Текст книги "ИИ. Искусственная истина"

Глава 12

– «…Теперь, что касается моих скромных трудов, – профессор кашлянул и сделал глоток воды из стакана, стоявшего на трибуне, как-никак он говорил уже минут тридцать.

В зале пронеслось оживление, все ждали именно это – рассказ о его «скромных» трудах, а не какие-то философско-исторические экскурсы.

– Я думаю, что нынешняя IT-революция, как и первая, пройдет тоже незаметно. Но это поистине революция! И, заметьте, прошло всего-то каких-то 80 лет со времен первых ЭВМ, а мы без персональных компьютеров и личных смартфонов уже жить не можем. Итак, господа, ближайшее будущее, дальше заглядывать бессмысленно, за квантовыми машинами! Поясню кратко – это принципиально иной способ передачи информации. Сейчас процессор оперирует бинарным кодом. То есть компьютерные биты могут иметь логическое значение «0» и «1». Квантовые компьютеры оперируют кубитами, которые могут иметь значение «0», «1», «0», «1» сразу. Несуразно, невозможно, скажете вы, – Дмитриенко осмотрел зал, видимо, в поисках того, кто это скажет, и, не увидев протестов, продолжил, – где логика? Это… как бы сказать проще… Инь-Янь в кубе! Не точно, но образно. Все же, я уверен, что большинство присутствующих в зале знает, что такое квант, поэтому не будем останавливаться на этом. Скажу только, что квантовые компьютеры для решения определённых задач будут иметь многомиллионное преимущество перед бинарными.

Такие машины создадут возможности для новых открытий во всех областях знаний – в медицине станет возможным диагностика раковых заболеваний на раннем этапе; в химии станет возможным синтезировать продукты с уникальными свойствами; в сельском хозяйстве… впрочем, я увлекся… Везде, включая полеты на другие планеты! Однако практически до сих пор основными проблемами освоения и распространения квантовых компьютеров было программирование, то есть создание необычных программ для совершенно иных мозгов. Так вот, мне это удалось!

Может быть, профессор ждал бурных аплодисментов, но зал настороженно молчал. И он, чуть заметно усмехнувшись, продолжил:

– Да, мне удалось найти последовательность взаимодействий, которые подобно нейронным связям в мозгу, сами находят оптимальный путь к центрам памяти и анализа, и далее – к, так сказать, «мышцам», который производят ответную реакцию. Таким образом, можно достичь и вполне осмысленной речи. И могу сказать, что мы уже разговариваем. Причем, я создал не целевую программу, а универсальную, и позволил ей само организоваться. Конечно, в определенных рамках. Да-да, в основе, кроме всего прочего, я использовал те самые три закона робототехники Айзека Азимова, напомню: Первый – робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред; Второй закон – робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону; Третий – робот должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит Первому и Второму Законам. И до сих пор это довольно точные ограничители. Моя программа сама использует все возможные источники информации, включая Интернет и человеческий мозг. И, надо сказать, тот сумасшедший трафик, который я наблюдаю, говорит о том, что она учится. И объемы растут. Но это еще не все. Скажем так, я предполагаю, что возможна квантовая телепортация. Даже сегодняшний потенциал станет моей программы предполагает точное моделирование молекулярных взаимодействий и химических реакций на любых расстояниях, ведь такие реакции уже являются квантовыми по своей сути. И вы понимаете, что это значит. Естественно, я не один такой умный. Этим занимаются такие крупнейшие компании как Intel, Google, IBM и другие. Существует нешуточная конкуренция. Некоторые мои коллеги считают, что открытие квантовых технологий по силе воздействия на цивилизацию сродни изобретению атомной бомбы в середине прошлого века. Что ж, очень похоже. Сегодня это самая острая тема. Поэтому рассказывать о своей работе подробнее я не могу, и никаких комментариев по этому поводу давать не буду. Подождите немного. На любые другие вопросы я с удовольствием отвечу. Прошу…

И он посмотрел на журналистов».

Толик выключил смартфон, и выглянул в окно вагона. Поезд уже въезжал в столицу.

Его первым впечатлением было то, что весна в Москве отсвечивает сиреневым сиянием. И пряный аромат на бульварах был как в парикмахерской. Во всяком случае, именно такие ассоциации возникли у Толика. В его городе сирень уже отцвела, и у него возникло ощущение, что он как будто одновременно вернулся и в столицу, и в прошлое.

Да так и было.

А когда он ранним утром вышел из здания вокзала на широкую площадь, то от волнения замер на месте и задумался – куда сначала? Как и прежде, Толик не строил никаких планов и не просчитывал ход дальнейших событий, он все делал спонтанно. Он просто запретил себе думать, как все сложится, и проехал весь путь, мечтая только о встрече с Чижом. Возвращение в Москву было порывом. В какой-то момент он почувствовал, что всё, больше не может вариться в этой тихой провинциальной глуши, где из конца в конец города можно было пройти за полчаса. Такие же были и перспективы.

В первое мгновение родители очень обрадовались его приезду, но спустя минуту, озаботились. Анатолий успокоил их, сказав, что все в порядке, и даже предъявил справку об академке. И добавил – «просто устал». Мама сразу подхватилась и стала пичкать сына всякими вкусностями, о которых Толя уже и забыл. Он не стал бездельничать и сидеть на шее у родителей, а устроился в музыкальный ларек на рынке, в котором продавал любимую народом музыку. Правда, спрос здесь был довольно специфический, зато Толик познакомился со всеми местными глубокомысленными рэперами и их фанатками.

Но постепенно он стал все больше и больше тосковать по Москве, по университету, по своему изысканному салону. И, конечно, по Чижу.

Что, в самом деле, ведь Серега был прав: он нормально учился, скоро диплом, и все было в порядке. Ничего же не случилось! Ну, подумаешь, сорвалось одно дело! Сколько еще неудач его ждет в жизни, и что, каждый раз психовать – нервов не хватит!

Учиться, учиться и учиться, как завещал великий…

И больше ничего… Ни за что…

В общем, точно так же, как он уезжал из Москвы, также, в один день, он и решил вернуться, под оханье мамы и понимающий взгляд отца.

И вот она, златоглавая!

Только куда теперь?

Действительно было еще рано, и Толя с удовольствием прошелся по Москве: он не спеша прогулялся по Бульварному кольцу, миновал Покровские ворота, по Кривоколенному переулку дошел Лубянки, в сквере у Большого театра немного передохнул.

Не говоря об его отъезде, он и так довольно редко бывал в старой Москве, и она его в очередной раз поразила. Особенно после его родных кривых и немощеных переулков, которые он оставил только вчера. Столица сочетала в себе и древние храмы и супер модные строения, которые по местным правилам так и назывались «строение», например, №1 или №101. Полюбовавшись на все это многообразие, Толик спустился в метро. Пора.

Ох, он уже отвык от такого количества народа! Но это было здорово, людской вихрь подхватил его и понес, окончательно возвращая в столичную суету. И Толя понял, что он свой здесь.

Ключ, который он впопыхах увез с собой, провернулся и замок щелкнул. Толик с опаской заглянул в комнату.

Серега, как ни странно, еще спал, койка напротив пустовала.

Толик пнул кровать Чижа, и тот подскочил.

– Что за черт?! – воскликнул Серега спросонья.

Толик бросил рюкзак на кровать.

– Вставайте, граф…

– Сколько времени? – спросил Чиж.

– Пора! Уже десять.

– Вот, первый раз проспал из-за тебя… – Серега встал с кровати и… обнял Толика, – теперь вообще никуда не пойду. Вернулся, стервец! А я койку держал, отбивался от всех, надеялся…

– Почему это из-за меня?

– А где ты раньше был, мог бы прямо с поезда, я же видел, во сколько он приходит.

«Надо же, Серега посмотрел расписание, значит правда ждал» – подумал Анатолий и сказал:

Слушай, ты пока что-нибудь сваргань перекусить, а я сейчас вернусь.

Чиж ничего не ответил, только проводил его взглядом.

Глава 13

Толик привычной дорогой подошел к лаборатории и решительно открыл дверь.

Профессор уже был на месте.

– Здравствуйте, Антон Павлович, я хотел бы… – начал Анатолий, но Дмитриенко жестом его прервал.

– Подойди, – сказал ученый.

Толик подошел.

Профессор встал, молча взял его под руку и отвел в другую комнату. Там все пространство занимали пронумерованные приборы, а в центре в ворохе проводов стояло большое кресло, похожее на стоматологическое.

– Садись, устраивайся поудобнее.

Толик посмотрел на своего кумира, проглотил слюну и заворожено двинулся к креслу. «Теперь будет пытать – мелькнула мысль, – мало попил моей кровушки»!

– Куда ты, как медведь, осторожней с проводами! – цыкнул профессор.

Анатолий боком уселся в кресло. Профессор, осмотрев оборудование и все соединения, пристально взглянул на него.

– Я ждал тебя раньше.

– Да я уезжал… домой… проветриться, – проговорил Толя тихо.

– Я знаю. Звонил в деканат. Ну, проветрился?

Толик улыбнулся:

– Проветрился… Я прямо с поезда к вам. Еще в университете не был.

– Ну то-то! Ладно, приступим, – сказал профессор, и стал включать непонятные приборы. Прямо перед ним зажегся зеленый индикатор.

Толик невольно вжался в кресло.

– Это ИД, – представил Дмитриенко своё детище.

– Что такое ИД?

– Искусственная действительность. Это труд моей жизни. И я назвал его – ИД-1 или Истина Дмитриенко. Оригинально, не правда ли? Но в этом есть скрытый смысл.

Толя криво усмехнулся, не зная, как реагировать.

– ИД, я понял, – повторил он название машины, которая, судя по мигающим светодиодам, занимала большую часть помещения.

– Расслабься и не нервничай. ИД просто считает твоё сознание, после чего ты окажешься внутри, – кратко объяснял профессор, набирая что-то на компьютере и надев на Толину голову обруч.

– Внутри чего? – переспросил невольный испытатель.

– Учти, ты первый, кроме меня, конечно, кто погружается в ИД, я еще не знаю, как обычный человеческий мозг реагирует на подобные экзерсисы… Не боишься?

Учёный нажал кнопку Y.

Толик не успел ничего ответить. Он погрузился во мрак. И не просто во мрак, он чувствовал, что стремительно летит вниз в кромешной темноте.

Нельзя было сказать, что ему было страшно, где-то в глубине сознания Толик понимал, что вообще-то он в лаборатории, но эта память быстро исчезла. А вместо нее стала проявляться цветная картинка, сначала слабая и хаотичная, а потом свет заполнил все пространство.

«Я цел?» – подумал Анатолий, и посмотрел на свои руки – их не было! Но через мгновение, они появились и из мутных кубиков стали превращаться во вполне его собственные, человеческие конечности. Он даже не успел испугаться. Слава Богу, появилось и тело, и ноги в кроссовках.

– Vamos, ¿por qué te levantas? – с ухмылкой сказал парень с доской для серфинга. Это был сёрфер невысокого роста, с длинными тёмными волосами и ухоженной бородой.

– ¿Adónde? – спросил Толик, не понимая, куда и зачем он должен идти.

– ¿Te caíste de la Luna? – удивленно улыбнулся незнакомец, который смутно кого-то напоминал, – vamos, muchacho!

Только тут до него дошло, что он говорит и понимает по-испански!

– Что я здесь делаю? – произнес Толик на незнакомом языке, удивляясь своим способностям, о которых и не подозревал…

– Нет, ты точно свалился с Луны! Пойдем, пойдем! – уже настойчиво позвал его парень с бородой, указывая на веселую компанию таких же серферов, которые стояли на берегу моря с досками.

– Кто, я?

– Ты что, перепил вчера, Вроде нет… Короче, мы тебя ждать не будем! – сказал серфер и зашагал к берегу.

Толик впервые огляделся.

Он стоял на золотом песчаном пляже у голубой лагуны.

Сказка!

Это, наверное, был атолл – с одной стороны береговой косы накатывали огромные волны, а сама лагуна была тиха и прозрачна. Вдали стояла компания ребят с досками для плавания, которые смеялись и звали его, а на причале у белоснежной яхты копошился на солнышке загорелый старик в соломенной панаме, занимавшийся снастями. Он повернулся, и Толик не поверил своим глазам – это был дед, который когда-то чуть не попал под его велосипед. Но сейчас старикан вместо пальто был одет в белые холщевые штаны и такую же рубаху, развевавшуюся на ветру, словно флаг. Старик поднял руку и крикнул ему, перекрывая шум прибоя:

– ¿Has llegado, mensajero? – Ну что, добрался, курьер?

Анатолий непроизвольно взмахнул рукой в приветствии.

Бред!

Все его знают, и, кажется, рады ему!

Он тряхнул головой. Нет – песок, море, яхта, дед, ребята – все на месте!

– Представляете…, – подойдя ближе к компании, стал рассказывать бородач, – он решил подшутить надо мной! Притворился, что не понимает, кто он и что тут делает! Ха-ха-ха!

– Эй, давай, не отставай, – крикнула девушка Толику.

Он, справившись со ступором, шагнул по песку вперед, совершенно не осознавая, зачем он это делает.

– Эй, постойте, я на самом деле не знаю, что тут происходит. И кто вы? – недоуменно проговорил он, направляясь к серферам.

Толик почему-то не спрашивал, как здесь оказался он, считая это вполне естественным, его интересовало, кто они такие?

– Меня ты тоже не узнаёшь? – томно улыбаясь, произнесла… Вероника, его воздыхательница из магазина, правда, сейчас она была брюнеткой, и Толя действительно с трудом ее узнал.

– А-а-а ты здесь откуда?! – он открыл рот от удивления.

– Не важно, главное, мы вместе, – произнесла красавица, и, взяв Анатолия за подбородок, страстно поцеловала его, – м-м-м!

Тот даже закрыл глаза.

Что творится?!

– Пошли, не заставляй всех ждать, – прижав его губы пальчиком, произнесла Вероника.

А что, испанский язык и новое обличие ей шли… Толик опять помотал головой. Он решил больше ничего не выяснять, само как-нибудь разъясниться, а отдаться на волю случая – ветру, солнцу и волнам…

Все схватили доски и двинулись прямо к сокрушительному прибою.

Что-то это Толику напоминало, и он не мог отделаться от мысли, что уже это видел.

– Не отставай, – бросил ему один из сёрферов, и он узнал в нем парня покупавшего у него пластинку Барри Уайта.

– Стой! Подожди! – замер Толик, – винил освоил?

– Чего?

– Я спрашиваю, виниловые пластинки освоил? Ты с другом у меня винил хотел купить, помнишь?

– Ты точно сегодня не в себе! – погрозил ему пальцем бывший покупатель.

И добавил по-русски:

– Кончай базарить, пошли в море.

Анатолий плюнул, и, не долго думая, схватив доску, одиноко стоявшую у пальмы, отправился вслед за остальными.

Ну точно Гавайи, как там это кино называлось…

Он взял себя в руки, и принял действительность такой, какая она есть.

А что тогда? Тогда он решил просто насладиться моментом. Он скинул кроссовки и одежду и первым полез в воду.

Поймав отлив, они все вместе помчались на волне в открытое море. Ловко вскочив на доску перед огромным валом, он вдруг с ужасом понял, что ни-ког-да не занимался серфингом! Негде было!

А гигантская волна накатывала все ближе!

Еще ближе!

Серферы, подхватив поток, устремились на гребень.

Он был потрясен и растерян, но времени задавать вопросы уже не было, поэтому пришлось спасаться, как придется. Он утвердился на доске и развернул ее к волне. Неожиданно для себя он почувствовал, что и руки, и ноги, и все тело знает, как действовать, вся эта эквилибристика показалась таким привычным делом, что он мгновенно расслабился, и, уловив верный баланс, взлетел на гребень волны. Он победил!

– Йоу! – заорал он, демонстрируя высший пилотаж.

Все получалось!

Стоило ему лишь подумать о невообразимом трюке, как он тут же его выполнял. Он словно был рождён в океанских волнах. Все его движения были точно выверены. Остальные серферы уже свалились с досок и барахтались в воде, но только не он!

Он продолжал свой бесконечный спуск по летящей волне. Отплыв вдаль, он свернул от следующего бушующего вала, и уселся на доску.

Отличный заплыв!

Некоторые ребята уже вылезли на берег и ликовали, глядя на него. Толик лёг на доску, устремив взгляд в небо, позволяя течению управлять стремительным движением.

– Ну как? – вдруг раздался голос, как показалось, с небес.

Толик поднял голову и огляделся.

Профессор стоял прямо на воде, как ни в чём не бывало, держа руки в карманах и с улыбкой наблюдая за ним. Как будто он тоже был на доске, то опускаясь, то поднимаясь на каждой волне. Но нет, Толик присмотрелся, он стоял на воде!

– Профессор?! – произнес Анатолий, чуть не свалившись с доски..

– Да, это я.

– Но как? Почему?

– Пойдём, я тебе всё расскажу, – кивнул головой профессор, возвышаясь над морем, как мачта, и указывая в сторону берега.

Юноша встал сначала на доску, а потом попытался встать и на воду, опрометчиво поверив в свои возможности, но тут же провалился, наглотавшись воды.

Учёный покачал головой и произнес:

– Все не так просто, не спеши. Давай сначала доберёмся до твердой земли.

Толик опять забрался на доску, откашлялся и погрёб в сторону берега.

А Дмитриенко как будто парил над морем. Достигнув пляжа и скрестив руки, он величественно стоял на возвышении в ожидании своего ученика. Все вокруг, кроме профессора, как-то потускнело, солнце скрылось за тучами, веселая компания куда-то исчезла, волны стихли.

Выйдя на берег, Анатолий, оставив доску на песке и подобрав свою одежду, подошел к профессору.

– Антон Палыч! Как же это?…

– Добро пожаловать в ИД. В данный момент ты подключён к моему устройству. Но это лишь симуляция, а не весь потенциал моего детища.

– Симуляция чего? – спросил Толик.

– Образов твоего сознания, твоего мышления. Всё что ты видишь, это проекция твоих мыслей, ровно то, что ты хочешь видеть или же видел не так давно, что отложилось в сознании.

Юноша тут же вспомнил, как назывался фильм – «Голубая волна»!

– Но почему я говорю на испанском? Я же совсем его не знаю, – задал следующий вопрос ученик.

Вопросы теснились в его голове, перебивая друг друга и не позволяя сосредоточиться.

– Твой разум сам связал вымысел с реальностью, отчего твои воспоминания и неосознанные желания материализовались, а знания никакого значения не имеют, их дополняет искусственный интеллект, – ответил профессор.

Да, точно! Толик вспомнил студентов с параллельного потока, говоривших по-испански в вечернем магазине…

– Ты когда-либо бывал на море? – уточнил Дмитриенко.

– Нет, к сожалению, нет, – ответил Анатолий.

– Именно поэтому ты и не почувствовал соли, когда набрал в рот воды, верно? Мозг сам решает за тебя, что нужно оставить в памяти, а что исключить.

– Ты ведь куришь, правда? – задал неожиданный вопрос учёный.

– Да, иногда… – неуверенно ответил Толя.

– Это не сознание хочет курить, а твоя физиологическая сущность, твое второе «я». Это не сознанию требуется пища и удовольствия, это твое второе «я» вынуждено направлять тебя, чтобы ты добыл их для тела, входя иной раз в противоречия с такими краеугольными понятиями разума, как добро и зло. Но всё что мы из себя представляем, воплощено сознанием, продуктом мозга. Однако и сознание не стабильно, оно, не обремененное заботой о существовании, толкает нас, порой, на, казалось бы, безумные поступки, на подвиги, на покорение вершин. Одним словом, на неоправданный риск. Вот почему стоит уделять время саморазвитию и самоанализу, – закончил профессор яркую речь довольно банально.

Но тут же спохватился:

– Пойми меня правильно, сознанию требуется система. Образно говоря – структурированная база данных, чтоб ты мог в нужный момент взять в нужном месте нужные знания. Чтоб море было соленым, а не сладким, ответ на тест – четким, а не расплывчатым. Чтоб ты сразу понимал, что хорошо, а что плохо.

Толик не заметил как они стали постепенно подниматься верх над атоллом, оставив его далеко внизу, а заметив, невольно ужаснулся! Он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и выпустил свою одежду. Кроссовки, джинсы, рубашка, словно экзотические птицы, полетели вниз, в море, и, проводив их взглядом… он успокоился. Высоко над ним парил профессор. Толик крикнул ему, вновь упиваясь полетом:

– Но почему вы не показываете всё это людям?!

Профессор посмотрел вниз и его голос, словно усиленный тысячью динамиков, эхом прозвучал, наверное, по всей планете, во всяком случае, так показалось Анатолию:

– Всё! Возвращайся-а-а-а!..

Всё тут же и кончилось и погрузилось во мрак.

И из этого мрака, совсем рядом, другой, мягкий голос позвал:

– Мальчик… Очнись… Просыпайся!

Глава 14

Толик с трудом приходил в себя. У него колотилось сердце и участилось дыхание. На секунду ему показалось, что он потерял зрение, хотя уже открыл глаза. Но реальность стала постепенно фокусироваться – возник зеленый огонек индикатора, за ним очертания приборов, комната и, наконец, лицо профессора, склонившегося над ним.

Яркий свет тропического солнца слишком быстро сменился на полумрак лаборатории, а невесомый полет на жесткое безопасное кресло, которое он, как оказалось, и не покидал.

Учёный внимательно наблюдал за реакциями молодого человека, беспокоясь об адекватном переходе к действительности.

– Как ощущения? – спросил он.

– Нормально. Это и есть ИД?

Толик посмотрел вниз – он был в джинсах и кроссовках, хотя ясно помнил, что…

– Запутался в реальностях? – ухмыльнулся Дмитриенко.

Толик тоже неуверенно улыбнулся.

Потихоньку приходя в себя, Анатолий попытался вернуться целиком из того блистающего мира. Он пошевелил рукой – рука, как рука, так и было, да и все лабораторное окружение, вызвавшее в первый момент изумление, имело самый обычный вид. Стало немного грустно, и ему захотелось вернуться туда – в море с солеными брызгами.

– Это было так реально… Я ощущал всё, как наяву. Солнце, брызги воды, серфинг, прикосновения, страх, тепло и всё прочее, – проговорил он задумчиво, и вздохнул.

– Всё, что ты видел, находится в твоей голове, отчего и восприятие такое естественное.

– Но как это вообще произошло? Если это программа, то я должен был следовать её программному коду, а всё происходило… как на самом деле. И вы… Как вы оказались там? Вы же не подключались к программе? – вопросы сыпались без остановки, Толя хотел понять сразу все.

– Твоя наблюдательность поражает, – заметил профессор с иронией. – Пойдём, выпьем чайку, тебе нужно взбодриться. Мне мои коллеги чай из Индии привезли, очень помогает в подобных случаях.

Встав и похлопав юношу по плечу, учёный направился в соседнюю комнату.

Толик неумело, опираясь на подлокотники, еле поднялся и зашаркал, спотыкаясь, следом. А ведь он только что ловко скользил по волнам под ярким голубым небом.

Так какая же действительность лучше, если ощущения точно такие же?

– То, что ты видел, всего лишь симуляция, некая малая часть того, на что способен ИД, – сказал профессор, разливая чай, – этот аппарат не действует согласно коду, он преобразует сознание в код, встраивая тебя в новую реальность. Если что и неточно, то мозг этого не замечает – ты ведь в настоящей жизни не видишь, что творится за углом или, скажем, за забором. Картинка, место, окружение, люди, всё это из твоей памяти. Возможно ты мечтаешь поехать на море или же в памяти отложилась какая-то сцена, не важно, но все это спровоцировало создание именно того окружения, в котором ты находился.

– А люди, я же их знаю? – спросил Анатолий, пододвинув к себе кружку с душистым чаем.

– Во сне мы видим только тех людей или их образы, которых встречали в жизни. Абсолютно неважно, помнишь ты их детально или в общем, знаком ты с ними или видел издали, сознание хранит в себе много секретов, один из которых – избирательная память. Что же касается меня, то ты общался с моей цифровой копией. Я же находился подле тебя здесь, и следил за твоим самочувствием.

– Я помню… Этот вопрос о цифровой копии вам задали на конференции, – подметил Толик.

– Ты был там? – удивился ученый.

– Да, тогда вы и сказали, что память удивительная вещь, я до сих пор вспоминаю ваше выступление. Я уже выучил его наизусть!

– Хм, – усмехнулся Дмитриенко, – не ищи себе кумиров. Учти, я тоже ошибаюсь, так как знаю только то, что позволено знать человеку сегодня. Завтра все может измениться кардинально. Бери всё лучшее, что есть в этом мире и просто анализируй. Время все расставит на свои места…

Да, время…

Анатолий автоматически посмотрел на свои смарт-часы и удивился:

– Неужели мои часы встали?!

Учёный, прихлебывая чай, ответил:

– Ты находился в симуляции не больше 10 минут.

– Но… я же там был часа три…

– Это так. Ты разве не смотришь фильмы? Или не читаешь фантастику? Все это уже описано тысячи раз. Работает логика. Время в цифровом процессе течёт иначе, ведь ты используешь совершенно иные инструменты восприятия и ответных реакций. Сравни это с чем-нибудь тебе знакомым и все станет ясно. Твоё тело, твои мышцы, не могут поднять вес в тонну, как и развить скорость в 100 км/ч. Но используя машины, технологии, всё это становится для нас совершенно реальным. Так же и здесь.

– А возможно совместное… плаванье, что ли, с кем-нибудь из друзей?. Ну, чтобы он тоже участвовал и помнил все события?

Профессор встал, прошелся вдоль приборов и обвел рукой комнату.

– Вот чем я на сегодняшний день обладаю. Это не мало, потому что я использую ресурсы практически всего мира. Но все-таки я очень ограничен моим «железом». Пока я могу, так сказать, полноценно «принять» одну-две личности, но я еще не использовал всех своих возможностей, и не могу еще сказать точно, вся ли гамма чувств, ощущений заложены здесь. Ты мне поможешь?

– Конечно, Антон Палыч! Если смогу, – встрепенулся Толик.

Дмитриенко глянул на него, и сказал:

– Именно ты – сможешь! Понимаешь, Анатолий, каждый человек воспринимает мир по-своему, верно? Вот самый простой пример: близорукий и дальнозоркий человек видят всю картину по-разному в прямом смысле этого слова. И дело тут не столько в зрении, сколько в переработке мозгом полученной информации. И в конечном итоге у них образуются разные реакции и разное отношение к одним и тем же событиям и людям. Да у каждого человека, даже с нормальным зрением, картина мира, естественно, своя. Ты сам это знаешь, я это говорю для того, чтобы ты понял, что невозможно создать единую программу для всех. Она будет схематична и не сможет вместить, учесть всех индивидуальных черт. Тут требуется филигранная подборка.

– А как же я? Ведь я без подготовки все чувствовал, как в жизни!

– Видишь ли, мой мальчик, ты очень похож на меня. Конечно, не внешне, а в смысле своих поступков, действий и… упорством. Я именно эти качества искал. Мне в жизни все далось нелегко и не сразу. Поэтому тебе вполне подошла моя матрица. Да и картинка была не сложная и, к тому же, яркая, она поглощала мелкие огрехи. Но некоторые несоответствия были, ты, наверное, заметил. Например, ты не удивился, что вообще попал туда или ты не знал, что море соленое. В жизни знаем мы или не знаем, а море все равно окажется соленым…

– А вы говорили об универсальной программе, которая самообучается, – вставился Толик, который уже начал потихоньку соображать. Видимо подействовал волшебный индийский чай.

– Это другое, касается только меня, потом объясню в процессе работы. Тебе предстоит еще очень многое понять, что может повлиять на твои представления не только о программировании, но и о жизни вообще.

Толик почувствовал тепло, исходящее от Антона Павловича, чувство, как будто он знает его очень давно. Какая программа сможет передать нечто подобное?!

Он встал.

– Спасибо, профессор. Вы дали мне самое главное…

– Ну-ну! Самое главное – в тебе!

– Я, наверное, мешаю вам работать. Мне надо еще устроиться, в университете восстановиться, – Анатолий помялся, не зная, как ему уйти.

– Я позвоню в деканат…

– Нет, спасибо, профессор, я сам.

– Это уже мне решать раз ты поступаешь в мое распоряжение. Я тебя правильно понял? – спросил Дмитриенко сурово, уже в привычной для себя манере.

– Да, конечно!

Толик наконец осознал, что строгость учителя напускная, так он отстраняется от личных чувств, пытаясь быть объективным. И улыбнулся.

Профессор тоже не смог сдержать улыбку, и сказал:

– Ладно, Анатолий Ясен, иди, завтра после занятий зайдешь, решим, как будем работать.