Текст книги "Огни большого города"

– Доклад на совете директоров? – почти в религиозном трепете переспросил Лорме.

– Именно, – кивнул директор, разворачиваясь и направляясь к двери. – Советую вам подготовиться более обстоятельно, чем сейчас.

Директор вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь, а Фредерик Лорме так и остался стоять на месте в некоторой растерянности.

– Доклад на совете директоров… – с придыханием повторил он.

* * *

Шани догнал Зину уже у самого выхода из конторы. Велджис многозначительно хмыкнул, выпуская их на улицу. Зина на его неприличную ухмылку дружески ткнула бугая вбок. Спустившись по ступенькам, парень и девушка неторопливо направились вдоль по улице. Ребята по-прежнему были в своей рабочей одежде. Так было экономней и безопасней. Не разденут в подворотне. Во всяком случае, никто не припомнит, чтобы бандиты украли у кого-то рабочую одежду.

Солнце уже давно скрылась за горизонтом, но от этого в городе стало только светлей, потому что он, уже не стесняясь, вовсю озарился светом своих фонарей. От этого столбы, мусорные баки, люди и машины отбрасывали по три, четыре, а то и пять тусклых теней, а на особо ярко освещенных улицах эти тени пропадали вовсе.

– Шани, не стоит тебе провожать меня, – как можно мягче, чтобы не обидеть друга, проговорила Зина.

– Тебе не нравится, когда я нахожусь рядом?

– Нет, просто тебе потом от моего дома до своего в два раза дольше добираться.

– Ничего, мне не трудно. А молодой девушке по городу одной ходить опасно.

– С чего бы это? – рассмеялась молодая девушка. – Боишься, что меня изнасилуют? Зря. Меня все и каждый в таком виде принимают за мальчишку.

– Все равно опасно, – не сдавался Шани. – Сегодня очередной теракт был.

– Я знаю, – Зина машинально сжала и разжала отдавленную руку. – Не думаю, что меня угораздит попасть в теракт дважды за день.

– Но…

– Но если ты настаиваешь, то ладно, провожай, – Зина дружески ткнула Шани кулаком в плечо.

Они шли по городу под светом его фонарей, которые работают благодаря их стараниям и еще многих таких же, как они, и не обращали внимания на торопливых прохожих, нервно спешащих куда-то по своим делам. Такие спокойные и неторопливые, они казались настолько инородным телом на теле города, отчего некоторые прохожие даже оборачивались на них. Ребята же наслаждались возможностью спокойно идти по улице и не чувствовать за спинами непомерную тяжесть рюкзаков. У уличной торговки они купили по шаурме и теперь с аппетитом уплетали пережаренное, пахнущее прогорклым маслом мясо в пресной лепешке. Но голодным ребятам это казалось невероятной вкуснятиной.

Озаряясь сотнями электрических огоньков и оглушая улицу торчащими во все стороны громкоговорителями, между домов показался небольшой автоматический цепеллин с рекламными баннерами на боках. Очередная медицинская протезирующая компания на все лады расхваливала свои новые имплантаты. Чарующий женский голос, до ужаса искаженный раструбами мегафонов, читал текст, на который мало кто из прохожих обращал внимания.

– Надоели, – мрачно пробормотал Шани, чуть отстраняясь, чтобы пропустить кибера, тащившего за собой огромный бак с мусором. – Днем от них покою нет, летают прямо возле тебя, сегодня утром буквально в метре от меня проплыл, так теперь еще и ночью стали по улицам таскаться.

– Пусть таскаются, – пожала плечами Зина, откусывая большой кусок шаурмы. – Я на них уже давно не обращаю внимания.

– Так ведь они спать не будут давать.

– Не волнуйся, в наших кварталах они не летают даже днем. Не мы их потенциальные клиенты.

Ни Шани с Зиной, ни вообще кто-либо из прохожих на этой улице не заметил, как с крыши соседнего дома проворно, как кошка, прыгнула фигура в черном обтягивающем комбинезоне с накинутым капюшоном. Лицо его, по самые глаза, было затянуто черным платком. Человек в комбинезоне ловко приземлился на цепеллин и быстро-быстро стал пробираться к его хвостовой части, где был расположен блок автоматического управления дирижаблем.

– Хорошо, что мы вообще ничьи клиенты, – улыбнулся Шани, довольный тем, что все это время рак обходил их стороной.

– Не думаю, что так будет всегда, – грустно произнесла Зина, глянув на свое отражение в витрине магазина, мимо которого они проходили. – Рано или поздно мы все станем клиентами таких вот компаний.

– Да, чтоб их… – погрозил Шани кулаком в сторону китообразной туши цепеллина и, словно бы по мановению его кулака, дирижабль как-то странно дернулся, будто наткнувшись на невидимое препятствие. Лампочки разом погасли, а динамики заглохли.

– Ой!.. – удивленно произнес Шани и виновато глянул на Зину, как будто это была его вина.

– Чего это с ним? – не менее удивленно спросила девушка.

– Не знаю…

– Смотри, – вскинув руку, Зина указала на темную, юркую фигуру неизвестного в комбинезоне, перепрыгнувшую на крышу ближайшего здания по ту сторону улицы.

Оглянувшись назад, он бросил прощальный взгляд на рекламный цепеллин и скрылся из виду.

В этот момент дирижабль снова ожил, осветился всеми своими огнями, а динамики снова оглушили улицу. Только на сей раз не рекламой, а совсем другой музыкой. Молодой, крепкий и властный голос разнесся над домами.

– Братья мои, настало время! Городские корпорации губят нас и наш город. Они забрали больше власти, чем могут прожевать. Необходимо положить конец их могуществу, если мы хотим и дальше спокойно жить, и работать…

– Ух ты! – в восхищении воскликнул Шани. – Пророк добрался уже и до рекламных пупырей. Как у него это получается.

– Не знаю и знать не хочу, – хмуро произнесла Зина. – Меня твой Пророк совсем не интересует. По его милости я сегодня чуть было не погибла.

– Неправда! – с жаром начал защищать своего кумира Шани. – Это не он стоит за терактами, это все ложь! Его хотят подставить. Пророк говорит…

– Плевать, что говорит твой Пророк, – Зина схватила друга за локоть и потащила прочь с улицы. – Идем скорее, на нас уже прохожие оборачиваются. Скоро здесь будет полно полиции. Хочешь, чтобы нас арестовали как сочувствующих.

В противоположном конце улицы уже послышались сирены полицейских автомобилей, а из-за ближайшей высотки выплыл небольшой маневренный полицейский дирижабль и пошел на сближение со своим рекламным коллегой. Зина и Шани поспешили нырнуть в ближайший переулок, как будто они были в чем-то виноваты.

Здесь было тише, спокойней и темней. По правде сказать, плафоны в большинстве своем развешены на домах только вдоль главных проспектов. На остальных улицах плафонов гораздо меньше, а трущобные или рабочие кварталы так и вообще освещаются старыми уличными фонарями на столбах, если вообще освещаются. Магистрат заботится исключительно о престижной части города, зачастую забывая об обширных кварталах бедноты. Но, некоторые улицы все же благоустраиваются, хотя бы частично. Дом Зины располагался как раз в таком относительно благоустроенном квартале со старым фонарным освещением. Здесь даже тротуары ремонтировались… иногда.

– Все-таки я не понимаю, чем тебе так нравится этот Пророк? – спросила Зина, когда они уже подходили к невзрачному четырехэтажному зданию, с большим внутренним двором и, по всему видать, давно требующему ремонта. Именно здесь она и снимала квартиру. – Он преступник.

– Он говорит правильные вещи, – после недолгого раздумья ответил Шани. – Этот город через рак пожирает своих жителей, а все эти корпорации наживаются на этом. Я еще понимаю тех, кто ставит себе имплантаты из необходимости, но есть те, кто пришивает себе искусственные руки и ноги, только лишь для того, чтобы стать более сильным или выносливым, как, скажем, те, кто участвует в боях без правил. По мне, уж лучше плохая рука или нога, но своя. Лучше б они себе мозги имплантировали.

– Искусственный разум пока не изобрели, – сказала Зина, перепрыгивая через лужу помоев, сочащихся из канализации.

Возле входа во внутренний двор дома Шани остановился. Вовнутрь он никогда не заходил из-за опасений перед мадам Стервой – хозяйкой этого дома, о характере которой ходили легенды. Попрощавшись с Зиной, он развернулся и поспешил на ближайшую трамвайную остановку. Она посмотрела ему вслед и вошла под арку. Навстречу ей из полутьмы с диким визгом выскочили два драных помойных кота, перепугав до полусмерти. Плюнув и послав вдогонку тварям пару крепких слов, девушка вошла во двор.

Сразу же от арки с левой стороны начиналась свалка – несколько мусорных баков, которые переполнились мусором еще в незапамятные времена. Мусор в них уже не вмещался и оттого аккуратно складировался рядом. Между баками было расчищено небольшое пространство, в котором из коробок и других подручных средств было сооружено, что-то вроде подобия будки. При неуверенном свете единственного фонаря Зина увидела, как Малыш, Труба и Мешок укладывались в своей квартирке на ночлег. Было очень трогательно смотреть, как Малыш заботливо укладывал спать Трубу и Мешка, накрывая их драп-дерюгой непонятного происхождения. Стоит заметить, что пребывание даже в этих апартаментах не было бесплатным. Мадам Стерва наживалась на всем, на чем только могла, а потому даже с несчастных кломпов за пользование её свалкой брала хоть и маленькую, но все же плату.

Заметив Зину, Малыш вышел из хижины и поздоровался с ней жестом. Разговоры давались ему с большим трудом, рак медленно, но верно пожирал его легкие.

– Привет, Малыш, – Зина остановилась и присела на корточки перед кломпом. – Вот, держи.

С этими словами она достала одну из купюр, заработанных сегодня у Гриндера и протянула ее кломпу. При виде денег тот отшатнулся от них, как от заразы.

– Зачем? – проскрипел он ржавым голосом. – Это очень много…

– Бери, – сказала девушка, засунув деньги в карман на пузе его комбинезончика. – Я сегодня богатая. Заплатишь Стерве за эту помойку на месяц вперед.

– Хозяйка сегодня… злее… чем обычно, – проговорил Малыш, доставая купюру, бережно сворачивая её и пряча где-то во внутренних складках своей хламиды. – Всех сегодня ругала. Про тебя сказала, что если сегодня… – он перевел дух, – сегодня не заплатишь, то выгонит тебя. С обеда сидит… у дверей – ждет тебя.

Зина нехорошо выругалась сквозь зубы. Деньги-то у неё есть, и она готова заплатить даже вперед, но мадам Хозяйка любит потрепать нервы и читать тирады ругательного содержания. Зина же за сегодня устала настолько, что сил на подобную ерунду у неё не оставалось. Однако возможность избежать всего этого имеется.

– Постой… – окликнул малыш Зину, когда она уже было направилась к водосточной трубе. – Еще мы сегодня случайно повстречали… на улице Серафима Суррогата… Он просил передать, чтобы ты зашла к нему… Обязательно… Тебе уже надо… Он так сказал.

– Серафим решил выбраться из своего логова и прогуляться по улице? – удивилась Зина.

– У нас сложилось такое впечатление, что… он специально нас искал, – чуть подумав, добавил Малыш и скрылся в своей хижине.

Видимо ей и в самом деле необходимо зайти к Серафиму, раз он ради неё решил покинуть свою берлогу, подумала Зина, карабкаясь по водосточной трубе на четвертый этаж.

– Видимо, не налазилась я сегодня, раз еще и дома вынуждена этим заниматься, – ворчала девушка, открывая окно и спрыгивая с подоконника на пол.

Она оказалась в длинном захламленном коридоре, по обе стороны которого тянулись одинаковые двери с облупившейся краской. В другом конце коридора виднелась лестница, ведущая вниз.

Несмотря на поздний час, здесь кипела жизнь. По коридору носились голоштанные дети, катаясь на самодельных самокатах, бродили тетки с кастрюльками в руках, иногда проходили молчаливые молодые парни или мужчины, возвращаясь с работы или же, наоборот, уходя на смену. На появление Зины, да еще таким необычным способом никто не обратил внимания. Это было вполне в порядке вещей.

Пройдя к своей комнате, она отомкнула дверь ключом и вошла. Не глядя, захлопнула дверь ногой. Привычным жестом швырнув рюкзак на спинку колченогого стула, Зина стянула с себя кепку, куртку и штаны с ботинками, побросав все это где придется и устало плюхнулась на продавленную кровать, лицом в подушку.

Быть может, она тут же и заснула, если бы не известие о Серафиме Суррогате. Превозмогая усталость, Зина села на кровати, достала из тумбочки небольшой прибор и через небольшой электрод на проводе подсоединила его к запястью. Действительно, Серафим прав. Сердцебиение неважное. Нужно будет выбрать время и зайти к нему.

Убрав прибор не место, девушка-верхолаз наконец-то смогла лечь на кровать и забыться долгожданным сном.

* * *

Эти несколько часов пролетели как одно мгновение и, поутру проснувшись, Зине показалось, будто прошло всего несколько минут. С большой неохотой поднявшись с кровати, она потянулась, хрустнула суставами и соскочила на пол. В окно лился утренний свет, а из-за двери доносился уже до чертиков привычный гомон. Интересно, эти детишки хоть когда-нибудь спят, подумалось Зине, или же они по сменам галдят в этом коридоре. Подхватив полотенце, девушка вышла из комнаты, не забыв запереть за собой дверь.

Жилье в этом доходном доме снимал совершенно разношерстный народец от честных трудяг, приехавших на заработки из провинции, до последних пройдох и жуликов, и доверять им открытые двери догадался бы лишь последний олух. Хотя, по чести сказать, брать у Зины особо-то и нечего.

Спустившись по захламленной лестнице на первый этаж и пройдя по еще одному точно такому же коридору, Зина оказалась в небольшом вестибюле, гордо именуемом мадам Стервой Парадный Вход. Сама хозяйка сидела возле входной двери на стульчике и дремала, свесив голову на грудь. Её маловразумительная высокая прическа мерно колыхалась в такт дыханию. Как и многие в этом городе, мадам Стерва перенесла рак. Теперь у неё вместо правой ноги был имплантирован протез.

– Она всю ночь здесь просидела, дожидаясь, когда ты вернешься с работы, – послышалось сзади и, обернувшись, Зина увидела Зэйна, который, как и она, снимал жилье в этом доме, только этажом ниже.

Как всегда, он был полуголый, в одних только штанах и с гордо выпяченной грудью. Единственное разве еще накинул на шею полотенце, за концы которого и держался.

– Ты как домой пробралась? – продолжал Зэйн, улыбаясь одним уголком рта.

– А как ты к своим девкам лазишь, когда их мужья на работе? – вопросом на вопрос ответила Зина. – Для нас с тобой какой-то четвертый этаж – это не высота.

Зэйн усмехнулся и, наклонившись к уху Зины, заговорщицким шепотом предложил:

– Тебе помочь её разбудить или сама справишься?

– Сама справлюсь, – Зина пихнула друга локтем в живот и направилась к дремлющей хозяйке.

– Я с твоего позволения из-за угла понаблюдаю, – крикнул ей вдогонку парень.

– Да как хочешь…

Подойдя к мадам Стерве, Зина задумалась над тем, как бы тактичнее её разбудить. С одной стороны, она вообще ее будить не хотела, но с другой, заплатить за жилье все равно придется. Она не придумала ничего лучше, как щелкнуть по длинному крючковатому носу квартирной хозяйки. Смешно хрюкнув, домовладычица подскочила на месте и ошалело заозиралась по сторонам.

– Что?.. Куда?.. Какого?.. – забормотала она спросонья, но, увидев стоящую перед собой должницу, сразу же сменила тон и, уперев руки в бока, нависла над ней, сверкая глазами. – Что, милочка, явилась наконец-то?!.. Ну, что, как мы твой вопрос решать будем? У меня здесь не благотворительный пансион, бесплатно никто не живет, так что, скорей всего, мы с тобой расставаться будем…

Однако Зэйн, в данный момент выглядывающий из-за угла, напрасно рассчитывал на бесплатный концерт. У Зины на такие вещи сегодня совершенно не было настроения, поэтому она без лишних слов достала из кармана деньги и сунула их чуть ли не в нос мадам Стерве.

– Здесь задолженность за прошлую неделю и за месяц вперед, – спокойно сказала девушка.

От неожиданности хозяйка дома заглохла на полуслове, как сломавшийся патефон, и только смешно разевала рот.

– Ты что, банк ограбила? – спросила она, схватив и пересчитав деньги.

– Ага, Империум Голд Билдинг.

Поняв, что поругаться больше не получится, мадам Стерва стала думать, на ком бы еще сорваться. В этот момент она заметила торчащего из-за угла Зэйна.

– А ты, красавец, чего там прячешься?! – напустилась она на него. – Ты, когда платить собираешься?!

В ответ Зэйн не придумал ничего лучше, как смыться от греха подальше.

Еще раз бросив на Зину острый взгляд и не найдя причин для претензий, мадам Стерва устремилась вслед за блондином, слегка припадая на протезную ногу и оглашая дом криками:

– Куда побежал, зараза белобрысая?! А ну иди сюда, не то оторву тебе ту ерунду, которая так нравится твоим прошмандовкам!..

По какому-то невероятному стечению обстоятельств душевая в доме мадам Стервы, так же, как и у Гриндера, не разделялась на мужскую и женскую половины. Мало того, здесь же располагалась еще и прачечная, и рядом с моющимися людьми тетки стирали свои тряпки, сливая грязную воду под ноги, отчего в душевой непрестанно стоял густой кислый запах. А может, это и закономерно, думала Зина, одеваясь после душа, такие кровососы, как Гриндер и Стерва, экономят на всем, до чего только дотянутся, зачастую за счет здоровья таких, как мы. Мало в этом городе рака, антисанитарии, смога и прочего, так еще такие вот как эти отбирают последнее здоровье.

– Подруга, если ты расплатилась со своими долгами, то зачем было на меня Стерву натравливать?

Зэйн, как всегда, выскочил откуда-то сзади, как чертик из табакерки. Он тоже закончил водные процедуры и был лишь в одном полотенце, которое держалось на честном слове. Будь у него это честное слово немного поменьше и полотенце непременно бы свалилось. Опять же и девки за ним меньше бегали бы.

– Зэйн, мне тебя голого и на работе хватает, так ты еще и дома покоя не даешь, – устало произнесла Зина, шнуруя ботинок.

– Ты это домом называешь? – презрительно бросил парень, нарочно еще больше расправляя широкие плечи и дефилируя возле девушки туда и обратно для наглядности обзора всех его качеств и достоинств.

– Не придирайся к словам. Лучше убери свое красивое тело с моих глаз.

– С тобой спорить трудно. Тело у меня отменное. Еще ни одна не жаловалась, – осклабился Зэйн своей самой отвязной улыбкой. – Единственное – шрам портит весь фасад, ну, да, когда ты свалишься с пятидесятиметровой высоты, и не такое будет.

– Зэнни, – Зина придвинулась к коллеге вплотную и заговорила шепотом, чтобы не услышали остальные присутствовавшие в душевой. – Мне-то можешь не заливать, откуда у тебя этот шрам. У меня под левой грудью такой же, только маленький.

Она подмигнула ему и взялась за второй ботинок.

– Ты… откуда ты знаешь?.. – опешил парень, с которого тут же слетела вся спесь, и он воровато заозирался по сторонам, как прошкодившийся котенок. Весьма милый котенок, к слову заметить. С белесыми ресницами.

– Успокойся. Я никому не скажу.

– Как ты догадалась? – Зэйн придвинулся ближе и перешел на доверительный тон.

– Думаешь, ты единственный клиент у Серафима Суррогата.

– Послушай, Зина, – наклонившись к девушке и приобняв её за талию, парень перешел на воркующий тембр. – Что-то я не припомню у тебя ни под какой грудью никакого шрама.

– А ты много видел мою грудь? – Зина резко развернулась на месте, «случайно» ткнув коллегу локтем в живот.

– Ну, как же, – Зэйн даже не обратил внимания на тычки подруги. – Мы же зачастую сталкиваемся в душе, здесь и на работе.

– Это еще ничего не значит. В отличие от тебя, я не бравирую своими шрамами.

Тетка Климентина, стиравшая в этот момент неподалеку обоссанные детьми пеленки, видела всю эту сцену и поняла её по-своему.

– Ах ты, кобель неуемный! – воскликнула она, огрев Зэйна между лопаток мокрой, скрученной в жгут простыней. – Мало тебе блядучих девок, так ты еще к нашей бедной девочке пристаешь!

– Тетка Климентина, что за манеры?! – делано возмутился парень, отскакивая от очередного замаха простыней. – Я разговариваю со своим другом, а вы тут обоссанной тряпкой по спине… Это же негигиенично.

– А со мной поговорить не хочешь? – тетка Климентина, одетая лишь в длинную юбку и бюстгальтер, высвободила свои груди из лифчика и, наставив их на Зэйна как пистолеты, двинулась на него с неотвратимостью паровоза.

Подпрыгнув на месте и в ужасе отскочив в сторону, Зэйн, с криком «насилуют», пулей вылетел из душевой под хохот остальных прачек, забыв при этом даже свои штаны, висящие на стене на гвоздике. Спрятав своё богатство обратно в бюстгальтер, тетка Климентина обратилась уже к Зине:

– Идем-ка, девонька, я тебя покормлю, а то тебе скоро на работу, а у тебя и не готовлено ничего.

Зина не сопротивлялась, позволяя увлечь себя на кухню. Тетку Климентину она уважала. Она была доброй женщиной. Не так давно, как и многие, со всей семьей приехала в этот город на заработки и еще не успела, как остальные, превратиться в бездушное существо. Она и кломпов подкармливает, искренне их жалея.

На одной-единственной на весь дом общей, как и все здесь, захламленной и закопченной кухне народу было еще больше, чем в душевой-прачечной. Как и неугомонные дети в коридоре, здесь также никогда не переводились люди. Готовили здесь всегда, даже ночью, просто потому, что плит не хватало, и оттого была придумана целая система очереди – кто и когда готовит. От никогда практически не тухнущих конфорок на кухне всегда было душно, жарко и дымно. В такие районы, как этот, газ всегда подавали весьма сомнительного качества, и оттого на кухнях подобного рода, помимо прогорклого масла, кислого теста и тухлой рыбы, всегда воняло газом, который не до конца сгорал.

Вдоль всей левой от двери стены тянулась целая вереница медных кухонных плит, заставленных кастрюлями, сковородками и пароварками. Возле них неотлучно дежурили хозяйки и хозяева посуды, потому как оставить свою похлебку без присмотра порой означало лишиться ужина или обеда. Народ у мадам Стервы квартировался разный, и такие, как тот же Зэйн, могли запросто стянуть пережаренные котлеты или суп из кошки. Зина собственными глазами один раз видела, как Зэйн умудрился выхлебать полкастрюли закипающего супа, пока тетка Климентина отвернулась покрошить луковицу. Сам Зэйн никогда не готовил, столуясь у своих девок или перехватывая шаурму на улице.

Вдоль противоположной от плит стены тянулась такая же вереница столов с грубо сколоченными лавками по обеим от них сторонам. За этими столами жители доходного дома ели и пили, курили или просто разговаривали между собой. В отличие от конфорок столы не всегда были заняты. Многие предпочитали есть у себя в квартирах. Так было спокойнее и безопаснее. Но в это утро, как назло, свободного местечка не оказалось.

Не особо церемонясь, тетка Климентина согнала с лавки двоих взрослых парней, орудуя все той же простыней, которую уже опробовала на загривке Зейна.

– Давайте-давайте, выметывайтесь отсюда! Вы уже поели, пора и на работу, – мотивировала она свое поведение. – Другим тоже надо перекусить перед долгим трудовым днем.

Спорить с габаритистой теткой парни не стали. Они уже закончили свой непритязательный завтрак и поспешили убраться из кухни. Им и в самом деле пора было на работу от греха подальше.

– Садись, девонька. Я сейчас, скоренько, – тетка Климентина усадила нисколько не сопротивляющуюся Зину за стол и утопала к одной из плит, за которой кашеварила её сестра.

Пока добрая женщина беспокоилась за Зинин завтрак, девушка подумала, как бы отблагодарить её за это. Лучшим вариантом такой благодарности будет посидеть в свой ближайший выходной с детьми тетки Климентины. У нее их шестеро и порой женщина не успевает уследить за ними за всеми. Несчастный глава этого большого семейства дядька Рудольф вкалывает на трех работах и очень нечасто бывает дома. В основном, чтобы принести заработанные деньги. Видя, как сгорает на работах дядька Рудольф, Зина как-то спросила тетку Климентину, зачем они приехали в этот город. Труд здесь тяжкий и низко оплачиваемый. На это всегда веселая и улыбчивая женщина грустно опустила глаза и рассказала, как там, откуда они приехали, и этого невозможно было найти.

От невеселых мыслей Зину оторвал густой с надрывом кашель. Подняв голову, она увидела сидящего напротив нее за тем же столом деда Тадеуша. На глаз было трудно определить, сколько ему лет. Рак сожрал у него оба уха, горло, нос, легкие и обе ноги. У него было столько имплантатов, что еще чуть-чуть и дед догнал бы киберов. Из-за бедности, имплантаты деда Тадеуша были весьма низкого качества, отчего выглядел старик ужасно.

В доходном доме ходила шутка, будто дед Тадеуш самый старый человек во всем Белом городе, но Зина прекрасно знала: на самом деле ему только-только перевалило за пятьдесят. Зэйн в своих разглагольствованиях приписывал деду лишний десяток лет, но Зина жила в этом доме дольше него и еще застала те времена, когда Тадеуш имел меньше имплантатов, чем сейчас, и мог работать. Последние года три медленно угасающий старик не был способен даже на самую простую и легкую работу. Соответственно, не мог зарабатывать. Он единственный во всем доходном доме мог жить бесплатно и только потому, что был отцом мадам Стервы. Остатки совести хозяйки дома не позволяли ей выгнать старика на улицу.

Справившись с накатившимся приступом кашля, дед кивком поздоровался с Зиной. Говорил он редко. Его имплантированные голосовые связки были очень плохого качества, и оттого каждое слово давалось деду Тадеушу с большим трудом. Также молча, он пододвинул девушке почти не черствый ломоть хлеба из отрубей и опилок.

– Спасибо, не стоит! – поспешила отказаться, смутившаяся и даже покрасневшая Зина. – Тетка Климентина…

Не слушая возражений, дед Тадеуш настойчиво пододвинул к Зине свой подарок.

– Спасибо, – смущенно поблагодарила она, разламывая хлеб пополам.

– А вот и я! – воскликнула тетка Климентина, появляясь с жестяной тарелкой похлебки и ставя её на стол. Вынув откуда-то из кармана медную ложку, женщина тщательно протерла её подолом и подала Зине. – Кушай, деточка, а я побежала. Мне еще шесть простыней стирать. Посуду Марии отдашь.

– Спасибо, – второй раз за сегодня поблагодарила Зина, но обращалась уже к пустоте.

Тетка Климентина, не слушая благодарностей, уже торопилась из кухни в душевую-прачечную заканчивать свою работу.

Посмотрев ей вслед, Зина повернулась к своей тарелке и с возмущением обнаружила возле себя, а больше того, возле тарелки вездесущего Зэйна. Он уже умудрился приватизировать половину пожертвованного дедом Тадеушем хлеба и нацелился на похлебку.

– Зэйн! – воскликнула Зина, ударив друга ложкой по руке, алчно тянущейся к еде. – Руки убери!

– Чего ты такая злая с утра пораньше, радость моя? – нисколько не смутившись, спросил блондинистый нахал.

– Не дождешься, – отрезала Зина, пододвигая к себе поближе свой завтрак. – У тебя в каждом квартале по «радости», и я не собираюсь быть одной из них.

– Подруга, если твой день начался с мадам Стервы, то это не повод рычать на друзей, – разглагольствуя, Зэйн уплетал стибренный хлеб и при этом умудрился пододвинуться поближе к Зине и приобнять её за плечи.

– Я сказала, руки убери, – Зина ткнула приятеля локтем в бок, торопливо доедая похлебку. – И оденься уже, наконец.

На Зэйне по-прежнему имелось только одно его полотенце.

– Не могу, – печально покачал головой парень. – Мои штаны остались в мойке, а там тетка Климентина.

– Сам виноват. Значит, пойдешь на работу без штанов.

– Слушай, Зинуль, мы же с тобой друзья и коллеги, – Зэйн сделал самый несчастный вид, на какой был только способен и посмотрел на подругу. – Зайди, пожалуйста, в мойку, забери мою шмотку. А я тебе за это новую цепь для страховки подарю. Пожа-а-алуйста…

Блондинистое идолище состроило самую несчастную и жалобную мордочку, какие только у него имелись, и сердце девушки дрогнуло. Так вот как он охмуряет своих девок.

– Хорошо. Так и быть, спасу твою голую задницу, – прикончив похлебку, она пододвинула к Зэйну пустую миску и ложку, – а ты за это отнеси посуду тетке Марии. И скажи от меня спасибо. Два раза. Да, и еще… – добавила она, немного подумав, – цепи будет мало. Мне нужен новый фонарик.

– Грабишь, подруга! – возмутился красавчик, но, встретившись взглядом с Зиной, торопливо добавил. – Но ради тебя хоть глобус со Стим-Панк Билдинг.

Хоть Зина и Зэйн жили в одном доме, вместе на работу они ходили очень редко. У Зэйна своя компания друзей, и он, как правило, убегал всегда раньше, по пути обязательно заглядывая к какой-нибудь из своих многочисленных подружек. В это утро просто так получилось, что из-за тетки Климентины ему пришлось задержаться. В благодарность за спасение своих штанов парень галантно вызвался составить Зине компанию. Она не возражала. Под веселую болтовню этого блондинистого верзилы было веселее ехать в переполненном, как всегда, метро.

У Зины не было совершенно никакого страха перед подземкой после вчерашнего теракта. Не осталось его следов и на той станции, где он вчера произошел. Такие вещи быстро забываются в Белом городе. Опасность здесь может подстеречь в любом месте, и лучше всего не думать о ней, покуда она не появилась. Все равно предугадать её появление не удастся.

Зина стояла возле окна, прислонившись спиной к его никогда не мытому стеклу и, прикрыв глаза, дремала. Зэйн стоял так, чтобы отгородить её своим телом от остальных пассажиров и принимал на свою широкую спину все их толчки и тычки, оберегая друга. Да, этот город-людоед имел много недостатков, жить в нем мог только действительно сильный человек, но вот на что Зина никогда не могла пожаловаться, так это на своих друзей. Конечно, Зэйн болтун, бабник и пройдоха, каких поискать, но он настоящий друг. Так же, как и Шани, Люк, Симон, Серафим Суррогат и даже Малыш.

Вспомнив о том, как Малыш передал просьбу Серафима заглянуть к нему, Зина решила – сегодня после работы вполне стоит это сделать.

Из подземного чрева метро они вышли вместе, но Зэйн вдруг увидел какую-то свою знакомую, терпеливо дожидавшуюся его в стороне от входа в контору Гриндера, и отбежал, забыв попрощаться с Зиной. Это было в порядке вещей. Непонятно, чем так притягивал девчонок этот красавчик, но они за ним табунами бегали, постоянно дежуря возле конторы. Гриндер бесился, требовал от Зэйна, чтобы его девки не околачивались возле его офиса. Будто бы к нему уже не раз констебли приставали, считая, что Гриндер подрабатывает сутенерством. Зэйн на это гоготал в полную глотку, и все продолжалось по-старому.

Как всегда, Велджис, прежде чем впустить кого-то внутрь, внимательно убедился в окошко, свои это или только прикидываются. Поздоровавшись с громилой кивком, Зина прямиком прошла в оружейку. Ордер она получила еще вчера, теперь оставалось только получить у безучастного, как всегда, Збарека новые плафоны и снаряжение. Гриндер всегда раздавал ордера на вечерней летучке, так как никогда не проводил утренней. В такое раннее время суток хозяин конторы предпочитал нежиться в постели. На работу он явится не раньше полудня.