Электронная библиотека » Иван Седов » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 25 сентября 2017, 14:20


Автор книги: Иван Седов


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Волею судеб

Люди могут любить разные вещи. Даже разных людей. В первом случае не так больнее, а во втором не так расслабляешься. Кто-то предпочитает гольф, кто-то ставки, а третий чемпионствует лишь в местном баре. Но, черт возьми, не может быть двух людей, настолько любящих бутерброд с шоколадным маслом!

Каждое мое выходное утро в детстве начиналось именно с него. Это те самые четыре слова, считая предлог, которыми можно полностью охарактеризовать мое детство! Все ждут Рождества, чтобы открыть большую коробку с подарком, и оттуда выбежит не менее радостный щенок, все готовятся к Хэллоуину за, черт возьми, четыреста дней до него! Но я ждал больше всего выходных и именно это лакомое блюдо.

И сразу для себя я понял, что нас ждет с этой девушкой гораздо большее, нежели… разовое сидение за далекими друг от друга столами в столовой. Понимая, что больше я ее здесь не увижу, заверил ни о чем не подозревающих Чарли и Скотта, что мне нужно в уборную и я догоню их по пути.

Свет нежно переливался на ее светлых локонах, а ее голубые глаза, казалось, испепеляли без остатка все хоть немного умные в тот момент мысли в моей голове! А еще и мою походку. Потому что первое, что я сделал, когда она подняла голову – споткнулся. О спящего Брэдли. Мысленно поблагодарив товарища нетоварищескими словами, я все же достиг стола, за который присела…

– Хельга, – неожиданно первой представилась девушка, словно знавшая, что я подойду и обязательно споткнусь по пути.

– Лайз Грин. Очень приятно.

– Взаимно, Лаз.

Что, черт возьми?! Она назвала меня так, будто мы знакомы с детского двора, будто мы вместе праздновали несколько дней школьный выпускной! Она сказала это сухо? Сердито? А может ласково? Может даже маняще? «Кретин Лайз, возьми же себя в руки!» – зарубил я себе.

– Вы… в Оуквуде проездом?

Хоть бы она ответила, что нет! Черт, я идиот. Что, если она сейчас ответит «Да». Неужели проситься ей в спутники на пассажирское сиденье?!

– Нет, собираюсь провести здесь зиму. Говорят, здесь самые красивые заснеженные пейзажи. На окраине, за Тэмпширом. – приветливо поведала Хельга.

– Вы знаете, самые заснеженные да, но самые красивые в Бич Вуде..

– Вы журналист? – резко оборвала она, на что я молча кивнул головой.

– Терпеть не могу журналистов!

– Я тоже не люблю свое начальство, – попытался было я отшутиться… – но также люблю бутерброды с шоколадным маслом. Напоминают о детстве.

Хельга с интересом улыбнулась.

– Где Вы остановились?

– Завтра у городского фонтана, в 6:30. Вам удобно? – вновь опережая события, ответила Хельга. Эти слова зависли у меня в голове, ведь… Это была моя фраза! Черт, ох уж эти приезжие девушки!

– Непременно! До встречи! – неожиданно для себя быстро ответил я и скрылся в дверях, перебирая в мыслях городской фонтан.

– Для туалета, Лаз, куда ты так спешил, она явно хороша! – смеясь, поприветствовал меня Скотт.

– Ты явно сходишь в него не один раз! – добавил Чарли.

В тот момент следовало бы преподать господам порядочную взбучку, как минимум оторвать Чарли уже измученные подтяжки, но я лишь посмеялся, и мы как ни в чем ни бывало, зашли в свою мастерскую.

К слову сказать, это был все-таки еще не офис, где в кабинетах собирают информацию, решают, как озаглавить первые полосы, сотни телефонов разрывают все нервы ко всем чертям, а рекламные доходы полнят кошельки владельцев. Это была именно мастерская, которая сама выбирала, чем наполнять сознание читательской аудитории. Вернее, нам с Чарли и Скоттом так хотелось думать.

В понедельник радуют только два момента. Обед и вечер. Вечер в нашей мастерской начинался с того момента, как храп Ларри, доносившийся со второго этажа, будил даже вечно спавшего бульдога Чака. Тот сторожил заправку напротив лучше любого Брэдли, всего за несколько сосисок в неделю. О чем иногда Брэд любил пошучивать. Что он, двуногий, судьбой обделен сосисками, а четвероногий их со скуки на заднем дворе закапывает. На что мы желали Брэдли все-таки заполучить еще две ноги, чтобы тот не обижался на судьбу.

Обычно меня добрасывает до ближайшей станции Скотт, но сегодня я решил прогуляться до дома пешком, все теребя в мыслях «городской фонтан». По своему обыкновению я отвесил приятельскую оплеуху с нетерпением ждавшего меня Блэру, и, закурив, похлопал его по чугунному плечу. Блэр будто загорелся услышать мою историю со всеми подробностями, и о бутерброде с шоколадным маслом, и о том, как я споткнулся о спящего Брэда, и во сколько сегодня я упорхнул с работы… Выдержав многозначительную паузу, посмотрев внимательно прямо в яркую лампочку своего чугунного приятеля, я спросил, рассмеявшись:

Старина,

Был ли ты знаком с шедевром,

Что глазами голубыми ослепляет нашу жизнь?

Фонтан

На следующее утро я проснулся от убивающего чувства, будто на мой лоб упала бетонная плита. Но сразу закравшаяся в голову мысль о предстоящей встрече ударила еще сильнее «бетонно» упавшей с полки книги. «Черт, надо наконец починить…», – сказал я, было уже дотянувшись до молотка, но телефонный звонок прервал мое движение. В такие моменты меньше всего хочется услышать чей-то скрипящий недовольный голос, оповещавший, скорее всего, о неуплате счетов.

Поднимая трубку, на всякий случай я вспомнил все свои проступки за последние две недели. И даже был бы рад, если таинственный голос из трубки принялся отчитывать за уже признанный казус. Но то была интрига:

– Да!

– Да

– Нет

– Да.

Вот небо… Голубое, местами синее, местами с облаками, с самолетами, звездами и прочими лирическими контурами, что приписывают ему люди не от мира сего, – мечтатели; оно есть и никому ничем не обязано. Оно совершенно. Даже идеально. Всегда ровное, и в каждом его состоянии можно найти красоту. Испорченная погода не на его совести, оно скорее посредник, а может, и наблюдатель. И тысячи лет по одному сценарию. Небо. Без мозгов, абонемента в фитнес, двухкамерного холодильника и прочего! А гори он в аду, сосед, тоже всегда ровный, даже когда синий, с прочими лирическими контурами, что изрядно приписывает ему женушка, держа в руках ключи от его «Бенца», не может понять, что звонить по утрам ради чертового вопроса это сущее преступление! Это я вам еще не рассказывал, как в шесть утра заветного воскресенья ему взбрело попросить пылесос. Но до заветного дня недели оставалось еще добрых несколько десятков часов – и в четверг особенно хочется, чтобы они шли быстрее.

По дороге на работу помимо хмурых и спешащих лиц не давала покоя мне мысль о приближающейся встрече. Сегодня она казалась мне чем-то отдаленным, будто собиралась произойти не со мной. Будто даже не я вчера, не так много часов назад, о ней договорился с ровного места. И я даже на одном перекрестке было успокоил себя, что сейчас думать о ней не стоит, а за час до нее может что и решится или поменяется. «Но, возможно, стоит брать максимум, а не довольствоваться скромным началом?» Ответив себе утвердительно, я приободрился и зашагал быстрее, благо, ставший родным за прошедшие годы Пампл уже виднелся.

Как и следовало было ожидать, Скотт с Чарли уже стояли у входа в мастерскую, что-то обсуждали, изредка кивая головой, при этом совершенно не смотря друг на друга. Скотт и его сигарета считали глазами пролетающие мимо машины, Чарли же по обыкновению мысленно приделывал передний бампер. Мое появление отвлекло достопочтенных граждан от их привычных утренних увлечений и первый подал признак жизни Скотт:

– Лаз! Ты?

– Нет, Багз Банни!

– Тебе явно не хватает морковки и пушистого хвоста, но хотя бы серое пузо есть!..

– Вот чертяга! Рад тебя видеть, лучше бы вместо свежие шутки привез вместо сигаретного тумана, уже от него лысина Чарли не так блестит, как в старые добрые.

– Ха, то верно!

Внезапное появление Ларри так и не дало Чарли возможности ответить за свою утраченную блеск лысину.

– Ну чего уставились? Заходите внутрь, сегодня много работы! На часах 8:02 и даже, черт возьми, медная кукушка на бостонских часах пропела, пока вы трясете здесь лбами!

– А вот, ребята, и ложка дегтя в наше медовое утро, – туша сигарету, сухо добавил Скотт.

– Ага, как раз размером с бочку.

Зайдя внутрь, мы были сразу готовы окунуться в рабочий лад, и я было уже потянулся за карандашом, но снова критичный от рождения и писклявый от собственной души голос Ларри прервал мое намерение:

– Срочно жду вас наверху!

Быстро поднявшись, первым делом мы увидели лежащий на развороте свежий выпуск «Краймс», на котором пестрила сенсационная фотография убитой накануне кинознаменитости. К слову, около месяца назад она давала интервью недалеко от Пампл Стрит, и, пожалуй, единственное, что мы приятного отметили с той рабочей поездки, – мы быстро дошли пешком и не встряли ни в какое происшествие. На фотографии она выглядела более симпатичной, ухоженной, а Чарли и вовсе, отдал дань фотографу за удачно выбранный ракурс.

– Да, и свет отсюда на ножки лучше падает… Он словно хотел показать, как много потерял современный кинематографический мир… – оценивающе поддакнул ему Скотт.

– Ну, довольно болтовни! Нам нужно расширять горизонты, а то не на что будет скоро потолок чинить на чердаке! К слову, если мы проявим себя в этом деле, офицер Ричардсон обещал личную благодарность.

В этот момент все трое представили, что же может быть этой личной благодарностью. Повысить рейтинги, закрыв остальные мастерские города? Премия? В конце концов, перестать во время разговора доедать курицу, застрявшую в зубах на обеде? Так обещанная награда и осталась тайной за устами славного офицера Ричсона, как звали его коллеги, не менее бравые и не менее славные.

– Преступление было совершено в ночь на 23-е, на Браун Стрит. Двойное ранение левого бедра, неоднократные порезы бытовой бритвой в районе живота. – со свойственной сухостью зафиксировал, будто заправский следователь, Ларри.

– Журналюг, обычно, не допускают в первые часы следствия. – подметил Чарли, перебирая подтяжки, все еще надеясь, что озвученное выше нас не коснется.

– Значит вольетесь в это дело от следствия! Представитесь частниками, над лицензией пусть думает Ричардсон. Ну а вы в полном составе, марш на Браун Стрит!

Без эмоций я положил на место карандаш, переглянулся со Скоттом, и мы вышли на крыльцо, поторопив на сие действие и Чарли.

– Мы будто ищейки? Черт возьми, наглость средь белого утра. Плохо нынче дела полицейские идут, журналистов привлекают в следствие.

– Ладно, хотя бы не наоборот, – попытался было я защитить нашу благородную профессию от вторжения людей, чей ум отличается плоскостью.

Скотт закурил. Я упомянул в мыслях предстоящую встречу у фонтана и умозаключил, что сегодняшний день обещает быть более интересным, чем с утра казался после соседского привета. Сновавшие вниз по улице машины это будто утверждали, каждая проносясь будто с собственным ходом мыслей. Наконец, на крыльцо вывалился Чарли.

– Чего так долго, пирожки доставал из заначки? – подколол старину Скотт.

– Сейчас пешком у меня пойдете, любители сортирной сатиры! – злобно отозвался Чарли, открывая машину.

– Что, муха укусила на выходе?

– Ага, имя ей Ларри. Сказал, без материала на глаза не соваться!

– Продуманно, завтра ведь аванс ожидается, черт его побери.

– Ладно, едем, я спереди, – поторопил всех Скотт, будто попав под пристальный надсмотр Ларри со второго этажа мастерской.

Я расположился сзади. Захлопнув двери, мы быстро миновали выезд с Пампл на Сандэй-авеню, и пока в окнах пестрили мрачные пятиэтажки из красного кирпича с характерными стеклянными витринами, и газетные крикливые ребята сменялись один за другим, расскажу немного об этой улице, вернее о том, что разгорелось на ней 2 года назад весенним днем.

Заведовавший часовой мастерской на углу уважаемый старик Хаммс объявил о закрытии своего дела, и быстрой распродаже всего славного добра, что тикает и «ходит». К слову, к делу своему относился он весьма отъявленно, и поэтому каждое произведение, вышедшее из-под тщательных рук Хаммса, имело немалый профессиональный вес, и соответствующую цену. Некий Уильямс, появившийся в тот день и час неподалеку от мастерской, заприметил быстро нарастающий сбор людей и любопытных прохожих. Будучи человеком неспешащим и манерным, как отзывались позже, судя по дорогому костюму, зрители надвигающейся картины, он выждал, пока каждый зевака с пустым кошельком узнает цену часовых изделий и уступит первые ряды. Так в первом ряду подле главной витрины, у которой отважно противостоял напирающей толпе сам Хаммс, оказался и он. В тот момент один из потенциальных покупателей торговался за модель с деловым дизайном, и невооруженным глазом было видно, что часы легли на его душу, но всплыли с его кошелька. Воспользовавшись секундным затишьем галдежа, Уильямс отважно заявил:

– Я готов заплатить за каждый экземпляр, что представлен в этих стенах, ровное втрое больше заявленной цены, и ни центом менее. Уверен, они стоят и большего.

Столь громкое заявление вмиг утихомирило даже самых активных желающих.

– Но будучи человеком с принципами, уважающими права всех ныне присутствующих, предлагаю поступить честно и как подобает западно-американскому обществу – мы устроим аукцион.

Последовала попытка Хаммса отобрать слово обратно и отказаться от столь незаманчивого предложения, но толпа принялась активно обсуждать эту идею, и послышались одобрительные возгласы. Уильямс подмигнул Хаммсу, и обозначил первый лот.

– Золотая модель последней серии, лаконичность форм, отчетливость делений и явная зависть всех знакомых и потенциальных знакомых при взгляде на Вашу руку. Стартовая цена – 200 фунтов.

Хаммс утер пот со лба, предвкушая, что же может быть дальше при их цене в 190 фунтов.

Первое предложение из толпы, за ним второе, и к первому ряду тянется гражданин в черной шляпе, за ним следует повышение от дамы в бежевом кашне, расположившейся поодаль от основного скопления, звучит сумма «440!», «480», «520! 520 раз, 520 два, 520 три! Продано!» Мгновенно за ними последовали и вторые, третьи, десятые, двадцатые и, наконец, крайние, с сапфирным отливом циферблата и замшевыми краями ремешка.

Опускаю подробности и момент, как неохотно расходилась ожившая толпа, и перехожу сразу к финалу истории, когда старик Хаммс и Уильямс остались наедине у опустевших прилавков. Все время до этого Хаммс оценивающе молчал. И поэтому разговор начать довелось Уильямсу, снявшему шляпу и присевшему рядом.

– Мы с Вами незнакомы. Но сегодня, проходя вверх по улице, я услышал шум и заинтересовался. И ни трепещущая толпа, ни дорогой блеск не приметили мой взор. Меня поразило то, как Вы смотрели на свои работы под стеклом. Будто понимали, что расстаетесь с частью своей души. Ведь Вы вкладывали ее в каждые часы, не зная, в какие руки их приведет непредсказуемая судьба, – развел руками интригующий Уильямс и выдержал многозначительную паузу, – Вы делали их будто для себя. Будто для своего единственного сына. Слава о Вас ходит до самого Ричвуда, откуда довелось мне быть родом.

– Для Ричвуда на Вашей руке недостает часов.

– Их нет, Ваша правда. Волею судеб я избирал в каждом решении ценности, не подвластные денежным купюрам – честь, сердце, свободу. Что занесла меня сегодня сюда. Вот все собранные деньги за сегодня, и ни один цент не положен мне в карман. Я честен перед Вами, и искренне рад, если смог сделать для Вас нечто памятное добрым словом.

С этими словами Уильямс протянул широкую по своим размерам пачку ассигнаций, и ждал ответа. Хаммс, все это время смотревший в глаза незнакомцу, перевел свой взгляд вниз и сказал:

– Здесь на целых два благородных образования моей дочери, на которое я уже и не надеялся заработать своим ремеслом. Да, у меня дочь. Не сын. Она часы не носит, – с доброй улыбкой поделился Хаммс, снимая с левой руки потертые, прошедшие через время и пыль, часы, – не было за все годы труда экземпляра дороже этих. 34 года назад их завещал мне отец, и сжимая тогда их в руках, я явно осознал свое призвание. Теперь они Ваши.

– Нет, что Вы, я не могу…

– Примите, я настаиваю!

Все предшествующие и последующие слова и действия сопровождались значительными, важными, имевшими место быть, паузами.

– Торжественно клянусь беречь их и чтить память об этом дне, сведшем нас с Вами!

– Вот и славно. На днях я продам эти стены и покину Сандэй, что ютило меня все эти годы. Пора двигаться на Восток! – рассмеявшись, утвердил Хаммс.

На следующий же день, сдержав свои слова, старик вместе со своею дочерью Ханной уехали на Восток к светлому будущему, и далее история умалчивает их судьбы.

Между тем в окне автомобиля по-прежнему мелькали кирпичные здания, мы спустились к самому основанию авеню за время полета моих мыслей по дням минувшим. Эта упомянутая история наделила меня гаммой теплых чувств. Частично и в малой степени она учит, что впечатление обманчиво, и может, стоит ожидать всегда хорошего? Но этот вывод мало ожидался сегодня, ведь когда ты едешь на место совершения преступления, что ожидать хорошего? Особенно, если делаешь это под приказом назойливого Ларри.

Наконец, мы повернули на Браун Стрит, и до злосчастного дома оставалось несколько сотен метров. Уже виднелась черно-желтая лента, оцепившая особняк от любопытного глаза. На месте трудилось около десяти людей, завязанных в расследовании. Здесь не царили эмоции, лица всех присутствующих были каменно-серыми, будто самый дождливый осенний понедельник. И лишь луч света от непотушенной люстры воцарял хоть какой-то свет, ибо погода была крепко-накрепко пасмурной. Впрочем, в какую же еще, черт возьми, погоду, приезжать в подобные места?

Не спеша, Чарли заглушил двигатель, Скотт закурил еще в машине, за что получил недоброжелательный жест от нашей занудной старины.

– О, вот и вы, парни! – окликнул нас со спины Ричардсон, – Ларри предупредил меня о вас, вы даже приехали быстрее, чем ожидалось. Впрочем, оно и лучше, труп еще не потерял все соки и не приобрел аромат! Так что просим внутрь.

От столь небрежно опущенной не менее небрежной шутки скорее захотелось уехать прочь, даже не пожав руку Ричардсону, но положение обязывало отбросить справедливое презрение к этой затее и зайти в распахнутые двери особняка. Меня не покидало ощущение, что за нами кто-то пристально наблюдает со стороны, и мы стоим на пороге какой-то игры, которая вот-вот, и начнется, захлопнув нас во тьме с коварным смехом. Ричсон вновь нас поторопил, и Скотт потушил сигарету. По своему обыкновению, Чарли поправил подтяжки – это было последним штрихом. Мы вошли.

Из-за темноты на первом этаже (зачем-то завесили окна) полагаться приходилось в первую очередь на обоняние. И оно определяло здешний воздух холодным, неприветливым, с характерным запахом крови. Чарли пожелал подождать нас здесь и осмотреть первый этаж. Поднявшись выше, мы обомлели. Но длилось мление недолго, и мужество возобладало.

– Так, у вас около полутора часов. Далее тело заберут. Делайте то, что считаете нужным. – распорядился вершитель порядка и направился к криминалистам, трудившимся над орудием преступления.

– Явно не по собственной воле, – выдохнул Скотт, – отправилась на тот свет.

– Это нам в первую очередь и нужно выяснить, а телом уже займутся другие, – подметил я и развернул Скотта к длинному письменному столу, в одном углу которого стоял уже подмеченный ребятами из отдела расследований черный телефон с трубкой, что явно уронили, и в другом углу – кипа рекламных бумаг. И явным было ощущение, что накануне в этой самой кипе пытались найти важный бланк, быть может, чек, который привел бы нас к скорейшему продвижению в расследовании. Обычно, во всех выдуманных кинематографом историях было именно так. Мотив! Найденный в кипе рекламных бумаг! Пока эти мысли зажигали мое сознание, Скотта внезапно окликнул с первого этажа Чарли. «Сейчас спущусь!» – сухо отозвался Скотт и оставил меня в фактическом одиночестве на злополучном втором этаже. Обстановка комнаты, прямо скажем, свидетельствовала, что Сара Лайм, а именно под таким псевдонимом была известна она поклонникам и общественности, не тянулась поскорее завести семейную жизнь и распрощаться с неспокойным образом жизни. Груда разбросанных по комнате вещей, будто группа одиноких домохозяек скупила всю одежду в секонд-хенде через дорогу по выходной акции, внезапно разочаровалась и оставила их здесь, разбросав как можно старательнее. Рядом стоявший шкаф тоже не производил впечатление успешного – им пользовались, разве что, предыдущие хозяева особняка. Качественно покрытое дерево за многие года «уже дало седину». «А вчера и вовсе, стало свидетелем нехороших вещей…» – на выдохе произнес я про себя и подошел к шкафу. Левая дверца его была распахнута, и вдали на полке виднелась небольшая деревянная коробка с мягкой подкладкой, в таких обычно дарят на ситцевую годовщину элементы чайного сервиза. Несколько усердных попыток дотянуться и вуаля. Прежде, чем понять, с какой стороны эта штуковина открывалась, нужно было отделить ее от толстого слоя пыли. Внезапно, оглядев ее с тыловой стороны, я увидел 3 явных отпечатка. Мысли в голове засверкали, ведь было явно понятно, что ее накануне держали, может даже открывали и что-то доставали или клали. Я окликнул Скотта и через несколько секунд они вместе Чарли разделяли мою находку удивленным взглядом. Скотт снял шляпу и с ее обратной стороны достал нехитрую булавку для укладки женской прически. «Нужная вещь» – рассудительно подумал я. Несколько нехитрых движений, и коробка поддалась давлению трех жаждущих найти ответы мужчин.

– Ничего. Черт возьми, пустота…

– Пыль. И еще немного пыли…

Понадеявшись и разочаровавшись подряд, я уже хотел было ставить ее на место, но внимание привлекла та самая подкладка, отогнутая с передней стороны. Скотт догадался, на что направлен мой взгляд и опередил меня, подцепив ее все той же булавкой. На дне коробки пыли не было вовсе. И уже не оставалось никаких сомнений, что роковой ночью она сыграла может и не малую роль. Нашему вниманию предстал… кусочек розовой бумаги. С непонятным символом на лицевой стороне и недописанным адресом с другой.

– Чарли, ты что-то читал в том субботнем журнале про язык инопланетян? – смеясь, не сдержался Скотт. Да, черт возьми, Скотт не сдает позиции даже в самых неподходящих для веселости моментах. Эдакая позитивная струна общества вновь тренькнула.

Держа в руках отрывок еще непонятной записки, я чувствовал, что наступит время, и она обязательно даст свой ответ. Поэтому недолго думая, я положил ее в карман своей рубашки. Дальше мы действовали втроем: Чарли занялся кипой разбросанных бумаг, что заметили мы в самом начале, Скотт решил спросить трудившихся подле криминалистов на предмет уже найденных улик, я же отправился исследовать другой край стола, где стоял телефон с опрокинутой трубкой и, для полноты картины следует отметить, несколько уже твердо прилипших, засохших в кремовой душе своей, заварных пирожных суточной давности. Пахло явно незаконченным бабским вечерним трепом о сделанных покупках в модном бутике на распродаже или обсуждением нового мужа старой подруги. Постепенно в моей голове начинала вырисовываться картина. «Раз трубка опрокинута, значит, в момент, как возможный убийца подкрался сзади, она с кем-то разговаривала и ела пирожные. Да черт с ними, с пирожными, с кем она разговаривала той ночью, и через что убийца проник на второй этаж?!»

– Скотт, где тебя черти носят, иди сюда!

– Бегу-бегу, да-да?

– С кем она разговаривала той ночью, и через что убийца проник на второй этаж?!

– Вероятно, нам следует найти на это ответы… Так, включаем логику! Подруга? Родители? А он через окно… А кто вообще вызвал ночью полицию?

– С кем она вообще могла поддерживать контакт? Так, следует расспросить соседей и Ричардсона о том, кто первым к ним позвонил. Следует обследовать окно!

– Возможно, присутствуют следы на газоне…

Пока в наших со Скоттом головами рождались одна за одной мысли, вспышками угасая, к нам подошел Чарли и с довольным видом вручил счет за неуплату телефонных услуг.

– Чарли, – с шутливой, но доброй высокомерностью расплылся в улыбке Скотт, – ну потерпи немного, аванс уже завтра, и может не стоить так увлекаться интимными услугами по телефону, они не дешевы!

– Болван! – обозлился Чарли, теперь у нас есть название телефонной компании, она наверняка могут предоставить информацию, кому звонила накануне Сара!

– Когда ты уже перестанешь обижаться на меня, старина? Это и вправду очень дельное предложение, и после обеда мы туда, господа, направимся. Предложения, замечания?

– Я предлагаю знатно перекусить, но сначала нужно обследовать окно.

С этими словами мы осмотрелись вокруг себя и поняли, что сразу 4 окна вели на второй этаж с улицы. И все четверо были заперты, не оставляя на себе малейшего подозрения. Быстро спустившись на первый этаж, мы осмотрели окна здесь – и они не были открыты или тронуты. С растерянными мыслями мы выбежали на улицу – и там нас постигло разочарование: газон был свеж, не тронут, роса девственно сверкала после ночи и давала ясно понять, что трава не была вовлечена в злодейские намерения проникнуть в дом.

– Тогда какого черта? Он что, Санта-Клаус, через дымоходную трубу прошел, только вместо подарков смерть принес?!

– Ага, и на наши плечи геморрой.

– Если это действительно так, то убийца либо обыкновенный грабитель, косящий под Санта-Клауса, как мы выяснили, либо он тщательно готовился, потому что знал, что ночью Сара будет на втором этаже. Возможно, он следил за ней. Да я почти в этом уверен!

– Значит, в доме была слежка.

– Или кто-то выдал ее и позвонил тем, кто желал ей смерти.

– Второй вариант кажется более правдивым, господа. Чарли? Скотт? Эй, Скотт, куда ты засмотрелся?

– Лайз, какой номер дома?

– Кажется, Браун, 43. А что? Чарли, ты же записывал?

– Да, точно, сейчас не вспомню уже, я ехал сюда по памяти. Блокнот в машине, посмотри.

«Кто его, черт подери, знает, может в номере дома и правда что-то скрыто…» – подумал я, доставая из машины блокнот Чарли, заодно смахнув разбросанный по передним сиденьям арахис с последней гулянки.

– Да, и правда, 43-й.

– Лайз, по этой стороне идут четные номера… Ну-ка проверь.

Пристально всмотревшись в углы остальных домов, я нашел этому наблюдению подтверждение, и Чарли, быстро завернув за угол и вернувшись, убедительно кивнул головой.

– Кому потребовалось, и главное – зачем, менять номера домов?…

Вовлекшая нас игра показалась еще опасней, чем первый ее раунд. Стрелки часов неумолимо приближали обед, и всем сердцем я желал его скорейшего наступления. Конечно, наличие аппетита после всего увиденного – вопрос абстрактный, но нам с Чарли и Скоттом необходимо было разрядить мысли и привести их в порядок. На повестке стоял вопрос о том, чтобы поехать в телефонную компанию за дальнейшей информацией, но мы прекрасно понимали, что людей, добывающих на жизнь пером, даже в самых благих целях не пустят дальше крыльца.

– Ничего…, – обреченно подытожил Чарли, – ни в деле, ни в кармане, ни в животе. Только записка и спутанный номер дома.

– Ими сыт не будешь, – подтвердил мрачный исход Скотт.

Без эмоций мы сели в машину, и также угрюмо Чарли запустил двигатель. Для такой картины не хватало только капель дождя, нашептывающих третью часть второй сонаты Шопена. Мысли менялись одна за одной, и сложно было ухватиться за каждую. Я тщетно пытался отсеять те, которые хотел думать меньше всего. И одной из таких мыслей была приближающаяся с каждым ходом часовой стрелки встреча у фонтана. В лучшем случае она могла не прийти, а мог проявить инициативные качества в этом и я, минуя фонтан вниз по улице прямо до дома. В любом случае, до назначенного времени оставалось чуть больше восьмидесяти минут. Чуть больше пересечений четырех улиц и чуть меньше двух десятков голодных собак в подворотнях этих улиц. И ровно столько же, сколько раз я пообещал матушке решить вопрос с личной жизнью, на что она украдкой надеется каждый восход солнца.

Я попросил Чарли выкинуть меня подле St. Rise сквера, за квартал до места встречи, что несмотря на все жаждущие того мысли, изменить было нельзя. Ребята поехали на обед, и далее Скотт собирался заскочить к Ларри, чтобы рассказать картину дел, вернее сказать, их тупик. Проводив взглядом скрывшийся за углом болотный «Бьюик» Чарли, я сделал решительный выдох и не спеша пошел вниз по улице.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации