Текст книги "Генеральский гамбит"

Глава вторая

– Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три, – командует майор Чудаков, возглавляя нашу бегущую колонну из двенадцати человек: шестеро оперативники из уголовного розыска, и шестеро молодых милиционеров из специального отряда быстрого реагирования, недавних десантников, пожелавших после армии служить в милиции. Мы бежим по кругу спортивного зала, довольно просторного, с допотопными снарядами: перекладинами, кольцами, «конем», шведской стенкой и другими, истертыми человеческими телами атрибутами. Посредине зала лежат маты, не привлекающие засаленным видом к занятию на них борьбой. Но других нет и скоро не предвидятся, потому придется кувыркаться, елозить на них лицом и задницей, отрабатывая нужные приемы.

Итак, я снова на службе. Стажер оперативного отдела уголовного розыска. Во сне даже никогда не снилось. Милиционер. С такой высоты да в такую трясину! Родные и товарищи засмеют: милицию и раньше не очень любили, а теперь, в разгул преступности, к ней и вовсе относятся с неприязнью. Попробуй, докажи обывателю, что мы его охраняем. Он ехидно усмехнется: неделю назад, а может, месяц, а возможно, и год он слышал от соседа, как милиционер содрал с него ни за что ни про что сотню – продавал помидоры с собственного огорода якобы в неположенном месте… К сожалению, бывает и такое, в милицию некоторые идут не по призванию, а потому, что нет другой работы. И присягу, напутствия начальников забывают на другой же день…

Июль подходил к концу, а жара не спадала. Отгремели грозы и настала сухая, знойная пора с почти недвижимым воздухом, обжигающим лицо и легкие. Даже ночью духота не давала покоя, выжимая из людей все соки, мучая бессонницей, заботами. На огородах созрели овощи, в садах фрукты. Оживилась торговля на рынках. Активизировались и бандиты. Не проходило дня, чтобы кого-то не ограбили, не обворовали. Особенно участились нападения на так называемых дальнебойщиков, на челноков, курсирующих между городами России. Пропадали и местные частники, владельцы престижных иномарок, автобусов и грузовых машин. Днем пятнадцатого июля с армавирских рынков пропали четверо водителей. Двое – с «газели», доставившей на рынок фрукты из артели «Колос», и двое с КамАЗа, занимавшихся поставкой овощей.

Машины, правда, нашли на третий день: «газель» купил краснодарский предприниматель, КамАЗ – председатель ростовского акционерного общества. Купили у мужчин кавказской национальности, похоже, дагестанцев.

Их словесные портреты уже имелись в армавирском уголовном розыске: один из поставщиков на базар овощей рассказал, что к нему приставали двое кавказцев, обещали хорошо заплатить, если он доставит из соседней станицы их товар. Но мужчину что-то насторожило, он уже слышал об убийствах шоферов и угоне их машин, потому сослался, что уже принял заказ. Тогда они обратились к водителю «газели», которую теперь обнаружили в Краснодаре. Ясно, что всех четырех поставщиков уже нет в живых.

Чудаков был уверен, что это дело одной, все той же банды Тенгиза, хорошо организованной, с опытным главарем и внедренными в разные отрасли наводчиками. Это подтвердила и Лана, жена водителя Петри Селявко, сообщив о том, что кавказцы «наезжали» на Петрю, потребовали, чтобы он убирался из их зоны. Удивительно, что они его не тронули. С другими конкурентами они не церемонятся, либо убивают, либо калечат.

В общем, прохлаждаться уголовному розыску не давали ни бандиты, ни начальники. Сезон летних отпусков еще больше обострило обстановку на Черноморском побережье: пришлось послать туда отряд милиционеров, ослабив свои правоохранительные органы. А бандиты активизировали свои действия, добывая средства на оружие своим соотечественникам.

За месячное пребывание в группе Чудакова мне ни разу не довелось съездить в свой родной гарнизон Аджаровку. Жена с дочкой вернулись туда месяц назад, Галя писала письма, звонила по телефону, просила приехать, но даже если бы я испытывал огромное желание, сделать бы этого не смог. Стажировка моя, чувствовалось, подходит к концу, Чудаков все пристальнее и насмешливее посматривал на меня, спрашивая, не утомился ли я и не разочаровался ли в «ментовской» профессии; я твердо отвечал: «Нет. Жду самостоятельного задания». И вот такой день настал.

Утром 8 августа Чудаков, как обычно, доложив обстановку и поставив перед подчиненными задачи, велел мне остаться и, хлопнув дружески по плечу, сказал с улыбкой:

– Ну вот, летун, настал и твой черед. Кое-чему ты у нас научился, а кое в чем и учителей своих превзошел, давай-ка покажи чертям, где раки зимуют. Машину ты, как я убедился, водишь превосходно, доверяю тебе на первых порах всего лишь автофургончик, но новенький, шустренький. Напарником у тебя будет лейтенант из СОБРа, – своих, к сожалению, пока не хватает, – Николай Семенов, он даже чем-то похож на тебя, сойдет за брата. Дело у вас не сложное – помогать нашим крестьянам вывозить их продукцию на базар, по торговым точкам, – но опасное, уши все время надо держать топориком. Далее, по-моему, все понятно. Надо хоть одного бандюгу взять живым…

Взять, так взять…

Напарник у меня парень надежный, сноровистый, с отличными физическими данными. Мне приходилось с ним мериться силами и ловкостью на ковре, десять минут мы ломали друг друга и никто не смог добиться преимущества. Чудаков засчитал нам ничью. А в стрельбе Семенову не было равных. В общем, лихой парень. И красавец: чернобровый, смуглолицый, с ямочкой на подбородке – признак сильной, волевой натуры. Даже жаль такого на опасное задание посылать – еще, по-моему, не целованного, не искушенного в любви.

Банда по угону машин действовала по всему Краснодарскому краю, то в одном, то в другом городе, изредка появлялась на трассе Пятигорск – Москва. Возможно, дальнебойщиками занималась другая шайка.

По расчету аналитиков и моим личным прикидкам очередной захват автотранспорта должен был произойти на рынке Краснодарского аэропорта, куда со всей страны летели к Черному морю отдыхающие, а отсюда везли домой яблоки, груши, сливы, абрикосы. Рынок от темна и до темна кишел разношерстной толпой. На автостоянку трудно было пробиться. Вот сюда мы и навострили возить фрукты из близлежащих сельских хозяйств. Торговля шла бойко, мы делали по два, три рейса в день. Можно было и больше, но нам ни к чему, мы не торопились, а вот присмотреться к постоянному и переменному контингенту стоило. Изучали мы наиболее примечательных, уверены были и в том, что на нас глаз положили те, кто нацеливался на добычу.

И вот еще на что я обратил внимание: торговали в основном молодые парни, этакие амбалы от шестнадцати до тридцати лет. Торговали, занимались извозом, охраняли своих хозяев. И воровали, разумеется, не старики. Только на этом рынке таких парубков было не менее тысячи. А сколько их по стране?! Служат в ресторанах, в банках, в разных офисах, у каждого мало-мальски разбогатевшего «нового русского», не говоря уже о тех, кто служит в армии, в милиции. А на полях и заводах горбятся старики, женщины да дети. Раньше говорили: один с сошкой, семеро с ложкой. Сколько же теперь с ложкой?

Бедная страна, бедные люди!..

Три дня прошли безрезультатно, никто к нам за помощью не обращался, хотя смуглолицых и усатых около нас вертелось немало. Вечерами связывались с Чудаковым, докладывали обстановку, кое-какую информацию получали и от него.

За эти три дня произошло два важных события: ограбили автобус с «челноками», следовавшими из Краснодара в Москву, и в Армавире похитили четырнадцатилетнюю дочь председателя акционерного общества «Кубвинпром», занимающегося производством вино-коньячной продукции. За девочку потребовали пять миллионов долларов.

Нападавших на автобус было четверо, все в масках, но по показанию пассажиров, видевших в прорезях масок черные глаза и слышавшие кавказский акцент, ясно, что это были дагестанцы.

Снова кавказский след…

На четвертый день меня поджидала сногсшибательная встреча: когда мы заканчивали выгружать из фургона ящики с грушами, к ларьку вдруг подошла… Жанна. Я глазам своим не поверил: ей-то что здесь надо? Поскорее отвернулся и склонился над ящиком, чтобы она не узнала меня. Да и трудно было узнать: одет я в довольно не новую и несвежую хлопчатобумажную футболку, с разводами на спине и под мышками пота, потертые джинсы; не брит – иначе какой же из меня торгаш-водила. Не лучше выглядел и мой напарник.

Надеялся, что Жанна быстро уйдет. А она, как нарочно, заболталась с продавцом, видимо, знакомым: боковым зрением вижу, как они улыбаются друг другу. Потом лавочник скрывается в своей торговой палатке, а Жанна поворачивает голову и осматривает наш фургончик, останавливает взгляд на мне. Прятаться дальше бессмысленно, и я поднимаю на нее не выражающие ни удивления, ни восторга глаза. Может, не узнает?…

– Евгений Васильевич! – радостно восклицает Жанна.

Узнала…

– Ты ли это? – Внимательно окидывает меня с ног до головы будто бы ощупывающим взглядом. – Не могу поверить. Что с тобой?

– Ничего. Все в порядке. Вот с братаном приобрели машину, занялись бизнесом.

Она недоверчиво помотала головой.

– Ты, летчик, командир полка и… торгаш. Разве ничего другого не нашлось?

– Ну, во-первых, не торгаш, – с улыбкой возразил я, – а поставщик его величеству трудовому классу даров природы, богатых витаминами, так необходимых организму; во-вторых, зарабатываю неплохо и живу намного спокойнее, чем военлетом.

Тут я здорово преувеличивал, чего не сделаешь ради своего престижа.

Жанна еще раз внимательно осмотрела фургончик, моего «брата» и меня, о чем-то подумала.

– Но я рада, что встретила тебя. И признаюсь откровенно, что частенько вспоминала ту единственную и неповторимую ночь, которую мы так славно провели с тобой.

– Я тоже вспоминал.

– Без обиды? – пытливо глянула она в мои глаза.

– Наоборот, я, кажется, обидел тебя, и раскаивался…

– Правда? – Она довольно улыбнулась. – Мило с твоей стороны. А где ты живешь? – вдруг сменила тему разговора.

– Пока вот у брата, – кивнул я на Семенова, – в Титоровке.

– А жена?

– Жена там, в гарнизоне.

– Вечером можешь ко мне заскочить?

А почему бы нет. Что-то меня очень влекло к докторше. Не только ее красота, соблазнительное тело (сказывалось давнее воздержание), но больше всего меня волновала загадка этой женщины. Что скрывается за недавним ее прошлым и настоящим? Почему она не поехала в Москву, куда ее приглашал генерал Возницкий и где, по ее словам, живут и трудятся родители? Что она делает в Краснодаре? И что ей, в конце концов, надо от меня? Только ли симпатия ко мне? «Уж если бы я решила с кем-то изменить, то только с тобой», – вспомнилось ее признание. Искреннее ли?

– Разумеется. Ты одна живешь?

– А ты думаешь, я успела выскочить замуж? – усмехнулась Жанна. – Во сколько тебя ждать?

– К восьми я освобожусь. Твой адрес?

– Улица Гудимы, дом тридцать два. Третий этаж, квартира тридцать три.

– Договорились. В двадцать ноль-ноль буду…

Когда я доложил по телефону о встрече с Жанной Чудакову, он, кажется, был удивлен и обрадован не менее меня.

– Тебе здорово повезло, летун! – весело воскликнул он. – Очень интересная женщина. Обязательно повидайся. Только оружие не бери, чтобы ни в коем случае она не догадалась, где ты работаешь на самом деле. В общем, смотри в оба…

Я и сам пришел теперь к выводу, что меня влекло к этой женщине. Покоренный ее красотой, сердцем я оправдывал Жанну, жалел ее, но в подсознании мысль о ее виновности не покидала меня, и червячок недоверия все сильнее точил мою душу.

Да, я непременно поеду к ней, и сделаю все, чтобы разгадать тайну этой непростой, загадочной женщины.

Мы раньше времени закончили работу, вернулись на квартиру, которую действительно снимали в Титоровке (отсюда, из местного коллективного хозяйства, и возили фрукты), и я принялся приводить себя в порядок. Смыл дневной пот, сбрил трехдневную щетину, тщательно разгладил белую сорочку с коротким рукавом и легкие серые брюки. Глянул на себя в зеркало и грустно усмехнулся: здорово я сдал за эти три месяца после катастрофы – похудел, почернел и постарел. Гибель летчиков не выходит у меня из головы, а временами катастрофа, происшедшая в небе, яркой картиной всплывает в сновидениях. И вот что удивительно: Мигунова я вижу живым и мертвым, а Хмурова словно не было в том полете, словно какой-то беспилотный самолет протаранил ведущего. И снова и снова возникает вопрос: что с Андреем? Сгорел он в небе, упал с нераскрытым парашютом в недоступное ущелье или продан в Чечню? Такие случаи тоже бывали: не все горцы относятся к русским дружески; некоторые сочувствуют кавказцам и помогают им, а есть и такие, которые открыто поддерживают торговлю людьми, сами похищают родственников состоятельных людей, от кого можно получить солидный выкуп. Но такой вариант маловероятен: прошло три месяца, а о Хмурове никаких вестей…

Не могу забыть, разумеется, и о расстреле инкассатора и его охранников. Бандитов так до сих пор и не удалось поймать. Потерпел я фиаско и в поисках наводчика. С моим отъездом из гарнизона происшествия там прекратились. Да и тех, кого я подозревал, никого там не осталось: Ниретина убили, Яцубу перевели в другой полк, на Дальний Восток, Жанна вот здесь…

Ровно в восемь вечера, как и положено военному, я нажал кнопку звонка двери квартиры 33. Жанна встретила меня, как долгожданного возлюбленного, милой улыбкой и нежным поцелуем. Она благоухала, как майская роза – аромат дорогих духов веял от ее легкого цветастого платья, сквозь которое просвечивались бретельки кружевного бюстгальтера, трусики, загорелое до шоколадного цвета прекрасно сложенное тело.

Я вручил ей букет цветов с шампанским и пакет с коробкой конфет.

– А вот это зря, – пожурила меня Жанна, кивнув на пакет. – В гости со своей выпивкой и закуской не ходят.

– Не скажи, – возразил я. – На Западе гостя без выпивки и закуски за стол не посадят.

– Но это на Западе. Там давно все строится на меркантильности. Мы-то с тобой не немцы и не американцы.

Она провела меня в комнату, где посередине стоял уже накрытый выпивкой и закуской стол. Марочный армянский коньяк в пузатой бутылке, наша русская водка «Смирновъ» (запомнила, какую пили у меня), вино в длинной бутылке с красивой этикеткой, ломтики аппетитной ветчины, дорогих рыб, красная и черная икра. В общем, судя по столу, полковая докторица жила далеко не бедно. И обстановка квартиры впечатляющая: инкрустированная мебель, мягкий ковер на полу, витражи в дверях на кухню и во вторую комнату.

– Неплохо устроилась, – сказал я, окинув комнату взглядом. – А я считал, что ты в Москву уехала. Твое гнездышко?

Она помотала головой.

– Я же говорила тебе, что у меня дядя бизнесмен. Это его. Но, – она многозначительно улыбнулась, – может быть и моей, если попрошу. Дядя у меня добрый и любит меня.

– Сколько ему лет? – пошутил я.

– Не высказывай вслух своих глупых мыслей, – нахмурилась Жанна, – иначе мы снова поссоримся. Но я удовлетворю твое любопытство: дяде пятьдесят шесть, это мамин брат. Я тебя скоро с ним познакомлю. Кстати, почем ты берешь в колхозах фрукты и почем сдаешь в ларьки?

Что это, проверка или простое любопытство?

– Тебя это очень интересует?

– В какой-то степени.

– По-разному. Яблоки в среднем покупаю по пять рублей, продаю по десять. Груши – чуть дороже. Как видишь, навар неплохой.

– А я хочу, чтобы ты зарабатывал больше! – торжественно воскликнула Жанна и чмокнула меня в щеку. – И помогу тебе. – Тут же подошла к телефону и сняла трубку. Набрала номер. – Привет, дядя… Да, я уже дома… Все хорошо. Я вот что хотела спросить у тебя. Твоих барышников интересуют фрукты?… Разумеется, самого высшего сорта… Недорого. Яблоки, к примеру, по пятнадцать рублей, груши по двадцать… Ну я тебе плохого не посоветую, это мой друг, скромный и честный… Хорошо, договорились. – И ко мне: – Когда ты можешь привезти?

Откровенно говоря, я ожидал всего, но только не ее посредничества. Чтобы не попасть впросак и все основательно обдумать, не стал торопить события.

– Послезавтра.

– Послезавтра он доставит, – повторила в трубку Жанна. – Скажи куда… Хорошо, я объясню. – И положила трубку. – Видишь, как решаются рыночный проблемы. А ты почему-то не веришь мне, – напомнила она прошлое.

– Если бы я не верил, не скрывал бы твою тайну, – не остался и я в долгу.

– Извини, согласна, – кивнула Жанна. – Кстати, ты со своими однополчанами связь поддерживаешь?

– Не регулярно. Так встречаю случайно кое-кого.

– И что там слышно? Не объявился мой суженый?

– Представь себе – ни слуху ни духу.

– И в розыске ничего?

Я пожал плечами.

– Не интересовался. На милицию у меня аллергия, немало нервов потрепали, когда расследовали нападение на инкассатора.

– Так никого и ничего не нашли?

– Никого и ничего, – грустно констатировал я.

– Заговорила я тебя, – спохватилась Жанна. – Садись к столу. Я так рада нашей встрече, что хочу в честь этого напиться. Открывай бутылки.

– Что будем пить?

– Полагаюсь на твой вкус. И будь за столом хозяином. Хочу чтобы ты поухаживал за мной – давно не чувствовала себя раскрепощенной женщиной.

– Тогда начнем с коньяка.

Я откупорил пузатую бутылку и разлил янтарный напиток по рюмкам.

– За нашу встречу.

Она ласково посмотрела мне в глаза и звякнула рюмкой.

– Я правда очень рада. Не знаю почему, но ты стал для меня близким и… желанным человеком. За нас!

Она первая осушила рюмку. Выпил и я до дна, хотя, как утверждают знатоки, коньяк пьют небольшими глотками. Но не мог же я ставить женщину в неловкое положение.

– Как коньяк? – спросила Жанна. – Не поддельный? Нынче так научились обманывать.

– Настоящий, – сказал я с твердостью знатока. – Божественный напиток.

– Это я у дяди взяла. А он халтуру не покупает. – Жанна положила мне на тарелку дольку лимона, напомнив о своей просьбе поухаживать за ней.

– Извини, – спохватился я и стал накладывать на ее тарелку закуску.

– Спасибо. – Поблагодарила Жанна. Пожевала ломтик осетрины и спросила: – Ты что в самом деле собираешься всерьез заняться торговлей?

– Посмотрю, как дела пойдут. А то сколочу банду и на большую дорогу, – пошутил я.

– Зачем же на большую дорогу, – приняла игру Жанна. – Безопаснее и выгоднее охранять богачей. Андрей рассказывал, как ты тренировал их разным приемам. Хочешь к дяде в охрану пойти?

– Боюсь, не получится. Я привык повелевать и разучился повиноваться.

– А я попрошу, чтобы он тебя командиром поставил.

– Надо подумать. Спасибо за участие в моей судьбе.

– Ты же помогал мне. – Она подняла рюмку. – Давай выпьем за дружбу, чтоб всегда помогать друг другу.

– За это стоит.

Я наполнил рюмки, и мы снова выпили.

Жанна весело покрутила головой.

– Очень крепкий коньяк. Я основательно захмелела. – Попыталась подняться и, хохоча, тяжело шлепнулась на стул. – И все равно хорошо. Вот, оказывается, почему люди напиваются – все неприятности, проблемы улетают, словно их и не было.

– И что же тебя беспокоит, трезвую?

Жанна глубоко вздохнула.

– Ты считаешь, что я забыла об Андрее? И думаешь, он напрасно пригрозил? – Помолчала. – Я чувствую, что он жив. А коль жив, значит, угроза его не напрасна. Но дело вовсе не в этом. Дело в том, что после случая с заколкой, я возненавидела его. Обвинить, угрожать… А поступил как? Со своим другом, с однополчанами? С тобой… А черт с ним, – вдруг в сердцах заключила она. – Налей, Женя, еще. Я сегодня хочу напиться!

Пьяная она нравилась мне еще больше. И появились шансы выпытать у нее еще кое-что.

Мы выпили снова.

– А почему ты предпочла Краснодар, не поехала в Москву?

– В Москву, разгонять тоску, – усмехнулась Жанна. – Ты, дорогой, Евгений Васильевич, плохо обо мне думаешь. Генеральскими погонами меня не соблазнишь.

– Я не имел в виду генерала. У тебя же в Москве родители.

– Ну и что? Жить с ними в двухкомнатной квартире, каждый день выслушивать их нотации? Уволь. Я в детстве их наслушалась. А здесь у меня любящий дядя, свой уголок. И климат здешний мне больше нравится. Жарковато, правда, летом. Видишь, как я разомлела. И от жары, и от коньяка. Но эту я допью, – кивнула она на недопитую рюмку. – За тебя. Чтобы почаще заглядывал ко мне.

Да, захмелела она изрядно. Коньяк действительно был вкусный и крепкий, я чувствовал это по себе.

– Кофе хочешь? – предложила Жанна.

– Мы и без кофе мокрые с тобой, как мышата.

– Душ желаешь принять? Надеюсь, ты не торопишься?

– Не тороплюсь. Но с душем повременю до дома.

– А я временить не хочу! – решительно заявила Жанна. – С твоего позволения, приму сейчас. Помоги мне подняться.

Я подошел к ней и, обхватив за талию, поставил на ноги. Ее окончательно развезло, она шаталась, и голова, как у китайской куколки, вихлялась из стороны в сторону.

– Помоги мне раздеться, – требовательно попросила она.

Ничего себе заявочка!

– Как же ты будешь мыться? Ты разобьешься о ванну.

– А ты? – насмешливо сощурила глаза Жанна. – Разве ты откажешься помочь мне? – И вдруг, согнав с лица усмешку, пояснила: – Терпеть не могу, когда одежда прилипает к телу.

Рассуждала она как трезвая. Играет со мной или всерьез рассчитывает на что-то?

– Ну чего испугался, летчик? Видишь, как я набралась. И устала. Помоги.

Слово «летчик» явно призывало к действию. Хотя я и бывший, но не оправдать доверие моих коллег не мог…