Текст книги "Меня прислал Чарли"

Глава 6

Я вернулся в отель около половины первого. У стойки бара сгорбилась знакомая фигура. Оседлав высокий стул по соседству с Борисом, я заказал мартини.

– Как дела, товарищ? – начал было я.

– “Возвращение блудного сына”, – прокомментировал Сливка, мрачно глядя мне в лицо. – Пока ты отсутствовал, на тебя тут был большой спрос. Кэйт Данн тебя искала, Хэлл Уайт тебя искал, а заодно с ними и тот бледнолицый полицейский лейтенант.

– Согласно совету последнего, я наносил визит Чарли Ренцу, – сообщил я.

– Да ну? – Брови продюсера слегка дрогнули. – И ты специально остался жив, чтобы рассказать об этом?

– Я не стал заходить слишком далеко, – признался я. – Но услышал интересную историю о том, как Эдди проводил свой медовый месяц, и теперь желаю услышать ее подтверждение. И чем скорее, тем лучше.

– Ты что, собираешься выспросить у Эдди интимные подробности его медового месяца? – осторожно спросил Борис.

– Нет, не у Эдди. – Я пожал плечами. – Собираюсь порасспросить его жену.

– И как ты предполагаешь это сделать?

– Съездить в этот хваленый дом в Вестчестере, где Эдди, говорят, держит ее за семью замками, – уверенно сказал я. – Думаю, что сумею пробраться к ней через охранников и добиться ее согласия на свидание.

. – Скажу тебе только одну вещь, Ларри, – протянул Борис. – Ты индивидуалист. В нашем деле, где неуверенность в завтрашнем дне является ключевой проблемой, я приобретаю уникальный опыт, беседуя с человеком, который не боится, что его вышвырнут с работы!

– Большое спасибо, товарищ! – поблагодарил я. – Но в данный момент меня беспокоит нечто более серьезное, чем просто возможность сохранить свой заработок.

– Кэйт Данн, – задумчиво сказал он. – Я слышал, кто-то пытался застрелить ее минувшей ночью. Она поэтому кричала?

– Точно, – ответил я.

– Но ты хотел, чтобы это осталось вашей маленькой тайной? – Он повертел в руках стакан. – Насколько я помню, ты что-то говорил о мышке? , – Это не потому, что мы не доверяем тебе, товарищ, – сказал я. – Ты появился как раз в самый деликатный момент. Я и сам не знал, что происходит.

Тяжелая рука опустилась на мое плечо, и я беспокойно оглянулся. У меня за спиной стоял Хэлл Уайт.

– Где, черт побери, тебя носило все утро, Ларри? – Его сердечный голос загудел у меня над ухом достаточно громко, чтобы все сидевшие в баре услышали его слова. – Я тут тебя обыскался! Готовил списки к вечеру, согласно указаниям Эдди.

– Какие списки? О чем, черт побери, ты толкуешь? – разозлился я.

– О похоронах. – Он понизил голос до замогильного шепота. – Эдди хочет, чтобы все присутствовали.

– Уже хороним? – глухо поинтересовался я.

– Не совсем, – мрачно отозвался он. – Сегодня вечером – репетиция.

– Меня можешь вычеркнуть, приятель. Сегодня вечером я займусь кое-чем поинтереснее.

– Но Эдди сказал, что там должны быть все! – встревоженно заблеял он. – Все до единого!

– Ты меня слышал! – рявкнул я.

– Ну хорошо, Ларри, хорошо. – Хэлл покорно пожал плечами. – Но знай, Эдди это не понравится. Он хочет, чтобы все было как надо.

– Хэлл, старый друг, – выдавил я через силу сквозь зубы. – Я могу с ходу перечислить миллион вещей, которые не стану делать ради Эдди, и присутствие на репетиции похорон – одна из них.

– Ну хорошо. – Он окончательно смирился, тяжело тряхнув головой. – Но я не знаю, как воспримет это Эдди, – вот в чем дело. Он сейчас не в себе.

– Скоро ему станет лучше, – съязвил я. – И, Хэлл, не хотелось бы показаться невежливым, но если ты не уберешь…

– …эту пышнотелую девицу из вестибюля… – быстро подхватил Борис. – Думаю, она машет Хэллу, не так ли, Ларри? Посмотри!

– Ты имеешь в виду ту, с бюстом в сорок три сантиметра? – отозвался я, быстро сообразив, в чем дело. – Я в этом уверен!

– Увидимся позже, ребята! – И Хэлл устремился в вестибюль с выражением надежды на лице.

– Ты никогда не избавишься от человека вроде Хэлла Уайта, оскорбляя его, – терпеливо пояснил Борис. – Учитывая его толстокожесть, это займет слишком много времени.

– Я хотел бы выразить вам свою благодарность, сэр, за ту хитрую уловку, благодаря которой вы избавили нас от этого перекормленного гуся, – официально заявил я. – Кроме того, я хотел бы задать вам пару простеньких вопросиков.

– Так ты ставишь выпивку? – весело спросил он.

– Вот это другое дело, – хмыкнул я. – Скажи, человек-скелет не может каким-то образом оказаться твоим племянником из Эндсвилла, штат Небраска?

– Все мои племянники были умерщвлены во младенчестве, – самодовольно ответил Борис.

– Так, может быть, это ты придумал убить Эдди, только из этого ничего не вышло? – продолжал я свои допрос.

– Что заставляет тебя так думать?

– Просто дикое предположение. – Я пожал плечами. – По-моему, все было организовано вполне по-русски. Очень хитро – понимаешь?

– Эта смерть была бы слишком легкой и чистой для Эдди, – грустно ответил Борис. – Нет, мой друг, если бы я строил планы на этот счет, Сэквилл умирал бы медленно, от какого-нибудь хитрого яда – так, чтобы до последней минуты мог слышать мой гомерический хохот!

– Это – ответ на два моих вопроса, – покладисто кивнул я. – Но есть еще кое-что, товарищ. Сделай мне одно одолжение.

– Вот почему я так высоко ценю твою дружбу, Ларри, – ответил Сливка голосом, полным искренней печали. – Ты всегда требователен и никогда не предлагаешь ничего взамен. Дружба с тобой удовлетворяет мазохистским потребностям, которые таятся в глубине души каждого русского человека! – Он нежно улыбнулся мне. – Знаешь ли, что ты – чистой воды ублюдок, друг мой, и – что самое главное – тебе на это наплевать?

– Мне нужен адрес Эдди в Вестчестере, – беззаботно заявил я. – Ты можешь раздобыть его у Хэлла Уайта? Он ничего не заподозрит, если ты его спросишь, а вот ко мне отнесется с большим неодобрением.

– Конечно, Ларри, – ответил Борис, бодро кивая. – Для чего же еще существуют друзья?

– Не знаю, как тебя и отблагодарить, товарищ! – честно признался я.

– Сейчас я тебе объясню! – И продюсер величественным жестом, достойным Великого князя, подозвал к себе бармена. При этом он вытянул указательный палец чуть не на четверть дюйма. – Я хотел бы познакомить вас с моим другом, мистером Бейкером, – торжественно провозгласил Борис, обратившись к нему. – Если в конце недели вы представите ему все мои расходы – вместо того, чтобы приплюсовать их к счету, он заплатит вам наличными и, вне всякого сомнения, присоединит к сумме щедрые чаевые. – Борис ободряюще улыбнулся мне. – Не так ли, мистер Бейкер, мой добрый друг?

– Чертов шантаж, и ты это знаешь! – Я был почти в шоке, но делать было нечего. – Да, мистер Сливка, вы совершенно правы!

– Считая с этой минуты и до самого конца недели, – обстоятельно наставлял Борис бармена. – Наливайте мою выпивку в стакан большего размера, ну а количество ее можете увеличить раза в три.

– Да сэр! – бодро отвечал бармен.

– В твоей русской душе садистские потребности как-то органично сочетаются с мазохистскими! – взвыл я.

– Тебя это раздражает, Ларри? – Его глаза усталого сенбернара заглянули мне прямо в душу, медленно наполняясь кровавыми слезами. – А я-то надеялся, что ты станешь гордиться, узнав, как многому я научился здесь, в Америке. Ведь у вас это называется дружбой, разве не так?

– Только меня сюда не приплетай, ты, осколок забытого режима! – заявил я убийственным тоном. – Позволить тебе купаться в выпивке целую неделю – более чем солидная плата за один только никому не нужный маленький адресочек!

– Я даже не смел и мечтать о такой прекрасной дружбе, как наша, – с повлажневшими глазами растроганно, прошептал он. – Моя русская меланхолия вынуждает меня заливаться слезами всякий раз, как только я об этом подумаю. Но я не должен плакать в таком месте, а то другие этого не поймут. Что мне делать, чтобы сдерживать себя, мой самый дорогой друг?

– Ты мог бы…

– Уже знаю! – перебил меня продюсер. – Бармен! Тройной мартини!

* * *

Добраться до заветного дома удалось примерно к четырем часам пополудни – Борис притащил адрес сразу после обеда. Выведя свой автомобиль из гаража на Второй авеню, я через некоторое время углубился в самое сердце округа Вестчестер. Деревенский пейзаж лежал под слоем снега примерно сантиметра в три и потому казался поистине прекрасным; кроме всего прочего, снег только подчеркивал уединение, в котором стоял дом. Мне пришлось проехать примерно три мили от ближайшего маленького городка по настоящей грунтовой дороге. Снег покрывал ее сплошь, как и все остальное, потому большую часть пути я не был уверен, что не сбился с заветной колеи и что машина моя не несется через деревенские поля прямиком к чьей-нибудь прочной изгороди.

Настоящая крепость, как сказал Эдди лейтенанту, и это оказалось весьма точным описанием. Вдали темнела электрифицированная ограда, являющая собой резкий контраст окружающим белым полям, и поэтому на расстоянии дом более смахивал на тюрьму, нежели на человеческое жилище.

Я остановил машину в паре футов от запертых ворот и нетерпеливо нажал на клаксон. Через некоторое время на сцене появился персонаж довольно грубого вида, обряженный в синюю униформу, и хмуро уставился на меня.

– Откройте! – Мой голос звучал требовательно. – Я тороплюсь!

– Неужели? – Человек в синей униформе в свою очередь внимательно оглядел меня. – А кто вы, собственно, такой?

– Ларри Бейкер, главный сценарист в Сэквилл-шоу, – убийственно-бодрым тоном отрекомендовался я. – Эдди сегодня вечером занят на репетиции похорон +++++ Фуе, поэтому не смог явиться сюда лично и, соответственно, послал меня. Я привез сообщение для его жены, и Эдди торопил, говоря, что это по-настоящему срочно!

– Неужели? – пробормотал человек нерешительно. – Полагаю, вы можете проехать, мистер Бейкер. Я позвоню в дом и сообщу о вашем прибытии.

Пару секунд спустя ворота отворились и я въехал во владения Эдди. Вблизи дом выглядел просто огромным и более всего походил на современный лабиринт, с многочисленными фасадами из зеркального стекла и бетона, расположенными на четырех или даже пяти разных уровнях. Стоило мне ступить на застекленное парадное крыльцо, как меня обдало волной теплого воздуха. Затем отворилась входная дверь и исполненный чувства собственного достоинства дворецкий важно склонил передо мной голову.

– Добрый вечер, сэр. – Его акцент был настолько британским, что это казалось просто невероятным. На мгновение я даже подумал, что он меня разыгрывает. – Могу ли я взять ваше пальто?

– Благодарю. – Я вступил в просторную прихожую, и дверь с тихим свистом затворилась за мной. – Как это делается? – весьма нервно поинтересовался я.

– Фотоэлемент, сэр, – тактично объяснил дворецкий. – Когда кто-то поднимается на парадное крыльцо, он обязательно пересекает луч света, благодаря чему в доме раздается сигнал предупреждения и автоматически начинается подача теплого воздуха. Таким образом, когда парадная дверь открыта, мы избавлены от холодных сквозняков. Когда посетитель входит в дом, он пересекает другой световой луч, вызывая к жизни систему, которая несколькими секундами позже автоматически закрывает дверь.

– Явно производит впечатление! – сдержанно заметил я.

– Да, сэр, – слегка кивнул дворецкий. – В самом деле.

Ожидая, пока он пристроит мое пальто, я неожиданно понял, что уже несколько минут слушаю струнный квартет, исполняющий “Шорохи весны”. Неужели Эдди еще и музыкантов нанял?

– Итак, сэр, – заметил в этот момент дворецкий. – Не угодно ли следовать за мной?

– Откуда эта музыка? – спросил я, вертя головой. – Звучит так, словно вы замуровали музыкантов где-нибудь в стене.

– Весь дом оснащен стереоустановками, сэр, – церемонно объяснил дворецкий. – В каждой комнате имеется контрольная панель, таким образом, каждый может установить в комнате полную тишину или же включить какую-то конкретную магнитофонную запись или пластинку – это уж у кого какой вкус. С другой стороны, в доме имеется достаточное количество записей, чтобы обеспечивать разнообразную музыку в течение ста семидесяти двух часов и без повторений. – На его лице заиграла легкая, по-зимнему прохладная улыбка. – Можно сказать, сэр, что этот дом непрерывно дает концерт самому себе – и каждому, кто по той или иной причине оказался в числе слушателей.

– Неплохой фокус, – с уважением отметил я.

– Вы совершенно правы, сэр. – И он жестом указал мне на наклонный коридор, который вел наверх из главного холла. – Позволите показать вам дорогу, сэр?

– Безусловно, – согласился я. – Никаких лестниц?

– Совершенно верно, сэр. Мистер Сэквилл их не любит.

И я в полной тишине последовал за дворецким по коридору, стараясь приспособиться к его величавому шагу. Мы дошли до верху, где коридор перешел в нечто вроде дорожной развязки футов в двадцать шириной. Отсюда можно было двинуться по одному из следующих четырех коридоров – два из них вели наверх, в противоположных направлениях, два других точно таким же образом направлялись вниз.

– "В таком доме человек может заблудиться без всякого труда, – пробормотал я. – И куда ведут все эти коридоры?

– Этот, – отвечал дворецкий, указывая на тот, который направлен вниз, – ведет в закрытый бассейн, сэр. Противоположный – в комнату оргий.

– В какую-какую комнату? – Я не смог сдержать смешок.

Дворецкий демонстративно вздрогнул.

– Комнату для оргий, сэр. Мистер Сэквилл планировал этот дом сам, и, хотя у нас имеется классическая столовая в другом уровне, каждая из остальных комнат обставлена для совершенно определенных целей. Мистер Сэквилл придал им индивидуальность и, что в своем роде уникально, дал конкретные имена.

– Действительно уникально! – пробормотал я. – Надо же, комната оргий!

– Как вам, без сомнения, известно, – уныло отозвался мой сопровождающий, – мистер Сэквилл – профессиональный юморист, и у него могут быть свои капризу, как это могли бы назвать некоторые. Названия для разных комнат – один из таких капризов. Этот коридор, – он указал на первый из тех, которые вели наверх, – ведет в кинозал и телевизионную комнату, за ними есть и театр.

Он повел меня по второму коридору.

– Миссис Сэквилл находится в комнате для размышлений, в конце этого коридора.

– А где расположены спальни? – громко поинтересовался я.

– У нас их нет, – с готовностью ответил дворецкий. – Уровнем ниже расположена комната хозяев, и еще пять комнат для гостей на следующем уровне. – Он кротко вздохнул. – У нас также имеется комната для жратвы, две кухни и… – Его голос на мгновение дрогнул. – Комната для мастурбации…

– Должно быть, приходится изрядно попотеть, чтобы содержать все это в порядке, – с сочувствием сказал я.

– Не совсем так, сэр. Поскольку все контролируется электроникой с главной панели на первом уровне. В помещения дома поступает исключительно воздух, очищенный от пыли, и, таким образом, две горничные и кухарка, не считая меня самого, могут с легкостью справиться с обслуживанием.

Мы добрались до верхней точки второго коридора, и неожиданно нашим глазам открылась просторная комната с тремя зеркальными стенами, роскошно обставленная: пол покрывал богатый белый ковер с тонким ворсом, на котором стояли безо всякого соблюдения какой-либо симметрии семь или восемь кушеток различной формы и конструкции.

– Комната для размышлений, сэр, – с благоговением объявил дворецкий.

– Благодарю вас, – ответил я в тон ему.

– Полагаю, вы найдете миссис Сэквилл на одной из кушеток в дальнем конце комнаты, сэр, – добавил он.

– Прекрасно! – Неожиданно меня пронзила тревожная мысль. – Только как я найду дорогу обратно, когда соберусь уходить?

– Вы можете вызвать меня в любую минуту, сэр, – успокоил мой провожатый. – Убежден, что миссис Сэквилл позаботится об этом.

Он склонил предо мной голову на целых два сантиметра, а затем повернулся на сто восемьдесят градусов и величаво двинулся обратно по коридору. Я медленно вошел в обитель для размышлений, думая о том, что Эдди, должно быть, вложил в этот дом целое состояние, и тем не менее, несколько я знал, за последние восемь месяцев он провел здесь не более двух-трех уик-эндов.

Проходя мимо кушетки в ближайшем ряду, я от нечего делать поднял глаза и в тот же миг застыл на месте, понимая, почему Эдди назвал это помещение “комнатой для размышлений” и почему единственными предметами обстановки здесь были разнообразные кушетки, которые в общем и целом составляли некий ансамбль. Все они были сделаны для того, чтобы люди лежали на них – именно лежали, а не сидели – таким образом, если вы проводили время в этой комнате, вам приходилось опрокинуться на спину, глазея в потолок.

Этот потолок воспроизводил ночное небо в миниатюре, но, полагаю, в точном соответствии с настоящим. Звезды и созвездия мерцали и струили свой радужный свет с темно-синих “небес”. Пока я рассматривал потолок, из одного угла комнаты в другой прочертила диагональ направляемая все той же электроникой комета.

– Эдди собирался включить сюда еще и все искусственные спутники, – произнес томный женский голос, – но когда русские обошли нас в космосе, он потерял к этому всякий интерес.

Я повернулся на голос и увидел голову, поднявшуюся над краем кушетки с высокой спинкой. Ее глаза разглядывали меня без особого интереса.

– Миссис Сэквилл? – нервно спросил я. – Я – Ларри Бейкер…

– Сценарист в шоу Эдди, – продолжила она, устало кивая. – Знаю, знаю, слышала, он раза два упоминал о вас и полагает, что вы – лентяй, который, правда, умеет писать.

Я медленно двинулся к краю кушетки – и двигался до тех пор, пока не увидел всю женщину целиком: эта говорящая голова лишала меня всякого мужества. Хозяйка дома оказалась брюнеткой, волосы ее достигали плеч и были расчесаны на прямой пробор, обрамляя лицо длинными прядями. Оно показалось мне чересчур исхудавшим, и на нем так и застыло голодное выражение, отчего бирюзовые глаза, похожие на глаза эльфа, выглядели неимоверно большими. Ее кожа была такой бледной, что рот казался мазком алой краски на чистом полотне, твердо очерченным в капризном изгибе.

Она была одета в шелковую блузку розового цвета и светло-желтую прямую юбку с вытканным на ней абстрактным рисунком. Это, без всякого сомнения, была очень дорогая одежда, которая по идее должна была и смотреться весьма элегантно, но все было совсем не так. Не исключено, что миссис Сэквилл совсем недавно потеряла в весе, предположил я; острые кончики сосков под шелковой блузкой свидетельствовали о том, что дама не была совершенно лишена плоти, но ее юбка висела как раз в том месте, где по идее должен был начинаться округлый изгиб ее бедер. Ноги были красивой формы, но болезненно тонки, словно ее плоть давно уже улетучилась и опала.

– Знаю, – спокойно ответила она на мой, очевидно, недоумевающий взгляд. – Я слишком тощая. Кому нужна женщина, у которой все кости торчат наружу?

Я не нашелся что на это ответить, потому энергично принялся зажигать и раскуривать сигарету.

– Вы, мистер Бейкер, главный сценарист Сэквилл-шоу, который должен сообщить мне нечто очень срочное, – так мне доложили. – Она презрительно выпятила нижнюю губу. – И вы, разумеется, – лжец, мистер Бейкер?

– Мне нужно было сочинить что-нибудь для того, чтобы пробиться за ворота вашего дома, – признался я. – Мне было жизненно необходимо повидаться с вами, миссис Сэквилл, – по личным причинам.

– Личные причины? – Она нетерпеливо пожала плечами. – Мне следовало бы вывести вас отсюда за ухо или, еще лучше, позвонить Эдди и все ему рассказать. Он поджарит вас на медленном огне, вы это знаете?

– Да, знаю, – снова признался я.

– И такой исход вас не волнует? – В ее улыбке не было и тени юмора. – Должно быть, дело очень важное?

– Вы не могли бы просто помолчать и послушать меня пару минут? – взорвался я.

– Как ваше имя? – проворчала она.

– Ларри.

– Ну хорошо, Ларри! – Она откинулась на кушетку. – Садитесь и ради Бога называйте меня Сандра, а не “миссис Сэквилл”, болван вы этакий! В этом музее современной науки я только и слышу, что “миссис” да “миссис” – от дворецкого, от кухарки, от горничных и охранников! Мне просто плохо от этого делается, понятно?

– Разумеется, Сандра, понятно. – Я присел рядом с ней и подождал, не скажет ли она чего-нибудь еще.

– Вы уже потратили половину из своих “пары минут”, – заметила она после продолжительного молчания. – Что бы это могло быть? Телепатический сеанс?

– Я и не знал, что вы дали мне всего две минуты, – честно ответил я. – Возможно, если я буду говорить достаточно быстро, то наверстаю время, которое потерял.

– Говорите, ну говорите же! – Она будто зарычала в нетерпении. – Я не выношу людей, которые ходят вокруг да около.

Я уже выяснил, что Эдди рассказал ей о том, что +++++ Фуе в результате несчастного случая сразила пуля, предназначенная для Сэквилла; поэтому я начал прямо с этого места и рассказал о том, как Кэйт неосторожно открыла рот и ляпнула глупость перед лицом всей компании, конфиденциально заявив, что видела этого скелета еще до того, как он заявился первый раз к нам в отель. О том, как он попытался убить ее прошлой ночью, и о том, что сегодня утром я виделся с Чарли Ренцем.

При упоминании последнего имени она проявила первые признаки интереса к моей истории.

– Как поживает дорогой старина Чарли? – осторожно спросила Сандра.

– Выглядит неплохо, – хрюкнул я. – Так же, как и этот его подонок – Лютер.

– Вы пошли прямо к нему и потребовали оставить в покое вашу девушку, иначе грозились убить его голыми руками? – Она в умилении покачала головой. – Должно быть, за последние пару лет Чарли заметно смягчился. Раньше, решись вы на такое, вас бы вынесли оттуда на носилках!

– Он привел мне несколько по-настоящему убедительных доводов, почему, дескать, он не мог – и не стал бы – покушаться на Эдди, – объяснил я. – Ему даже удалось почти убедить меня, но в довершение ко всему, выходя из его дома, я встретил девушку, которая поведала мне совсем иную историю.

– Девушку? – Сандра принялась намеренно скрупулезно разглядывать белый ковер. – Что за девушка?

– Ее зовут Элла, – уточнил я. – Не слишком светлая блондинка и…

– Подружка Чарли?

– Ну а кто же еще? – Я проявлял явное терпение. – Она рассказала мне…

– У нее хорошая фигура?

– Полагаю, что да! – взорвался я. – Но…

– Значит, он завел себе дешевую, пухленькую, маленькую безмозглую блондиночку! – зашипела она. – Полагаю, что, потеряв меня, он утратил и хороший вкус в отношении женщин!

– Убежден, что это так и есть, – не мог не согласиться я. – А теперь, Сандра, не могли бы вы немного помолчать и выслушать продолжение?

Она быстро повернула ко мне голову и пару секунд растерянно мигала.

– Эй! – В ее голосе послышалось нечто вроде сдержанного восхищения. – Из вас еще не все кишки выпустили. Я всегда говорила, что любой человек, стоит ему только провести с Эдди больше шести месяцев, должен отправляться к хирургу, чтобы он починил ему хребет. Ну хорошо, Ларри, я заткнусь и выслушаю продолжение.

– Элла поведала мне о том, что Чарли обладает удивительным чувством юмора, – продолжал я. – И что я должен уговорить его рассказать мне историю об одной дамочке, которая сбежала от него и вышла замуж за некоего комика из Голливуда, поскольку эта история – ну просто умора!

Сандра зажмурилась, а затем глубоко вздохнула.

– Она так и сказала, да? Ну просто умора?

– Она чуть не впала в истерику, рассказывая мне об этом, – честно признался я. – О том, как Чарли нарядил парочку своих головорезов полицейскими и как они вытащили новоиспеченную супругу из ее комнаты в мотеле часов в десять вечера, в ее первую брачную ночь. Потом они послали в комнату, где комик ждал свою супругу, одну гиперсексуальную амазонку, которая могла уложить его одной левой. Затем дождались подходящего момента, притащили новобрачную обратно в комнату, заявив, что на самом деле им нужна была именно эта амазонка, и увели ее с собой.

– Так вы только за этим сюда и приехали? – жестко спросила Сандра. – Для того, чтобы рассказать мне всю эту мерзкую историю?

– В общих чертах, да.

– Ну и чего же вы теперь от меня ждете? Что я буду кататься от смеха и скажу, что все это – просто умора, скажу, как эта ваша блондиночка?

– Все, чего я хочу от вас, Сандра, – перебил я, – это чтобы вы ответили мне на один вопрос. Все в действительности так и было?

– Какое это теперь имеет значение?

– Если все это – правда, то рассказанная мной история характеризует Чарли Ренца как парня, не забывающего никого из тех, кто перебегает ему дорогу, и жестоко мстящего каждому, – объяснил я. – Тогда, насколько я понимаю, он вполне мог сделать Эдди то сомнительное предложение: либо вы проводите месяц с Чарли на Западном побережье, либо однажды утром он просыпается мертвецом. Но если все это – выдумки, просто ложь, которую Чарли сочинил, чтобы потешить свое эго, тогда я склонен верить, что он не имеет отношения к убийству +++++ Фуе.

– Все это – правда, – произнесла Сандра глухим, лишенным всякого выражения голосом. – Все так и было. Я с самого начала должна была бы знать, что это проделки Чарли, еще когда эти фальшивые копы вытащили меня из мотеля. Но в тот момент я была слишком зла на них, чтобы рассуждать здраво. Я так и не поняла, в чем дело, – что все это, от начала до конца, была работа Ренца, – пока часом позже они не привезли меня обратно в мотель и не втолкнули в комнату, где Эдди и эта дамочка…

На мгновение она остановилась и конвульсивно сглотнула.

– Эдди почти обезумел от всего этого, но, как вы верно заметили, эта женщина была настоящей амазонкой! Она пригвоздила его к стене, словно лучший экземпляр в какой-нибудь идиотской коллекции бабочек и жучков, – и он был совершенно беспомощен. Те два головореза, которых Чарли переодел копами, полагали, что это очень забавно. И они смеялись!

Голос Сандры снова обрел недавнюю твердость. Она прижала ко рту тыльную сторону ладони, а затем яростно затрясла головой.

– Я видела выражение лица Эдди, когда они смеялись, – понизив голос, продолжала она. – И чувствовала, что происходит у него в душе. После того как они убрались, прихватив с собой амазонку, с ним случилось что-то вроде истерики. К тому времени, как он успокоился, у меня наконец совсем открылись глаза, и я поняла, что вся эта шутка была организована Чарли Ренцем. Я так и сказала Эдди. Это было худшее из всего, что я могла сделать, – он окончательно перетрусил. До того самого момента Эдди еще мог с какой-то долей уверенности утверждать, что все случившееся – нечто вроде ночного кошмара, который никогда не повторяется дважды, но когда он узнал, что все это задумано Чарли, то решил, что все это может повториться снова и в любую минуту и что такая угроза будет висеть над нами до конца нашей жизни!

– Мне очень жаль. – Мои слова прозвучали как бесполезное сочувствие.

– У вас есть сигарета? – Сандра дождалась, пока я вытащу ей одну и зажгу. – Благодарю. Кроме того, было еще кое-что. Эдди был убежден, что та парочка переодетых полицейских обошлась со мной так же, как амазонка обошлась с ним, и он не желал ничему другому верить, хотя я и клялась, что это не так. Мы провели почти всю ночь на ногах: Эдди стоял передо мной на коленях, рыдая, потому что, по его признанию, оказался никуда не годным мужем, потому что не сумел защитить меня в тот миг, когда я больше всего в этом нуждалась. Затем он впал в пьяную истерику, которая продолжалась до следующего вечера.

Дошло до того, что я больше не могла оставаться с ним в мотеле. Я взяла машину и поехала на пару часов проветриться. Когда я вернулась, Эдди уже упаковал наши чемоданы и заказал билет на ночной авиарейс до Нью-Йорка. Он был очень спокоен и решителен, сказал, что хоть и не справился со своей задачей, но собирается предпринять все от него зависящее, чтобы подобное больше никогда не повторилось.

Ее губы растянулись в кривой улыбке.

– Поэтому он и сделал этот дом похожим на крепость, окружив его электрифицированной оградой, и поставил двух охранников патрулировать окрестности денно и нощно. А потом запер меня внутри!

– И стал проводить почти все свое время в Манхэттене, – добавил я.

– Вы совершенно правы, – отозвалась она, кивнув. – Когда он остается рядом со мной, он все время чувствует себя виноватым и не в силах этого вынести. Я думаю, что он глубоко любит меня несмотря на то, что не может переносить моего присутствия! Он даже не пытался добиться развода или же каким-то иным способом избавиться от меня, потому что чувствует, что никогда не сможет исправить того, что приключилось со мной в брачную ночь.

– Узница любви? – Я брякнул первое, что пришло мне в голову, внутренне содрогнувшись от банальности этой фразы.

– Я много думала об этом. – Она одарила меня болезненной улыбкой. – Теперь я расскажу вам еще одну, но веселую историю, Ларри, и готова поклясться, что вы умрете со смеху! Все, что случилось дурного той ночью, случилось только с Эдди, но не со мной, и в этом – вся моя вина. Вся тяжесть преступления лежит на мне. Если бы я не была с самого начала девушкой Чарли Ренца, ничего бы не произошло.

Так что, если кто из нас и должен был падать на колени, так это я. Я – тот человек, которому никогда не искупить того несчастья, что приключилось с нами в брачную ночь, – приключилось с Эдди! – поэтому я не могу уйти от него.

– Наверняка ему мог бы помочь какой-нибудь психиатр, – пробормотал я.

– Я с вами согласна, Ларри, но попытайтесь убедить в этом Эдди. Если в разговоре я хотя бы одним словом коснусь болезненного предмета, этого бывает достаточно, чтобы он тут же сбежал из дома, и проходят долгие недели, прежде чем он возвращается.

– Вы – необыкновенная девушка, Сандра! – искренне восхитился я. – Все эти долгие месяцы производить на Эдди такое впечатление, только потому, что, по его мнению, он однажды не сумел вас защитить!.. Да и Чарли Ренц до сих пор тоскует по вам – прожив без вас два года и сменив за это время пять девушек! – тоскует так, что даже прислал Эдди ультиматум. Как вы думаете, получит ли он свой “месяц” или же Эдди должен будет погибнуть?

– Не говорите так! – Она вздрогнула, затем крепко обхватила себя руками. – Вы заставляете меня чувствовать себя типичной вампиршей!

– Прошу меня простить, – извинился я. – Я вовсе не это имел в виду, Сандра.

Она угрюмо смотрела в пол, все еще зябко обнимая себя. Выражение ее лица сейчас походило на муки сказочной принцессы – одинокой, заблудившейся в дремучем лесу.

– Полагаю, теперь мне уже следует уйти, – наконец вымолвил я.

– Позади кушетки расположена панель управления, – холодно промолвила она. – Нажмите кнопку с пометкой “слуги”, а когда дворецкий отзовется, скажите ему, чтобы пришел за вами.

Я обошел кушетку и обнаружил панель.