Текст книги "Ужас Рокдейла"

Принцесса

После обнаружения тела местного судмедэксперта в отделении полиции Рокдейла начало твориться что-то невообразимое. Служители закона, казалось, совсем съехали с катушек, везде царила атмосфера безумия и хаоса. И только детективы Лэнс и Фальконе хоть как-то пытались сохранить спокойствие.

Они разогнали подальше от места преступления своих обезумевших коллег, которые либо тупо стояли с вытаращенными глазами, либо без умолку галдели, словно стадо ослов. Выпроводив последнего полицейского за пределы туалета и быстро посовещавшись, детективы решили разделиться с целью как можно быстрее выяснить обстоятельства произошедшего, а возможно, и напасть на след убийцы. Решено было, что Питер останется в здании, чтобы внимательно обследовать место происшествия и переговорить со всеми, кто находился внутри, а Дик отправится на улицу, чтобы изучить округу и попытаться найти возможных свидетелей.

Не успели детективы с присущим им энтузиазмом приступить к своей работе, как слухи о происшествии в отделении полиции с неимоверной скоростью стали просачиваться за пределы здания, разбредаясь во все стороны, перебегая из дома в дом, из района в район, так что в итоге город оказался опутан ими, словно сетью паука. И этим пауком, ловко раскидывающим паутину, была Розалия Сандерсон, женщина необычайных талантов – разумеется, по ее мнению, – которые (опять же, по ее мнению) никто никогда не замечал, вследствие чего ей и не удалось раскрыть их в полной мере. Что бы ни случилось в городе, эта пронырливая и вездесущая леди каким-то непостижимым образом всякий раз оказывалась неподалеку от центра событий. Вот и сейчас, не прошло и тридцати минут с момента обнаружения тела судмедэксперта, Розалия уже ошивалась возле полицейского участка, высматривая, вынюхивая и подслушивая, в надежде как можно скорее выведать любую информацию о произошедшем. Но на этот раз вездесущей дамочке не слишком повезло: она почти сразу же попалась на глаза выходившему из здания детективу Лэнсу. По выражению его лица она быстро поняла, что выведать у него сегодня что-то едва ли получится, да и вообще ничего хорошего от этого столкновения ждать не стоит. Чтобы избежать ненужной встречи, скользкая дамочка попыталась было увильнуть в сторону, однако Дик заметил ее хитрый маневр.

– А-а-а, миссис Сандерсон! Подойдите ко мне, пожалуйста, – повелительным, не терпящим возражения голосом позвал женщину детектив.

Розалия нехотя повиновалась и с угрюмым лицом медленно поплелась навстречу полицейскому, на ходу обдумывая, как бы эту ненужную встречу все же обратить в свою пользу.

– Здравствуйте, детектив Лэнс! Какой прекрасный вечер, не правда ли? Сейчас на улице такая благодать, что я просто не смогла усидеть дома и решила выйти прогуляться.

– Н-да, погода прекрасная, а вы у нас, оказывается, не иначе как спортивной ходьбой занимаетесь? Насколько мне известно, вы живете недалеко от выезда из города, приличное же расстояние вам пришлось пройти.

– Ой, и правда, я только сейчас и поняла, что прошла так много! Видимо, все дело в этой чудесной погоде, потому что я даже не заметила, как оказалась здесь. Ох, мне тогда, наверное, уже пора возвращаться домой, путь ведь предстоит неблизкий, – изо всех сил пытаясь натянуть на свое лицо маску невинности и беззаботности и скаля в приветливой улыбке свои кривые зубы, отвечала Розалия.

– Тогда всего хорошего, миссис Сандерсон, приятного вам пути домой, – сказал Дик, намереваясь проследить за тем, уберется ли эта тетка отсюда подальше вместе со своей гаденькой улыбочкой.

– О, благодарю, детектив! А скажите, пожалуйста, у вас тут, случаем, ничего не стряслось? Мне просто показалось, что ваши люди чем-то обеспокоены, – сладким голосом пропела Розалия в надежде, что уже усыпила бдительность детектива.

«Эге, эта тетка, видимо, думает, что я наивный идиот и она может меня провести, как какого-нибудь простофилю! Да уж, она так просто отсюда сама не уйдет, нужно срочно от нее избавляться», – подумал про себя Лэнс, а вслух сказал:

– Нет, у нас здесь ровным счетом ничего не произошло. Знаете, я подумал, что вам не стоит одной возвращаться по темноте, к тому же, как вы сами сказали, путь предстоит неблизкий, так что я сейчас попрошу кого-нибудь вас отвезти.

– О, ну что вы, не стоит, я совершенно не устала, я прекрасно смогу дойти до дома и сама, да и на улице такая благодать, что мне будет лишь в радость еще немножечко погулять.

– Нет, я правда не могу вас вот так вот отпустить, вдруг с вами что-нибудь случится. На улицах не везде горят фонари, того гляди провалитесь в какую-нибудь яму или еще чего.

– Говорю же, я дойду сама. Я прекрасно знаю, где находятся все ямы в городе; обещаю вам, что не провалюсь ни в одну из них.

– Боюсь, что я настаиваю.

– Вы меня пугаете, детектив! Вы что, намереваетесь запихнуть меня в машину силой?

– Да, если придется, миссис Сандерсон. Не думаю, что вам стоит сейчас здесь находиться.

– Значит, у вас все-таки что-то произошло? – жадным голосом спросила Розалия, моментально став похожей на хищника, почуявшего добычу.

Детектив Лэнс трижды проклял себя: не стоило ему говорить последнюю фразу, теперь эту тетку не выгонишь отсюда ничем, ее будет неизменно тянуть сюда словно магнитом. Тогда он решил действовать более жестко. Заметив, что возле входа в отделение стоят двое патрульных, Ричард и Джек, – сладкая парочка, как их иногда в шутку называли в участке за то, что они неизменно везде были вместе, – он крикнул:

– Эй, Ричард, подойди сюда, пожалуйста, у меня для тебя есть задание. – Лэнс решил, что одного человека для его поручения будет вполне достаточно: люди здесь еще могут понадобиться.

– Детектив, если вы зовете этого молодого человека для того, чтобы он меня увез отсюда, то можете не утруждаться: я никуда не поеду, вы просто не имеете на это права! – Розалия Сандерсон была настроена очень решительно.

– Тогда я вынужден буду вас задержать и отправить сейчас же в камеру как возможного участника преступления. Уж на это, поверьте, у меня есть полное право. Выбор за вами: или домой, или в камеру – решайте.

– Ага! Значит, у вас здесь все-таки что-то произошло! – торжествующе воскликнула Розалия.

– Это совершенно не вашего ума дело – пока что. Но вот если вы будете упорствовать и не согласитесь поехать домой, это быстро станет вашим делом, однако поделиться этим вы сможете только с прутьями решетки в камере. Как я уже сказал, выбор за вами.

Видя, что Сандерсон сдалась и замолчала, Дик подошел к ожидающему в сторонке Ричарду и, продолжая зорко следить за ней, громко сказал патрульному:

– Ричард, отвези, пожалуйста, миссис Сандерсон домой и проследи за тем, чтобы она благополучно достигла двери своей квартиры и зашла внутрь. После чего – на всякий случай, чтобы у нее не возникло желания быстро покинуть свое жилище, – посиди хотя бы часок в машине на улице возле ее дома. – Затем, уже тихо, добавил: – И смотри, ни слова о произошедшем с Раковски. Смотри у меня, Ричард, ни слова!

Когда машина со злобно смотревшей на него из-за стекла Сандерсон уехала, Дик вздохнул с облегчением и подумал про себя, что пусть и ненадолго, но все же ему удалось отсрочить распространение необоснованных пугающих слухов из уст этой дамочки, ведь ночная паника в городе была сейчас совсем ни к чему. После чего не мешкая принялся за работ у.

Закончив опрашивать своих коллег, друзья-детективы вновь встретились в кабинете у Лэнса, чтобы обсудить собранную ими информацию и хоть как-то отгородиться от царившей в отделении суматохи.

– Как успехи? Тебе удалось что-нибудь узнать? – запыхавшись, спросил Питер и снова плюхнулся в кресло Дика, отчего то, содрогнувшись, опять жалобно завопило.

– Ребята, патрулирующие улицы, не видели ничего и никого подозрительного. Все говорят, что на улицах, после того как разошлась толпа возле дома Алисы Уолш, почти никого не было, только редкие прохожие, но и те из местных. Возле отделения вроде тоже никаких незнакомцев и подозрительных личностей никто не замечал. На кладбище возле могилы Уотса наши также никого не видели. По их словам, там с момента погребения вообще едва ли кто бывал: трава успела порядком вырасти, примята не была – в общем, никаких следов пребывания человека. А что ты смог выяснить?

– Джим клянется, что после твоего отъезда к дому Алисы Уолш он больше не спал и мимо него никакие незнакомцы не проходили. Он только раз отошел в туалет, где и наткнулся на труп Раковски. Ни одного человека, кроме него самого, там не было. Также никто не может сказать, кто туда заходил до Джима. Как, впрочем, никто не видел и то, когда туда заходил сам Раковски.

– Странное дело: то в сортире вечно кто-то торчит и отлынивает от работы, а тут вдруг даже поблизости никого не было.

– Н-да, с убийствами всегда так и бывает: в самом людном месте, когда нужно, никого рядом не оказывается… Ну так вот, еще я осмотрел место происшествия, и знаешь, я не обнаружил там никаких следов борьбы – ни на теле Джозефа, ни рядом с ним.

– То есть кто-то просто так вот подошел к Раковски, оттяпал ему член, а он даже сопротивляться не стал?

– Похоже на то. Кстати, я, конечно, в этом не эксперт, но могу поклясться, что, когда осматривал тело, не увидел никаких признаков того, что орган был отделен от тела с помощью какого-то орудия: его как будто просто… оторвали.

– Бог ты мой, по всей видимости, мы снова имеем дело с каким-то психопатом. Думаю, стоит позвонить в нашу психиатрическую лечебницу и узнать на всякий случай, все ли их шизики на месте.

– Я думаю, они бы сразу нам об этом сообщили, но я все равно позвоню: пусть лучше их всех пересчитают – вдруг они просто не заметили пропажи.

– Хорошо. У меня появилась вот еще какая мысль: ты не думал о том, что Раковски мог убить кто-то из наших? Сам подумай, если бы кто-то из отделения зашел в туалет, то Джозеф просто не обратил бы на него внимания. Вот тогда убийца имел бы возможность приблизиться почти вплотную к нему и быстрым движением сделать то, что было сделано. Потом от болевого шока Раковски вполне мог сразу потерять сознание и умереть от потери крови, поэтому и нет никаких следов борьбы. К тому же если убийца полицейский, то это объясняет, почему ни Джим, ни кто-либо другой не видел в отделении, да и вообще поблизости, никаких посторонних и подозрительных лиц. Но, внимание, самое главное: почему при таком большом количестве народа в отделении в туалете странным образом никого не оказалось? Убийца явно следил за Раковски и поджидал подходящего момента, когда не будет никаких свидетелей поблизости. А кто у нас, не вызывая никаких подозрений, может находиться в здании и вот так себе спокойненько за всеми следить? Правильно, только свои.

– Разумеется, я об этом думал, и да, в этом, конечно, что-то есть, но едва ли Джозеф кого-то так сильно достал. Нет, он, конечно, был редкостным засранцем, но не настолько, чтобы с ним такое вот сделали. Нет, я в это не верю.

Я бы еще поверил, если ему кто-то мог оторвать пенис за то, что он наставил кому-то из наших рога, но ты же знаешь Раковски: он не был ловеласом, да и вообще – какая женщина согласилась бы лечь с ним в постель? Даже моя бабуля его бы продинамила.

Лэнс впервые за сегодняшний день усмехнулся, но тут же снова принял серьезный, сосредоточенный вид.

– И почему ты думаешь, что только полицейский мог следить за Раковски в здании? Если кто-то намеренно шел на убийство, он, само собой, не стал бы никому показываться на глаза снаружи и не воспользовался бы парадным входом. В здании жарко, и открытых окон было предостаточно, так что убийце не составило бы труда тихонько влезть в одно из них.

– А дальше?

– А дальше вот что: в отделении стоял такой кавардак, что на постороннего человека вполне могли не обратить никакого внимания, так что тот, не слишком напрягаясь, мог проследить за Джозефом и, воспользовавшись возможностью зайти следом за ним в туалет, убить и быстро смыться. К тому же, если ты не забыл, то кто, как не Раковски, трубил на весь город о том, как он славно повеселился с телом Уотса при вскрытии. А потом этот придурок еще и опубликовал статью о том, что причиной зверств маньяка была его физическая неполноценность, касающаяся того самого места, которого, по странной случайности, он сегодня и лишился, – иначе говоря, он писал, что у нашего психопата был слишком маленький член. «Вестник» с этой статьей, как ты знаешь, на ура тогда разошелся чуть ли не по всей стране, и все это вряд ли понравилось бы почитателю маньяка или самому Уотсу, будь он жив.

– Да, пожалуй, это самый убедительный мотив, однако вопросов остается не меньше. И кстати, мою версию о том, что убийца кто-то из наших, все равно не стоит так сразу отметать. Почему ты вдруг решил, что полицейский не может быть тем самым почитателем творчества Билла Уотса? Когда я выдвигал эту версию, то вообще-то и не имел в виду, что его могли убить из личной неприязни или из-за какого-то там любовного конфликта, хотя, конечно, и этого объяснения исключать не стоит.

– Короче говоря, накрылся мой отпуск медным тазом, потому что это дело явно быстро не раскроется. Пять гребаных лет без отпуска, ты подумай, пять гре-ба-ных лет!

Не успел детектив Фальконе дать волю эмоциям и как следует посокрушаться насчет неудавшегося путешествия, как дверь снова резко распахнулась и в кабинет на этот раз влетела растрепанная и запыхавшаяся женщина лет семидесяти, миниатюрного телосложения, но обладавшая, по-видимому, сильным характером, о чем говорили ее волевой подбородок и острый хищный взгляд. Это была не кто иная, как миссис Дарлинг – та самая кошатница, живущая рядом с отделением полиции.

– Детективы! Детективы! Моя кошечка, моя милая Принцесса! – надрывая голосовые связки, что есть мочи вопила старушка.

– Миссис Дарлинг, прошу прощения, но нам сейчас не до ваших кошек, – холодно и устало отрезал детектив Лэнс.

– Но ее же убили!

– Да бросьте, миссис Дарлинг, наверное, она сама померла, никто ее не убивал, а вы не волнуйтесь, идите домой, выпейте чаю, – уговаривал старушку Фальконе, попутно подталкивая ее к двери.

– Ну уж нет! Никуда я не пойду, вы непременно должны в этом разобраться, – упрямствовала кошатница.

– При всем моем уважении, миссис Дарлинг, у нас есть дела поважнее, чем заниматься вашими кошками: у нас тут два трупа за сегодня, – сурово сказал Лэнс.

– Но вы не понимаете: это же Принцесса, та самая кошка, которая помогла поймать Билла Уотса! И ее точно убили, у нее ведь оторвана голова!

Спустя несколько минут два детектива уже спешили вместе с миссис Дарлинг к ее дому.

– У вас сегодня в отделении все с ума, что ли, посходили? Я захожу, а все кругом носятся ну прямо как умалишенные. Я то к одному, то к другому подхожу, говорю, что у меня Принцессу убили, а все только отмахиваются. Тогда я и решила к вам зайти, детектив Лэнс, – надеялась, что вы уже вернулись.

– Да, у нас сегодня и правда обстановка накаленная. Сначала Алису Уолш нашли мертвой в ее квартире, а теперь еще прямо в отделении убили Джозефа Раковски, – ответил Дик.

– Я так и думала, – невозмутимо сказала миссис Дарлинг.

– Простите, но что вы думали? – удивленно спросил Фальконе.

– Что Билл Уотс вернулся, конечно, – ответила она и открыла дверь, пропуская вперед детективов.

Как только Дик и Питер переступили порог, в нос им ударил стойкий запах кошачьей мочи. Мимо прошмыгнула парочка жирных откормленных котов, еще несколько представителей семейства кошачьих с важным видом восседали на диване. В каждой комнате и каждом уголке дома стояло огромное количество лотков, мисок и блюдечек. У обоих детективов было такое ощущение, что они попали в пункт временного размещения какого-нибудь кошачьего приюта или, как минимум, в зоомагазин.

– Дик! Не задирай Герцога! – рявкнула миссис Дарлинг, как только зашла внутрь вслед за полицейскими.

Лэнс удивленно поднял брови.

– Это я не вам, детектив, не обращайте внимания, это все мой кот Дик, вечно гоняет бедного Герцога. Пожалуйста, пройдемте на кухню, там лежит моя милая Принцесса.

Питер чуть слышно хмыкнул и, весело подмигнув Лэнсу, проследовал за миссис Дарлинг.

Их взору предстала малоприятная картина: на раковине лежала обезглавленная пушистая, некогда белоснежная, кошечка, теперь уже наполовину окрашенная в ярко-алый цвет, а рядом в тарелке плавала ее маленькая головка.

– О моя бедная, несчастная Принцесса, ты ведь была моей любимицей, – сокрушалась миссис Дарлинг. – Ей очень нравилось залезать на раковину и пить водичку из какой-нибудь посудинки, – пояснила она детективам и продолжила причитать: – Моя маленькая девочка, радость моя, что же с тобой стало?

– Примите наши искренние соболезнования, мэм, но не могли бы вы рассказать нам все, что знаете о произошедшем? – стараясь говорить учтиво, спросил Лэнс.

– М-м-м, да, конечно. Пару часов назад я пошла в магазин за кормом для своих крошек. Вообще-то, сегодня я уже не собиралась никуда идти, но этот рыжий обжора Кексик опять все слопал и оставил остальных с носом. Когда я вернулась, то сразу почувствовала что-то неладное: знаете, было ощущение чего-то нехорошего, чего-то злого. Я прошла на кухню, чтобы положить свои покупки, а там… там на раковине лежала моя милая Принцесса, вся в крови и. и без головы. Конечно, я ничего не трогала, знаю, как это важно, поэтому сразу побежала в отделение за помощью.

– Уходя, вы запирали дверь на ключ?

– Да, и когда я вернулась, дверь так же была заперта.

– А вы, случайно, не заметили, что в ваше отсутствие дома побывал кто-то посторонний? Может быть, вы приметили чьи-то следы? Или какие-то предметы стояли не на своем месте?

– Нет, ничего такого.

– А окна в доме были открыты?

– Нет, они все были закрыты.

– Вы уверены?

– Конечно, я ведь не хочу, чтобы кого-то из моих крошек продуло, поэтому, уходя из дома, всегда закрываю все окна.

– А как насчет каких-нибудь подозрительных лиц? Вы никого не видели рядом с вашим домом? Или, быть может, вы замечали, что в последнее время за вами кто-то следит?

– Нет, я не видела никаких незнакомцев и не замечала, чтобы за мной кто-нибудь следил.

– Хорошо, думаю, на этом все, спасибо за помощь, миссис Дарлинг, еще раз примите наши соболезнования. Я кого-нибудь пришлю из ребят, чтобы дежурили на всякий случай перед вашим домом.

– Да-да, спасибо, вы очень добры.

Спустя десять минут Дик и Питер вышли из дома. Было уже довольно поздно. На безоблачном небе светила полная луна, а яркие звезды таинственно мерцали, словно пытались что-то сказать людям и о чем-то предупредить их.

– Ну и денек, а, Дик? Казалось бы, вот тебе прекрасная погода, живи да радуйся, а тут все новые трупы людей и животных появляются.

– Не говори! В жизни совершенно все не так, как обычно описывается в книгах и показывается в фильмах. Там, когда происходит что-то ужасное, неизменно царит мрачная атмосфера, завывает ветер, дождь льет как из ведра, темные тучи зловеще заволакивают небо или вообще ураган вырывает с корнями деревья. Видимо, природа живет по своим правилам, и ей совершенно нет дела до того, что творится в жизни у людей, какие бы страшные события и трагедии ни происходили, – хмуро ответил Лэнс.

После нескольких минут молчания Дик продолжил разговор, который прервался из-за нахлынувших на него безрадостных дум и тяжелых воспоминаний. Питер же все это время ковырял носком кроссовки землю и уже успел вырыть небольшую ямку: он прекрасно знал, что его друг порой уходит в себя, и, так как, к счастью, эти погружения Дика в глубины своего сознания длились не очень долго, всегда давал ему время на размышления.

– Так что скажешь насчет этой убитой кошки? – очнувшись, словно ото сна, резко спросил Лэнс.

– Ну, пока ты мило болтал со старушкой, я осмотрел дом и труп животного. Во-первых, миссис Дарлинг, похоже, склерозом не страдает, потому что все окна действительно были закрыты, на входной двери никаких следов взлома, и в доме никого, кроме кошек, мной не было обнаружено. А вот с этой Принцессой все очень даже интересно, потому что голова, как и в случае с половым органом Раковски, была отделена от тела явно не с помощью какого-либо предмета – во всяком случае, уж точно не отрезана, а скорее, просто оторвана.

– То есть все указывает на то, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей. Что ж, в общем-то, все выглядит вполне логично: убийца сначала заходит в отделение, убивает Джозефа, а потом на обратном пути пробирается в дом миссис Дарлинг и приканчивает ее кошку. Но есть также еще кое-что, что, по моему мнению, мы теперь должны учитывать. Я, как ты, наверное, уже и сам догадался, имею в виду Алису Уолш, смерть которой мы теперь просто не имеем права игнорировать. Ты согласен со мной? Что ты теперь думаешь по поводу ее кончины?

– Хм, здесь, конечно, характер смерти несколько иной – точнее, в случае с Алисой вообще ничто не указывает на убийство, скорее, все походит на самоубийство. Однако, знаешь ли, три трупа в один день, которые к тому же напрямую были связаны с Уотсом… Так что мое мнение однозначно: это дело рук одного и того же человека, и если кто-то скажет мне, что это просто совпадение, я скажу, что он просто кретин.

– Да, в нашем деле совпадения редко когда бывают случайными. Тем более по времени все вполне сходится. Убийца спокойно мог утопить утром Алису, затем зайти домой отдохнуть и пообедать и только потом прийти сюда и совершить еще два убийства.

– Ты ведь считаешь, что мы имеем дело с подражателем, которому очень понравилось творчество нашего Потрошителя Дьявола? И твое решение отправить к дому миссис Дарлинг патрульных тоже не случайно?

– Да, я считаю, что она вполне может быть следующей жертвой. Возможно, ей просто повезло, что ее не оказалось дома в тот момент, когда туда залез убийца, и поэтому у нас есть труп только этой несчастной кошки.

– Послушай, а тебе не приходила в голову мысль, что Алиса не была сумасшедшей? Может быть, она действительно что-то видела у себя в ванной? В конце концов, у нас опять вырисовывается одно странное совпадение: все сегодняшние жертвы были найдены мертвыми рядом с изделиями, так сказать, бытовой сантехники.

– Вообще-то приходила, но это просто безумие какое-то. В любом случае я отказываюсь верить в такие вещи.

– Интересно, что про все это скажет наш капитан? Думаю, выдаст что-то вроде: «Сохраняем спокойствие и действуем строго по плану, залог успешной поимки преступника заключается в слаженной работе полиции и точном следовании приказам вышестоящих офицеров». Чертов старый педант! Кстати, а почему я его сегодня еще не видел? У нас тут убийства следуют одно за другим, а он даже не соизволил появиться у себя на работе! Я всегда удивляюсь его спокойствию. Думаю, что, если ему сам черт попадется за совершением какого-нибудь правонарушения, он и ухом не поведет, и усами не пошевелит, а только скажет: «Прошу вас, поднимите вверх свои лапы, рожки и хвост и сохраняйте спокойствие, неповиновение закону может привести к пагубным последствиям». А затем своим невозмутимым голосом начнет зачитывать ему права.

– Брось, знаю, что ты на него злишься, и, возможно, он действительно относится к тебе несколько предвзято, но поверь: от ребят из других городов я слышал вещи о своем начальстве куда более худшие, чем просто обычные требования субординации и четкого следования приказам, так что, считай, нам еще повезло.

– М-да, повезло не то слово, – недовольно отозвался Питер, – да он просто vecchio caprone[1]1
  Старый козел (итал.).


[Закрыть]!

– Я скоро с тобой выучу все ругательные итальянские слова, Питер.

– Но это же хорошо: услышав в свой адрес что-то по-итальянски, ты всегда будешь знать, посылают тебя куда подальше или просто приветствуют.

– И вообще, насколько я слышал, он появлялся сегодня днем в отделении. Отдал распоряжения и уехал. Я в это время ездил в церковь и только немного с ним разминулся. А про убийство Раковски, думаю, ему просто еще никто не успел сообщить.

Фальконе только отмахнулся и в один миг закопал вырытую нескольким минутами ранее ямку, как следует потопав своими огромными ножищами. Лэнс смотрел на своего друга и думал: «Ей-богу, этот великан, наверное, никогда не повзрослеет. Неужели мне придется до самой старости с ним нянчиться, успокаивая и подавляя его взрывной характер?»

Некоторое время они стояли молча, поглядывая по сторонам. Харли-стрит была безлюдна, чуть слышно колыхались деревья, порывом ветра пригнало несколько облачков, одно из которых наполовину скрыло полную луну. Звезды все так же таинственно, но теперь как будто бы ярче сверкали, словно отчаянно пытались о чем-то предупредить жителей Рокдейла. Единственный на улице функционирующий фонарь нервно мигал, то угасая, то с новой силой вспыхивая. Где-то вдалеке взвизгнула собака, а следом, уже поблизости, зарычал старенький мотор чьей-то колымаги.

Дик Лэнс перевел взгляд на друга, который успел остыть и стоял теперь с беззаботным лицом, явно о чем-то мечтая.

– Ладно, Питер, пожалуй, я поеду домой, хватит с меня на сегодня. Просто нет никаких сил. Веришь или нет, но я даже душ не принял с дороги. Заскочил второпях домой, забросил вещи – и сразу же в отделение. Не случайно меня еще в самолете мучили какие-то дурные предчувствия насчет сегодняшнего дня.

– А-а, что я слышу! Неужели снова проявилось знаменитое шестое чувство Дика Лэнса?

– Видимо, так, и, как видишь, неспроста.

– Может, тебе стоило идти в гадалки, а не заниматься нудной работой в полиции, где трудятся лишь простые смертные, не наделенные чувством предвидения, а? – весело подтрунивал над другом Фальконе.

– Оставь свои шуточки, Питер, не до того сейчас. Я действительно очень сильно устал, мне необходимо как следует выспаться, голова идет кругом от всего этого. Я настолько паршиво себя чувствую, что мой мозг просто отказывается трезво и ясно мыслить.

Лицо Фальконе быстро посерьезнело и приобрело встревоженный и заботливый вид.

– Извини. Может, тебе стоит показаться доктору? Я мигом позвоню своему родственнику, правда, не помню уже, кем он мне приходится, ну да ладно! Это Бертинелли, ты его наверняка знаешь. Если нужно, он примет тебя в любое время суток.

– Спасибо, Питер, но, думаю, не стоит, я просто вымотался и устал. Видимо, десять часов дороги и сегодняшний целый день на ногах дают о себе знать. Приму душ и посплю – и я снова в полном порядке.

– Ну что ж, тогда береги себя, Дик, ведь ты для нового психа, кем бы он ни был, может статься, цель номер один. В конце концов, не кто иной, как ты, и пристрелил Уотса.

Лэнс нахмурился. Ему совсем не понравились эти слова – в груди у него неприятно похолодело, а желудок отозвался жалобным урчанием.

– Слушай, может быть, мне поехать с тобой или послать кого-нибудь из наших, чтобы они подежурили ночью возле и твоего дома тоже? – продолжал Питер.

– Нет, не стоит, обещаю, что буду осторожен.

– Ты уверен?

– Да, уверен, – не слишком убедительным тоном ответил Лэнс, – и, если тебя не затруднит, загляни, пожалуйста, еще раз в участок, скажи, чтобы кто-нибудь присмотрел ночью за домом миссис Дарлинг.

– Окей, кореш, не беспокойся, я все сделаю. – И Фальконе на прощание сгреб в охапку друга, да так, что у того захрустели кости и он поморщился от боли.

– Прощай, Питер, – вырвавшись из объятий великана, сказал Лэнс и отправился к своей машине.

Он успел пройти лишь несколько шагов, как услышал окрик Фальконе:

– А как ты отдохнул-то, Дик? Как море?

– Хорошо, Питер, спасибо, море было очень теплым, – откликнулся Лэнс.

– Это хорошо, ну давай тогда, до завтра, – прогремел на всю улицу Фальконе и затянул какую-то итальянскую песню. Судя по тому, что смог разобрать Дик, она была о море и девушках.

– До завтра, – усталым голосом отозвался Лэнс.