Текст книги "И тьма взойдёт"

Глава 12

– Пока Уилл тренируется со Старейшиной, прошу встретиться со мной в восточном переходе, – сказал Джастис Вайолет.

По пути туда ладони у неё вспотели и стали липкими. Хранитель не объяснил, почему хотел видеть едва знакомую девушку, и она не знала, чего ожидать от их встречи. Внутри всё сжалось в тугой узел. Сама мысль о том, чтобы оказаться наедине с Джастисом, заставляла нервничать. От серьёзного Хранителя исходили спокойная сила и благородство, но оставалась постоянная угроза: что он сделает, если однажды узнает, что Вайолет – Лев?

Она помнила вчерашние слова Уилла. Он являлся потомком Госпожи, и в предстоящем сражении ему была уготована определённая роль. «Крови от крови Госпожи предназначено убить Тёмного Короля». Что ж, теперь становилось ясно, почему сразу показалось, что Уилл здесь на своём месте. Юноша чем-то притягивал к себе внимание, заставляя окружающий мир меркнуть в сравнении. Неудивительно, что он теперь обучался тайным искусствам у самой Старейшины.

«Я хочу остановить Саймона», – сказал Уилл.

Было ли это вообще возможно? Торговая империя раскинула свои щупальца по всему миру, пронизав его нитями, как огромный гобелен. Саймон был могущественным человеком – больше, чем просто человеком. А Тёмный Король… Вайолет видела чёрное пламя, высвобожденное единственной каплей крови древнего правителя, и чувствовала ужас, заключённый в обещании вернуть в мир чёрную магию и уничтожить человечество после обретения власти. Как сражаться с таким существом? Как противостоять тёмному могуществу старого мира, подобно тем древним воинам, которые дали бой великим армиям, вознамерившимся уничтожить свет?

Звон мечей впереди, из-за арки, прервал размышления. Вайолет спустилась по нескольким невысоким ступеням и вышла во двор.

Именно так она представляла себе древние сражения, и этот образ сейчас вдруг словно ожил.

Молодые воины выстроились идеальными рядами. Здесь собралась, наверное, пара десятков послушников в возрасте от двенадцати до девятнадцати. Все они были одеты в одинаковые серебристо-серые туники – такие же, как подарили Вайолет и Уиллу: длиной до середины бедра, с вышитой звездой Хранителей. Все двигались слаженно и плавно, перетекая из одного положения в другое. Девушка завороженно наблюдала, как клинки изящно поднялись и очертили дугу вправо.

Один юноша выделялся среди прочих. Его волосы развевались, когда меч рассекал воздух. Кажется, Вайолет узнала его: Киприан, тот самый послушник, что сопровождал Уилла в Большой Зал.

Она не могла отвести глаз от удивительно красивого юноши. Он был похож на прекрасную статую, идеально выточенную из камня: нос, глаза, губы – всё находилось в безупречной симметрии. Но именно то, как Киприан двигался, воплощая собой образцового Хранителя, вызвало в Вайолет отчаянное желание походить на него, найти где-то своё место так же, как нашёл он. Место, где она могла бы…

– Стойте! – приказал Киприан.

Послушники тотчас замерли, выставив мечи вперёд с идеальной точностью так, что ни один клинок даже не дрогнул. Все смотрели на девушку. Вайолет вдруг поняла, что именно она помешала тренировке и подавила инстинктивное желание отступить.

– Что ты здесь делаешь, чужачка? – холодно спросил Киприан, после того, как пересёк двор и остановился напротив неё, всё ещё с мечом в руке.

– Это та самая девушка, которая пришла из-за врат, – послышался чей-то голос за спиной послушника.

– Ты что, шпионишь за нами? Пришла понаблюдать за нашими тренировками?

– Просто услышала вас из коридора, – отозвалась Вайолет, покраснев. – Я не знала, что смотреть нельзя.

– Обучение Хранителей – тайное, – ответил Киприан. – Чужакам здесь не место.

– Это я попросил её явиться, – сказал Джастис, выходя из тени навеса. – Хранители испокон веков помогали тем, кто нуждался в том, ведь Чертог когда-то служил убежищем. Вайолет – наш почётный гость. Воистину, не будет беды, если она понаблюдает за вашей тренировкой.

– Разве ты не должен искать моего брата? – Эти слова заставили Джастиса замереть. – Ты даже не полноценный Хранитель без своего собрата по оружию. Твои ошибки, твоё безрассудство – настоящая насмешка над всем нашим орденом!

– Довольно, Киприан, – ответил Джастис. – Быть может, ты и первый среди послушников, однако пока не обрёл влияния Хранителя.

Киприан принял упрёк, опустив глаза, но бросил на Вайолет тяжёлый ледяной взгляд прежде, чем вернуться к тренировке.

Когда девушка уходила, ей казалось, что этот взгляд впивается ей в спину.

* * *

– Не беспокойся насчёт Киприана. Всю жизнь он стремился угодить отцу, а Верховный Адепт Янник не любит чужаков.

Джастис привёл девушку в комнату, похожую на тренировочный зал, который долго не использовали. Стены были увешаны старинными доспехами и оружием. Хранитель говорил мягко, но Вайолет беспокоило то, что они оказалась наедине. Напряжение и чувство опасности вернулись, усиленные десятикратно.

Джастис в своём белом облачении был воином в этом месте, созданном для сражений. Казалось, здесь обретались древние призраки давно отгремевших битв. Вайолет помнила, с какой невероятной силой Хранитель нанёс удар по Тому. Как помнила и то, что Джастис заслонил её от пули, спас ей жизнь.

– Вы просили меня прийти сюда? – Вайолет попыталась скрыть напряжение.

Она всё ещё слышала звуки тренировки послушников, хоть те и остались далеко. Всё вокруг служило напоминанием, что девушка оказалась в Чертоге под лживой личиной. Стало страшно, что Джастис сейчас заявит, что Вайолет больше не может оставаться здесь. Уилл настаивал, что она была его другом, что без неё он никуда не поедет, но у его пожеланий имелись пределы. Теперь он не мог помочь.

Вайолет провела в этом новом мире совсем немного времени, но сама мысль о том, что он закроется для неё навсегда, причиняла боль. Росшей без присмотра девушке нравилось здесь всё: мелодичные песнопения, распорядок и дисциплина, даже простой труд вроде сбора орехов с дерева или разделывания карпов, выловленных из пруда. Хранители разводили пчёл и выращивали овощи и фрукты в невероятном изобилии. Здесь всегда был сезон урожая. В огороженных стенами садах всегда зеленели лекарственные травы, а виноградные лозы неизменно приносили плоды. Все принимали участие в уходе за этим местом – даже сама Старейшина пропалывала грядки с фенхелем.

Но больше всего Вайолет нравилось то чувство единства, общей цели, которую разделяли Хранители, и то, с каким усердием они отдавались своему обучению. Они осознавали свою роль в мире, ощущали себя на своём месте. Незаконнорожденная дочь лорда никогда не чувствовала подобного, даже в те дни, когда ходила по пятам за Томом.

Если Вайолет отошлют обратно в Лондон, ей некуда будет идти. Она напряжённо ждала.

– В этом зале я тренировался много лет, ещё с тех пор, как был мальчиком. – Джастис не ответил на её вопрос напрямую, а прошёл вперёд, с ностальгией оглядывая помещение.

– Вы тренировались здесь?

– Да, я практиковал техники владения оружием, посвящая сему занятию всё свободное время, – отозвался Джастис. – Когда только приехал в Чертог.

– Вы приехали сюда? – удивилась Вайолет.

Джастис кивнул.

– Киприан – один из немногих, кто родился в Чертоге. Большинство Хранителей призывают сюда. Это случается где-то в возрасте семи лет, иногда – раньше.

Вайолет вспомнила, как Джастис рассказывал, что будущие послушники съезжались сюда со всего мира.

– Тем из нас, кого призывали, Чертог сразу казался местом, которое мы знали всегда, – продолжал Джастис. – И всё вокруг обретало смысл. Уилл испытал то же, что и я, когда только очутился здесь. Но он – потомок Госпожи, а в моих жилах течёт кровь Хранителей. Вы – единственная из настоящих чужаков, кто вошёл в Чертог.

Чужачка – так называли Вайолет послушники, так как считали, что она – обычная девушка, которую привели сюда из внешнего мира. Но они ошибались – у неё была своя особая связь со старым миром, хотя об этом лучше никому не знать.

– Полагаю, у вас накопилось немало вопросов, – проговорил Джастис.

«Что такое Лев?» – хотелось выпалить Вайолет, но она понимала, что этого делать нельзя, поэтому перевела взгляд на древнюю каменную кладку вокруг.

– Сначала я не поверила, будто этот старый мир или Тёмный Король в самом деле существовали.

Джастис подошёл к стене, у которой располагались потрёпанные стойки с оружием, и провёл по ней ладонью, смахивая пыль. Блеснуло серебро.

– Чертог хранит свои секреты, отголоски старого мира… Мы передаём истории следующим поколениям, изучаем древние тексты, но так много было утеряно… Воистину, даже Хранители восхищаются чудесами прежнего мира и удивляются им.

Под слоем пыли обнаружилась скрытое до того изображение существа с серебряными копытами и рогом на лбу. Серебряная инкрустация сияла, и кожу Вайолет начало покалывать.

– Единорог? – спросила она, и Джастис кивнул.

– Их давно уже не существует. Великий свет ушёл из мира. Многие из волшебных существ погибли в последней битве. А затем люди годами выслеживали тех немногих, кто остался, ради трофеев и талисманов.

– Как же можно убивать таких прекрасных созданий? – удивилась Вайолет.

– На единорогов охотились с собаками и копьями, как на кабанов. И всё ради магических частей тела, – ответил Джастис, и всё внутри Вайолет сжалось. – Говорят, когда-то Хранители сражались, защищая волшебных существ, но нас было слишком мало. Ныне же единорогов не существует – они остались лишь в людских мифах. То же касается и других созданий старого мира.

Девушка чувствовала тревогу и ужас. В голове закружились образы ужасной охоты: псы раздирали плоть благородного существа, а тот отчаянно ржал. Посмотрев на инкрустацию, Вайолет представила последнего из единорогов и ощутила скорбь по тому, что было утеряно навсегда. Теперь остались только изображения.

– Часть нашей миссии – искать по миру реликвии прежних времён, – сказал Джастис. – Предметы, хранящиеся у неизвестных коллекционеров. Раскопки, открывающие фрагменты прошлого… Я лицезрел красоту столь великую, что при взгляде на неё хотелось плакать. Но также видел и извлечённые из-под земли предметы, заставлявшие кровь стыть в жилах. Когда мы находим тёмные реликвии, то уничтожаем их либо прячем так, чтобы они никому не причинили вреда. И сражаемся со всеми тёмными созданиями.

– Вроде Львов, – сердце девушки ушло в пятки.

– Верно, – ответил Джастис.

«Если бы он знал, кто я, стал бы он преследовать и меня тоже? – Тревожные видения охоты на единорога переплелись с напряжением, которое Вайолет испытывала наедине с Джастисом. – Что заставило Хранителей и Львов ненавидеть друг друга»? – хотелось спросить ей, но она не посмела, вспоминая, как отряды воинов покидали Чертог и возвращались.

– Итак, Хранители всегда наблюдают, ищут, сражаются…

Джастис кивнул.

– Вот почему я просил прийти сюда. Впервые за всю историю нашего ордена Тёмный Король так близок к возвращению. Уилл находится в самом сердце великой битвы. Возможно, только ему по силам остановить древнего врага.

– Я… – начала Вайолет.

– Вы друзья, не так ли? – спросил Джастис, явно имея в виду Уилла.

– Он спас мне жизнь, – ответила девушка, покраснев.

Незнакомец спас ей жизнь в тот же день, когда выяснилось, что собственная семья всё это время собиралась убить Вайолет…

Пусть они с Уиллом лишь недавно встретились, но здесь он был единственным, кто знал, кто она на самом деле. Знал, и всё равно защищал её.

Тем временем Джастис подошёл к одной из стоек, снял один из длинных серебристых мечей и, к удивлению девушки, протянул ей рукоятью вперёд.

Оружие выглядело копией тех клинков, которые использовали послушники во время тренировки. Сердце Вайолет забилось чаще от осознания того, почему Хранитель протягивал ей этот меч.

Девушка осторожно взяла его, взвесила в руке. Прежде ей никогда не доводилось держать подобные клинки, и Вайолет удивилась его прочности и тяжести, после чего обескураженно посмотрела на собеседника, с которым её разделяла только длина меча.

– Я уже упоминал термин «брат по оружию», – проговорил Джастис. – Хранители всё делают в паре. Мы выбираем партнёра в день, когда облачаемся в белое. Того, с кем сражаемся плечом к плечу, кого защищаем. Вы с другом тоже можете ими стать.

– Вы с Маркусом были братьями по оружию? – спросила Вайолет.

– Верно.

Она посмотрела в тёплые карие глаза Джастиса и вспомнила, как отчаянно тот искал Маркуса на корабле.

Думая о Уилле, Вайолет крепче сжала рукоять, подняла меч и вспомнила последовательность приёмов, которые отрабатывали послушники. Затем попыталась повторить. Получилось неловко – выпад не выходил плавным, само движение было непривычным, новым для тела. Грубая подделка. Девушке не хватало грации Хранителей. Завершив первый набор позиций, Вайолет нахмурилась, зная, что может гораздо лучше.

Но когда она посмотрела на Джастиса, то заметила удивление в его взгляде.

– Вы сделали это по памяти? – Она кивнула. – Попробуйте повторить второе упражнение.

На этот раз, когда Вайолет медленно очертила мечом дугу, Хранитель поднял свой клинок и встретил её меч, словно они сошлись в импровизированном бою.

– Теперь третье.

Их оружие снова встретилось, в этот раз – на ударе снизу. Затем Джастис медленно сделал широкий выпад, нацелившись на шею Вайолет, и она инстинктивно подняла меч в четвёртом приёме – идеальном для отражения подобной атаки.

– Мы готовимся к встрече с противником, с коим однажды столкнёмся, – сказал Джастис. – Когда наступит день, и нас призовут на битву.

Противник, с которым она однажды столкнётся… Но Львам предстояло выйти на бой с Хранителями. Джастис в своих белых одеяниях стоял с мечом в руке. В голове промелькнул образ брата. Хранитель. Лев.

Клинки снова сошлись, когда Вайолет выполнила пятый приём, и Джастис стал тем самым противником. В абстрактной последовательности плавных движений внезапно появилась цель. Девушка поняла, что смотрит на Хранителя поверх обнажённого меча. Её сердце колотилось, и на этот раз – не от тревоги.

Импровизированный бой с Джастисом лишал равновесия.

«Вы пытались убить моего брата. – Ещё один взмах. – Хранители убили первого Льва… – И ещё один. – Если бы вы знали, кто я…» – Вайолет вспомнила, как Том заблокировал меч противницы железным штырём, а потом всадил его ей в грудь.

Львы убивали Хранителей. Хранители убивали Львов. Нежеланной дочери совсем не хотелось сражаться за отца или быть убитой ради его целей. Не хотелось подчиняться судьбе.

Руки начали болеть, а туника стала влажной от пота. У Киприана все движения получались так легко! И у Джастиса, отражавшего атаки Вайолет, всё тоже выглядело как разминка.

Осталось три выпада.

Львы, предки отца, сражались на стороне тьмы веками. Веками следовали за Тёмным Королём, пополняя ряды его армий в последней битве. И теперь следовали за Саймоном, который пытался вернуть древнего правителя.

Почему? Потому что им было предначертано сражаться на стороне тьмы?

Но почему так должно быть? Почему Лев не мог занять сторону света? Вайолет хотела сама ковать свою судьбу. Хотела делать то, что считала правильным. Быть не тем Львом с расколотым щитом и копьём в боку, а тем, кто мог избрать благородный путь.

«Никто, кроме тебя самой, не знает, кто ты», – сказал ей Уилл.

Два выпада.

– Бремя вашего друга велико, – проговорил Джастис. – Если он – тот, кем его считает Старейшина Хранителей… Когда придёт тьма, ему понадобится защитник. Кто-то, кто будет стоять с ним плечом к плечу. Кто-то, кто станет беречь его. Кто-то, кто умеет сражаться.

Один выпад.

– Я могу сражаться! – процедила Войолет, завершая последнее движение. Тяжело дыша, она подняла взгляд на Джастиса.

– Хорошо, – его похвала была приятна – ей удалось! – А теперь ещё раз.

Хранитель отступил, опуская меч.

– Ещё раз?! – воскликнула измождённая девушка.

Лишь спустя несколько часов Джастис объявил перерыв. Вся в поту, дрожа от усталости, Вайолет посмотрела на невозмутимого инструктора, едва в состоянии поднять меч. Её глаза остекленели, а тело, казалось, находилось на пределе возможностей.

– Движения покуда выходят неловкими. Неудивительно – без подготовки Хранителей, – проговорил Джастис. – Но задатки отличные. Я готов обучать тебя. Позволишь обращаться на «ты»?

Вайолет недоверчиво уставилась на рыцаря ордена, врага отца.

Львы всегда сражались на стороне Тьмы, но ей совсем не обязательно следовать по стопам предков. Она могла идти своим путём и самой выбирать, кому служить.

Вайолет сжала меч сильнее и ответила:

– Обучите меня.

* * *

Когда Вайолет прошла через высокие двери, огромное пустое помещение снова заставило её почувствовать себя крохотной.

Несмотря на изнурительную тренировку и позднее время, девушку буквально тянуло в Большой Зал. Сейчас здесь никого не было – только призрачные белые колонны уходили к сводчатому потолку, скрытому в темноте. Монументальные стены походили на скалы. Вайолет шла в одиночестве сквозь тишину, и звук собственных шагов казался оглушительным. Наконец из мрака появился помост, с которого смотрели четыре пустовавших трона – словно величественный трибунал, имевший безграничную власть над любым, кто оказывался в зале.

Но Вайолет пришла сюда не из-за тронов.

Она остановилась перед фрагментом расколотого щита, который висел на стене, и заглянула в лицо Рассалона, Первого Льва.

Казалось, зверь тоже смотрел на незваную гостью. Он выглядел так благородно – пышная грива, обрамлявшая морду отлитыми в металле изгибами, серьёзные глаза над треугольником носа… Как же мог кто-то настолько доблестный сражаться на стороне Тёмного Короля?

Прежде Вайолет не осмелилась бы на подобное, но сейчас протянула руку и коснулась львиной морды. Внутри бурлили вопросы.

«Почему вы сражались на другой стороне? Почему предпочли тьму свету? – Они возникали один за другим, пока девушка не перестала понимать, спрашивала ли она у Рассалона или у своей семьи… у Тома. – Как я могу быть Львом? И что это вообще значит? И почему вы никогда не рассказывали об этом мне?»

За спиной раздался какой-то звук. Вайолет отдёрнула руку от щита и резко развернулась с бешено колотящимся сердцем.

Киприан.

В темноте он казался паладином в сияющих доспехах, защитником этого места от чужаков. Послушник в боевом облачении явно шёл с поздней тренировки, а завидев девушку, положил ладонь на рукоять меча, будто бросая вызов.

– Что это ты здесь делаешь?

– А в чём дело? – спросила Вайолет. – Ты преследуешь меня?

Киприан тренировался весь день, но выглядел раздражающе безупречно – даже причёска казалась идеальной, словно юноше ничего не стоило много часов махать мечом. И Вайолет вдруг почувствовала себе ужасно неряшливой – грязь, размазанная по лбу, мокрые от пота волосы, налипшие на виски.

«Я сильнее тебя», – подумала наследница львиной крови, хотя показывать это было нельзя, никогда.

От чувства вины сердце забилось сильнее, словно высокомерный послушник прочёл всю правду на лице собеседницы. Видел ли он, как она коснулась щита? Вайолет была почти уверена, что её застали на месте преступления.

Киприан посмотрел на щит, потом на девушку и сказал:

– Эта вещь принадлежала Рассалону.

– Мне нет дела до какого-то старого щита, – парировала Вайолет, покраснев.

– Джастис может думать, что ты невиновна, но я тебе не верю, – заявил юноша и презрительно скривился. – Что бы ты ни скрывала, я это выясню.

– Я просто прогуливалась по залу. Это что, запрещено?

Вместо ответа Киприан снова посмотрел на щит, а когда перевёл взгляд на Вайолет, в глазах отчётливо отражалась враждебность.

– Львы – слуги Тьмы. Знаешь, что делают с ними Хранители?

– Что же? – спросила она.

– Мы убиваем их, – холодно ответил Киприан, и всё внутри девушки сжалось. – Мы убиваем всех Львов, которых находим.

Глава 13

– Джастис говорил, ты сражался с Джеймсом, – сказал Эмери.

Эмери был робким послушником лет шестнадцати, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в традиционную для Хранителей причёску. Уилл видел, как этот юноша тренировался с Киприаном. Эмери подошёл в сопровождении друзей, Карвера и Беатрис, и теперь во все глаза смотрел на потомка Госпожи, ожидая ответа.

– Ну… не совсем, – осторожно сказал Уилл.

Он как раз возвращался от интенданта и нёс две запасные лёгкие туники, тёплый плащ и пару высоких сапог с меховой оторочкой на зиму. Каждая из вещей была сшита исключительно искусно, точно из серебристых лунных лучей и мягкого облака.

– Но ты ведь видел его? – спросил Эмери.

Послушник в серебристо-серой тунике вроде тех, которые Уилл сейчас держал в руках, говорил о Джеймсе как о мифическом создании наподобие Гидры или Тифона[12]12
  Тифон – стоглавое огнедышащее чудовище, сын богини земли Геи и бога подземного царства Тартара из греческой мифологии.


[Закрыть].

Вот только мистер Кекстон – Перерождённый, живой осколок старого мира. Хранители посвящали всю свою жизнь изучению истории, пытаясь собрать по кусочкам то, что было забыто, и исследовали найденные реликвии, чтобы хранить древние традиции настолько бережно и точно, насколько получалось. Вот и сейчас во взгляде Эмери отражалось благоговение, как у учёного, мельком увидевшего предмет своих изысканий.

– Каким он был? – спросил послушник. – Он говорил с тобой? Как тебе удалось сбежать?

– Эмери, – остановил поток вопросов младшего товарища Карвер, а потом обратился к Уиллу. – Надеюсь, наше любопытство не слишком тебя утомило. Мы не так много времени проводим в обществе чужаков. А Перерождённый – живая легенда.

Темноволосый Карвер был самым старшим из трёх послушников – на вид лет девятнадцати – с серьёзным голосом, как у не слишком разговорчивого человека. И хотя он был выше остальных почти на целую голову, выглядел он миролюбивым.

– Всё в порядке, – ответил Уилл и обратился к Эмери. – Джеймс был в доках. Я отвлёк его совсем ненадолго – как раз, чтобы мы успели уйти. Джастис приказал бежать, и был прав. У нас имелась небольшая фора, и всё равно нас едва не поймали. Но преследовал нас не Джеймс, а трое мужчин с бледными лицами и запавшими глазами. Каждый из них носил фрагмент чёрных доспехов.

– Оставшиеся, – потрясённо прошептал Эмери.

– Так значит, это правда. Сила Саймона растёт, – Беатрис говорила с йоркширским акцентом. Уилл знал, что многие послушники родились за пределами Чертога, но очень странно было видеть, что кто-то из них прибыл из самого обыкновенного городка вроде Лидса. – Вот почему перенесли день твоего испытания, – сказала она Карверу.

– На то может быть много причин, – ответил тот.

– Испытания? – переспросил Уилл.

– Да, чтобы стать Хранителем, – ответил Эмери. – Скоро Карвер пройдёт проверку способностей, облачится в белое и будет восседать вместе с Хранителями за высоким столом.

– Это пока неизвестно наверняка, – возразил Карвер. Теперь настала его очередь краснеть. – Испытание трудное, и многие не проходят его. Кроме того, нет ничего постыдного в том, чтобы стать адептом.

– А ты? Ты будешь тренироваться с нами? – Беатрис перевела взгляд на Уилла.

– Нет, я… – он старался не задумываться о том, что предстояло сделать, но только когда произнёс это вслух, всё стало казаться настоящим. – Я обучаюсь у Старейшины.

Глаза послушников расширились. «Обучаюсь магии», – повисли в воздухе непроизнесённые слова. Судя по тому, как собеседники отреагировали на фразу, для них волшебство тоже было чем-то из легенд. Такими же глазами они смотрели на Уилла, когда он рассказывал про Джеймса.

Сама мысль об обучении заставляла нервничать и вместе с тем чувствовать тягу, надежду, предвкушение. И всё это стало ещё более значимым теперь, когда Уилл увидел, как смотрели на него послушники – словно он собирался исполнить что-то за пределами их понимания.

– Никогда не слышала, чтобы Старейшина Хранителей брала себе ученика, – сказала Беатрис.

– Даже Джастиса, – добавил Эмери.

– Тебе оказана великая честь, – Карвер развеял чары благоговения дружеским кивком. – И Хранители, и адепты ищут советов у Старейшины. Она обладает такими знаниями, которых нет больше ни у кого, и если уж взялась обучать тебя, то делает это ради высшей цели. Твоя наставница – самая мудрая и могущественная из всех Хранителей Чертога.

Джастис тоже так говорил. Уилл вспомнил, как Старейшина смотрела на него, когда он только прибыл в Чертог – будто заглянула в самое сердце, и решил приложить все силы, чтобы не подвести её.

– Может, посоветуете что-то? – спросил Уилл.

– Не опаздывай, – сказала Беатрис.

В тот момент их резко окликнул хмурый наставник, и все трое послушников поспешили вернуться к занятиям.

* * *

– Обучать кого-то магии… Такого здесь прежде никто не делал, – взгляд Старейшины был серьёзным. – Ни Хранители, ни те, кто жил в Чертоге до того, как пал последний из древних городов, и магия ушла из этого мира.

Уилл пришёл в зал Древа-Камня. Мёртвые ветви походили на трещины, вызывая невольную дрожь. Старейшина, белоснежная фигура на чёрном фоне, держала свечу в руке.

– Хранители владеют магией.

Тогда, на болоте, отряд под командованием Леды отогнал Оставшихся невидимым щитом. Уилл хорошо помнил, как сбежали чёрные псы, как в страхе отступили тёмные всадники.

Но Старейшина покачала головой.

– Хранители используют реликвии старого мира. У нас нет собственной магии.

– Но я видел, как они сотворили свет! На болоте. Сияющий щит отогнал Оставшихся… – Блеск был ярким, яростным и, казалось, окутывал и защищал рыцарей ордена, отталкивая преследовавших Уилла существ.

– Патрулируя местность за вратами, Хранители держат при себе камнестражи, – ответила Старейшина. – По сути это осколки внешней стены Чертога, которая обладает собственной силой и защищает нас от захватчиков.

– Камнестражи?

Юноша подумал о странном невидимом барьере, окружавшем Чертог и скрывавшем его от внешнего мира. Мог ли строй из двенадцати Хранителей, у каждого из которых был при себе камень из стены, создать щит?

– Энергия камнестражей становится слабее по мерее удаления от Чертога, но они обладают некоторой силой до самых берегов Ли. – Свет прогнал Оставшихся и собачью стаю за реку… – Вся магия Хранителей исходит из подобных реликвий. Мы используем то, что осталось от старого мира, хотя таких предметов немного, и нельзя создать новые или починить разрушенные или утерянные. Эти знания ныне утрачены, – Старейшина с грустью улыбнулась, глядя на мёртвые ветви Древа, а потом посмотрела на собеседника. – Но твоя сила – иная… Она – часть тебя, заключена в твоей крови.

Последние слова вызвали в Уилле острую болезненную тревогу, но одновременно укрепили его решимость, а вместе с тем и печаль от собственной неудачи.

А ведь он видел магию и прежде. И она исходила не от реликвии – это была чистая энергия, призванная сиянием опасных синих глаз.

– Джеймс владеет магией, – сказал Уилл, и Старейшина замерла.

– Ты прав. Но он – Перерождённый и обладает этими знаниями изначально. Либо же Саймон сидел с ним над древними книгами, как мы с тобой теперь, и обсуждал слухи и мифы, не понимая даже, что обучает существо намного более могущественное, чем он сам. Полагаясь на удачу, рискуя выпустить в мир нечто смертельно опасное… – она одарила Уилла долгим тяжёлым взглядом. – Ни один Хранитель не стал бы обучать Перерождённого.

– Почему? – спросил юноша.

– Из опасения, что тот воспользуется силой во зло, а не во благо, – ответила Старейшина. – Из страха, что он станет чем-то таким, что нельзя будет ни остановить, ни взять под контроль.

При мысли о том, что Саймон обучал Джеймса, что-то внутри сжалось. А теперь сам Уилл словно следовал по его стопам, только с опозданием на годы, но очень хотел наверстать упущенное время, несмотря на то, что мысль о прекрасном золотоволосом Перерождённом вызывала тревогу, смешанную с восхищением.

– Книги в наших библиотеках рассыпа́лись, переписывались и снова приходили в негодность. Не осталось больше ничего на древнем языке, что ты мог бы прочитать. Есть лишь отрывки на арабском, древнегреческом и старофранцузском. – Старейшина жестом пригласила ученика следовать за ней в другой конец комнаты к каменному столу с двумя стульями. – Вместе мы пройдём этими древними тропами, на которые вот уже много веков никто не ступал. Сегодня мы начинаем путешествие. Когда-то это место было полно магии, так пусть отсюда она и возродится.

Уилл посмотрел на мёртвое Древо – такое большое, что его ветви, протянувшиеся над головой, казались чёрными трещинами, рассекавшими сами небеса. Оно словно было молчаливым свидетелем всего того, что было не по силам юноше – осколком мёртвого мира, который он не мог вернуть к жизни. Уилл прикоснулся к камню и не ощутил даже искры – ни в Древе, ни в себе самом.

– Не обращай пока внимания, – Старейшина поставила свечу на невысокий стол и села, кивнув ученику, чтобы он занял место напротив. – Мы начнём оттуда, где свет уже есть. С пламени. – Уилл медленно опустился на стул, однако не мог перестать думать о ветвях мёртвого дерева, раскинувшихся над головой. – В тебе заключена сила, способная остановить Тёмного Короля, – произнесла Старейшина. – Но ты прав насчёт Джеймса. Прежде чем добраться до главного врага, придётся сразиться с его военачальником.

Наставница говорила уверенно, тогда как сам юноша не чувствовал ничего, кроме сомнений, сбивавших его с толку. Джеймсу, казалось, не требовалось ничего – просто сосредоточиться, и воздух вокруг него уже начинал искрить. А вот Уилл если и обладал магией, та была явно вне его досягаемости.

«А если у меня не получится? – подумал он, вспомнив, как Джеймс выбросил руку вперёд, и огромный контейнер завис в воздухе. – Что, если у меня нет такой силы?»

Уилл глубоко вздохнул.

– Как?

– С помощью света, – ответила Старейшина. – Посмотри на свечу и попытайся сдвинуть её пламя.

Уилл сидел напротив гладкой, кремовой, отлитой из пчелиного воска, а не из жира свечи. Яркий язычок огня горел ровно. Юноша посмотрел на него и подумал: «Сдвинься». Ничего не произошло, как бы сильно ни хотелось. Пару раз возникала безумная надежда – неужели получилось? Но пламя едва шевельнулось, и то из-за воздушных потоков, а не по воле Уилла.

– Как и в тот раз, с Древом-Камнем, – произнесла Старейшина, – тянись не к тому, что лежит на поверхности, а загляни в глубину.

В глубину. Уилл пристально смотрел на пламя свечи, повелевая ему пошевелиться. Ощущение было глупое: глаза едва не выскакивали из орбит, а затылок болел от напряжения.

Уилл не сумел заставить Древо светиться. А сейчас перед ним была всего лишь искра. Огонь. Юноша зажмурился и попытался представить пламя, воссоздать не просто образ, а настоящее воплощение. Его затрясло. Если бы только…

Уилл открыл глаза, хватая ртом воздух. Ничего. Свеча горела всё так же ровно – огонёк даже не дрогнул.

Старейшина Хранителей смотрела прямо на ученика.