Текст книги "Погнали! Откровенное и захватывающее путешествие по дорогам молодости"

Глава 9
Ремонт «Волги»

«Я ни в коем случае не могу отказать Жоре! Моя обязанность – сделать все возможное ради памяти его отца. Обещаю помочь тебе, Жора!» – думал я. Поклясться вслух не повернулся язык. Но я твердо намеревался сдержать данное себе слово.

Днями напролет, тратя все свободное время, я работал над воскрешением «Волги». Казалось, я находил двадцать пятый час в сутках. Иначе не объяснить, каким образом удавалось еще и оставлять довольными других клиентов, укладываясь в сроки и избегая упреков Швондера.

Но восстановление машины так и осталось бы неисполненной мечтой, если бы не помощь Курта. С привычной хмурой задумчивостью Немец обхаживал «Волгу», пока я зевал рядом: уж если попросил помощи, будь добр – смирись с чародейством. Гибкие, длинные, как канаты, руки Немца постоянно находились в движении. Он выполнял какие-то измерения в воздухе, крутя перед собой несуществующий магический шар. У меня возникло стойкое подозрение, что вот-вот у него из-за шиворота появится кролик, как у фокусника из шляпы.

– Будем растягивать назад. Сейчас ставим на домкрат и крепим трос, – изрек наконец мастер.

Установив домкрат под балку, он уперся в переднюю подвеску, от чего стала видна задняя ось колес. Приподнимая машину домкратом, я заметил несколько коричневых пятен на обратной стороне подшипника. Кровь. Я постарался отогнать мысли о происшествии, но, куда ни глянь, везде виднелись эти пятна. На месте Пунги я бы постарался продать машину. К чему этот мазохизм чистой воды?

– Все, блокируй! Ставь на подпорки! – скомандовал Немец. «Волга» закрепилась на высоте примерно тридцать сантиметров. А наставник продолжал руководить:

– Пойдем сходим за бревнышком.

– За бревном? – уточнил я.

– За бревнышком!

– Зачем? Машина же не дергается.

Но спорить было бессмысленно. Пришлось выходить на задний двор, где ютились гаражи-лачужки. Кругом валялся мусор и разный хлам: грязная одноразовая посуда, склянки, скомканные пакеты, использованные презервативы, бычки, старые тряпки и неимоверное количество пивных бутылок. Мужики любят попить пивка в гаражах, прячась от сварливых жен. Там всегда найдутся единомышленники с травмированной душой и бумажным стаканом.

Подходящее полено мы нашли только минут через двадцать. Но оказалось, полена недостаточно, Немцу еще понадобилась какая-то пластина. Разыскав и ее, он принялся гипнотизировать торчавшую завитком тонкую нитку кожаной обшивки переднего сиденья. Мгновение застыло. Таким же взглядом киногерои провожают ускользающий закат или поезд дальнего следования. Неожиданно Курт заявил:

– Нам нужно уйти в бункер!

– Прости, что?

– Мы уходим в бункер, что тут непонятного? – Курт повысил голос, но быстро смягчился. – В моем убежище есть кое-что для этой малышки.

Напарник впервые улыбнулся и плавно провел пальцами вдоль линии капота.

Немец жил в уютном скромном домике, который казался тихой гаванью. Будто обитает в нем домовитая хозяйка пышной наружности с ласковой улыбкой, а не одинокий молчаливый чудак с переменчивым настроением. В палисаднике высился земляной холм с негустой растительностью. Почему-то он напомнил мне голову Швондера с его редкими, вечно наэлектризованными пучками волос. Но самое удивительное, что в холме обнаружилась узкая деревянная дверь. Немец в нее вошел, через минуту зажегся свет, и я увидел уходящую под землю крутую лестницу.

Да, это был самый настоящий бункер, выполненный по немецкой технологии с учетом всех тонкостей и законов. Сооружение, способное пережить апокалипсис, не меньше! Никогда не видел ничего подобного, даже на картинках. Помещение, как и положено, выглядело аскетичным. Земляной пол, залитый бетоном, и трехметровые стены. Хозяин приспособил бункер под автомобильное дело: здесь хранились инструменты и запчасти, но я никак не мог отделаться от мысли, будто Курт готовится к ядерной атаке и только один он знает, когда та случится. Какой еще сюрприз может преподнести этот мужик? Я чувствовал себя хранителем секрета, который доверили избранному.

 Это был самый настоящий бункер, выполненный по немецкой технологии с учетом всех тонкостей и законов. Сооружение, способное пережить апокалипсис, не меньше!

Немец накинул на меня тяжелый, теплый ватник, протянул алюминиевую кружку, наполненную почти до краев домашним вином. Столь же щедро плеснул себе. Трехлитровый бидон сухого эликсира жизни быстро пустел, отдавая свою виноградную душу на согрев двух слесарей-жестянщиков. Разговор шел в гору, и поведение Немца потихоньку менялось. Даже его глаза казались уже не мутно-серыми, а небесноголубыми, былая заторможенность куда-то исчезла, речь потекла свободно.

– Машина хорошая, крепкая! – начал он разговор о «Волге». – Металл хоть и погнутый, но варка возможна. Нам предстоит полностью все перешить. Некоторые детали придется брать задорого. А ты, детеныш планеты, готовься к бессонным ночам, ведь ремонт – твоя миссия. Понимаешь? Все дело в шахматах!

– Детеныш планеты? Шахматы?

– Ну а кто ты?

– Действительно, и возразить-то нечего. Все мы детеныши планеты. А шахматы при чем?

– Шахматы – точная, стратегическая игра.

– И?

– Шахматы – точная, стратегическая игра, – повторил немецкий попугай слово в слово.

В арсенале у Немца чего только не было! Гаечные ключи, инструменты, шланги, разложенные по назначению и размерам, хранились на полках. Тары и канистры, все до одной подписанные, расположились по росту позади лестницы. Многоразовая утварь: тазы, ведра, банки – спрятались под высокой чугунной раковиной. Помещение просто сияло чистотой.

– Люблю порядок, – объяснил Курт. – Он дисциплинирует и сокращает поиск всего и вся. Хоть в чем-то я должен экономить время, иначе не буду успевать жить.

– Жить? А что для тебя жизнь? Ты все время работаешь. На работе работаешь, дома работаешь. – Я прокатил глаза по бункеру. – Как ты развлекаешься, отдыхаешь? Женщина у тебя есть?

– По-твоему, нужно все выставлять напоказ? Я что, циркач, клоун? Я нахожу удовольствие во многих вещах. Люблю читать, иногда смотрю телевизор. И женщина у меня есть. Мне нравится ковыряться в машинах, я люблю свое дело и его знаю! За работу мне платят, а за болтовню нет. Скрупулезность сбивает с толку многих. Люди думают, у меня нет личной жизни, и меня это устраивает.

Ночь напролет мы просидели в тайном укрытии. Раньше я не представлял, что можно столько говорить о машинах и о жизни в целом. Оказалось, с некоторыми людьми не грех говорить бесконечно и обо всем. Немец открылся с другой стороны – как настоящий философ, со своим видением жизни, своим пониманием работы, в которой нет места поспешным решениям и действиям. Его мир стал мне доступен и понятен, отчасти из-за того, что сам я исповедовал похожую философию. Как и он, я научился понимать технику, уважать ее и любить. Как и он, бывал замкнутым, находясь в обществе даже приятных людей. Большую часть его рассказов я не понимал, но не стеснялся переспрашивать. Это была волшебная, магическая ночь познания. Я понимал, что с «Волгой» предстоит много возни, но страха не чувствовал, ведь мой наставник сказал: ее можно восстановить. С тех пор я не раз наведывался в бункер, где проводил время за вином и разговорами со своим наставником, Виктором Юниманом, Куртом, Немцем и просто хорошим человеком.

Глава 10
«Волга»-2

«Волга» оказалась дамой капризной и постоянно доводила меня своей «уникальностью». Еще при разборе покалеченная красотка все время подкидывала сюрпризы. В салоне встречались фрагменты человеческих мышц и раздробленных костей, которые намертво впились в металл и в мою бедную память.

После первичного осмотра мы сочли возможным оставить салон в неизменном виде, но позже оказалось, что все надо менять. В стремительном желании осуществить задуманное пришлось съездить даже в Кишинев. Сложности и препятствия возникали на каждом этапе. То ломался сварочный аппарат, который до того долгие годы служил верой и правдой; то в сервисе случались внезапные возгорания электропроводки. В будущем я еще не раз столкнусь с беспричинными возгораниями, которые также не найдут ответа. Вероятно, они просто случайность, а может, связаны с моим энергетическим полем. Кто знает.

Многое меня расстраивало, но, пожалуй, главным «тормозом» стал ограниченный бюджет. При этом цена новых дверей почти равнялась стоимости целого автомобиля той же марки. Когда возникли сложности с доставкой, помог Кобанюк. Он вышел на связь с гендиректором Горьковского автозавода, и тот распорядился выдать необходимый материал практически по себестоимости. По его заказу отпустили лонжероны, пороги, оперение для крыши, боковины рамы и прочее. Я был счастлив, что начальство, убедившись в моем усердии, идет навстречу. Правда, нежданное счастье сменилось досадой. Мало того что груз задержали на неопределенный срок, так еще некоторые комплекты оказались утеряны. Пришлось, спасибо богатой фантазии, сочинять собственные «рецепты». Кузов я заварил, используя все, что попадалось под руку. Провел, скажем так, «инновационную модернизацию с технологиями будущего от Ивана Демьяна»! В дело пошли детали от «Мерседеса», «Хонды», «Москвича», «девятки». Можно сказать, от «Волги» осталась только внешность. Новый кузов из 3102 превратился в 3110, мотор поставили от «Хонды» и так далее. Четыре месяца я жил воодушевленным одной идеей – восстановить связующий мост памяти между отцом и сыном.

* * *

Наконец можно выдохнуть. Работа закончена. «Волга» полностью переродилась, чтобы служить хозяину, который тоже никогда не будет прежним…

Я – Мастер – относился к машине с таким трепетом, что не спешил расставаться со своей Маргаритой. Однако начальство кооператива требовало завершить заказ Пунги в кратчайшие сроки. Число клиентов существенно увеличивалось с летним сезоном, и требовались свободные руки. Стараниями Швондера на доске объявлений появилось указание: «Автомобиль ГАЗ 3102 марки „Волга“ должен покинуть территорию автосервиса в любом состоянии, так как затяжная работа над ним влияет на производительность труда и приносит существенные убытки всему кооперативу „Лада“. Приказ вступает в силу 4 июня 1990 г. За неисполнение данного приказа в установленный срок И. Демьяну грозит увольнение».

Как же удивился Кобанюк, поняв: его подчиненный заставил ездить списанный автомобиль! Михаил искренне радовался и одновременно несколько стеснялся того, что не до конца верил в мой успех. Швондер и вовсе обнимал меня, как родного сына, и твердил о незаурядных способностях «его» ученика. Только скромный Немец был, как и прежде, занят работой, не стремясь разделить со мной миг успеха.

 Стараниями Швондера на доске объявлений появилось указание: «Автомобиль ГАЗ 3102 марки „Волга“ должен покинуть территорию автосервиса в любом состоянии. За неисполнение данного приказа в установленный срок И. Демьяну грозит увольнение».

Переполненный восторгом, уверенный в своем профессионализме, я все же волновался. Какой вердикт вынесет мне главный судья – Георгий Пунга? Я тщательно готовился к встрече. Впервые за долгое время захотелось одеться по-человечески – в чистое, не измазанное мазутом, не пропахшее насквозь бензином. Мама бережно нагладила хлопковую рубашку небесноголубого цвета. Хотела было, чтобы я надел черные брюки с идеальными стрелками и отцовский старый галстук – он, мол, приносит удачу. Но я воспротивился: «Не напялю этот ошейник, и не проси!» После долгих пререканий сын взял вверх, отдав предпочтение «вареному» джинсовому костюму. В конце концов, я же мужик. И никто не может спорить с моим решением, даже мама!

Едва распахнув двери в мастерскую, я тут же стал жертвой чувства юмора мастеров, не привыкших видеть Демьяна «при параде»:

– О, Ванек. А школу-то закрыли, – съязвил Андрюсик. – Каникулы начались.

– Или у тебя свидание с твоей «Волгой»? – продолжил «шутковать» Киса.

Прочие замечания звучали уже под общий хохот. Мужики балаболили наперебой:

– Да ты чертов Ален Делон!

– Извините, сударь, мы не приоделись. Не соизволите ли нас простить?

– Ванек, ты не захворал?

Как смешно! Будто мужики никогда не видели костюма.

– Я всегда прекрасен! И на работе, и вне ее! – защищался я как мог.

Парни предложили накрыть «Волгу» брезентом и сделать тем самым момент ее презентации еще более торжественным. Георгий должен был появиться к шести вечера. Он пребывал в уверенности, что единственный приговор, который вынесет машине наш сервис, это утилизация. А подъехать его просят, чтобы обсудить детали похорон. Я не стал его разубеждать, напротив, подыграл Пунге в его заблуждениях. Чувствовал себя волшебником и хотел устроить Георгию счастливый сюрприз.

Половина седьмого, а заказчика не видать. Мужики, так и не дождавшись романтического момента воссоединения хозяина с машиной, разбрелись кто куда. А вдруг Жора не придет? Если не верит, что машину удалось починить, то и торопиться некуда. Летящее, приподнятое настроение потихоньку сходило на нет.

Но Пунга все же появился. Оказалось, его задержали на работе.

– Не страшно. А теперь смотрим, – скомандовал я, указывая на спрятанную под брезент машину.

– Куда?

– Да прямо! Тут больше не на что смотреть.

Пунга вытаращил на меня округлившиеся карие глаза:

– Не обнадеживай меня, неужели это?..

– Да, шила в мешке не утаишь. И авто, спрятанное под толстый брезент, вряд ли может оказаться парусной лодкой.

Я больше не произнес ни слова. Георгий заплакал. Он просто стоял и плакал. Капли быстро достигали темно-бордовой трикотажной толстовки. Подобной реакции я не ожидал. Слезы стали самой красноречивой благодарностью. Кажется, только тогда я понял, что именно удалось сделать. И в последний раз видел на лице Жоры освобождение через слезы. Больше Георгий не позволял себе «разводить мокроту», как он называл впоследствии мужские рыдания.

Вообще, тот день стал днем открытий. Впервые в жизни я по-настоящему понял, какую радость приносит помощь другим. Нет, я не почувствовал могущество. Профессионал – да, властелин – нет. Но все эмоции, которые я испытывал прежде, показались теперь пресными и почему-то даже эгоистичными.

Переворот – похоже, это слово применимо к моим тогдашним чувствам. Я открыл в себе новое состояние. Ощутил себя посланником веры. Ничто и по нынешний день не сможет меня переубедить: вера в добро и творение добра – основная обязанность человека. Помощь ближнему делает нас проводниками справедливости и любви, и по тому же «проводу» все отданное возвращается. Наверное, эта мысль чересчур высока для молодого жестянщика, но она вполне обыкновенна для начинающего миротворца.

* * *

Успешное восстановление «Волги» превратило меня чуть ли не в местную знаменитость. Я выслушал массу добрых слов и от начальства, и от клиентов, и даже от непосвященных горожан. Никогда еще кооператив «Лада» так не процветал. Желающих побывать в нашем сервисе становилось больше с каждым днем. Швондер подобрел и, как разогретый самовар, добавил мне горячих заказов и дал надбавку. Правда, потом я узнал, что это был приказ Кобанюка: все стоящие заказы передавать в руки Ивана Демьяна. Ну да бог с ним.

Что касается Георгия Пунги, то в недалеком будущем он преодолеет на своей терпилице «Волге» множество дорог, продолжая хранить духа отца, Александра Федоровича, в своем сердце. Также Георгий приобретет друга в лице повзрослевшего мальчишки, который и через много лет будет оставаться фанатом его мужества, силы, человечности и душевной красоты.

* * *

Картина жизни не ограничивается мужской дружбой – на ней не хватает женского силуэта. Так случилось, что именно в то цветущее время я встретил свою будущую жену. Настоящее чувство поглотило с макушки до пяток. Оно затмило многое, казавшееся раньше важным. Пришло понимание: женщина – это не просто приятное существо с красивыми глазами и формами, она может стать верным, преданным, понимающим другом.

Ольга оказалась надежным боевым соратником, который не оставляет своих на переправе. Еще одна посланница Бога; еще одна опора и миссионер доброй воли. Жизнь щедра на подарки. Когда теплый воздух перемен несется навстречу, попутно он вырывает с корнем все неурядицы, окутывает невидимым ореолом, защищая и притягивая радости. Так высокопарно я описываю рождение своего первого ребенка, сына Влада. Любой родитель знает, что это за событие – появление на свет малыша. Несравнимое счастье, стимул сворачивать горы ради семьи. Впрочем, о хорошем много не говорят, его достаточно чувствовать.

Подведем промежуточные итоги. У Ивана Демьяна – хорошая работа, любимая семья, верные друзья. Получается, можно быть всем довольным? Или стабильности все-таки недостаточно? Увидим…

Глава 11
Тетя Маша

Приближалась холодная зима с ее неприятными сюрпризами. В тот год я понял: не обязательно ходить за впечатлениями в кинотеатр, настоящие детективы могут поджидать в соседнем доме.

Рабочий пикап «Пирожок» эксплуатировался кооперативными служащими нечасто, и я положил на него глаз. Не обладая водительским удостоверением, я желал владеть дорогами, ощущать их, управляя хорошей машиной. Мне нравилось, рассекая месиво грязи, катить по лужам на большой скорости и выруливать на крутых извилистых трассах, пугая водил встречных авто. Моим коллегам нравилось «впрягать» младшенького, посылая его по всяким надобностям: привези то, отвези это. Командиры, ё-моё! Однако я не противился. Не скрою, мне нравилось гонять по городу, особенно если выдавался теплый солнечный денек. А между делом я любил заезжать в свой двор, чтобы выпить прохладного кваску. В ларьке с напитками хозяйничал отец моего лучшего друга Виктора Подсивальникова. Не помню его настоящего имени, все называли его Румпелем. Виктор, я и Вовка Кимличенко, или просто Киля, были настоящей бандой.

Как-то я прикатил во двор в приподнятом настроении, однако на приятелях лица не было. Я, конечно, спросил:

– Что? Когда? И при каких обстоятельствах?

В ответ Витька огорошил:

– Моя мать в тюрьме. Ночью она зарезала отца.

Сердце упало в пятки.

– Тетя Маша порезала отца? Да не может быть! Она и мухи не… Прости, что? Твой отец мертв? – Я не верил своим ушам.

– Ночью у них произошла ссора. Отец напился в хлам, мать громко орала, так что соседи слышали. Он поднял на нее руку. Похоже, она схватилась за нож, пырнула его в руку и случайно попала в вену.

Казалось, Витька еще полностью не осознавал, что произошла трагедия. Захотелось его обнять, но я боялся, что друг не выдержит и заплачет.

 В доме Подсивальниковых стоял навязчивый запах соленого металла. Так пахла кровь. Резкий, едва ли не тухлый запах алкоголя вперемешку с кровью доводил чуть ли не до обморока. Скорее бы на свежий воздух!

– Она увидела, что натворила, и жутко испугалась, – продолжал Виктор. – Но отец не кричал, возможно, ему даже не было больно. Он бухал как в последний раз… Так оно и стало – в последний раз. После мать убежала к подруге. Не знаю, может, она не придала значения случившемуся, думала, только поцарапала батю, ведь он казался спокойным. Не пытался перевязать рану, просто приложил полотенце. И, скатившись по стенке, остался сидеть на полу. Он не кричал, не звал на помощь, и уж тем более сам себе не вызвал врача.

– Откуда ты все это знаешь?

– Меня вызвали на следствие уже ночью. Даже удивительно, как оперативно сработала милиция. Заплаканная мать все им рассказала. Никогда не думал, что она может выглядеть так плохо. Вся серая, глаза опухли, руки трясутся, похоже, даже похудела… Меня отпустили, а ее оставили в отделении.

– А дома сейчас кто?

– Эксперты уже ушли, остались только двое оперативников. Не знают, на чем вывезти тело. У них, видите ли, нет машин.

Я вытаращил глаза. Как такое может быть? Ведь я только вчера, на этом самом месте, разговаривал с отцом Витька. Он расспрашивал про «Волгу», хвалил меня, наливал пенный квас в стеклянный граненый стакан.

Я взглянул на непривычно закрытый ларек, не знавший до того выходных. Если бы можно было повернуть время вспять и вставить в часовой механизм жизни выпавший винтик! Вернуть прежнюю ночь, в которую тете Маше не стоило обращать внимания на мужа-пьянчугу. Если бы она сразу ушла к подруге!..

– Ты даже не представляешь, как кстати появился! – Виктор словно вспомнил самое главное. – Помоги отвезти тело в морг!

– Конечно, о чем речь? Все что скажешь, друг.

В доме Подсивальниковых стоял навязчивый запах соленого металла. Так пахла кровь. Оперативники – один смуглый, другой рыжий – обсуждали будущую реставрацию местного стадиона. До трупа им не было никакого дела. Тело Румпеля лежало у ног рыжего, и он заговорил о том, что давненько не ходил в отпуск и с удовольствием полежал бы «трупом» на берегу Черного моря.

Кругом валялись осколки посуды и пустые бутылки. На полу – лужи засохшей крови. Я совсем не ко времени вспомнил, как тетя Маша следила за порядком, в доме всегда пахло хлоркой и отбеливателем. А сейчас резкий, едва ли не тухлый запах алкоголя вперемешку с кровью доводил чуть ли не до обморока. И это несмотря на распахнутые окна. Меня затошнило. Скорее бы на свежий воздух!

– Ну-ка, молодежь, – закряхтел рыжий, – давайте дружно пленку накинем. Помогаем, не стоим!

Заматывать труп было нелегко. У нас пятерых ушло на это не меньше пятнадцати, а то и двадцати минут. «Упаковщики» из нас оказались хреновые. Сумев, наконец, ухватить неподъемное тело, мы поперли его к выходу. Внезапно раздалось шуршание.

Все напряглись. Я увидел, как поднимается бугорок локтя мертвого тела: из плотных слоев полиэтилена на свободу вырвалась рука мертвеца. И в ту же секунду рухнула.

– А-а-а-а! Помогите! – заорал Киля и отскочил от трупа, как ошпаренный.

– Он живой! Живой! – завопил следом Витька и тоже побежал прочь.

Румпель выскользнул из моих рук, бросили его и правоохранители.

– Да вы чего визг подняли? Он труп. Рука выпала оттого, что кто-то хреново помогает, – Рыжий, со смешком, пытался привести нас в чувство. – Больше не пугаться и не ронять, поняли? В армию вам пора – учиться стойкости.

Наконец труп удалось вынести на улицу и даже загрузить в кузов моего пикапа. Хотя опухшее тело не сгибалось ни в пояснице, ни в коленях, ни в шее. Вовке стало плохо, его вырвало. А вот моя тошнота почему-то исчезла. Я будто даже привык к дурманящему запаху. Вовка – единственный из нас троих имевший права – вызвался сесть за руль, менты загрузились в свою «девятку» и велели двигаться за ними. Раньше я думал, что путь от наших домов до морга значительно короче. Или он удлиняется в зависимости от мертвых попутчиков? В голову лезли невеселые мысли. Что бы я делал, потеряв одного из родителей? Как бы себя повел, доведись держать на руках своего мертвого отца? Один день, всего лишь один день отделяет жизнь от смерти, счастье от беды!.. Это несправедливо, я так не хочу. За что? Почему Ты принимаешь такие решения? Я обращался к Богу. До того делал это не часто. Отправляя послания Творцу, я был зол, полон страха и боли.

Все эти обстоятельства заставили меня забыть о работе. Весь день я прокатался по городу, пытаясь уладить похоронные дела и разобраться с дальнейшей судьбой тети Маши. Виктор держался. Я восхитился его стойкостью и мужеством. А как бы сам себя вел в схожих обстоятельствах? Ох, не знаю, не знаю.

Тетю Машу отпустили к вечеру следующего дня. Следствие длилось несколько месяцев, но как-то сразу стало понятно, что к реальному сроку ее не приговорят. Многочисленные свидетели ночных семейных разборок дали показания в защиту матери моего друга. Муж неоднократно поднимал на нее руку, по сути, это была вынужденная самозащита. Прокурор пришел к выводу, что Мария Подсивальникова превысила самооборону и совершила убийство по неосторожности. Ее осудили согласно 109 статье УК СССР, вынесли приговор: «Учитывая обстоятельства дела, назначить меру пресечения для гражданки Марии Григорьевны Подсивальниковой сроком на два года. Наказание считать условным».