться с дихотомией сознание – бессознательное, часто встречающейся в психологической и философской литературе. Противоположность бессознательному – сознательное (и подсознательное как средний, промежуточный уровень), а противоположность сознанию – душа и дух. Нельзя согласиться и с трактовкой бессознательного как совокупности психических процессов, операций и состояний, не представленных в сознании субъекта, так как это упрощённый взгляд на структуру человеческой психики. На самом деле, совокупность этих процессов, операций и состояний может быть охарактеризована либо как душевно-духовные процессы и состояния (если говорить о не представленном в сознании как в вертикальном слое – постигающем действительность), либо как подсознательные и бессознательные процессы, операции и состояния (если говорить о не представленном в сознательном как в горизонтальном уровне – рефлексивном уровне психики).

Психика человека и те её уровни, которые мы называем духовными, – явления сложные и многогранные. В качестве биологической основы этой сложности и многогранности выступает человеческий мозг, самый сложно-и высокоорганизованный мозг животного мира. Конечно, «…дело вовсе не в весе мозга и даже не количестве его нервных клеток, а в количестве и качестве связей между ними» [480, с. 65]. Это самое количество и качество связей обеспечивает сложное взаимодействие дочеловеческих и человеческих уровней психики, её вертикальных и горизонтальных слоёв, а также возможно и других, не вычлененных и не описанных нами психических явлений. Причём, биологическую основу имеют сознательные и бессознательные слои психики, духовные и животные (дочеловеческие). Иногда смешиваются не только сознание с сознательным, душевно-духовное с подсознательно-бессознательным, но и сознательное с социальным, бессознательное с биологическим. Например, В. Чалидзе пишет: «…люди редко знают мотивы своего поведения. Скажу более: один из важных парадоксов психологии в том и состоит, что люди, в основном движимые биологическими и иными бессознательными мотивами (курсив наш. – А.Т.-Н., И. Т.-Н.) поведения, конструируют в сознании маскирующие объяснения актам своего поведения. Поэтому редко кто скажет «не знаю» на вопрос о мотивах своего поступка, несмотря на то, что сознание… не имеет ни малейшего представления об этих мотивах, но зато готово придумать произвольный, а скорее всего социально похвальный мотив, если надо ответить на подобный вопрос» [745, с. 7].

Автор поднимает очень интересную проблему о том, что люди редко знают мотивы своего поведения. Но отождествление биологического с бессознательным неверно. Мотивы можно разделить на биологические, социальные и духовные (последние, в свою очередь, на сознательные (связанные с сознанием), душевные и духовные в узком смысле), а также на сознательные (связанные с сознательным), подсознательные и бессознательные. Все они находятся между собой в сложном взаимодействии и во взаимопересечении. Биологические не обязательно бессознательные, вполне могут быть сознательно-биологические мотивы. Например, сознательное удовлетворение голода, сознательное продолжение рода и т. п. Завтрак, обед и ужин в одно и то же время − это сознательное (опережающее) удовлетворение голода. Правда, если человек не осознаёт истинных мотивов соблюдения режима дня, тогда это не сознательное, а подсознательное поведение. В соблюдении режима дня могут присутствовать не только биологические, но социальные и духовные мотивы. Последние также могут быть осознаваемы или неосознаваемы. Соблюдая режим дня, можно упорядочить свою социальную деятельность (социальный мотив), причём если человек чётко связывает эти два момента, то это сознательно-социальный мотив, а если просто ему так удобнее, то подсознательно-социальный. Иногда человек соблюдает режим дня для того, чтобы противопоставить себя другим животным, которые режима не соблюдают, в чём без сомнения видна деятельность сознания (не всегда осознаваемая самим индивидом подсознательная или бессознательная деятельность сознания), а также духа, ибо самодисциплина есть элемент самопреобразования, а оно, в свою очередь, есть разновидность творческой активности по созданию самого себя, собственной личности, неповторимой индивидуальности. Кроме того, выдумывая похвальные социальные мотивы, человек, тем самым, не обязательно скрывает биологические мотивы, как думает В. Чалидзе, он может скрывать другие социальные мотивы (возможно, менее похвальные) или духовные. Возможен даже такой парадокс: человеку кажется, что он осознаёт истинные мотивы своих поступков, но находя их недостаточно похвальными и желая их скрыть, он придумывает другие мотивы, кажущиеся ему не истинными. Но оказывается, что он неправильно осознаёт собственные мотивы, как раз те, которые казались ему не истинными, на самом деле истинные. Таким образом, осознаёт человек истинные мотивы своих поступков или не осознаёт их, в том и другом случае они могут оказаться как биологическими, так и социальными, и духовными.