Текст книги "Дикий, дикий Запад"

Глава 9,
где чужие тайны не доставляют удовольствия

Сила так и норовила выплеснуться, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать ее. Особенно Силу тянуло к человеку, который рассказывал о делах прошлых таким же скучным тоном, каким мэр Уиллоуби рассказывает, почему он не может прямо сейчас выдать награду за привезенные Эдди головы.

Я поерзала.

Но на меня никто внимания не обратил. И налить не налили. Не то чтобы так уж хотелось, но все одно обидно.

– Несколько лет мы потратили на то, чтобы понять, как вообще идет развитие младенца в утробе. И в этом плане свиной плод мало отличается от человеческого. На первых порах. Нам удалось установить, что поначалу Сила не оказывает сколько-нибудь серьезного воздействия. Более того, она вовсе не влияет на животных. Какому бы серьезному воздействию ни подвергались те же свиньи, детеныши их появлялись на свет обыкновенными. Возможно, обладающими некоторой способностью ощущать Силу, и только. Они стремились к ее источнику и, даже выпущенные на волю, норовили поселиться там, где уровень Силы максимально высок. Так мы даже отыскали пару-тройку малых источников. Но вот люди… с людьми все куда сложнее. И интереснее.

– Вы проводили опыты на людях? – тихо произнес Чарльз. И что-то такое послышалось в словах его, что я поежилась.

А Эдди кивнул.

И помрачнел.

Нет, любовью к людям он не проникся. Эту любовь из него прочно выбили еще в детстве, когда ватага под предводительством Диза Лупески закидала Эдди камнями и дерьмом. Диз этот как был скотиной, так и остался. И повесила бы я его с превеликой радостью, хотя поводов он для того, следовало признать, не давал. Но повесить – это одно.

А опыты – совсем другое.

– Увы. – Уильям развел руками. – Изначально мы лишь наблюдали. Покупали рабынь. Потом…

– Делали все, чтобы их обрюхатить.

Эдди покосился на меня и взглядом указал на дверь, мол, разговор ныне не для нежных ушей моих. То есть, конечно, по поводу нежности моих ушей Эдди иллюзий не испытывает, однако ему весьма хотелось соблюсти приличия. Я же сделала вид, что не поняла. Во-первых, домик, конечно, премилый, но комната в нем одна, а сидеть в ванной, ожидая, пока они тут наговорятся, так себе развлечение. Во-вторых… я ведь живая.

Мне интересно.

– Да. У моего компаньона была схожая проблема. Более того, чувствуя вину за смерть матери, он истово желал найти способ, средство, которое позволило бы… – Уильям щелкнул пальцами, и звук вышел резким. Эдди вон вздрогнул и нож выпустил, но поймал в полете и убрал в ножны.

Оно и правильно.

Местные не поймут, если нож возьмет да ткнется куда-нибудь не туда.

– Мы не желали зла. Я понимаю теперь, что многие дороги в бездну начинаются именно так. Но мы и вправду не хотели ничего дурного. Мы наблюдали. Измеряли. Исследовали. Следили за этими женщинами денно и нощно. И обнаружили, что основные изменения происходят именно в последние недели перед родами.

Он сделал выдох и прикрыл глаза. Поморщился.

– Теперь мне неприятно вспоминать о том, но тогда… Тогда мы искренне полагали, что наша цель стоит всех усилий. И крови. – Уильям потер ладони. – Я старею. И ко мне стали приходить сны. Сны, в которых много крови… неважно. Главное, что плод неодаренный и к воздействию Силы оставался безразличен. Его развитие шло обыкновенным путем, вследствие чего на свет появлялся ребенок.

– И… что вы с ним делали?

– Ничего. А что надо было? – Уильям криво усмехнулся. – Поймите, мы не безумцы, одержимые жаждой крови, испытывающие удовольствие от чужих страданий. Мы ученые. Полагали себя таковыми. И да, я не постесняюсь сказать, что нам удалось выяснить многое. Правда, наука открестилась и от нас, и от остального, но… неважно. Если плод одарен, то за пару недель до родов начиналось то, что мы назвали «Зеркалом мага». Плод начинал активно впитывать Силу. И чем ярче был Дар ребенка после рождения, тем сильнее шло поглощение Силы. А мозг его формировал некоторые тонкие структуры. И именно от правильности их создания и зависело если не все, то многое. Здесь уже организм матери выступал в качестве своего рода компенсатора. Излишек Силы, способный навредить плоду, поглощался женщиной. И собственный Дар ее в это время раскрывался полностью. Однако если между уровнем одаренности матери и младенца была слишком большая разница, то женщина не могла справиться с потоком Силы.

Уильям Сассекс выдохнул.

– Чтобы дойти до этого, нам понадобилось почти двадцать лет…

– И сколько женщин?

– Лучше не считать, – вполне серьезно ответил он графчику и взгляд его выдержал. – И да… мы увлеклись. Изначально эксперименты свои мы ставили на рабынях, однако это довольно затратно, даже если самим снаряжать экспедиции. Мы скупали ненужных детей, девочек. Сошлись со многими своднями, однако… Одно дело обычные женщины, но Дар встречался не так и часто. Вот и приходилось…

Он пошевелил пальцами и посмотрел на них задумчиво.

– Я только сейчас начинаю осознавать, что же мы натворили. Мы переступили черту, когда взялись за одаренных. Да и в целом когда спутались с не самыми достойными людьми.

Эдди громко фыркнул.

Ну да, сами-то, можно подумать, образцы морали с нравственностью вкупе. И похоже, что род этого самого Сассекса и вправду славен, если Уильям избежал виселицы.

У нас бы его точно повесили.

Или, может, все еще впереди?

Если они занимаются тут… Почему-то стало не по себе. Очень не по себе.

– Нам требовались женщины для экспериментов, и мы готовы были платить. Довольно быстро нашлись поставщики живого товара. Появились ушлые молодые люди, готовые свести знакомство с подходящей особой, вскружить ей голову, увезти… и продать. Но долго длиться это не могло. Хотя… семь лет понадобилось королевским ищейкам, чтобы разобраться. Может, если бы меня не защищало имя рода, они управились бы и быстрее. Но однажды за нами пришли. И… мы были готовы к встрече. О да, нам казалось, что переворот, совершенный нами в науке, – это то, что не просто оправдает наши действия… Боги, да я награды ждал!

Идиот.

Радовался бы, что все-таки не повесили. Или, может, на Островах не принято вешать? Если так, то зря, конечно. Некоторые люди словно рождаются исключительно для того, чтоб с пеньковой вдовушкой знакомство свести. Я покосилась на братца. И судя по мрачной – чересчур уж мрачной – физиономии, в голове Эдди бродили схожие мысли.

– Одного глупца, моего коллегу, который за годы успел стать другом – проклятье, не просто другом, но самым близким человеком! – казнили. Да и я должен был стать следующим.

Но не стал.

Так все-таки вешают на Островах или иначе как-то? Спросить бы, но, чую, не к месту вопрос. Да и матушка, конечно, всегда пеняла мне за полное отсутствие чувства такта, что правда найчистейшая, но тут и я понимаю, что надо помолчать.

Потом спрошу.

Как-нибудь невзначай.

– Судили нас быстро. И судом пэров. Слова нам не дали, выставив нас клубом безумцев, которые извращенным образом удовлетворяли свою похоть. На суде я пытался заговорить, но слова мои тонули в пологе тишины. И я вынужден был слушать. Имена… Столько имен… Почему-то в процессе работы все эти женщины сливались в голове. Одни уходили, другие приходили. Я не думал, что их так много. А ведь следствие еще не учитывало рабынь, да… Так вот, меня приговорили к казни. И если моего друга повесили…

Все-таки вешают.

– То мне, с учетом благородного происхождения моего, предстояла казнь через отсечение головы.

И не только вешают.

Но вешать как-то… удобнее, что ли. И привычнее. Или это потому что я тут выросла? Небось, у нас голов не рубят. Муторно это. Да и прибираться потом опять же.

– В ночь перед казнью я только и думал о том, что все зря. Все эти смерти, наши опыты. Мы ведь поняли. Узнали. Нашли способ, а он оказался никому не интересен. Я пытался добиться беседы хоть с кем-то, кроме моих тюремщиков. Не вышло. Как-то с самого начала нас приписали к одержимым, к безумцам, которые ищут лишь извращенных удовольствий. И страшнее всего казалась не грядущая смерть. Смерти я как раз не боялся никогда. Нет. Страшно было, что все зря. Что наше открытие исчезнет вместе с нами, что…

Он осекся и наполнил стопки.

– Меня навестил брат. Рассерженный. Нет, хуже того, разъяренный. Настолько, что готов был убить меня собственными руками. Он сказал, что мое дело дорого обошлось роду. Но теперь замок сгорел, и все, кто знал, что происходит там, погибли. Моровая чума. Моровая чума не оставляет живых свидетелей.

Теперь голос Уильяма стал тих и неразборчив.

– Брат сообщил мне, что позиции Сассексов пошатнулись. Что род в шаге от того, чтобы утратить королевское доверие. Что от меня он ждет извинений и достойного поведения.

Его лицо исказилось.

– Мой брат сомневался в том, сумею ли я умереть достойно.

– А вы…

– Я рассказал ему. Я знал, что и третья жена его умерла в родах, подарив, правда, дочь. И что брат больше не женился, вероятно сочтя, что двоих детей хватит. И еще я знал, что сын его рос в Эдинготе, в небольшом и весьма уединенном поместье, которое обычно служило своего рода приютом для тех, кто по каким-либо причинам не мог показаться в обществе. Я спросил брата, здоров ли мой племянник. И тот… тот рассмеялся.

– Он был нездоров?

– Безумен… К слову, такое опять же происходит от неверного формирования тонких мозговых оболочек на последних неделях жизни плода. Правда, эту тему мы затронули лишь вскользь, а потому не могу сказать, проявляется ли это в органических изменениях, или же исключительно в дефектах энергетической структуры. Как понимаете, полученные нами жизнеспособные младенцы… – Уильям замолчал так резко, что я заволновалась.

И не только я.

Сассекс поднялся и продолжил, заложив руки на спину:

– Их тоже уничтожили. И матерей, и младенцев… так мне сказали. Говоря по правде, я надеюсь, что это ложь. Дети получились одаренными, а следовательно, представляли какую-никакую ценность. И чем навредили бы младенцы? Или те, что постарше. Мы ведь наблюдали. За теми, кто остался жив. Мы не убивали их, но да, препарировали мертвых. А моровая чума… Иногда мне хочется плюнуть на все договоренности и написать письмо. Спросить прямо.

Он тряхнул головой.

– Мы проговорили до самого рассвета. Я рассказывал… о причинах, о том, что мы делали. О том, чего добились.

– И чего же? – сухо поинтересовался графчик. Ему тоже наверняка хотелось познакомить Сассекса с веревкой. Ну или топором, чтобы уж по традициям.

И честь не уронить.

Хотя, конечно, странные они, эти островитяне. Как опыты над людьми проводить, так от этого урона чести нет, а как от веревки, так внезапно приключается. Но матушка, помнится, убеждала меня, что к чужим странностям нужно относиться с пониманием.

Понять не пойму, но топор, коль уж такое дело, обеспечу.

– Мы нашли способ сделать так, чтобы женщина, даже если у нее есть лишь капля Силы, смогла выносить ребенка. Одаренного ребенка. Выносить. Родить. Не сгореть в родах. Сделать так, чтобы ребенок этот появился на свет живым. И не уродом. В том плане, что дитя не имело бы дефектов развития. А вот мораль… мораль не в нашей компетенции. И да, спустя годы я могу со всей ответственностью заявить, что способ этот действует.

Воцарилось молчание.

Такое, которое бывает в салуне за мгновенье до стрельбы. Но тут громыхнул гром, сотряс домик, и белесый свет молнии затопил комнату. Показалось даже, что еще немного, и сгорим дотла, но… нет.

– Более того, сейчас я знаю, как усилить способности ребенка, даже если изначально их почти не имелось…

И взгляд Уильяма Сассекса вперился в меня.

Вот прям глаза в глаза.

И…

– Милли? – Ладони Эдди легли на рукояти револьверов, и человек, с моим братом знакомый, уже бы занервничал, а может, даже нашел бы в себе силы отступиться. Но Сассекс поднял руки и произнес:

– Не стоит волноваться, она лишь доказательство моей правоты. Но… рассказывать следует по порядку. Наутро состоялась казнь.

– Но вы ведь живой!

Вот я буду не я, если поверю, что он чудом воскрес. Нет, если бы веревка… Слышала я, что в Коннектикуте одного раза палач оплошал и не додавил Билла, прозванного Уродом, так тот потом еще год на дорогах пошаливал, пока не пристрелили.

И да, пожалуй, с магами топор надежнее веревки.

На Островах, похоже, это знали.

– Живой. Честно, я не знаю, кого казнили вместо меня, но… Уильям Сассекс, граф Дормуд, погиб. А Уилл Баланштен был перевезен из одной тюрьмы в другую, а оттуда выпущен. В общем, следующий год я провел в том самом поместье, где заперли моего племянника. И уже наблюдал за ним. Я надеялся, что смогу как-то исправить врожденный дефект, но увы. К сожалению, мой племянник обладал сильным Даром, но при том не разговаривал. Вовсе не понимал человеческой речи. Все норовил передвигаться на четвереньках. Он скончался незадолго до моего отъезда, когда брат получил обещанное.

– И что вы ему обещали?

– Наследника. И даже наследников. Он выбрал двух женщин, не слишком веря в мои способности, однако обе разрешились от бремени с легкостью, подарив брату двух сыновей. И мой племянник скончался. От простуды. Случается.

Ага, особенно когда вдруг боги дарят нового наследника.

– Мой брат вновь женился. Взял в жены девушку из рода бедного, а потому весьма довольного этим браком. Смерть предыдущих герцогинь их не слишком смутила. И да, насколько я знаю, Пруденс до сих пор жива и неплохо себя чувствует. Она родила троих законных детей.

– А с незаконными что? – поинтересовался Чарли.

– Ничего. Получили земли, титулы. Протекцию. Потеряв стольких детей, брат не стал разбрасываться и теми, кого не признал перед людьми и богами. Мало ли что. Но сейчас старший из законных детей его женился, а жена подарила ему ребенка, потому, полагаю, в родовую книгу внесены кое-какие изменения. Но это меня не касается, да… Так вот, он сдержал слово. Я знаю, что ему хотелось бы и вправду казнить меня, однако клятва… кровь не прощает измен. И я отбыл на край мира, как тогда представлялось.

– В Штаты.

– В Свободные Штаты Америки. – Уильям произнес это с некоторой насмешкой. – Я получил корабль, некоторую сумму денег и напутствие исчезнуть, которое искренне желал исполнить. Но…

– Не вышло?

– Я пытался. Нет, будет неправдой сказать, что я раскаивался в содеянном. Скорее уж, я устал и осознал, что та жизнь осталась в прошлом. А в нынешней я желаю тишины и покоя. Тогда-то и возникла идея создать поселение…

Он провел по стене с нежностью.

– Место, где бы каждый человек чувствовал себя дома. Где царили бы мир и порядок.

– И на деревьях росли бы пряники? – не удержался Эдди.

– Вроде того. Я намеревался применять свои знания. Во благо, исключительно во благо…

Эдди явно собирался сплюнуть, но я показала ему кулак. Может, этот человечишко того и стоит, но нечего в доме плеваться.

Матушки на него нет.

– Я понимал, что жизнь здесь непроста, а вот маги могли бы изменить ее к лучшему. Не те маги, что давно уж забыли, для чего боги даровали им силу. Не те, которые закрылись титулами от мира и думают лишь о власти. Но иные, вышедшие из народа и связанные с ним. Служащие ему.

– И как, получилось? – не удержался Чарльз.

– Отчасти. – Уильям опустился в кресло. – Конечно, реальность вновь внесла некоторые коррективы, но в целом… в целом вышло лучше, чем могло бы. Мне удалось собрать группу единомышленников. Да, не все из них грезили новым миром, многие лишь вынуждены были оставить старый, бежать. Они сами не знали, куда идут и зачем, а я предложил им неплохой вариант. Для начала собственная моя Сила стала неплохой защитой от хищников, равно четвероногих и двуногих. Затем я встретил Годдарда. Тот еще пройдоха, но мы сумели договориться. Он сказал, что у него есть земля, которая стоит недорого и для человека обычного в ней не будет пользы. Я же имел деньги и Силу. Вот и сошлось одно к одному.

– Змеиный Дол.

– Змеи здесь водились во множестве. Благодаря источнику Силы, что скрывался в пещерах. Годдард о нем не знал, как и окрестные жители. Может, среди орков и были те, кто догадывался, однако орки ушли давно. А змеи… со змеями я справился. Источник же оказался тем сокровищем, которое само попало в руки, не иначе как божьим благословением.

– И вы тут просто взяли и поселились?

– Просто поселился. Выкупил рабов. Построил дом. Потом другие дома. Потом… Ко мне приходили люди. Кто-то уживался, кому-то приходилось нас оставить. Кто-то… далеко не все приходили с добром. Но постепенно получилось то, что получилось. Я дал им дом. Дал им защиту. Дал им веру, ибо оказалось, что без нее многие не способны жить. Я… выдумал Великого Змея, и его приняли с радостью.

– А взамен? – Я сама не ожидала, что спрошу.

– Взамен… Вот здесь начинается вторая часть истории, которая, полагаю, имеет непосредственное отношение к вашей сестре.

Глава 10
О том, что благие намерения до добра не доводят

Буря улеглась так же быстро, как и началась. Стих ветер. Небо полыхнуло молнией и посветлело, а дождь заколотил с утроенной силой. И грохот его о крышу… успокаивал.

Странно.

Чарльз давно не чувствовал себя настолько спокойным, хотя услышанное, напротив, должно было бы привести в ярость. А он…

Маменька его происходит из древнего славного рода, а вот отец, пусть и тоже появился на свет в дворянской семье, но иного толку.

Патент ему купили.

И с ним уже отправили добывать славу, еще тогда, когда Штаты не были свободными, а Острова стонали от избытка сильных да голодных магов.

История любви?

О, ее в доме знали. И рассказывали. Одинаковую. Почти слово в слово. Только прежде Чарльз не слишком уж задумывался над этой одинаковостью, как и над тем, что маменькина компаньонка не любит говорить о прошлом.

Да и сама маменька. Будто не было у нее иной жизни, до свадьбы.

До встречи.

Романтической.

Ночная дорога. Разбойники, отнюдь не благородные, но обыкновенные, которых и ныне изрядно, а уж во времена прошлые и вовсе было не продохнуть. Девица в беде. Благородный спаситель… ранение. И благодарность, переросшая в любовь.

Правда, маменькина семья к этой любви отнеслась без должного понимания.

Отца Чарльз не помнил. И вот теперь…

– Года через три, когда здесь встал если не городок, то поселение, и жизнь начала налаживаться, меня отыскал человек, вручивший мне письмо от брата. – Сассекс слегка поморщился.

И подумалось, что эта его откровенность ненормальна.

Кто они ему?

Не друзья. Чарльз так точно. Да и Эдди не похоже, чтобы Сассексу сильно близок. Да если по закону…

А какой в Диких Землях закон? Может, потому и держится Уильям так свободно, что знает: ничего-то ему Чарльз не сделает.

Суд?

Обвинения?

От слов легко откреститься, а судьи… Ближайший остался в Последнем Приюте, и что-то подсказывало: даже если Сассекс соизволит туда отправиться, дела не выйдет.

– Не буду врать, что меня благодарили или же просили вернуться, отнюдь нет. Мой брат выражал надежду, что я неплохо устроился, а заодно просил поспособствовать одному достойному человеку в его проблеме. Аналогичной той, которую мне уже случилось решить. Так оно и началось.

Сассекс перевел взгляд с Эдди на Чарльза. И как ни странно, во взгляде этом не ощущалось ничего, помимо усталости и, пожалуй, вялого интереса.

Нет, не к Чарльзу.

Чарльз видел, что для него столь же скучен, как и вся нынешняя, изрядно приевшаяся Сассексу, жизнь. К самой ситуации.

– К тому времени мне удалось собрать дюжину девушек, обладавших искрой. Да, их Дар был настолько слабым, что и развивать-то его не имело смысла, но, повторюсь, мои методики позволяют сделать так, что и этой искры хватило бы, чтобы и мать, и ребенок выжили. Тот человек, не буду называть его имя, прожил с нами чуть больше года. И да, пусть моей идеей о строительстве благословенного города он не проникся…

Да Сассекс и сам не проникся.

Ему просто требовалось дело. Он из тех людей, которых утомляет обычное существование.

– …Однако оказывал всяческую помощь. И в какой-то мере нам повезло. Наш гость имел высокую степень сродства со стихией воды. Именно он открыл большинство родников, да и в целом сделал так, что больше мы не испытывали недостатка в ней. Я же в свою очередь подобрал девушку, которая родила ему сына. И да, она отправилась с ним. Не знаю, женился ли он на ней. Сомневаюсь.

Чарльз тоже сомневался.

– Но в любом случае он позаботился бы о ней. Это… – Сассекс нарисовал в воздухе полукруг. – Дело чести. И дело Силы. Сила не прощает… неподобающего поведения.

Зато убийство нескольких десятков человек, если речь о десятках – Чарльз подозревал, что все куда как печальнее, – она вполне себе простила.

– Весьма скоро появился еще один человек с рекомендательным письмом, а потом и следующий.

– Этот дом для них? – высказал предположение Чарльз.

– Да. Здесь, конечно, не так уж удобно, но я никому и никогда не обещал удобств. Более того, сейчас редко кто задерживается на весь срок. Люди приезжают, выбирают. У меня красивые девочки, пусть и не все они невинны, но все здоровы. За этим я слежу строго. И сильные. Каждая способна родить. Некоторые рожали дважды…

– И отдавали детей?

Сассекс пожал плечами.

– Я никогда на том не настаиваю. Более того, перед тем как приступить к процессу, мы составляем договор. Хороший договор. Даром, что ли, я получал образование в Королевском университете? Так вот, там и прописываем в том числе и обязательства заказчика перед матерью. Кто желает, отправляется следом. В этом случае женщина получает оговоренное содержание, возможно какое-то имущество, к примеру дом… Кто-то становится кормилицей. Или живет на правах дальней родственницы. Знаю, некоторые мои протеже даже устраивали свою судьбу там, на Островах, но все же большая часть предпочитает оставаться здесь.

– Почему? – не выдержала Милисента.

– Почему нет? Острова… там нет ничего хорошего. Дурной климат, да и люди не лучше. Добавьте к этому тайну, которую придется хранить до конца жизни. Быть рядом, смотреть, как взрослеет твой ребенок, называя матерью другую женщину… это непросто.

– А… здесь?

– Здесь у них есть дом. Хороший дом. Безопасный. Поверьте, не то что орки, но и беловолосые сиу, однажды попробовав сунуться к Змеиному Долу, ныне обходят его стороной. Они получают деньги. Хорошие деньги, которых хватит на многое. На то, чтобы вырастить других детей.

– А как же те?

– Не думаю, что о них забывают. Но… младенцы погибают часто. И многие женщины, прежде чем попасть в Змеиный Дол, повидали всякого. Некоторые и детей хоронили. А здесь… у меня пара отличнейших целителей. Огненные маги. Водные маги. Дети ветра и земли. В Змеином Доле не случается такого, чтобы земля не родила или чтобы засуха уничтожала посевы. Здесь есть пища и вода. Защита. Перспектива…

Может, и так.

Но почему-то звучало это жалко, оправданием. И Сассекс понимал и потому хмурился.

– При чем здесь моя сестра?

– Она ведь одаренная, верно? – вопросом на вопрос ответил Сассекс. – Дар слабый, конечно, подозреваю, вся Сила семьи досталась вам, но и к лучшему… Так вот, мое поселение росло. И если сперва я принимал всех желающих, готовых соблюдать закон, то постепенно пришел к выводу, что сколько бы мы ни расширяли пространство Долины – мы подошли к пределу. Змеиный Дол довольно мал. И потому начали выбирать. Да, если у женщины есть искра, мы примем ее. Неважно, сколь она юна и прекрасна. Прекрасна ли вовсе. Главное, чтобы была молода и здорова. Мужчины… Мои сыновья подросли, как и сыновья моих последователей. Мужчин, к слову, среди магов рождается куда больше.

Он постучал пальцем по столешнице, и звук получился донельзя резким.

– Они находили себе жен. Некоторых здесь, в том числе среди девочек, что появились на свет в Змеином Доле. Но, опять же, кое-кому наша жизнь казалась скучной. И люди уходили. Забирали деньги – а они есть у каждого; ибо доходы от сделок с магами идут в общую казну, из которой что-то берется на поддержание поселка, а остальное распределяется между жителями. Так вот… Сын мой, Уилл, всегда был неспокойным мальчиком. Полагаю, качество это он унаследовал от меня, и потому я понимал его как никто. Я рано позволил ему выйти из Долины, а по ряду причин мы все же предпочитаем держаться в стороне от большого мира. Но я лично сопроводил сына в Последний Приют, а после и в Хаббард. Побывал он и в Бристоне, и в иных городах. Он попросил разрешения учиться. И я оплатил ему учебу в Эмбридже, что, признаюсь, было ошибкой.

Сассекс потер шею.

– Ноет… Мой срок почти вышел – наверное, потому и стал я слишком болтлив. Но все, что ни делается, к лучшему. Вы сами явились, и ехать не пришлось. Так вот, Уилл не устоял. Большой мир, большие искушения. Он увидел иную жизнь, полную безделья и удовольствий. Начал пить, увлекся игрой. Он чрезмерно азартен, и в пылу азарта наделал долгов, расплатиться с которыми оказался неспособен. И тогда вспомнил обо мне. Я выручил его, однако поставил условие, что долг свой Уилл отработает. Я приобщил его к делу, понадеявшись, что, занятому, ему будет не до глупостей. А еще, возможно, что он поймет, повзрослеет. Сперва доверил малое: встречать наших гостей в Уиштоне, откуда их провожали горными тропами к Долу.

Чарльз прикинул, и получалось… получалось, что и вправду от небольшого, но вполне себе обжитого Уиштона до Змеиного Дола рукой подать.

Было бы.

Если бы не Драконий хребет.

– Поверьте, за те годы, которые мы здесь, маги многое сумели сотворить. И путь имеется, вполне себе проходимый даже зимой. Для одаренных.

А иные с Сассексом не связываются.

И все-таки что-то подсказывало Чарльзу, что отнюдь не все гости Змеиного Дола прибывали с Островов. Нет, островитяне наверняка имелись, однако они – гости редкие, а вот местные…

Отец Чарльза погиб, защищая Западный форт от сиу. И смерть его принесла маменьке полосатую ленту вдовы и право обращаться к Императору. Еще небольшую пенсию да полный пансион детям, если захотят они продолжить карьеру отца.

Чарльз хотел, но маменька была против. Он ведь наследник. Последний из рода. И армия обойдется, а она, маменька, никак нет, что уж об Августе говорить?

– Также Уилл провожал гостей обратно. Помогал устроиться. Он взял на себя многие мелкие дела. Придумал держать в Уиштоне кормилиц, ибо любые запасы молока конечны. Он находил нянек, помогал выправить документы, организовать отъезд, решить сотни мелких проблем, что возникают в любом деле. И я успокоился. Я решил, что сын мой и вправду нуждался лишь в том, чтобы его энергию направили в нужное русло.

Вот только все оказалось не так просто.

Он исчез. Однажды уехал с… очередным клиентом, которому повезло получить двойню. Крепкие сильные мальчики, да… Так вот, Уилл просто взял и не вернулся. После пришло письмо, в котором он благодарил меня за помощь, а еще просил не искать.

– Вы и не стали?

– К чему? Правда, меня несколько смутило, что он не стал требовать свои деньги, а к этому моменту сумма накопилась если не огромная, то всяко такая, которой хватило бы на обустройство. Но… его право. – Сассекс вновь затарабанил по столу, но прервался сам. – Прошу прощения, дурная привычка. Спустя где-то полгода человек, до того изъявлявший немалое желание приехать в гости, вдруг передумал. И даже потребовал вернуть задаток. В тот момент это не показалось странным: подобное пусть и редко, но происходило, когда клиент вдруг обнаруживал, что уже имеет детей или же вот-вот получит наследника… чудеса случаются.

– И вы вернули?

– Вернул, разумеется. Я всегда соблюдаю договоренности, даже устные. – Сассекс произнес это строго, Чарльзу даже стало несколько стыдно за свои сомнения. – Но после началось интересное… еще один договор сорвался. А там и дошел слух, будто бы в деле моем появился, скажем так, конкурент. Человек, оказывающий сходные услуги, но по куда более умеренным ценам и, что куда важнее, без договоров. А следовательно, без удушающих обязательств по отношению к кому бы то ни было. Мои посредники весьма явно намекнули, что и мне следует пересмотреть условия, если я желаю остаться в деле.

Сассекс сцепил пальцы и посмотрел в окно, за которым дрожала пелена дождя. И ведь завтра же не выехать, дороги местные, которые и дорогами-то назывались весьма условно, наверняка развезет.

– Я отказался. В конце концов, я не слишком нуждаюсь в деньгах. Сейчас Змеиный Дол вполне способен обеспечить себя. И да, мы думаем над расширением. Мы даже договорились с сиу о земле. У них есть отличный кусок пустыни, щедро выделенный им правительством. Сами сиу с этой землей ничего сделать не способны, все же их сила иного толку, а вот мои люди вполне могут возродить пустыню. Правда, сперва потребуется решить кое-какие юридические тонкости, чтобы правительство потом не передумало, как оно бывает.

Сассекс потер ладони, и глаза его заблестели, предвкушая грядущее сражение.

– Так вот, часть моих людей отправилась изучать местность. Сиу поставят дома, и к зиме два десятка семей, устоявшихся семей, отселятся. Тогда же и начнут преобразование. Года через два-три вы не узнаете это место.

И Чарльз ему поверил.

А еще… Нет, это не стыд… Он, имея право голоса в Совете, выступал против переселения коренных племен и уж точно против резерваций, только…

– У меня есть план, и он вполне себе воплощается в жизнь. Однако…

– Ваш сын?

– Мой… один из… Да, я пользовался положением, хотя, клянусь, не было женщины, которую я бы взял против ее воли. Напротив, они сами приходили ко мне, зная, что я никогда не оставлю ни своих детей, ни их матерей. Так вот, Уильям… Мне пришлось потратить некоторую сумму, чтобы понять, почему он исчез.

Дождь утихал.

Капли стучали реже и глуше и будто шептали, что вовсе не было нужды ехать на край мира самому. Разве у Чарльза мало денег? Мог бы кого-то и нанять… нанимал же, чтобы отследить ублюдка, который увез Августу. Так мог бы и другого, который нашел бы, который устроил бы этому ублюдку несчастный случай.

Или просто пристрелил к чертовой матери.

– Уильям… мы особо не скрываем… Во всяком случае те, кто живет здесь, знают, благодаря чему и кому появился Змеиный Дол. И да, сейчас основная доля дохода идет от магов. Мои сыновья и внуки, или просто те, кого я называю детьми, уходят в города, ищут службу, исполняют ее. Берут заказы… разные… и вам ли не знать, сколь высоко ценится работа хорошего мага. А мои дети имеют отличное образование, и Силой владеют как никто иной.

В этом Чарльз нисколько не сомневался. И даже предполагал, кто был учителем.

– Теперь я понимаю, что был несколько неосторожен. Уильям оказался достаточно умен, чтобы не просто понять, что происходит, но и дойти до того, как именно. Правда, полагаю, кое-какие нюансы он упустил. Можно срисовать руноскрипты, скопировать амулеты, расписание процедур и интенсивность энергетического потока, но без знания сути все это останется лишь некой совокупностью внешних воздействий, которые могут дать эффект, а могут и нет.