Текст книги "Дни изгнания"

– Лично мне интереснее, как они умеют держать мечи, – сказал Кинван.

– Слушай-ка, парень, – и гонец кинул на него острый взгляд. – Никто не позволит устраивать резню в суде Аберуина. Тот, кто обнажит там меч, получит двадцать пять плетей, и если он после этого выживет, его выкинут из дружины и бросят подыхать на дороге.

– Я это тоже отлично знаю, – фыркнул Кинван. – просто думал, не дойдет ли дело до войны.

– Остынь, – прервал его Гарес. – Это решают лорды. Если Довин согласится с решением принца, он будет искать себе земли где-нибудь в другом месте, вот и все. Всем известно, что земель полно, особенно на западе.

Кинван посмотрел на почетный стол, за которым Мелас и Довин, соприкоснувшись головами, горячо обсуждали что-то, а жена Меласа прислушивалась и крошила дрожащими пальцами кусок хлеба.

Адерин первый раз вызвал Нананну через три дня после отъезда. Он был потрясен тем, что сумел достучаться до ее сознания, не дожидаясь, пока заснет. Вечером Далландра подкладывала в небольшой костерок ветки, как вдруг ее наставница замерла и уставилась в никуда.

– Пока все хорошо, – сказала она наконец. – Они уже на землях круглоухих и через день и половину доберутся до города.

– С Адерином все в порядке?

– Разумеется. Иначе он вряд ли сумел бы меня вызвать, правда?

– Прошу прощения. Просто я очень тревожусь – круглоухие могут их отравить, или устроить засаду, или еще как-нибудь убить.

– Ты видела вещий сон или просто было видение?

– Ничего не было, со мной говорят мои страхи. Я это понимаю, но остановить их не могу.

– И не пытайся. Пусть голоса говорят, просто не обращай на них внимания. – Нананна склонила голову на бок и внимательно посмотрела на ученицу. – Кажется, тебе начинает нравиться Адерин?

– Он славный. – Она заставила себя говорить небрежным тоном. – Для круглоухого. Нет, с моей стороны это некрасиво. Он хороший друг, и не имеет значения, что он круглоухий.

– Вот так-то лучше. Он и мне нравится, но еще важнее то, что он изо всех сил старается нам помочь. У него есть знания, утерянные Народом восемь сотен лет назад, и он готов поделиться ими. Я считаю, что это достойно восхищения.

– Я тоже так считаю, мудрейшая. Может быть, я неверно судила о круглоухих. Будем надеяться, что в Элдисе много таких людей, как Адерин.

По дороге на юг Мелас останавливался у каждого дана, принадлежавшего вассалам или союзникам, и все лорды предлагали им свою помощь и поддержку. Все сходились на том, что этот треклятый Западный Народ принес достаточно сложностей, и чем скорее их вытеспят подальше на ничейные земли, тем лучше. Но вот они добрались до Аберуина, и там их ждал неприятный сюрприз. Они, конечно, остановились в дане принца Дракона, но принц Западного Народа со своей охраной тоже остановился там. Адрик предложил Галабериэлю свою крышу и защиту, исходя из чувства справедливости. Дружина Меласа сочла этот вежливый жест предательством. Довин настолько разъярился, что позволил себе откровенно высказаться перед своими людьми.

– Бьюсь об заклад, за этим стоят проклятые купцы! Поганые чистильщики монет!

– Замолчи, парень, – резко сказал Мелас. – Для Аберуина торговля важна. Я так же разгневан, как и ты, но мы обязаны понять, положение его высочества. Пока мы здесь, придерживай язык.

– Отец, ты оскорбляешь нашего принца! Неужели ты думаешь, что деньги он ценит выше чести?

– Я сказал, придержи язык! Ты еще зеленый юнец, поэтому думать за нас обоих буду я!

Когда Медведи спустились в залу на ужин, там уже сидели их соперники, правда, в другом конце и в окружении людей Аберуина. Другая часть дружины Адрика окружила Медведей – конечно, самым дружеским образом – и усадила их. Кинван взял у служанки кружку с элем и через дымную залу вгляделся в почетный стол у очага, где пили мед сам принц и его гости. Принц Адрик сидел во главе стола, по его левую руку – Мелас и Довин, по правую – эльфийский предводитель. Он был высок даже для Западного Народа и безусловно походил на принца; дело было даже не в украшениях, решил Кинван, а в манерах – он двигался и говорил как человек, привыкший к тому, что ему повинуются. Рядом с ним сидел худощавый юноша, явно человек, с растрепанными каштановыми волосами и темными глазами. Судя по всему, он принимал деятельное участие в их важном разговоре, Кинван тронул за плечо одного из аберуинцев.

– Кто это сиди рядом с Галабериэлем? – спросил он. – Костлявый парень в красивой рубашке?

– Советник принца Адерин. Говорят, он владеет двеомером.

– Конское дерьмо! Бабьи сказки!

– Разве? На твоем месте я бы не был в этом так уверен, друг.

Кинван повернулся к Гаресу, который недоуменно пожал плечами. Кинван ощутил холодок, пробежавший по спине при мысли о том, что двеомер действительно существует. Словно он должен что-то вспомнить, или что-то знать, или его кто-то предостерегает – он не мог понять. К счастью, к столу подошли слуги с ростбифом и хлебом. Они отвлекли Кинвана от непривычного и болезненного процесса самокопания.

Но немного позже он столкнулся с таинственным юным советником лицом к лицу. Кинван вышел во дворик, чтобы облегчиться, а когда возвращался обратно, увидел Адерина, который шел во двор явно с тои же целью. На случай, если у этого непривлекательного парня был в запасе какой-нибудь магический фокус, Кинван поклонился ему и отошел в сторону. Адерин вежливо кивнул – и вдруг остановился и пристально посмотрел Кинвану в лицо. Кинван не мог отвести взгляда от этих совиных глаз.

Он покрылся холодным потом, чувствуя, что его пришпилили к стенке, как шкурку кролика, растянутую для просушки. Адерин улыбнулся и отпустил его.

– Добрый сэр, – запинаясь, сказал Кинван, – я могу вас откуда-нибудь знать?

– Конечно, но ты этого не помнишь. – Адерин прошел мимо, а дрожащий Кинван так и остался стоять на месте. Сумев, наконец, вернуться к столу, к такому привычному и надежному Гарест, Кинван схватил свою кружку с элем и осушил ее одним глотком.

– Что тебе сказал советник? – спросил Гарес. – Ну, там, у дверей.

– Да ничего особенного, но двеомером он владеет, это точно.

За столом принца атмосфера была очень напряженной, разговор пищеварению не способствовал. Когда принесли жареную свинину, Адрик потребовал, чтобы претенденты изложили свои требования, после чего разрешил им метать друг в друга яростные взгляды, а сам обдумывал ситуацию.

Когда подали печеные яблоки, он заметил, что, безусловно, можно прийти к соглашению, удовлетворяющему всех, но ему придется обращаться за помощью к жрецам и законникам.

– Соглашение, ваше Высочество? – спросил Галабериэль. – Боюсь, что мы уже имели дело с вашими соглашениями и знаем, чем это кончается.

– Что вы имеете в виду, мой принц? – ровным голосом спросил Адрик.

– Случай с землями в окрестностях вашей деревни под названием Каннобайн.

Адрик вздрогнул и с преувеличенным вниманием занялся яблоком, обмакивая его в сливки.

– Мое сердце болит от стыда, когда я вспоминаю эту историю, но я ничего не мог поделать. Я запретил лордам заселять территорию, указанную в соглашении.

– Тогда умоляю вас, ответьте, почему они до сих пор там?

– Потому что они решили выйти из-под моей власти и присягнули на верность моему отцу-королю. Честно говоря, я был в бешенстве, но что я мог сделать? Объявить войну собственному отцу? Это был бы единственный выход.

Галабериэль поднял одну бровь, вежливо дав понять, что не верит ни единому слову, но позволил принцу сменить тему.

Чтобы не продолжать мучительные трапезы соперников за общим столом, принц Адрик назначил Майловер по спорным землям близ Лок Киртаэра на следующее после прибытия Медведей утро. Они встретились в полукруглой комнате, где сырые стены были задрапированы знаменем Аберуина с вышитым на нем драконом и гербом Элдиса с гиппогрифом. В бронзовых жаровнях рубиново тлел древесный уголь, согревая Воздух. Принц уселся за узкое бюро, на котором лежал церемониальный меч Аберуина. По правую руку сидел писец с пергаментами и перьями. Позади стояли два советника и жрец Бела, хорошо знающий святые законы. Адерин и принц Галабериэль сидели справа, Мелас и его сын – слева. Принц выглядел внушительно, выпрямившись за своим бюро. Седина мудрости уже тронула его черные волосы, а темно-синие глаза смотрели властно, но Адерину было жалко его. Адрик был достаточно умен, чтобы понять: любое принятое им решение будет ошибочным. Он попал в ловушку между могущественной купеческой гильдией с одной стороны и своими благородными вассалами – с другой. Надеясь уговорить банадара пойти на компромисс, Адерин правдиво рассказал ему, что решение Адрика только в пользу Западного Народа может вызвать мятеж. Советник от купеческой гильдии тоже призывал к терпению, но Адерин сомневался, что банадар прислушался к их словам. Они дожидались начала Майловера, Галабериэль сидел с невозмутимым лицом, так что трудно было понять, о чем он думает, а лица Меласа и его сына были открытыми книгами, неудержимый гнев искажал их черты; они не могли поверить, что-то кто-то осмелился идти наперекор их желаниям.

– Очень хорошо, мои лорды, – сказал, наконец, Адрик. – Вчера вечером мы уже обсудили ваш вопрос. Я не вижу смысла заново пережевывать несвежее мясо.

Галабериэль и оба лорда кивнули.

– Я посоветовался с его преосвященством. – Адрик указал на жреца. – Он поведал, что нечестиво и чревато последствиями селиться, рубить лес или пахать на земле, освященной для погребения усопших. Нет сомнений, что боги Западного Народа объединятся с Великим Белом и проклянут такие деяния.

Довин хотел что-то сказать, но Мелас взглядом остановил его.

– Я заверяю ваше высочество и его преосвященство, что ни мой сын, ни я никогда не совершили бы подобного святотатства, – сказал Мелас. – Если его высочество принц Западного Народа проследит за тем, чтобы границы священной земли были четко обозначены, я прослежу за тем, чтобы там не появился ни один человек с целью иной, чем погребение.

– Вот и прекрасно. – Адрик повернулся к Галаберивлю. – Ваше высочество, вы возьмете на себя труд обозначить границы?

– Возьму, – мрачно сказал Галабериэль. – Если понадобится, с помощью мечей.

Адрик вздрогнул. Мелас поднялся со стула.

– Принц сомневается в надежности моего слова?

– Нет, – спокойно сказал Галабериэль. – Но вы, мой лорд, не будете жить вечно, и кто знает, кто придет после вас?

Ситуация разрядилась. Мелас поклонился и снова сел. Оба советника Аберуина облегченно вздохнули. Адерин понял, что задерживал дыхание, и набрал полную грудь воздуха.

– Очень хорошо, – сказал Адрик. – Я прикажу написать указ, объявляющий неприкосновенность этих лесов, и развесить его в Кериметоне и Элдисе, дабы все могли его увидеть и прочесть.

Писец обмакнул перо в чернильницу и написал несколько строчек, громко и неприятно скрипя пером в полной тишине.

– Теперь переходим к оставшимся спорным землям, – сказал Адрик. – Мой лорд Довин, принц предложил вам соглашение: вы можете поселиться на землях дальше к северу и востоку.

– А почему я должен соглашаться? – фыркнул Довин. – Или он владеет всеми землями в Элдисе?

Мелас, забывшись, сильно хлопнул сына по плечу, но было уже поздно. Галабериэль вскочил на ноги и оглядел юношу с ног до головы.

– Мой лорд, я не владею ничем, – сказал он. – Как и ваши лорды, которые владеют только землями, данными им вашими богами. Собственность, на которую мы все можем притязать с полной уверенностью – это шесть футов земли, в которой ваши семьи однажды вас похоронят, и единственное дерево, которое моя семья срубит, чтобы устроить мне погребальный костер, когда умру я. Я только предложил вашему заносчивому сыну взять землю, на которой не живет никто, и тем самым сберечь всем нервы и силы.

Довин вспыхнул, но промолчал. Галабериэль сел и оглядел всех как истинный принц.

– Принц Галабериэль. – Адрик нервно бросил взгляд на Меласа. – Я уже объяснял вам законы Элдиса. Если вы хотите, чтобы ваши притязания на эти охотничьи угодья были признаны нашими законами, вы должны жить на них определенное время в течение года. Человек, который не использует землю, теряет на нее все права.

– Я понимаю это, и в своем роде это справедливо. Вы найдете меня там каждую весну.

– Значит, решено. – Адрик повернулся к Меласу. – Мой лорд, ваш сын может забрать себе земли севернее вашего поместья вдоль берегов реки Гвинавер. Могу я спросить отчего он сразу не предъявил права на эти пустующие земли?

– Потому что он хотел поселиться на берегу озера, ваше высочество, – сказал Мелас. – На этих озерах нет поселений, это богатые земли, и там удобно обороняться от врагов, буде таковые появятся. – Он злобно посмотрел на Галабериэля. – Может наступить день, когда ваше высочество будет счастливо, что рядом находится сильный и верный дан.

Адрик дважды моргнул. Жрец, кажется, молча молился.

– И я скажу еще кое-что напоследок, – продолжал Мелас. – Я никогда не слыхал, чтобы у Западного Народа были короли, и держу пари, вы об этом тоже никогда не слышали. Меня очень поразило, что вы отвернулись от человека, который столько лет преданно служил вам, ради какого-то чужака.

– Разве я отвернулся от вас? – спокойно спросил Адрик. – Я еще не объявил своего решения.

Мелас сконфуженно отвел взгляд в сторону.

– Мой принц, – обратился Адрик к Галабериэлю. – Я решил просить вас уступить земли на берегу озера под поместье Довина. В ответ я жалую вам и вашему народу законное и неоспоримое право собственности на земли вдоль западного берега реки Гвинавер. Я поставлю на эту хартию свою печать, и вопрос будет решен окончательно и навсегда. Земли для погребения и северный берег озера останутся вашими. Южный берег и дан в устье реки будут принадлежать Довину. Все земли между озером и рекой Гвинавер будут вашими, и вы можете охотиться там или укреплять их на свое усмотрение.

– Имея на южном берегу Медведей, нам придется поспешить с укреплениями, – сказал Галабериэль. – Ваше высочество, я понимаю, как трудно вам принимать это решение. Ваше предложение великодушно, и я склоняюсь к тому, чтобы принять его. С другой стороны, у меня, так же, как и у вас, есть вассалы. Я предупреждаю вас – мой народ не согласится так легко расстаться с южным берегом. Вы сидите здесь, чувствуя себя ужасно, и думаете, не причинят ли вам ваши лорды неприятности, если вы пойдете мне навстречу. Я сижу здесь и чувствую себя так же ужасно; я не знаю, что мой народ подумает обо мне, если я соглашусь на эту сделку. Вы меня понимаете?

Это прозвучало так властно и непривычно откровенно, что советники и жрец громко ахнули. Адрик откинулся на стуле, постукивая пальцами по орнаменту на рукоятке церемониального меча – он-то хорошо понимал сказанное. Галабериэль поднял одну бровь и посмотрел на Адерина.

– Что скажет мой уважаемый советник?

Адерин встал, поклонился принцу и вышел вместе с Галабериэлем из комнаты.

– Гал, я думаю, мы должны принять это предложение. Это лучшее, чего мы можем здесь добиться, а Нананна позаботится о том, чтобы успокоить возмущенных. Ты все же не настоящий принц и не должен переживать из-за возможного мятежа, а каково Адрику?

– Ах, несчастный Адрик. Что ж, мы спасли освященную землю, а это главное. Хотя я не доверяю этим Медведям. Сколько пройдет времени, прежде чем они сунут свои жадные носы на север? Юнца следовало бы перекинуть через колено и хорошенько отшлепать.

– Ты, конечно, прав, но если ты не согласишься с решением начнется война. Мелас поднимет всех вассалов принца против тебя, потому что ты отверг его решение.

– В самом деле? – Галабериэль немного подумал. – Что ж, посмотрим, смогу ли я выжать еще одну уступку из его взволнованного высочества.

Они вернулись в комнату, в которой повисло мертвое молчание. Галабериэль поклонился, но остался стоять, глядя на принца.

– Ваше высочество, ваше решение кажется мне справедливым, за исключением одной мелочи. Можете ли вы обеспечить мне и моему народу доступ с юга к северным землям? Лучший брод находится в землях, дарованных вами Медведям.

– Я не вижу причин, по которым вас нужно лишать прав на использование дорог. Дорога и брод принадлежат всем, купцы тоже будут пользоваться ею.

Довин хотел что-то сказать, но отец предостерегающе положил руку ему на плечо.

– Будет только справедливо, ваше высочество, – сказал Мелас, – если принц обещает, что его народ будет вести себя достойно, проходя через земли моего сына. Я знаю, что они путешествуют с овцами и лошадьми, и фермеры окажутся внакладе, если чужой скот забредет на их поля.

– Мы составим официальный договор, – сказал Галабериэль. – За потравленные посевы мы заплатим шерстью и бараниной.

Мелас с удовлетворением кивнул; принц улыбнулся; советники закивали Адерину, радуясь, что разум восторжествовал.

– А как насчет воровства? – фыркнул вдруг Довин.

Все в комнате вскочили на ноги. Жрец Бела шагнул вперед в надежде предотвратить кровопролитие. Галабериэль стряхнул с плеча руку Адерина и посмотрел прямо в лицо Довину.

– Что ты сказал?

– Всем известно, что Западный Народ – просто воровская шайка. Почему бы тебе не назвать себя принцем воров?

Громко ахнув, Мелас бросился к сыну, но опоздал. Галабернэль с силой ударил Довина по лицу, тот отшатнулся. Галабериэль повернулся к принцу.

– Так вот каков суд Элдиса! – сказал он. – Человек, пришедший к вам за справедливостью, должен выслушивать ложь и оскорбления?

– Ничего подобного, – ровным голосом сказал Адрик. – Лорд Довин принесет вам официальные извинения. Я думаю, его отец согласен со мной.

– Его отец согласен, ваше высочество, – голос Меласа дрожал. – И первым приношу свои извинения я.

Все смотрели на обоих принцев, неожиданно объединившихся в своем возмущении дерзостью младшего лорда. Адерин почувствовал холодное прикосновение двеомера, обернулся и увидел, что Довин вытаскивает из ножен меч.

– Нет! – взревел Адерин. – Гал, осторожно!

Галабериэль резко повернулся, но Довин уже взмахнул мечом. Адерин бросился между ними, и удар пришелся на его левую руку – к счастью, меч только скользнул по руке, иначе до конца дней его называли бы Адерин-однорукий. Он услышал треск ломающейся кости и потрясенно уставился на хлынувшую из раны кровь а комната взорвалась криками и проклятиями. Оба принца призывали к спокойствию, жрец громко взывал к Белу…

Мелас схватил сына и так яростно начал трясти его, что тот выронил меч. Галабериэль схватил Адерина за плечо, не дав ему упасть, и выругался, увидев рану. Жрец подбежал к Адерину, взял его за руку, в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвались охранники принца. Адрик с багровым от ярости лицом махнул рукой, они вышли, но оставили дверь открытой.

– Что, Мелас, – взревел Адрик, – так ты воспитываешь своих сыновей? Напасть на человека в моем доме! В моем доме!! Именем всех наших богов! В комнате правосудия!

Мелас хотел что-то ответить, но слишком сильно дрожал и не смог вымолвить ни слова. Довин высвободился и упал к ногам принца.

– Я умоляю о прощении, ваше высочество! Я… я… я просто забылся!

Галабериэль оставил Адерина на попечение жреца и сделал шаг к Довину.

– И как скоро ты напрочь забудешь о решении его высочества? Ваше высочество, вы действительно думаете, что теперь я приду к соглашению с этим человеком?

Адерин понял, что сейчас потеряет сознание, но не мог позволить себе этой роскоши в такой опасный момент. Он доковылял до стула и упал на него. Жрец встал рядом с ним на колени, безуспешно пытаясь остановить кровь шарфом, который ему протянул писец.

– Ты только посмотри на это! – негодующе гремел голос Адрика. – Он ранил советника, безоружного человека! Стража! Немедленно приведите лекаря!

– Я сейчас приду в себя, – пробормотал Адерин.

Белый шарф покраснел от его крови, пальцы торчали под странным углом, но Адерин не чувствовал боли. Его сознание отмечало все симптомы как бы со стороны: дрожь, озноб, пересохший рот – о, это просто шок, все не так страшно. Он постарался сосредоточиться на странной картинке перед собой: Довин, красный от стыда, лежит у ног принца; Галабериэль едва сдерживает ярость; бледный как смерть Мелас шевелит губами, словно молит богов разбудить его и прекратить этот кошмар.

– Ваше высочество, – прошептал Адерин. – Пожалуйста, не принимайте никаких решений, пока вы в гневе. Мой принц, это и вас касается. – И потерял сознание. Ему казалось, что он стоит во вращающейся темноте, испещренной золотыми искрами. Слышится шум, похожий на шипение, и кто-то зовет его по имени, а потом из тумана выходит Нананна. Сейчас она юная и красивая, но он сразу узнает ее.

– Что они сделали с тобой? Банадар жив?

– Он жив, а я просто потерял сознание. Тот, кто ранил меня, уже взят под стражу.

Адерин хочет говорить дальше, но его уносит куда-то, он поднимается на поверхность темной реки с золотыми искрами. Шипение все громче и громче, потом он выныривает и обнаруживает, что лежит в мягкой постели. Полный человек со светлыми усами бинтует его пальцы. Адерин чувствует резкий запах корней окопника, приложенных к ране.

– Скоро все заживет, – говорит кому-то через плечо лекарь. – Рана поверхностная. Задето много мелких сосудов, поэтому столько крови и выглядит это, как третий круг ада, но ничего опасного. Два пальца, конечно, сломаны, но перелом чистый.

– Все верно, – выдохнул Адерин. – Теперь дайте мне воды, и мое настроение улучшится.

– Ага, вы очнулись? Мне сказали, что вы вроде бы знахарь?

Лекарь дружески потрепал его по плечу и встал, чтобы пропустить к постели Галабериэля с серебряным кубком. Гал сел на кровать, подхватил Адерина подмышки и помог ему напиться.

– Ты принял на себя удар, предназначенный мне. Я никогда этого не забуду! Теперь и навсегда ты – друг Народа!

– Всегда пожалуйста. – Адерин был слишком слаб, чтобы оценить важность сказанного. – Что вы с принцем намерены делать?

– Пока ничего. – К кровати подошел Адрик. – Принц Галабериэль и я решили воспользоваться последним советом, который вы успели нам дать. Лорд Довин заперт и находится под домашним арестом. Его отец лично поручился за то, что он не сбежит. Право, Адерин, Мелас хороший человек и потрясен самоуверенностью и дерзостью своего сына.

– Я и не сомневался, – сказал Адерин. – Мое сердце болит за каждого отца, у которого такой сын.

Адерин выпил несколько кубков воды и в изнеможении упал на подушки. Теперь он понял, что находится в роскошной комнате Галабериэля, а вокруг полно народу. На полу сидели эльфы, храня угрюмое молчание. Двое стражников принца стояли у дверей, ожидая приказаний. Стоя у полированного деревянного стола, лекарь складывал свои принадлежности и тихонько разговаривал с помощником.

– Я решу, как поступить с Довином, сегодня вечером, – сказал Адрик. – Лекарь сказал, что сейчас вам лучше отдохнуть, а вы потребуетесь мне, чтобы свидетельствовать – ведь именно вы оказались жертвой его необузданности.

– Хорошо, ваше высочество. А что теперь будет с землями?

Принц повернулся к Галабериэлю. Тот пожал плечами.

– Как бы там ни было, – решился Адрик, – освященная земля для погребения теперь будет принадлежать вам вечно.

– Правда? – Галабериэль посмотрел на Адерина. – Я обдумаю это позже.

Адрик кивнул головой, признавая свое поражение, нерешительно потоптался на месте, потом поклонился и вышел, пробормотав что-то насчет отдыха, необходимого Адерину.

Когда ушел и лекарь, эльфы встали и подошли поближе к постели Адерина.

– Я считаю, что мы должны поехать и поджечь дан Меласа, – заявил Каландериэль. – Этот удар меча предназначался нашему банадару.

Раздались возгласы одобрения.

– Придержи язык, Кел, – одернул его Галабериэль. – С каких это пор эльфы наказывают матерей за преступления, совершенные сыновьями? А в дане живут и другие женщины.

– Конечно, это так, но вид его жилища, объятого языки пламени, доставит мне хоть какое-то удовлетворение.

– Надо перебраться дальше на запад и оставить ему эти проклятые земли, пробурчал Джезриаладар. – Кто захочет иметь дело с этим паршивым щенком?

– Что?! – зарычал Альбарал. – Значит, пусть это конское дерьмо победит?

Все заговорили одновременно. Галабериэль потребовал тишины.

– Теперь послушайте меня. Все зависит от того, что предпримет Адрик, чтобы искупить преступление Довина. Если он накажет того по справедливости, тогда я готов на соглашение. Это ведь делается не только ради нас. Народу нужны купцы, нужно их железо и зерно, а мы сможем и впредь сохранять погребения. Круглоухих все равно больше, чем нас. Если они захотят, то начнут войну, и мы в ней не победим.

Калондериль хотел что-то сказать, но передумал. Остальные согласно кивали. Галабериэль продолжал говорить.

– Но то, как мы поступим, зависит от того, как поступят с молодым Довином. Подумайте вот о чем: если в наших руках будет Гвинавер, мы будем хозяевами главного пути на север. Допустим, им потребуется проехать по реке, а мы скажем – нет, и пусть их принц делает, что хочет.

– Дальше эта река поворачивает, – стал развивать мысль Калондериэль. – Значит, мы также сможем перекрыть основной путь на запад? Очень неплохо!

– Отлично, Кел. Пока я думаю именно так.

Он посмотрел на Адерина.

– Советник, ты совсем бледный.

– Мне нужно поспать. Пожалуйста, уведи отсюда ребят, только, во имя всех богов, пусть они не лезут на рожон.

На закате Адерин проснулся от сильной боли в ране. Он нашел у кровати графин с крепким вином, сделал несколько глотков, чтобы облегчить боль, и лег, глядя, как золотое вечернее солнце шлет последние лучи на полированный пол комнаты. Только он собирался встать и зажечь свечи, как раздался робкий стук в дверь.

– Войдите.

К его великому удивлению, в комнату вошел Кинван-Медведь и в знак почтения преклонил колени перед постелью. Всматриваясь в юное суровое лицо, Адерин вспомнил эту же душу в другом теле – теле юного великана Таника – и себя маленьким мальчиком семи лет. Он был потрясен встречей с душой Таника и еще сильнее потрясен тем, что тот получил новую жизнь так скоро.

– Что я могу для тебя сделать, друг? – спросил Адерин.

– Я не знаю. Думаю, мне вообще не следовало приходить. Я вам мешаю? Сейчас уйду.

– Раз уж ты решился прийти сюда, я выслушаю тебя. Надо полагать, весть о случившемся в комнате правосудия уже разлетелась повсюду?

– Да, но бьюсь об заклад, вы еще не знаете и половины. Гарес сказал, я не должен беспокоить вас этим. Гарес мне вроде как друг, обычно он думает за нас обоих, но я все равно должен был спросить вас. Понимаете, говорят, что Адрик тоже сошел с ума, точно как лорд Довин, и собрался выпороть нашего лорда, как простого воина.

– Ты прав – этого я еще не слышал.

– Ну и вот, а наш молодой лорд однажды спас меня от порки, и я подумал: все-таки вы советник и все такое, и вы понимаете все лучше, чем остальные, и, может, попросите о милосердии?

– Я всегда прошу о милосердии, если могу, сделаю это и сейчас. Но боюсь, что в данном случае ко мне не прислушаются.

Кинван кивнул. Он очень походит на Таника, решил Адерин, и в обычных обстоятельствах наверняка такой же дерзкий. Его тронуло, что юноша решился на нарушение этикета, чтобы вымолить милость для своего лорда.

– Как ваша рана? – спросил Кинван. – Я слышал, что она должна зажить быстро, но сердце мое болит, когда я думаю, что мой лорд так обесчестил себя, напав на безоружного советника. Хм… то есть я хотел сказать… мне очень жаль, что вас ранили.

– Благодарю. – Адерин понял, почему неведомый ему Гарес предпочитал думать за своего друга. – Возможно, сегодня вечером, когда гнев его поутихнет, принц по-другому посмотрит на свое решение выпороть твоего лорда. Я думаю, он не захочет оскорбить лорда Меласа.

Однако оказалось, что он рассуждал слишком оптимистично. После вечерней трапезы принц пригласил всех в комнату правосудия. Горели свечи. Они собрались там все – Адерин и Галабериэль, Мелас и Довин, мрачные советники, жрец Бела и нервный молодой писец. Адрик открыл заседание, водрузив на бюро церемониальный меч Аберуина. Пламя свечей отражалось на золотом лезвии, покрытой драгоценными камнями рукоятке и гарде, сделанной в форме дракона. Адрик сел за бюро и знаком потребовал, чтобы Довин встал на колени. Суровый жест принца заставил Меласа вздрогнуть.

– Мы собрались здесь, чтобы решить, как поступить с тобой, лорд Довин. Я напомню тебе твое прегрешение. В тот момент, когда столь желаемая тобою победа уже была в твоих жадных руках, ты сам обернул ее поражением. Ты оскорбил человека королевского происхождения. Ты нарушил закон и порядок, обнажив меч в моем присутствии и в моем дане. Будучи неуклюж и неповоротлив, ты ранил не того, кого намеревался, что само по себе было бы чревато тяжелыми последствиями, но безоружного человека, который не имел возможности защищаться. Ты пролил кровь в комнате правосудия принца Аберуина. Ты навлек позор на своего отца. Ты обесчестил свой род и свой клан. Если твой отец решит отправить тебя в изгнание, я без колебаний скреплю его решение своей печатью.

Довин почти лежал на полу, в лице не осталось ни кровинки.

– Ты можешь что-нибудь сказать в свое оправдание? сурово спросил Адрик.

– Ничего, ваше высочество, прошептал Довин.

– Я так и полагал. Тьерин Мелас, что ты можешь сказать своему сыну?

– Ничего, ваше высочество, за исключением того, что я все равно люблю его. – Он помолчал, оглядывая комнату, не в силах поверить, что вынужден стоять здесь и свидетельствовать против собственного сына. – Право же, я старался правильно воспитывать его. Его позор – мой позор. Я готов предложить принцу оплатить кровь его советника так щедро, словно мой сын не ранил, а убил человека.

– Вы… что, мой лорд? – Галабериэль негодующе выпрямился. – Это что, в обычае вашей страны – покупать справедливость?

– Мой принц, пожалуйста, – взмолился Адерин. – Вы не знаете законов Элдиса. Он не покупает справедливость, а исполняет законы. В Элдисе у каждого есть лэйс – цена его крови. Если человек убит или искалечен, род преступника должен выплатить клану пострадавшего эту цену. Мелас проявил невероятную щедрость, предложив наивысшую цену, даже не дожидаясь приказания принца.

– Понятно. – Галабериэль посмотрел на Меласа. – Приношу свои извинения, мой лорд, за то, что неверно понял вас.

Мелас только кивнул, словно ему было уже все равно, что принц может или не может сделать. Лицо Галабериэля исказилось от отвращения, будто он откусил от сгнившего плода.

– Вам по-настоящему повезло, мой принц, – продолжал Адрик, – что рядом с вами настоящий мудрец, принадлежащий нашему народу. Но в глубине души я согласен с вами. Лэйс – хорошее возмещение за ущерб, причиненный советнику Адерину, и от его имени я принимаю его от вас, Мелас. – Он слегка кивнул писцу, и тот быстро начал записывать. – Но остается тот факт, лорд Довин, что вы нарушили гэйс, обнажив меч в моем дане. Если бы это оскорбление произошло в большой зале, когда вы и принц пили мед, я был бы склонен к милосердию. Но вы обнажили меч хладнокровно, будучи абсолютно трезвым, прямо в комнате правосудия, и совершили это на глазах у собственного отца.