Текст книги "Духи Рождества на Трэдд-стрит"

Глава 12

Я засунула небольшой пакет с покупками от «Финики филли» под один из складных столов, установленных в конюшнях дома-музея Эйкен-Ретт на Элизабет-стрит. Мне не хотелось, чтобы Софи увидела и узнала, почему я опаздываю на нашу с ней запланированную встречу по организации мастер-класса по плетению рождественских венков перед большим мероприятием. Софи хотела до его начала убедиться, что у нас достаточно материалов. Моей же целью было сделать так, чтобы она увидела только коробки с настоящими заготовками, а не искусственные фрукты и гирлянды, которые поставила я.

После провала недавней рождественской фотосессии я остро нуждалась в шопинг-терапии, и милые продавцы в моем любимом магазине одежды и аксессуаров были более чем счастливы мне помочь. Хотя мне хотелось скупить половину магазина, я была вынуждена постоянно напоминать себе, что у меня строгий бюджет и что теперь, выйдя замуж, я должна подумать о других людях, прежде чем вытащить кредитную карту. В конце концов я выбрала в качестве подарка для матери уцененную юбку, симпатичную пару недорогих сережек для Джейн и невероятно дешевую пару туфель для себя – они были уценены настолько, что я получила их практически бесплатно. Выйдя из магазина, я почувствовала себя намного лучше.

Я принялась перебирать коробки с материалами для изготовления рождественских венков. При этом я с раздражением отметила, что на многих апельсинах, подаренных другими женщинами, зубчики гвоздики были расположены кое-как, а все гранаты были разных форм и размеров. Не было даже двух одинаковых.

– Как получилось ваше рождественское фото? – спросила Софи, встав рядом со мной. Я старалась не таращиться на ее наряд, который выглядел так, как будто его выбрала малышка Скай. Или сшила. Или Софи совершила набег на заброшенный тайник с цирковыми костюмами, где разжилась цветными брюками-баллонами с резинкой на щиколотках (чтобы подчеркнуть ее «биркенстоки») и кардиганом в цветочек с огромными пуговицами разного цвета. Из сандалий торчали неоново-зеленые носки. Я уже несколько лет пыталась сказать ей, что пара кедов или вообще любая другая обувь, кроме сандалий, согреет ее ноги. И наконец сдалась.

– Как далеко тебе пришлось бежать, чтобы спастись от клоуна, у которого ты прихватила костюм? – спросила я, хватая еще два апельсина, и постаралась не вздрогнуть при виде неаккуратно расположенных зубчиков гвоздики. Софи взяла несколько гранатов и принялась раскладывать их на столе, чтобы сосчитать.

– Фотосессия не удалась, да? Боюсь, теперь тебе не попасть на обложку журнала «Пэрентс мэгазин».

– Вообще-то это лучше, чем быть на обложке «Серкус лайф», – буркнула я себе под нос и уже громче добавила: – Это было ужасно, если хочешь знать. Дело закончилось тем, что мы, чтобы не запечатлеть на фотографиях мертвецов, сделали снимок в Прибрежном парке возле Ананасового фонтана, а поскольку на улице было холодно, мы все были в пальто поверх наших разношерстных нарядов. Джей-Джей и собаки наотрез отказались надевать рождественские костюмы. В общем, сущая катастрофа. Сфотографироваться на улице – с моей стороны это был гениальный ход.

– Сущая катастрофа, это да, – повторила Софи. – Не знаю даже, как ты справляешься. Твоей стойкости можно только позавидовать, Мелани.

Я не поняла, серьезно она говорит или нет. У меня не было возможности спросить ее, поскольку она склонилась над одним из ящиков с поддельными ветками самшита, которые я приобрела в оптовом клубе по девяносто девять центов за ветку. Вытащив пучок, она поднесла его к лицу, понюхала и снова повернулась ко мне.

– Мелани!

– Они ведь точь-в-точь как настоящие, верно?! – с наигранной невинностью спросила я. – Между прочим, я сказала тебе, что у меня назначена встреча в историческом архиве? Я должна вернуть старые письма Вандерхорстов, которые кто-то пытался выбросить.

Временно забыв о моем проступке, она бросила ветви на стол.

– Вот как? И кто же их выбросил?

– Марк Лонго. Он украл их из архива. А потом, вместо того чтобы вернуть, он просто их выбросил. К счастью, его брат их нашел и отдал Джеку и мне посмотреть.

Софи прищурилась.

– Для таких монстров есть особый уголок ада. В них есть что-нибудь важное?

– Я не знаю. Джейн написала мне, пока я делала рождественские покупки, чтобы сообщить, что Энтони их привез. Я попросила ее оставить их на столе Джека, чтобы он сначала просмотрел их – в качестве своего рода извинения.

– За что ты извинялась? – Она выставила ладонь вперед, не давая мне ответить на свой вопрос. – Дай угадаю. Ты снова промаркировала все его ящики цветными этикетками. – Она подняла взгляд, ожидая, что я скажу в ответ. А когда я ничего не ответила, продолжала: – Значит, ты организовала его стол так, как ты бы организовала свой собственный, не задумываясь о том, хочет он этого или нет?

Я промолчала. Софи испуганно вытаращила глаза.

– О нет, Мелани. Ты снова пыталась что-то от него скрыть?

Я отвернулась от нее и наконец поддалась желанию взять один из апельсинов и довести его до ума.

– Я действительно все испортила. Как жена я чувствую себя полной неудачницей.

Софи пару секунд помолчала, и я почувствовала на себе ее взгляд.

– Мелани, – мягко сказала она. Тон ее голоса заставил меня поднять глаза. – Не смей называть себя неудачницей, договорились? Не без странностей? Есть такое. Неуверенная в себе? Да, большую часть времени. Но в целом ты замечательный человек. Ты отличная мать и потрясающая подруга. Вспомни, как ты взяла на себя заботу о Блю Скай, когда мы с Чедом слегли с гриппом, хотя у тебя было полно своих забот? Но ты ни секунды не сомневалась. И, что бы ты о себе ни думала, ты замечательная жена. Вы с Джеком просто созданы друг для друга, как и мы с Чедом. Как горошины в стручке. – Софи улыбнулась. – Органические, конечно.

Я невольно улыбнулась в ответ. Она между тем продолжила:

– Но ты должна помнить, что брак – это не то, к чему вы приходите, зная, что делать. Это процесс обучения. Итак, верно, ты допустила ошибку. Просто извинись и скажи, что ты приложишь больше усилий, и двигайся дальше.

– Ты считаешь, я должна извиниться?

Она смерила меня взглядом, который не нуждался в словах.

– Хорошо. Я поняла. Спасибо. – Я в упор посмотрела на нее. – Хотя мне трудно слушать тебя, когда ты так одета.

– Забудь, что я сказала о том, какая ты потрясающая подруга. Итак, – продолжала она. – Что именно ты ему не сказала?

Я положила на место апельсин, подышала на руки, чтобы их согреть, и вытряхнула содержимое ящика с гранатами.

– Лишь то, что я видела в комнате Нолы привидение. И что я ощущала некое темное присутствие в коридоре наверху, которое то ли связано, то ли нет со странным человеком без глаз, которого я видела у цистерны.

Софи, прищурившись, посмотрела на меня.

– Что за странный человек?

– Я не спросила, как его зовут, но он был в старомодном костюме и держал в руках ювелирное украшение. Браслет или что-то подобное с разноцветными камнями.

– Что за старомодный костюм?

Я пожала плечами.

– Я не знаю… просто старомодный.

Софи глубоко вздохнула.

– На нем были брюки или бриджи до колен?

Я задумалась, стараясь вспомнить образ, который до этого отчаянно пыталась забыть.

– Бриджи. Определенно бриджи.

– Хорошо, – медленно сказала она. – А какая рубашка?

Я закрыла глаза.

– Рубашка с высоким воротником со множеством оборок и с бантом.

Софи кивнула.

– Воротник стоял прямо?

– Он был отложной, – ответила я, даже не задумываясь. На его рубашке было большое темное пятно, и мой взгляд задержался на нем. Но я заметила бант.

– Хм, – пробормотала она, кивая.

– Хм… что? – спросила я.

– Ты лишь сказала мне, что кирпичи для цистерны были привезены со старой плантации Вандерхорстов, верно?

– Да, – я кивнула.

– До того, как плантацию превратили в винодельню, мы использовали стоящий там мавзолей для обучения студентов различным методам консервации кладбищ. Работы включали укрепление ветхих гробниц и чистку надгробий. Было чертовки трудно заставить студентов вернуться туда. Многие утверждали, что там нехорошая аура. А некоторые так вообще заявляли, что действительно что-то видели. – Софи поморщилась. – Ты знаешь, как это бывает. Кому-то что-то померещилось, и он раздувает это до гигантских размеров. Другие пугаются и говорят, что тоже что-то видели. Мы со студентами бываем во многих старых зданиях и на кладбищах, и я давно научилась воспринимать все эти рассказы с недоверием.

– И ты никогда не говорила мне об этом?

Софи посмотрела на меня так, как наверняка смотрела на Блю Скай, когда ее малышка сталкивала тарелку органической киноа на пол.

– Ты серьезно, Мелани? С каких это пор тебе хочется говорить о привидениях? Раньше за тобой этого не водилось.

– Какая разница, – сказала я, имитируя Нолу. – И что они видели?

– Очевидно, привидение в одежде конца восемнадцатого века. Никто из них не задержался там долго, чтобы рассмотреть детали, однако они успели заметить, что он был без глаз. Впрочем, такое сложно не заметить. И на его рубашке было что-то странное. Как будто большое пятно.

У основания моей шеи выступили капельки холодного пота.

– Он что-то держал в руках?

Софи на миг задумалась.

– Я не помню, чтобы они что-то такое говорили – возможно, я просто забыла. Или они убежали слишком быстро и потому не успели заметить. Меган Блэк – в числе тех студентов, которые утверждают, что они что-то видели. Она работает в цистерне, так что спроси ее. Только не говори ей, что это я тебе сказала. Я не хочу доверять подобным рассказам.

Я нахмурилась.

– Почему? Потому что ты не веришь в призраков?

– Нет. Потому что я верю. Я слишком долго была твоей подругой, чтобы сомневаться в их существовании. Видишь, Мелани? Некоторые люди действительно учатся, меняются и растут по мере того, как они узнают что-то новое.

На моих часах запищал будильник. Это были новомодные умные часы, которые умели все, за исключением приготовления ужина и мытья посуды, но единственное, что я освоила с тех пор, как Джек подарил их мне на день рождения – это устанавливать будильник.

– Извини, мне пора. У меня времени в обрез, если я хочу успеть до встречи в архиве забрать в доме письма. – Я оглянулась на портреты мамаш из «Эшли-Холл», висящие на вечнозеленых ветвях вместе со знаками, обозначающими различные стадии мастер-класса по плетению рождественских венков. – Похоже, у тебя много добровольцев, так что тебе не придется скучать по мне.

– Подожди. – Софи подтолкнула в мою сторону несколько пластиковых стеблей. – Возьми это с собой. Я попрошу аспирантов подготовить настоящие обрезки самшита, чтобы мы могли использовать их во время семинара. – Она взяла пластиковый стебель и осторожно зажала его двумя пальцами, как будто он мог быть заразным. – Право, Мелани. Даже для тебя это довольно жалкий поступок. Тебе следует поработать с моими студентами и подготовить стебли. Для них было бы хорошим уроком. Пусть знают, что происходит, когда мы пытаемся обойтись малой кровью.

Она выглядела так, будто это все действительно было крайне серьезно. Заметив Веронику, шагавшую к нам через двор, я нетерпеливо помахала ей рукой.

– Вы как раз вовремя – думаю, вы нужны Софи. – Я пошарила под столом и вытащила сумку с покупками. – Я попозже пришлю Джека с минивэном, чтобы он забрал искусственный самшит – я на всякий случай сохранила квитанцию.

– На тот случай, если я замечу?

– Я бы никогда не поступила так, как ты.

Софи не ответила на мою улыбку.

– Напомни мне когда-нибудь причину, по которой мы до сих пор дружим.

– Определенно не потому, что мы восхищаемся стилем друг друга, – сказала я, указывая на ее штаны, и тотчас поспешила отступить на безопасное расстояние, на тот случай, если она вдруг решит швырнуть в меня гранатом, затем повернулась и ушла.

Вернувшись домой, я спрятала сумку с покупками в столовой, чтобы она не бросалась в глаза, пока я не смогу безопасно забрать ее и спрятать новые туфли в шкафу. Не то чтобы я рассчитывала обмануть Джека, он замечал во мне все. Я не могла по-другому сделать пробор или покрасить ногти в новый цвет, чтобы он этого не заметил и не сказал по этому поводу что-то хорошее. Некоторые женщины, с которыми я работала, жаловались, что они могли бы раскрасить тело в синий цвет и бродить по дому голыми, но их мужья даже не подняли бы глаз. Думаю, я должна быть благодарна, тем более что каждый комплимент сопровождается поцелуем – или двумя, – но я всегда опасалась, что однажды это закончится. И тогда я вновь стану прежней, неуверенной в себе Мелани, которая отказывалась поверить, что ее выбрал Джек Тренхольм.

Я подошла к двери кабинета Джека и, пару секунд помешкав, тихо постучала.

– Джек?

– Заходи.

Я толкнула дверь. К моему удивлению, Джек сидел на полу, а вокруг были разбросаны бумаги. У него на коленях высилась стопка каких-то листов, и он, очевидно, их разбирал. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.

– Ты все еще со мной не разговариваешь?

После инцидента с фото мы делили кровать, но не более того. Все наши разговоры были мучительно вежливы. Окружавшая его аура разочарования была такой же густой, как влажный воздух перед ураганом.

Джек вздохнул и посмотрел на меня.

– Мне очень жаль, Мелли. Я не пытаюсь отгородиться от тебя. Просто пытаюсь понять, что еще я могу сделать, чтобы ты мне поверила. Чтобы ты делилась со мной всем. Даже если ты не считаешь, что сейчас самое лучшее время для этого.

– Просто сейчас тебе нельзя отвлекаться…

Джек поднес палец к губам.

– Прекрати. Не хочу повторять одно и то же. Это ни к чему не приведет.

Снаружи раздался визг тормозов, а следом рев быстрого ускорения. Мы оба тотчас же повернули головы к окну. Джек подошел и встал рядом со мной у окна. Как оказалось, это, словно подвергаемый пыткам, по улице мчит старый джип «Чероки» моего отца. При виде этого душераздирающего зрелища мы оба поморщились. Джек отвернулся от окна.

– Я не могу на это смотреть. Мне будут сниться кошмары. У твоего отца, должно быть, стальные нервы. Слава богу, что Джейн на заднем сиденье. Думаю, она окажет успокаивающее влияние.

На меня накатилась горячая волна каких-то непонятных эмоций.

– Джейн с ними?

Джек кивнул.

– Твой отец спросил ее, и Нола решила, что это отличная идея. Думаю, ей требовался запасной вариант на тот случай, если твой отец выскочит из машины.

Я еще мгновение наблюдала, прежде чем тоже отвернулась, хотя и по другой причине.

– Странно, почему Нола не спросила меня? – Неким чудом мне удалось скрыть обиду в голосе.

Джек посмотрел на меня. Его губы подергивались, словно он с трудом сдерживал улыбку.

– Сомневаюсь, что это закончится хорошо, а ты? Вам обеим может быть очень тяжело, если она неправильно пристегнула ремень безопасности.

Я нахмурилась.

– Что ж, для всего есть правильный и неправильный путь.

– Совершенно верно, – сказал Джек.

Я пару секунд наблюдала за ним, ожидая, что он скажет дальше. И, не дождавшись, спросила: – Значит, между нами все в порядке?

Джек, приподняв брови, повернулся ко мне, но ничего не сказал.

Я оттолкнулась от окна, медленно подошла к нему и, встав перед ним, заставила себя встретиться с ним взглядом.

– Извини… – Я не договорила. Сглотнула. Вспомнила, что сказала Софи, то, как я пыталась быть более зрелой. Научиться признавать свою вину независимо от того, считала ли я, что сделала что-то не так. Я попробовала еще раз: – Я… Извини. За то, что не сказала тебе про привидение в комнате Нолы. Просто я пыталась…

Джек неторопливым поцелуем заставил меня замолчать, а когда поднял голову, сказал:

– Достаточно было извиниться, больше мне ничего не нужно слышать. Мы команда, Мелли. Всегда. Я лишь хочу, чтобы ты помнила это, прежде чем вновь вздумаешь что-то от меня скрыть. Меня в тебе многое бесит, но это единственное, что я не согласен терпеть.

Я отстранилась.

– Есть что-то еще, что тебя во мне бесит? Что, например?

– С чего бы ты хотела, чтобы я начал? – Он снова поцеловал меня, и его губы задержались на моих. – Я не имел в виду ничего плохого, ведь большая часть твоих странностей мне даже нравится. Но, как мне кажется, мы могли бы начать с маркировочного пистолета…

В дверь постучали, а в следующий миг она распахнулась, и в комнату влетел мой отец, взбудораженный и помятый, как будто он только что обогнал стаю диких кошек: глаза вытаращены, волосы стоят дыбом. В руках он сжимал пухлую папку, набитую бумагами, и его пальцы слегка дрожали.

– С тобой все в порядке? – спросила я, обеспокоенная его бледностью.

– Сейчас со мной все будет в порядке.

Услышав снаружи скрип тормозов, мы все дружно повернули головы. Джек бросился к окну.

– Вы же не бросили ее одну, правда? – спросил он озабоченно. Отец покачал головой.

– Нет. Джейн настаивала на том, что справится сама. Думаю, ей суждено стать святой, – он сказал это с ноткой восхищения в голосе, отчего на меня вновь накатил горячий прилив. Неужели это уже климакс? Я сделала мысленную пометку на следующий день позвонить моему гинекологу.

Он посмотрел на разбросанные на полу бумаги.

– Что это такое?

– Это принес Энтони. Он зашел раньше с коробкой из-под обуви, полной старых писем и документов, которые он нашел в мусорном баке в Галлен-Холле. Предположительно Марк украл их из архива, когда он узнал, что я работаю над другой книгой. Очевидно, обнаружив, что в них нет ничего интересного, о чем можно было бы написать, Марк вместо того, чтобы вернуть в архив, просто выбросил их. И он, и Мелани надеялись, что там окажется какая-то информация относительно мавзолея. К сожалению, это просто куча квитанций и каких-то списков – ничего полезного.

Отец протянул мне картонную папку.

– Вдруг ты здесь что-нибудь найдешь для себя. Когда Ивонна помогала в поисках информации о садах в городе и в нашем доме, мы обнаружили несколько положенных не туда документов. Ивонна сделала копии. Я засунул их в заднюю часть одной из папок и совершенно забыл о них и вспомнил, лишь когда мы поехали в Галлен-Холл. Помнишь, Мелани?

Я кивнула, хотя предпочла бы забыть.

Он продолжил:

– Это вырезки из газет и архитектурные планы строений на плантации Вандерхорстов, но они по чьей-то ошибке попали в папку с документами, относящимися к саду дома на Трэдд-стрит. Впрочем, несложно понять, как такое произошло, ведь и плантация, и дом принадлежали Вандерхорстам. Ивонна сказала, что для ведения делопроизводства и возврата документов в архивы после того, как кто-то работал с ними, они пользуются услугами волонтеров и стажеров. Так что не исключено, что после того, как с ними работали в последний раз, эти бумаги просто вернулись не в ту папку. Это могло случиться несколько десятилетий назад.

Джек с улыбкой на лице принялся перебирать бумаги.

– Это значит, что Марк их в глаза не видел, иначе бы он оставил их себе. Или выбросил бы их. – Он взглянул на меня с волнением, которого я давно за ним не замечала, а потом на миг умолк и, округлив глаза, осторожно вытащил из стопки пожелтевшую страницу. – Так-так-так, – сказал он. – Похоже, мы обыграли Марка в его же собственной игре.

Мы с отцом встали по обе стороны от Джека, глядя на хрупкую страницу в его руке.

– Это?.. – начала я.

– Думаю, это два архитектурных плана мавзолея в Галлен-Холле, – ответил Джек с довольной улыбкой.

Отец хотел что-то сказать, но его слова перекрыл визг тормозов и скрежет металла, долетевший с улицы. За лязгом и скрежетом последовал истошный собачий лай и непрекращающийся вой автомобильного клаксона, от звука которого у меня в жилах застыла кровь.

Джек бросил папку и, схватив меня за руку, выбежал из комнаты, отец – за нами следом. И тут же откуда-то донесся пьянящий аромат роз, сладкий и благоухающий, как летний день, преследуя нас в холодный ноябрьский полдень.

Глава 13

Джек отпустил мою руку и, выкрикивая имя Нолы, обежал вокруг дымящихся обломков двух машин к водительской двери джипа, а отец – к двери пассажирской в поисках Джейн. Мои ноги приросли к месту, отказываясь слушаться меня. В воздухе стоял смешанный запах роз и жженой резины. Я даже закашлялась.

Прямо на моих глазах, несмотря на сморщенные бока джипа, которые больше походили на гармошку, чем на автомобильные панели, обе двери открылись и из машины вышли Нола и Джейн, испуганные, но невредимые. Уфф! Я громко вздохнула и облегченно расслабилась. На краткий миг закрыв глаза, я быстро открыла их и успела заметить смутный образ женщины, одетой по моде двадцатых годов, стоящей у качелей под древним дубом в нашем палисаднике. Она исчезла так быстро, что я подумала, что, возможно, мне это померещилось. Лишь запах роз сказал мне, что это не так.

Я повернулась к другой машине и узнала серебристый «Ягуар» Марка Лонго, вернее, то, что от него осталось после того, как Нола посреди Трэдд-стрит врезалась в его заднюю половину. Учитывая, что улица была с односторонним движением, было трудно представить, как это произошло, но я не раз была свидетельницей того, что когда Нола оказывалась за рулем, случиться могло все что угодно.

Слыша в холодном воздухе далекий вой сирены, я бросилась к «Ягуару», готовясь к тому, что сейчас увижу. Сидевший со стороны водителя Марк бил кулаками по внутренней стороне двери в тщетной попытке открыть ее. С рулевого колеса безвольно свисала спущенная подушка безопасности. Он злобно посмотрел на меня сквозь неповрежденное окно. Из глубокой раны на его лбу сочилась кровь. Я схватилась за ручку и с силой дернула, но дверь, похоже, заклинило. Я пожала плечами, показывая Марку, мол, бесполезно. В его глазах вспыхнула паника. Он начал бить по стеклу ладонями и что-то кричать, думаю, нечто такое, что я не хотела бы услышать.

Джек открыл с другой стороны машины пассажирскую дверь и на пару с моим отцом вытащил человека, у которого из носа текла кровь, а через всю щеку пролегла уродливая царапина. Одет он был так, будто ехал в крутой танцевальный клуб. У него была гладкая кожа и телосложение юноши-спортсмена, но когда он махнул руками, чтобы высвободиться из хватки Джека, толстые вены на его руках тотчас же выдали его возраст. Бритые виски и свисающий на лоб непослушный обесцвеченный чуб больше подходили совсем молодому человеку, чем мужчине в возрасте лет под сорок. А ему явно уже было хорошо за тридцать, если не больше. Его облегающая белая рубашка демонстрировала не только отсутствие майки под ней, но и наличие впечатляющих шести кубиков пресса. Рубашка была заправлена в узкие джинсы, и я обратила внимание, что на ногах у него ковбойские сапоги. Когда же мой взгляд переместился на его лицо, меня встретило неприятное хмурое выражение, такое же, как у Марка, и я едва не попросила Джека вернуть его в машину и закрыть дверь.

Он отошел от Джека и моего отца, крича на всех, кто только слушал.

– Вряд ли меня должно удивлять, что именно так все ездят здесь, на юге! – Убедившись, что рубашка заправлена, он огляделся по сторонам и увидел Нолу и Джейн, сбившихся вместе на тротуаре. Джейн обнимала Нолу за плечи, как будто пыталась ее защитить.

Он двинулся к ним, я же бросила взгляд ему за спину. Не обращая внимания на приглушенные крики Марка и стук его кулаков по стеклу, Джек без особой спешки дернул дверь его машины. Марк оказался аккуратно прижат к рулю и никак не мог выползти из машины с другой стороны.

– Извини, Мэтт! – крикнул Джек, наигранно сочувственно пожав плечами, и приложил руку к уху, как бы прислушиваясь к вою приближающихся сирен. – Не волнуйся, пожарные скоро привезут «Челюсти жизни» и выпустят тебя на свободу. – Сказав это, он повернулся к Марку спиной. Увы, улыбка быстро соскользнула с его лица, стоило ему заметить пассажира, направлявшегося к его дочери. Остановившись перед обеими женщинами, он ткнул им в лицо указательным пальцем.

– Кто из вас водитель?

Джейн сделала строгое лицо и, обняв Нолу за талию, твердо и спокойно ответила:

– Нет необходимости повышать голос, сэр…

– Есть, и еще какая! Вы едва не убили меня! – указательным пальцем он начертил в воздухе восьмерку – от лица Джейн к лицу Нолы, а затем обратно. – Кто из вас та самая идиотка, виновница аварии? – не получив ответа, он наклонился ближе. – Которая из вас?

Он наклонился так близко, что брызги его слюны наверняка летели им в лицо. Вместо ответа Нола разрыдалась, но тут к ним подошел Джек. Он обнял ее, и она расплакалась, уткнувшись ему в грудь.

– Вам следует успокоиться, сэр. Вы сейчас в шоке. Давайте прекратим крик, пока не прибудет полиция и машины «скорой помощи». Успокоимся на минутку и будем благодарны за то, что никто серьезно не пострадал.

Я стояла рядом с Джейн и даже шагнула вперед, чтобы ее обнять, но заметила, что мой отец подошел к ней первым, и теперь она была под его надежной защитой. Незнакомец грязно выругался. Хотя я не сомневалась, что Нола слышала такое и раньше, Джек руками зажал ей уши. Я видела: Джек вот-вот взорвется, однако он сдержался и спокойно сказал моднику в ковбойских сапогах:

– В самом деле, сэр. Нет необходимости сквернословить.

К счастью, следующие два слова из уст этого человека, которые, вероятно, были советом Джеку относительно его дальнейших действий, утонули в вое сирен, возвестивших об одновременном прибытии на место аварии пожарной машины, кареты «скорой помощи» и двух полицейских машин.

Все разом заговорили. Полицейские подошли, чтобы взять показания, двое пожарных бросились к машине Марка. Я же осталась перед домом одна, наблюдая за происходящим, как если бы все происходило на киноэкране. На моих глазах модник в ковбойских сапогах локтями проложил себе дорогу в толпе и встал перед Джеком и Нолой, чтобы сделать свое заявление первым. До меня донеслись его слова:

– Я намерен подать в суд на того, кто едва не угробил меня! Он у меня за все заплатит! Я мог погибнуть или на всю жизнь остаться калекой, и все из-за какого-то идиота, которому нечего делать за рулем. – Он вытащил сотовый телефон и принялся тыкать в экран. – Я звоню своему адвокату, и он прилетит сюда первым же рейсом из Лос-Анджелеса.

– Сэр, не могли бы вы назвать ваше имя? – спокойно спросил офицер.

Мужчина на миг прекратил лаять в телефон и повернулся к полицейскому.

– Харви Бекнер, и я требую полного медицинского освидетельствования, а также немедленного ареста водителя. – Он неопределенно махнул в сторону Джейн и Нолы, еще толком не выяснив, кто из них был за рулем, и, по-видимому, это не слишком его интересовало.

Имя казалось смутно знакомым, правда, не в личном смысле. Скорее я могла прочесть его имя в журнале или услышать в новостях. Джек перехватил мой взгляд, и я поняла, что он думает о том же. Я взглянула на ковбойские сапоги, идеальное тело, лицо, накачанное ботоксом, и стильную стрижку – такое сочетание скорее увидишь в Лос-Анджелесе, чем в Чарльстоне. Я вновь посмотрела на Джека, и меня осенило. Глаза Джека полезли на лоб. Похоже, до него тоже дошло.

Скрежет металла вернул наше внимание к «Ягуару»: металлическая рука наконец выломала дверь машины, и двое пожарных освободили Марка из его «тюрьмы». Как только они его вытащили, он оттолкнул их, отмахнувшись от совета лечь на заранее приготовленную каталку. Вместо этого он, шатаясь, побрел к группе людей, сбившихся вокруг полицейского, и схватил Харви Бекнера за руку. В данный момент тот кричал в телефон, предположительно своему адвокату, сообщая, что собирается подать в суд на виновного и весь город Чарльстон, если он того пожелает.

– Харви, – произнес Марк, пытаясь улыбнуться. – Рад, что с тобой все в порядке.

Харви оторвал от уха телефон и посмотрел на него так, словно забыл о его существовании. Отбросив руку Марка, он с отвращением посмотрел на оставшийся след крови.

– Эй? Вы слепой? – Он смахнул кровь, капавшую из его носа, и вновь брезгливо поморщился, увидев на рукаве темно-красное пятно. – Кажется, у меня сломан нос! И кто знает, какое лечение мне понадобится? У меня того гляди будет посттравматический стресс. – Он кивнул в сторону Нолы и Джейн. – И я точно знаю, что подам в суд на этих девах. Когда я с ними покончу, они даже не узнают, что их наказало.

Как будто внезапно заметив наше существование, Марк повернулся к нам, на миг застыл, а затем вновь медленно переключил свое внимание на Нолу. Его губы растянулись в ледяной улыбке. При этом его лицо было бледным как полотно – оттенок, с которым я слишком хорошо знакома, – отчего кровь на его лбу казалась еще краснее. Медик «скорой помощи» пытался привлечь его внимание:

– Сэр, у вас рана на лбу. У вас могут быть внутренние повреждения. Вам нужно лечь…

Он оттолкнул медиков, и его ухмылка стала еще шире.

– Итак, Нола, это ты была за рулем? У тебя ведь есть права?

Я хотела повалить ее на землю – да что угодно! – лишь бы она не отвечала на его вопрос. Но она уже кивала, несомненно, убаюканная ложным чувством безопасности от того, что Марк был ей знаком.

– Идеально, – сказал он, улыбаясь во весь рот. Это было странное зрелище, поскольку кровь продолжала сочиться из его лба.

– Вы знаете этих людей? – спросил Харви чуть менее воинственным тоном, чем раньше.

– Я бы сказал, как свои пять пальцев. Мы родственники. Верно, кузен Джек?

Джек улыбнулся. Я же задалась вопросом, заметил ли кто-то из них то, как он стиснул зубы, или этот странный свет в его глазах. Вряд ли, потому что в этом случае все они отошли бы на безопасное расстояние.

– Вообще-то нет, Мэтт. Никакие мы не родственники. – Он с нажимом произнес имя, которым называл Марка с самой первой их встречи. Марк слегка покачнулся на пятках, но ухмылка осталась.

– В любом случае, – он повернулся к Харви. – Это Джек Тренхольм. Вы, вероятно, о нем не слышали, поэтому не берите в голову, если его имя вам ничего не скажет. Но ему и его жене принадлежит дом номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит. Дом, в котором происходит действие нашего фильма.

Нашего фильма. Теперь я знала это точно. Харви – продюсер фильма по книге Марка. Вернее, по книге Джека, поправила я себя.

Теперь Харви взглянул на нас с интересом. Меня так и тянуло схватить всю свою семью, забежать в дом и заблокировать дверь, прежде чем он придет к тому же выводу, к которому уже пришла я, и – я была уверена – Марк и Джек тоже. Я сделала шаг к Ноле. Теперь мы с Джеком стояли по бокам от нее. Джейн и отец смотрели на них, и, судя по их глазам, до них тоже уже начало доходить.

Марк все с той же мерзкой улыбочкой продолжил:

– А вон та девушка, которая едва не убила нас, – их дочь Нола.

– Это так? – спросил Харви. – То есть вот та семья, которая отказывает нам в доступе в дом для проведения съемок?

– Верно, – сказала Нола, делая шаг вперед. Похоже, она не слышала моих безмолвных криков, когда я умоляла ее ничего не говорить и ни в чем не признаваться. – Я была за рулем, но это не авария. Я просто училась выезжать задним ходом с нашей подъездной дорожки и не заметила, как вы подъехали. – Она икнула и, судорожно дыша, продолжила: – И еще Марк украл у моего отца идею книги, и поэтому мы никогда не позволим снимать этот фильм в нашем доме. Никогда. Вот почему Мелани сказала, что если это случится, она покрасит волосы в фиолетовый и восстановит еще один дом, а это означает, что такого быть не может.