Текст книги "Зимний мир"

– Ставится предложение Халарека, – его голос терялся среди бушующего урагана. – Хочет ли кто-нибудь высказаться до голосования?..

Это была обычная формальность. Шум лишь слегка затих, но общее возбуждение не спало. Наследник Дома Гормсби, представительный мужчина средних лет, степенно поднялся со своего места.

– Мы должны рассмотреть вопрос исключительной важности для нашего мира. Герцог Харлан – могущественный человек, опасно становиться на его пути…

Граф Джастин обернулся и взглядом заставил его замолчать. Помедлив мгновение, молодой человек уселся на место, демонстрируя всем своим видом, что не испытывает раскаяния.

– Лорд Меер, на выступление дается восемь минут, а у вас остается одна. Прошу вас высказываться по существу.

Наследник чуть не задохнулся от обиды.

– Я хотел только сказать, что обсуждать проблемы Бревена не дело простых смертных, этим должна заниматься верховная сессия Пути.

– Позвольте одно замечание, – Свободный из Лока поднялся на возвышение для ораторов посреди прохода. Гашен взглянул на него.

– Прошу вас, Председатель Гашен, позвольте напомнить, что Совет всегда имел право смещать аббатов и даже епископов, которые нарушают свой долг.

– Принято. Кто-нибудь еще? – Свободные один за другим принялись вскакивать со своих мест, как капельки на сковородке.

– Он приговорен к одиночному заключению? Разве он не под стражей?

– Что предпринял аббат в связи с этим делом?

– Где произошло столкновение?

– Каковы потери?

Карн через плечо глянул на Председателя. Тот кивком разрешил ему ответить на вопросы.

– Прежде всего о самом главном. Столкновение произошло на нижнем уровне Бревена и в примыкающем к нему туннеле Древних. Лорд Ричард устроил в туннеле жилище для леди Катрин. Его наложница из Лока тоже находится там.

Потери? Я не знаю. Я покинул место сражения, как только оно закончилось, хотя, судя по тому, что воевали в очень тесных кварталах, могу предположить, что большинство участников, по меньшей мере, получило ранения.

Об аббате. Он разделил знать и Свободных, наделил знатных просторными жилищами, роскошной мебелью и предоставил своих послушников для услужения.

Далее Карн описал великолепное помещение, предназначенное Нику. Он продолжал свой рассказ, наблюдая, как ряд за рядом Свободных начинают закипать. Многие вскакивали со своих мест и просили слова. Некоторые даже требовали аббатской головы. Лорды из малых Домов стояли в ярусах и проходах, на возвышениях для ораторов, выкрикивая проклятия в адрес Девятки и размахивая руками, чтобы привлечь внимание Председателя. Эта суматоха вселяла уверенность в Карна. Значит, в других Домах Уединения еще сохранился порядок. У него не было уверенности в этом. С тех пор, как он вернулся из Болдера, у него не было времени совершить паломничество. Он вернулся к главному столу сектора Халарека и сел на свое место.

Лицо Председателя было мрачно, но, в то же время, во взгляде чувствовалось удовлетворение. Правда, кроме Карна, мало кто следил за выражением его лица. У Гашена были твердые политические убеждения, и он не скрывал их до поры, как маркиз Гормсби. Неожиданное выступление маркиза в поддержку Харлана даже после того, как Ричард совершил убийство в зале Совета, послужило причиной тому, что Свободные и малые Дома впервые проголосовали вместе, навсегда лишив Девятку исключительного права назначать Председателя.

Карн наблюдал за перебранкой Председателя, людей Старой Партии, Свободных и лордов из малых Домов. На этот раз голосование пройдет по его плану. Ричард зашел слишком далеко. Эннис может без опасения вернуться во владения Макниса, нужда в его показаниях отпала, а его пребывание останется необнаруженным.

Даже страстная речь Гаррена Одоннела, произнесенная под конец, где он защищал право на месть, какую бы форму она не принимала, была уже не в силах остановить поток. К перерыву Совет успел проголосовать за наложение крупного штрафа на аббата и устранение его от должности сроком на три года. Совет постановил поместить Ричарда в келью вроде тех, где живут отшельники, круглосуточно охраняемую солдатами Совета. Для этого предполагалось отправить в Бревен два отряда, которые должны прибыть к месту назначения сразу, как только удастся их сформировать. Один взвод из тех солдат, что обычно несли службу на территории Совета, выступал незамедлительно для обеспечения порядка. Коалиция победила.

Карн медленно поднялся, тяжело опираясь на крышку стола. Он был уже не в силах радоваться победе, все тело ныло и горело от ран. Усталость после боя, голод, поразивший желудок, напряжение только что закончившегося заседания, оставившего головную боль, отяжелевшие веки – все напоминало ему о двух бессонных ночах. Душа болела от тревоги за судьбу Кит и Ника. У него осталось только одно желание – перекусить, выспаться и отправиться обратно в Бревен. Однако нужно было еще поблагодарить людей и попрощаться.

Он с трудом выпрямился и собрался было уходить. Навстречу ему спешил миниатюрный паж в форме фон Шуссов, пробивая дорогу среди расходившихся членов Совета и не обращая внимания на сыпавшуюся на него ругань и оплеухи. Подойдя, он потянул Карна за рукав.

– Лорд Карн, мой хозяин просит вас прийти. Он хочет сообщить вам нечто очень важное и не предназначенное для чужих ушей. – Он еще раз потянул Карна за рукав. Карн нетерпеливо высвободился.

– Сейчас?

– Немедленно, мой господин, если вам будет так удобно.

Если у барона появились срочные новости, значит, он получил что-то из Бревена. Следуя за пажом, Карн покинул зал и направился в одну из маленьких комнаток для совещаний, окружавших зал по периметру. Барон фон Шусс сидел на жестком старом кресле с прямой спинкой, подперев голову руками. Когда вошел Карн, он даже не пошевелился.

– Произошел обвал. Ловушка в туннеле Древних.

Он этих слов внутри у Карна все сжалось. Лицо свело судорогой. Губы не слушались. Казалось, он не сможет произнести ни слова.

– Кит? – едва выдавил он из себя. – Ник?

– Никто не знает. – Словно незрячий на звук голоса, барон протянул Карну записку.

Там сообщалось, что все в Доме Уединения слышали и почувствовали, как что-то огромное обрушилось в туннеле. Когда улеглась пыль, солдаты, соблюдая осторожность, проникли в туннель, чтобы выяснить, что произошло. Они обнаружили захлопнувшуюся ловушку с двумя солдатами Харлана, о которой сообщили выжившие свидетели. Пройдя еще несколько сотен метров по ходу туннеля, они натолкнулись на огромный обломок скалы, перегородивший проход. Один из солдат вскарабкался на этот обломок, чтобы поискать проход. Он клялся, что слышал пронзительный свист с другой стороны, но после этого оттуда уже не доносилось ни звука.

В глазах Карна почернело, он ухватился за спинку кресла. Кровь отхлынула от головы, и ему пришлось наклониться, чтобы не упасть. Ему следовало бы все получше разузнать и не использовать непроверенное устройство. Теперь ему нужно пройти через всю эту толпу в коридоре и вернуться в Бревен. Он должен вернуться, ничем не выдав ни своего состояния, ни того отчаянного положения, в котором оказался теперь дом Халарека.

По крайней мере, думал он, я смогу выйти отсюда, прислониться к стенке и собраться с силами. Я должен собраться с мыслями уже здесь, до Бревена.

Карн отворил дверь и окунулся в толпу. Те, кто радовался его успеху, похлопывали его по плечу, пожимали руку, высказывали свое восхищение тем, как он спланировал и провел сражение в Совете. Все было почти так же, как тогда, во время первой для него сессии Совета, когда он вернулся домой. Тогда он тоже выиграл сражение с превосходящими силами противника, и ему тоже пришлось прислониться к стене, чтобы прийти в себя. Так же, как и тогда, он сохранял свой обычный вид, сдержанно улыбаясь, посмеиваясь над незатейливыми шутками приятелей, перекидываясь то здесь, то там парой слов до тех пор, пока публика не рассеялась. Наконец остались только он сам, Коорт, Коннор, Макнис и фон Шусс, да еще их секретари, управляющие и прочие служащие.

Арлен Коорт, обменявшись с Карном рукопожатием, будто в забывчивости, не сразу отпустил его руку.

– Это долгая война, Карн, и сегодня было всего лишь одно из сражений.

– Я знаю, милорд.

– Я понимаю, что слишком долго не мог решиться, но теперь вы можете на меня рассчитывать. Я тоже думаю, что Ричард опасен не только дому Халареков. Сегодняшние дебаты – только начало.

Карн позволил себе едва заметно улыбнуться. Этот высокий и мрачноватый лорд долго не мог решиться стать его союзником. Но зато он уже не изменит.

– Если так, милорд, нам остается положиться на своих друзей и добиваться новых побед.

– Именно так. – Арлен Коорт еще раз пожал ему руку и зашагал к выходу.

Макнис вызвал лифт на нижний уровень, остальная часть группы двинулась к площадке для флайеров.

– Связаться с Бревеном, – пробормотал Карн, – очень важно. – Веки слипались. Какой-то кусок времени провалился в небытие, пока он сообразил, что спит, продолжая передвигать ноги.

– Ты спишь на ходу, Карн, – в голосе барона укоризна. – Разве ты сам не чувствуешь? Пусть Тан отведет твой флиттер. Я заберу тебя к себе и свяжусь с «Домом Уединения», как только мы поднимемся в воздух. Будь благоразумен, сынок. Тебе нужно выспаться.

Чилдрет Коннор взглянул на свой хронометр.

– Уже очень поздно, и никто из нас с утра ничего не ел. Я предлагаю сегодня вам всем воспользоваться гостеприимством моего Дома. – Его улыбка теперь была адресована также и Макнису, который снова присоединился к группе в сопровождении коренастого человека с опущенным на лицо капюшоном.

– Дюрлен нашел прекрасного повара, а постели в моем доме мягки и теплы.

Карн обдумывал предложение. Вязкие, как мед, мысли медленно текли в его мозгу. Владение Коннора лежит по пути в Бревен, а он так сильно, так отчаянно, так невыносимо устал, слишком устал, чтобы уверенно добраться до цели, к тому же еда, да еще приготовленная Дюрленом. Но чутье подсказывало

– нужно торопиться в Бревен.

Фигура в капюшоне негромко откашлялась. Послышался хриплый глоток, в котором можно было угадать голос Энниса лишь зная, что он поблизости.

– Мне придется отказаться. Моя жена в опасности.

Группа смущенно замолчала. Гостеприимство Чилдрета было общеизвестно. Эннис повернулся к Карну.

– Если я подхожу вам в качестве пилота, я к вашим услугам, милорд. Вы можете быстро и в безопасности добраться до Бревена.

Карну не хотелось отправляться в путь с человеком из враждебного клана. Правда, он был мужем его сестры (насколько неохотно Кит выходила замуж, это уже другое дело). К тому же, жизнь Энниса в Бревене и по пути туда подвергалась куда большей опасности, чем его собственная. Эннис не будет ему опасен, а с его помощью он через несколько часов будет в Бревене.

– Спасибо, – ответил Карн, намеренно не называя Энниса по имени; затем, как бы извиняясь, взглянул на барона. – Мир вашим Домам. – Поклонившись всей компании, он зашагал вслед за Эннисом к площади, где их ожидал флиттер Макниса. Взглянув на него, Карн отметил про себя его боевую маскировку.

Он прислонился к сиденью, откинулся назад. Веки сами собой опустились. Сначала его мысли бежали все по тому же заколдованному кругу от ловушки Древних к собственному бессилию и усталости. Живы ли Ник и Кит? Могут ли они быть живы? Только свист с другой стороны. А Эннис? Ему уже наставили рога? Нет? Он очень любит Кит. И Ник любит Кит. И я тоже. Все чепуха и про Ника и про любовь. Любовь все перепутала в его голове. Хотя и в моей тоже. Эннис очень любит Кит. Напрасно. Ведь не только плотская любовь связывает человека по рукам и ногам. Братская тоже. Делает слабым. Враги могут воспользоваться во вред Дому. Любовь к Кит – это брешь в обороне Халареков. Слабое место. Эннис… Ник. Слабое…

У Карна было ощущение, что в этом круговороте мыслей есть что-то важное, что нужно додумать до конца. Но сознание его неудержимо соскальзывало в сон, и у него уже не было сил повернуть обратно.

К тому времени, как флиттер коснулся земли в Бревене, Карн успел проспать несколько часов. Но его избитое тело онемело, и даже ходьба причиняла боль. Пришлось подставить лесенку, чтобы он, как немощный старик, спустился с крыла флайера.

Когда Эннис заметил, что Карн едва передвигается, ему пришлось остановиться.

– Я не могу ждать. Я надеюсь, вы поймете меня. – Он посмотрел Карну в глаза. – Вы ведь поймете, правда? Вы должны понять. Когда-нибудь поймете.

Последние слова, которые Эннис бросил, уже убегая, прозвучали, как пророчество, и заставили Карна внутренне содрогнуться. Он заспешил вслед Эннису, выжимая из себя все, на что был способен, и заклиная на каждом шагу судьбу, чтобы на этот раз все обошлось без драки. Ни всегдашней стремительности, ни гибкости в его теле уже не осталось.

То, что он увидел на нижнем уровне, не прибавило радости. Бьющий в глаза свет создавал резкие контрасты. Люди взбирались на обрушившуюся глыбу и старались, по мере сил, разобрать насыпавшуюся сверху кучу камней. Мелкие обломки продолжали стучать по камням, стоило людям внизу пошевелиться. Глубокие черные тени танцевали на стенах. Главный инженер Карна по экстренным работам сообщил, что они ожидают прибытия горноспасателей из Мелевана со специальным оборудованием. Обрушившаяся глыба оказалась настолько прочной, что имеющимися средствами они не смогли обеспечить даже подачу воздуха.

Голос инженера едва пробивался сквозь гудение генератора, снабжавшего энергией прожектора и другое оборудование, однако суть, похоже, состояла в том, что Орконан уже послал за горняками Молебна, и они должны прибыть просто потому, что таково распоряжение их верховного лорда. Повсюду, где велись работы, пахло каменистой пылью, сыростью и потом.

Карн смотрел на колышущиеся тени. Нужно сделать так много, а времени так не хватает. Воздух. Сколько его осталось там, за обвалившейся скалой, и насколько его хватит? Эти ловушки так и рассчитаны, чтобы люди в них задыхались. Дом Халарека умирает, и не от руки Харлана, а от давно ушедших Древних. Черной волной накатилось на него отчаяние.

17

Пыль тяжело легла на пол и оставила туман в воздухе. Я лучом факела осветила камни со стороны Бревена и со стороны туннеля. И там, и там они были гладкими и немного блестящими. Никаких трещин. Не потерян ни один даже маленький камешек, и лежали они так плотно, что ни малейший лучик света не пробивался с противоположной стороны. Сюда не попадет ни одна струйка свежего воздуха. Тот воздух, который остался в этом крошечном пространстве, был единственным воздухом, которым мы могли дышать. Как долго? Минуты? Часы? Дни? Я не хотела, чтоб это тянулось дни. Лицом к смерти, я не хотела, чтоб она приходила так медленно.

– Оставить свет? – голос Ника был хриплым и дрожал.

Хотела ли я света? Хотели ли мы видеть друг друга умирающими? Вот о чем он спрашивал на самом деле. Или хочу ли я умереть в темноте? Я не знала, чего я хочу. Воздух не просачивался сквозь камни. Нас ждало удушье, как многих до нас. Хватая воздух ртом, с выкатившимися глазами, с пальцами, ободранными до костей о камни – так умирали в этих ловушках; Только они знали, как они ругались. Мне хотелось ругаться, ругаться и ругаться, чтобы унять икоту, от которой дрожало тело и сводило желудок. Воздух казался плотнее, тяжелее дышалось. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться.

Воздух уходит не так быстро, говорила я себе. Тебе мерещится. Дыши медленно и спокойно.

– Воздуха хватит на несколько часов, – сказал Ник, будто читая мои мысли. Я открыла глаза, все еще пытаясь унять свою панику.

Ник коснулся моей щеки холодными, подрагивающими пальцами. Затем он поднялся с пола. Он подошел к стене со стороны Бревена. Держа в одной руке факел, другой он тщательно, камень за камнем, стал ощупывать стену с высоты, до которой мог дотянуться, до самого дна. Я знала, что он хоть что-то должен был делать. Я знала, что в этом нет никакого смысла. Древние готовили ловушки, чтобы убивать.

Я уставилась на стену и вспоминала свои мечты, которые были в моей жизни. Муж и дети. Мое собственное небольшое владение. Любовь и признание друзей, семьи, сторонников, когда достигну старости. Что ж, мне не придется состариться.

Я подумала о Нарре. Она навсегда между Харланом и Халареком, без материнского совета и ласки. Эннис и Карн, конечно, дадут ей безопасность. Несмотря на старые фамильные раздоры, я знаю, они будут хранить и оберегать ее. Но никогда я ее не увижу, никогда не обниму, не услышу ее плача или смеха, никогда не увижу ее взрослой…

Я снова закрыла глаза, как будто это могло унять боль. Я слышала шарканье ботинок Ника и стук факела о стену и затем тихую брань. Я взглянула на него. Он стоял перед стеной туннеля, и левая рука его уперлась в камень, будто пытаясь выдавить его со своего места. Его неровное дыхание прерывало поток брани. Он повернулся и опустился на пол, перестав ругаться.

– Трещин нет. Ни одной, – прошептал он. Его голос осекся. – Мы погибли.

Погибли. Погибли. Погибли. Слово стучало в моем мозгу, как барабан. Это не было ночным кошмаром. Это было наяву. Надежды не было. Только медленное удушье. Опять воздух показался плотнее. Может быть, старания Ника потребовали лишнего кислорода. Может быть, это только мое воображение. Может быть.

Ник посмотрел на меня виноватыми глазами.

– Я привел тебя в туннель Древних, чтобы спасти, а вместо этого я убил тебя.

Я не могла вынести боли в его голосе.

– Ник, ты уберег меня от Ричарда…

Я на секунду представила, что Ричард сотворил бы со мной перед своими людьми. Он сотворил бы еще больше – унижение и боль, утром в Совете… Я не могла думать об этом и быть мужественной, какой, предполагалось, должна быть женщина из Девятки. Ричард искалечил бы меня с удовольствием и безжалостно. Я никогда бы не была прежней.

Эти мысли были шагом к кошмарам, и я не смогла бы ни их отогнать, ни встретить. Мне нужна была помощь, чтоб прогнать эти кошмары. Мне нужно было тепло и спокойствие, чтобы встретить смерть. Я подобралась к Нику, положила голову ему на плечо и обняла его.

– Обними меня, Ник, – прошептала я почти со слезами. – Я боюсь.

Ник медленно обвил меня руками, как будто ему было страшно. Я взглянула в его лицо, чтоб увидеть, о чем он думает. Его лицо отражало боль. Его рука поглаживала мою шею сзади. Я уткнулась лицом в его шею и впитывала покой его души. Его рука все еще гладила мою шею. Я ощутила теплоту, охватывающую меня. Под моей щекой сильно билось его сердце. Он касался моей шеи совсем нежно, как касаются личика младенца. Ник наклонил свою голову ко мне. Вдруг его руки оставили меня, и он напрягся, будто хотел отодвинуться от меня. Это было невыносимо. Мне необходима была его теплота, его стойкость, его любовь, наконец.

– Ник, пожалуйста, – прошептала я в его шею. – Мне надо быть рядом с тобой. Не оставляй меня умирать одну.

Я коснулась губами его шеи. Он был нужен мне. Нужен мне. Я прильнула к нему. Его руки опустились мне на спину. Мне хотелось прижаться сильнее. Он гладил медленно меня по спине.

– Господи, пусть это длится!

Его рука скользнула мне на плечо вокруг шеи. Он отклонил мою голову и поцеловал долгим, мягким поцелуем, и, казалось, сердце мое остановится. Он взглянул на меня. Я никогда не видела у него таких глаз.

– Мы ошибаемся, Кит, – сказал он медленно. – Один Бог знает, как давно я люблю тебя. Но ты жена Энниса.

– Ему теперь все равно, Ник. Мы почти мертвы. Мы задохнемся, как все, кто попадался в эти ловушки. Все, что Эннис сможет сделать для меня, когда увидит, это похоронить меня. Неужели мы не вправе дать друг другу успокоение перед уходом?

Я коснулась губами его шеи. Благочестие для живых. Мы же мертвы. Один раз, только один раз в моей жизни я хочу быть вместе с мужчиной, которого люблю. Вряд ли ангелы осудят нас за это на вечную агонию.

Ник глубоко, прерывисто вздохнул.

– Кит, ты испытываешь мое терпение.

– Хорошо, – сказала я в нежную кожу его плеча у шеи. – Это нужно мне, Ник. Мне нужно забыться. Если мое дыхание станет чаще, я подумаю, что это от желания, а не от медленного удушья. Пожалуйста, Ник. Я ведь люблю тебя с пятнадцати лет. Ты знаешь это.

Его руки ослабли. Он поцеловал меня в щеку, в шею, в плечо.

– Господи, прости меня, – его голос дрогнул. Он остановился на секунду. – Ты хочешь, чтобы факел горел?

Его руки нежно ласкали меня, рассказывая о его любви больше, чем слова. Как бы мне ни хотелось видеть его лицо, его тело в минуты любви, я не могла сказать «да». Только не здесь. Не со смертью по углам.

– Я не хочу видеть ловушку, Ник. Я хочу немного помечтать.

Ник вздохнул еще раз, погасил факел и прижал меня к себе. Нет туннелей. Нет ловушек. Было только чувство, вкус, аромат любимого тела и взрыв радости, которую мы творили вместе в этом мрачном и жутком месте.

Волны окатывали нас опять и опять, как только позволяли силы и дыхание. Последнее, что я запомнила прежде, чем беспамятство сомкнулось надо мной, это ощущение тепла и влажной кожи Ника на моей щеке.

Я услышала голос, сначала далеко, затем ближе и ближе.

– Кит? Кит!

Это Карн. Карн тоже умер? Кто-то тряс мое плечо.

– Кит, ответь мне!

Я глубоко вздохнула и закашлялась. Это был воздух и голос зовущего Карна. Может быть, я не умерла? Он не звучал бы беспокойно, если бы мы оба умерли. Я медленно открыла глаза. Карн стоял на коленях рядом со мной. Нахмуренный лоб, сосредоточенные глаза.

– Всевышний! – пробормотал Карн. Его рука коснулась моей щеки.

Я поднялась на локте. Ничто не мешало моим движениям. Не было одежды на мне. Я вспомнила. Ник и я, мы любили друг друга до последнего мига.

Я огляделась, ища одежду. За Карном доктор Отнейл склонился над Ником, тот стонал. Я взглянула на Карна.

– Шахтеры Мелевана были первыми, – сказал он в ответ на мой немой вопрос. – Не было больших сомнений, в том, что вы тут делали. Но об этом потом. Ты можешь встать?

– Если будет одежда. – Я заметила, что Карн не опускал глаз ниже моего лица.

Карн собрал мою одежду. Она была невероятно пыльная. Я была невероятно пыльная. Я встряхнула свою рубашку и надела ее. Сейчас я, хотя бы, пристойна. Это отняло много сил. Я опустилась и уронила голову на колени. Карн положил руку мне на плечо. Это было очень хорошо.

– У меня плохие новости, – сказал Карн. – Эннис погиб. Он пришел сюда на помощь, но убийца сжег его. Убийца был в форме фон Шусса, как солдат десятого года службы, ожидающий приказаний хозяина. Барон еще не дознался, как Ричарду удалось его уговорить перейти на сторону Харлана, но он узнает это. Да, убийца скажет Эмилю то, что тот захочет узнать.

Я ощутила неприятное облегчение от новости об Эннисе. Со смертью Энниса никто не назовет адюльтером наши отношения с Ником. А они скоро станут известны всем. Никаких необычных объяснений не нужно, если двух обнаженных находят в объятиях друг друга. От этих невеселых мыслей мне стало тоскливо. Эннис не должен был погибнуть. Слезы потекли по моим щекам, оставляя соленый привкус пыли в уголках моих губ.

Голос Карна зазвучал мягче.

– Прости меня, Кит. Эннис был стойким и честным человеком.

Я была в трауре по нему, как требует обычай моего народа. Но я не могла оплакивать его, как мне хотелось. Эннис, умелые руки и скупой на слова. Эннис, мой друг и спаситель. Он пришел в Бревен, чтобы помочь, зная, как это опасно для него. А Ричард убил его.

Карн обнял меня за плечи, а я расплакалась. Голос у меня сел. А затем пришел страх. Я снова была вдовой. Высокородной вдовой, а значит, мишенью для сильных и амбициозных мужчин, и защищать себя надо было без помощи сильного Дома. Халарек не был сейчас сильным Домом. Наша четырехлетняя война с Харланом стоила больших средств, хотя Халареки победили. Какой из Домов достаточно силен, чтобы взять меня к себе, дважды вдову, с тенью войны с Харланом за плечами?

Карн тряс меня.

– Пойдем, Кит! Дома ты сможешь поплакать в покое. Надо выбираться отсюда. – Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться.

Вдруг мне совсем расхотелось уходить из этого места. Лучше умереть здесь, чем идти в жестокий мир Гхарров, особенно, когда я снова мячик в игре политиков. У меня просто нет сил. Я снова опустила голову на колени и покачала ею. Карн опустился рядом со мной.

– Не глупи, Кит. Здесь по-прежнему опасно. Надо уходить.

Я взглянула на него. Он понимал, о чем я думаю. Мы всегда были очень близки.

– Не бойся, Кит. Ричард действительно теперь в заточении. Приказ убить Энниса он отдал несколько недель назад. – Он поднял меня, обнял за плечи и шепнул на ухо: – Я пообещал тебя Нику, если он найдет тебя. Никто не надеялся, что Эннис долго проживет после того, как помог тебе сбежать. Так и вышло. Эннис знал, чем ему придется расплачиваться. У тебя еще будет сорок дней, чтоб оплакивать Энниса. А затем ты выйдешь замуж за Ника. А тем более, станет известна история о том, как вас нашли. И других возможностей у тебя не будет. – Он заглянул мне в глаза. – Надеюсь, ты не сожалеешь, что у тебя не будет других возможностей.

Я не могла говорить. Такие потрясения не часто случаются с женщинами Домов. Я крепко обняла Карна, он тоже прижал меня к себе. Мы пошли по узкому освещенному проходу к Бревену. Я чувствовала, что слаба, как тростинка, и почти висела на его руке. У меня почти не осталось сил.

Карн обнял меня крепче.

– Я снова нашел тебя. Я боялся, что остался последним из Халареков.

Он подтолкнул меня вперед в узкий проход, но крепко при этом держал меня.

Свет и шум Бревена ошеломили меня, и я остановилась, чтобы глаза привыкли к огням. Ник уже стоял тут, поддерживаемый двумя синими из Халарека. Он улыбался мне, как и весь светился радостью. Увидеть его улыбку, лица людей, их голоса услышать – это было слишком, чтобы не расплакаться. Но плакать перед людьми не из своей Семьи было позором. Я была жива. Мой брат был жив. Наш Дом будет жить.

Я обхватила одной рукой Карна, чтоб удержаться, а другую выбросила вверх со сжатым кулаком.

– Да здравствует Халарек! – крикнула я, срывая голос.

Шахтеры Мелевана и синие, стоявшие вдоль бревенского туннеля, выкинули вверх кулаки и подхватили этот боевой клич, пока туннель не загудел в ответ:

– Да здравствует Халарек! Да здравствует Халарек!