Текст книги "Тени бронзовых фигур"

– Н-да, дилемма, – пробормотал Максим. – Действительно, описать все это и, тем более, выставить какой-либо диагноз, наверное, сложновато даже для видавших виды медиков.

– Когда специалисты, которые посещали Лерочку, приходили в себя, они ставили свои подписи под чистым листом, оставляя эту миссию – писать заключения и выставлять диагнозы – вашему покорному слуге. Все, кто видел Лерочку, хотели только одного – поскорее уйти и забыть этот ужас. А вы говорите – диагноз.

– Но ведь рот Лерочки уже наполовину больше самой Лерочки. Что же будет дальше?

– Да, действительно, этот ужас… простите, этот процесс и не думает останавливаться. Если так пойдет и дальше, то распахнутый рот Лерочки через пару дней сожрет ее полностью.

– Надо будет продлить командировку, – сказал Максим, растирая пальцами виски.

– Хотите увидеть это еще раз? – усмехнулся Геннадий Ильич. – Ну, второй раз будет немного легче, это я вам обещаю.

– Но только не Лерочке.

– Да уж, только не Лерочке, – согласился Геннадий Ильич. – Ну что, может быть, на посошок?

***

Ближе к обеду над Оренбургом сгустились тучи. Низкие, темно-серые тучи неподвижно застыли над городом, угрожая дождем.

После дежурства, Наталья и Гас несколько часов проспали, а проснулись уже ближе к обеду. Наталья распахнула шторы, но в спальне по-прежнему было очень темно. Глядя на темное, все в плотных тучах, небо, Наталья схватила исписанный блокнот, и быстро набросала новые строки:

Мрак, сжимая лапы, обнимал округу.

Сорвался с поводка от ужаса терьер,

Бежит по кругу.

Нет спасенья! – кричит нам с неба призрачный курьер.

– Как тебе, Гас? – продекларировав четверостишье холмику на краю кровати, поинтересовалась Наталья.

Гас пошевелился, потом переместился к подушкам, и, показав голову из-под одеяла, хрипло мяукнул.

– Тебе только одно – поесть и поспать, – Наталья вытащила Гаса из-под одеяла, и заправила кровать.

Наталья направилась в душ, а Гас ждал ее на кухне, прислонившись к батарее и пристально глядя куда-то поверх холодильника. Наталья покормила Гаса, потом разогрела себе обед – плов, который она сделала себе на несколько дней.

– Вот видишь, ты лысый и не особо симпатичный, спишь целым днями под одеялом или у батареи, к тому же ты неласковый, но у тебя на обед нежный ягненок с овощами, я работаю днем и ночью, пишу стихи в местную газету, а у меня на обед – позавчерашний плов. Ну и где справедливость? А, Гас?

Гас доел корм и, облизываясь, посмотрел на Наталью. Потом опять куда-то вверх, в угол под потолком, над холодильником.

– Что там, Гас?

Гас продолжал смотреть в угол под потолком, его зрачки постепенно увеличивались, делая глаза черными.

– Там что-то есть, Гас? Ты хочешь сказать, что если я сейчас поверну голову, то увижу там что-то? Там что, паук? Пожалуйста, только не паук!

Боясь пошевелиться, Наталья всмотрелась в большие черные глаза Гаса. В отражении глаз она отчетливо увидела холодильник позади себя, и… стремительно увеличивающееся черное пятно на стене над холодильником.

– Там ничего нет, там ничего нет, – шептала Наталья, с ужасом наблюдая в отражении глаз Гаса, как у черного пятна, которое занимало уже почти все пространство между холодильником и потолком, выросли когтистые лапы.

Гас утробно зарычал, под морщинистой кожей его лап напряглись мышцы и проступили кровеносные сосуды. Гас ничего не видел вокруг, не видел даже сидевшую прямо перед ним Наталью, он словно готовился к прыжку, его маленькое тельце находилось в диком напряжении.

Наталья вскрикнула – пятно зашевелило всеми своими шестью лапами, а следом в самом центре пятна зажглись красные глаза. Гас прижался к полу и зашипел. Его глаза, и без того большие, стали совсем огромными, в них Наталья отчетливо видела, как черное пятно, которое уже полностью приняло формы гигантского мохнатого паука, поползло по стене в сторону двери. Не отрывая взгляда от глаз Гаса, Наталья протянула руку к столу и выдвинула ящик. Пошарив в нем рукой, она вытащила большой нож. Паук медленно спускался вниз по стене между холодильником и дверью. Гас, дрожа, пополз навстречу пауку. Он то шипел, то утробно рычал, то ли пытаясь напугать паука, то ли хотел завести себя, побороть свой страх перед предстоящей дракой. Неравной дракой, ведь паук был больше Гаса раз в десять.

– Не надо, Гас, – дрожа всем телом, прошептала Наталья. – Убегай, я сама. Убегай в спальню, пока он не спустился.

Гас ничего не видел и никого не слышал, он полз навстречу пауку, чтобы своим телом защитить Наталью. Потеряв возможность видеть паука в глазах Гаса, Наталья обрела способность двигаться. Она вскочила со стула и обернулась, подняв нож над головой. Увидев паука не в отражении, а вживую, Наталья вскрикнула, выронила нож и стала медленно отходить к окну. Паук был уже размером с полхолодильника, и занимал почти весь дверной проем. Он был уродлив. Бородавчатая голова с маленькими красными глазами, под ними отверстие рта с десятком саблевидных клыков по кругу, которые то раскрывались, то сжимались с омерзительным костяным клацаньем.

– Тебя не существует, тебя не существует, – шептала Наталья, пятясь к окну. – Тебя нет.

Она остановилась, прижавшись спиной к прохладному оконному стеклу. Паук стоял на полу шестью лапами и смотрел на ползущего к нему Гаса, перебирая передними лапами-щупальцами. От страха Гас обмочился, за ним тянулась полоска мочи, но дрожа и шипя он все равно полз к пауку.

– Гас! – крикнула Наталья, открывая окно. – Сюда! Мы сбежим в окно! Там выступ в стене, мы доберемся до соседского балкона, там нам помогут!

Гасу до паука было не больше полуметра. Паук вытянул передние лапы. На каждой лапе было по три когтя, длиной с Гаса.

– Гас! – распахнув окно, крикнула Наталья. – Я без тебя не уйду!

Гас в нерешительности обернулся на Наталью, потом посмотрел на огромные когти паука, потом вскочил на лапы, подбежал к Наталье и запрыгнул ей на руки. Прижав его рукой к груди, Наталья перелезла через подоконник и встала на узенький кирпичный выступ, тянувшийся по всей стене дома. Ухватившись свободной рукой за такой же выступ над головой, она стала медленно передвигаться вправо к балкону соседней квартиры, молясь только об одном – чтобы кто-нибудь из соседей оказался дома. Там жила молодая пара, они появились совсем недавно, около месяца назад. Наталья иногда видела их днем на балконе. Ей было неизвестно, чем они занимались, но это точно не была «работа с 9 до 18”, раз они так часто бывали дома днем. Гас сидел на Наталье не шелохнувшись, крепко вцепившись когтями в кофту и уткнувшись мордой ей в грудь.

– Не переживай, Гас, я знаю, что ты не обмочился, когда атаковал паука. Ты не обмочился, ты вспотел. Ты просто вспотел, – твердила Наталья, медленно передвигаясь по выступу. – Ты мой герой, Гас. Просто ты немного вспотел. Забудь об этом.

Гас поднял голову и посмотрел Наталье в глаза.

– Сто процентов, что ты просто вспотел, – кивнула Наталья.

Немного успокоившись, Гас стал смотреть на окно, откуда они только что вылезли. Осторожно переставляя ноги, Наталья преодолела уже полпути до соседского балкона, когда из окна появились лапы паука. Гас зашипел, предупреждая Наталью об опасности. Увидев, что паук выползает из окна, Наталья ускорилась.

– Раз-два, раз-два, – шептала Наталья, переставляя ноги. – Раз-два… Еще минута, и мы спасены, Гас. Не шипи и не пускай слюни мне на кофту.

Забравшись на соседский балкон, Наталья тут же забарабанила в дверь. Спустя секунды занавески по ту сторону двери раздвинулись на пару сантиметров, и в образовавшейся щели появился глаз. Наталья забарабанила сильнее.

– Это я! – крикнула она. – Ваша соседка! Пустите!

Увидев, что на балконе действительно стоит соседка с своим котом на руках, хозяин квартиры распахнул занавески, открыл дверь и впустил Наталью внутрь.

– Закройте дверь и вызывайте полицию! Там… – Задыхаясь от волнения, Наталья рассказала соседям, что по стене дома сейчас к ним ползет гигантский мохнатый паук с огромными когтями на лапах, размером с кухонные ножи.

Молодой человек и девушка переглянулись. Девушка накапала Наталье валерьянки, а молодой человек, вместо того, чтобы закрыть дверь и вызвать полицию, вышел на балкон. Постояв с минуту на балконе, и внимательно рассмотрев всю стену дома и все балконы, которые были доступны взору, молодой человек вернулся.

– Мне только одно непонятно, – сказал он, присев на корточки и почесав Гаса за ухом. – Как вы добрались до нашего балкона?

– А паук? – дрожащим голосом спросила Наталья. – Почему вы ничего не говорите про паука? Он еще там?

– Там ничего нет. Вероятно, вы увидели страшный сон. Но, все-таки, как вы до нас добрались?! Стена от нашего балкона до окна в вашу спальню практически ровная. Там есть только еле заметный декоративный выступ в полкирпича, на нем даже воробьям тяжело удержаться. Вы что, человек-паук? Ой, простите, не хотел напоминать вам про ваш кошмарный сон.

– Дорогой, откуда ты знаешь, что ближайшее окно нашей соседки – это окно в спальню? – прищурившись, поинтересовалась девушка.

– Твоя ревность здесь неуместна, – сказал молодой человек. – Когда мы только планировали купить… вселиться в квартиру в этом доме, я досконально изучил планировку всех квартир, и прекрасно помню планировки других квартир, в том числе той, в которой живет…

Он вопросительно посмотрел на Наталью.

– Наталья, – представилась Наталья.

– Я – Андрей, а она – Оля, –сказал молодой человек.

– Очень приятно, – сказала Наталья. Она встала, подошла к балкону и с опаской выглянула на улицу. Не увидев ничего опасного, открыла дверь и осторожно вышла на балкон. Андрей и Оля вышли следом. Гас на всякий случай остался в комнате.

Наталья походила по балкону, внимательно рассмотрев стену дома, и не увидев на ней ничего, хоть отдаленно напоминавшего гигантского уродливого паука, смущенно посмотрела на Андрея и Олю:

– Там действительно окно моей спальни, Но я точно помню, что мы с Гасом вылезли из окна кухни!

– Если мне не изменяет память, окна вашей кухни смотрят во двор, тогда как окно вашей спальни, как и наш балкон, смотрят на улицу, – тоном великого сыщика, сказал Андрей. – Вы не могли проползти по периметру всего дома и оказаться на нашем балконе. Вы вылезли из окна своей спальни, вот и распахнутые створки именно этого окна об этом свидетельствуют. Видите?

Наталья посмотрела на окно своей спальни и кивнула:

– Вижу.

– Однако, не лето, – Андрей поежился и жестом пригласил всех зайти внутрь. Он заложил руки за спину и стал ходить по комнате мимо Натальи и Оли, которых посадил на диван. – Итак. Вот мое видение этого странного случая. Вы спали в своей спальне, когда увидели страшный сон – будто вы уже проснулись, и в вашей кухне на вас напал огромный черный мохнатый паук. Приняв сон за явь, ваше подсознание взяло командование над вашим телом, и вместе они предприняли действия по спасению вашей жизни. Что-то подобное бывает у лунатиков – когда они, не ведая, что делают, гуляют во сне, преодолевая иногда значительные расстояния. Так вот, окончательно ваш мозг проснулся только на нашем балконе, когда вы постучали в дверь. От собственного же стука вы и проснулись. Разбудили сами себя, так сказать.

Андрей остановился перед диваном и строго посмотрел на Наталью:

– Давно страдаете лунатизмом?

– Да вы что?! Никогда не было ничего подобного, – сказала Наталья, думая о том, как ей теперь попасть обратно в квартиру.

– Об этом не думайте, – сказал вдруг Андрей. – Сейчас вызовем людей из МЧС, они откроют. Скажем, что вы зашли к нам за солью, а дверь и захлопнулась.

– А как вы узнали, о чем я сейчас подумала? – широко открыв глаза от удивления, спросила Наталья.

– Дедукция, – сказала Оля. – Он поклонник Конан Дойля. Развивает в себе Шерлока Холмса.

– Поразительно, – восхитилась Наталья. – Андрей и Оля! Я и Гас бесконечно вам благодарны за спасение наших жизней.

– Да какое там спасение, – улыбнулся Андрей. – Ведь мы только открыли дверь балкона. Все остальное сделали вы.

– Только вот непонятно, где сейчас взять спасателей из МЧС, – сказала Наталья. – Ведь их давно нет, кажется…

– Ах, да, – поморщился Андрей. – Ничего же не осталось…

Они постояли, глядя друг на друга, пытаясь вспомнить, почему в городе не осталось спасателей, и вообще ничего не осталось. Потом, поняв, что это бесполезно, Андрей ухватился за подбородок, прищурился, глядя в потолок, и заявил:

– Кредитка! Вот, что нам поможет! Хоть в этом от нее будет какой-то толк!

*

Андрей просунул кредитку в щель между дверью и косяком, послышался щелчок, дверь открылась.

– В дальнейшем лучше закрывать двери на два замка и на щеколду, иначе такие умельцы, как я, запросто проберутся в вашу квартиру, – порекомендовал Андрей. – Времена сейчас такие, что не поймешь, то ли обычный сосед перед тобой, то ли один из этих…

– Что же такое произошло в мире, что теперь нельзя никому доверять, и кто такие “эти”? – спросила Оля, обращаясь и к Андрею и к Наталье.

– Спросите что-нибудь попроще, – сказала Наталья. – Но что-то точно произошло. Вы давно были на улице?

– Да, – Оля вдруг заплакала. – Очень давно. Андрей как-то ночью сделал вылазку за продуктами, а я уже и не помню, когда выходила.

– Там людей почти не осталось, представляете? – шепотом сказала Наталья. – Даже днем.

– Как же вы не боитесь ходить… там?

– Я… не знаю. Возможно, я просто забываю, что надо бояться. И иду. Да и Гас помогает отвлечься. Я без него никуда. С ним как-то спокойнее. Ну что, нам пора по домам. А то мало ли что.

Андрей и Оля кивнули и зашли к себе. Наталья услышала, как они закрыли дверь на три замка, щеколду и цепь.

Наталья и Гас, следовавший за ней по пятам, на всякий случай обследовали свою квартиру на наличие в ней гигантских пауков. В прихожей, ванной, спальне, гостиной и на кухне они не обнаружили ничего, что хоть отдаленно напоминало бы пауков. Закрыв окно – оно действительно было распахнуто именно в спальне – как и предположил Андрей, Наталья и Гас прошли в кухню. Гас еле слышно мяукнул и запрыгнул на стул. Он встал на задние лапы, а передними оперся о холодильник, глядя куда-то вверх и всем своим видом показывая, что Наталья должна последовать его примеру.

– Там ничего нет, Гас, прекрати меня пугать, – Наталья, однако, придвинула еще один стул к холодильнику и встала на него. – Ты слышал, что сказал наш сосед Андрей? Мы с тобой спали и паук нам приснился. Мы бежали от собственного сна, Гас. Ну, что тебя здесь заинтересовало? На холодильнике ничего, кроме пыли…

Увидев на тонком слое пыли несколько смазанных следов, Наталья застыла, потом медленно опустила голову. Гас смотрел на Наталью, Наталья смотрела на Гаса и никто из них ничего не понимал. Потом она слезла вниз, села на стул, а Гас перепрыгнул со своего стула ей на колени. Они сидели и молчали, вслушиваясь в тишину, и пытаясь хоть что-нибудь понять до тех пор, пока Наталья не увидела на кухонном столе свой блокнот для стихов. Она взяла блокнот, открыла его на последней странице и прочитала:

Мрак, сжимая лапы, обнимал округу.

Сорвался с поводка от ужаса терьер,

Бежит по кругу.

Нет спасенья! – кричит нам с неба призрачный курьер.

– Это тоже я во сне написала? – прошептала Наталья. – Ваша теория разрушена, господин соседский “Шерлок Холмс”, разрушена до основания вот этим блокнотом. Все, что мы сегодня с Гасом пережили, происходило наяву, а не во сне.

Словно в подтверждение этих слов, Гас тихо мяукнул и боднул блокнот.

– Я знаю, кто поможет нам во всем разобраться, Гас, – гладя Гаса по голове, сказала Наталья. – Знаю.

***

– Что мы хотим там увидеть? – спросил Белов у Максима.

– Людей, – сказал Максим, глядя на темные поля, проплывающие за стеклом. – Мы хотим увидеть людей, которые придут на похороны Нины Куроваевой.

– Тот, кто, возможно, был причастен к гибели Нины, может прийти на ее же похороны? Он что, идиот?

– Чтобы поймать преступника, нужно что делать? – спросил Максим Белова, как спрашивает учитель ученика.

– Нужно думать как преступник, – сказал Белов. – И что с этого? Мне сложно понять логику того, кто сжег Нину Куроваеву в солярии, и еще сложнее будет его понять, если он явится на ее похороны. Ведь это очень опасно. Будь я человеком, который убил Нину, я бы залег на дно на длительное время, и не высовывался.

– Давай отстранимся от этих “опасно-неопасно”. Давай подумаем о том, что гибель Нины, как и двух ее сотрудников, была ужасной. Смерть Нины была не просто ужасной, она была демонстративной, показательной. Сжечь человека заживо… Это что же должна была сделать Нина, чтобы с ней так поступили?

– Кто-то ей за что-то мстил? – предположил Белов. – Ты к этому ведешь?

– Совершенно верно. Допустим, это была чья-то месть. Кто-то убил Нину с особой жестокостью, отомстил ей за что-то, о чем мы пока не имеем никакого понятия. И он, я почти на сто процентов уверен, придет на кладбище для того, чтобы посмотреть, как Нину опустят в землю. Как ее забросают землей. В конце концов, как она полностью исчезнет с лица Земли. Он захочет удовлетворения. И он получит его только тогда, когда останки Нины навсегда исчезнут под толстым слоем земли.

–Эй, – Белов покосился на Максима. – Это точно сделал не ты? Ты так здорово думаешь как преступник. Или ты представлял кого-то другого, говоря сейчас о Нине?

– Опыт, коллега, опыт позволяет мне думать как преступник. И хорошее воображение. Кстати, что с вашей погодой? – постучав по окну, поинтересовался Максим.

– Передавали, что какая-то аномалия. Тучи затянуты и блокированы над Оренбургом из-за области пониженного давления, глобального потепления и так далее и тому подобное, – глянув на плотные низкие тучи, неподвижно зависшие над дорогой, объяснил Белов. – А что они еще могут сказать? Как что произойдет – аномалия из-за глобального потепления. Иногда мне кажется, что они придумали эту теорию о глобальном потеплении, чтобы списывать на него все, что не могут объяснить. Ловко ты переключил разговор на погоду.

– Ага. Смотри, они тормозят.

Машины перед ними притормозили, потом свернули вправо. Белов свернул следом:

– Там у нас кладбище. А-а-а, я понял, разговор на тему «думай как преступник» закончен. Значит, ты действительно думал о ком-то другом, говоря о Нине.

– Какое большое у вас кладбище.

– Еще совсем недавно оно было значительно меньше.

Вскоре они въехали в большие железные ворота, за которыми была площадка – стоянка для машин. Из головной машины люди в черных костюмах выгрузили гроб с Ниной и понесли его по дорожке между могилами. Максим узнал Волкодава – директора фабрики “Ткани”. Он шел сразу за гробом, рядом шли еще несколько человек, в черных плащах, позади, на небольшом расстоянии – остальные.

– Родственники? – спросил Максим, показывая на людей в черном. – Вон те трое, в плащах с капюшонами.

– Не видно отсюда, – сказал Белов. – Вообще-то у Нины только дальние родственники, да и те далеко, на Дальнем Востоке. Не знаю, приехали ли.

– Свернем здесь, пойдем по той параллельной дорожке, – предложил Максим. – Чтобы видеть всю процессию сбоку.

Они свернули, пробрались по тропинке до другой дорожки и ускорили шаг, чтобы поравняться с началом траурной процессии.

– Ну как, узнаешь кого-нибудь? – спросил Максим У Белова, когда они нагнали и даже немного опередили процессию.

– Всех, – всмотревшись в людей, сказал Белов. – Кроме этой троицы в плащах. Надеюсь, у могилы они снимут свои дурацкие капюшоны. Остальные люди – коллеги и соседи Нины.

Максим и Белов обогнали процессию и заняли позицию в тридцати метрах от могилы Нины, укрывшись за большим могильным камнем. Волкодав и люди в черных плащах стояли у самого края могилы. Нину похоронили очень быстро. Волкодав сказал короткую речь о незаменимости таких работников, как Нина, потом бросил в могилу горсть земли и махнул работникам кладбища. Те стали быстро забрасывать могилу землей. Волкодав постоял еще какое-то время у могилы, опустив голову, потом сунул несколько купюр работникам кладбища, и побрел прочь. Вскоре, закончив работу, и воткнув в изголовье могилы временный деревянный крест, ушли и работники кладбища. Стало очень тихо.

– Эти трое так и не сняли капюшоны, – прошептал Максим. – И почему-то остались на кладбище. Стоят как истуканы, не шелохнутся. Подойдем к ним сейчас, или потом, когда они отойдут от могилы? Вдруг это все-таки ее родственники.

– Я подойду, а ты, на всякий случай, оставайся здесь, – предложил Белов. – Попробую разглядеть их лица. Если что, незаметно дам знак. Большой палец вверх – все нормально – я их узнал. Палец вниз – они мне неизвестны, и с ними надо познакомиться.

– Пойдет, – согласился Максим.

Белов ушел, а Максим продолжил наблюдение. Странная троица не уходила, неподвижно застыв у могилы Нины Куроваевой. Вскоре показался Белов. Он где-то раздобыл один завядший цветок, и нес его, прижав к груди. Белов подошел к могиле Нины, преклонил колено и положил цветок на землю. Постояв так с минуту, он встал и, отряхивая колено, посмотрел на людей в плащах. Максим увидел, как Белов застыл на пару секунд, потом интенсивно потер лицо ладонями, еще раз посмотрел на людей в плащах, потом, схватившись за голову, рассмотрел памятники и могильные камни вокруг себя, а потом вдруг стал пятиться. Он словно забыл о существовании Максима, и вообще всего на свете, он шел на носочках назад, словно боясь кого-то разбудить, и даже не думая давать Максиму знак – узнал он кого-нибудь из этих людей, или нет. Сделав еще несколько шагов, Белов повернулся и стрелой помчался прочь. Еще несколько секунд, и он исчез за могильными камнями, оставив изумленного Максима наедине с кладбищем и с тремя неподвижными людьми в черных плащах.

– Это как понимать? – прошептал Максим. – Это что за выходка? Белов сошел с ума? Но что он мог там увидеть? Что могло так сильно его напугать, из-за чего он за одну секунду слетел с катушек?

Теперь ему было страшно выходить из-за камня, но и оставаться здесь навечно он тоже не хотел. Хлопнув себя по лбу, он выхватил из кармана мобильный телефон, включил камеру и высунул руку из-за камня, направив объектив на троицу в черных плащах, постепенно приближая изображение. Максим увидел на экране телефона головы в капюшонах, но даже с помощью камеры не мог разглядеть их лица, так низко эти люди склонили головы. Опуская камеру, он видел лишь складки черных плащей. Не было видно даже их рук – они были скрыты бесконечно длинными и очень широкими рукавами. Максима заинтересовало что-то объемное в самом низу, почти у земли. Придвинув, а потом отодвинув изображение, он добился улучшения четкости и сфотографировал странный выступ в ногах троицы. Рассмотрев получившуюся фотографию, Максим сдавленно вскрикнул, а в следующее мгновение даже не бежал – летел по дорожке в сторону ворот. Там, между машиной и воротами, метался Белов. Увидев мчащегося к нему на всех парах Максима, Белов вскинул руки вверх, благодаря небеса, и запрыгнул в машину.

Упав на пассажирское сидение, Максим махнул рукой, и Белов нажал на газ. Срывая комья земли, “Мондео” понес их к шоссе. Какое-то время Максим и Белов ехали молча. Максим не мог говорить, потому что никак не мог отдышаться после стремительного бега, а Белов молчал, потому что ему было стыдно, что бросил товарища на кладбище.

– Когда я понял, что все, кто пришел на похороны Нины, за исключением Волкодава и работников кладбища, из бронзы и камня, я от страха забыл про все на свете, прости, брат, – вымолвил, наконец, Белов, когда они отъехали от кладбища на значительное расстояние. – Только запрыгнув в машину, и выехав за ворота, я вспомнил, что оставил там тебя. Вернуться было страшно, а уехать без тебя я не мог, вот и носился там между воротами и машиной, как полоумный.

– Бывает, проехали, я без претензий, – все еще тяжело дыша, сказал Максим. – Не знаю, как бы я повел себя на твоем месте. Да знаю я, как бы я себя повел – я бы тоже убежал, да еще быстрее, чем ты. Люди, пришедшие на похороны Нины Куроваевой, оказались собственными надгробиями. Даже звучит страшно. А мы с тобой видели это своими собственными глазами. Что это было, Белов?

– Это было… очень страшно. Это пока все, что я могу сказать. Как ты догадался? Неужели тоже подошел к ним поближе?

– Нет, я сфотографировал их, а потом рассмотрел фотографию, увеличив изображение на экране, – Максим показал Белову фотографию в телефоне. – Тут внизу табличка с именами и фамилиями, нечетко, правда. Может, ты знаешь этих трех бронзовых модников?

– Удали это. Я знаю их и без таблички. Это три местных фокусника, два месяца назад они погибли, когда ехали на гастроли. Отсюда такой необычный внешний вид скульптур – эти плащи были их сценическим образом, их визитной карточкой. Их могила находится рядом с могилой Нины Куроваевой, могилы остальных чуть дальше. Поэтому нам казалось, что эти трое стоят рядом с Волкодавом, а остальные – позади.

– Но что происходит?! Почему все они лежат сейчас вокруг Нины Куроваевой?!

– Потому что это новая часть кладбища, вероятно.

– Я о не о том, Белов!

– Я понял, но ответа на этот вопрос у меня нет. Никто ничего не понимает…

– Получается, что они просто прогулялись, что ли? Размяли свои бронзовые и каменные ноги? А Волкодав их почему не заметил?

Белов помотал головой, прося Максима не задавать ему вопросов, на которые у него никогда не будет ответов.

– Как умерли все эти люди? – спросил Максим.

– Про большинство из них ничего не могу сказать, я сам только что узнал, что их нет в живых. А фокусники разбились.

– Автокатастрофа?

– Почти.

– Белов не говори загадками! Как можно погибнуть от почти автокатастрофы?!

– Автокатастрофа была, но позже. Сначала кто-то на ходу атаковал их автомобиль и выпил у них всю кровь. А уже потом была автокатастрофа – оставшись без управления, автомобиль врезался в отбойник.

Максим молча смотрел на Белова до тех пор, пока тот не продолжил:

– Никто не понял, кто мог атаковать их на такой скорости, выпить кровь, а потом убежать. Убежать до того, как автомобиль разобьется в лепешку, врезавшись в отбойник. На их шеях были обнаружены следы от зубов. От очень длинных и очень острых зубов.

Максим долго смотрел в окно, наморщив лоб, и пытаясь осмыслить то, что ему только что рассказал Белов. Потом опустил стекло, подставив лицо воздушному потоку. Потом закрыл окно и взглянул на Белова:

– Только вампиров нам не хватало.

– Да уж, – усмехнулся Белов. – И без них мало приятного.

– А знаешь, если бы кто-нибудь решил снять про нас сериал, как бы он назывался?

– Настоящие детективы? – предположил Белов

– “Настоящие засранцы” – вот как бы он назывался. Потому что настоящие детективы никогда бы не убежали с такой бешеной скоростью от бронзовой скульптуры погибших фокусников.

***

“– Никогда не доверяй людям на сто процентов, – сказал однажды Сержу его отец, когда в один из выходных повел его в парк есть мороженое и кататься на аттракционах.

– А дереву? – спросил маленький Серж, показывая на каштан. – Дереву можно доверять?

– На сто процентов нельзя доверять даже дереву. Ты укроешься под деревом во время грозы, но молния может ударить в него и убить всех, кто стоит рядом. Ты спрячешься за деревом во время бури, но от сильного ветра оно может упасть и раздавить тебя. Никому и ничему не доверяй на сто процентов. Иногда кажется, что ты знаешь о человеке все. Но это не так. Это именно только кажется. Ты видишь в человеке только то, что он позволяет тебе увидеть. Это лишь оболочка – то, что мы видим в каждом человеке. То, что творится за ней – это величайшая тайна, доступа к которой нет ни у кого. Даже самые доверительные отношения у супругов, проживших всю жизнь рядом – это лишь иллюзия. Поверь мне, у каждого из них – целый вагон того, чего они никогда не скажут друг другу. Никогда и никому не доверяй на сто процентов.

– Даже тебе? – удивился Серж.

– Иногда у людей могут быть такие тайны, о которых они никогда не расскажут даже своим детям, – отведя взгляд, уклончиво ответил отец.

Серж ел мороженное и разглядывал крыши домов из кабинки колеса обозрения, так и не поняв, что хотел сказать ему его отец. А на следующий день отец исчез. Исчез навсегда. Серж ничего не знал о судьбе отца, а мать стойко хранила эту тайну всю жизнь. Только немного повзрослев, Серж стал понимать, что отец всегда незримо присутствовал рядом. Мать, работая учительницей в начальных классах, никогда не смогла бы обеспечить их так, как они жили все эти годы. У Сержа было все, о чем только могли мечтать дети его возраста. Достаток чувствовался во всем – в одежде, которую мать покупала Сержу в самых лучших магазинах, дорогих игрушках, продуктах исключительно с фермерских хозяйств… Но больше всего достаток чувствовался в уверенности матери Сержа. Уверенности, что никакие невзгоды не смогут повлиять на качество их с Сержем жизни.

Кто-то регулярно привозил матери деньги – Серж увидел это случайно, встав как-то ночью в туалет. Услышав шум работающего двигателя, Серж выглянул в окно и увидел, как незнакомец в черной шляпе и длинном черном пальто отдавал матери сверток, размером с кирпич, завернутый в коричневую бумагу. Любопытство заставило Сержа на следующий день, пока матери не было дома, обыскать весь дом. Он нашел сверток в родительской спальне, под матрасом. Увидев в свертке пачки денег, на Сержа нашло прозрение. Он вдруг понял, почему живет гораздо лучше своих одноклассников, да и вообще, лучше большинства детей в городе. Он догадался, что этот сверток, возможно, совсем недавно держали руки его отца.

Тогда же он стал понимать причину довольно странного отношения людей к нему и к его матери. Люди старались лишний раз не общаться с ними, а многие, увидев их издали, переходили на другую сторону улицы. Дети, одноклассники Сержа, относились к нему с некоторым почтением, даже подобострастием. А учителя вели себя по отношению к Сержу гораздо терпимее, чем к остальным детям, предпочитая иногда и вовсе не замечать его шалости.

Причиной всех этих странностей был его собственный отец. Отец незримо выстраивал жизнь Сержа и жизнь его матери по своим канонам. И в этой негласной игре, где игроки ни разу не сказали об отце Сержа ни одного слова, все прекрасно знали, что, если по чье-то вине что-то пойдет не так, как хотелось бы отцу Сержа, то произойдет то, что… к примеру, произошло с продавцом сыра в лавке на углу улицы, однажды отказавшегося продавать свой сыр его матери.

Маленького Луи, так звали продавца сыра, нашли в его же собственном автомобиле, на дне реки. И Луи, и его автомобиль были похожи на один из его самых лучших сыров, названного самим Луи “Луиджи”, особенностью которого было множество сырных дырок среднего диаметра. В таких же дырках, только от пуль, и обнаружили Маленького Луи, распухшего от двух месяцев пребывания под водой. По иронии судьбы именно столько и зрел “Луиджи”, перед тем, как попасть на прилавок “Лавки Маленького Луи”.