Текст книги "ИИ. Искусственная истина"

Глава 4

К Толику подошли дежурные и попросили предъявить билет. Он принялся судорожно рыться по карманам, бурно возмущаясь при этом.

– Тише! – сказал главный дежурный, – давайте пройдем с нами и все спокойно выясним.

Толик понимал, что ссылаться на других слушателей, которые сидели кто-где, нечестно, да и вряд ли это возымело бы какое-то действие. К тому же, краем глаза он видел, что эти дежурные уже давно ходили по проходам и выводили сидящих, где придется, студентов.

Они вышли. Толик продолжил демонстративные поиски по карманам, уже догадываясь, что он выскочил из общаги, оставив билет на столе. Но, не желая сдаваться, стал громогласно доказывать свое законное право на место в зрительном зале.

– Да тише вы! – сделал ему замечание дежурный, а его помощники, видя, что Толик бросает взгляды по сторонам, явно напряглись, и бдительный страж занял место у входа в зал.

– Ребята, вы ж такие же студенты, как я! – Анатолий попытался призвать к чувству солидарности учащихся всех стран, но напрасно, эти сатрапы его не услышали.

Его оттеснили от зала, и пригрозили полицией. Он уже было собрался бежать в общагу за билетом, но прикинув, что пока он рванет туда, а потом обратно, все уже закончится. Поэтому, сделав независимый вид «больно надо», он отправился в буфет, присматривая по ходу хоть какую-нибудь щель в охране.

Буфет работал. Он выпил чаю с бутербродом в полиэтиленовой упаковке, покурил под неусыпным взглядом дежурных, послонялся по фойе, и, воспользовавшись тем, что некоторые неразумные участники конференции стали сами покидать зал, незаметно проник за дверную штору.

…В общем, я уже ответил на все ваши вопросы, – продолжал говорить профессор, обращаясь к журналистам, – но могу повторить, что это стало возможным только в связи с последним прорывом в нейробиологии. Да-да, наука о мозге помогла понять, что нервная система функционирует благодаря обмену между нейронами электрическими импульсами, а вычислительные машины позволили описать эти процессы с помощью новейших программ. Понимаете, что произошло?! Круг замкнулся! Человек создал машину, а машина помогла разобраться в человеческом мозге! Инженерные технологии развились на столько, что теперь способны не только превзойти возможности человеческого тела, но и разума. По крайней мере, в скорости счета, что в свою очередь позволяет шаг за шагом продвигаться к созданию искусственного интеллекта. Да, человечеству пора сделать следующий шаг вперёд. Человеческое тело – это рудимент, самое ценное, что дала нам эволюция, это сознание, которое мы сможем в скором времени перенести на цифровые носители…

Сегодня самым мощным суперкомпьютером является китайский Sunway TaihuLight. Этот суперкомпьютер единственный в мире способен вырабатывать скорость до 93 петафлопс. Не вдаваясь в подробности, поясню гуманитариям и журналистам, что флопс – это величина, используемая для измерения производительности компьютеров, показывающая, сколько операций в секунду выполняет данная вычислительная система.

Для сравнения, производительность уже упоминавшегося ЭНИАК – 500 флопсов, IBM 709, 1957-го года – 5 килофлопсов, наша отечественная БЭСМ-2 того же года – 10 килофлопсов. А петафлопс равен 10 в 15 степени флопс. Это число с пятнадцатью нолями. Представляете, какой произошел прогресс за каких-то 50—60 лет, при том, что 200 тысяч лет человечество жило вообще без мозгов! Но следующая единица – эксафлопс, в этой системе координат нам пока недоступна.

Наконец Толя увидел свободное место, и проскользнул в зал.

– Означает ли это, что мы достигли электронного совершенства, подобного человеческому мозгу? И да и нет. И главное, те ли связи мы используем и понимаем ли мы правильно принципы работы человеческого мозга. Да что человеческого, простой пример, посмотрим на муравья с его микроскопическим мозгом – вот он бежит по земле с огромной для его размеров скоростью. Его глаза сканируют пространство вокруг и весь путь перед ним. Импульсы с датчиков… простите, с рецепторов и нервных окончаний поступают в муравьиный мозг. В микросекунды его мозг должен проанализировать и переработать эту информацию с учетом опыта, то есть памяти этого насекомого, и выдать единственно верную команду лапкам – ступить туда или сюда, уклонится от вероятной опасности или прямой угрозы, которые тоже надо засечь и определить их степень. При этом наш муравей бежит не просто прогуляться, а за добычей, то есть он знает направление и придерживается его при изменениях ситуации и преодолении препятствий. К тому же этот муравей с рождения знает свое предназначение в этом мире – он солдат или строитель или, скажем, воспитатель, что человечество для себя пытается определить до сих пор. Так достигли ли мы вот хотя бы такой «разумной» и быстрой переработки поступающей информации и принятия верных решений, казалось бы, примитивного мозга на своих супер машинах?

Профессор выдохнул, сделал паузу и сказал:

– А вот, кому интересно, чем дело кончилось, прошу ко мне в лабораторию для прохождения тестов и совместной работы. Если не верите мне на слово, убедитесь в моей правоте сами.

Он неожиданно сошел с трибуны и удалился за кулисы.

Зал зашумел. Все вскочили. Кто аплодировал, кто кричал, а кто-то даже пытался свистеть.

Анатолий остался в недоумении, его накрыла волна разочарования, ведь он ожидал демонстрации всевозможных электронных чудес, говорящих роботов и трехмерных изображений будущего цифрового мира.

И ничего… одна болтовня!

Может он что-то пропустил важное?!

Уже вечером, лёжа на кровати и глядя в потолок, Толик сосредоточился и прокрутил в голове весь доклад профессора, что помнил. В его мозгу, словно на огромном экране загорались слова «тест», «нейронные связи», «эволюция»…

С ними он и уснул.

Глава 5

На следующий день, Анатолий вскочил по будильнику почти вовремя. Сереги не было и, помаявшись в одиночестве, он понуро отправился на работу. Прийти вовремя ему всё же не удалось – заскочил в универсам купить минералки, но опоздание было таким несущественным, что сменщик этого даже не заметил.

В ожидании клиентов Толя побродил по рядам, осматривая товар, пару раз сменил фоновую музыку, которая что-то не «заходила» – больше делать ничего не хотелось. Как с утра не заладилось, так и пошло…

Магазинчик, в котором он работал, был небольшим, занимал всего одну секцию в ТЦ. И покупателей обычно было немного, ровно столько, чтоб сводить концы с концами, и продавцы, то есть менеджеры продаж, зачастую были предоставлены сами себе. Что было очень удобно для студента. Да, салон не был прибыльным, и, как видел Толик, ассортимент, а особенно подбор музыки, не пользовался повышенным спросом. Он даже предлагал владельцу магазина подобрать более ходовую, молодежную музыку.

Но хозяин был непреклонен. Ему было плевать на новинки, он был убежденный рок-н-ролльщик, и пользовался в определенных кругах большим авторитетом. Вот такие лохматые меломаны в преклонных годах, обвешанные цепями, и приходили в салон за винилом, каждый раз передавая приветы Аркадий Санычу – владельцу заведения. На что Толик всегда отвечал «непременно», подразумевая «делать мне больше нечего». С такими покупателями было легко, они сами знали, что им нужно и где это лежит, а лишние советы их только раздражали. В таких случаях Толик отходил к кассе и смиренно ждал покупателя с очередным откопанным шедевром времен покорения Битлз дикого Запада. Закрыть такой раритетный салон, несмотря ни на какие убытки, уважаемый Аркадий Саныч просто не мог!

Анатолий все-таки разбирался в музыке и отдавал должное и Элвису Пресли, и Deep Purple, но это были кумиры его родителей, а новому поколению, как известно еще из классики, подавай все новое, пусть и абсурдное, каковым, собственно, и был рок-н-ролл в свое время.

А фильмы, благодаря Интернету, и вовсе покупали единицы, разве что случайные посетители Торгового центра или заядлые киноманы, ищущие какие-либо старые копии, обладать которыми в личной кинотеке, по их мнению, было просто необходимо.

Он сел за компьютер и, пролистывая в безделье новостную ленту, наткнулся на статью, где описывались достижения профессора Дмитриенко. В этой статье вкратце приводился доклад учёного, и тезисно рассказывалось о его самых известных открытиях. Но самое главное, в статье были подчёркнуты последние слова профессора, которые он сказал, завершая доклад на конференции – «…прошу ко мне в лабораторию для прохождения тестов и совместной работы. Не верьте мне на слово, убедитесь в моей правоте сами».

В том-то и дело, что Анатолий верил, а работать вместе он даже и не мечтал! А вдруг?!

Там была ссылка на фрагмент доклада, и Толик включил запись.

«Журналист:

– Я слышал, что вы тестируете людей, задавая им вопросы на эрудицию, но никого не пропускаете дальше, так какой смысл их приглашать?

Профессор:

– Моя работа – фундаментальный труд. Неужели вы считаете, что я должен открывать свои двери для случайных людей? Вы же не даете обезьяне автомат в надежде, что она попадет только в мишень.

Зал рассмеялся. Профессор, поднял руку, успокаивая публику.

– Так же и здесь. Чтобы перейти на следующий уровень знаний, нужно быть внутренне готовым. К сожалению… я таких людей пока не нашел».

Ролик закончился.

Толик не помнил этого диалога!

Чертовы дежурные!

Он обзвонил сокурсников и нашел-таки того, кто записал всю конференцию. Толик попросил приятеля прислать ему этот видеофайл, чтобы прослушать, что на самом деле говорил Дмитриенко от и до.

Конечно, слова о совместной работе запали в самую душу. Анатолий ещё несколько дней обдумывал предложение профессора. Он и с занятий, и на занятия проезжал на своем велосипеде под окнами лаборатории, даже иногда стоял под ними, собираясь с духом, видел даже претендентов, но никак не мог сам решиться испытать себя.

Мысли, которые завладели им, уже не могли оставить его в покое. Они уносили его в несусветные дали научного творчества, заставляя бесплодно размышлять об иллюзорном будущем, и реальная жизнь теперь воспринималась им словно в тумане. Работа раздражала, учеба не шла в голову, он забросил свою любимую музыку…

Даже Серега заметил, что с ним творится что-то неладное.

– Ты чё, влюбился? – как-то спросил Чиж, глядя на печальную физиономию друга.

– Ага… В профессора… – отмахнулся Толя.

Чиж хотел было банально пошутить на модную тему любви между мужчинами, но зная своего соседа, как облупленного, не стал ёрничать, а лишь сочувственно покачал головой.

Лежа вечером уставившись в потолок, Анатолий в очередной раз дал себе обещание завтра отправиться в лабораторию на тесты. Всю ночь он обдумывал, как это сделать лучше, задавал себе разнообразные вопросы, которые могут возникнуть на собеседовании, искал линию поведения, чтобы сразу не попасть впросак.

И вот, ни свет, ни заря, с твердым намерением, но с пустой головой, он решительно направился к своей мечте. Час пробил!

Сидя у порога лаборатории на приступке, Толик то и дело клевал носом, проваливаясь в дрему. И, чтобы хоть как-то прийти в себя и настроиться на нужный лад, он включил на телефоне запись конференции.

– «Вы говорите, что будущее принадлежит искусственному интеллекту. А как же тогда любовь? – спросила журналистка.

– А что есть любовь? Это всего лишь физиология, плюс набор восприятий этого мира аналоговым мозгом с ограниченными способностями. Вы же не будете утверждать, что любите собаку и ребёнка одинаково, но называете это одним и тем же словом. Кто-то любит котлеты, а кто-то Рембрандта. У каждого разные системы координат, абсолюта нет! Кто-то считает, что любит и позволяет себе аморальные поступки, а кто-то никого и ничего не любит, но ведёт себя вполне достойно. Я понимаю, о чем вы, но той любви, которую вы имеете в виду, в природе не существует. Если не говорить о биохимии данного процесса, это иллюзия сознания, а, следовательно, прерогатива искусственного интеллекта. Только чистый разум, не обремененный неблагоприятными внешними факторами, способен на истинную любовь! Вы же не анализируете, когда влюбляетесь, почему это произошло, весь тот спектр химических и физических процессов в вашем организме, вы просто любите, и любите, порой, не лучших представителей рода человеческого. Ваши чувства – это не наука, а художественная литература, в которой ярко описаны такие аморфные определения, не поддающиеся измерению, как влюблённость, влечение, страсть, симпатия, привязанность и т. д. и т. п. Мир велик и многообразен, одно не исключает другого, и как это будет происходить на следующем этапе развития цивилизации, мы пока не знаем.

Но журналистка оказалась въедливой и, несмотря на бурные протесты слушателей, крикнула:

– Вы убиваете культуру и искусство!

Профессор посмотрел на нее и слегка помотал головой.

– Нет! Вы не понимаете. Вы живете в своем мире по своим правилам и законам. Я имею в виду законы нашего сегодняшнего мироздания. И для вас только они верны и справедливы. Я согласен. И чувство прекрасного в вашем мире существует, как существуют и замечательные произведения живописи, литературы, гениальная музыка, поэзия… Но, повторю, один любит одно, другой – другое! Есть ли объективные критерии у этого прекрасного. Как говорится с незапамятных времен – на вкус и цвет товарищей нет! Я, например, встречал людей, которые даже не слышали о Пушкине, не говоря, скажем, о Бетховене или Чехове. И ничего, отлично живут! Ведь что есть искусство – система естественных звуков и световых излучений, построенных автором определенным образом, и благоприятно воспринимающихся конкретным мозгом человека или группой людей, предрасположенных именно к такому набору сигналов. Такими системами даже можно манипулировать сознанием, создавая ажиотаж вокруг того или иного произведения или автора. Вы же знаете, что воздействие на человека происходит через зрительные, слуховые и прочие нервные окончания, которые, посредством электрических импульсов, возбуждают определенные части головного мозга. Существуют тонкие индивидуальные системы воздействия на восприятие и массовые, более общие и грубые с математической точки зрения. Так что то, что вы называет искусством и культурой, вполне вписывается в мои представления о будущем цифровом интеллекте. Но запомните, что сегодня, что завтра, это не какие-то абстрактные восторженные чувства и возвышенные переживания, а именно жесткая система импульсов, лежащая в основе, в том числе, и нашего мира, которую вы даже не замечаете. Так сказать, код Бога. А код это определенный ряд сигналов. Вот так и никак иначе!

– Значит, вы все-таки признаете Бога? – выкрикнул кто-то из зала.

– Этот вопрос лежит за рамками темы нашей конференции, – твердо ответил профессор».

Глава 6

Подходя к своей лаборатории, профессор Дмитриенко увидел студента, который спал прямо у дверей, прислонившись к стене. Он коснулся плеча спящего и спросил:

– И давно вы тут сидите?

Толик вздрогнул и вскочил. Проклятье, он все-таки уснул!

– Как только охрана разрешила войти, – пробормотал юноша, и добавил наигранно бодро, – здравствуйте!

Профессор, усмехнулся, открыл дверь, и, распахнув ее, пригласил:

– Проходите.

Учёный положил свой портфель на рабочий стол, и указал студенту на один из столов.

Анатолию еще не приходилось бывать в этой лаборатории, да и вообще, мало кто из студентов бывал здесь на занятиях, но обстановка была привычной – изгрызенные столы, нагромождение обшарпанных приборов, запутанная паутина проводов. Он был разочарован. Где сверкающая Машина времени? Или, по крайней мере, пара роботов в углу?!

Юноша словно оказался на практике в университете, которую он неизменно прогуливал, все вокруг было обыденным и воображение не поражало. Но это как-то сразу придало ему сил и уверенности в себе. Ведь был важен не антураж, а то, что первый шаг был сделан!

– Меня зовут Антон Павлович… да-да, как моего антипода Чехова – сказал профессор, расставляя какую-то аппаратуру, – впрочем, вы можете и не знать, кто такой Чехов, допускаю.

– Я знаю… – проблеял Толик.

– Вот и хорошо, что знаете, один вопрос вам зачту. А вас как зовут?

– Анатолий Ясен.

– На листочке сверху напишите свое имя полностью. И телефон.

Толя набрался храбрости и, чтобы вступить, как ему казалось, в непринужденный разговор, спросил:

– А почему Чехов антипод?

– Ну как же, все считают Чехова тонким знатоком человеческих душ, а я, как думают многие, убиваю эти души. Впрочем, всё, давайте к делу, – оборвал Антон Павлович светскую беседу.

Дмитриенко хлопнул ладонью по столу, призывая к вниманию.

– …но это не так, – продолжил профессор то ли какую-то свою мысль, то ли ответ Анатолию. Поэтому мне важно узнать у вас, юноша, зачем вы пришли. Какие порывы и мысли привели вас ко мне. «Начитался фантастики и хочу делать роботов» не принимается. «Всю жизнь мечтал» – тоже. Мне интересно ваш взгляд на эту проблему, на сегодняшний мир вообще и его развитие в частности.

Толик нахмурился, опустил голову и выпалил:

– В детстве я играл в шахматы, ходил в секцию при Доме творчества, и даже достиг каких-то успехов, став чемпионом нашего города среди юношей. И вдруг мне сказали, что компьютер «Дип Блю», в смысле, программа – это уже я сейчас понимаю, победил чемпиона мира! Человека! Я тогда так расстроился, что бросил шахматы, и с тех пор ни разу не играл. Я понял, что это конец игре, конец острым комбинациям, жертвам фигур и радости от красивых побед. И ничего с этим не поделать. А выигрывать у второразрядников или у дедушек на скамейке мне не хотелось.

Анатолий поднял голову и посмотрел на профессора. Когда ночью он представлял себе варианты своих ответов, эту историю он даже не вспомнил. Дмитриенко, казалось, внимательно его слушал, и это подбодрило Толика.

– Невольно я думал об этом все время и потом, когда вырос, захотел разобраться, почему же электронная логика сильнее человеческой. Я увлекся программированием, стал сам изучать этот вопрос, и, в конце концов, поступил в университет. Но цель у меня была одна. Да она и сейчас у меня есть. Я хочу его победить! Искусственный интеллект. И не обязательно в шахматы. Но, чтобы победить, надо его создать, создать не вычислительную машину, а настоящий мозг, который был бы способен испытать ту же горечь, которую испытал я, когда бросил шахматы. В общем, как-то так…

Толик и сам не ожидал от себя такой откровенности. Профессор помолчал, и потом спросил:

– Вы хотите отыграться, так сказать, сыграть матч-реванш, я правильно вас понимаю?

– Нет. Я хочу доказать, что при любых обстоятельствах человек сильнее машины. Знаете, профессор, я на это почве как будто рехнулся, читаю книги или смотрю фильмы только под эти углом. Вот, например, представляю, а во время войны смог бы робот, пожертвовав собой ради других роботов, броситься на амбразуру пулемета или, скажем, смог бы разумный беспилотник, не ракета с электронными мозгами, а беспилотный летательный аппарат, обладающий собственным «я», таранить врага во имя родины? Вы на конференции привели в пример муравья. Ведь когда он бежит и уворачивается от опасности, наверное, им движет страх. И солдат боится смерти, и шахматист испытывает страх перед поражением, а машина – нет! Ей не то, чтобы все равно, ей вообще никак, всего лишь очередная задачка на скорость просчета вариантов. Так вот, надо, чтобы и машина испытывала страх. И радость от победы, от преодоления трудностей, а не просто складывала мертвые цифры.

– Ну что ж, похвально. За род человеческий спасибо. Только не гордыня ли вами движет? Или обида?

– Мною движет, если можно так сказать, истина! – Толя вошел в раж, ведь это на самом деле была его больная тема, и говорил он об этом так открыто и честно, пожалуй, впервые. – Настоящая истина, а не искусственная. Это правда, поверьте. Я убежден, что цифровизация даст человеку много чего нового, она, и искусственный интеллект в том числе, необходима, но человек останется человеком – создателем и компьютера и его интеллекта.

– А вы не думаете, что все предопределено заранее… Что это следующий виток развития человечества? Что грядет смена цивилизации и гибель Хомо сапиенса как вида?

– Не думаю. Пока у машины нет цели в жизни, хотя бы очень простой – доказать во что бы то ни стало, победить ценою собственной гибели, этого не случится.

– Хм, ну, цель можно поставить или заложить изначально. Это не аргумент. На цифровом поле у машины тотальное превосходство. Но у человека есть одна лазейка, – Дмитриенко впервые улыбнулся, – это го, китайская игра го. В ней человек всегда побеждает машину, следовательно, существует какой-то фактор недоступный искусственному интеллекту. Здесь надо серьезно разбираться.

– Не знаю. Для меня цель важна.

Толик увлекся беседой и совсем забыл, кто перед ним и зачем он сюда пришел. Но профессор вернул его к действительности.

– Ну, хорошо. Достаточно. Перейдем к тесту.

За увлекательным разговором Анатолий украдкой поглядывал на лист, который лежал с краю стола, где, как он догадывался, и были расписаны вопросы для тестирования. Но ничего разобрать не смог. Подобные листы лежали на всех партах, а на каждом из них, сверху, красовалась авторучка.

– Согласен, – сказал профессор, подвинув к Анатолию лист с тестом, – человек – творец своей жизни, и целеустремленному человеку вряд ли что-то может помешать достичь своей цели. Однако его возможности ограничены. Вот яркий пример: я пользуюсь, как вы видите, старинным способом передачи информации – бумагой и чернилами. Так мне проще и нагляднее, чем на компьютере, обдумывать ваши ответы. Да, компьютер нам, людям, знаете ли, не всегда дает правильные ответы при общении с нашими непредсказуемыми сородичами. Но это сейчас.

Он сел за свой стол, объяснил правила, и спросил:

– Готовы?

– Да, – коротко ответил бедный студент.

– Тогда время пошло, – дал команду Дмитриенко, демонстративно нажав на стрелочный секундомер, и все-таки включил свой компьютер.

Толик не стал тянуть и, взяв себя в руки, прочитал все вопросы сразу. Проверив на краешке листочка ручку – пишет, не пишет – он принялся обдумывать ответ на каждый пункт поочередно.

«Всего семь вопросов, легко! Поехали», – подумал он воодушевленно.

Первый: Чему равняется число Пи? Хм, вроде бы, очень лёгкий вопрос для светила науки, но испытуемый заподозрил неладное, поэтому дал не банальный ответ.

Второй: Что такое палиндром…

И так далее. Анатолий увлекся, и даже забыл о присутствии грозного профессора. Было интересно, но он ожидал совершенно другого, специального, чего-то из области электроники.

В своих ночных бдениях Толик перебирал в памяти термины программирования, фамилии отцов кибернетики. А здесь были общие вопросы на простой человеческий интеллект. Странно…

– Итак, время вышло! – голос прозвучал, как гром.

Учёный взял лист и стал вслух зачитывать ответы.

– Почему на первый вопрос вы дали три ответа? – спросил экзаменатор.

– У числа Пи нет однозначного ответа, поэтому я дал наиболее известные, – ответил Анатолий.

– Так, следующий, палиндром, понятно. Третий… Что вы думаете об институте семьи, он архаичен, коротко ответили вы. Очень смело! Четвёртый, яйцо или курица, поясните, – попросил уточнить профессор.

– Мой сосед биолог и у нас уже был спор на эту тему. Я пришёл к выводу, ммм… что курица была первой, так как придерживаюсь теории Дарвина. То есть, прежде чем получилось яйцо, сама курица должна была эволюционировать от почкующихся организмов, и, следовательно… пресловутое яйцо, это результат эволюции, а не конкретной курицы, – пояснил Анатолий, заикаясь.

– Дарвин? Ну, хорошо. Пятый вопрос… – зачитывал профессор. – Есенин, голубь, глаза. Шестой… Ответ верный, но почему вы решали дискриминантом? – спросил Дмитриенко.

– Честно говоря, я не помню формулу Виета, – ответил Толик.

– Бедный Виета, придумал формулу, чтобы люди решали быстрее, а они до сих пор решают через дискриминант… Пусть так, но почему вы даже не попытались скрыть своё незнание? Написали бы просто ответ.

– Я не очень хорошо решаю в уме, поэтому пришлось всё расписать на листочке.

Профессор взглянул на него внимательней, и, после паузы, сказал:

– Последний вопрос, вы не ответили.

– Да, я не успел.

– Ответьте сейчас.

– Ничего не приходит в голову, кроме того, что это просто ваше желание.

Последний вопрос был: почему вопросов семь.

Учёный встал, молча походил взад-вперед у своего стола, потрясая листом, и потом сухо сказал:

– Можете идти.

– А… а результат?

– Убирайтесь отсюда! – взорвался Дмитриенко.

– Профессор?

– Вы слышали, что я сказал, уходите. Большей глупости я не встречал, прощайте!

Анатолий онемел от такого ответа.

Голова закружилась так сильно, что он, вскочив, опрокинул стул. Толик схватил куртку, и выбежал из лаборатории, оставив дверь нараспашку.