Текст книги "Массандрагора. Взломщики"

Павел непроизвольно поднял глаза к потолку.

– Это мы так говорим о других мирах вне Метростроя, образно, – пояснила Василина, – просто словцо. Что же касается комиссара, то общей униформы у нас нет, хотя у некоторых отделов и существует своя особая, строго регламентированная по практическим соображениям. Большая часть остальных сотрудников ходит так, как им привычно у себя в родном мире, ибо так проще опять же из практических соображений – Василина снова внимательно посмотрела на Соломона. – Мне кажется, ты не до конца мне веришь, и это естественно. Я понимаю: принять такое за чистую монету, а тем более прочувствовать – не так уж и просто, и для тебя все это просто слова. В это нужно вжиться…

– Ну почему же? – попытался возразить Соломон. – Параллельные миры я себе примерно представляю… вроде… Ну и как оно… там устроено? Насколько похоже все? Или все по-другому, да? Ну раз оттуда пришли эти самые… Предтечи?

– Они могут очень сильно отличаться, – кивнула Караваева. – Парамиры параллельны лишь в том смысле, что практически не взаимодействуют друг с другом напрямую, и развитие их, особенно так называемых дальних, может идти совершенно в различных направлениях… Чем дальше вселенные друг от друга – тем больше различий, вплоть до кардинальных. На некоторых Землях жизнь даже не возникла, только вдумайся в это! Не возникла! Ни в каком виде. Или возникла, но пошла по совсем иному пути. Скажем, до сих пор живы динозавры или человечество развилось не из приматов, а из… муравьев!

– Кого?.. – недоверчиво протянул Соломон.

– Да-да! Я не шучу – потом ты не только все увидишь собственными глазами, но и, если представится такая возможность, даже пообщаешься с их официальным представителем у нас в Метрострое.

Соломон недоверчиво хмыкнул, хотя, видя серьезность Караваевой, уже и не знал, что подумать.

– А чем ближе вселенные друг к другу, тем они более синхронны между собой, – продолжала Василина. – Есть миллионы миров, где есть такой же Павел, как и ты – атом в атом, то есть у вас даже идентичные молекулы дээнка – в абсолютном смысле, и есть бесчисленное количество миров, где практически в той же самой России тебя вообще нет, никогда не рождался, или ты есть, но учишься на звукорежиссера, или переехал в Нижний Новгород в пятимесячном возрасте, или умер этим утром от туберкулеза. Однако полностью идентичные Павлы, имеющие не только абсолютно одинаковую внешность и судьбу, но и дээнка – это проблема, не так ли? Как их различать, скажем, при общении, в работе и, что важнее, в конфликте? Каждый из них – это Павел Крашенинников, программист, они все любят морковный сок и текилу, предпочитают голубоглазых девушек и даже выбирают один и тот же позывной – Соломон. – Василина внимательно смотрела на Павла.

– То есть вы знали, что я назовусь именно так? – напрягся тот. – У вас уже были мои двойники?!

– Конечно, были, – кивнула Василина, – я же впрямую намекала тебе об этом! Этот позывной они выбирали с высокой долей вероятности при условии, что я скажу: «Прими соломоново решение», понимаешь? Ты не первый… В общем, нам нужно понимать – кто из вас кто. По этой причине, посвящая человека в свои дела, мы сразу же внедряем в него тем или иным способом уникальную биохимическую метку, эдакий биоэлектрический паспорт – именно ее ты и ввел тем самым инъектором. Не сделал бы этого – мы бы тебя не пригласили.

Соломон чуть было не ляпнул: «Да-да, Тунгус мне рассказывал», но вовремя прикусил язык.

– Фактически это тоже был один из тестов, – продолжила Караваева, – билет к нам, необходимость выбора которого определяет каждый самостоятельно. Ты даже не представляешь, сколько достойных кандидатов не сделало этого! Но я не виню их. Колоться неизвестно чем – задача непростая.

– Но ведь так кандидата можно выбирать до бесконечности! – удивился Соломон. – Тем более если мы все и поступаем-то примерно одинаково!

– Можно, – согласилась Василина, – но не нужно. Просто отдел кадров правильно распараллеливает задачу: вербовщик у нас тоже далеко не один. Но время нас поджимало, ты прав. Поэтому я очень рада, что прошел именно… ты!

– Спасибо, – слегка зарделся Соломон.

– А эта метка и у меня есть, и у комиссара, и у нашего шефа… У всех, – добавила Василина. – Говорю, чтобы ты не терзался по поводу ее, а то, я смотрю, что-то ты немного взволновался…

Соломон как можно равнодушнее пожал плечами:

– Если бы я был спокоен как удав – не думаю, что это являлось бы нормальной реакцией творческого человека, в данной-то ситуации. А вам ведь нужны хакеры, то есть творческие люди, не так ли?

– Молодец… – одобрительно протянула Караваева. – Что ж, а теперь…

– Ну а что там с Предтечами? – нетерпеливо перебил он.

Василина пожала плечами, не обратив внимания на бестактность:

– Выясняем… Точно никто не знает. Об их потомках, честно говоря, ничего не слышала, а о том, как они выглядели – слишком много домыслов, всем им верить нельзя. Сложно тут. Параархеология – наука молодая. по человеческим меркам, конечно. Но я надеюсь, что со временем мы все выясним, обязательно. Так, ладно. Думаю, на сегодня тебе хватит информации и впечатлений, и теперь можно и чаю выпить, как считаешь?

– Теперь можно, – кивнул Соломон. – Я люблю с сахаром.

– Ох какие мы требовательные, – ухмыльнулась Караваева и нажала кнопку на интеркоме. – Степанида Витальевна: два чая, пожалуйста, один с сахаром, и сушки.

– Одну минуту, Василина Андреевна, – раздалось из динамика.

«Значит, – размышлял Соломон, – те бледнолицые – просто уродцы из далекого парамира… Ну, блин, собрали тут Интернационал!..»

– И подготовьте, пожалуйста, весь пакет документов на Крашенинникова, мы берем его, – добавила Караваева и, отключившись, снова обратилась к Соломону: – Оформим тебя задним числом, так что стаж твой начнется уже с мая, как только ты начал тесты проходить.

– Это хорошо, – кивнул Соломон, хотя это его сейчас волновало меньше всего.

– Страховки всякие также будут, особенно наша медицинская полезна, подлечишь здоровьишко, ежели пошаливает, ведь такого обслуживания ты не получишь ни в одной поликлинике, даже за границей, уж поверь!

– Да вроде не жалуюсь, – ухмыльнулся Павел.

– Ну и отлично! Потому что работа у нас в принципе вредная… – Василина помолчала, внимательно изучая его. – А иногда даже опасная. Но ты ведь программист, так что под пули и лазерные лучи тебя не пошлют…

– Под пули и лазерные лучи?

– Испугался?

– Да нет… но… хм…

– Ну и ладушки. Ты там говорил, что хотел бы на какой-нибудь артефакт посмотреть?

Соломон энергично закивал. Его глаза загорелись пуще прежнего.

– Ну так вот один из них. – Караваева достала из ящика стола нечто напоминающее известную головоломку «Змейка»: несколько кубиков и тетраэдров, каким-то непостижимым образом цепляющихся друг за друга – между ними не только не было шарниров, но и виднелись явные разрывы. – Видно, Предтечи тоже баловались на досуге, да вот есть у меня подозрение: не простая это вещица, знаешь ли… – Она повернула хитрым образом пару кубиков, выгнула в сторону тетраэдр, тот вдруг вспыхнул нежно-лиловым цветом, конструкция вздрогнула и… повисла в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси.

Ну вот вам и антигравитация в довесок!

– Здо́рово! – только и смог произнести очарованный Соломон.

Подписание документов затянулось. Их было просто тьма-тьмущая!

– Читай! – строго говорила ему Василина. – Читай внимательно! На дом дать не могу, сам понимаешь. Даже твой подписанный экземпляр останется здесь. Но время у тебя есть. Или ты куда-нибудь спешишь?

Соломон мотал головой и продолжал читать, читать и читать… правда, вовсе не внимательно, под конец пропуская даже целые абзацы. Просто уже после пятой страницы мелкого шрифта его начало клонить в сон. Договор о приеме на работу – это, конечно, классно… в смысле важно, но, блин… Ничего интересного там точно не оказалось. С одной стороны – ничего необычного, а с другой… все там находилось между строк! Шифровальщики еще те… Впрочем, наверняка пустая формальность! И кто соблюдает все эти условности? Он зевал, клевал носом и, пытаясь осилить длиннющие витиеватые формулировки с кучей незнакомых терминов, расшифровка которых особой ясности также не вносила, барахтался в океане бесчисленных пунктов, подпунктов, оговорок, сносок, героически сражался с дополнительными соглашениями и «оговоренными приложениями», которые ему предоставили почему-то не все, и прочая, и прочая, и прочая…

А потом Соломон все это безобразие подписывал, что тоже оказалось делом непростым, так как требовалось поставить автограф на каждой странице этой жуткой стопки документов, да еще с расшифровкой и датой. Это была весьма изощренная экзекуция. Наконец Василина приняла у него работу и, надев очки, принялась внимательно проверять комплектность и наличие росписей.

– Вот тут забыл, а тут дата где? – говорила она, возвращая ему бумаги.

Соломон дописывал необходимые сведения и гадал, зачем ей очки, если посвяты такие крутые и медицина у них, оказывается, из «двадцать пятого» века. Наконец, перехватив его взгляд, она еле заметно усмехнулась:

– Зрение у меня отличное, могу с тобой еще потягаться. А это для красоты. Строже я так выгляжу и серьезнее, понимаешь? Образ такой. Да и стильно тоже, а это для женщины даже важнее. Но – цыц, я тебе этого не говорила, понял?

Соломон понимающе хмыкнул.

– Так, ладно, – вздохнула начальница и аккуратно сложила бумаги Соломона в папку. – Шеф на днях подпишет – и в путь. Понимаешь?

Павел торжественно кивнул.

– Только чтобы ответственно отнесся к делу! Это тебе не сисадмином на заводе Интернет настраивать. Не игрушками балуемся.

– Я понимаю.

– Да, пока не забыла, в договоре это все есть, но там, сам понимаешь, все описано довольно размыто. У тебя машина имеется?

– У меня? Нет. У сестры есть, но она старая… машина в смысле.

– Покупать собираешься?

– Ну да, почему бы и нет? Зарплата вроде хорошая!

– Да, зарплата у тебя будет неплохая, и наверняка прибарахлиться захочется, но учти – шиковать особо не стоит, я бы даже сказала, это у нас запрещено – привлечешь внимание нежелательных элементов, включая и государство, а это нам ни к чему.

– Ну да, я понял…

– Машину-то купи, если хочется, но не «фаэтон», не «роллс-ройс» и не какой-нибудь там… «бугатти», понимаешь? Что-нибудь среднее, не вызывающее; пусть и хорошее, но не выпендрежное. И сначала согласуй со мной, на первый раз. В любом случае на работу будешь ездить на автобусе – личный транспорт пока тебе не допусти́м.

От разочарования у Павла вытянулось лицо. Что за бред тут временами происходит?! Какой такой автобус?! А как же вселенские технологии, черт возьми?! Эх, а какие планы уже зрели в его голове!..

– Да не переживай ты так, – улыбнулась Караваева, – это только в первый год, строгий карантин, так сказать, хотя и потом не особо-то можно будет развернуться. Те, кто под прикрытием, не должны менять свой образ жизни кардинально. Но ремонт в квартире – это дело святое, я понимаю, и с этим мы тебе поможем во всех смыслах. Но не красная икра каждый день… вредно, знаешь ли, для фигуры. И врагов у нас хватает, усекаешь? Следят за нами, агентов наших и работников вычисляют. А это чревато.

– Усекаю, – вздохнул Соломон. – Да, я все понял.

– Вот и отлично! Выходишь в понедельник.

Настроение у Соломона тут же снова подскочило до небес. Сердце застучало, глаза загорелись.

– А можно завтра?! – разволновался он. – Я готов!

– Завтра?.. – немного растерялась Караваева. – Нет, завтра не надо: во время практики, а поначалу у тебя будет трехмесячная практика – строго пятидневка без всяких выкрутасов с переработкой и прочими ненормированными вещами. Ну ты же читал договор, забыл?

– А… – пробормотал Соломон. – Читал… – конечно же он этот пункт пропустил!

– Работаешь под прикрытием, ИТМО не бросаешь, учишься как обычно. На лекции будешь ходить пару-тройку раз в неделю, лишь на пару часов, с профессурой твоей мы договоримся, у нас там свои люди.

– Да? – встрепенулся Соломон. – И кто же?!

– Не скажу. Никому ни гугу: ни маме, ни Ольге, ни тем более девочкам своим. Собратьям-хакерам – тоже. Да и тут, в Метрострое, языком не трепи – работа у тебя сверхсекретная даже для этих стен, шпионы всех мастей не дремлют. Не сомневайся – мы быстро отыщем утечку информации. Наказание настигнет неминуемо! Мысль ясна?

– Ну да. Я и не собирался болтать!

– Можешь, по неосторожности. С пьянками давай завязывай, в публичных местах без особой нужды не появляйся. Вообще со связями на стороне заканчивай, Метрострой этого не одобряет. Именно мы теперь твоя семья, друзья и коллеги в одной упаковке.

– Угу. А родные с друзьями не заподозрят?

– Не заподозрят. Технология «ухода» у нас уже отработана, легенду тебе обеспечат. Но это опять же зависит от дальнейшего режима работы.

«Ухода! – вздрогнул Соломон – Слово-то какое… блин! Что она имеет в виду? Надо было читать внимательнее, предупреждала ведь!..»

– …Может быть, тебе подойдет полное прикрытие: ты так же учишься в ИТМО, и девушка твоя будет из обычных, и даже на работу какую-нибудь устроишься вроде того же сисадмина. Или, как вариант, там, наверху, ты будешь только ночевать в отеле да сидеть в парке на скамеечке, причем, скорее всего, в неродном параллельном мире; а в Метрострое – и только в нем – плодотворно трудиться, общаться, жениться и прочее. Связь с родными и друзьями не теряется, но максимально ограничивается, скажем, имитацией переезда в далекую страну, или экспедицией на полярную станцию, или секретной работой на фээсбэ и тому подобным. Звонить, писать – пожалуйста, редкие встречи тоже возможны, но не более того. Мы не изверги и понимаем, что нельзя с близкими людьми поступать жестоко. Но работа в Метрострое накладывает много, очень много ограничений на прежнюю жизнь старого, так сказать, образца. Зато здесь ты получишь нечто большее, куда более интересное, яркое и разнообразное. Мы не просто какая-то там секретная организация. Нет! Мы больше чем образ жизни. Мы даже больше чем будущее!

– Я понимаю, – тихо ответил Соломон, поморщившись от этой патетики и вдруг вспомнив о своих родителях, друзьях и подругах. Ему стало немного грустно и неуютно. Казалось, на него подул злой холодный ветер… Правильный ли выбор он делает?

– Есть, конечно, и третий режим, – невозмутимо продолжала Караваева, – но он не для тебя, а для разного рода оперативников. Эти герои вообще исчезают из своих вселенных, навсегда, сымитировав свою смерть или бесследную пропажу, и затем выполняют долгие задания в далеких мирах. Тебе такое не грозит. Но в любом случае возможны варианты.

«Однако успокоили!» – с мрачной иронией подумал Соломон.

– Я все понял, – с невозмутимым видом произнес он. – Не беспокойтесь, Василина Андреевна, не подведу.

– Уж я надеюсь.

Ладно, вляпался так вляпался. Соломон медленно выдохнул и взглянул в строгие пытливые глаза Караваевой. Очки она уже сняла.

– Что теперь? – спросил он.

– Давай так… – Василина взглянула на изящные наручные часики. – Мне на самом деле надо бежать по делам, а ты, пока время есть, пройди-ка инструктаж по технике безопасности в третьем крыле, у Варфоломеева, чтобы в понедельник не отвлекаться. У комиссара ты, получается, уже был, так что за формальностями к нему можно ближе к пятнице заглянуть – военный билет получить.

– Военный билет?!

– Да не бойся ты. Простая формальность, никто тебя в посвятовскую армию не забривает. Но мы же параллельная, автономная структура, подобная целому государству! Вот кое-что у нас и совпадает с государственными структурами, и это совершенно естественно. Иначе получится полный бардак! Как ты правильно говорил, приватность Метростроя не продержалась бы и месяца, и в некоторых мирах у нас действительно случались серьезные проколы. А ты как хотел? Мы люди серьезные, и время вымуштровало нас. Так что и своя полиция есть, и армия, и Пенсионный фонд имеется, и детские сады, и школы с институтами, всякие развлекательные и спортивные учреждения, да и путевки «на юг» у нас тоже свои. А раньше, в советское время, своим сотрудникам дефицитные продукты раздавали. Понемногу, чтобы подозрительно не было. О, тебе у нас точно понравится!.. Паспорт свой давай сюда, копию сделаю.

Они вышли из кабинета, миновали приемную и попали в общий коридор. Василина передала Соломону бейдж с надписью «Стажер ИТ-отдела».

– Затем сделаем нормальный пропуск, – пообещала она.

– А разве мой идентификационный код не может им являться? – удивился Соломон.

– И может, и является – как основной и неопровержимый. Да только чекеры не всегда практично с собой носить или встраивать куда следовало бы, к тому же немало специфических мест, где код не снимается, да и системы на их основе существенно дороже. В общем, в обычной ситуации здесь у нас традиционные электронные пропуска практичнее, если, конечно, не требуются высшие кода допуска. Кстати, – Караваева посмотрела на часы, – а время-то уже почти обеденное. Ты есть хочешь?

– Нет, спасибо, – замотал головой Соломон.

– Ладно-ладно, не стесняйся, – Василина потащила его в боковой коридор, откуда явственно тянуло жареными котлетами и супом, – заодно узнаешь, что тут где. А то у Варфоломеева можно минимум часа на два застрять, до того он дотошный.

Они спустились по обычной лестнице на этаж ниже, а затем попали… в самую обычную столовую! Несколько рядов небольших квадратных столов с белыми или светло-голубыми скатертями, линия раздачи, стопка подносов, касса, на стенах – картины с фруктами и горшки с цветами. Нет, общепит «двадцать пятого века в исполнении параллельных миров» представлялся Соломону несколько иначе.

Людей оказалось на удивление немного.

– Не набежали еще, – пояснила Василина. – Погоди, сейчас примчатся голодные инженеры, разнесут тут все в пух и прах, ни одного коржика не оставят… Так, бери вот там поднос, выбирай что хочешь. Я оплачу своей карточкой, пока тебе талоны не выдали.

Талоны! Здо́рово. Лучше некуда. У них тут что, военный коммунизм? Хотя нет, коммунизм – это вряд ли. Скорее подпольный социализм в отдельно взятой организации. А, какая, собственно, разница? Что он теряет? Кормят, и ладно. Соломон пожал плечами и, подхватив пластмассовый поднос, заказал у толстой поварихи в белом колпаке кислые щи со сметаной и пюре с котлетой, щедро сдобренные подливкой подозрительного фиолетового оттенка. На третье выбрал абрикосовый компот – мучила жажда. Впрочем, Соломон его и так любил.

Караваева почему-то ничего не брала. У кассы она вытащила из кармана пиджака карточку и протянула ее кассирше, очередной полной тетке, улыбчивой и в веснушках. И, как полагается, в колпаке. Кассовый аппарат для расчетов был весьма древний, наверное, в лучшем случае конца восьмидесятых, но с приделанным сбоку приемником для карт. Удивительно, но факт. «Вот уж точно настоящий артефакт!» – хмыкнул про себя Соломон.

– Здравствуйте, Василина Андреевна, – расплылась та еще больше, словно большая теплая квашня. – Новенький? – кивнула она на Павла.

– Добрый день, Афалина Петровна, – кивнула Караваева. – Так точно, стажер наш. Еще не оформленный.

– Ясно, стажер, – удовлетворенно произнесла кассирша. – А вы-то что, Василина Андреевна? Когда обедать будете?

– Спасибо, Афалина Петровна, но попозже, пожалуй – сейчас некогда, квалификационные испытания на носу. Так, – Караваева повернулась к Соломону, – иди садись вон туда, а как поешь – иди в двести восемнадцатую аудиторию, это на два этажа ниже, справа по коридору почти до конца – там наш инженер по технике безопасности, Зигмунд Павлович Варфоломеев, скажешь, что от меня – пройти инструктаж, он уже в курсе. – Она приняла карточку от кассирши. – И потом можешь идти домой: пост охраны на седьмом этаже; помнишь, проходили? Эти ребята тебя выведут. А в понедельник будь к восьми на том же месте, жди сопровождающего. На автобусе позже будешь кататься… Все понял?

Соломон кивнул, поднимая поднос с раздачи.

– Ну, Паша, до встречи. Еще увидимся, – Караваева поспешила на выход, не дожидаясь ответа. Из двери навстречу ей уже валила толпа радостных голодных людей с горящими глазами и в развевающихся халатах самых разных цветов: белых, синих, серых, черных и довольно неопределенного оттенка. Большинство из оголодавших были молоды, бородаты, с взлохмаченными волосами и почему-то в пляжных шлепанцах. «Наверное, местные инженеры», – решил Соломон.

– Валька, место займи! – завопил тощий индивид, сметая со стойки сразу несколько салатов. – Тебе чего взять?!

– До свиданья, Василина Андреевна, – запоздало пробормотал Соломон и поспешил к свободному столику.

Он начал есть, украдкой посматривая на работников Метростроя, весело снующих вокруг – складывалось впечатление, будто их кормили раз в месяц… Затем подтянулось и старшее поколение: солидное и степенное, лысоватое и не очень, сгорбленное и моложавое, в очках и без оных, в костюмах, спецовках и также в разноцветных халатах. В шлепанцах из них почти никого не было. «Забавно», – думал Павел, зачерпывая ложкой горячие густые щи. Они оказались очень вкусными, да и хлеб – теплым, мягким и душистым.

Однако во всем этом был один странный момент: к нему никто не подсаживался, хотя оставалось еще три места! То есть сначала подходили, примериваясь усесться (и даже не всегда спрашивая разрешения), но потом видели его бейдж и… инженеров будто ветром сдувало. Наконец наступил апофеоз: белобрысый парень с подносом подскочил к Соломону, нагнулся к визитке, близоруко прищурившись, а затем смачно выругался, беспомощно озираясь – мест в зале, а он был не очень большой, уже не осталось. За соседними столиками беззлобно заржали.

– Вот же черт! – воскликнул парень, чуть ли не с ненавистью уставившись на Соломона. – Понабирают тут всяких! – и под насмешливые взгляды товарищей побрел куда-то в сторону.

«Стажеры с кандидатами тут типа прокаженных, что ли?» – озадаченно подумал Соломон и посмотрел на соседей. Те с интересом разглядывали его, не отводя взглядов. Павел хотел было что-нибудь сказать им не совсем лестное, но решил пока ни с кем отношения не портить, еще даже толком не устроившись сюда на работу. Доев щи, он принялся за котлеты. Они были из настоящего мяса, сочные, а вот пюре оказалось, на его вкус, несколько пересоленным и жидковатым.

– Свободно? – услышал он рядом веселый баритон. – А, свободно!.. Это хорошо.

Соломон поднял недоуменное лицо: кто это посмел его потревожить?! Непорядок!.. Перед ним возвышался довольно высокий, полный, но при этом крепкий парень лет тридцати или немного моложе, с широким раскрасневшимся лицом, задорными зелеными глазами и белоснежной улыбкой, да такой, что на щеках играли детские ямочки. Он грохнул на стол поднос с витаминным салатом, манной кашей, политой вареньем, и тарелкой, полной дымящихся вареников со все еще растекающимся по ним маслом, а затем грозно обвел взглядом соседей:

– Жуйте, жуйте, троглодиты несчастные, представление окончено!..

Окружающие зашевелились, хмыкнули, но ничего в ответ так и не сказали, уткнувшись обратно в свои блюда. Соломон, нахмурившись, молча разрубил котлету вилкой пополам, рассеянно раздумывая, какую половину оприходовать первой. Кто это еще такой? Местный авторитет, что ли? Или большой начальник? А может, его специально провоцируют… на что-то? Кто их знает, этих посвятов!..

– Новенький? – добродушно расплылся в улыбке толстяк.

Соломон молча кивнул, выбрав наконец правую половину котлеты. Она выглядела почему-то более многообещающей.

– Ясно… – протянул незнакомец. – К Гордееву?

Павел пожал плечами, принявшись усиленно жевать, а парень слегка наклонился к нему и заговорщицки подмигнул:

– Это хорошо.

Павел продолжал жевать, начав демонстративно разглядывать толстяка. Чего ему надо-то?!

– Так, Берман, вы что тут делаете? – неожиданно гаркнул рядом маленький подтянутый усатый мужчина в старомодной военной форме, как и у комиссара. – Вам что-то не ясно?

– Ясно-ясно, Палыч, ну чего ты? – заулыбался Берман. – Свои же…

– Вы это видите, Михаил Анатольевич? – Старичок ткнул пальцем в бейдж Соломона, словно хакер был какой-нибудь неодушевленной скульптурой. – Вы это видите?!

– Вижу, – бодро, по-прежнему улыбаясь, ответил толстяк. – Ну так он к Гордееву направлен. Мне-то, значит, можно с ним общаться, правильно?

– Вы мне зубы, Берман, не заговаривайте! Немедленно отсядьте! «К Гордееву направлен», понимаете ли… Вы-то сами не у Гордеева работаете! – Старичок достал из кармана чекер и направил на Соломона. За соседними столиками злорадно захихикали, и толстяк сверкнул в их сторону глазами. – А знаете ли, Михаил, что он еще даже по приказу не проведен? О каком Гордееве вы мне сейчас докладываете, а?

– Да ладно, Палыч, чего ты…

– Прекратите это, Берман! Немедленно! При исполнении я вам не Палыч, а старший по комплексу общепита, – и старичок ткнул себя в грудь, где виднелся большой блестящий значок.

Смех соседей усилился. Берман стал серьезен:

– Ну, если вы настаиваете, товарищ, я уйду. Да, я уйду, но обещаю вернуться!

– Вернетесь, вернетесь, обязательно. Вот тогда и поговорим, – без тени иронии ответил старичок.

– Ну и куда же мне пересесть? – картинно, со вздохом спросил Михаил, поднимаясь с места и подмигивая Соломону, заинтересовавшемуся ситуацией.

– Да вот хотя бы… хотя бы… вон там я вам сейчас место организую… – Военный отвернулся, указывая куда-то в сторону, и в этот момент Берман что-то быстро сунул под тарелку Павла, легко подхватил свой поднос и направился вслед за «старшим по комплексу общепита».

Соломон, делая вид, что ничего не заметил, доел второе блюдо, а затем, не отодвигая тарелки, принялся за холодный компот, медленно и с удовольствием потягивая его. Что там этот странный Берман подсунул? Кто он такой? Павел незаметно положил рядом с тарелкой руку, покосился на соседей, уже давно забывших о нем, и нащупал пальцами маленький клочок бумаги. Записка! Ну ладно… Он подтянул ее, спрятал в кулак, а потом, улучив момент, положил в карман. Очень странно…

Хакер быстро допил компот и, убрав со стола, вышел из столовой под подозрительным взглядом старшего по комплексу, стоящего в углу и зорко наблюдающего за обстановкой в столовой. Ну и порядочки! Жесть. Отойдя в сторонку, за кадку с худосочной пальмой, он достал записку. Аккуратный женский почерк: «Паша! Я на этаж ниже, с лестницы – вперед, третья дверь слева, каб. 147. Станнум». Станнум! Да! Она здесь, она ждет его! Он со всех ног кинулся к лестнице, сбежал вниз, чуть не сбив какую-то женщину, что-то ему строго заметившую, и попал в холл с тремя пустынными коридорами: направо, налево и соответственно прямо. Ясно! Он отсчитал третью дверь слева (все они были страшные, облезлые, некоторые даже без табличек), негромко постучал и, не дождавшись ответа, зашел внутрь.

Это была небольшая аудитория, похожая на классную комнату. А у кафедры стояла… Станнум! В длинном черном платье, на каблуках, с высокой прической и маленькой сверкающей диадемой. На губах – темная блестящая помада. Вот так дела! Тут намечается бал? Хм… Больше в комнате никого не оказалось. И это было хорошо.

– Дверь закрой, – проворковала девушка. – Там ключ.

Соломон, спохватившись, плотно прикрыл дверь, повернул торчащий ключ и радостно уставился на Станнум.

– С тобой все нормально? – взволнованно спросил он, почему-то не решаясь приблизиться. – Куда вы делись тогда со двора?

– Так и будешь там стоять, дурачок? – наклонила голову девушка. – Спаситель мой… – Не выдержав, она прыснула. – Ты у кого мопед спер, дурик?

Уже не раздумывая, Соломон подскочил к Станнум, она обвила руками его шею, и судьба злосчастного мопеда так и осталась до конца не выясненной…

Утром в понедельник Соломон стоял на том же месте, у выхода станции метро «Звенигородская». Погода снова была солнечной, хотя и прохладной. Но независимо от этого настроение было просто замечательное. Свершилось! Что еще можно было ждать от жизни?! Мечты и вправду сбываются! Он теперь не просто хакер. Он в касте посвященных, он суперсекретен, суперкрут. Предтечи, говорите? Трепещите же, хитрые монстры! Ваши тайны теперь ни для кого не секрет. Он, Соломон, перевернет эту вселенную с ног на голову, показательно выпотрошит и разложит запретные знания по полочкам посвятовского Интернета! Ну есть же у посвятов свой Интернет? В общем, он покажет всяким комиссарам, василинам и берманам, кто тут самый-самый…

Павел смотрел на спешащих мимо людей, полностью погруженных в свои утренние мысли, и самодовольно усмехался. Осознание собственной важности и величия просто распирало его. «Идите же, идите на свою жалкую работенку, простаки! – торжествуя, думал Соломон. – Лопайте гамбургеры, пяльтесь в телики, пещерные люди… Ничего-то вы не знаете, а самое страшное, что никогда и не узнаете! Бедолаги…»

Но главное было то, что он нашел Станнум! Ну как бы немного наоборот… это она его нашла, но тем не менее. Мысленно Соломон возвращался в сто сорок седьмой кабинет, где они потеряли счет времени… Все оказалось так, как и говорил Тунгус: специальным отделом безопасности посвятов, выходцами из далеких параллельных миров, было установлено, что девушка начала контактировать с кандидатом, проходящим тестирование. Само по себе это не было запрещено, по крайней мере, для того режима, в котором работала Камилла. Однако Павел по понятным причинам сам был на этот момент «под колпаком», и те обстоятельства, которые привели его на Невский проспект, а затем в кафе на Садовой, не могли не встревожить оперативников. Ничего не сообщив местному отделу безопасности, «вредные малготы», как их назвала Станнум, появились в тот злополучный день недалеко от их места встречи, вызвали девушку на улицу и устроили ей жуткий разнос. И тут как снег на голову появился он, Павел. Почему началась драка, было не ясно. Соломон, естественно, заявил, что «они первые полезли», но потом… В любом случае в полном здравии они бы свидетеля не оставили.

– Нет, не бойся, не убили бы, – рассмеялась Станнум, видя вытянувшееся лицо Соломона. – Есть такие штуки, называются парализаторы, выключают память на несколько прошедших минут; как правило, этого бывает достаточно.

– Ух ты! – ответил ей тогда Павел. – Типа как в «Люди в черном»? Щелк, вспышка – и все всё забыли?

– Почти, – невесело хмыкнула девушка, – только грубее. Ты еще и теряешь сознание, и башка потом нехило трещит… Наверное, к тебе парализатор и применили, но издалека, не рассчитали – вот ты все потом и вспомнил, поэтому и в отключке недолго пробыл.

Потом Соломон рассказал, как бежал за фургоном, не выдержав, украл мотороллер, настиг их перед заездом под арку и…