Текст книги "Восток. Запад. Цивилизация"

Дружный смех прорвал щит, и тот задрожал, грозя в любое мгновенье рухнуть. Но неизвестный маг сумел-таки удержать заклятье.

Надо будет запомнить. И голоса. И запахи. Так, на будущее.

– И я вам что скажу, там одна вроде как свихнувшаяся вконец, ее в доме взаперти держали два года считай, а вторая вообще… – Парень убавил голос, и Эдди поморщился.

– Да быть того не может!

– Еще как может! Поэтому аккуратнее. Небось, Орвуды надеются сбыть порченый товар. Так что…

– Что-то он долго стоит.

Эдди принялся надевать ботинок.

– Думаешь…

– Да нет, быть того не может. Мои щиты сам Фергюсон хвалил.

И эту фамилию Эдди запомнил.

– Можно? – спросил сиу, когда Эдди наконец дальше зашагал по траве.

– Что «можно»?

– Отравить. Он плохой. Плохо говорить. Про… про…

– Эву?

– Да. – Сиу дернул ухом. – Я уметь делать хороший яд. Никто не поймет.

Эдди вздохнул и поглядел на небо. Синее какое. И ни облачка, чтоб его.

– К сожалению, пока нельзя. Но я его тоже запомнил, – сказал он. – Да и… Малыш, дело такое. Если слух пошел, то уже все. И болтать будет не он один. А всех не перетравишь.

– Много людей – много яда. – У сиу на сей счет имелось собственное мнение.

– А ты все слышал?

– Громкие, – поморщился мальчишка. – Люди. Всегда. И эти тоже. Громкие и вонючие.

– Это да.

Но выходит, что у мальчишки слух и того лучше. Интересно.

– Найдешь его?

Кивок.

– Не приближайся, и желательно вовсе, чтобы никто не понял твоего интереса.

Еще один кивок.

– Его и остальных. Имена запомнишь?

– Да.

– Вот и отлично. А я подумаю. Травить пока не за что, но морду поправить повод найдется. Я так думаю. Дикарь я или нет?

Сиу чуть склонил голову. Согласен?

– Эй. – Эдди окликнул господина в черной мантии. – Эй, как вас там… вы не подскажете, как пройти в библиотеку?

Судя по выражению лица уважаемого профессора или кто он там, репутацию дикаря поддерживать будет несложно.

– В… библиотеку? – осторожно переспросил он, на всякий случай делая шаг назад.

И ручонками потряс.

Ага, и Силой потянуло, этак характерно.

– В библиотеку, – подтвердил Эдди. – Мне нужен Большой Мак.

– Боги… когда он уже успокоится. Энгельсон! – Вопль профессора спугнул пару пташек, укрывшихся в густых ветвях то ли маленького дерева, то ли рослого куста. – Энгельсон! Я чую вашу метку. И если вы не изволите немедля показаться…

– Профессор. – На соседней дорожке, аккурат за чередой кустов, выстриженных шарами, возник парень того благообразного вида, который обычно свойственен отпетым мошенникам.

– Вот вы где! Проводите гостя к профессору Маккинсону, раз уж он изволил выписать приглашение. Невозможно. Это совершенно невозможно. Я буду жаловаться! Не приличное учебное заведение, а черт знает что!

Он махнул рукой и заспешил прочь, слегка прихрамывая на левую ногу.

– Добро пожаловать. – Энгельсон, или кто он там, изобразил дружелюбную улыбку и даже поклон отвесил. – Премного рад встрече. Нам говорили, что нас почтят высочайшим вниманием, но не думал, что буду…

Эдди хмыкнул.

Первое имя есть. Главное, чтобы этого фигляра не прибили раньше времени.

Библиотека университета, расположенная в той самой Часовой башне и основанная, как весьма мило сообщил Фредерик Энгельсон, более трехсот лет назад, впечатляла.

Нет, Эдди видывал библиотеки.

И не только в Последнем Приюте. Там-то библиотеки как раз и нет, если не считать той, которую пастор при храме собрал. Ну, и школьной.

В Квиджете есть общественная, которой и мэр, и шериф, и прочие горожане весьма гордятся, как и тем, что в этой библиотеке нашлось место тысяче книг.

Здесь же… сколько?

Пять тысяч?

Пятьдесят?

– Более пятисот, – важно ответил Энгельсон и поглядел уже не скрывая насмешки. – Тысяч. Большая часть находится в специальном хранилище, под землей. Там благодаря артефактам поддерживаются особые условия. Старые рукописи весьма чувствительны и к влажности, и к температуре.

Охренеть.

И удивления Эдди скрывать не стал, что позволило Энгельсону задрать нос еще выше. Он даже умудрился поглядеть на Эдди сверху вниз.

– Этак жизни не хватит все перечитать. – Эдди огляделся.

– Никто и не читает все. У каждого мага своя сфера интересов.

– Ага. А у тебя?

– И у меня. – Энгельсон слегка поморщился.

– И какая?

– Я специализируюсь на магии низких потоков, если вам это о чем-то говорит.

– Ни о чем, – честно признался Эдди. – А я вот тоже читать люблю.

– Неужели?

– Газеты. – Эдди не отказал себе в удовольствии уронить руку на хрупкое студенческое плечо. – Там порой так занятно пишут. Особенно когда вешают кого.

– Кого?

– А мне откудова знать? Вот у нас так и писали, что, мол, третьего дня по приговору суда повешен, допустим, Билли Кривоглазый… Хотя не, этот до суда не дожил. Ну да неважно. Главное, за что. За конокрадство там. Или мошенничество. Или вот если грабитель…

– Вешают?

Почему-то студиозус слегка побледнел.

– Большей частью, но бывает, что и из револьвера кончают. А одного в пустыню вывезли. И закопали, значит, по шею…

– И? – Бледность явно усилилась.

– И оставили. После шериф ездил проверять. Говорил, что почти сутки протянул, засранец. Но он то заслужил. Насильников, – Эдди слегка сжал плечо студентика, – у нас не любят. Хотя чего это я. Их же везде не любят, верно?

Энгельсон торопливо кивнул и указал:

– Там. Вам… туда.

– Веди. – Выпускать жертву Эдди не собирался. В конце концов, дикарь он или как. – Говоришь, книжек много…

– Много. Как видите.

– И разных.

– Весьма.

– И про баб есть?

– Что?

– Про баб. Ты чего, глуховатый? Мне матушка говорила, чтобы, когда стреляю, ухи затыкал. А то оглохну. Я-то, признаться, не всегда. Оно же там никто ждать не станет, пока ухи заткну. Но вроде не оглох. А ты, стало быть, много стреляешь?

– Профессор Маккинсон! – возопил студиозус и слегка дернулся.

А ведь маг.

И не из последних. Низкопотоковая магия требует идеального контроля, особенно при том уровне Силы, которая чувствуется в этом тщедушном тельце.

Но вот силенок маловато.

Тех, обыкновенных, человеческих. Или это пока только? Кости-то крепкие, а уж мясо нарастет. Со временем. Если этот болтливый придурок доживет до тех благословенных времен.

– Профессор… идемте, он здесь! – воскликнул провожатый с немалым облегчением. – Профессор!

Ряды шкафов, что поднимались к самому потолку, расступались, образуя сумрачные коридоры. Висящие светляки кое-как разгоняли темноту, да и сквозь стрельчатые окна пробивался некоторый свет, но было его как-то совсем уж мало. Или просто так казалось?

Эдди увидел огромный стол. Стопки книг, что башнями возвышались над бумажным морем. Бумаги лежали одна поверх другой, вроде бы небрежно, но все же взгляд зацепился за ровные линии, перетекающие с листа на лист.

А уж последним он заметил человечка, склонившегося над картой.

Невысокого. Сухопарого.

И с лицом на редкость неприятным.

– Профессор Маккинсон!

– Пересдача по предварительной договоренности после одобрения деканом лично, – ответил профессор, не соизволив повернуться в сторону говорившего.

– Я вам сдал уже!

– Да? Не помню. Что ж, если так, то радуйтесь.

– Я радуюсь. Но вот тут к вам… гость. Вот! Да отпустите вы меня, наконец! – вспылил мальчишка и плечом дернул. Что ж, Эдди не жалко. Отпустил.

А что паренек споткнулся и полетел в полку, так Эдди не виноват.

Силы рассчитывать надо.

Жаль, не врезался. Перед физией вспыхнул белый полог щита, и профессор нахмурился:

– В библиотеке использование магии недопустимо!

– Но… – Энгельсон побледнел. – Я…

– Три штрафных балла. Доложите декану сами. И не надейтесь, что я забуду.

Эдди хмыкнул.

Мысленно.

А потом выдержал взгляд бледно-зеленых, словно выцветшее стекло, глаз.

– Вы кто вообще? – спросил профессор, убедившись, что смущаться, отступать или вообще исчезать Эдди не собирается.

– Эдди, – ответил Эдди. – Учиться пришел. Сказали, что вы встретите.

– Встретите… встретите… боги! – Маккинсон встрепенулся и вытащил часы. – Так вы… нет, быть того не может!

– Чего? – уточнил Эдди и к картам потянулся.

Интересно же.

– Не смейте ничего трогать!

– Я не трогать, я поглядеть. – Руки Эдди за спину убрал. – Если не к вам, то скажите. А то я тут заплутал слегка. Это Воронья гора? – Он кивнул на карту. – Вон там. Ага, точно… дорога. Железная. Только у вас она далеко намалевана, на самом деле до Последнего Приюта идет.

Городок на карте обозначался мелкой черной точкой. И название его написали крохотными буковками. Зато дорогу и вправду дальше собирались строить.

Когда?

Карта не выглядела новой, бумага уже обрела тот характерный желтушный оттенок, что возникает при длительном хранении.

– Давний проект. Меня просили оценить, насколько реально его воплощение. – Маккинсон поморщился. – Хотя смысла особого не вижу. Что там дальше?

– Прерии, – с готовностью сказал Эдди. – То есть сперва горы. Драконий хребет. Вон он, дальше тянется. Вот так…

– Досюда? – Палец профессора ткнулся в карту.

– Да, может, и еще дальше. Я туда не забредал. Там уже земли орков.

– А вы…

– А я, так сказать… в общем, не все мне там будут рады. И сиу, опять же, неподалеку. К этим отморозкам вообще лучше не соваться без нужды. И с нуждой тоже. За горами прерия. Там уже пустыня пойдет. Мертвая.

– Покажете?

Эдди подумал и неуверенно ткнул в карту, точнее, в то место, где она заканчивалась и начиналось белое бумажное пятно.

– Название, конечно, местное, – кивнул профессор.

– Это не название.

– А что?

– Суть. Там мертвецы. Много. Она их к себе притягивает. Ну, и там уже ходят поезда.

– Значит, дороги есть?

– Дорог нет. – Эдди подвинул стул.

– Погодите, как такое возможно? Или вы… конечно, очередная безумная шутка.

– Да какая, на хрен, шутка. – Эдди развернул карту, которая обрывалась почти сразу за куцым хребтом. – У Орвуда спросите. Он их упокаивал, когда ехали в прошлый раз. А так… строить там дороги смысла нет. Пытались сперва. Но пустыня их утягивает. Вниз. Сколько ни клади камня, все заберет. Вот и придумали поезда, чтобы рельсы перед собою сразу выкладывали.

– Никогда не слышал.

– Вот. – Он ткнул в столешницу уже за пределами карты. – Тут опять горы. Кольцо. А в нем Город Мастеров.

– Это легенда! Вы еще скажите, что и мертвые… боже, до чего любят это слово совать везде… что мертвые города существуют!

Профессор раздраженно взмахнул руками и задел гору из книг. Та закачалась, но была остановлена рукой Эдди.

– Профессор, – сказал он с почти нежностью. – Вы, конечно, не поверите, но…

Глава 18,

в которой молодые дамы собираются учиться

Пять сундуков. Пять, мать его за ногу, сундуков. И еще кофр. Шляпные коробки, которые выносили по одной на вытянутых руках.

Шкатулки.

Корзинки.

И массивное нечто в человеческий рост.

– Бальное платье, – пояснила свекровь, глядя на это столпотворение с выражением премечтательным.

– Я учиться еду! – Возражать я уже не пыталась, только проводила взглядом это сооружение, обернутое папиросной бумагой розового цвета. – Зачем мне бальное платье в университете?

– Ах, дорогая, никогда нельзя знать наперед, когда тебе понадобится бальное платье.

Я поглядела на мужа.

Тот развел руками и, наклонившись, шепнул:

– Это я еще уговорил ее мебель оставить.

– Мебель?! Какую мебель?!

– Обыкновенную, – спокойно отозвалась свекровь. – В конце концов, это ведь дом общественного проживания! Сомневаюсь, что в нем осталась приличная мебель. Нет, я понимаю, что не все сразу, но… ковры я пришлю позже. И сервиз.

Уточнять про сервиз я на всякий случай не стала.

Пускай.

Главное, что отговаривать меня от учебы она не стала. И вообще, выглядела такой умиротворенной, что в душе шевельнулись нехорошие подозрения.

Правда, в чем именно следует подозревать мое свекровище, я не поняла.

– И напиши, дорогая, что еще понадобится! – воскликнула леди Диксон. – И не слушай своего мужа!

– Мама!

– Мужчины ничего не понимают в комфорте. Поэтому, если тебе понадобится подушечка… Кстати, подушки и перины! Ты не можешь спать на…

– Давай сбежим? – предложила я мужу, пока в нагрузку к бальному платью мне не всучили подушки, перины, простыни, пододеяльники и что там еще положено.

– И белье! Как я могла забыть! Я приеду. Завтра! Лично, Чарльз! И не думай, что ты…

Я закрыла глаза и сделала вдох.

Дышим.

И шоколадку, мужем протянутую, тоже берем. Шоколад, как оказалось, на диво благостно на меня воздействует. Вот интересно, Орвуды тоже прибудут с сундуками?

Угадала.

Их сундуков оказалось вдвое больше. И сундуки, и экипажи, и сами Орвуды стояли перед воротами. Что характерно, запертыми.

– И как это понимать? – поинтересовалась я, когда и наша карета остановилась. А ведь дорога продолжается за воротами.

Я вижу!

– Это правило такое, Милли. – Чарльз выбрался и подал мне руку. – Древнее. Некогда в университет уходили постигать высокое искусство магии. А для того оставляли мирское по другую сторону ворот. Вот и возникло правило, что войти сюда может человек лишь с теми вещами, которые лично пронесет.

Чудесно.

А раньше сказать нельзя было? Его маменька, между прочим, два дня вещи по сундукам собирала.

– Прошу прощения, леди, – устало произнес мужчина в черной мантии, которая успела слегка запылиться. – Но никаких исключений быть не может, потому как…

– Леди. – Чарльз поклонился и поцеловал руку леди Орвуд. – Прошу!

– Но наши вещи…

– Их доставят позже. Глэдстон, распорядись.

– Да, лорд Диксон. – Человек отер пот. – Но как же… леди и… леди.

В глазах его плескался ужас.

– Леди Орвуд, а где ваш супруг?

– К сожалению, вызвали во дворец. И Берта тоже. Я решила, что сама справлюсь, но, каюсь, меня подвела излишняя самоуверенность. – Леди Орвуд вздохнула с немалым облегчением. – Признаться, я не ожидала подобного неуважения!

Взгляд леди Орвуд был полон искреннего гнева.

А мне вот учиться расхотелось. Я и прежде-то желанием не горела, а теперь и вовсе оглянулась, раздумывая, что, может, стоит все же пустыню поискать.

– Прошу прощения, леди, – забубнил привратник. – Но таков обычай. И закон. И…

– Идем. – Чарльз изобразил улыбку, правда несколько нервную. Готова поспорить на что угодно, что мысль о пустыне и ему в голову пришла.

Хорошая же мысль!

Но делать нечего.

Пошли.

По той самой дороге, на которую экипаж не допустили. А главное, что и наш багаж остался за воротами. Включая тот гроб с очень нужным бальным нарядом.

– Университет основан более трехсот лет назад, – заговорил Чарльз, явно чувствуя себя не слишком уютно. – В тот славный год, когда воцарился его императорское величество Георг Первый.

И все почему-то на меня поглядели.

Чего?

Я про этого Георга Первого в первый раз слышу. Оно, конечно, если так, то неудобно, предков знать надо, но…

– Времена стояли весьма сложные. Георг Первый тогда не был, собственно говоря, императором, являясь лишь наместником. И младшим братом Вильгельма Третьего…

Я подавила зевок.

Надеюсь, это все учить не придется. У меня на имена всегда память дурной была. То ли дело рожи. Вот рожи с листовок я запоминала влет, да и различала куда ловчее Эдди. И если так, то, может, и неплохо? Чай, что императоры, что висельники – невелика разница. Крамольные мыслишки. С другой стороны, опять же, императорские портреты получше быть должны.

– Ситуация была крайне неоднозначной. – Чарльз вел нас по дорожке, что пробиралась сквозь зеленые лужайки, из которых торчали причудливо выстриженные кусты. Тоже зеленые. Некоторые и в цветах.

Благодать.

– Старый Свет не горел желанием лишаться колоний, из которых тянул золото и силы. А племена были полны сил и ярости.

С чего бы это они, да?

Но молчу.

Слушаю.

Так, на всякий случай. И Чарльзу, на меня покосившемуся, легонько киваю. История так история. И слушаю не только я, но и сестрицы Орвуд. Одна точно. Вторая, та, что нравится мне куда меньше первой, мыслями где-то ну очень далеко.

– Назревало недовольство. Императорские войска не столько защищали от орочьих набегов, сколько сами грабили честных земледельцев. Завышенные налоги давили промышленность.

– И промышленников, – вставила Эванора. – Извините.

– Ничего страшного. Тем более вы правы. Многие семьи перебрались сюда, надеясь, так сказать, получить определенную свободу. В Старом Свете власть аристократии была чем-то… абсолютным? Пожалуй, так. И тогда человек, рожденный без Дара, несмотря на все таланты свои, на богатство, если получалось его добиться, все одно оставался кем-то до крайности ничтожным. Сюда ведь приезжали не потому, что верили в сокровища этой земли. Нет. Сюда бежали, чтобы обрести свободу. Безопасность.

– Несмотря на племена?

– Поверьте, от орков защититься куда проще, чем от сиятельных лордов. Но это сложная проблема. Как бы там ни было, Георг оказался в весьма неприятной ситуации. Его брат требовал привести земли к покорности. А вот совесть…

– Или расчет, – Эванора вновь воспользовалась паузой.

– Эва!

– Мама, ну ведь лучше быть императором, чем наместником и младшим братом императора. К тому же папа говорил, что Георг прошел по грани. И восстание возглавил, когда стало понятно, что этого самого восстания ему не простят. Ему нельзя было отступить.

– Именно, – согласился Чарльз. – Но лучше, если вслух вы этого говорить не станете. Однако незадолго до того Георг сделал одно важное дело. Создал университет. Вернее, высшую школу магии. И сам стал первым из наставников. Вот.

Дорожка вывела нас к круглой лужайке, посреди которой возвышалась статуя. Что сказать, впечатляет. В первую очередь размерами. Это же надо, здоровущий какой!

И главное, рожа-то до боли знакомая.

Выходит, дорогой дядюшка на предка славного похож. Только у этого выражение лица посерьезнее будет. Одухотворенное до крайности. И стоит ножку выставив. Одна рука на рукояти меча. Другая куда-то вытянулась, словно указывает путь.

– Георг указывает путь, – подтвердил мою догадку Чарли. – К светлому будущему страны. На самом деле, полагаю, им руководили весьма практичные соображения. Война началась не сразу, но то, что она будет, стало очевидно еще до назначения Георга. Его и отправили в попытке смирить бунт. Он был сильным магом. И понимал, с какими проблемами маги сталкиваются. Он привез с собой дюжину соратников.

Чарльз запнулся и слегка нахмурился, повторив:

– Дюжину.

Эванора поежилась. А ее сестрица выпала из собственных мыслей:

– И чего?

– Тори!

– А еще с ними прибыло бессчетное количество искателей приключений, среди которых оказалось довольно много представителей младших родов, одаренных, но не имевших, скажем так, возможности толком отточить Дар. Пусть каждый по отдельности и был слаб, однако Георг понимал, что десяток слабых магов лучше, чем полное их отсутствие. А речь шла не о десятках. И даже не о сотнях. За те десять лет, что прошли в относительном мире, школа выпустила около полутора тысяч магов. Разной силы. Разных способностей.

Но одинаково годных, чтобы сгореть в топке войны.

– И уже от них пошло большинство новых родов.

– Иствики, – тихо произнесла леди Орвуд. – Мой предок был первым в своем роду. Иствики получили земли. И не только. Другое дело, что распорядиться не сумели. Стало быть, здесь все начиналось?

И почему-то слова эти вдруг показались мне пророческими.

А еще я почувствовала, что… рядом кто-то есть. Кто-то такой, донельзя близкий, чье присутствие заставляет волноваться пламя внутри меня.

– Что ж, думаю, об истории этого места вам еще расскажут. – Чарльз встряхнулся. – Стоит пока проверить коттеджи. Договоренность есть, но… сама эта ситуация, как понимаете, несколько неоднозначна. И далеко не все будут рады.

– Скорее уж правильно будет сказать, что рады не будут, – проворчала леди Орвуд. – Но знаете, мой предок когда-то не отступил. Когда решился забраться на корабль, идущий в Новый Свет, тайком. Денег на билет у него не было. А Дар… Дар, скорее всего, достался по наследству, хотя своего отца он и не знал. Главное, что он получил свой шанс. И воспользовался им. И выжил. На корабле. На берегу, где переселенцам не были рады. Он прошел до Железных гор. И уцелел в сражении при Хайвелле, когда почти вся пехота и конница полегли, а из магов в живых остался каждый десятый. И я не посрамлю его имени.

А я подумала, что этому университету, если он и дальше хочет продолжить славную историю, придется немного пересмотреть порядки.

И вообще, кто в здравом уме и твердой памяти рискнет связаться с женой некроманта?

Пламя же вдруг утихло, улеглось, будто ничего и не было.

А потом мы встретили Эдди. И стало как-то совсем спокойно.

Почти.

Коттеджи, до которых мы добирались в молчании, стояли наособицу. От внушительного строения из красного кирпича, больше похожего на дворец, чем на университет, их отделял сад. Расчерченный аккуратными дорожками, какой-то слишком уж изысканный, он навевал тоску. А вид маленьких, словно игрушечных, домиков вызвал вдруг приступ страха.

Или не в них дело, а в ощущении – что-то не так здесь.

Неправильно.

Нехорошо. И… и надо вернуться.

Я вцепилась в руку мужа.

– Что-то не так?

Все не так.

Все.

Я хотела сказать. Честно. Но дверь ближайшего домика – готова поклясться, именно так выглядел пряничный, в котором жила ведьма, – распахнулась, и на пороге появился человек, которого я совершенно точно не ожидала здесь увидеть.

– Долгехонько собираетесь, – сказала Мамаша Мо, отирая руки белым полотенцем. – Все уж выстыло. Приличные леди к обеду не опаздывают.

– Это… – Чарльз споткнулся.

А я прикрыла рот.

И страх вдруг ушел, сменившись уверенностью, что теперь-то все будет хорошо. Всенепременно.

– Матушка уж заждалась…

– Простите, – робко поинтересовалась леди Орвуд. – Это кто?

– Мамаша Мо, – сказала я и покосилась на девиц. – Одна очень… благочестивая особа. И советую молиться перед обедом искренне. Если не хотите получить половником по лбу.

Эванора улыбнулась.

А потом поняла, что я не шучу.

– Погоди, если она здесь, – Чарльз указал на раскрытую дверь, – значит…

– Мама тоже прибыла.

Глава 19

О леди и учебе

Избавиться от профессора оказалось не так-то просто.

Точнее, Эдди подозревал, что избавиться и не получилось бы, если бы не очередной студиозус, бочком подобравшийся к столу.

– Профессор, – произнес он нервным голосом. – У вас совет. Вам просили напомнить.

И отступил, проявляя редкостное благоразумие.

– Что? – Профессор оторвался от карты, которую успел поправить, хотя, конечно, путешествовать с такою Эдди не рискнул бы.

– Совет, – повторил студиозус, отступая еще дальше. – По защите. Вы оппонируете.

– Я?! – Удивление профессора было весьма искренним. Он нахмурился, и на лбу появились морщины. – Нарвуд? Верно?

Еще шажок, и студиозус почти достиг полок, которые виделись ему укрытием.

– Конечно же, Нарвуд, – хлопнул себя по лбу профессор. – Великий род и абсолютная бездарность, полагающая…

– Вам велели передать, – студент успел спрятаться за полку, – что если вы не явитесь оппонировать, то совет сочтет, что вы не имеете претензий к работе…

– Я? – От возмущения профессор взмахнул руками и едва не снес чернильницу. – Они называют это работой? Это собрание… где мои очки? Решили обмануть! Так…

– Вот. – Эдди осторожно стянул очки с макушки профессора. – Стало быть, мы пойдем?

– Что? А, да, да, несомненно… документы… эй, Паттисон! Я знаю, что ты тут! Никчемный троечник, но и от тебя может быть польза. Отнеси бумаги и проводи… как вас там?

– Эдди, – повторил Эдди.

– Именно. Проводи его… куда-нибудь. А мне спешить надо. Претензий нет, видите ли! Думают, что я такой дурак и забуду? Не сметь ничего трогать на моем рабочем месте! Я все запомнил!

Подхватив со стола пухлую папку, до того скрывавшуюся под бумагами, профессор заторопился к выходу. Эдди только и оставалось, что взглядом его проводить.

Ну и дальше куда?

– Вы… – Давешний студиозус выглянул из-за полок и вздохнул с явным облегчением. – Ушел. Вечно он так. Я Паттисон. Патрик Паттисон. Можно Патти.

– Эдди. – Эдди осторожно пожал протянутую руку. Тонкую и какую-то по-девичьи хрупкую. – Он всегда такой?

– Такой, – вздохнул Патти. – На самом деле он неплохой человек. Во всяком случае, взяток не требует. И если знаешь, то можно попытаться сдать. Вот рассеянный, это да. Правда, только в том, что не касается работы. А на столе и вправду лучше ничего не трогать. Память у него такая – сдвинешь перо, и заметит.

Эдди не собирался ничего двигать.

– Учиться к нам, да? – поинтересовался Патти и сам себе ответил: – Ну да, а чего тут еще делать-то?

– Что за совет?

– Ученый. Соберутся такие вот профессора, значит, будут слушать диссертацию, а потом прения устроят. И решат по итогу, достоин соискатель звания профессора или нет. Голосовать будут. Да… – Он тяжко вздохнул. – Завтра Маки будет злым, как не знаю кто.

– Почему?

– Потому что Нарвуд и вправду бездарность редкостная. И все знают, что диссертацию он купил. Идем, что ли. Провожу.

Возражать Эдди не стал. Подхватил кофр, а уж мальчишка-сиу и сам за спиной пристроился.

– Вот, а Нарвуды – род древний. И богатый. Ну и не хотят с ними связываться; значит, что бы там Маки ни делал, проголосуют за, а он, как обычно, против. И все одно звание дадут.

Эдди подумал и согласился, что повод злиться есть.

– Его тут не любят, – сделал он закономерный вывод.

– А то. – Патти шел чуть в стороне и очень старался не пялиться на спутника.

Получалось у него плохо.

Стало быть, вот как. Неуживчивый профессор, от которого давно бы избавились, но по каким-то причинам не получается. И Эдди – тоже лишний на этом празднике жизни.

Отчего бы их не свести.

– Это он меня просил напомнить, – соврал Патти. Но стоило Эдди поглядеть, вздохнул: – Нарвуды – еще те сволочи… Со мною младший учится.

И шею потер.

Ясно.

И не ясно, что делать Эдди.

Впрочем, об этом он позже подумает, в спокойной обстановке.

Патти и вправду довел его до солидного здания, которое Эдди уже видел. И сказал:

– Тут постой, а я сейчас узнаю, куда тебя. Секретарь, мистер Ференс, – хороший человек, хотя и… – Договорить Патти не успел, ибо дверь из красного дерева распахнулась, грохнув о стену.

– Я этого так не оставлю! – Из кабинета выскочил тучный человек с обширною лысиной и бородой столь пышной, что поневоле начинало казаться, что именно ее пышностью он пытается уравновесить нехватку волос на макушке. – Вы еще пожалеете, что…

Он повернулся к Эдди, ткнул в него пальцем и… разом поутих.

– Бездельники! – рявкнул он.

– Совершенно с вами согласен. – Эдди отвесил поклон. Человек отчего-то покраснел и убрался. Патти тоже исчез, чтобы появиться вновь спустя пару минут.

– Тебе домик выделили, – сказал он и потряс ключами. – Повезло! Слушай, а тебе камердинер не нужен, случайно? Я бы справился. То есть тут, конечно, не положено…

И столько надежды читалось в его взгляде, что сразу отказать Эдди не смог.

– Я подумаю, – сказал он.

Сиу фыркнул.

А Патти расплылся в улыбке:

– И если чего нужно, то я и достать все могу… ну, по-мелочи, чтоб без уголовки. А так вообще сапоги чистить умею, туфли тоже…

– Домик, – прервал его Эдди. – Покажешь, куда идти?

Патти кивнул и подавил тяжкий вздох. Правда, печали его не хватило надолго. И, встряхнувшись, он бодро зашагал куда-то по узкому и темному коридору.

– Если выйти не через парадную дверь, то совсем рядом. Тут вообще, если тропки знать, все близко. Я вот знаю. Слушай, тут мне сказали по секрету, что не только тебя учиться прислали, но и девчонок! Представляешь?

– С трудом.

– Я вот тоже не поверил, когда наши начали говорить. Ну где это в самом деле видано, чтобы барышень учить? На кой оно им надо. Но мистер Ференс сказал, что уже прибыли. И их тоже в коттеджи. Слушай, у тебя скоро гостей полно будет, только ты аккуратней. Они большей частью сволочи.

– Учту.

– И…

– Послушай. – Мысль, пришедшая в голову, показалась на диво удачной. – А ты подзаработать не хочешь?

– Камердинер не нужен, да?

– Нет. Извини. У меня уже есть один.

Сиу фыркнул чуть громче.

– Но очень бы пригодился человек, который… достаточно свой. Там. И сможет послушать, что говорят эти сволочи.

Патти сделал вид, что задумался.

– А еще предупредить, если они задумают какую пакость. Против меня. Или против моей сестры.

– Познакомишь?

– Она замужем.

– Ай, когда это мешало!

– И муж у нее неплохо стреляет. Да и маг.

– Это да. – Патти поскреб в затылке. – А другие?

– Ну… девицы Орвуд. Но у них папа некромант не из последних. И брата я в деле видел. Если что, и мертвым женишься.

– Я-то не против жениться. Живым тоже. – Патти вздохнул. – Только кому я нужен. Хотя если их сюда услали, то, стало быть, на нормальную партию не надеются. Девицы, говоришь…

Эдди молча сунул ему кулак под нос.

– Одна твоя, да? – Патти аккуратно отвел кулак. Пальчиком. – А вторая?

– А вторая – ведьма. Вот честно, между некромантом и ведьмой лучше выбирай некроманта.

Второй вздох прозвучал тяжелее и печальнее первого.

– Пять, – сказал Патти. – Пять золотых в неделю. И я весь твой. Но если чего серьезнее, то…

– Идет. – Эдди огляделся. – Так куда идти-то?

– Да говорю же, тут недалеко… – Патти распахнул очередную тяжелую дверь и с наслаждением вдохнул горячий воздух. – Ты глянь, и вправду приехали. Слушай, а может, все-таки познакомишь? Хотя нет.

Он поспешно пригладил торчащие волосы руками.

– В другой раз, ладно? А то я сейчас как-то не в форме, что ли. Вон там. Они аккурат туда и идут. Видишь?

Патти указал на махонькие домики, казавшиеся издали едва ли не пряничными.

– А дальше уже и полигон будет. За тобой зайти завтра? Хотя чего это я – я еще сегодня загляну, добре? Расписание принесу. Если ты с нами, то первым будет с утра Маки, его вечно ни свет ни заря ставят. И злой будет. Ну да я уже сказал. Только все равно познакомь!

Милисента шла опираясь на руку мужа. И выглядела до того мирной, что… Правильно, так и должно быть. Только почему-то все равно обидно, что они там вдвоем теперь, а Эдди и не нужен особо. И появилось трусоватое желание отступить, спрятаться за дверью.

Эдди решительно шагнул вперед.

Издали девицы Орвуд выглядели почти одинаковыми. Для того, кто смотреть не умеет. Но, почувствовав взгляд, Эва обернулась. И… вновь отвернулась.

Не заметила?

Или сделала вид, что не заметила? И обида странным образом стала почти невыносимой.

– Не злой. – Тихий голос сиу избавил от наваждения. – Но слабый. Ненадежно. Не верь.

– Не буду. – Эдди решительно зашагал по тропинке. До домиков – рукой подать, и если поспешить, то… А к чему спешить-то?

Можно подумать, его там кто-то ждет.

Или все-таки ждет? Ничего. Доберется – и все выяснит.

Эдди нисколько не удивился, увидев матушку. Почему-то даже подумалось, что оно вполне себе правильно и по-другому быть не может.

– Добрый день! – Матушка сидела у окна с рукоделием, которое отложила.

В корзинку.

Корзинку поставила на подоконник, на котором уже лежала расшитая незабудками салфетка. Салфетку прижимала пузатая ваза с букетом цветов. Над ней, прихваченные широкими поясами, начинались занавеси из какой-то легкой полупрозрачной ткани.