Текст книги "Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов"

Перейдем теперь к непосредственному практическому выделению педагогической нормы воспитания и прежде всего попытаемся ответить на вопрос – какое поведение школьников считать нормальным, а какое – выпадающим из нормы, отклоняющимся.

Общим признаком отклоняющегося поведения является неадекватное, т. е. неправильное, неестественное, лишенное смысла реагирование ребенка на возникшую ситуацию. Что бы мы сказали о взрослом, который поет частушки во время похорон или читает заупокойную молитву на свадьбе? Только то, что он неадекватно реагирует на ситуацию, его поведение не отвечает ситуации. Это означает, что поведение ребенка нужно рассматривать в неразрывной связи с ситуацией, конкретными условиями. Укради ребенок конфету, и мы его осудим, но если это сделает голодный мальчик-беженец, не каждый осмелится осуждать его. Если будем брать в единстве поведение и ситуацию, сделаем меньше ошибок. Обычно учитель видит последствия, т. е. само отклоняющееся поведение, но мало или ничего не знает об условиях, его вызвавших. Отсюда масса недоразумений. Каждый студент приведет примеры ошибок своих учителей. Каждый побывал в ситуации, когда учитель не понял, не разобрался, не захотел понять, почему возник тот или иной поступок, наказал несправедливо. Детей это особенно ранит, их ответом часто становится уже преднамеренное отклоняющееся поведение.

Свобода поведения в норме всегда адекватна ситуации. Подрался ребенок, защищая свое достоинство, – это норма. Так сложилась ситуация. Но если ситуация не требовала тех или иных его действий, изменения формы поведения – это уже отклонение. Поэтому главное, что необходимо внушать детям, – вести себя сообразно условиям. Кричать, когда нужно кричать, бегать и прыгать, когда есть для этого причина, нагрубить насильнику – тоже норма. Вчитайтесь, что пишет Я. Корчак: «Теоретизируя, мы забываем, что обязаны учить ребенка не только ценить правду, но и распознавать ложь, не только любить, но и ненавидеть, не только уважать, но и презирать, не только соглашаться, но и возмущаться, не только подчиняться, но и бунтовать».

Не менее важно знать, к чему привязывается норма, – возраст ребенка. Здесь все совершенно очевидно – что позволено пятилетнему, осуждается в поступке девятилетнего, что может первоклассник, запрещено выпускнику. Возрастная норма – наш спасательный круг. Сущее бедствие – завышение норм. Представьте себе ученика, сотканного из одних достоинств или одних недостатков. Все в меру, все в сочетании, все в гармонии – это и есть норма.

В психологии и педагогике опробован статистический метод установления нормы, основанный на обработке значительного количества наблюдений. Математики доказали, что для определения нормы и ее описания достаточно знать два показателя — среднюю арифметическую (X) и так называемое стандартное отклонение (б). Значение последнего не зависит ни от единиц измерения, ни от общего числа случаев. Закон нормального распределения показывает, что существующие отклонения от некоторой средней величины, как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения, будут равноудалены (рис. 3).

Путем многократных проверок установлено, что в пределах (+б) и (-б) находится 68 % всех случаев, или по 34 % с каждой стороны. За этими пределами, т. е. в интервале (+2б) и (-2б), находится еще 32 % случаев, или по 16 % с каждой стороны.

Рис. 3. Нормальное распределение

Такое понимание нормы широко используется при определениях, например, умственной одаренности и отсталости. Американская ассоциация по изучению умственной неполноценности признает четыре уровня умственной отсталости, которые устанавливаются по стандартному отклонению. Если его значение находится в пределах -2б, это классифицируется как легкая степень умственной отсталости, – 3б дает уже средний уровень неполноценности, – 4б – тяжелую и 5б – глубокую умственную неполноценность.

Этим методом могли бы воспользоваться и мы, если бы удалось выделить и описать параметры нормального поведения. Но учителю-практику он не поможет. Ведь нужно знать Х – средний показатель нормы, вычислить его как среднюю арифметическую величину из составляющих. Никто пока в точности не знает, из каких компонентов складывается нормальное поведение школьников. Нет даже однозначных названий для его качеств, не говоря уже о единицах измерения. Поэтому отложим применение этого метода до лучших времен, а пока возьмем его хотя бы для того, чтобы утверждать, что параметрам, которые мы установим для нормального поведения, будет соответствовать в общем и целом 68 % учеников, остальные – статистическая норма отклонений разной тяжести.

Обратимся к педагогическому пониманию нормы поведения. В центре поставим свободу ребенка. Он по праву рождения свободен в своих действиях и поступках. Ему никто и ничего не может запретить. На собственном опыте ему предоставляется возможность учиться, как нужно поступать, выяснять для себя, какое поведение будет наиболее выгодным для него. Он должен выбирать сам. Норма – обоснованность выбора.

Японцы никогда ничего не запрещают детям, а только предостерегают – это может быть опасно, это очень опасно. Дальше действуй, как хочешь. Набравшись синяков и шишек, ребенок очень скоро начинает понимать, что предостережения не были напрасными. К 10 годам он уже не просто понимает своих родителей, а чтит их за то, что подсказывают ему, как правильно жить. Так же воспитывают и в школе.

Равного свободе выбора по силе воздействия метода нет. Особенно тогда, когда он поддерживается всеми другими методами воспитания. В западном мире на помощь призывают закон. Права человека (ребенка в частности) гарантируют ему очень широкий диапазон личного поведения. Ученик может приходить в класс, уходить, когда захочется, может отвечать, а может отказаться, может пить, курить, глотать наркотики. Никто не вправе ограничивать его права. И он это знает.

Но поступать, как ему вздумается, он может только теоретически. Практически он зажат общественными нормами, законом. Американцы говорят: «Ваше право курить заканчивается там, где начинается мой нос». «Ваше право опаздывать, – говорит американский учитель, – заканчивается перед дверью нашего класса. Опаздывайте, если хотите, но мы не намерены из-за вас нарушать работу». Такой подход, когда нормы поведения не навязываются, а поддерживаются обществом, достаточно эффективен. Смогли же американцы существенно снизить количество курильщиков, сообща навалившись на проблему и призвав на помощь закон.

В таком подходе – уважении прав и свобод ребенка, с одной стороны, и необходимости согласовывать свое поведение с другими, у которых тоже есть права, – с другой, и заключается смысл нормального поведения. На этом стоит гуманистическая коррекционная педагогика. Не запрещать, не наказывать как бы по личной прихоти будет учитель-гуманист, а выражать в своих требованиях к ребенку общественную необходимость вести себя так, чтобы не мешать другим людям, не ограничивать их прав и свобод. Если один громко кричит, он своим криком нарушает права других детей на тишину во время занятий. Поразмыслив, мы признаем необходимость перестройки в этом направлении и нашей воспитательной системы.

«Не кричи!» – требует учитель. Почему не кричать, недоумевает ученик. Ему хочется кричать. Он имеет право кричать. Требование учителя он воспринимает как его личную претензию, как необоснованную придирку. Но если учитель скажет: «Своим криком ты нарушаешь мои права, права других детей», ребенок вынужден будет притормозить, он интуитивно почувствует, что права собственности, права многих людей нарушать нельзя. Наш ученик традиционно воспринимает замечания учителя как его личные претензии. Перестановка акцентов с личного на общественное меняет это отношение.

Учитель скажет прямо: «Я выражаю тебе не свои личные претензии, а требование других людей. Если ты будешь нарушать их права, они могут тебе этого не простить».

ИБ
Отход от «чистого листа»

Понимая, что новое рождается из старого, никогда не отрицая его полностью и продолжая нормативы научного поиска, попытаемся осторожно соединить давно усвоенное с новым, ибо известно, что все революционные попытки внедрить кавалерийским наскоком новое всегда заканчиваются провалом. Идеи должны созреть и овладеть массами.

Посмотрим на сердцевину человеческого воспитания, его основу, господствующую в мире главную парадигму.

В свое время, руководствуясь гуманными соображениями, Ж.Ж. Руссо и его последователи придерживались гипотезы, что новорожденный ребенок есть «tabula rasa – чистый лист», на который в дальнейшем жизнь наносит свои письмена. Эта гипотеза была положена в основу воспитательных систем большинства стран, в том числе и у нас. А если подумать, то так ли это на самом деле? Верим, что ребенок чист и непорочен, его воспитание нужно начинать с самого начала. Создаем для этого школы и действуем. Задачи педагогики выглядят понятными и простыми – внедрить в сознание подрастающих поколений необходимую (и чего греха таить – желательную для старших) информацию относительно этики, эстетики, морали, правил поведения, системы ценностей, личных реакций, программ и алгоритмов действия в определенных ситуациях.

А если предположить, что новорожденный не «чистый лист», то что же получится? То, что все не совсем так, точнее совсем не так. Авторитет Ж.Ж. Руссо, конечно, высок, только концы с концами не сходятся. Если бы его гипотеза была правильной, то применение в воспитании всех детей одинаковых слов, книг, средств и методов завершалось бы формированием тождественных, одинаковых как гвозди, взрослых. Но взрослые почему-то все очень даже разные. Воспитанные одинаковым «конвейерным» способом они, хотя и имеют определенное сходство в знаниях и способах выражения, обнаруживают поразительное несходство во всех куда более важных для вхождения в социум качествах. Организаторы воспитательных систем, желающие создавать одинаковых (чаще всего в покорности режимам и правительствам) граждан, недоумевают: проектировали «гвозди», а получили «цветы», среди которых нет и двух одинаковых. Но от Руссо не отступают, продолжая насаждать тоталитарное воспитание.

Все эти попытки «создать» одинаковых людей, отталкиваясь от идеи «чистого листа», лучше всего свидетельствуют о том, что реакции и поведение человека, законы его физиологии и работы мозга являются запрограммированными. Человек не имеет «свободы воли» и очень часто, думая, что размышляет, на самом деле выполняет определенную программу. Это – один из выводов, к которому пришли в своих научных поисках представители молодой науки — этологии (др. – греч. ethos – обычай, характер поведения и logos – учение, наука о поступках, поведении людей).

Этологи задаются вопросом: размышляет человек на самом деле или же выполняет унаследованную программу действий, которая не осознается? Наблюдения подтверждают существование и функционирование наследственных программ. С помощью экспериментов установлено, какие именно части программ группового и индивидуального поведения стадных животных аналогичны имеющимся у человека, в каком возрасте и как их действия обнаруживаются ярче всего, в каком – трансформируются в другие программы.

Заметим, что не только выводы этологов указывают на запрограммированность поведения человека. Другие науки тоже выдвигают свои аргументы в пользу этого тезиса. Общий итог их поисков сводится к тому, что новорожденный подчиняется генетически унаследованным программам не только в своих физиологических реакциях и работе органов чувств, но и в выборе способа действий, социального поведения.

Исходя из этих знаний, педагогика должна создавать новую теорию и на ее основе разрабатывать иные технологии воспитания. Следует отказаться от предположения, что социальное поведение есть результат семейного и школьного воспитания, накопленного личного опыта. Глубинные причины человеческих поступков нельзя понять и объяснить, опираясь только на эти предположения. Воспитание состоит не в заполнении «чистого листа» образцами нужного социального поведения, а в активизации нужных участков наследственной программы в соответствии с принятыми целями, представлениями о воспитанном человеке, образцами достойного поведения.

Наследственные программы будут реализовываться по своим законам, хотим мы того или нет. В нашей воле – лишь направлять их развитие.

Если мы встанем на этот путь, все станет понятным и теория получит логическую стройность: по воле Всевышнего, ребенок все с собой приносит в этот мир. В будущем он станет таким, каким создадут его обстоятельства и целенаправленные действия по разблокированию нужных программ. Отсюда – программа действия профессиональных воспитателей, если общество пожелает пользоваться их услугами и в будущем.

ИБ
Кризиса воспитания нет

Никакого кризиса воспитания, о котором пишут в последнее время, нет. Есть просто переход на новые модели поведения. Человек приспосабливается к развивающейся по новым сценариям жизни, изменившейся среде существования. Вряд ли это следует называть кризисом. Мы отстаем в оценках, не понимаем логики событий и, чтобы оправдать свою ограниченность и нерасторопность, сетуем на резкость перемен. Тоска по прошедшему, боязнь будущего – это и есть кризис. Забыли, что главный закон жизни – вечное движение. И человек создан для того, чтобы сознательно изменять эту жизнь, проектировать свое будущее. «Время дурное: ну что ж, на то и человек, чтобы улучшить его», – писал Т. Карлейль.

В расхожих определениях кризис воспитания связывают с падением нравов, крушением моральных основ, забвением человеческих ценностей. Им пугают настоящее и будущие поколения, предрекая неминуемую гибель общества и цивилизации.

Проблема нравственности появилась, и от нее не уйти. Абстрагироваться от действительности мы не можем, надо понять, что происходит на самом деле, и попробовать найти лучшее решение.

Наш мозг, испорченный традиционными представлениями о воспитании, пока не может найти ответа на самый, казалось бы, простой вопрос – что такое мораль? «Звездное небо надо мной, и нравственный закон во мне» – остались загадкой и для Л.Н. Толстого. Но когда мы примем врожденные идеи, наложим их на современную картину работы мозга и процесс формирования человека, все постепенно встанет на свои места.

Никакой морали, никакой нравственности нет. В программах человека есть только сценарии целесообразного поведения, которые извлекаются по необходимости, как туфли из ящика в зависимости от погоды. Что в данный момент требуется, то человек и берет, находит в самом себе. Никакого критерия нравственности не существует, есть только критерий целесообразности. Если нет крепких запретов вплоть до угрозы смертной казни или кипения в аду, человек руководствуется только соображениями собственной корысти.

Убийство сыном своего отца или матери – это морально или нет? Предвидим реакцию, но если мы вспомним факты из истории человечества, когда племя оставляло у костра с трехдневным запасом пищи престарелых родителей, а само шло дальше искать пропитания, вы уже не будете столь категорично отрицать факт человеческого (а значит, субъективного) толкования морали. Можно привести тысячи подобных примеров, которые докажут, что мораль – всего лишь определенное соглашение следовать определенному типу поведения, закрепления и сохранения устоявшихся норм. Правы были коммунистические идеологи, когда остро критиковали буржуазную мораль как способ закрепления власти, имущественного неравноправия. То же, кстати, можно сказать и о коммунистической морали.

Г. Спенсер (1820–1903) выразился весьма едко о действующих в одном и том же государстве в одно и то же время двух кодексах морали: «Ненавидь и губи своих собратьев-людей, раздается повеление в эту минуту; люби своих собратьев-людей и оказывай им всякую помощь, слышится новое повеление в следующую минуту. Пускай в ход все средства для обмана, говорит один кодекс; будь правдив и верен в слове и в деле, говорит другой кодекс».

Без комментариев приведем мысли известных людей о морали:

«Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь» (Ф. Ницше);

«Жизни не следует приписывать смысла, ибо именно это неизбежно приводит к выводу о том, что жить не стоит» (А. Камю);

«Нет морали, есть обстоятельства»;

«Природа не знает морали. У нее есть непреложные законы развития, которым покорно следует все существующее на Земле, и только одно звено этого существующего – человек – изобрело для себя особые законы совместного бытия, с одной стороны, помогающие его выживанию, с другой же – ограничивающие возможности этого выживания целым рядом запретительных барьеров и рогаток, которые далеко не всегда доступны логическому осмыслению» (В.Г. Гитин);

«Обзор напрасно сделанных за более чем двухтысячелетний период времени попыток отыскать для морали прочную основу доказывает, что совсем не существует естественной морали, а она всецело представляет собой нечто искусственное, некое средство, изобретенное для того, чтобы лучше сдерживать своекорыстный и злой человеческий род, и что она поэтому необходимо пала бы без поддержки позитивных религий. Так как не имеет никакого внутреннего удостоверения и никакой естественной основы»; «проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно» (А. Шопенгауэр).

Обобщая мысль о том, что в одном и том же месте, в одно и то же время действуют диаметрально противоположные представления о воспитании, мы вынуждены прийти к выводу, что воспитания как объективного явления тоже не существует, разве что в самом общем смысле – ребенок способен к воспитанию и в нем нуждается. А направленность воспитания – нечто совсем иное: каждый тянет в свою сторону; кто победил, тот и прав.

Эти выводы не нужно путать с тем, что мораль как общепринятый сценарий поведения нужна, она служит залогом стабильности развития в обществе, ее оберегают и воспитывают. Со сменой общественных формаций одна мораль заменяется другой. Долгожители заметили, что за неполных 80 лет в российском обществе мораль сменилась дважды: от утверждения «человек человеку – друг, товарищ и брат» до совершенно противоположного – «человек человеку – волк». А в принципе, никакой морали во вселенском масштабе не существует. Не заложена она и в программах человеческого поведения. Там, скорее всего, присутствуют всевозможные модели или сценарии будущих действий, которые выберет главная программа. Вероятно, их много, как говорится, на все случаи жизни. Люди об этом не знают. Но у кого-то происходит разблокирование программ или перепрограммирование, и миру является новый сценарий возможного поведения – сперва он сильно раздражает нас, потому что не вписывается в прежние представления, в устоявшиеся стереотипы морального поведения.

Морали нет. Есть некое представление о том, что хорошо и что плохо. А еще есть естественное желание сохранить все как было. Программы тяготеют к покою, они инертны, плохо перестраиваются. Для смены необходима энергия, нужны усилия, а их либо нет, либо нет желания их прилагать. Все просто.

Непросто лишь ответить на главный вопрос – что же мы будем воспитывать у подрастающих поколений. Ответим мы на него правильно только в том случае, если определим, какая жизнь ждет тех, кто сегодня собирается в школу. А пока отметим лишь то, что от воспитания в его современном виде следует уходить. Хуже не будет. Единственное, от чего следовало бы застраховаться, это от скорых решений и радикальных перемен. История утверждает, что все они – только к худшему. Нужно действовать осторожно и осмотрительно, подталкивая людей к тому лучшему будущему, которое мы хотим выстроить методами нового воспитания.

Появились условия, которые требуют перестройки человеческого поведения. Они взяли нас в тиски со всех сторон, требуют введения новых программ, в том числе и выживания, иных сценариев взаимоотношений между людьми. Вот они, новые реалии.

1. Увеличение количества живущих на Земле людей, которое уже в несколько раз превысило критическую отметку. Согласно закону народонаселения Мальтуса могут хорошо жить, не мешая природе и получая с минимальными усилиями все необходимое для жизни, не более 1 млрд человек. Пусть этот закон излишне строг, но все же в XXI в. Земля вошла с населением 6 млрд человек. Что происходит при огромном скоплении людей, постоянно наблюдает тот, кто живет в большом городе. Модели поведения ожесточаются, люди вынуждены отвоевывать жизненное пространство, вступать в схватки за всякого рода блага. В этих условиях даже такая вечная и неоспоримая моральная ценность, как человеческая жизнь, дешевеет с каждой минутой. Выживать становится все труднее.

2. Доходы значительной части населения земного шара стали неправедными, богатство и благосостояние больше не зарабатываются честным трудом поколений. Насилия, грабежи, воровство, обман – обычные формы поведения людей (даже целых государств) в современном мире. Если бы речь шла об отдельных случаях, то с ними здоровая часть человечества могла бы справиться. Забытый в советские годы лозунг – разделяй и властвуй – снова в ходу, насильственное поведение становится нормой.

3. Люди обретают все большую независимость друг от друга. Около 70 % сегодня живет в городах, где межличностные и общественные связи весьма слабы. То, что человека фактически никто не знает, позволяет ему жить и действовать, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Уже не в кино, а наяву разгуливают по улицам нагие мужчины, беременные шестиклассницы мямлют у доски правила правописания. Живут кто как понимает и как хочет. Педагоги остерегаются делать замечания – так и проще, и безопасней.

4. Люди все больше теряют личную ответственность друг перед другом, никто никому ничем не обязан. Отчуждение между родителями и детьми нарастает. Общество превращается в простой конгломерат индивидов. Процессы, происходящие в нем, мало кому интересны. Каждый занят собой, выстраивая жизнь по собственному усмотрению. Даже выбор власти в стране уже малого кого интересует. На выборы и демонстрации приходит все меньше людей. Люди все чаще полагаются только на собственные силы и возможности.

5. Усиливаются космополитические тенденции, с телеэкранов это преподносится как более высокое качество жизни. Быть гражданином мира становится все моднее. Молодежь теряет патриотические качества, любовь к своей стране, своему народу. Даже малую родину – естественную основу привязанности каждого человека к месту рождения – и то забывают. Родина там, где хорошо, где больше платят – сегодня расхожий девиз. Уже мало кто понимает, как это можно отдать жизнь за Родину. За деньги – понятно, но за идею? Печальный пример Украины: 70 % выпускников средних школ заявляют о своем намерении эмигрировать.

6. Растет число психически ущербных людей. Известно, что параметры жизни у них искривляются, ведь только в здоровом теле здоровый дух. Мораль больного человека очень опасна, так как модифицирует моральность окружающих людей. Какая жизнь уготовлена для сотен тысяч заболевших СПИДом, подвергшихся эпидемиям рака или туберкулеза?

7. Утрачено сдерживающее влияние религии. Расползание сект, объединений, непрекращающаяся межконфессиональная борьба не только не способствуют укреплению морали, но до основания расшатывают прежние ценности. Награбив, богачи строят церкви. Грешники сползаются в монастыри, чтобы каяться на глазах у доверчивой публики. Нет сегодня таких грехов, которые церковь не сняла бы за большие деньги. Религиозный бизнес – страшная примета нашего времени.

8. Начавшаяся и пока вяло текущая Третья мировая война не оставляет молодежи надежд на стабильную жизнь. Мрачные прогнозы будущих войн за нефть, пресную воду, среду обитания мало кого вдохновляют. Крепнет психология жизни одного дня. Самоубийства среди молодежи достигли критической отметки.

9. Глобализация неизбежна, и темпы ее нарастают. Создается новый мир, с иными правилами игры, требующий немыслимых сценариев поведения.

Вот они, новые параметры, задающие моральные отношения в обществе. Вот они, новые ориентиры нового воспитания. Не считаться с ними нельзя.