Текст книги "Святая грешница"

– Ничего, значит надо отдать эти вещи другим.

Через несколько часов они дошли до маленького мостика, который вел на остров. Перед мостиком висела табличка: сегодня праздник, приглашаем всех, а под табличкой расположились несколько подростков, Мария подошла к ним.

– Что вы здесь делаете?

– Не ваше дело, вы нас заберете в интернат?

– Нет, я хотела… вот! – она дала одному мальчику куклу. Он схватил ее и сказал:

– Почему игрушка черная? Она так давно не умывалась, наверное, как мы! – все дети захлопали в ладоши.

– Да нет, это она снаружи черная, а внутри белая, ты посмотри! – другой ребенок тут же порвал игрушку и раскидал вокруг себя белую вату.

– Вы голодные? Где вы живете? Почему убежали?

Один ребенок истошно завопил, обливаясь слезами.

– Я хочу к маааме, – кричал он.

Мария подбежала к нему, обняла и спросила, где его мать.

– Я не знаааю, она нас бросила!

Тина стояла в стороне все это время и не могла представить, что она может сделать в этом случае.

– Может быть, я в магазин схожу? Может быть, воды купить? – казалось, что она впервые в жизни видит детей, которых бросила мать.

– Говорят, ты хорошо поешь, Тина, спой нам что-нибудь про маму.

Дети внимательно посмотрели на Тину, и ей ничего не оставалось, как сочинять слова на ходу и петь.

Глава 17. Я обо всем позабочусь

Я укажу тебе приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний знахарки. Если хочешь, чтобы тебя любили, – люби.

Сенека

Мария смотрела на детей, которые обливались слезами от песенки, которую придумала Тина, и видела в них себя. Она все больше удивлялась собственному восприятию ситуации, в которой находилась. Тем переменам, которые произошли в ней так стремительно, так настойчиво.

– Да как я могла столько лет жить в своей собственной тюрьме? Я придумала себе оболочку, кокон, в котором жила, никого не допуская к себе.

Мысли вели Марию по полям воспоминаний. И она вдруг вспомнила, что ей запрещали есть сладкое – мама всегда боялась, что девочка начнет набирать вес, поэтому запрещала есть конфеты. Когда мать умерла, она находила любой повод, чтобы съесть как можно больше шоколада. Это происходило из ненависти, в этом заключалась месть за смерть матери. Но потолстеть не удалось. Наоборот!

Ее стали называть все вокруг «Сладенькая». А с возрастом это прозвище крепко приклеилось к ней. Со временем злость была забыта. И вот теперь, стоя перед этими детьми, грозящий указательный палец матери витал в воздухе. Потом появилась улыбка отца. Но ей Мария всегда не доверяла. Как можно было понять то, что мать говорит: нельзя, а отец, после ее смерти, сам покупал конфеты, приговаривая: «Моя сладенькая девочка». Теперь она совсем не любила сладкое, но теперь все перевернулось и даже обычные конфеты приобрели другой смысл.

В то же время дети неоднозначно смотрели на высокую девушку, которая, распевая трогательные песни, иногда забывала, что она сейчас отнюдь не в казино и ей не надо раздеваться перед жадными глазами богатеньких игроков. Мария подозвала Тину и сообщила, что уйдет в ближайший магазин, который находился на соседней улице, чтобы купить как можно больше сладостей.

– А я тебя узнал! А ты меня? Узнала? Ты вроде похудела, даже нет, ты исхудала совсем, а не виделись-то месяц, не больше!

Мария обернулась и долго пыталась понять, кто же стоит перед ней.

– Ну, давай же, вспоминай, не ты ли мне в любви признавалась?! Смотри, я до сих пор хожу в брюках, которые ты мне подарила!

Она не могла поверить в то, что перед ней стоит тот самый мальчишка, который постоянно задирался, и она даже хотела нажаловаться капитану на его бесцеремонное поведение в отношении благочестивых пассажиров. Радость, словно теперь она сделала первый глоток воздуха, переполнила ее сердце, она схватила мальчика, обняла и стала трясти, словно он задолжал ей несколько дней своего внимания.

– Я не верю своим глазам! Я не верю своим чувствам, это такое счастье, что я теперь встретила тебя! Где ты живешь, как ты здесь оказался? Как твои братья, сестры, друзья? Где они все?

Мальчик оторопел от неожиданного взрыва эмоций и немного попятился назад.

– Извините, я не хотел так Вас напугать. У меня все хорошо, ну ладно, я пойду.

– Куда же ты пошел, не уходи! Мне теперь так нужна твоя помощь!

– Да чем я могу тебе помочь?! Я тогда узнал, сколько тебе стоили все эти покупки для наших – да мне в жизни тебе на такую кучу денег не придумать помощи…

Она боялась, что он убежит сейчас же, в этом сорванце сейчас она видела себя – ту, которой так не хватало любви и заботы, понимания и обыкновенного внимания.

– Ты знаешь, ты мне очень нравишься, и я совсем не против слушать и дальше твои дикие комплименты в свой адрес!

– Конечно, ты же шлюха!

Это заявление сильно кольнуло ее, но она решительно держала себя в руках.

– Я не знаю, откуда у тебя такая информация, ты же видишь меня второй раз в жизни!

– Да так, рассказал мне кое-кто о тебе. Ты мне и правда понравилась, правда мне еще всего лишь шестнадцать и наши отношения были бы незаконными, – Марию распирало от удивления, она не ожидала услышать ничего подобного. – Так вот, я и подумал, может быть ты бы могла меня усыновить, раз богатая и одна живешь?.. Навел справки. А ты, оказывается, публичный дом держишь и сама там играешь главную роль. Так я этого добра столько насмотрелся за свои шестнадцать лет жизни, что тебе и не снилось!

Рука уже поднялась дать ему пощечину. Слова уже почти сорвались с языка, чтобы защитить свою честь, но сказала она совсем не то, что хотела.

– Ах ты!

– Что?

– Ах ты, глупенький! Ну, шлюха, да! И что теперь, мне нельзя тебе брюки купить? Что мне теперь, нельзя тебя угостить вкусным обедом? – она говорила о себе так, словно сознавалась в том, за что ей больше не стыдно.

– Я никогда раньше не видел порядочных продажных женщин. Все воруют! Если не воруют деньги, то украдут твою душу, и потом – страдай! Я так не хочу.

– Мне нравится, что ты искренен со мной, спасибо тебе за это.

– Да не за что, сама не ври. Зачем ты одела весь корабль? Что тебе нужно от нас?

– Ничего. Мне просто нравится делать подарки, понимаешь?

– Что-то не похоже это на поведение грязной шлюшки.

Она поняла, что сложно будет объяснить маленькому мальчику весь водоворот событий, которые сплелись в один клубок с момента их первой встречи. Поэтому она насколько смогла, смягчила тон и стала умолять его быть добрее к ней.

– Прошу тебя, отведи меня туда, где ты сейчас живешь, пожалуйста.

– Вот еще! Сейчас начнется праздник и все сами придут.

– Нет, ты не понимаешь, я хочу знать о том, как вы все живете.

– Купишь новые штаны? – он засмеялся, но было видно, что ему нравилось то, как она с ним разговаривает. – И я ведь понимаю, что ты меня охмуряешь, это твое профессиональное. Но предупреждаю! Если кому-то из-за тебя будет больно, я тебя убью собственными руками! – он показал ей свои уже достаточно мужественные руки.

– Дай мне руку, мы должны вернуться быстро, скоро праздник. А что это за кукла распелась на углу? Тоже проститутка? Так не на том гулу встала! – Он быстрым шагом приблизился к девушке и почти зарычал на нее. – Не смей обижать моих братьев – убью!

Тина взвизгнула, но больше от неожиданности, чем от испуга.

– Мария, это твой кавалер? Да, с ним не пропадешь! Завидую!

– Побудь здесь немного, мы скоро вернемся, – Мария видела, как Тина присела рядом с детьми, взяв одного к себе на руки, и тихо пела дальше уже о какой-то своей личной печали, но дети благодарно слушали.

– Бежим! Давай же, сладенькая, держи меня за руку, хватит утопать в своем горе, сейчас я тебе покажу, что такое настоящая боль! Бежим скорей, мы должны успеть на праздник!

Он верной хваткой вцепился в ее руку и, не останавливаясь для каких-либо объяснений, повел ее в свой дом.

– Подожди, стой! Нам надо в магазин!

– Что? Сейчас? Нет времени!

– Сразу видно, что ты бродяга! А еще рассчитывал на мою любовь! Разве можно в гости с пустыми руками? Нет! Элементарные правила приличия.

Его поразило то, насколько откровенно она с ним стала общаться.

– Хорошо, только быстро, быстро. Я тебе помогу, я знаю, что нам надо купить. Не тратить же зря твои бесценные деньги!

– Молодец! Ты прав! Мне как раз нужен такой человек, как ты, который будет мне говорить: куда можно тратить мои деньги, а куда нельзя.

– Рад помочь, мадам, держите тележку, я буду скидывать продукты.

Ей давно не было так легко и весело. А ведь они всего лишь пришли в самый обычный магазин с продуктами.

– Ты знаешь, я редко хожу сама по магазинам, у меня есть, то есть была, помощница, которая занималась хозяйством.

– Ну, ты удивила! Можешь не объяснять мне ничего, я же понимаю, что тебе руки нужны не для того, чтобы посуду мыть и лук резать. Эта участь, как полагается, достается самым обычным людям, вроде меня.

– А где тебе приходилось резать овощи и посуду мыть? – она только успевала складывать аккуратно пакеты в тележку. Он засмущался, но быстро сообразил, что сам вызвался откровенничать и теперь нечего скрывать.

– Хорошо, я скажу, только тогда возьмем еще порошок, мыло, шампуни, можно? – она радостно повернула в хозяйственный отдел.

– Два раза в неделю я подрабатываю здесь в доме неподалеку у одного мужчины, он сутенер.

– А ты что там делаешь?

– Посуду мою! – было видно, что ему стыдно в этом признаваться. – Но меня там кормят и выдают продукты, еще он постельное белье дал. Даже не он, а женщина, которая тоже там работает. Она вроде тебя… Обслуживает всех…

– Тебе нравится там работать?

– Нравится с ней разговаривать, она добрая, мне жалко ее. А тебя вот нисколько не жалко. Ты – жестокая, а она по глупости своей попала в этот дом и не знает, как оттуда выбраться, понимаешь?

– А что ей мешает?

– Да денег нет, отбирает он все у нее, говорит, что потом отдаст.

Они вышли из магазина и направились в сторону дома мальчика.

– Если бы я только знал, как ее оттуда вытащить, но ведь всем не поможешь!

– Кто такое тебе сказал?

– Я сам вижу. Но ты можешь тоже попытаться. Ганди голодал, например, помнишь? Но мы тоже голодаем, постоянно, и ничего хорошего из этого не входит. Значит мы не такие святые, как великий Ганди.

– Я думаю, мы все одинаковые и разные одновременно.

– Тссс, – он показал ей, что надо идти тихо, не шуметь. Они пришли в квартиру, где жили человек пятнадцать. Первыми встречать гостей вышла огромная белая кошка, за которой появилась другая, а следом за ними – маленький котенок.

– Это еще не все животные, моя бабушка собирает их, нравятся они ей. Говорит, тепло от них исходит такое, что люди становятся лучше и злость вся улетучивается. Идем на кухню.

На кухне в манеже сидели два годовалых ребенка, и вокруг не было никаких взрослых. Мария отметила, что все прибрано, но очень пусто. Никакой мебели не было. Всего в квартире было четыре комнаты, и кровать стояла лишь в одной из них.

– Почему здесь одна всего кровать?

– Здесь спит старая хозяйка, она сдает нам комнаты и достаточно добра. Не рассказывает полиции, что мы здесь живем. Нас выгонят сразу. Только у меня скоро появятся документы, у остальных – нет.

– Хорошо, давай накормим животных. А что с этими детьми? Они чьи? Разве можно оставлять их одних?

– А что, меня оставляли, я всю жизнь один – везде и всегда, разве плохо вырос? Нет! Все умею! Ты тоже много умеешь, но рассказывать об этом никому не собираешься!

– На корабле вас было намного больше, где все остальные?

– Ты права, нас вообще намного больше. И с документами, и без документов. В этом доме еще три квартиры снимают сразу несколько семей. В одной – с двумя комнатами и без душа – живут пятнадцать человек. Возможно, кто-то уже умер, я давно к ним не заходил, денег не было.

Через мгновение они уже были в той квартире. И там встретил Марию запах смерти. Она хорошо его знала с самого детства. Запах лекарств, больницы и смерти всегда был рядом. Открыла дверь старая женщина, в глазах которой читалось безумие.

– Зачем ты открыла дверь? Ты же не понимаешь, кто там пришел!

– Эй, не волнуйся, это я, Патрик! Привел к вам в гости одну прелестную девушку, она желает помочь вам.

– Пусть убирается! Нечего ей здесь делать! Передай ей, что все благие намерения ведут в ад!

– А я не боюсь ада! – она громко бросила пакет с яблоками к кровати мужчин, который лежал с повязкой на голове, плотно укутавшись в одеяло. – Мне и так предстоит гореть в аду так долго, что другие об этом могут лишь мечтать!

– А ты смелая! Не боишься, что я тебя изнасилую сейчас? Хороша ведь!

– Давай, не боюсь, могу даже сделать так, что тебе действительно понравится, не придется насиловать.

– Ой, какая, безумная! Т где ее нашел, Патрик?! А? Ты где?!

Теперь Мария заметила, что эти слова обидели мальчика, он испытывал к ней самые нежные чувства и теперь понял, что он просто маленький мальчик. Она тоже стала звать его.

– Иди сюда, помоги мне поправить постель, и вообще здесь уборку надо сделать!

– Некогда нам, хочешь – оставь здесь денег – и уходим. Нет – значит я один пошел, вся семья ушла просить милостыню на праздник.

– Какой праздник? – мужчина приподнялся на кровати.

– Не знаю, на острове, где мы обычно улиток собираем. После двух часов будет платный вход – нам нельзя опоздать!

– Но сейчас только одиннадцать часов утра, мы успеем здесь убраться!

Мальчик не смог отказать. За час они вынесли из дома мешки с мусором, мальчик сбегал еще в магазин и купил несколько пакетов с конфетами. Теперь, оглядывая незнакомый дом, ей хотелось кричать от радости – так хорошо там стало.

– Спасибо, милая, прости, что нагрубил тебе. Жена совсем больная, я болею, и работать пока не могу, худо нам, дети разбрелись неизвестно куда… Спасибо тебе, спасибо.

– Вечером, прошу вас, откройте дверь, я закажу вам ужин, из ресторана принесут пасту и пиццу. Не вздумайте платить, я обо всем позабочусь.

Мария и Патрик вышли из дома в направлении острова, где их ждала Тина.

Глава 18. Пути открыты

Когда вы делаете добро другим, вы в первую очередь делаете добро себе.

Бенджамин Франклин

До острова они не просто шли. Они мчались, словно это был спор на выживание.

– Какое счастье, что я в балетках-тапочках! Не представляю, как бы сейчас бежала на шпильках!

– Мне пришлось бы нести тебя на своих плечах!

До места назначения добрались минута в минуту, осталось только пройти по небольшому мосту, чтоб отправиться на набережную к заливу, где множество людей сегодня собирались вместе. Но не все обстоятельства были на стороне Марии. Тина вдруг решила обидеться, а это не поддавалось никакому логическому объяснению. Мария совершенно не была готова к тому, что кто-то может сейчас быть в плохом настроении.

– Что с тобой случилось?

– Эти дети свели с меня ума! Она стали смеяться над тем, как я пою сразу, как только вы ушли! Они издеваются. Я хотела уйти, но ведь обещала ждать тебя здесь, а я не из тех, кто не держит своего слова! – ее слова мешались с захлебываниями, и речь приобретала вязкость вместо отчетливости.

– Тина, успокойся сейчас же! Они совсем не понимают в чем дело! Над чем вы смеялись?

Животы снова надрывались от смеха, еще больше раздражая девушку.

– Ты не понимаешь! Все поддается точному логическому объяснению! Я не могу успешно закончить ни одно из своих начатых дел!

– Ну отчего же, грудь и губы вполне получились! – кто-то высунулся из-за кустов и прошипел змеиным голосом.

– Я – слабый человек! Грудь сделал доктор, душу после операции лечил психолог!

– Плохо, похоже, постарался, раз такие истерики на пустом месте! – снова прошипел кто-то в кустах. Тина не могла остановиться.

– Я совсем не понимаю, зачем мне дальше жить, Мария, зачем ты живешь? Ни детей, ни мужа – ничего у тебя нет так же, как и у меня! Не понимаю, как ты можешь улыбаться, и даже не намекаешь на то, что хочешь замуж!

– А я не хочу замуж. Посмотри вокруг себя, что ты видишь?

– Оборванных и грязных детей я вижу, находиться рядом с которыми мне очень страшно.

– Тина, допустим, они грязные только снаружи! Их вымыть, и будут совсем другие дети! Внутри эти прекрасные малыши видят истину, которая дарит им источник радости. В тебе, Тина, этот источник погас как-то внезапно.

– А в тебе горит? Конечно, ты же никого не любишь! Как может погаснуть источник смысла жизни, если его никогда не было?!

– О чем ты говоришь? – Мария пыталась быть справедливой, но мягкой. Только приглядевшись к ней так, словно она находится под лупой, можно было видеть, что поджилки все трясутся.

– Я так люблю человека, который теперь женится на молоденькой девочке! Я устала себя успокаивать тем, что у нас все на самом деле отлично, что это свобода, а любовь – она как была, так и останется в наших сердцах навсегда. Все не правда! И как ты можешь заниматься такими легкомысленными делами, никогда никого не любя!

Вокруг столпились люди, которые не знали, что здесь происходит, и почему девушки ссорятся. Проходящие, притормозив возле поля битвы, с виртуозной проницательностью во взгляде, пытались разобрать: кто виноват, а кто прав. Одна женщина даже выкрикнула, что согласна с Тиной, другая предложила выслушать Марию, прежде чем осуждать кого-то! Но тут их решительно остановил священник, который должен был начать праздник, посвященный свободе духа, с официального поздравления.

– Я призываю вас одуматься! Браниться – это грех! Покайтесь сию секунду и прекратите унывать, любовь сама вас найдет.

Мария словно не слышала все пересуды в толпе. Женщины раздражились на своих мужей. Кто-то вспомнил старые обиды, кто-то придумывал на ходу проблемы, чтобы не отставать от массы, тоже выкрикивать какие-либо ругательства.

– Сегодня мы были дома вот у этого мальчика, – она под руку взяла Патрика и крепко его обняла, после нежно поцеловав в лоб. – Он и его близкие показали мне, что любовь – она во всем. Все, что я делаю – это и есть любовь.

– Но Ваши поступки не должны переступать через закон божий! – святой отец поцеловал крест, после чего к нему подбежали несколько человек и умоляюще просили поцеловать руку. Он подал знак головой о своем согласии и, таким образом, все остались довольны.

– Я думаю, у каждого своя вера. Сегодня я громко сказала: «Я проститутка». И да, с радостью добавлю, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Я долго думала, что все, что со мной происходит, – это последствие обиды на отца, но это не так. Если мои родители в чем-то и провинились передо мной, то это значит лишь одно: я заблуждаюсь.

– Что ты говоришь? – Тина еще содрогалась от нахлынувших эмоций, но все с большим интересом слушала Марию, – выходит так, что мой возлюбленный действительно любит эту девицу, раз женится?

– Конечно, и ты воспринимаешь эту ситуацию так, как свойственно тебе беспокойной. Только представь, что ты успокоилась. Отбрось своего возлюбленного и его жену, и родителей, и себя саму. Останься опустошенной и посмотри, чем ты можешь заполнить себя, оглянись вокруг и выбирай сама!

Святой отец не мог поверить в то, что говорит эта безумная!

– Подождите, на все воля божья, не забывайте!

– Я об этом и говорю. Просто надо помогать себе, а не противиться. Я так долго к этому шла, и теперь вижу все иначе. И, если хотите, называйте меня безумной, но не надо меня убеждать в том, чего нет!

– Что ты скрываешь под своими словами?

Дети стали расходиться кто куда. Основная часть направилась в сторону праздника.

– Я не верю, что есть какой-то один вид любви. Я уверена, что любовь всеобъемлюща, она захватывает все вокруг и поэтому люди – каждый – с рождения счастливы! И мне хочется делиться со всеми тем, что у меня есть. Собой, своим телом, своими деньгами, своим настроением! Я хочу все-все разделить с людьми, которые так же достойны счастья, как и я.

– Да ты точно с ума сошла! – утвердительно заявила Тина. Ее лицо вдруг преобразилось, она словно чувствовала свое собственное превосходство и активно демонстрировала его всем своим видом. – Я заявляю, что люблю одного человека! Я ради него свое тело переделываю каждый день, разве это не жертва?

– Ну вот, сама утверждаешь, что жертвуешь собой. Но и это твой, выбор и я не смею тебя осуждать!

Неподалеку уже давно остановился черный автомобиль. Неизвестный опустил стекло, лица его не было видно. Никто не обращал внимания на автомобиль, пока оттуда не выскочила худощавая девушка в длинном, прилипшем к телу платье и простых босоножках светлых тонов. Подол мешал ей свободно двигаться, но она пыталась быстро перейти дорогу. Машина, которая ехала достаточно быстро, едва не сбила ее, притормозив в сантиметре от ее удивительно стройного тела. Свист тормозов заставил всех замолчать.

– Добрый день! Что у вас за собрание? Я могу принять участие?

– Ты что здесь делаешь!? – теперь Тина отчетливо видела, что это жена ее любимого человека.

– Это я у Вас хочу спросить. Впрочем, не совсем я, пошли в машину, он сломал себе ногу и не может выйти. Говорит, что без твоих нежных рук никогда не вылечится. Пойдем со мной! Нам через неделю лететь в свадебное путешествие. Я хочу в Бразилию, а если он не поправится, придется лететь во Францию. Он хромой будет! Да зачем он такой мне там нужен?!

Девушка за пылким рассказом и не заметила, как Тина стремительно улетучилась в сторону автомобиля, и они уехали, оставив изящную красотку одну. Все внимательно смотрели на нее и не стеснялись проявлять интерес к тому, что произошло. Когда она поняла, что ее бросили, ее лицо исказилось в ужасающую гримасу, изображающую злость и ненависть. Гнев овладел ей в той мере, когда человек хочет одного – мести.

– Тетя! Тебе плохо? – Спросил совсем маленький ребенок, который шел, крепко держась за мамину руку. Мама взглянула на девушку и велела ребенку бежать вперед и не смотреть на незнакомых.

– И что мне теперь делать? – вдруг, отчаявшись, произнесла она, глядя на тех, кто стал свидетелем ее позора и поражения, – детей и взрослых, явно отличающихся от того мира, к которому она так привыкла.

– Оставайся с нами, видимо, тебе предначертано быть здесь и сейчас, – святой отец подошел к ней ближе и раскинул руки, чтобы обнять девушку, но та отстранилась.

– Что мне делать среди оборванцев?! Еще кто-нибудь из знакомых увидит!

Мария подошла к ней и шепнула на ухо успокоительные слова.

– Все мы иногда бываем сиротами. Если не умеешь, то притворись, что ты уважаешь этих людей и тогда они, возможно, притворятся тоже. А Тина еще вернется ко мне, вот увидишь, в моем номере остались ее туфли, без которых она жить не может.