Текст книги "4 жизни и 2 казни. Часть I"

4 жизни и 2 казни
Часть I
Иван Смирнофф

© Иван Смирнофф, 2023

ISBN 978-5-4493-5857-8 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-5858-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I

Вот Вселенная

Заглянула в душу

Ещё одному:

Ты кто есть такой?!..

Читателю.

Автор, эмигрант из России, опирается в своей работе на имеющийся немаленький опыт жизни в современной России и в Европе, а также на архивные документы, ранее никогда не публиковавшиеся. Предлагаемое читателю сочинение состоит из двух книг, связанных общей и не самой значительной по объёму линией героев потустороннего Земного мира, совершающих путешествие, вмешивающихся в события нашего бренного мира и попадающих иногда под его влияние.

Книга I, Фелирина, охватывает период с 1970-х по 2010-е гг.

Первая часть содержит описание жизни в современной России на основе биографий двух людей, Юрия и Юлии. Читатель видит обыденные и повседневные ситуации в российской глубинке и столичных городах, участие героев повествования в событиях, имеющих общественное значение, или их сопричастность к ним. К таковым относятся, в числе прочих, Чеченская война, Марш несогласных в 2007 г. и прочее. Юлия своим главным делом жизни считает яхтинг, и походы на яхтах дают читателю возможность понюхать солёного ветра морской романтики.

Вторая часть также описывает жизненные условия современной России на основе биографических данных двух людей, Емельяна и Алёны. Все четыре героя гибнут, вопросы о причинах неустроенности жизненного пути находят ответ во второй книге повествования.

Книга II, Фелирикс, основана на биографиях предков героев первой книги и связана с нею той же линией повествования о героях потустороннего мира. Двое из этих предков были казнены во время Большого террора в 1937—38 гг., что имело непоправимые и тяжёлые последствия для последующих поколений. Надо сказать, что эта книга представляет интерес не только как популярная или художественная литература, но и как имеющая значение для историков – в ней цитируются ещё никогда не публиковавшиеся материалы архивных дел относительно т. н. заговора Тухачевского. Из этих материалов можно сделать некоторые выводы, в т. ч. о том, что катастрофические карательные репрессии сталинизма имели своим ключом провокации агентуры глубинного оседания ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Любые совпадения имён, названий и иных обстоятельств повествования являются случайностью, не имеют никакого значения для реальной жизни и не касаются живущих сегодня.

1

ЮРИЙ

Это как мираж.

Сказка: чудные огни светят в темноте…

Дальний Восток.

Знакомство с морем.

Солнце. Свежий ветер. Пляж, на котором масса народа, прямо, как в «Весёлых ребятах» показывали. Вот на меня набегает волна, она мне кажется огромной – конечно, выше моего ростика. Мне говорят, чтобы я не боялся. Чувство робости, тем не менее, присутствует: стихия эта мне не знакома. Волна накатывает, все мы кричим, смеёмся и плещемся. Однако она отходит назад и возникает опять это ощущение неуютности: вода тянет меня куда-то в другую Вселенную – туда, в море. Это необычно. Идёшь назад, в сторону берега, и вода сопротивляется тебе, кажется иногда, что выйти против тянущей назад, в море, волны нельзя. Невозможно! Вода упорно тянет меня в даль, туда, где голоса друзей стихают, и в ушах звучат звуки совсем другого мира, тревожная музыка-песнь и нежный шёпот, они призывают ступить на никому неведомый берег, где властная златовласая дама неспешно идёт по горячему золотому песку вдоль стройных рядов преданных ей прекрасных Фелирин, искоса взирая на распластавшийся у её ног океан. Однако я иду в другую сторону, переступаю, и вода потихоньку умеряет свой напор. Вот я уже только по щиколотку в воде, тем не менее, непонятное чувство воды, «забирающей» меня к себе, в самую «глубь» так же тревожит меня. Как будто даже не страх, а любопытство, а что же может произойти, если вот так вот вода заберёт с собой. Погрузишься в неё, проплывёшь через новый незнакомый мир, далеко от берега. Море зовёт. Вода своё возьмёт.

А в целом картина преприятнейшая: вода, свежесть, запах моря, вернее запах водорослей, но этот запах на всю жизнь стал для нас, дальневосточников запахом моря. Пожалуй, более сильные впечатления от моря я получил в следующий раз лет через двадцать, когда краски были ещё более яркими, свет солнца казался ещё более густым и приятно тёплым. И конечно, уже не было того необычного беспокоящего чувства моря, «утягивающего» тебя волной назад, в себя, в стихию.

Москва

Мы были в гостях у тёти Любы, в Москве. К нам приехал мой второй дед, из Белоруссии. Мы приехали с Дальнего Востока. Много тысяч километров. Большая Россия, отдельная галактика, Вселенная, мiр. Деда я припоминаю смутно, он был в костюме, в очках, волосы с сединами.

Мы с двоюродным братом тогда играли постоянно в войну, конечно же. По телевизору показывали по вечерам фильмы и передачи про Великую Отечественную войну. Я тогда уже знал, что дед воевал, и всё время приставал к нему с расспросами о том, что он там видел, как и что там было, было ли страшно на войне. А он-то и не хотел особо про такие вещи рассказывать. Я тогда не понимал этого, нам с братом всё казалось, что это должно быть интересно и обязательно хотелось услышать какую-нибудь историю от него. Мы опять и опять задавали ему этот «магический» вопрос – а было страшно на войне? Я тогда у него еле выпытал комментарий о том, что было страшно под бомбёжкой: бомба сверху падает, воет, и тебе кажется, что она попадёт прямо в тебя, а она взрывается где-то далеко в стороне.

Она рвёт в клочья эту землю, этот мир, эту вселенную, грохот её нарушает тревожную музыку-песню, и птицы не поют, а деревья встряхивают кронами, возмущаясь нарушенному покою столетий. Тревога. Она прерывает мерный ход вещей на острове, и златовласая дама смотрит в даль с решимостью сделать шаг, которого от неё ждёт не одна душа в этом, нашем мире. Ни одна из них ещё и понятия не имеет, что она уже решилась отправиться в путь. И души наши так и шествуют по течению, покорные требованиям быта, прихотям и нуждам действующей власти, но не притягательности идей. Это течение отталкивает нас, уносит в разные стороны.

В Москве мы тогда были недолго, может самое большее месяц. Дед погостил только несколько дней и уехал назад, в Белоруссию. Так мы с ним увиделись впервые в жизни.

С дедом мы потом изредка переписывались, его я увидел ещё один раз, 18 лет спустя, и про войну уже у него ничего не спрашивал, ни тогда, ни до того в письмах. Умер он в 2000 году.

Чернобыль

Приморье богато на минеральные ресурсы. Имеет это обстоятельство немалое влияние и на политику, первый губернатор Приморья, Евгений Наздратенко, в постсоветской Росфедерации был двинут горнопромышленным лобби, сам он из горняков, работал на разных предприятиях, на одном из которых, кстати, был на проходной словлен как «несун». Как-то отвертелся. Они способны такие делишки обстряпывать, талантливые политики новейшего времени. А не кгбшная ли он креатура, дорогие товарищи? Вполне возможно.

Неоднократно встречал мнение, что в некоторых странах есть сознательно хранимые или за неимением инвестиционных средств неосвоенные промышленные кладези. В Китае это Тибет, например. У нас, говорят, Тува. Да и много чего ещё. Горы, непроходимые дебри, нехватка людей, денег, технических средств и технологий – и суровые отдалённые окраины, богатые золотом, лесом, пушниной и пространствами земли, несметные ресурсы остаются неразработанными, может быть, частично разведанными, но толку с них промышленности никакого. До поры до времени. Говорят, в Тибете вся таблица Менделеева зарыта. Видимо, так было и с горой Магнитной – геологическая разведка была проведена уже при Царе. Осваивать её начали в конце 20-х годов, пик производства пришёлся как раз на Великую Отечественную войну, из стали Магнитки большая часть танков Т-34 была произведена. Сейчас на месте горы исполинский котлован. Ресурс разработан.

Приморье из разряда кладезей было выведено, пожалуй, в первой половине XX века. Там множество различных минеральных ресурсов. Есть, в том числе, на северо-востоке редкое месторождение, подобных во всём мире промышленно разработано ещё два – в Турции и в США, – водятся там дотолитовые и данбуритовые руды. Из этих минералов можно производить исключительно редкий химический элемент – бор, в технологическом применении используется, как правило, борная кислота. Для самых различных целей, для медицины, для космической и военной техники. У борных соединений есть одно полезное для века атомной энергии свойство – они здорово поглощают радиацию. И вот, когда происходит какая-то очередная ядерная катастрофа, на боропродукты возникает повышенный спрос. Помню, в новостях про Фукусиму мелькала информация, что японцы покупали в Южной Корее боропродукты, готовы были все запасы тамошние скупить. Откуда они у них, эти запасы? Я то уверен, что оттуда, из Приморья. После развала Союза, основной покупатель этого продукта находится за рубежом, немало в Пусан этого добра доставили. Даже проекты имеют хождение все последние 15—20 лет, перенести всё производство не то в Корею, не то в Китай, а в России только руду добывать.

Когда была Чернобыльская катастрофа, мы, как и вся страна, долго не представляли себе масштабов трагедии. Пожалуй, только через пару месяцев до меня дошла наиболее внятно и осязаемо суть того, что случилось: ехали мы как-то через перевал, дороги там в сопках проложены. Одну, говорят, пленные японцы после войны мостили. Впечатляющие виды – тащится по пыльной жёлтой дороге автобус, а в окно ты видишь, как вниз, на десятки, а может и на сотню-другую метров, скатывается «зелёное море тайги». Красиво. Безо всякого крыла самолёта. И вот мой сосед прокомментировал вереницу КамАЗов, тянущих навстречу нам, в гору прицепы с контейнерами, большими пластиковыми мешками с белой пудрой, этой самой борной кислотой, результатом деятельности большого комбината, на котором в те годы трудилось около 10000 человек. Сказал он, что всё это богатство едет не куда-нибудь, а на Чернобыль, никуда, кроме как в этом направлении, в тот год не ехала эта продукция. А комбинат, между прочим, обеспечивал этой «пудрой» весь Союз и соцлагерь.

Читал я как-то, что спецкомиссия из учёных разрабатывала эту самую смесь, которую сыпали на реактор тогда. В ней не последнее место занимала и борная кислота.

Геологическая картинка в тех местах, где эту борную кислоту производят, весьма необычна и порождает массу разговоров-слухов в стиле сверхфэнтези у тамошних жителей. Получается, что в центре мощное месторождение борсодержащих руд, а вокруг, в радиусе около 50 км масса залежей свинецсодержащих ископаемых. Кое-кто за «чашкой чая» пофантазировал, что, может быть, миллион-другой лет назад там была какая-нибудь катастрофа, связанная с радиацией. Как известно, через много тысяч лет источники радиации превращаются в свинец. Ну, а если во время той катастрофы пытались погасить очаг ядерного пожара борсодержащими веществами (в советское время среднегодовой выпуск борной кислоты составлял 180000 тонн – какого же масштаба это должно было быть происшествие?!), то вот и какое-то объяснение необычной для Земли концентрации в одном месте редкого химического элемента. Звучит глобально и неправдоподобно, да? С другой стороны представьте себе, что останется от нашей цивилизации через миллион или через пять миллионов лет? Как долго протянут носители информации, железобетон, пластики, железо? По прошествии всего лишь каких-то 2000 лет папирус – основной массовый носитель информации египетской цивилизации – рассыпался в прах, когда исследователи приникли в пирамиды. Кто-нибудь будет помнить, что были президенты, короли хотя бы через сотню тысяч лет? Когда они правили? Будут ли знать люди (или кто будет населять планету в то время, если вообще она будет населена), что были на Земном шаре «пять материков, цари, искусства, войны, троны и память сорока веков»? Память сорока веков – это очень мало, в десятки раз меньше, чем период распада плутония. Может быть вся эта фэнтези, не такая уж и фэнтези? Кто знает, что там было, чего не было? Миллион лет назад. Сегодня мы топчем прах, печать Вселенной, а некогда этот прах мог быть чем-то более интеллектуальным.

Трудно сказать, в каком из миллионов лет по земному времени это случилось, но златовласая дама действительно решила начать свой путь. И сделать она это намеревалась не легкомысленно. Вот она поманила птицу, шепнула ей на ухо нечто важное, погладила по голове, осенённой нимбом, поцеловала её, и птица, величаво взмахивая крыльями набрала скорость, оторвалась от земли и начала свой полёт по маршруту, пройденному уже миллионы раз. Мы узнаем ещё, что за задание получила птица, всему своё время.

Одно я точно знаю, Саркофаг или Объект Укрытие, построенный в своё время общими усилиями советских республик, говорят, был рассчитан на 30 лет эксплуатации, значит, в 2017 году ребром встаёт вопрос о возведении нового. Хватит ли у Украины денег на это удовольствие? Хватит ли у бывших союзных республик, и конечно же у Росфедерации, прежде всего, политической ответственности и ресурсов, чтобы сделать эту гигантскую работу заново? Работа, конечно, может быть, и будет исполнена, но, может быть, и не будет исполнена, а, может быть, будет замедлена. Насколько хватит этого нового Саркофага? Какие государства будут на территории нынешних украин, росфедераций, когда выйдут сроки технической эксплуатации Саркофага-2, Саркофага-3, Саркофага-4? От этого слова – «саркофаг» – становится как-то слегка не по себе. Веет от него вечностью, Вселенной и прахом.

Практический результат Чернобыля для всей страны означал также свёртывание программы строительства десятков новых атомных станций. Для Приморья было тоже во второй половине восьмидесятых годов запроектировано строительство своей атомной станции, в качестве предполагаемых мест для стройки были выбраны два города, в том числе вот этот вот городишко, где такие выгодные минеральные ресурсы под боком, и свинец, и бор рядом. Я помню, тогда циркулировали в массах разговоры об этой стройке, видимо проектно-изыскательские работы уже были запланированы. Но катастрофа вызвала масштабный эффект торможения, брожение в умах, и все эти программы были свёрнуты, и им не суждено было сбыться. Ну и слава Богу!

Партия в шахматы

Мой отец исключительно хорошо играет в шахматы. Шахматисты вообще интересные люди. Гарри Каспаров, например. И в частности, в нашем городишке жил тоже сильный по тамошним меркам шахматист и интереснейший собеседник, Фёдор Измаилович. С отцом он любил сыграть партейку-другую, и рассказывал он удивительные истории. К сожалению, считай, все их я позабывал. Записывать надо было! Если не слово в слово, не отходя от кассы, то хотя бы пока помнил ещё что-то. Вы наверняка знаете, что есть такой тип людей, которых слушать – одно удовольствие, вот таков и был этот человек.

Вот они закончили битву на клетчатом поле и мы перемещаемся на кухню попить чаю. Я слушаю его, как заворожённый, собеседник он был отличнейший. Он участвовал в Великой Отечественной войне, в битве на Курской дуге потерял ногу.

– И вот я после ранения был направлен на лечение в госпиталь, прооперировали меня там, потом направили на лечение в Среднюю Азию. А это как раз было время, когда чеченов депортировали.

А ты знаешь, вот говорят сейчас, что их депортировали, да какое это было безобразие. Да, это было безобразие, но надо всё сравнивать, и тогда безобразий было немало совершено не только против одних чеченов. И каких безобразий: контрреволюционная агитация – расстрел, раскулаченных – в Сибирь. Кстати, а вы не спешите говорить, что и им также досталось, всему есть своя мера, всё можно и должно сравнить. Раскулаченных куда ссылали? В Сибирь, за полярный круг, на голый снег, вкалывайте, стройте тут в тайге светлое будущее. А чеченов куда выслали? В Среднюю Азию. Там и до всякого будущего круглый год преимущественно светло. Был я там, где они на поселениях находились. Конечно, это тоже не сахар, людей отправили за тридевять земель без средств к существованию. Но и раскулаченных на снег сгружали без средств к существованию. А в Средней Азии климат был совсем другой, не так холодно, как в Сибири, можно как-то работать, да от холода не околеешь. Наши на спецпоселениях тысячами мёрли, в Сибири, в тайге, на болотах, в мороз загибались, а с ними не так жестоко Сталин поступил. Какой-то быт им там организовали, какое-то жильё они получили, не в чистое поле приехали.

А кстати, в моей палате и был один чеченец, тоже после ранения лечение проходил. Небольшой такой, живенький из себя весь. И вот как-то мы пошли с ним на местный базар, что-то купить из фруктов-продуктов. Стоим мы у прилавка какого-то, прицениваемся, он стоит рядом, тоже, значит, сбоку так. И вдруг я вижу сзади подходит громадный чечен в бурке, в папахе, бородатый, берёт его одной рукой сверху за череп так, приподнимает и к себе лицом разворачивает, как котёнка, тот его сперва не заметил. Этот здоровяк смотрит ему в лицо пристально так и спрашивает: «А, так это ты, Ваха?! Жив ещё?! Ну ничего, подохнешь скоро! Как собака подохнешь!» За ним несколько чеченцев стоит, все смотрят на него. А он сказать ничего не может, смотрит на него, в ответ ни слова проговорить не может. Здоровяк его опустил на земь, народу много было там, так бы они его сразу же там и порешили. И вроде как дальше пошли они всей ватагой. Мой мне и говорит, пошли, мол, пошли скорее в больницу назад. Ничего мы покупать не стали уже, назад ходу. Он мне по пути рассказывает, что за история была.

Это ещё до войны у их тейпов разборки были на почве кровной мести, там же они столетиями помнят, какой род когда-то против их тейпа чего натворил. И вот вражеский тейп ещё наверное в 20-х годах отловил его, зимою, говорит, дело было. Словили они его, решили в реку под лёд спустить. Так и сделали, в полынью затолкали, он говорит, думал, что всё, погибель ему. И вдруг неожиданно там подо льдом, он говорит, чувствую, дышать могу – смотрю, это я в воздушной подушке подлёдной. Ага, говорит, живём ещё, вниз по течению он стал продвигаться – в воздушных подушках воздуха набирался да дальше пробирался-проплывал, пока до следующей полыньи не добрался. Вылезти сумел из неё, его кровников уже не было там на реке, как-то он выбрался, в общем. Выжил. А те-то думали, что кронты ему, много лет пребывали в уверенности, и он тихо-мирно жил себе. А тут такая вот встреча получилась.

В общем, как мы в палату пришли, он тут же все свои вещи собрал, и никого не ставя в известность отправился в путь, говорит, своя шкура дороже, чем все эти таблетки да микстуры. Так я его с тех пор и и не видел.

– Так-то, такие случаи в жизни бывают, – изрёк ещё один слушатель, которого никто из нас не видел и не слышал. – И чего его тогда водяной не утащил к себе?

– Да он в тот раз только-только в зимнюю спячку лёг, так ведь? – Этот довод показался домовому резонным, он кивнул головой, – А ведь и впрямь рассказчик Измаилович знатный.

– Они сейчас расходиться будут, гость их домой пойдёт, я за ним следом, надо и других упредить, правда? – Домовой пожелал переплуту ровной дороги, и он двинулся вслед за Измайловичем в путь. Переплут только что, надысь, явился в этот дом, а другие ещё, может быть и не знают о том, что она уже двинулась в путь, хотя молниеносные и вездесущие переплуты, оседлавшие попутные ветры, разносят слух об этом по всему Земному миру.

Перелом

На улице печёт солнце, нещадно, по-летнему, знойно. Я еду на велосипеде, на улицах никого. Почти никого. Почему? Об этом я догадываюсь, когда прибываю домой – родители смотрят телевизор, передача со Съезда народных депутатов. Гигантский зал, в котором масса народу, идут дебаты, дискуссии. Все смотрят эти передачи, что-то обсуждают, что-то такое, в чём я лично только-только начинаю вероятно разбираться, но не особенно ещё понимаю, что к чему. По вечерам показывали тогда тоже гигантские залы, с массами народа, хозяином этих мероприятий был психотерапевт Анатолий Кашпировский, в Европе в начале XXI века он регулярно нынче гастролирует, в газетах мелькают объявленьица с его строгим сдвигом бровей, сомкнутыми губами и пристальным взглядом на светлом лице. Насколько массова его аудитория – не знаю, но человек эксплуатирует капитал популярности времени перелома, когда пошла очередная волна эмиграции из Союза-СНГ. Егор Лигачёв, Нина Андреева, Николай Рыжков, Эдуард Шеварднадзе, Александр Яковлев – всё это имена из тех переломных времён. Валентин Павлов ещё вот. Если мне не изменяет память, сразу же после его печально известной реформы мы с мамой возвращались домой из Сберкассы. Что-то мы обсуждали насчёт зарплат тогда. Запомнилась мне фраза, сказанная мамой более, чем уверенно: «Уж чего-чего, а зарплаты в тысячу рублей у меня никогда не будет! Таких денег в нашей стране работающему человеку платить никогда не будут!» Наверное года через три эта тысяча рублей была уже вместо разменной мелочи. «Косарь» превратился в «штуку» потихоньку, а потом и вообще в ельцинскую мелочёвку.

Летит над страной Сирин, поёт свои песни, люди, не слыша её птичьего пения, но чувствуя его, впадают в блаженство, мечтая о прекрасном будущем, которое вот-вот наступит. Но они же массово теряют рассудок. Он не улетает во вселенские просторы, но он мечется в хаосе, неспособный успокоиться и ввести наш народ в разум.