Текст книги "Сказ о Якутии"

Подснежник

Северная весна. Первая проталина. На ней – первый подснежник!

Ночью наступают холода. Подтаявший снег покрывается твердым настом. Лужицы превращаются в звонкий лед.

Но подснежник живет. Ночью никнет, а днем расцветает.

Наперекор всем невзгодам он победно утвердился на мерзлой земле, пустив в нее цепкие корни, и гордо тянется к солнцу. От него веет небесной чистотой, утренней свежестью, белизной и прохладой снегов. Это – олицетворение всепобеждающей жизни. Недаром он назван народом «ньургусун», что означает «отважный».

Много радости приносит северянам этот чудесный цветок. Они его любят всем сердцем. Не потому ли, что подснежник чем-то напоминает их самих?

О подснежнике народ сложил много легенд.

Охотник Аянит был счастливо одарен силою рук и быстротой ног – рассказывается в одной из них. В поисках дичи и пушных зверей он исходил вдоль и поперек заснеженные просторы от берегов Северного Ледовитого океана до Охотского моря.

И вдруг тяжелый недуг свалил его с ног. Год проходил за годом, а Аянит оставался прикованным к постели! От тоски по воле, от невыносимых страданий он сильно ослаб. От прежнего отважного молодца остались лишь кожа да кости. Орлиные глаза потускнели. Неотвратимо надвигалась смерть.

И вот тогда-то Аянита охватило острое желание увидеть любимый цветок – подснежник. Может, в последний раз.

Стояла ранняя весна. Размеренно, как часы неугасимой жизни, стучали звонкие капли. Аянит выполз из темной юрты, волоча за собой безжизненные ноги.

Солнце глянуло в его глаза.

«Подснежник, я смерти не боюсь, но не хочу, чтобы мое дыхание прервалось до того, как я свижусь с тобой! Где же ты, подснежник? Помогите, мои костлявые руки, единственная моя опора, дотащиться до первого подснежника! А там будь что будет…»

Таас-кигилях

Воспоминания детских лет неувядаемы.

Качаюсь на олене. Впереди, как всегда, едет отец. Путь наш долог. Мы на границе меж тундрой и тайгой. Едем по берегу Алазеи. Дремлю в седле, как в люльке. Время от времени открываю глаза, чтобы не потерять из виду отца.

И вдруг – о ужас! – я вижу великана. Могучий, широкоплечий. Шапка сдвинута на лоб. Да он не один! Их несколько. Выстроились рядами и смотрят вдаль.

Выше самых высоких деревьев возвышаются.

– Папа! – кричу я в ужасе.

– Что такое?!

– Впереди великаны! Остановись! Они нас убьют!

– Великаны? Верно. Только каменные.

Олени так и рвутся к великанам, как будто учуяли доброго хозяина. У меня же перехватило дыхание. А отец уже спокойно спешивается у ног этих чудовищ, смотрит на меня и улыбается.

Олень, на котором я ехал, резко рванулся вперед. Я оказался на земле.

– Ты чего это кувыркаешься? – спрашивает отец смеясь.

– Сбросил проклятый олень!

– Не хитри, – говорит отец. – Никакой олень не в силах сбросить тебя. Ты же родился в седле!

Мне стало стыдно за ложь и трусость. Я ведь нарочно упал: лишь бы быть подальше от страшных великанов.

– Подходи, не бойся, – зовет меня отец. – Они добрые. Это Таас-кигилях – каменные люди.

Приглядываюсь. Примериваюсь. Здесь тихо и прохладно. Комаров как будто ветром сдуло. Усталые олени легли отдыхать под тенью каменных громад.

Задрав голову, разглядываю великанов. А они пристально и неотрывно всматриваются в синие дали. Одни в тундру, другие в тайгу. Может, на горизонте появятся злые люди? Мы – гости. А гостей оберегают.

Сидим у костра и пьем ароматный чай. Сияет полярное солнце. Над тундрой висят тучи комаров и мошкары. А здесь их нет. Даже не слышно.

– Скажи, папа, это они комаров отгоняют? – спрашиваю я, кивнув головой в сторону великанов.

– Да, сын, – отвечает отец и улыбается своим мыслям. – Видишь, как здесь хорошо!

– Папа, а почему они такие большие?

– Потому что они великаны.

– А почему они великаны?

– Потому что они сильные.

– А почему сильные?

– Потому что они похожи на человека.

– А кто сделал этих великанов?

– Природа.

После чая я совсем осмелел, облазил и осмотрел все скалы. Попытался даже подняться на вершину, но не смог. Я так устал, что едва добрался до привала, где и заснул крепким сном.

Снились мне хорошие сны. Будто я крепко подружился с великанами. Один из них усадил меня на голову другого. У ног моих с одной стороны лежала зеленая тайга, с другой – тундра. За ней блистал льдами Северный Ледовитый океан. Глянул вниз и увидел отца, который казался отсюда маленьким-маленьким.

«Папа! – закричал я. – Я вижу все кругом: тайгу, тундру, океан. Я выше великана!»

«И сильнее!» – услышал я в ответ голос отца и проснулся.

…Дальше наш путь пролегал по каменистым тропам. Справа шумела горная река. Слева возвышались увенчанные снегами вершины гор. На берегу реки блистали мощные глыбы льда. А ехали мы зеленым лесом. Зеленая улица между вековыми снегами и льдами!

– Быстрей, олени! Смелей, друзья! – подгоняю я оленей и слушаю, как поет мой отец.

И я тоже начинаю петь. Не помню, как долго длилась песня. Не помню также, сколько мы проехали. Но ясно помню, как перед моими глазами как из-под земли выросла громадная каменная юрта.

Песня моя оборвалась на полуслове.

Обомлев от неожиданности, я некоторое время ехал молча. Потом крикнул:

– Отец, смотри! Каменная юрта!

– О! – отозвался отец. – В чем дело? Каменной юрты испугался? Ну и трус!

Но я не испытывал никакого страха. Просто изумился. Только и всего.

Юрт было несколько.

Отец расседлал оленей и стал разжигать костер, чтобы вскипятить котелок, а я принялся осматривать эти циклопические постройки.

Вот входное отверстие. Огромное! Подхожу ближе, опасливо заглядываю внутрь, а там зияет вход в глубокую пещеру. Темно. У меня по спине холодок пробежал. Прибегаю обратно к отцу.

– Отец, а отец! Кто построил эти юрты?

– Те самые великаны, которых ты уже видел.

– Они живут здесь?

– Жили бы, да некогда.

– Как – некогда?

– Великаны все время на посту находятся. Отлучаться не могут. Не имеют права. Вот и стоят. Веками стоят и смотрят вдаль. Злых людей не подпускают, а добрых принимают, как гостей, и охраняют их покой.

Много воды утекло с тех пор. И где бы я ни был – в тайге или тундре, я не ведаю ни скуки, ни страха. Не боюсь ни одиночества, ни пурги, ни зверей, ни злых людей, потому что знаю: над тундрой и тайгой возвышаются громадные добрые великаны, которые не смыкая глаз стоят на своем посту.

Оймяконское чудовище

В горах Оймякона много озер, что славятся красотой и живописностью берегов, обилием рыб. И нераскрытыми тайнами.

Мне больше всего нравятся берега озера Лабынкыр. Сердцем и душой я прирос к ним.

Но о моем любимом озере люди рассказывают много страшного. Например, о таинственном исчезновении охотничьих собак, домашних оленей и прочего скота.

Все это связывают с чудовищем, живущим на дне озера. Находятся люди, утверждающие, что чуть ли не наступали на его хвост…

«Ловлю это я сетями рыбу, – рассказывал один из них. – Сижу на плоте, сколоченном из пяти бревен. В хрустальной воде отражаются ясное небо, крутые скалы, деревья. Тихо, мирно. И вдруг под плотом мелькнула тень. «Видать, глубокая яма», – думаю. Но тут у меня волосы на голове – дыбом. Со дна на меня глядит круглое немигающее око! Гляжу, а из-за другой стороны плота, из той же глубины смотрит точно такое же хищное око. Ничего себе морда – шире плота!

На мгновение я окаменел. Затем осторожно взял в руки весло-отмашку и стал тихонько грести к берегу, не отрывая глаз от чудовища. Гляжу – чудовище, извиваясь, как в кривом зеркале, отстало. Уже у самого берега я оглянулся и увидел, как оно вновь придвинулось к моему плоту и остановилось, вроде бы раздумывая: проглотить эту «щепку» или нет.

Спрыгнув на берег, я вскарабкался на скалу и уже оттуда увидел, как чудовище громадной тенью метнулось от берега. Вода над ним забурлила так, словно со дна поднимался корабль. Через несколько минут над поверхностью озера показалась темная блестящая спина, и чудовище яростно забилось, поднимая фонтаны воды. Когда оно нырнуло, к берегу побежали крутые волны и с шумом ударились о камни.

Через мгновение волны утихли, и над озером вновь воцарилась тишина».

Молва об оймяконском чудовище облетела весь мир. Она обрела крылья после опубликования дневников геолога В.Твердохлебова об увиденном им неизвестном животном.

О чудовище поговаривали давно, хотя показывалось оно на глаза людям очень редко. А может, и вовсе не показывалось?..

Стали поговаривать о кое-каких повадках чудовища. Нырнет в одном озере, а вынырнет в другом. Через много лет. Казалось, что соседние озера соединены между собой подземными ходами.

На берега оймяконских озер зачастили научные экспедиции. Прибыли и любознательные туристы: журналисты, писатели, художники, спортсмены…

Среди туристов из Москвы, Ленинграда, Таллина, Куйбышева, Саратова, Иркутска, Якутска, Мирного были знатоки многих отраслей науки, аквалангисты, фотографы, кинооператоры. Они занялись кропотливым изучением животного и растительного мира, собрали коллекции минералов и образцы полезных ископаемых. Аквалангисты, вооруженные киноаппаратами, атаковали глубины подводного царства, чтобы запечатлеть на пленках его виды.

Оймяконское чудовище не обнаружено.

Жалко, конечно.

Оймяконское чудовище не обнаружено, но сказки о нем живут.

А ведь дыма без огня не бывает.

Вот я и думаю: а может, все-таки вынырнет чудище в каком-нибудь из наших озер и подарит миру новую раскрытую тайну?

Кемпендяйские сюрпризы

Знойный августовский день. Зеленая тайга. И вдруг навстречу – снег. Да такой яркий, что глаз слепит! Откуда он в такой жаркий день?

Спрашиваю своего спутника Аяна:

– Ты веришь глазам своим?

– Конечно, верю!

– Тогда скажи, что ты видишь?

– Снег вижу. Много снега. Что же из этого? Не успел оттаять…

– Вот и ошибся! Это не снег, а соль! Кемпендяйские соляные источники. Не верь глазам своим!

Источник соли бурлит, как кипящий котел, выбрасывая на поверхность прозрачный рассол.

Рассол этот собирается в специальную яму, в лютые морозы из него выпадают крупные кристаллы соли. За зиму откладывается двухметровый слой соли.

Недалеко от источника расположился небольшой поселок. Дымят высокие трубы. Это Кемпендяйский солеваренный завод. Здесь тоже добывают соль, но уже не осадочную, а вываренную.

На заводе днем и ночью кипят громадные котлы, вываривая соль из крепкого рассола. Она толстым слоем оседает на дне котлов.

От соли ломятся все склады. Соли много и вокруг соленого озера. Успевай только вывозить! Машины, нагруженные солью, днем и ночью мчатся сквозь тайгу по широкой шоссейной дороге к перевалочной базе на берегу реки Вилюй.

Здесь тоже все склады ломятся от соли.

Нагруженные до отказа суда плывут сперва вниз по Вилюю, затем по Лене и доставляют кемпендяйскую соль во все концы республики: к рыбакам и оленеводам, животноводам и рабочим.

* * *

Человек в трусах лежит на спине посреди озера и читает газету.

Заметив удивление Аяна, задаю ему тот же вопрос:

– Ты веришь своим глазам?

– Нет, не верю. Отказываюсь верить глазам своим! – решительно произносит он.

– Напрасно! Как ты можешь не верить глазам своим? Только надо знать, когда верить, когда нет. Это же соленое озеро! Нырнешь – вода выталкивает тебя, как пробку, потому что удельный вес соленой воды больше, чем удельный вес человеческого тела. Только и всего! Пойдем купаться!

Вода в соленом озере мутная, ржавая. Сверху холодная, а в глубине теплая. На дне мягкая, скользкая грязь. Теплая, почти горячая! Вода выталкивает нас. Лежим на спине, синим небом любуемся. Вот это ощущение!

В сосновом бору на высоком берегу реки Кемпендяй возвышаются корпуса грязелечебного санатория. Лечат здесь ревматизм и другие нервно-мышечные заболевания. Главным лечебным средством служат грязь и рассол, добываемый в озере.

О лечебных свойствах кемпендяйских грязей рассказывают легенды. Людей-де приносят сюда на носилках, а через месяц-два они уходят пешком, вылеченные от тяжелого недуга.

* * *

Среди зеленого моря тайги возвышается хрустальная гора, играя на солнце всеми цветами радуги. Она похожа на дворец со шпилями и башенками.

– Веришь глазам своим или нет? – спрашиваю друга.

– Трудно верить, а надо! – отвечает он, протирая глаза.

– Что же ты видишь?

Это, видимо, сон или сказка, потому что хрустальчатые дворцы существуют только в сказках и их можно увидеть только во сне.

– Да нет же! Это не сон и не сказка, а обыкновенная гора, сложенная из кристаллов каменной соли!

Подошли поближе. Руками потрогали, на вкус попробовали. Ошибки нет! Это – соль! Крутые бока горы испещрены отверстиями. Только это не парадные входы и даже не пещеры, а шурфы или неглубокие шахты, вырубленные геологами.

Перед моим мысленным взором возникает не одна, а целая цепь хрустальных гор-дворцов. Самые мощные массивы этих сказочных гор находятся не здесь, а там, возле города Олекминска. Их не видно, потому что они скрыты глубоко в земле. Но поскольку человеческий гений проникает не только в космические просторы, но и в глубокие недра земли, то эти сказочные горы все же были обнаружены.

Недалеко то время, когда в лесах Олекминского района будет воздвигнут крупный химический комбинат, который сумеет превратить простые кристаллы соли в многочисленные химические изделия и удобрения. Это и будет продолжением той сказки, начало которой мы видели в Кемпендяе в образе Хрустальной горы.

* * *

С высоты Хрустальной горы открываются сказочные виды. Извиваясь змейкой, река Кемпендяй спешит к полноводному Вилюю. Вокруг неоглядная даль зеленых лесов. За рекой – живописная семья необычных гор. Одна – белая, похожая на гигантскую сахарную голову, другая – розовая, напоминающая огромный букет, сложенный из нежно-розовых цветов, третья – красная, возвышающаяся, как алый шатер невиданных размеров.

Сахарная голова?! Букет цветов?! Верить или не верить глазам своим?! Это начало новой сказки?!

Нет! Ничего подобного! Белая гора – каолиновая, розовая и красная сложены из охры соответствующих цветов.

Это – капризы щедрой природы.

На вершине каолиновой горы поставлен четырехгранный столб, на котором начертано алой охрой, добытой у подножия соседней горы:

«Есть на свете страна сказочных сокровищ. Это – наш родной край. В нем таятся все известные и неизвестные человеку полезные ископаемые. Процветай и красуйся, наша любимая советская Родина!»

Якутское стекло

_Якутское стекло. Мусковит. Слюда. Это одно и то же.

Откуда пошли эти названия?

Русские землепроходцы, впервые появившись на берегах Лены, увидели, что в окна якутских юрт вместо стекол вставлены тонкие прозрачные пластины.

Предприимчивые пришельцы принялись добывать этот интересный минерал и отправлять в Москву, где он и был назван якутским стеклом. В России оно нашло широкое применение: из него делали витражи. Вскоре якутское стекло стали вывозить за границу, где оно было названо мусковитом (от слова Москва).

Вот какие названия были у слюды!

Бурное развитие науки и техники поставило перед советскими геологами неотложную задачу – найти месторождения слюды. Между тем рассказы и сведения о ней были забыты.

Искали – и все безуспешно.

Но вот в некий прекрасный день к начальнику одной из геологических экспедиций ввалился охотник. С рюкзаком за плечами. Чернявый такой. С тонкими чертами лица. Сухощавый, жилистый и энергичный. Черные глаза так и горят веселыми огоньками.

– Я принес вам подарок! – сказал он, сбрасывая на пол тяжелый рюкзак.

– Какой такой подарок?! – удивился начальник, увидев незнакомого человека.

– А вот какой! – произнес тот, развязывая рюкзак.

Геолог ахнул. Он глазам своим не поверил. Рюкзак охотника был полон драгоценными кусками черной слюды – флогопита.

– Ценнее подарка нельзя было придумать! – радовался изумленный геолог. – Да ты знаешь, твоя находка дороже золота!

Охотника, доставившего слюду, звали Виктором Ивановичем Захаровым. В дальнейшем его стали величать первооткрывателем якутской слюды.

К месту своей находки Захаров повел целую экспедицию. Потом другую, третью. Была изучена и обследована огромная площадь. Слюда находит широкое применение в радиотехнике, электротехнике, электронике, в различных областях машиностроения и приборостроения.

Без слюды невозможно было бы построить и поднять в воздух современные самолеты и космические корабли.

Комбинат «Алданслюда» занимает одно из первых мест в Советском Союзе по добыче этого ценнейшего минерала, который оказался так нужен нам, советским людям, в эпоху атома и электроники.

Чорон

_Дед Дархан живет вместе с многодетным младшим сыном в небольшом доме и до сих пор занимается изготовлением резных чоронов – кумысных кубков.

Иногда его спрашивают: – А почему ты живешь у многодетного младшего сына в тесноте, а не у бездетного старшего, который занимает очень просторный особняк?

– Потому что у младшего сына тесно от счастья, – улыбается мастер. – Я вырастил девять детей, а он воспитывает десятерых. Отца перещеголял! И жена у него не просто жена, а мать-героиня.

– Ну, теперь понятно, тебе нравится жить там, где дети!

В крохотной мастерской Дархана всегда много гостей – любителей древнего искусства. Среди них есть и такие, которые приходят сюда каждый день, например, семиклассник Гриша, смуглый, крепко сбитый, но очень скромный и застенчивый мальчик. Он переступает порог с душевным трепетом. Сняв шапку, долго переминается с ноги на ногу у двери, как бы извиняясь за вторжение. А старик, как всегда, сидит за работой спиной к нему и видит его затылком.

– Это ты, Гриша? – спрашивает он, не оборачиваясь и не отвлекаясь от дела.

– Ага! – откликается мальчик.

– Заходи, заходи, Гриша, не робей, располагайся, как у себя дома.

И лицо мальчика озаряется благодарностью. Ему очень приятно вдыхать запах свежеструганной березы, видеть трогательную простоту рабочей обстановки и слышать душевный голос большого мастера. Здесь тесно от готовых чоронов, заготовок, инструментов, станков, но зато просторно на душе. Здесь он чувствует себя, что может сделать что-нибудь красивое и возвышенное.

Гриша сначала с удовольствием следит за работой старого умельца, который точным движением резца с удивительной быстротой и ловкостью наносит на гладкую поверхность чорона чудесные орнаменты. Только потом мальчик принимается за свой чорон, подражая своему учителю.

Как большинство, Гриша сперва зашел сюда просто из любопытства – посмотреть чороны. И они очаровали его душу совершенством формы, изяществом пропорций, точностью отделки.

На полках у Дархана – образцы шести классических видов якутских деревянных сосудов: кубки, чороны, балхахи, матары, чаши, ковши.

Кубки покоятся на основаниях в виде шейки конозязи. А коновязь у якутов символизирует долговечность и гостеприимство. Размеры праздничных круговых кубков внушительны. Их емкость достигает, как правило, 8, 16, и 32 литров.

У чоронов по три фигурные ножки, окончания которых делаются в форме конских копыт. Это тоже связано с культом коней в Якутии.

Любуясь изящными чоронами, Гриша любил держать их в руках, чувствовать пальцами тонкую работу мастера.

Однажды Дархан заболел и попал в больницу. Начатая работа осталась незаконченной. Это был кубок средних размеров. Отделан он был только наполовину. Глядя на этот красивейший сосуд, Гриша загорелся желанием доделать его!

Однако юного мастера охватило волнение. Он дрожал, как осиновый лист. Лицо его горело. Орнамент на кубке дразнил его талант. А вдруг он испортит такую красоту?

Но это был не страх – мальчиком впервые овладевало творческое вдохновение. И он принялся за работу.

Через месяц больной дед поправился и выписался из больницы. Первым делом он заглянул в мастерскую. Взял в руки недоделанную работу, по которой так скучал в больнице, и увидел готовый кубок!

– Что это? – изумился старик. – Это другой кубок или кто доделал?

– Это я доделал! – выдавил из себя Гриша, виновато понурив голову, готовый понести любое наказание.

– Кто, кто?

– Я!

– Ты?! – не поверил старик своим ушам.

– Да!

– Чудесно! – взволновался старик. – Давай, посмотрим пристальнее, что из этого получилось. Чудесно! Даже трудно отличить мою руку от твоей. Ну, ты меня обрадовал! И поразил! Большое спасибо, дорогой! От всей души! Не думал, не гадал, что ты такой мастер. Выходит, народ не оскудел мастерами.

– Но я еще не мастер, – покраснел Гриша от застенчивости и неожиданной похвалы.

– Да, пока еще не мастер, но ты непременно будешь большим мастером! – взволнованно заговорил старик, обнимая мальчика. – Ты будешь настоящим наследником старого мастера.

Гриша никогда не видел деда Дархана таким взволнованным и счастливым.

С этого памятного дня старый мастер стал строже к своему юному другу.

– Ты пока видишь только внешнюю красоту. Например, форму и гравировку чоронов, а внутреннюю красоту, то есть ее мудрость пока еще не понимаешь, – говорил старик. – Но ты ее обязательно постигнешь. Помни, красота чорона рождена искусством и мудростью веков.

Форма чорона напоминает силуэт танцующего стерха, потому что эта птица служит символом красоты и грации. О ней сложено много поэтических легенд и песен.

Предки якутов пришли на северную землю, следуя за любимой птицей и веруя в мудрость собственной мечты. Они знали, что путь такой царственной птицы, как стерх, лежит в красивую, изобильную страну.

– Как это красиво! – вырвалось у Гриши от восторга.

– Это не только красиво, но и мудро! – по-дружески подмигнул Дархан своему ученику. – Ну, как, интересно?

– Очень! – зарделся мальчик.

– Теперь обратим внимание на орнаменты, – продолжал мастер. – Их очень много. И названия у них разные: сережковые, похожие на шитье волосяными нитями на берестяных сосудах, цепочные, ромбовидные, арочные, сердечковые, сетевидные, треугольные, силуэтные. А как расположены все эти орнаменты? Вертикально, горизонтально, наклонно и главное – непрерывно.

Это означает, что всему свое время и место, что время необратимо и бесконечно, что предметы трехмерны и бесчисленны.

Во всем этом мы видим умение народа раскрывать красоту и мудрость мира при помощи символов и их расположения.

Способов резьбы орнаментов несколько. Гладкий. Глубокий. Выпуклый.

Гладкая резьба наносится на сосуды повседневного пользования, а глубокая – на традиционные сосуды. Выпуклую резьбу имеют ритуальные сосуды, например, круговые кубки, применяемые на различных обрядах или торжествах, для угощения высоких гостей.

Орнаменты поясами или ярусами. Сколько их?

Обычно чороны и кубки имеют три, семь, девять поясов. Почему? По понятиям древних якутов, все – священные числа, знающие уровень или степень уважения или почитания. Чем больше поясов или ярусов, тем больше почета. Самые большие праздники открывают девятиярусными кубками с выпуклой резьбой. Из такого сосуда угощают самого почитаемого человека или самых старших гостей.

А вот большой кубок с серебряным поясом и восемью сережками на нем. Сережки означают стороны света. Север, северо-запад и так далее. Они объединены одним поясом. Это – символ дружбы. Из таких сосудов угощаются на празднике, где много гостей, приехавших издалека.

Грише открылся совершенно новый мир народной поэзии и мудрости. Он всей душой отдался этому древнему искусству.

С тех пор прошло много времени. Мастер Дархан постарел, а прежний скромный мальчик вырос в зрелого мужчину, давно уже окончил университет и работает сейчас инженером-строителем. А зовут его теперь Григорий Николаевич Дарханов. И теперь он все свое свободное время отдает любимому занятию – изготовлению чоронов. В народе его зовут чоронщиком.

Молодой мастер умело раскрывает красоту души и мудрость народа и тем самым делает неоценимый вклад в эстетическое воспитание молодого поколения. В свое время он создал орнаментированный кумысный сервиз с глубокой резьбой из четырнадцати сосудов, каждый из которых отличается высоким уровнем мастерства, богатством фантазии и особым творческим почерком автора.

Если кубки и чороны Дархана напоминают легендарного стерха только по силуэту, то на изделиях его ученика появились искусно вырезанные и очень живые изображения танцующих стерхов. Более того, молодой художник, не нарушая стиль и традицию старых мастеров, украсил кубки мастерски исполненными портретами, сюжетами, иллюстрациями, новыми символами и орнаментами.

Например, на одном из кубков он искусно вырезал портрет основоположника якутской советской литературы П.А.Ойунского, а на другом – портрет одного из зачинателей якутской дореволюционной литературы А.Е.Кулаковского. Когда молодой мастер с душевным трепетом положил свои произведения перед старым мастером, тот испытал примерно такое же чувство очарования и восторга, какое пережил семиклассник Гриша пятнадцать лет назад, впервые увидев деревянный ансамбль своего учителя.

– Ты же сотворил чудо, мой мальчик! – прослезился старый мастер, изумленно глядя то на сервиз, то на автора. – Ведь ты обыкновенную деревянную посуду превратил в подлинные произведения искусства. Это настоящая творческая удача. Ты открыл новую красоту и мудрость в нашем традиционном искусстве. Теперь мне не страшно умирать, потому что после меня остается жить мое искусство, мои дети, ученики.