Текст книги "Эндометриоз. Программа лечения: от самодиагностики и постановки диагноза до полного избавления от болей"

Невидимая болезнь и неразделенное страдание

Есть люди, которые, хоть и кажутся крутыми, в душе взывают о помощи. Причем часто не хотят себе в этом признаться. Как может близкий человек распознать это скрытое страдание и помочь? И нужно ли эту помощь навязывать? В описанной ситуации, однако, я выделяю несколько элементов. Первое – это то, что женщина внешне может казаться стойкой. Что это значит? То, что у нее такая особая суперстойкость к страданиям и способность сносить их одно за другим? А может, она просто по каким-то причинам не хочет или боится сказать, что ей нужна помощь, в то время как внутри нее все кричит об этом? Если это так, нужно задать вопрос: почему она так поступает и что на самом деле ей это дает? Возможно, ее подспудная цель – показать свою независимость в отношениях и почувствовать от этого некоторое удовлетворение. Или, быть может, ее прошлый опыт показывает, что близкий человек не поможет или даже будет получать удовлетворение от того, что она страдает и находится в зависимости от него.

Другой вопрос – оказание помощи другим. Иногда бывает так, что, когда мы видим, что близкий человек испытывает сильную боль, мы отворачиваемся, потому что один только взгляд на эту боль вызывает страдания у нас самих. Иногда, оказав всю возможную помощь, не принесшую ожидаемого улучшения, мы так устаем, что становимся эмоционально невосприимчивыми. Мы становимся нечувствительными, замороженными.

Так как же правильно оказать помощь? Ни в коем случае не замалчивать того, что вы видите и слышите. Если вы знаете друг друга много лет, живете под одной крышей и выработали модель доверия, вы должны поговорить о своих чувствах. Сью Джонсон в книге «Обними меня крепче», которую я рекомендую для улучшения взаимоотношений, советует технику ДЧУ. Эта аббревиатура означает «доступность – чуткость – участие». Вот ее формула: «Я по-прежнему доступен для тебя, я чувствителен к твоей боли, я по-прежнему хочу принимать участие в наших отношениях. Когда я вижу, как ты страдаешь, я с тобой и хочу помочь, но не знаю, как. Скажи, пожалуйста, что от меня тебе нужно. Если я могу это сделать, я сделаю это».

Вот честный подход, хотя он может показаться не слишком романтичным, ведь мы часто сталкиваемся с предубеждением, что настоящие «половинки» понимают, что нужно другому, без слов. Однако реальность более прозаична.

Боязнь «навязать свою помощь» не возникнет, если любовные отношения построены на взаимном доверии и искренности. Это любовь с большой буквы «Л». Когда мы знаем сильные и слабые стороны – и свои, и другого человека, – мы не оторваны от реальности. Другими словами, чем больше мы друг с другом говорим (информируем друг друга), тем шире диапазон возможных решений. Общение в отношениях – это не догадки, а знание о потребностях другого, совместный опыт, постоянный поиск красоты совместной жизни и разделение ее друг с другом.

Общению мы учимся уже в младенчестве. Вырастая, мы перенимаем стиль общения, который был у значимых для нас фигур: родителей, братьев и сестер, друзей. А потом принимаем его за свой собственный, даже когда, например, вслух ругаем сами себя. Потом со временем мы узнаем, что это манера нездоровая и агрессивная.

Когда что-то работает не так, как должно, мы говорим о дисфункциональности. Ребенок не знает, что живет в дисфункциональной семье. Парадокс, с которым часто можно столкнуться, – неосведомленность родителей о том, что они создают дисфункциональную семью.

Что такое дисфункциональная семья?

Стоит уточнить значение слова «дисфункция». Обычно оно понимается достаточно однозначно. Согласно толковому словарю польского языка[5]5
  В русском языке имеет такое же значение. – Прим. ред.


[Закрыть], дисфункция – это неприспособленность чего-либо к выполнению стоящих перед ним целей, задач, связанных с ним ожиданий; это нарушение, неадекватность. Одно из определений дисфункциональной семьи – это семья, в которой не удовлетворяются эмоциональные потребности ее членов, отсутствуют безопасность и условия, необходимые для нормального развития детей.

Мы можем перечислить некоторые характерные особенности такой семьи, хотя они и не исчерпывают сути вопроса. Это пагубные привычки (зависимости), психические заболевания, смерть одного из родителей, насилие в семье, развод родителей. Если углубиться, мы можем также говорить о смещении ролей (например, когда старший ребенок берет на себя обязанности одного из родителей, который отсутствует физически или эмоционально), отсутствии нормальной коммуникации в семье (агрессивное поведение, отсутствие эмоциональной связи, близости, выражения чувств, сохранение семейной тайны, например, о психическом заболевании одного из членов семьи). Такие обстоятельства не способствуют нормальному развитию детей. Ребенок, наблюдающий пороки родителей (алкоголь, проституцию, воровство), не может дать им надлежащую оценку и часто принимает их по принципу «так есть». Семейную дисфункцию мы можем рассматривать как начало формирования патологической семьи. Не каждая дисфункция – патология, но каждая патология – дисфункция. О патологии в семье мы говорим тогда, когда замечаем усиление дисфункционального поведения, физического или психического насилия и пренебрежения к детям на психологическом, моральном и познавательном уровнях. На такие ситуации реагируют социальные службы (по крайней мере, должны, согласно законодательству) и забирают у родителей детей.

Влияние взросления в дисфункциональной семье на дальнейшую взрослую жизнь

На дальнейшую жизнь влияет не только взросление в дисфункциональной семье. Влияние среды, в которой мы растем, независимо от ее дисфункций или патологий, формирует у нас определенные модели поведения. Даже полученный в недавнем прошлом жизненный опыт влияет на наше поведение.

Существует множество психологических теорий, описывающих «экипировку», вынесенную из семьи происхождения. Одной из лучших я считаю теорию привязанности Джона Боулби, согласно которой связь, сформировавшаяся в детстве, накладывается на стиль жизни во взрослом возрасте. Привязанность, объединяющая эмоциональная связь могут стать источником формирования отношений в более позднем возрасте. Боулби определил «тип привязанности» как особую матрицу, на основе которой люди устанавливают новые связи в зрелом возрасте. Определяющей для этого стиля он считал степень безопасности и доверия в межличностных отношениях. Первый стиль – это безопасная привязанность, при которой человек получает удовлетворение от отношений. Он ощущает в них близость, интимность, доверие. Он полностью принимает своего партнера, потому что считает его надежным и способным поддержать. Такие отношения достаточно стабильные, они наполнены приятными эмоциями и воспринимаются как положительный опыт. Второй стиль – избегание привязанности. Для него характерно отсутствие доверия и позитивного совместного опыта. Даже когда партнер стремится к близости и взаимопониманию в отношениях, ему могут на это не ответить, потому что человек с таким типом привязанности будет избегать близости и интимности. Он будет сопротивляться, когда почувствует слишком сильное эмоциональное сближение. Третий стиль – тревожно-амбивалентная привязанность. Такие люди убеждены, что их партнер не готов полностью им доверять и сблизиться. Их беспокоит, что отношения нестабильны, что могут закончиться разрывом. Они считают, что их отношения недостаточно привлекательны для партнера. Подобное убеждение создает большой психологический дискомфорт.

Наш опыт – первый, полученный в младенчестве, а затем в детстве, юности и зрелости, – влияет на наше психофизическое состояние и то, как мы реагируем на текущие события. Понимание этого механизма и изменение деструктивных убеждений могут улучшить нашу жизнь.

Влияние семейного уклада на женщину с хроническим заболеванием, ее отношения с партнером и материнство

Эндометриоз – болезнь хроническая, значительно изменяющая образ жизни. Еще несколько десятков лет назад интимная сфера была запретной темой. Родители редко говорили со своими детьми-подростками об этом: о первых менструациях у девочек, эрекции и ночных поллюциях у мальчиков. Это нельзя рассматривать как признак дисфункциональности – скорее, это недостаток образования и знаний о физиологии человека. К тому же это было связано с религиозной этикой, что, в свою очередь, весьма деликатный вопрос. Когда мы анализируем, как болезнь влияет на жизнь женщины, мы должны учитывать ее личностный жизненный ресурс в плане преодолевания страданий. Если пациентка выросла в дисфункциональной семье, возможно, она не научилась наблюдать за своим телом и вовремя реагировать на тревожные сигналы. Нередко встречаются женщины, пренебрегающие регулярными осмотрами гинеколога. Они не видели этого у своих матерей, с ними об этом не говорили. Возможно, их матери чем-то болели, но никто об этом не знал, а если и знали, то никого это не интересовало. Женщины оставались один на один со своей болезнью. Возможно, они страдали от боли во время менструаций, скрывая свои страдания от близких. Когда у их дочерей впервые началось кровотечение, они ничего не сказали, не поддержали – или лишь сухо прокомментировали, что так и должно быть; а то, что во время месячных больно, – так это часть жизни.

Вот как выглядел образовательный процесс, показывающий, что с этим ничего нельзя поделать, разве что принять побольше обезболивающих. Подрастающая дочь ошибочно полагала, что о своей боли (особенно самой интимной) не говорят. Это мешало ей искать поддержку у близких, и она чувствовала себя одинокой, непонятой и брошенной. Такой эмоциональный настрой влияет на самооценку, которая сильно снижается. Физическая боль – признак нездоровья. Сегодняшние СМИ пропагандируют культ здорового тела, счастья и привлекательности. Это влияет на пациентку, которая в какой-то степени этого лишена, и приводит ее к все более сильным разочарованиям. У нее появляются мысли о неполноценности. Если нет возможности обратиться за помощью к близким и получить от них поддержку, пациентка начинает придумывать несуществующее и выстраивать ложные связи, используя упомянутые ранее защитные механизмы (например, говорит себе, что менструации должны причинять боль, потому что так у всех женщин). Таким образом ситуация усложняется вдвойне. Пациентка борется с реальной болью, не имея элементарных знаний о том, что делать в такой ситуации. Она боится слишком часто говорить о боли своему партнеру из страха потерять отношения. Может быть и так, что пациентка подолгу подавляет свои эмоции и не показывает страданий. И некоторое время ей даже удается держать себя в руках. Однако эмоциональная цена, которую она за это платит, огромна и может только усугубить ее боль. Она по-прежнему очень нуждается в помощи и поддержке. В конфликтной ситуации, не связанной с болезнью, пациентка, находясь в состоянии сильного стресса из-за боли, с огромной силой обрушивает свои эмоции на других. Это неадекватное поведение вторая сторона в лучшем случае воспринимает как недоразумение или как знак того, что с человеком что-то не так. Такой неконтролируемый эмоциональный всплеск еще сильнее травмирует пациентку и еще больше подрывает межличностные отношения. Конфликты накапливаются и отдаляют людей друг от друга.

Способы реагирования, сформированные в детстве, переносятся в жизненный опыт. Рискну сказать, что болезнь обостряет манеру поведения, эмоциональную сферу и мышление в соответствии со сложившейся моделью реагирования. Когда человек узнает о своем хроническом заболевании, у него на уровне подсознания снижается самооценка, при взгляде на жизнь у него больше неприятных, чем приятных эмоций (реакций). Он испытывает все, что приносит болезнь: ухудшение самочувствия, страдания, чувство одиночества, безысходности – и ничего не меняет в своей жизни, думая, что это не имеет смысла. Таким образом, жизнь становится сориентированной исключительно на болезнь, а все положительные моменты игнорируются.

Тем не менее стоит осторожно подходить к такому обобщению, к такому причинно-следственному выводу, как нижеследующий: если в детстве было так, то и во взрослой жизни так будет. Ведь попутно происходит довольно много событий, которые нас формируют. Я лично знаю многих людей, которые пережили трудное детство, но их взрослая жизнь вызывает зависть или восхищение у окружающих.

Люди живут, учатся, работают и должны были быть обеспечены резервами, которые позволяли им это делать до сих пор. Конечно, качество этого «до сих пор» зачастую оставляет желать лучшего. И это самая частая причина, по которой пациентки обращаются за помощью. Входя в кабинет, они рассказывают о своей основной проблеме – хронической болезни. Они недовольны, разочарованы и часто очень несчастны. Дальнейшие расспросы выявляют равнодушное отношение к ним в детстве, неудовлетворенное желание тепла и любви близких. А это, в свою очередь, определяет, как человек воспринимает себя и как справляется с хроническим заболеванием. Женщинам бывает сложно самостоятельно осознать, что́, помимо болезни, делает их жизнь такой тяжелой. С помощью опытного психотерапевта пациентки учатся выстраивать более качественные отношения, потому что те, в которых они находились до сих пор, часто оказывались мучительными и быстро заканчивались, оставляя еще один эмоциональный шрам.

Итогом психотерапевтической работы должны стать такие изменения у пациентки, которые позволят ей смотреть на себя не только через призму болезни, дадут возможность увидеть другие, приятные стороны жизни. Перемены, которые приведут ее к более качественной жизни с этой болезнью, помогут избавиться от чувства неполноценности, возникшего из-за эндометриоза. Иногда я вижу, что женщины настолько устали от эндометриоза, что цель их прихода ко мне – избавиться от него. Такой редукционистский (сводящий все к одной проблеме) подход упускает из виду другие важные сферы жизни. Это не означает, что пациентки пренебрегают своими обязанностями или близкими людьми. Часто бывает как раз наоборот. Они чрезмерно усердно хотят нагнать время, в которое они так сильно страдали, что им пришлось отложить выполнение обязательств на потом. Такие пациентки постоянно испытывают дискомфорт от того, что они не самые лучшие матери в мире, что недостаточно хорошо выполняют домашние или материнские обязанности. Это чувство усиливает, в свою очередь, чувство ущербности, порожденное болезнью. Пребывание в таком постоянном стрессе закрепляет искаженное представление «со мной что-то не так». Чувство стыда и отсутствие поддержки приводят к отстранению от общества и ограничивают социальные контакты. Перестроить образ мышления в таких случаях довольно трудно.

Неконтролируемые, возникающие на автомате угнетающие сознание мысли вкупе с широко пропагандируемой моделью жизни «быть здоровым и счастливым» иногда подводят женщину к выводу, что болезнь не так уж страшна, что она преувеличивает. Однако, чтобы терапия сработала, пациентке нужно признать, что болезнь является неотъемлемой частью ее жизни. Я считаю очень важным, чтобы матери максимально естественно говорили о своей болезни, своей боли и ожидали поддержки. Это можно сформулировать так: «Как больная я имею полное право чувствовать себя плохо и ждать помощи от близких». В первую очередь, это важно для детей. Дети хотят «настоящих» родителей больше, чем притворяющихся сильными и счастливыми. Благодаря естественному, адекватному отношению к страданиям родителей дети узнают, что в жизни бывают и счастливые, и трудные времена. Мать показывает, как она справляется с болезнью, что служит воспитательным примером для ребенка. Он будет знать, что, когда случится что-то неприятное, это не будет концом света. Наблюдая за тем, как мать борется с болезнью, он набирается опыта, который ему пригодится в жизни.

Хроническое заболевание затрагивает многие сферы жизни пациентки. Принимая во внимание специфику эндометриоза, его «невидимость», можно представить, с какими трудностями в отношениях сталкивается женщина. Ее реакции влияют на окружающих и отношения с ними. Разумеется, за качество отношений ответственность несут обе стороны, однако стоит проверить свои ожидания по отношению к партнеру, во многом они зависят от его информированности о болезни и ее последствиях. Он должен быть хотя бы минимально ознакомлен с ними. Важно не бояться говорить с ним об изменениях в жизни, вызванных болезнью, это только укрепит отношения. Партнер, зная и понимая потребности больного партнера, будет реагировать на них предсказуемым образом.

Поведенческие паттерны реагирования на события всегда, и в этой ситуации тоже, основаны на опыте, полученном в родной семье. Дочь учится у матери, как быть женщиной. Очень близкие, даже созависимые отношения между матерью и взрослой дочерью несут угрозу развитию и дальнейшей жизни дочери. Я с ужасом слушаю, когда одна из этих женщин с нескрываемой гордостью заявляет, что другая – ее лучшая подруга. Они не могут прожить и дня друг без друга и без того, чтобы не обсудить, например, что происходит в семейной жизни дочери. Здесь явно отсутствует естественная независимость от матери. Взрослая дочь будет подчиняться ей больше, чем мужу, который не сможет стать главой семьи, потому что теща считает иначе. Второй аспект, на который стоит обратить внимание, – это личность отца. Что ваш отец дал вам как мужчина? Как он вам показал мир? Был ли рядом, когда был нужен вам? Могли бы вы рассчитывать на него и укрыться в его надежных руках? Или он был дома в гостях? Или командовал и постоянно критиковал?

Третий аспект, который мы рассмотрим, – это отношения ваших родителей и все, что вы узнали в детстве от них о совместной жизни. Понимание своей истории, того, из какой семьи вы родом и свидетелями каких событий стали, имеет первостепенное значение в построении ваших собственных долговременных отношений.

Чрезвычайно важный аспект жизни женщины – рождение детей. Биологическая особенность оказывает на нее огромное давление. Почти половина пациенток с эндометриозом страдают бесплодием. Для многих быть матерью кажется воплощением женственности. Они с трудом признают тот факт, что у них никогда не будет собственных детей. Хотя современная медицина и технологии допускают оплодотворение без непосредственного участия мужчины, подавляющее большинство женщин хотели бы забеременеть естественным путем. На возможность оплодотворения существенно влияет здоровье будущего отца. Однако многие мужчины не придают этому большого значения. Сотрудники клиник по лечению бесплодия отмечают, что мужчины неохотно идут к ним. Это создает дополнительную нагрузку на женщину, которая должна убедить партнера пройти обследование и участвовать в лечении бесплодия. Не секрет, что большинство из нас, мужчин, не видят или не хотят видеть себя отцами. Бывает, что они боятся потерять свой комфорт и так называемые мужские приоритеты (например, профессиональный или спортивный успех). Итак, стресс двусторонний. Болезнь, проблемы с наступлением беременности, не помогающий партнер, социальное давление… В отличие от мужчины, который может стать отцом даже в пожилом возрасте, женщина сталкивается с таким угнетающим фактором, как биологические часы. К тридцати годам она понимает, что с каждым месяцем забеременеть будет все труднее. Также увеличивается риск осложнений. Между тем, рождение ребенка социально облагораживает, а стало быть, желанно. Ей постоянно задают вопрос: «А когда у тебя будут дети?» Женщина обязана предъявить серьезный аргумент своей бездетности. Она борется с чувством неполноценности, стыда или даже с верой в то, что бездетность – это наказание за плохие поступки в прошлом. Всем известно, что стресс негативно влияет на здоровье. Стресс по вышеупомянутым причинам затрудняет и наступление беременности, и лечение бесплодия. Так почему бы не проработать эти внутренние конфликты в процессе психотерапии?

Какая помощь может понадобиться женщине в такой ситуации? Ответить на этот вопрос непросто. Все мы люди, все мы отличаемся друг от друга. На нас по-разному влияют такие факторы, как окружающая среда, культура, обычаи, социальный и экономический статус, семейная и личная история. У нас разное умственное, эмоциональное, познавательное и поведенческое развитие, что влияет на принятие решений и выборы. Среди различных техник по личностному росту и преодолению психологических травм психотерапия является вполне разумным и проверенным решением. В процессе терапии можно прожить заново прежние ранящие ситуации, но уже в безопасной терапевтической среде.

Но иногда ранит не прошлое, а настоящее. Болезнь или бесплодие становятся порой самым важным содержанием жизни и занимают все мысли человека. Именно поэтому чрезвычайно важно правильно определить терапевтические цели. И только во вторую очередь перейти к выбору наиболее эффективных стратегий, техник и методов психотерапии, за что, собственно, и отвечает психотерапевт. Есть несколько важных моментов, которые помогут в правильном определении цели. Не следует определять ее как отрицание, например, «Я не хочу болеть». Терапия не устранит чудесным образом эндометриоз и не сделает вас беременной. Вашу цель можно переформулировать следующим образом: «Я научусь лучше справляться с симптомами болезни»; «Я буду заботиться о своем здоровье» и т. д. Следующие шаги – прояснение собственных резервов и дефицитов у пациентки и поиск оптимальных способов достижения цели. Разумеется, в процессе работы мы будем задействовать прошлый жизненный опыт. Иногда нужно будет сосредотачиваться на нем, а иногда – нет. Важно уже одно понимание того, что этот опыт может служить источником знаний для принятия новых решений и своеобразным индикатором, что для вас хорошо, а что – нет.

Чувства рождаются в нас сами собой, и контролировать их появление, как часто неправильно понимают работу над своими эмоциями, невозможно в принципе. Но мы можем научиться тому, что существенно улучшит наше самочувствие. Речь идет о распознавании собственных эмоций, управлении ими и применении навыков управления на практике. Блуждающие мысли человека и сила его эмоций могут исказить ситуацию и тем самым затруднить принятие правильных решений.

Приведу простой пример. Пациентка испытывает физическую боль, связанную с менструацией. Она начинает принимать обезболивающие, от которых ей становится еще хуже. Она видит, что впереди много домашних дел, а муж занят чем-то другим. Она знает, что, если она не выполнит запланированное, она будет раздражаться, возможно, даже злиться на себя за то, что она не соответствует роли хорошей жены и матери. Она собирает остаток сил и приступает к работе. Потом она падает с ног от усталости и боли и, вместо того, чтобы злиться на себя, злится на мужа за то, что он не догадался и не предложил ей помощь. Она удивлена, что у мужа хорошее настроение и что он не видит ее страданий. Между ними назревает конфликт. В ее глазах муж становится бесчувственным, она чувствует себя одинокой и непонятой. Физическая боль превращается в раздражительность и гнев. Эти эмоции не обосновываются, не объясняются. Происходит перенос на кого-то другого. Объектом, ответственным за ее состояние, становится муж. В голове женщины крутится фраза: «Он должен был догадаться». Однако он не догадывается. Он совершенно не понимает ситуации. В своем поведении женщина доходит до эмоционально выраженного нападения на мужа, на что он отвечает агрессивной защитой. В таких конфликтных ситуациях каждая сторона использует паттерны, полученные как в детстве, так и из недавнего опыта. В свою очередь, опыт столкновений накапливается в памяти у каждой из сторон, создавая образ их отношений. Конечно, в нормальных отношениях всегда есть и радостные, светлые моменты. И после ссор всегда есть свет в конце туннеля. В жизни есть и хорошее, и плохое, и уровень эмоционального напряжения не достигает обычно пределов терпения. Но при таких серьезных проблемах, как хроническое заболевание или бесплодие, эмоциональная неустойчивость выше и на ее «графике» появляются острые пики, то есть время перехода из одной крайности в другую достаточно короткое. Это очень утомляет пациентку, она жалуется на отсутствие эмоциональной стабильности. Проявление своих чувств, информирование о них близких людей и коррекция ваших ожиданий по отношению к ним, безусловно, помогут улучшить качество отношений и личной жизни. Чтобы освоить эти навыки, всегда есть смысл прибегнуть к помощи третьих лиц – специалистов или тех людей, которым вы доверяете и у которых нет эмоциональной вовлеченности в вашу ситуацию.