Текст книги "Свинцовый ливень"

В ванной было встроено джакузи и отдельно душевая кабинка, к этому моменту Богдан уже не мог поверить в свое счастье, постоянно смаргивая, боясь прогнать столь сладостное наваждение. Полки были заставлены непонятными баночками и пузырьками, от шампуней до лосьонов непонятного назначения. После беглого осмотра, Богдан с восхищением приземлился на кресло возле обзорного окна в гостиной, лишившись дара речи, разглядывая улицы с высоты птичьего полета, еще не осознавая свое положение.

– Я понимаю, в это трудно поверить, – Олег скромно встал подле книжного шкафа, пока еще пустующего, – но Вы теперь очень богаты, хотите Вы этого, или нет.

Город жил своей жизнью, не обращая внимания на потрясения отдельных людей и горе других городов, находящихся далеко отсюда. Это был град наслаждений и эгоизма, возросшего в абсолют, но Богдан пока не хотел этого видеть, он был ошарашен, измотан счастливым шоком, разбитым на тысячи осколков.

– Богдан Васильевич, я понимаю Ваше состояние, но хотелось бы уточнить, мне продолжать свою работу, или Вы отказываетесь от личной охраны?

До Богдана доходили отдельные слова Олега, он глупо смотрел в окно, а потом откинул голову назад и громко рассмеялся. Его смех разносился по всей квартире, волны энергии расходились по окружающей обстановке, рикошетя и прилетая обратно в тело, постепенно наполняя его силой.

– Что ты спросил, Олег?

– Я хотел бы знать, нуждаетесь ли Вы в услугах личной охраны?

– Да, меня все устраивает, вы втроем отлично подходите, – Богдан отмахнулся, – давай бумаги, где мне расписаться, чтобы вы продолжили работу?

– В этом нет необходимости, я всего лишь сообщу в СБВ, это чистая формальность, – Олег вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькое устройство, похожее на наушник старых мобильных телефонов, – если мы будем продолжать предоставлять Вам свои услуги, то Вам понадобится вот это.

– Что это? – Богдан заинтересованно принял прибор и осмотрел со всех сторон. В руках он держал маленький наушник, легко закрепляющийся на ухе, с круглой кнопочкой на его основании.

– Носить его постоянно необязательно. Для связи с нами Вам нужно будет нажать кнопку и отдать нужные Вам указания. Я, Марина и Карим будем ходить с такими устройствами постоянно. Видите? – на ухе Олега уже был надет прибор. – Мы услышим Вас откуда угодно, если Вы находитесь в черте города, конечно.

– Они настроены на одну частоту? Я не сильно понимаю.

– Вроде того, если Вы что-то говорите с помощью передатчика, то слышим только мы втроем, перехватить сигнал невозможно, гарантия СБВ.

– Вы заранее их взяли, правильно?

– Не буду кривить душой, да.

– Хорошо, я не против, – Богдан положил передатчик на столик.

Олег выпрямил спину и произнес:

– Будут ли распоряжения?

Этот вопрос вернул Богдан к реальности, и он вспомнил все запланированные еще в автомобиле действия:

– Да, даже несколько. Во-первых, – Богдан поднял палец, – я очень голоден, за два дня я съел только несколько банок консервов, а СБВ не позаботилось об этом.

– Мы займемся этим.

– Во-вторых, – второй палец, – я бы хотел узнать свой новый номер телефона и сообщить его двум людям.

– Это очень просто, только назовите имена.

Богдан бросил взгляд в окно и проговорил небу:

– Ярослав Круглов и Вероника Ясная. Сообщите им, что они могут позвонить в любое время, и я им помогу.

Олег переступил с ноги на ногу:

– Вы уверены, что они согласятся приехать, не раздумывая?

Олег ударил точно, Богдан не знал, согласиться ли Вероника хоть на что-то.

– Хорошо, но ты все равно это сделай, пожалуйста, – Богдан чуть сник, – также передай… передай Круглову, что я буду ждать ответ Вероники и… и я приму решение относительно их обоих, а не по отдельности.

– Это значит, что как только ответит Ясная, я решу насчет Круглова. В-третьих, я хочу послать бутыль воды и… для начала сто тысяч рублей отцу Кириллу, который находится в церкви Пресвятой Троицы.

Это решение созрело еще в тот час, когда только-только прекратился ливень, заполнив бассейн до краев. Он не мог оставить этого человека, он хотел помочь ему выжить, помочь найти себя и свой путь. Именно ему Богдан был обязан своим настроем, и, возможно, именно батюшка навлек на дом Богдана дождь.

– Вы уверены в своем решении? – Олег отреагировал спокойно, обыденно.

– Да, наверное, я уверен, – Богдан кивнул. – В-четвертых, у меня есть задолженности перед Михаилом Петровичем Анисимовым, моим бывшим работодателем, и сетью банков «Быстрорубль», я бы хотел их погасить.

– Об этом уже известно. Вы можете перечислить денежные средства по их банковским реквизитам.

Богдан даже не удивился, что о его долгах знает СБВ. Раз они проверяют личность, то узнать о задолженностях не составляет труда.

– В-пятых, – он раскрыл ладонь, – оплачивайте счета в старом доме своевременно, я хочу, – Богдан немного покраснел, – хочу, чтобы он жил и без меня.

– Насчет этого уже распорядились.

– Отлично! И последнее, – тут Богдан очень густо залился краской, – я не хочу выглядеть, как нищий, Олег. Не мог бы ты подсказать пару магазинов или еще чего…

– Загляните в свой гардероб в спальне, думаю, там Вы найдете все, что Вам нужно на первое время, – Олег кивнул и вышел из комнаты, оставив Богдана наедине со всем свалившимся на него счастьем.

Глава

VI

Около четырех часов Богдан наслаждался окружавшей его роскошью. Открыв гардероб, он обнаружил множество классических костюмов многих форм и расцветок, однако выбрал самый обыкновенный фирмы Brioni. Приняв горячую ванну, Богдан тут же переоделся и почувствовал себя намного лучше. Чистое тело и новая одежда – с иголочки черные брюки и пиджак, ослепительной белизны рубашка – превратили его в совершенно другого человека. Долгое время он разглядывал себя в зеркало, благо вокруг него никого не было.

Включив телевизор, Богдан с восторгом подивился четкой картинке и звукам, льющимся отовсюду из современной аудиосистемы. Те же самые программы и глупейшие по своему содержанию ситкомы показались ему чем-то совершенно новым, необузданным и чарующим. После десятиминутного просмотра, Богдан включил свой любимый джаз, на этот раз Джона Колтрейна, и, приплясывая, еще пару раз прошелся по квартире в поисках неизведанного.

Более глубокий осмотр своей среды обитания принес плоды: обнаружился телефон, уютно расположившийся на стене гостиной возле ступеньки, ведущей на необособленную кухню, кондиционер, послушно работающий после нажатия на аккуратную белую кнопку, красивые хрустальные бокалы на полках бара, старые часы в спальне, придававшие комнате элемент старины – все это приятно удивляло и открывалось взору в самый подходящий для этого момент.

Немного погодя, раздался звонок в дверь – разливающаяся трель соловья – за ней оказалась тележка с наставленными на нее тарелками, в свою очередь прикрытыми крышечками, и маленьким чайником, стоящим возле миниатюрной коробочки с заваркой. Тележку вез худой низенький мужчина с щегольской бородкой и не менее щегольскими усиками, за ним властно вышагивал Карим, важно распоряжаясь действиями официанта.

Попеременно открываемые крышки заставляли желудок выплясывать различные танцевальные па: французский луковый суп, мраморная говядина, мясистые креветки с соевым соусом, легкий овощной салат, мягкие булочки и горячий травяной чай, тут же заваренный умелыми руками. Весь выбор был выставлен на столик и еще дымился, распуская невероятный аромат. Богдан и помыслить не мог, что когда-нибудь попробует что-либо подобное. Отбросив мысли о холодных бутербродах с колбасой и неумело сделанной яичнице-глазунье, Богдан дождался ухода сотрудника и официанта, ответив на их кивки и отклонив предложения о дальнейшей помощи, и, наконец, принялся за еду, то и дело блаженно вздыхая.

– Мне обязательно идти?

– Нет, Богдан Васильевич, но Вам, как новоиспеченному дворянину, не положено отклонять подобные приглашения, не то Вас посчитают отшельником.

– Я еще не освоился даже у себя дома, неужели мне опять придется куда-то отправляться?

– Положение обязывает, – Карим, кажется, больше всех пекся о взгляде общества на новую фигуру в сложном механизме города, – это будет попросту некультурно.

Богдан вздохнул, поймав себя на мысли, что он похож на капризного ребенка, утолившего свой голод и выпросившего игрушку, но наотрез отказывающегося от работы.

– Как мне там себя вести? Я не имею понятия о манерах.

– Что ж, это просто, – сотрудник приподнял уголок рта, – не нужно казаться кем-то другим, вот и все. Будьте вежливы с окружающими, и помните, что они такие же люди, как и Вы, только пробывшие здесь чуть дольше.

Незадолго до этого, Карим принес Богдану, предварительно позвонив в дверь и попросив разрешения войти, конверт, адресованный хозяину апартаментов, в котором находилось приглашение на некий прием, устраиваемый неизвестным Богдану М.Н. Томанским в честь «вступления в почетные ряды еще одного приверженца Фортуны».

– В том-то и дело, что они будут чувствовать себя в своей тарелке, – Богдан уже знал, что пойдет, но невероятное волнение захлестнуло изнутри, – я же там никого не знаю и пока не готов к знакомству со столь важными персонами, они ведь важные?

– Михаил Николаевич Томанский очень уважаемый человек, как во Владимирограде, так и за его пределами, – Карим будто специально нагнетал обстановку, – я уверен, что познакомиться с Вами хочет не только он, но и остальная верхушка города.

Богдан быстро перебирал в мозгу возможные варианты развития событий.

– А если я не явлюсь?

– В Вашу честь собирают целый прием, такой вариант неприемлем.

– Ну а все же?

– Уважение нужно зарабатывать с первого дня.

– А если я окажу плохое впечатление на окружающих?

– Вряд ли у Вас это получиться, я в Вас уверен, Богдан Васильевич.

Карим обернулся на Марину, в волнении ожидающей исполнения своей роли.

– Да, Богдан Васильевич, – она мило, как ей казалось, улыбнулась. – Вы прекрасно выглядите, как говориться, встречают по одежке, с этим у Вас проблем точно не будет.

Богдан, несмотря на все волнение, рассмеялся, заставив Марину расслабиться.

– Ну что ж, надеюсь, ты говоришь искренне. Ладно, когда там начало?

– 22:00, – Карим посмотрел на листок бумаги, лежавший возле опустошенных тарелок.

– Почему так поздно?

– Это же вечерний прием, – удивилась Марина, – вряд ли он был бы назначен раньше.

Великолепное поместье, выполненное в викторианской эпохи, находилось на самой окраине богатого района, почти на границе, отделяющей город от остального мира. Два этажа прекрасного узорчатого камня и грандиозных скульптур, широких коридоров и просторных залов с высокими потолками, средневековых гобеленов и ослепляющих своей красотой рыцарских доспехов у входа. Контраст по сравнению с остальным современным городом был невероятен, как будто Богдан вместе с Каримом, снова сидящим за рулем, и Мариной, расположившейся на бывшем месте Олега, рядом с Богданом, совершили скачок назад во времени.

Недалеко от входа – прекрасно отделанного крыльца – уже стояли множество автомобилей, во многих сидели сотрудники СБВ, судя по всему, личная охрана гостей. Карим настоял на том, чтобы Богдан совсем немного опоздал: его приход должны лицезреть как можно больше людей. Сам Богдан мало смыслил в подобных мероприятиях, поэтому целиком и полностью доверился авторитетному мнению Карима, знающего толк в выходе в свет.

Двери им открыл одетый в красные одежды швейцар, почтительно согнувшийся в поклоне. Его манеры приятно удивили Богдана, и он еще больше разволновался. Сейчас на нем красовался такой же черный классический костюм, но, в отличие от предыдущего, зауженный в талии, из-под пиджака виднелась белая рубашка с высоким воротом и перевязанный по старой привычке галстук, верхнюю одежду составляло белое пальто, доходившее до икр, однако ни шляпы, ни котелки в этот вечер Богдану на голову не приземлились.

Оказавшись в прохладном и помпезном зале, Богдан в первую очередь увидел лестницу, ведущую на второй этаж: на ней стоял красивый подтянутый мужчина в белом костюме, галстуке-бабочке и черной рубашке – все с точностью наоборот. Его длинные светлые волосы были заплетены сзади в косу, подобную девичьей, но такая прическа джентльмену явно шла, давая возможность чужому глазу остановиться на ней. Тонкие черты лица, почти черные глаза и обворожительная улыбка заставили Богдана с первого взгляда проникнуться большим спектром чувств к этому мужчине: уважением и приязнью, наслаждением от его созерцания до зависти к его внешности. Богдан никогда не оперировал критерием красоты по отношению к мужчинам, но этот человек был именно таким.

Человек быстро начал спускаться вниз к гостю, озарив помещение ослепительной улыбкой.

– Здравствуйте, Богдан Васильевич, и добро пожаловать в мое скромное поместье, – его голос лился, подобно падающей звезде на ночном небе, а речь была размеренна и немного тягуча, с такой дикцией можно было играть на сцене или даже петь, – позвольте представиться, я Михаил Николаевич Томанский, и именно из-за меня Вы сейчас не сидите в своем доме и не празднуете свое прибытие в одиночку.

Он подошел к Богдану и протянул руку для рукопожатия. Богдан немедля принял знак благодушия.

– Я прошу прощения за столь быстрое приглашение, но, честное слово, не смог удержаться от соблазна познакомиться с самым удачливым человеком на этой планете! Разрешите нам разделить эту радость вместе с нами!

Он сделал знак человеку во фраке, и он вежливо забрал пальто гостя.

– Я очень… мне очень приятно познакомиться с Вами, Михаил Николаевич, – Богдан решил все-таки попробовать говорить изыскано, вспоминая затерявшиеся вежливые речевые навыки, – Вы ни в коем случае меня не отвлекли, или не побеспокоили, мне было лестно узнать, что мной интересуются сливки общества.

Услышав стройную связную речь, Томанский рассмеялся и поманил Богдана за собой.

– Прекрасный представитель для прекрасного города: это я про Вас, Богдан Васильевич, – первая ступенька достигла их ног, – однако, не стоит называть нас «сливками общества», ибо весь город одна сплошная сладость, – он ни на секунду больше не переставал улыбаться, – а теперь здесь и Вы, и мне невероятно радостно ощущать Ваше присутствие в моем поместье. Где же Вы так поранились? – снова о порезах.

– Это не важно, просто небольшой несчастный случай, – Богдан перевел тему. – Я не думал, что такие красивые здания в старом стиле обнаружатся в подобном городе, – только половина лестницы осталась позади, подъем был неторопливым.

– О, Вы обнаружите в этом городе еще и не такие чудеса, поверьте мне!

– Позвольте спросить, Михаил Николаевич, а где все остальные гости?

– А Вы нетерпеливы, Богдан Васильевич, – Томанский снова рассмеялся, – не беспокойтесь, они уже все ожидают нас в приемном зале. Мне только интересно, как человек с такой нетерпеливой натурой смог приехать позже всех, соблюдая рамки приличия?

Богдан не знал, как реагировать на подобные утверждения, положительно или отрицательно, не различая, комплимент ли был озвучен или осуждение.

– Я не знаю, как ответить Вам, – он решил сказать честно, – я еще не слишком знаком со здешними правилами и обычаями.

– В них нет ничего сложного, – махнул рукой Томанский, его движения были такими плавными, что даже взмах рукой не показался необдуманным порывом, – будьте самим собой, во Владимирограде никто не в праве принуждать другого делать что-либо неприятное, даже если Вам говорит это сам император.

– Он сегодня с нами?

– Нет, что Вы, – Томанский покачал головой, медленно паря над красными коврами, устланными в коридоре, – он слишком занят своими делами, и, к сожалению, не принял моего приглашения.

– Очень… жаль?

– Да, да, конечно, безусловно, жаль, – Томанский посмотрел Богдану прямо в глаза. Богдан вздрогнул, – у него много дел в столице, вряд ли он смог бы явиться так скоро. Но Вам, с Вашего позволения, я посоветую не задумываться об этом. Сегодня и без императора собралась достопочтимая публика.

– Боюсь, я никого не знаю.

– Бросьте, неужели, Вы будете чувствовать волнение, находясь среди нас? – Томанский остановился возле тяжелых дубовых дверей, ведущих в очередную залу. – Я беру это на себя, – подмигнул, – уверяю, Вы будете чувствовать себя комфортно.

– Я надеюсь на это, и…

– Довольно слов, – Томанский громко распахнул двери и уверенным шагом вошел внутрь, всем своим видом показывая Богдану двигаться за ним.

Невероятных размеров зал открылся взгляду. Высокий сводчатый потолок был расписан абстрактными узорами, стены украшали картины, не такие маленькие, как в отеле, а целые произведения искусства, от «Тайной вечери» да Винчи до «Христоса и грешницы» Поленова – великих художников старого мира. Большие окна впускали свет поднявшейся в небеса луны, но основной источник исходил от многочисленных канделябров. В самом зале, в дальнем конце, виднелись столы с прекрасно пахнущими блюдами, многие из которых Богдан даже не знал, в ближнем углу сидели на резных стульях музыканты, старательно развлекавшие гостей звуками фортепиано, контрабаса, флейты и скрипок.

Гостей собралось не меньше двух сотен, и все они, как по команде, встали со своих мест, до этого вежливо друг с другом разговаривая, и манерно поклонились входившему с лучезарной улыбкой Томанскому и Богдану, старательно пытавшемуся выглядеть как можно важнее. Их лица улыбались, Богдану показалось, что очень искренне, они действительно собрались хорошо провести время и принять нового члена в свое общество. Одеты они были все одинаково роскошно: вечерние платья всех цветов радуги, строгие классические костюмы и цветастые фраки. Гости еще не притрагивались к еде, выказывая уважение хозяину дома, но уже все заняли положенные стулья, ожидая чего-то.

– Дамы и господа, великолепные подданные нашего процветающего общества! – голос Томанского громко раздавался по всей зале. – Я пригласил всех вас на приветствие нового дворянина, нового избранника Божьего, если Вы позволите мне так сказать, нового друга и прекрасного человека, и какое счастье, что он откликнулся на мое приглашение!

Богдан чувствовал себя неуютно под пронизывающими его взглядами гостей, он чувствовал себя неловко во время речи Томанского, и, по его опасениям, она могла затянуться. Но этого не произошло, хозяин дома прекрасно все понимал.

– Я не буду долго занимать время своими речами, которые многим уже успели надоесть, – по залу прошел смешок, многие начали пододвигаться ближе, – мое имя – Михаил Николаевич Томанский, но не мое имя сегодня нас всех интересует; я спешу вам представить самого удачливого человека во всем белом свете: Богдан Васильевич Светлов, поприветствуем его, дорогие друзья!

Богдан думал, что после этого он сможет спокойно сесть где-нибудь в дальнем углу и привлекать как можно меньше внимания к себе, но его тут же начали буквально разрывать на отдельные разговоры, а Томанский не успевал представлять желающих.

– Богдан Васильевич, это – Артем Леонидович Брындин – директор сети ресторанов «Моряк», правду ли говорят, Вы, Артем Леонидович, имеете годовой доход больше, чем маленький городок за пределами Владимирограда? Богдан Васильевич, перед Вами Софья Короткова – любимая многими актриса театра и кино, наверняка Вы смотрели фильм «Сотня в горах» с ней в главной роли. А это, Господи, как же Вы похудели, это Валерий Дмитриевич Солончак – известный политик, его программа по очистке улиц от мусора значительно увеличила городскую чистоту. Валерий Дмитриевич, это я просто хочу выставить Вас в самом лучшем свете, уверяю. Екатерина Малиновская, Богдан Васильевич! Вот ее-то Вы должны вспомнить, ведущая новостей на Первом канале, ах, Вы как всегда великолепны, Екатерина. Ох, кого я вижу, как я рад Вашему присутствию Айдан Тарасович! Богдан Васильевич, это – Айдан Тарасович Жаксыбаев – преподаватель Владимироградского Государственного Университета, а по совместительству ученый. Ха-ха, да, надо было сказать наоборот. Айдан Тарасович плотно занимается вопросом молекулярного состава чудодейственной воды, и я искренне надеюсь, что когда-нибудь завеса тайны приоткроется. А вот и наша обворожительная Виктория Борисовна Затейникова!

Посреди всей этой приветливой знакомящийся толпы, Богдан мог выделить лишь нескольких человек, по причине того, что только их и запомнил. Виктория Затейникова была в их числе: невероятные рыжие, почти красные, волосы, зеленые глаза, прямой нос, точеные черты лица. Она светилась счастьем и радостью, перекинулась несколькими шутками с Томанским. Богдан первый раз проявил интерес.

– Чем Вы занимаетесь, Виктория Борисовна?

– О, как бы я хотела чем-нибудь заняться, но все не выходит, Богдан Васильевич, – Виктория выдала искрометную улыбку, могущую конкурировать с Томанским. – Всего лишь пара салонов красоты. Увы, у меня слегка ограничены таланты.

– Я уверен, что это не так, – улыбнулся в ответ Богдан, но тут же принял серьезный вид, боясь желтизны зубов, которые еще не очистил, как следует.

Виктория рассмеялась:

– Вы так добры, – она склонила голову набок, – я уверена: Ваши таланты далеко от нас не скроются.

Непредставленные гости казались недовольными, а представленные расходились по местам, начиная сторонние разговоры, либо стояли возле окон, ожидая приглашения за стол.

– Я надеюсь на это, – Богдан слегка поклонился, вызвав одобрительные кивки наблюдателей.

Знакомство продолжилось.

– Святые небеса, Богдан Васильевич! Позвольте представить Наталью Морозову, говорят, что лучше нее на струнных инструментах никто не играет! А у нас на повестке дня еще один политический деятель – Юлий Вениаминович Креолов-Панченко, уже который год агитирует на собраниях ввести запрет на огнестрельное оружие у простых работников, я считаю, очень многообещающий законопроект. Богдан Михайлович Чаров, Ваш тезка и наш доблестный защитник справедливости. Все очень просто, Богдан Михайлович постоянно просит ужесточения санкций по всем возможным статьям. Ну, будет, Богдан Михайлович, будет. Данил Закирович Быстров – главный технолог города, именно ему мы обязаны новым техническим новинкам. Нина Валерьевна Татарчук – светило городской медицины, такого гениального хирурга я не видел никогда, и такого прекрасно выглядящего, да Нина Валерьевна, будьте уверены, Ваша красота еще долго будет украшать мир.

Богдан перезнакомился со всеми, но запомнил лишь нескольких. Томанский его утешил:

– Не беда, Вы только приехали, скоро все встанет на свои места. Дамы и господа! – он обратился ко всем сразу, – в честь Богдана Васильевича я хотел бы поднять бокал, – намек был понят, и прислуга начала наполнять бокалы гостей вином, люди заспешили к своим местам, весело разговаривая и улыбаясь. Сам Томанский прошел к центру стола, усадив рядом с собой по правую руку Богдана, а Богдан, в свою очередь оказался слева от полноватой женщины лет пятидесяти с хитро прищуренными глазами, кажется, ее звали Любовь Евгеньевна Старцева, и она работала в политической сфере.

– Выпьем же за Богдана Васильевича, нашего нового друга! – провозгласил Томанский, все подхватили, и на секунду в зале воцарилась тишина, нарушаемая только игрой на фортепиано. Кажется, Рахманинов.

Вино оказалось очень сладким, и после первого бокала прислуга вновь засуетилась, наполняя емкости. Весь зал был занят своими локальными разговорами, нигде не существовало общей темы. Говорили о погоде, новых исследованиях, фильмах, шоу, полюбившейся музыке, видах деятельности, внешнем виде и многом другом, о чем Богдан понятия не имел.

– Видите, было не так уж и жутко, – Томанский накладывал себе в тарелку всевозможные вкусности, – многие вели себя из рук вон плохо, заикались, спотыкались на входе, смеялись там, где не надо, но у Вас все получилось достойно, – он улыбнулся, – получайте удовольствие от вечера, жизнь не бесконечна!

– Слава Богу, что конец жизни еще далек, – Богдан потянулся за кусочком кролика, пока официанты разносили горячее всем желающим, – честно говоря, я думал, что опозорюсь.

– Милый мой друг, – Томанский принял тарелку дымящегося красного супа, – так думают девяносто девять процентов населения мира: «Я опозорюсь, не справлюсь, провалюсь» – и они все неправы. Если бы они начали пробовать, пытаться, то, безусловно, у них бы все вышло, и мир бы сейчас не был на грани упадка.

– Ах, Михаил, – подала голос Старцева по правую руку Богдана, – давайте мы не будем сегодня о грустном. Я, например, не хочу вспоминать ужасную атмосферу старых городов.

– Я не могу даже представить, – Томанский прихлебывал суп, вытирая губы салфеткой.

– Конечно. Богдан Васильевич, – Богдан повернул голову, – Вы, скорее всего, еще не знаете, чем занимается Михаил.

– Нет, не знаю, – Богдан пережевывал кролика, но вино больше не трогал, помня свой слабый на алкоголь организм.

– Позвольте мне его Вам представить, – Старцева чуть повернулась, приняв торжественный вид, – перед Вами Михаил Николаевич Томанский, первый секретарь администрации Владимирограда, один из самых высоких людей в городе в целом, великолепный оратор и политический деятель, занимающийся вопросами гражданских прав и свобод.

– Прошу Вас, Любовь Евгеньевна, – Томанский как-то вымученно улыбнулся, – я не хотел бы представляться Богдану Васильевичу кем-то недостижимым, поменьше пафоса.

– Ну, ну, Михаил, не будьте скромником.

– Такой уж я есть.

Богдан подумал, что неплохо бы проявить заинтересованность:

– А где Вы родились, Михаил Николаевич?

– Вы удивитесь, но Владимироград – моя родина, – невозмутимо прихлебнув вина, Томанский продолжил, – я только пару раз выбирался за его территорию, первый в далеком детстве, и второй раз несколько лет назад.

– И куда же Вы направлялись, Михаил? – Старцева аккуратно отрезала кусочек за кусочком от лежащей перед ней форели.

– Это долгая история, Любовь Евгеньевна, не для застолья.

– Прошу Вас, расскажите.

Богдан приготовился слушать и кивать, как он делал всегда, когда не знал, что говорить, но Томанский наотрез отказался.

– Когда-нибудь я поведаю Вам о целях своего визита за город, но, повторюсь, не сегодня. Может быть, Богдан Васильевич хочет узнать что-нибудь о нашей жизни, – его взгляд скользнул по лицу Богдана.

– Да, было бы неплохо, – Богдан отвратил внимание от еды, – как попадают в СБВ?

Томанский приподнял брови, на Старцеву Богдан перестал обращать внимания, но почувствовал, как она навострила уши.

– А что говорить про них? Я не думаю, что такая тема будет Вам интересна, но раз Вы просите… Сотрудники СБВ обучаются в специализированных учреждениях, которые в большинстве своем находятся за городом, именно там, по окончанию обучения, им присваивают номера жетонов. Сотрудники имеют прописку во Владимирограде, обладают высочайшей квалификацией в области нашей с Вами охраны. В общем, это все. Кстати, – Томанский посветлел, – как насчет того, чтобы перейти на имена? Проговаривать отчество достаточно накладно, как Вы считаете?

– Думаю да, – Богдан не был против, даже наоборот, – просто у меня создалось впечатление, что сотрудники работают круглосуточно. Вся эта тематика с личной охраной.

– Безопасность прежде всего, – чувствовалось, что Томанскому не нравится эта тема, – Вы пробовали эти прекрасные устрицы, Богдан? Они великолепны, угощайтесь.

Богдан позволил положить к себе в тарелку пару устриц, но не знал, как их есть. К счастью, Томанский как раз этим занимался, чуть понаблюдав, Богдан без труда отведал блюдо.

– Какой деятельностью Вы бы хотели заняться, Богдан? – Старцева отвлекла от новых вкусовых ощущений. – Какая в Вас скрыта потаенная сила?

– Я не знаю, – Богдану не понравилась, что эта женщина так легко перешла на обращение по имени, не спросив разрешения, подобно Томанскому, – еще не думал об этом.

– А кем Вы работали за пределами города?

Богдан чуть не покраснел, но нечеловеческим усилием воли подавил в себе стеснение и увильнул от ответа:

– В производственной сфере.

– Завод, фабрика?

– Да, именно там, – удрученно проговорил Богдан.

– А на какой…

– Я уверен, Богдан, – прервал ее Томанский, вытирая руки салфеткой, – что пребывание в городе раскроет в Вас скрытые таланты.

Богдан стал искать глазами Викторию Затейникову, и практически сразу увидел ее в дальнем конце зала, рядом с полным человеком, владельцем ресторана по фамилии Брындин. Словно почувствовав взгляд, она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Богдану, он их не отвел. Виктория улыбнулась, и они смотрели друг на друга пару секунд. Богдану снова помешал голос:

– Сегодня просто идеальный вечер для поэзии, Богдан. Вы никогда не пробовали сочинять?

– Я много читал в свое время, поэзия помогала скрасить одиночество, – Богдан хотел вскочить и переместиться на другое место, но не хотел обижать Томанского, и вообще мало понимал, может ли он так сделать, – сам я написал лишь пару стихотворений, которые уже выветрились из памяти.

– Ах, как это прекрасно, – за вздохом Старцевой Богдан услышал смешок Томанского, – видеть красоту во тьме, не правда ли, Михаил?

– Да, Любовь Евгеньевна, – Томанский улыбался, – Богдан, Вам стоит пообщаться с Федором Константиновым, он воистину великолепный поэт, если Вы искренне заинтересуетесь этой темой.

– Михаил, – Богдан почувствовал прилив бодрости, – мог бы я задать еще один вопрос?

– Не стоит и спрашивать об этом.

– Когда сотрудник СБВ опрашивал меня, он поинтересовался, не хотел бы я работать в сфере политики.

Томанский кивал, уставившись перед собой.

– И я хотел бы спросить, – продолжал Богдан, – а как туда попасть, в эту сферу?

Подала голос Старцева, еще больше отвратив от себя Богдана:

– Это зависит от места, где Вы хотите работать, Богдан.

Он вежливо повернулся к ней, выражая лицом учтивость.

– Если это администрация, то сразу на высокие должности попасть невозможно, – Старцева будто не понимала, что Богдан с ней разговаривать не хочет, – Вам стоит начать с мелких постов, постепенно заручаясь поддержкой населения.

– Богдан, подождите немного, – очень тихо сказал Томанский, – как только закончится ужин, мы поговорим об этом.

Около получаса Старцева докучала Богдану расспросами и интересными, по ее мнению, беседами, а Томанский время от времени выручал беднягу от жесткого словесного напора. Богдан тем временем оглядывал зал, постепенно запоминая окружение. По левую руку Томанского сидел очень молчаливый седовласый старик, не сказавший за всю трапезу ни слова, лишь знаками прося официанта подлить ему чуть больше вина в бокал. Его серые глаза смотрели только в тарелку, спина постоянно пребывала в согнутом положении. Богдан знал, что его зовут Алексей Григорьевич Маковкин, и что он руководитель городской библиотеки, постоянно выбивающий все новые и новые книги, пополняя запасы города. Когда Маковкин пожимал руку Богдану, последний испугался, что ненароком ее сломает, настолько хрупким казался этот человек. Богдан не мог взять в толк то, что обычный библиотекарь почему-то сидит рядом с Томанским, являющимся одним из первых лиц города.