Текст книги "Похороны смерти. Научно-фантастический роман"

Хасан вскользь упомянул о научном открытии одного ученого из далекой Средней Азии – профессора Каракулова, сделавшего научное открытие в области философии и научного мировоззрения. Так-вот, одним из положений открытия является акцентуация не только на методологии и формы футуризации образования, но и вскрытие фазной закономерности формирования и развития научно-мировоззренческой культуры: «популяризация» – «концептуализация» – «философизация» знаний.

Однако, когда Хасан упомянул о векторах эволюции человека, в частности, о появлении сверхчеловека, как венца развития человечества, репрезентирующая идею освобождения жизни в самом человеке – существом, преодолевшим черты человеческой природы, из зала посыпались вопросы: сверхчеловек? Что это означает? Что еще за существо? Как? Каким образом? Зачем?

Интерес членов научной дискуссии качнулся совсем в другую сторону. Хасан, сделав небольшую паузу продолжил:

– Как мне кажется, смутный образ сверхчеловека как-то и в чем-то контрастирует с уродливым образом человека, попирающим «слишком человеческих» ценностей. В частности, нужно рвать наиболее «прочный мост» – связь мозга и тела, как предлагал Ф. Ницще. Это он считал, что человеку нужна высота, ступени и противоречия ступеней и поднимающихся по ним, – сказал он. – Об этих феноменах и тематиках в своих исследованиях и трудах касается тот самый профессор из Средней Азии.

Это была попытка вновь обратить внимание участников дискуссии на личности азиатского ученого. Лишь теперь члены научной группы за интересовались: кто он? Откуда он?

– Профессор Каракулов является специалистом в области биомедицины, социобиологии, биофилософии. Он в свое время учредил и является руководителем «Virtual Institute of Man». Речь идет о создании интернет-площадки для солидаризации ученых, целенаправленно исследующих проблему человеческой природы. Кстати, как я заметил, он сейчас и здесь принимает участие в работе Всемирного Конгресса, – сказал Хасан. – Вы можете посетить сайт упомянутого мною Института. Кстати, там же можно ознакомится не только с его капитальными трудами в области биомедицины, социобиологии, биофилософии, но и с его серией научной фантастики, включающая десяток переведенных книг. К примеру, «Recreat human», «Biohack», «Fiasco», «Tegerek», «Biocomputer», «Curse of the circle of evil», «The Edge of Despair», «Patient Zero», «Clone dervish», «Search for truth», «Х-parasite».

В дискуссию включился Алихан, который известил о том, что по совету Хасана он ознакомился с указанным сайтом. – Действительно, в каждой книге автора фигурирует тот самый постчеловек или трансчеловек. Естественно, рассуждения героев этих произведений завязываются вокруг проблемы трансгуманизма, карианства, неочеловека, – сказал он.

– Действительно, в этих книгах красной лентой проходит идея о том, что человек не является концом нашей эволюции. Если даже биологическая эволюция человека остановилась, однако, заметно активизировалась проблема эволюции его сознания. В частности, автор дискутирует необходимость преодоления фундаментальных пределов возможностей человека за счет протезирования, включая даже его мозга, – рассказывал Хасан. – Все эти попытки, есть, не что иное, как продвижение идей трансгуманизма, подчеркивая не только возможность, но и желательность фундаментальных изменений человеческой природы.

Члены научной группы, включая Джозефа, вначале неоднозначно отнеслись к восторженным отзывам Хасана и Алихана об этом азиатском ученом. Наверняка, у него и у членов научной группы мелькали в головах мысли о том, что Хасан и Алихан все же выдают субъективные свои суждения о значимости работ этого неизвестного им азиатского ученого. Тем временем Хасан продолжал говорить о нем, как об уникуме.

– Этот ученый, как сторонник постнеклассической науки в какой-то мере способствует появлению на горизонте нашего человеческого сословия, так называемого «постчеловека», – подчеркивал он. – Имплантат «сцепляется» с телом, а точнее, входит в границы тела и воплощает все обозначенные функции тела, причем, в более совершенствованном виде. В своем романе «Biocomputer» автор предлагает протезирование человеческого мозга за счет использования компьютерного интерфейса.

– Отсюда по подробнее, – попросила Ирен.

– Хорошо! Человечество волнует то, что же останется от человека? Каким будет потомок человека? Размышления Каракулова идет куда дальше идеи о человеко-машинном интерфейсе. Он предполагает, что такая эволюция сознания человека может увести природу человека в неясные дали. Сохранится ли материнство? Каковы последствия клонирования человека? – вот какие вопросы затрагивает философ Каракулов, – отмечает Хасан. – Сейчас правовая культура пока запрещает клонирование человека, полагая, что человечество еще не готова принять ответственности за тех, кого мы хотим создать. А если найдутся смельчаки и решатся клонировать человека? Рассуждения профессора над этими вопросами отражены в его романе «Clone dervish».

В разговор вновь включился Алихан, который сказал: – Есть данные о том, что существо будущего, как элемент Сети будет размножаться в цифрах, а также предполагается, что загруженное сознание будет существовать автономно в Сети. Но каковы последствия? Что ожидает человека в сетевом мире? Каракулов в своей книге «Biohack» размышляет над проблемой сетевого человека, делая вывод о том, что возможно тотальный сетевой контроль, означающий появление в мире тотальной биовласти.

Хасан заострил внимание коллег на проблему трансфера сознания.

– Кстати, профессор Каракулов в своем романе «Recreat human» делается парадоксальное резюме по поводу того, что на каком-то промежутке времени наиболее результативном способе эволюции сознания человека является не пересадка головного мозга, а пересадка тела к головному мозгу. Автор обращает наше внимание на то, что уже сегодня среди нас живут транслюди.

Посыпались вопросы: прямо сейчас? Среди нас? И как они выглядят?

– Да-да! Вот их критерии: во-первых, тело включает имплантаты, трансплантаты, умные конечности, электронные мониторы; во-вторых, тело содержит кардиостимулятор, электроды и прочие периферийные элементы; в-третьих, тело подвергалось реконструкции в виде омоложения лица, биопротезирования; в-четвертых, физиологические параметры тела – настроение, циклы, температура – постоянно отображаются и регулируются; в-пятых, имеются нательные устройства для электронного взаимодействия с людьми; в-шестых, практика бесполового размножения в виде донорства половых клеток, «суррогатного материнства», экстракорпорального оплодотворения, телегенезиса, иновуляции, имплантации эмбриона; в-седьмых, участие в миссиях за пределами планеты; в-восьмых, клиническая смерть.

– Ну, действительно, такие люди есть среди нас. Но, что-то должно отражать принадлежность людей с такими признаками к транслюдям. Как их распознавать? Можно ли их узнать в толпе?

– При пяти из восьми положительных ответа, на наличие вышеприведенных признаков, человека можно признать трансчеловеком. То есть считать их уже продвинутым, чем обычные люди, предком постчеловека. Об этом профессор Каракулов пишет в своей книге «Search for truth». Кстати, там же он пишет о появлении такого феномена, как «E-существо».

– Это еще, что за существо? Значит он уже и не человек, а нечто существо? Чем они отличаются от транслюдей? – спросил Билл.

– Принципиально важными чертами «Е-существ» являются: во-первых, независимость от среды, а, во-вторых, межсредовой номадизм, – сказал Хасан. – Существуют следующие тезисы бытия «Е-существ»: во-первых, человек не должен быть узником Земли, а, во вторых, человек не должен быть узником окружающей среды.

– Извините, что прерываю. А знаете Билл, в работе Каракулова говорится о таком побеге человека из плена нашей планеты и среды осуществляется, как о сидерическом. В своем романе «Biohack» он говорит о Сетмене, который уже появляется среди нас и которым можно свободно управлять извне, – сказал Алихан.

Джозеф лучше других понимал, что Сетмены – это не столько всемогущие существа за спиной которых стоит Его Величество Интернет – Глобальная информационная паутина, но он сам является винтиком этой глобальной системы, представляя собой не что иное, как айтматовский манкурт. Тем не менее, он, как модератор семинара был в каком-то замешательстве от того, что ему предстоит еще подытожит прозвучавшие мнения. По сути. Он боялся посеять панику и сомнения в душах своих коллег.

– Создается впечатление, что в своих романах Каракулов в той или иной мере вполне определенно способствует внедрению в наше сознание трансгуманистические концепции, – сказала Ирен. – Я поняла и то, что он также часто касается «мозговых проблем» человека, то есть вопросов эволюции сознания и самого мозга.

– Ирен. Извините, что прерываю вас, но в этот ученый в своем романе «Х-parasite» приводит провокационную версию эволюции человека, резко отличающейся от всех других версий, включая дарвинскую, – сказал Хасан и продолжил: – Но самое интересное то, что автор считает, что следующим типом человека будущего, несомненно, будет «неочеловек».

– Это, что еще за существо? И кто такой неочеловек? – спросил Билл.

– Согласно определения философа Д. Ицкова, неочеловек – это «бескорыстный служитель будущего», который возьмет на себя ответственность за то, что станет защитником и наставником человечества, – ответил Хасан. Однако, этот пафосное определение похоже никого не удовлетворило.

При таких словах в голову членов научной группы, наверняка, пришла аналогия неочеловека и Пророка – наставника человека в нашем мире, ниспосланного Богом с определенной миссией – ориентировать человека на достижение богочеловеческого состояния. В таком случае, не идет ли речь о появлении богочеловека? В чем заключается миссия этого богочеловека? Вероятно, в головах ученых возникали во многом расплывчатые образы неочеловека. Наверняка, каждый из них думал о том, что, таким образом, в душах человека закладываются отголоски культуры прошлого, что, таким образом, вездесущая религия «искусно» вплетется в судьбу человека будущего. Неужели технологии не объявляются самодостаточными? Обязательно ли они должны быть фундированы духом? Неужели религии должны быть «прочтены» заново, «под новым углом зрения»? Вот такие вопросы обуревали членов научной группы. Тем временем Хасан информировал научную группу о триаде ценностей неочеловека.

– Речь идет уже о бессмертии, о господстве над космосом, о сингулярность, – сказал он.

Члены научной группы, наверняка, представили себе фантастические кинофильмы о межзвездных перелетах, войнах, о межгалактических цивилизациях, о порабощении планет и галактик. Но почему неочеловек должен обожествлять древние цивилизации? Может быть, потому, что они шли «истинным путем»? Как истинные приверженцы искусственного интеллекта члены научной группы еще долго обсуждали проблему глобальной цифровизации, «аватаризации» человека, о «преодолении» генетики, означающую замещение генетики цифровой загрузкой и созданием тела-голограмм.

– В будущем у человечества будет лишь одна болезнь – это кремниевая зависимость, – думалось Джозефу. Изредка проскакивала у его, а возможно и у других членов научной групп, острожная мысль о том, что нечто подобное они могут сами создать – «аватара» – бессмертного, вездесущего, универсального. Подобные мысли членов научной группы вновь вспыхнули, когда Тархан Вазир упомянул о феномене «преодоления психологии». Что будет в будущем, если у человека отнимут и эмоции? А как это будет обстоять у «аватара»? Что тогда получится? Землю населять бездушные, безжалостные гуманоиды? – читалось в глазах членов научной группы.

– Безусловно, Каракулов – это неутомимый и разносторонний исследователь, но вместе с тем и с немалою степенью ученого тщеславия и нетерпимости в вопросах эволюции сознания человека, – продолжал рассказывать Хасан. – При этом, безусловно, у него разносторонний интерес, широкий кругозор, нестандартность мышления. Действительно, его научные и литературные труды весьма разнообразны – начиная с познания микромира насекомых, завершая глобальной философией. Практически все проблемные вопросы в этой сфере познания освещены ими в его многочисленных монографиях.

После семинара Джозеф, уже зная, что Каракулов в сию минуту принимает участие в работе Всемирного Конгресса, непременно захотел его навестить, чтобы поговорить с ним, поделится мнениями, идеями. Возможно, именно в тот день у него появилось намерение обязательно попытаться сделать сводный анализ и прогноз, объединяющие многие научные частные в вопросе апробации «F-Ash-53» – интерфейса искусственного интеллекта плюс «мозга в контейнере».

Вот так, вероятно, постепенно зарождалась новая идея, гипотеза. Оставшись наедине с сами собой он глубоко задумался и выглядел исключительно потерянным. Кто знает? Возможно, у него, как страстного исследователя, возникла жажда познания мыслимого предмета, которая держала в напряжении все его мысли и суждения многие года. В какой-то момент Джозефа осенила мысль:

– Завтра же найду и приглашу профессора Каракулова в свой Центр. Он, как никто другой понимал, что обычному человеку или ученому, воспринять такой парадокс, как совмещение деятельности искусственного интеллекта и «мозга в контейнере», трудно и даже почти невозможно. То есть так или иначе психический аппарат человека, далекого от этой проблемы, не был адаптирован к тому, чтобы заглядывать в такие скрытые от него аспекты науки, сознания, мышления, то незачем и выстраивать контакты. Но, если психический аппарат какой-либо личности, в частности профессора Каракулова, настроенный на то, чтобы осмыслить, понять самые, что ни есть парадоксальные научные идеи, гипотезы и теории, то будет толк пообщаться, поделится мнениями, – мыслилось в голове у Джозефа.

***

«CR». Фешенебельное здание из стекла и бетона калифорнийской кардиологической клиники «Rhythm of life», что в переводе «Ритм жизни», располагалось почти рядом с «Белым аистом» также на первой прибрежной линии. Накануне служба 911 доставила сюда старого пациента с коронарным кризисом. Доставившая бригада предупредила врачей приемного блока о том, что этот пациент входит в состав научной делегации из Центральной Азии.

Почти сутки врачи боролись за его жизнь. Однако, несмотря на интенсивное лечение только, что у него наступила клиническая смерть в результате обширного инфаркта миокарда. К сожалению, запустить сердце не удалось и врачи констатировали у больного наступление биологической смерти.

– Неужели это конец и ничего нельзя сделать? – огорчались реаниматологи. Было видно, что они находятся в состоянии отчаяния и нерешительности. – Неужели ничего нельзя предпринять? Внешне было видно, что их душит жалость к пациенту и одновременно бессилие спасти ему жизнь, предприняв нечто спасительное чудо. – Жаль! Летел сюда через океаны и континенты, принял участие в работе Конгресса. И тут такой исход. Видимо сердце не выдержало нагрузки. – Интересно о чем думал и мечтал, пока не попал к нам в реанимацию? – думалось врачам-реаниматологам, глядя на труп. Старику явно за семьдесят, седовласый, аккуратная внешность, коротко подстриженный, лицо, обрамленное ухоженной бородкой, говорили о том, что перед ним явно одухотворенная личность.

В это время в реанимационный зал почти вбежал Джозеф. Он специально пришел в кардиологическую клинику, чтобы поговорить с ученым из далекой Средней Азии, который накануне оказывается пожелал встретится с ним. Узнав, что он в реанимации заглянул в зал. И тут, узнав, что ученый скончался, конечно же сильно огорчился. Ему непременно захотелось хоть мельком взглянуть на него.

Джозефа пропустили в зал. Он молча стоял рядом с койкой, на котором лежал покойник – тот самый профессор, о котором так подробно и возвышенно рассказывали Хасан и Алихан, знавших его заочно по научным и художественным трудам. Спокойное одухотворенное лицо, глаза еще открыты и взгляд, направленный куда-то вдаль, в бесконечность. Ожидал ли он смерть, которая всегда приходит к человеку внезапно? О чем он думал в последние минуты жизни? Какие мысли его обуревали в момент наступления клинической смерти? Жаль, что невозможно прочесть его мысли. Жаль! Жаль! – сокрушался Джозеф мотая головой.

Уже уходя из зала, он внезапно обернулся и вновь бросил взгляд на труп пациента, остановился, вернулся к нему. Было видно, что Джозеф в эти минуты явно находился в смятении, на его лице отражалась не только жалость, но и какое-то необъяснимое замешательство. Врачи, зная взрывной характер Джозефа, который годами и десятилетиями околачивался здесь в реанимационном зале, проводя свои нейроисследования у тяжелых больных, застыли в ожидании, теряясь в догадках – что бы это значило, чего ждать от него в следующий миг?

Наверняка Юлий Цезарь находился в таком же состоянии и ожидании, когда он стоял у моста через Рубикон, долго не решаясь стоит ли его армии переходить реку или лучше отступить? Так и Джозеф – стоял молча и о чем-то размышлял. Кто знает эту историю, наверняка, никогда не думали, что Великий Юлий Цезарь, которого все считала образцом решительности, на грани сумасбродства и отчаяния. Оказывается, иногда он также проявлял нерешительность. Точно также, в эти секунды и минуты Джозеф, также как Юлий Цезарь, оставался в раздумье. Скрестив руки на груди, он молчал. Во всей его позе чувствовалось внутренняя напряженность и смятение. Сотрудники знали, что это у него предвестник какого-либо неординарного решения, внезапного порыва. Бригада не ошиблась. Внезапно, как будто бы он возвратился из небытия Джозеф скомандовал:

– Коллеги! Посмотрите, – сказал он, – а что если мы используем головной мозг этого ученого? Однако, вовсе не дожидаясь ответа он с лихорадочным блеском в глазах сказал: – Решено! Пришло время решающего эксперимента!

В это время в соседнем операционном зале, под яркой бестеневой лампой работала бригада нейрохирургов, которую возглавлял профессор Мишель Кэйт. В операционную практически врывается профессор Джозеф Олсон – его друг и сокурсник по Кембриджу и с ходу заявляет:

– Мишель! Дорогой!

– Что случилось? В чем дело? – забеспокоился Кэйт, остановив операцию и обернувшись к нему. – Успокойся! Говори с толком!

– Выручай! Сейчас мы положим на соседний операционный стол умершего совсем недавно старика, ты должен достать нам его головной мозг. Другого шанса у нас не будет.

– Постой, постой! Как? Зачем? Почему? – Кэйт был ошарашен. – В конце концов, как видишь, я занят.

– Вижу, понимаю, но и ты меня пойми. Другого шанса у нас не будет, – повторял Джозеф, а в следующую минуту безаппеляционно скомандовал. – Мишель! Передай операцию своему ассистенту и переходи в соседний зал!

В соседнем зале на операционный стол уже укладывали тело старика, погибшего от сердечного приступа. С момента наступления смерти прошли минут десять. Пока операционная сестра обкладывала операционное поле, готовила инструменты, Джозеф рассказал всю ситуацию Кэйту, который сразу же понял, что речь идет о решающем эксперименте, что именно сейчас Джозефу и его команде нужно разрешить две конкурирующих в их сознании научных концепций «А» и «В», окончательно сказать «да» одной из них.

Кэйт почувствовал, что даже у Джозефа в эти минуты и секунда не было уверенности в том, что, возможно ли такое в принципе. Во-первых, сам он несвободен от теоретических допущений как «А», так и «В». Во-вторых, из доказательности истинности «А» нельзя заключить об истинности «Б». В-третьих, возможна истинность третей – «С», то есть неизвестной, но вероятной концепции.

Операция началась. Вот вскрыта черепная коробка. Профессор Кэйт, обращаясь к своему другу Джозефу, с пафосом и с нескрываемым восхищением и неподдельным волнением произнес: – «Вот он „святое святых“ человеческого организма, величайшее чудо и гордость природы, именуемое головным мозгом!». Не без волнения он продолжил: – «Это серая массовидная ткань является самой таинственной тканью человеческого организма, которую считают зеркалом человеческого мира, вместилищем горя и радости, надежд и разочарований, прозрений и ошибок человеческих…».

Стоя рядом с нейрохирургом, не менее взволнованный Джозеф предавался размышлениям: – «…Мозг. В мире он самая высокоорганизованная материя, именуемая „вместилищем сознания“, и стимулирован он куда сильнее прочих частей человеческого организма. В любой ситуации организм старается протежировать мозг, посылая ему повышенную порцию крови, кислорода или элементов, а также припрятав его в костяную крепость, тем самым оберегая его от травм и ранений…».

– Да! Действительно, мозг – это загадка, которую, вряд ли, даже он сам когда-нибудь поймет и познает. А ведь абсолютное большинство людей никогда так и не смогут отчетливо представить себе, насколько сложным образованием является человеческий мозг. Это величайшее изобретение Природы, ее несомненная гордость! – сказал вслух Джозеф.

– А знаешь, какой у него незадействованный потенциал? – обратился Кэйт к Джозефу. – Ведь все прочее рядом с ним не сложнее детского конструктора. Восхищает то, что потенциальных межнейронных связей здесь во много раз больше, чем атомов во Вселенной их количество выражается единицей с несколькими миллионами нулей…

– Но… – есть но. – Джозеф, задумчиво продолжил. – Но с другой стороны именно с помощью мозга Природа вначале восхитилась всеми своими творениями, а затем с его же помощью убедилась в конечности мироустройства, которую она создала. – Как по твоему, почему? Не дожидаясь ответа, сказал: – Природа убедилась, что, в конце концов, Мир угаснет, как результат и следствие второго закона термодинамики: зарождение – развитие – расцвет – регресс – погибель. – Это трагедия космического масштаба! – воскликнул профессор и продолжил. – Природа умеет ценить свое высшее творение, а потому она и заточила мозг в замкнутую костяную коробку, чтобы предохранить его от случайных и неслучайных повреждений…

В первом в нем говорил философ, рассуждавший о Вселенной и космологической миссии головного мозга, а во втором – хирург и физиолог, рассуждающий об интегральном центре организма человека.

– Зачем вам головной мозг? – спросил Кэйт уже для приличия, потому, что он уже разрезал кожно-фасциальные ткани головы.

– Чтобы личность остался жив! – воскликнул Джозеф. – Я не шучу. Вы, возможно, и не предполагаете, что такое возможно. Но об этом позже, дружище.

– Джозеф! Если честно, то что ты сказал «не укладывается в голове», – недоумевал Кэйт.

– Кэйт! Нам исключительно важно правильно уложить головной мозг, который ты извлекаешь, в наш биоконтейнер, – сказал Джозеф почти не задумываясь. Лишь другие специалисты, присутствующие в операционной, при себе отметили, что получился знатный каламбур: – «не укладывается в голове» от Кэйта и «нужно уложить мозг в контейнер» от Джозефа.

– Стоп! Прошу тишины и собранности! – профессор Джозеф почти выкрикнул. – Решено! Итак, будем размещать изолированный головной мозг в контейнер с питательной жидкостью. Всю ответственность беру на себя! У нас должно получится, у нас получится! Вперед, друзья! Произнесено это было решительным тоном, не терпящим возражения. А обращаясь к своим коллегам из лаборатории искусственного интеллекта, добавил: – Прошу собранности, внимания и четкости. Лишних вопросов прошу не задавать! – предупредил он. – Прошу тишины!

Работа началась. В лаборатории засуетились, пошли четкие команды и уточнения. Научная команда деловито и слаженно работали с объектом – изолированным головным мозгом профессора Каракулова. После того, как нейрохирурги осторожно вынули головной мозг из черепной коробки, члены научной группы отмыли его от кровяных сгустков, магистральные сосуды подключили к оксигенатору, а его в свою очередь к портативному аппарату искусственного кровообращения, а потом положили мозг в прозрачную емкость.

– Вначале глубокое охлаждение на тридцать минут. Градиент – полградуса в минуту. Вы поняли меня? – переспрашивал коллег Джозеф.

– Вот-так неопределенность снята, – то ли с облегчением, то ли с сарказмом заметила хирург Кэйт. – Джозеф! Позвольте дорогой! А что речь идет о «мозге в контейнере»? Я вас правильно понял? А такое возможно в принципе? Я читал роман «Голова профессора Доуэля». Но там более или менее поятно. А здесь, какой-то новый ребус, – удивленно переспрашивал он.

– Да! Ты прав, именно о нем – о «мозге в контейнере», – ответил Джозеф. – Так что, коллега, не удивляйся.

– На сколько это возможно, Джозеф? Я еще ни разу не слышал, что такое возможно, – не унимался Кэйт.

– Дорогой друг! Такова ситуация – мы первые, которые только что решились на такую вот операцию. У нас были эксперименты, специальные исследования, намерения, но не осмеливались эту операцию сделать на человеке. Так что мы первые, у нас появился шанс и мы не должны упускать его! – воскликнул Джозеф. – После налаживания технологии консервирования мозга, я постараюсь рассказать все об этом эксперименте и о результатах исследований, связанного с ним, если вы, конечно, еще захотите послушать, – сказал он, обращаясь ко всем присутствующим в лаборатории.

– А теперь прошу соблюдать порядок и тишину в лаборатории, – обратился он ко всем. Операция… Нет, как ни обидно признавать, эксперимент, начался! – констатировал он. – Ответственность за все беру на себя! Ответственность беру на себя! Ответственность…, – продолжал твердить Джозеф.

Тишина в лаборатории прерывалась только короткими приказаниями профессора, требовавшего тот или иной инструмент или анализы. Со стороны было видно, что члены научной группы пустили в ход всю свою блестящую, отработанную во всех деталях, технику, соединяя быстроту с необычайной тщательностью и осторожностью. Через три часа непрерывной манипуляции бригада исследователей положили на стол последние инструменты и стянул с рук операционные перчатки. Вот-так, перед ними контейнер в котором плавает только, что вынутый из черепа головной мозг.

– И что мы имеем? – спросил Хасан, но не дождавшись ответа Джозефа утешительно сказал: – Будем надеяться на то, что все у нас получилось?

Глядя на плавающий в жидкости мозг, Джозеф размышлял: – Да! Тут тот самый пациент, тот самый человек, но в другой форме. Или как? – Тот да не тот…, тот да не тот…, тот да не тот… – весь в думах приговаривал профессор, отрешенно глядя на контейнер с мозгом.

– О чем это шеф? – недоумевал не только Билл, но и вся научная группа, которая копошилась вокруг контейнера, что-то подключая, что, наоборот, отключая, измеряя, поправляя.

– Все! Сказано-сделано! – воскликнул Джозеф выпрямляясь, – Итак, что мы имеем? Головной мозг приобрел новое место жительство? Отныне одна большая загадка и надежда – приживется ли головной мозг в контейнере? Кем проснется наш «объект», если проснется? – как бы говоря сам с собой, – размышлял профессор вслух. Бросив последний взгляд на «мозг в контейнере», он покинул лабораторию.

Через два дня контейнер перевезут в Центр искусственного интеллекта и разместят во внутрь сферы искусственного интеллекта «F-Ash-53». Неосведомленный человек ни за чтобы не разобрал бы, погиб пациент или остался жив? Если жив мозг, то жив и человек? Он жив! Почему? Как? Непосвященному такой метаморфоз был бы совершенно непонятным. Об этом лишь догадывались коллеги, которые были заняты необходимыми на тот момент манипуляциями и заботами о «мозге в контейнере».

Многочисленные сканеры и датчики регистрируют малейшие изменения в состоянии «мозга в контейнере» и выводят данные на лед-мониторы. В последующие дни контейнер с мозгом будет постоянно находится в чреве искусственного интеллекта, тем самым создается интерфейс.

Вот таким в истории науки и медицины запомнилась первая попытка создать интерфейс искусственного интеллекта плюс «мозга в контейнере». Вот-так человек замахнулся на проблему создания «нового Сознания», возможно, возомнив себя Богом, вот так человек нахальным образом перешел ту грань невозможного, запрещенного, возможно, открыв тем самым проклятый «ящик Пандоры», сами того не ведая к чему это приведет и чего ожидать от такого близорукого поступка. Вот-так ученые пренебрегли уже давно сложившейся общественное мнение о том, что искусственный интеллект постепенно поработит человечество.