Текст книги "Сказка Востока"

Эти повторяющиеся набеги убедили Тимура в том, что Тохтамыш был очень опасен, а Тимур в жизни следовал всегда трем основным принципам: никогда не превращать свою страну в арену сражений, не уходить в оборону, всегда атаковать так стремительно, как позволяет состояние коней. Приказ о боевом походе был отдан. Военачальники стали роптать, мол, армия измотана, надо бы передохнуть. Тимур все понимал – у воинов нет стимула. В предыдущих походах всем досталась огромная добыча: скот, рабы, наложницы. И теперь хочется всем этим насладиться, расслабиться. Но так можно растерять армию, утратить боевой дух, дисциплину, дикость кочевника, а приобрести мягкий нрав оседлого человека.

Осенью 1390 года Тимур созвал Курултай2020
  Курултай – съезд, совещание монгольских вождей для принятия важного решения, которое обязательно для всех.


[Закрыть] по поводу женитьбы своего сына Мираншаха. Тогда же им были отданы последние распоряжения о подготовке к выступлению в поход. Под Ташкентом он сделал смотр войскам, пополнил их вооружение и снаряжение, назначил командиров и выслал вперед эмиссаров, лазутчиков и передовые отряды с заданием подготовить пути следования, а также собрать сведения о позициях, занимаемых противником.

К северу от Сырдарьи раскинулись необъятные пространства Золотой Орды. Как только войска Тимура перешли реку, в лагерь Великого эмира явились послы Тохтамыша с подарками Тимуру от имени хана: девять великолепных коней и сокола в бриллиантовом ожерелье, а также передали письмо вроде уважительное, по сути – то ли хитрое, то ли боязливое, в целом лукавое, просит дружбы навек.

– Я никогда не нуждался ни в чьей дружбе, ни в союзе с кем-либо, – сказал послам Тимур. – Когда ваш повелитель был ранен и преследовался врагами, я, как известно, оказал ему помощь и назвал его сыном – тогда никому неизвестного человека, и в борьбе с Урус-ханом я потерял многих своих воинов… Взамен я от него ничего не просил… Он вспомнил обо мне для того, чтобы выразить свое презрение, поступить со мною, как с самозванцем, тогда как я построил свое благополучие собственными руками, не имея, в отличие от него, счастья быть рожденным на троне… Да будет он удушен своим желанием мира… Горе ему! Он разбудил богов войны, роковым оружием которых я являюсь!

Неизвестно, чем руководствовался Тохтамыш, но, несмотря на этот грозный ответ, он проявил упорство, и вновь прислал послов к Тимуру, в том числе и родственника Тимура, что служил при дворе Тохтамыша.

– Хан слишком часто нарушал клятвы, – сурово отвечал Тимур. – Если он искренне желает мира, то пусть пришлет Али-бея на переговоры с моими военачальниками.

Али-бей – главный советник хана Золотой Орды, человек смелый, решительный и одаренный, когда-то в молодости вместе с Тимуром промышлял грабежом на караванных путях. Долго шли они по авантюрным тропам жизни плечом к плечу, не раз спасая друг друга. А когда добрались до власти, поняли, что она может быть лишь в одних руках. Притесненный Али-бей убрался на север, в Орду, проявил себя не только в ратных делах, но и в придворных хитросплетениях, во всяком случае, стал влиятельным сановником, к которому Тохтамыш прислушивался. Тимур, желая личной встречи со старым другом, надеялся, видимо, склонить его к себе или хотя бы нейтрализовать, однако Али-бей не приехал. Тогда Тимур заявил, что впредь не позволит пустым речам сбить себя с избранного пути! Он не будет знать покоя, пока «не угаснут Тохтамышевы очи от зренья моей мести!».

Пока шли эти переговоры, золотоордынская армия растворилась в бескрайних песках. Тимур думал, что Тохтамыш будет в районе Аральского моря, а разведка доложила, что Тохтамыш ушел прямо на север. Тимур бросился вслед и оказался в непроходимых песках Муюнкума. Три месяца они преодолевали пустыню. Люди голодали, мучались. Однако Тимур своим поведением всех воодушевлял: даже в пустыне он носил облачение из роскошного набивного шелка и самой лучшей парчи и всегда был среди воинов, решительно пресекая всякие проволочки и беспорядок. Отставшему насыпали в сапоги песок, привязывали их к шее провинившегося и заставляли весь следующий переход двигаться босым. Если он снова отставал, то умерщвляли.

Говоря об этом невероятно трудном походе, историки отмечают два удивительных события. Первое – это то, что Тимур, как и Чингисхан, взошел на высокую гору Сюбюр-Тенгиз и, согласно языческому ритуалу, обратился к Небу со словами благодарности или просьбы. И пред спуском велел соорудить тур2121
  Тур (тюрк.) – каменная башня.


[Закрыть] (по-монгольски «обо») и выбить на нем: «В стране семисот черных токмак, в год овцы, в средний весенний месяц (апрель 1391), султан Турана Тимурбек шел с двумястами тысячами войска имени своего ради, по кровь Тохтамыш-хана. Достигнув этой местности, он воздвиг этот курган, дабы он был знаком. Бог да окажет правосудие! Если Богу будет угодно! Бог да окажет милосердие людям! Да вспомнит о нас с благословением».2222
  Хранится в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге.


[Закрыть]

Второе событие – это охота, наверное, величайшая охота в истории человечества… Дело в том, что запасы провизии полностью закончились. Лошади, благодаря обильным пастбищам, находились в относительно неплохом состоянии, однако ими нельзя было жертвовать ради утоления голода. Без лошади кочевнику трудно обходиться, тем более воевать, а потерять значительное число лошадей означало для армии катастрофу. С ухудшением ситуации воины стали роптать, кое-где выходить из подчинения. Они не знали, что их ждет впереди, бескрайняя, безлюдная, холодная даже по весне Сибирь их отпугивала, угнетала. Поворачивать назад тоже было опасно: ослабленные люди могли не выдержать нового перехода через пустыни. Без сомнения, ордынцы, которые истинно по-монгольски так далеко Тимура заманили, в этом случае перестали бы скрываться и постарались бы превратить отступление армии Тимура в кошмар.

Именно в такой тяжелой обстановке проявляется величие полководца: Тимур отдал странный приказ – охота, и не специальными отрядами, что и до этого велась, а всеобщая. В бескрайней степи развернулась флангами стотысячная армия в пятидесятикилометровую линию. В то время как центр линии оставался неподвижным, ее края двигались галопом, образуя полукруг, внутри которого оказалось значительное количество степной живности. Фланги продолжали двигаться навстречу друг другу, чтобы сомкнуться с северной стороны.

Круг замкнулся и стал стягиваться. Мимо полуголодных воинов не мог проскочить даже заяц. Почувствовав себя в западне, дикие животные затеяли безумную паническую гонку. В сужающемся пространстве круга бешено носились, спасаясь от охотников, вепри, волки, медведи, олени и антилопы.

Некоторые особи животного мира, попавшие в западню, удивили воинов. В летописи упоминается особый вид оленя, размером больше буйвола, по видимому, лоси. Тимур, первым войдя внутрь круга, подстрелил из своего лука несколько оленей и антилоп. Его мастерство стрельбы восхищало всех. Большинство усталых воинов могли натянуть тетиву длинного лука лишь до ключицы, Тимур же мог отвести оперение стрелы до самого уха.

Эта грандиозная охота дала изобилие мяса. Состоялся пир. Тимур, однако, не дал армии предаться празднеству. На следующий день его ординарцы объявили всеобщий смотр войск. Ровно в полдень среди войск появился сам Тимур с окружением. На нем золотой шлем, украшенный огромным сверкающим алмазом, на плечах – шуба из белого горностая. В руке эмир держал жезл из слоновой кости с набалдашником в виде золотой головы быка. Позади него штандарт с гербом самого Великого эмира – увенчанный солнечным диском золотой лев. При его появлении военачальники и эмиры спешились и стали на колени.

Эта зримая роскошь и великолепие несколько подняли дух армии, но ненадолго. Тохтамыш сознательно заманивал его все дальше на север, где даже в июне вдруг выпал снег. А потом пошли леса, более частые и густые, рати вязли в болотах. Снова началась жизнь впроголодь. Грабить было нечего: на пути ни одного поселения, ни души. А Тохтамыш все уходил и уходил на север. И тут случилось то, что всю жизнь сопровождало Тимура и не раз помогало – это вещие сны. Так, когда Тохтамыш на него напал, снилось ему, что почему-то с севера осветил его яркий луч, маня к себе. Как только Тимур двинулся в ту сторону, свет исчез, и там застыла в вечном покое путеводная Полярная звезда.

Колдунов, шаманов, гадателей и предсказателей Тимур не любил и был приказ – таковых, как и нищих и шутов, повсеместно истреблять. Однако при себе, как и любой средневековый правитель, Тимур держал несколько звездочетов, ученых мужей, и, якобы, ясновидящих, к мнению которых Великий эмир прислушивался, но вывод всегда делал свой.

Тот сон звездочеты объяснили: свет с севера – путь, который надо свершить, чтобы разгромить хана Золотой Орды. И как в небе одна неподвижная Полярная звезда, так и ты на Земле единый правитель. Это грядущее отвечало помыслам Тимура, ведь он должен стать Повелителем мира и посему выступил в поход, и никакие трудности и преграды не могли его остановить на этом пути.

За пять месяцев изнурительного похода армия Тимура так и не нагнала хана Золотой Орды: кони не могли преодолеть болота Тобола; мошки, комары и слепни атаковали людей и животных, все голодали, начались болезни и недовольство не только простых воинов, но и преданного окружения. И в этот самый тяжелый момент, видимо, от нервного и физического перенапряжения, дала о себе знать старая суставная болезнь Тимура. Он слег, его лихорадило. Пребывая постоянно в липком поту, он не мог ни думать, ни командовать, ни принимать решения. В упадке сил он понимал лишь одно, что пренебрег одним из Ясов Чингисхана: должно остерегаться преследовать войско, которое без видимой причины обращается в бегство или долго отступает, в тылу может быть ловушка, либо сильное подкрепление. И то, и другое случилось: попал он в самое затруднительное положение. И в это время сон, что очень редко бывает, ведь ублаженный женщинами и вином он обычно крепко спит. Неужели вещий? Словно наяву!

Как он любит, весь при торжественном наряде охотится Тимур на медведя в этих топях. Идет след в след, вот-вот нагонит, а не может, не может идти, все вязнет и вязнет в болоте. И вот провалился, стало его засасывать. Кричит он о помощи и спасении, а трясина все больше засасывает его. Он уже задыхается, уже чувствует прелый вкус болотного мха во рту. И тут медведь сжалился, примчался с подмогою и, хватая за уши, молвит человеческим голосом:

– Не такие уж мы неблагодарные, – дернул он с силою – оторвалась голова, а мишка любуется, – не забудем мы твоей услуги, в стольном граде водрузим башку твою на веки вечные, как символ избавления от Орды и Орды становления.

И как была голова в драгоценном шлеме, так водрузили ее на какой-то постамент, то ли из черепов, то ли еще из каких-то стонов. В общем, он уже не живой, но умереть не дают. Дух его витает, мечется, чего-то человеческого хочет, а он перед Всевышним Судом предстал, и после долгих-долгих лет заточения, после показаний всех свидетелей ему даже в аду места не нашлось. И вернули его на страшную землю, шлем-подделку напялили, бороду приклеили, в стеклянную клетку заточили, не всем подряд, а кое-кому демонстрируют…

– О-о-о!!! – зарычал, пробуждаясь от этого кошмарного сна, Тимур, обеими руками схватился за голову. – Всех звездочетов, предсказателей, мулл и шаманов ко мне, – приказал он.

Тотчас явились старцы, в смиренной позе пали пред ним на колени, ковер поцеловали:

– Что изволит наш Повелитель? – крайне услужлив их тон, покорен их взгляд, сострадание в их виде и жестах.

Пересказал Тимур им свой сон, даже от этого ему снова стало плохо. Мудрецы переглянулись, глубоко задумались, понурив головы. Но что-то сказать надо, и самый старший, самый мудрый держит слово:

– Только Владыке мира Бог мог послать такое великое знамение. И как бы мы ни были просвещены и Всевышним наделены умом, и нам нужно подумать, для того чтобы разгадать этот сон.

– Да-да, – поддержали остальные старцы, ибо кому-то надо на следующую ночь расположение звезд посмотреть, кому на бараньей лопатке погадать, кому петуха на рассвете послушать, кому и у костра попрыгать, а кому поплотнее поесть, послаще поспать, и ему во сне секрет раскроется.

Через сутки они вернулись. Но в этих диких местах и солнце вовсе не садится, и ночь не ночь – коротка, а звезд не видно. С бесконечным закатом туман над болотом стелется, а барашка – как блеет, позабыли, петуха давно уж сварили, словом, молились сутки за здравие Повелителя, но ответ, хоть и не прост, все же разгадан:

– Сколько троп знает медведь, столько хитростей ведомо охотнику, – тюркскую поговорку напомнили они, а дальше – столько хвалебных, витиеватых, по-восточному подобострастных, сладких речей, мол, Повелитель всегда на высоте, на постаменте, победитель.

Между тем, самого Тимура этот страшный сон встряхнул и придал новые силы. И не в таких переделках бывал, и немало на своем веку уже повидал – у самого борода убелена. И хоть эти старцы мудрецы, да и он не лыком шит, видит: кое-что они предчувствуют, угадывают – глаза прячут, но не от прежнего раболепия, и пока не от измены, скорее от сомнения – не на ту «лошадку» поставили? Кто же этот будущий Повелитель-победитель?

Хоть и во сне, а башку его уже оторвать грозятся и не обязательно это будет Тохтамыш или Али-бей, что во вражеском стане. Вокруг недругов немало: не только эмиры туменов2323
  Тумен (монг.-тюркск.) – десять тысяч воинов, современная дивизия.


[Закрыть], но родня и даже дети и внуки могут на поколебавшийся трон позариться, сам таким был по молодости, знает – верить никому нельзя. Вот потому денно и нощно двое самых верных стражников из числа преданных головорезов-убийц, для которых он царь и бог, охраняют его жизнь, его башку. Но это до тех пор, пока эта башка лучше других соображает.

– Думай, башка, думай, – силясь перебороть недуги, сам себя понукает Тимур. – Только победители долго живут и, вообще, живут!

И тут он вспомнил о своем главном лекарстве:

– Расставьте шахматы! – в этом походе у него даже не было возможности позабавиться игрой. А он по жизни игрок, но не в какие-то там кости, что выпадет «шеш-беш», а сызмальства игрок только в шахматы, где побеждает думающий… Да, ситуация у него очень тяжелая. Отступать некуда и невозможно, нужен бой, где предстоит либо победить, либо погибнуть. Надо рисковать всем, но в затевавшейся партии нужно полагаться только на свой ум, метод, а не на случай, предавшись хандре сновидений, слушая мнения льстивых мудрецов.

Однако Тохтамыш на бой не идет, все отступает, в конец хочет измотать, действует наверняка, явно переигрывая, ждет, пока армия Тимура полностью деморализуется, потеряет боеспособность и веру в полководца.

Смута в войсках началась. Араз-лакшеры2424
  Араз-лакшеры (тюрк.) – уполномоченный в войсках, военный комиссар или инспектор.


[Закрыть] и тайные соглядатаи уже приносят тревожные сведения, и рассадник крамольных настроений – лагерь духовенства и мудрецов. Вот к кому, согласно Ясу, Тимур всегда относился с доверием и благосклонностью. Но раз такое дело, нет правил без исключений. Коротки летние ночи в Сибири, видать, старцы крепко уснули: сгорели все их палатки, никто не спасся. А тут же, рядом с мудрецами, в отдельном порядке, живут всякого рода развлекатели войск: музыканты, акробаты, поэты и множество купцов, которые ради выгоды преодолевают те же тяготы, что и армия в походе. Зато после победы они по дешевке столько добра у воинов скупают, что наживают целые состояния, им война очень выгодна, но следовать они хотят лишь за армией-победительницей, чтоб не пасть в вихре поражения. И вот Тимуру докладывают, что купцы подались куда-то в сторону. Они люди свободные, да Тимур пока еще великий эмир, и многие из этих купцов своим состоянием ему обязаны. Вернули их силой и бросили пред Тимуром на колени.

– Что ж вы меня покидаете? – язвителен голос Повелителя.

– Не воины мы, стары, устали, болеем, домой хотим, – отвечают купцы.

– Так Самарканд в какой стороне, а вы куда путь держите?

– До Самарканда далеко, не дойдем. Гораздо ближе до Сарай-берке, там подкрепимся и тогда вернемся в Самарканд.

И тут Тимура осенило: «Как я раньше не додумался?! Зачем мне медведя по тропе выслеживать, надо в его берлогу залезть».

В тот же день по приказу Тимура затрубили фанфары сбор в поход, забили барабаны. Но прежде чем тронуться, Тимур вызвал в свой шатер сыновей и внуков.

– Момент грозный и решающий, – молвил им Тимур. – Готовы ли вы вместе со мной или победить в бою, или умереть?

– Готовы! – поклялись все, стали на колени и по очереди поцеловали шероховатые голенища шагреневых сапог. А любимые внуки, Мухаммед Султан и Пир-Мухаммед, при этом плакали.

Узнав об этом, у всех военачальников пробудилось мужество, они тоже явились в главный шатер командующего и, преклонив колено, тоже поклялись.

После этого Тимур развернул войска на юго-запад и двинулся прямо к Волге, в сторону столицы Золотой Орды. Путь был неблизкий и нелегкий. За десятидневный переход они преодолели реку Урал, Южно-Уральские горы, сделали еще несколько переходов и достигли бы Волги, но тут у самарской излучины, у небольшой реки Кундурча, прямо как из-под земли напротив стали Тохтамышевы рати.

В иное время Тимур сразу ринулся бы в атаку, так он всегда был уверен в себе. Но на сей раз дело совсем иное: его воины устали, голодны, и их значительно меньше, чем свежее войско Тохтамыша.

Обычно перед каждым значительным боем Тимур проводит совещания, где каждый командир получает конкретное задание-приказ, невыполнение которого грозит смертью. Однако на сей раз – никаких совещаний, Тимур уединен, вроде играет в шахматы, и лишь по ночам у него идут какие-то тайные встречи. А днем, уже не первый раз, армия Тохтамыша пытается вступить в бой. Тимур маневрирует на месте, уклоняется, и никто не знает, что он ведет другую игру.

Тимур понимает: на сей раз в открытом бою ему Тохтамыша не одолеть, надо что-то придумать. И он придумал.

Сражение началось 19 июня 1391 года. Тохтамыш, весьма достойный ученик Тимура, давно изучил его тактику ведения боя. Учитывая, что его воины бодрее и маневреннее, значительно преуспел, особенно на флангах, которые обычно были сильнее, чем центр и первыми вступали в бой. Чтобы не дать свежей коннице Тохтамыша свободного пространства, Тимур постоянно заставлял свои силы плотнее вступать в контакт. Два дня шла рукопашная сеча. Потери Тимура были значительными, но войска стояли насмерть.

На третий день случилось неожиданное. Утром, в самый разгар боя, тумен внука Абу-Бекра, что находился в самом центре, чуть ли не на передовой, строгим маршем покинул поле боя и в стороне, на пригорке, хорошо видимом издалека, раскинул шатры, зажег костры, якобы готовясь к пиру победителей.

В это же время другой любимый внук слушал приказ и наставление Тимура:

– Какая польза от жизни без славы?! Вперед!

Мухаммед-Султан повел по центру в атаку свои войска и тоже странность: впереди не лучники и копьеносцы, как положено, а пятьсот барабанщиков, и как забили они джирхг2525
  Джиргх – барабан в человеческий рост, с помощью которого древние монголы передавали информацию на значительное расстояние в степи.


[Закрыть], словно гром обрушился. Воодушевились воины Тимура, закричали хором боевой клич:

– Дар и гар!2626
  Дар и гар (тюрк.-монг.) – Получай и умри!


[Закрыть] Ура-а-а!!!

Внезапно случилось еще более непредвиденное – золотоордынский знаменщик выпустил из рук древко туга о девяти конских хвостах… Известно, что большое знамя повелителя в Азии – это символ власти и победы. Во все времена его отступление или исчезновение определяет ход битвы. Знамя видно отовсюду и воины никогда не теряют его из виду. Когда знамя развевается, воины знают, что повелитель не покинул их, но лишь оно исчезнет или отступает, то это может стать причиной их бегства с поля боя.

Запаниковав, перепуганные золотоордынцы бросились наутек. Они, преследуемые противником, познали все ужасы уничтожения. Всеми покинутый Тохтамыш исчез в степи и так поспешно бежал на запад, что очутился в литовском княжестве.

Войско Тимура обосновалось лагерем на берегу Волги. Целый месяц пировали: пили, пели, ели, плясали, делили богатства Золотой Орды, заставляли себе прислуживать самых красивых в мире дев.

Во время затянувшейся пирушки, в хмельном бахвальстве Тимур выдал секрет своей победы.

Дело в том, что с обеих сторон, в основном, воевали монголо-тюркиты. По крайней мере, на ответственных должностях лишь они. И в то же время нередки случаи, когда близкие родственники, не говоря уже о старых соратниках, стояли друг против друга, разделенные фронтом. При соприкосновении таких огромных масс людей, а это более двухсот тысяч, неизбежны перебежки в стан врага, взаимное проникновение лазутчиков.

Тимур, который более чем на воинскую доблесть полагался на военную хитрость, через разведчиков узнал, что знаменосец Тохтамыша – его старый соратник, ибо когда-то Тохтамышево воинство – это часть армии Тимура, которую он сам с поддержкой передал. По заданию Тимура этому знаменосцу передали повеление Великого эмира.

– Я все равно выиграю, ибо Аллах на моей стороне, а Тохтамыш и Али-бей – неблагодарные трусы… Когда пойдут в атаку барабанщики, ты бросишь знамя. Сохранишь свою жизнь, получишь огромные деньги и твой сын будет назначен одним из ханов Золотой Орды… Не согласишься, весь твой род, что живет в Ургенче, на моей территории, будет истреблен, а юные и молодые – проданы в рабство… Другого – нет, решай!

Зажатый в тиски обстоятельств, знаменосец сказал, что скоро даст ответ. На следующий день он увидел, как войска Тимура, несмотря на измотанность, стойко сражаются, и дал ответ:

– Деньги вперед.

Нужна была еще одна ночь, чтобы доставить огромное состояние в лагерь противника; и на третий день боя дело было решено.

Тимур думал, что знаменосца, как предателя, свои тотчас убьют, а тот чудом спасся и даже объявился на Волге у шатра Повелителя мира с предложением и впредь верно служить.

– Ты теперь так богат и не молод, жил бы в свое удовольствие, – ласкает его Повелитель мира. – А слово свое, если хочешь, я сдержу, – где твой сын?

Сын появился, в присутствии отца и свиты получил грамоту на ханство, и когда клялся в верности на коленях, Тимур ему шепнул:

– В семье хана предатель.

На следующее утро Тимуру доложили: бывший знаменосец умерщвлен. Убить сына допустимо, ибо даже старший сын Чингисхана, Джучи, был найден в степи с переломанным хребтом и вряд ли это могло случиться без ведома отца. Но убить отца?!

Молодого хана доставили Тимуру.

– Тот, кто отца отравил, кого угодно отравит, – с презрением процедил Тимур. Хоть и нет прямого обвинения, но новый хан стал что-то лепетать в оправдание.

– Вот видишь, – резко перебил Тимур, – нет, чтобы покаяться, ты чуть ли не меня винишь… Что еще можно было ожидать: сын предателя – собака.

Повелитель сделал едва заметный жест рукой. Охрана знала: срубить голову – не самое жестокое наказание, зато, хоть и малость, а ханом побыл.

…Покоренная Золотая Орда – необъятное государство, а Тимур многим военачальникам своей победой обязан. Вот и назначил он вместо одного хана троих. Почувствовав себя независимыми, ханы не смогли поделить территорию, власть, стали враждовать. И тут вновь объявился Тохтамыш, который при помощи великого князя Московского без особого труда вступил во владения своим царством.

Да, Тохтамыш был Тимуром побежден, но он проиграл не войну, а лишь сражение. Золотая Орда, где он вновь стал безраздельно властвовать, – огромная территория, щедрая людскими и природными ресурсами.

Быстро восстановив военную, а вместе с этим и экономическую мощь, Тохтамыш прошелся поборами и рекрутством по вассальным территориям. Грузию и Азербайджан, занятые было Тимуром, он вновь переподчинил себе. И готовясь к неизбежному реваншу, Тохтамыш стал налаживать международные отношения, направленные против Тимура. Прежде всего он вступил в переговоры с самой значительной силой того времени – султаном Египта. Эти отношения были обусловлены многими факторами: взаимовыгодным товарообменом, служащим источником обогащения, и, главное, правителями Египта, Сирии и всего Ближнего Востока, коими не годы, а века были султаны-мамлюки, сумевшие захватить там власть. Мамлюки – в основном выходцы с Кавказа, а так как их историческая родина являлась покоренной, но частью Золотой Орды, то они были крайне заинтересованы в контакте и влиянии на хана и его окружение. Теперь, в конце XIV века, эти в основном торговые отношения переросли в иную ипостась – военно-политический союз для отражения натиска Тимура, который яростным обоюдоострым клином вторгся меж их владений, немало потрепав обе державы.

О том, что между Золотой Ордой и Египтом идут интенсивные переговоры, и договоренность, в принципе, уже достигнута, Тимуру из своих надежных источников доподлинно известно. Он знает, что если Тохтамыш с севера, а мамлюк с юга одновременно начнут наступление, то на два фронта воевать не сможет, ибо, как показали последние события, очень храбрый в бою сын его, Мираншах, был недавно мамлюками разбит и, спасаясь от плена, бежал под крыло отца.

Тимуру надо было действовать быстро и решительно, но это не значит сломя голову, чего он никогда не допускал, ведь он игрок в шахматы, а в шахматах с наскока и авантюрой победы не достичь, все необходимо просчитать на несколько ходов вперед… Вот он и склонился над шахматной доской в живописном уголке Грузии, у излучины Куры. Свита Тимура даже дышать боится, никто не смеет нарушить его покой, но ведь с самим с собой играть малоинтересно, даже бессмысленно.

– Неужели на этом чертовом Кавказе никто в шахматы играть не умеет? – не поднимая головы, сурово процедил Тимур.

Великий эмир был не только выдающийся полководец, но и прекрасный шахматист. Мало кто ему мог противостоять и в этой мирной игре, но если кто его обыгрывал, то Тимур, прирожденный лидер и победитель, приходил в ярость, и судьба шахматного обидчика была плачевной. Эта молва о Тимуре, как и все остальные, распространилась по свету, и даже те, кто мог бы Великого эмира обыграть, не смели и помыслить об этом, а посему достойных противников не было.

– Так есть здесь шахматисты? – гневно повторил свой вопрос Тимур.

– Э-э, есть, – чуточку вперед подался визирь воды, и, видя, как Повелитель удивленно повел бровями, сразу же пояснил, – только он находится в тюрьме.

– Ты что, издеваться надо мной вздумал? – с годами нрав Тимура стал круче: он мог быть по-царски щедрым и милостивым и в то же время, не только за поступок, но и за нечаянно брошенное лишнее слово, обходился беспощадно даже с близкими. – Небось, какой-нибудь голодранец иль вор.

– Никак нет, мой Повелитель, – виновато склонился визирь2727
  Визирь (арабск.) – буквально: носильщик тяжестей, министр.


[Закрыть] воды, будто действительно его давил непомерный груз, – это местный Молла2828
  Молла (мулла) – служитель религиозного культа. В то же время на Востоке так называли ученых мужей.


[Закрыть] по имени Несарт.

– Хм, это за что же Моллу посадили? – как последователь Ясов, Тимур очень почтительно относился ко всем просветителям, тем более к религиозным деятелям любых вероисповеданий – это был один из залогов успеха завоевателя.

– Его дело весьма щекотливое, правда, давнее, он уже лет двадцать в заточении.

– Двадцать лет в тюрьме? – удивился Тимур. – Оф! Представляю, как он там провонял. А ты его ко мне, да еще в шахматы играть!?

Лицо Тимура всегда было сурово, и по тону нельзя было понять, что у него внутри, какая последует реакция. Да в это время незаметно появился маленький юркий племянник Повелителя, сын его любимой, уже покойной сестры Туркан-ага, звали которого Чанар. По родству Чанар на многое не претендует и, может, поэтому, а, может, из-за личных качеств он особо приближен: начальник тайного сыска в любое время имеет доступ к Тимуру. Его теперешнее появление всем понятно – прибыл гонец.

Это в былые времена Тимуру все при свите докладывалось, все сообща выслушивали и вместе принимали решения. Ныне все иначе. И не потому, что Эмир эмиров стал Повелителем мира, действительно, полмира завоевал. Нет, масштаб иной, борьба иная, методы иные, и сама жизнь иная. Если в свите почти что каждого государя есть люди, подкупленные Тимуром, то почему они не могут быть и рядом с ним?

Тимур и Чанар уединяются в отдельном шатре, куда нет доступа никому, кроме личной охраны. Почти что одновременно прибыли гонцы, оба из Самарканда. Первое послание было от Сарай-Ханум, главной жены Тимура, второе – от Ханзаде. Люди называли их Большой госпожой и Малой. Между этими влиятельными женщинами при дворе Тимура шла острая вражда, которая в немалой степени портила жизнь Повелителю и, казалось бы, что стоило такому беспощадному и всемогущему человеку, как Тимуру, всяческим способом урезонить этих женщин, навести покой и порядок в своем доме, дабы не мешали ему в грандиозных делах. Но не все так просто, даже в жизни Повелителя мира. И та, и другая женщины имеют сыновей, наследников и опору Тимура, вот и приходится даже такому государю разбираться в женских сплетнях и интригах своего двора. Кто бы знал, сколько здесь порока, хитросплетений, коварства и лжи? И как бы в тот момент ни было, а Тимур, рано потерявший мать, с любовью относился к своим женщинам, будь то сестры, жены, дочери и невестки. В честь многих из них он возвел известные архитектурные шедевры. Но это – история, а сейчас этих женщин надо угомонить. А как это сделать? Очень просто – развести. И хотя госпожа в походе – обуза, а Сарай-Ханум уже не молода, дальнюю дорогу не осилит, посему Тимур позволяет Хан-заде прибыть к нему, мол, по невестке соскучился, да и сама с сыновьями увидится, покоренным и прекрасным Кавказом полюбуется.

– С жиру бесятся, – итог Тимуровых раздумий о фаворитках своего двора.

И почему-то именно в этот момент он вспомнил о другой женщине, которую действительно любил. Тимур был молод (всего двадцать два года), а имя его уже наводило страх. Это личные летописцы выправили историю жизни Тимура. А был он в молодости разбойником с большой дороги, да, видать, разбойником не простым, ибо сам эмир Самарканда и областей, некто Казаган2929
  Эмир Казаган – правитель Трансоксианы, незаконно присвоивший себе власть с помощью коварства и убийств.


[Закрыть], уже наслышанный о дерзких проделках Тимура, пригласил его к себе. Но Тимур отказал в просьбе эмира не грабить проезжающие караваны купцов, а наоборот, сам сделал предложение – поставить себя во главе Казганова воинства.

– Не рано ли тебе? – спросил эмир Казаган, которому не понравилась выходка Тимура.

– Дай задание, время покажет, – самоуверенно настаивал Тимур.

– Хорошо, – согласился Казаган и дал Тимуру очень трудное задание, будучи уверенным, что зарвавшийся юнец там сложит свою буйную голову. А Тимур не только выполнил поручение, но даже переусердствовал: соседнего эмира взял в плен, трофеи в Самарканд доставил. Многие историки пишут, что в благодарность Казаган выдал за Тимура свою внучку. На самом деле это Тимур послал отца Тарагая со сватовством, и не кого-нибудь, а самую избранную девушку в округе – прекрасную, как молодой месяц, стройную и грациозную, как кипарис, пятнадцатилетнюю красавицу Алджай. Вот таким удалым молодцом был Тимур! Своими подвигами он сам создавал себя и свое имя. Это позже историки сложили генеалогию Тимура, якобы он прямой потомок Ноя и Чингисхана. Так такие генеалогии на Востоке у каждого султана или президента со временем появляются. А отец Тимура не был никаким вождем племени барласов3030
  Барласы – отюреченное монгольское племя, прибывшее в Среднюю Азию вместе с нашествием Чингисхана и осевшее здесь.


[Закрыть], простой воин-кочевник, дожил до старости, за выслугу получил небольшой надел, немного коней и другой скотины, которую Тимур с самого детства пас. Именно тогда, в степи, перенося жару и стужу, голод и жажду, он закалил свою силу и выносливость, стал прекрасным наездником. А по вечерам, слушая бесчисленные легенды о Великом Чингисхане, Тимур мечтал стать таким же великим. Постоянно играя в военные игры в бескрайней степи, сам, как и многие его сверстники, с самого детства учился стрелять из лука, сидя в седле, бросать аркан, сражаться копьем и даже орудовать самодельным деревянным мечом.