Текст книги "Сияющие высоты"

Леда

С другого конца зала Леда внимательно следила за Эйвери и Атласом, не упуская ни малейшей детали.

Что ж, похоже, брата и сестру Фуллер это заявление застало врасплох. Может, в их райском уголке не так уж и спокойно. Стоит за это выпить, решила Леда, и ноги сами понесли ее к бару.

– Леда! – В руку вцепилась мама.

Девушка со вздохом развернулась, в очередной раз поражаясь способности Илары вложить целую гамму эмоций – укор, разочарование, предупреждение – в одно-единственное слово.

– Идем поприветствуем хозяйку, – настойчиво проговорила та, уводя дочь в противоположном направлении.

– Хотела взять себе содовой, – соврала Леда.

– Элизабет! – Илара вышла вперед и сдержанно обняла миссис Фуллер. – Какой удивительный вечер! Вы, как всегда, превзошли сами себя.

– Ох, это все Тодд. Лучший в мире организатор мероприятий. Гений креативности, – взволнованно проговорила миссис Фуллер и понизила голос, будто собиралась открыть шокирующую тайну. – Вы бы знали, что он приготовил для бала по сохранению Гудзона! Просто за гранью! Вы ведь, конечно, придете? – запоздало проговорила хозяйка вечеринки.

– Ни за что не пропустим, – с улыбкой ответила Илара.

Леда знала, что втайне мама мечтала поработать над организацией подобного приема, но никто ее не звал. Они уже пять лет жили наверху Башни, но по-прежнему считались нуворишами.

Миссис Фуллер повернулась к Леде:

– Как поживаешь, дорогая? Наверное, ты ищешь Эйвери, но я даже не знаю, где она…

«С вашим сыном», – ядовито подумала Леда, но лишь кивнула в ответ.

– Ах, вот и она! Эйвери! – требовательно позвала миссис Фуллер. Бывшая подруга всегда называла голос мамы генеральским. – Смотри, кого я нашла для тебя. Леду! Мы как раз говорили о бале по сохранению Гудзона.

Оставив компанию гостей, с притворной улыбкой Эйвери направилась к ним.

– Леда, потрясающе выглядишь. Надеюсь, тебе здесь нравится? – невыразительным голосом спросила она.

Миссис Фуллер уже не обращала на них внимания: вместе с мамой Леды она подплыла к другой компании. Две бывшие подруги остались наедине.

– Лучше и не придумаешь, – язвительно отозвалась Леда.

Эйвери опустилась на стул в углу комнаты. Юбка с невесомой сеткой окутала ее золотым облачком. Без зрителей Эйвери заметно приуныла:

– Я не в настроении.

Леда опустилась на соседний стул.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Эйвери.

Леда не знала, что ответить. Может, ей хотелось передохнуть от вечеринки.

– Старые привычки сложно искоренить, – ответила Леда, но желчи в ее голосе не было.

Некоторое время они молча наблюдали за водоворотом наигранного смеха, деловых разговоров и светских бесед среди мягкого сияния фонариков.

– Не думала, что ты придешь.

Слова Эйвери смутили Леду, но она быстро нашла что ответить:

– И пропустить то заявление про Дубай? Ни за что!

Леда не знала, какую реакцию рассчитывала вызвать – всплеск паники, гнева, печали, – но ничего этого не получила. Совсем ничего. Эйвери словно окаменела – сцепив ладони на коленях и скрестив длинные ноги, она будто и не дышала. Сидела, как мраморное изваяние. «Трагическая красота» – так назвал бы ее скульптор, возводя в ранг шедевров.

Леде стало обидно за себя и Эйвери: они сидели в блеклой, страдальческой тишине, а кругом лежали осколки их былой дружбы. А ведь они на вечеринке! Жалкое зрелище.

С проплывавшего мимо подноса Леда схватила бокал сангрии. «Только попробуй остановить меня, мамочка!» – подумала она.

– Ты права, зря я пришла. Не стоило мне этого делать.

В школе было намного проще сосредоточить свою ненависть на Эйвери, ведь та вела себя с безупречной невозмутимостью. Но как сердиться на нее, если за всем этим спокойствием скрывалась ранимая душа?

Эйвери подняла голову и молча взглянула на Леду. Воздух словно налился свинцом. Однако Леда не хотела отворачиваться первой, поэтому выдержала взгляд Эйвери, ожидая ее реакции.

Подруга сама отвела глаза.

– Хорошо тебе повеселиться, – сказала Эйвери и удалилась.

Леда опустошила бокал вина и оставила его на столике. А будет еще бал по сохранению Гудзона. Идти туда Леда не планировала, но теперь передумала. Она докажет, что может веселиться на вечеринке даже в присутствии бывшей подруги.

Кого же Эйвери возьмет с собой? Возможно, явится одна. Не придет же она, в конце концов, под ручку с братом? В прошлый раз Эйвери привела Ватта, и вот чем все закончилось.

Леду осенило: может, ей самой прихватить с собой на гала-прием Ватта? Со своим чудо-компьютером он очень даже пригодится – вдруг он умеет общаться с Надей на расстоянии. Тогда он прямо на месте соберет нужную информацию – на Эйвери, Райлин и всех тех, кто по собственной глупости встанет у Леды на пути.

А в качестве приятного бонуса гости решат, что она увела у Эйвери парня. Все помнили, что Ватт пришел с ней на вечеринку Университетского клуба, а теперь увидят, как он идет под руку с Ледой и отдает ей все свое внимание. Наконец-то хоть кто-то предпочтет ее безукоризненной недотроге Эйвери Фуллер.

Леда порадовалась своей идее, хотя внутренний голос мрачно, язвительно шептал: все это не взаправду. Ватт выберет ее не по доброй воле. Придется заставить его шантажом, как она поступала в последнее время.

Разве кто-нибудь мог сам выбрать Леду?

Эйвери

Эйвери сама обустраивала свою спальню и обожала ее. Там стояла огромная кровать с балдахином, как у принцессы, узорчатые обои искусно маскировали сенсорные экраны, а в старинных позолоченных рамах висели двухмерные картины. Но сейчас комната казалась ей не более чем тюремной камерой, изысканно украшенной в кремово-голубых тонах.

Атлас с отцом все еще обсуждали в кабинете новости о Дубае, сброшенные на нее, словно бомба. Эйвери знала, что при первой же возможности Атлас отправит ей фликер. Лишь бы удалось убедить отца отказаться от этого плана.

Она расхаживала по спальне, все в том же сверкающем платье и с замысловатой прической, украшенной золотыми бусинами. Почти час Эйвери сидела неподвижно, пока парикмахер скрупулезно вплетал эти жемчужинки в ее волосы. Стайлер позволял создать несколько видов высоких причесок, но узнать такую можно было за версту. Перед крупными мероприятиями Эйвери с мамой всегда пользовались услугами настоящих парикмахеров.

Украшения казались невыносимо тяжелыми: каждая шпилька или бусина, каждый бриллиант в колье или серьгах тянули Эйвери к земле.

В панике она подбежала к туалетному столику. Воздуха в легких не хватало. Дрожащими руками Эйвери выдернула из прически все шпильки, невзирая на боль.

Заколки в беспорядке посыпались на столешницу, растрепанные волосы упали на плечи. С бьющимся сердцем Эйвери повалилась на кровать и уставилась в потолок, сделанный по образу и подобию того, в который она влюбилась во Флоренции, правда в ее комнате использовали подвижную голограмму с «живыми» мазками.

Эйвери силилась припомнить все крошечные жесты, которыми могла ненароком обменяться с Атласом перед родителями и тем самым выдать себя. Но куда бы ни устремлялись ее мысли, в итоге они приходили к жуткому предчувствию беды.

А вот и фликер.

«Эйвс. Я с ним поговорил».

Она вытянулась в струну.

«И?»

Пауза.

«Настроен он решительно. Мы еще вернемся к этому. Не переживай».

Ничего хорошего это не сулило. Эйвери сползла с кровати: после долгого ожидания ей до смерти хотелось увидеть Атласа, обнять его. Поговорить с ним в конце концов, не с помощью фликеров или обрывистых фраз, а вживую.

– Режим «не беспокоить», – прошептала она и вышла в коридор.

Линзы откликнулись на команду, предупреждая все комнатные компы не включать свет или подогрев полов по мере ее продвижения. Эйвери с друзьями часто прибегали к этой опции, чтобы незаметно выбраться из дома под вечер.

Она старалась не шуметь и даже затаила дыхание, но от нетерпения ноги стали неловкими.

– Эйвери? Это ты?

В сумраке гостиной сидел отец, заняв совершенно не свойственное ему место – кожаное кресло, хотя обычно восседал за громоздким деревянным столом у себя в кабинете. Левой рукой он держал бокал с шотландским виски. Казалось, он затаился и ждет добычу, подстерегает дочь, зная, что она попытается прокрасться здесь.

Эйвери замерла. На лице ее застыла нелепая, неестественная улыбка. В груди все сжалось.

– Почему ты еще не спишь? – спросила она, используя стратегию Атласа: отвечать вопросом на вопрос.

– Размышляю над разными вещами.

– А я хотела воды выпить.

Она шагнула в сторону кухни, будто направлялась именно туда. Выглядело это подозрительно, ведь она включила режим «не беспокоить» и, босая, в вечернем платье, кралась по коридору, но назад пути не было.

– Тебе мог бы помочь комнатный комп, – с некоторым вызовом сказал папа.

Его проницательные глаза сверкнули в темноте, словно за несколькими слоями лжи он видел суровую истину.

– Я не могла уснуть и решила прогуляться. Долгая была вечеринка.

Сердце бешено билось, но Эйвери легким шагом направилась на кухню и достала из шкафчика терморегулируемую чашку. Даже секундное замешательство могло выдать Эйвери с головой. В гостиной едва угадывался силуэт отца – четкая тень среди более глубоких.

Эйвери налила воды из-под крана и изменила настройки, чтобы охладить жидкость внутри чашки. Тишина была столь напряженной, натянутой, что чуть не трещала по швам. Эйвери глотнула воды, перебарывая накатившую тошноту. Казалось, отец следил за каждым ее движением.

– Эйвери, я знаю, ты расстроена из-за переезда Атласа в Дубай, – неожиданно произнес папа.

Она вернулась в гостиную и опустилась в кресло напротив отца. Он резко дернул запястьем, и в комнате зажглось тусклое освещение.

– Эта новость застала меня врасплох, – искренне призналась она. – Но похоже, это отличный шанс. Атлас, несомненно, справится.

– Конечно, ты будешь по нему скучать. Но поверь – так лучше для нашей семьи.

Пирсон говорил нарочито медленно. Не пьян ли он? А может, сильно огорчен. Или же и то и другое.

«Так лучше для нашей семьи». Звучало зловеще.

– И для Атласа, – возмущенно добавила Эйвери. – Ведь это поможет в его карьере, так? Возглавить крупный проект в столь юном возрасте…

Эйвери внимательно наблюдала за отцом и даже в сумраке заметила, как он вздрогнул при упоминании Атласа.

– Да. Для Атласа тоже, – повторил Пирсон.

Однако по голосу его было ясно: судьба Атласа его заботит мало.

– Здорово, что ты предоставил ему такую возможность. Я очень рада.

Эйвери хотелось поскорее уйти. Чем дольше она общалась с отцом, тем с большей вероятностью могла что-нибудь сболтнуть.

– Я очень устала. – Взяв чашку, она поднялась и нервно пригладила юбку. – Спокойной ночи, папа. Я тебя люблю.

Она и прежде не раз говорила эти слова, но сейчас лицо отца помрачнело, будто он еще сильнее желал защитить ее. Сердце Эйвери дрогнуло.

Потребовалось все самообладание, чтобы не торопиться: спокойно пройти по коридору медленной, небрежной походкой, будто она действительно устала и мечтала рухнуть в постель.

– Атлас, – прошептала Эйвери, захлопнув за собой дверь спальни и составляя фликер, – похоже, папа все знает. Что будем делать?

Ответ не приходил довольно долго, но Эйвери не переживала, – скорее всего, Атлас обдумывал, что сказать. Он привык все взвешивать.

«Мы справимся, – ответил он наконец. – Не беспокойся. Я тебя люблю».

Его лица она не видела, но знала, что он улыбается. Тепло любви Атласа словно добралось до ее спальни, преодолев путь сквозь их огромную квартиру, многочисленные коридоры и стены.

Эйвери легла на кровать и беспомощно вздохнула.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она в ответ.

Спасет ли их любовь? Она надеялась, что да.

Райлин

В пятницу ночью Райлин не спалось. Она беспокойно ворочалась с бока на бок, стараясь не разбудить Криссу, – та лежала на расстоянии протянутой руки, на второй кровати. Однако сестра всегда спала беспробудным сном.

Все друзья сегодня отправились на большую вечеринку: Люкс заранее позвонила Райлин, но та едва ее слушала.

– Я ужасно вымоталась, – призналась она.

После бесконечно долгой недели в школе – встреч в коридорах с Кордом и, еще хуже, на уроках голографии, где он сидел прямо перед ней, и последствий ее необдуманного порыва взять в партнеры по проекту Леду – Райлин совсем не хотелось веселиться. На вечеринке будет слишком громко и ярко, а грохот музыки заглушит все мысли. Поэтому она осталась с Криссой: они поужинали подогретой лазаньей и посмотрели несколько серий старого голофильма о влюбленных, чьи семьи враждовали. Сестра вздыхала над грустной историей, но Райлин эта запретная, недосягаемая любовь только раздражала.

Она подняла с пола планшет и неторопливо проверила сообщения. Некоторые касались школы: пробы для школьного спектакля и напоминание о том, что классный час начнется ровно в восемь утра. Взгляд зацепился за сообщение от профессора Радимаджи. Райлин с любопытством открыла его и разозлилась, увидев содержимое.

За первую домашнюю работу по голографии она получила отметку «С» – на прошлой неделе она сняла видео заката со смотровой площадки нижних этажей.

«Какого черта?» – с негодованием подумала Райлин, прокрутив страницу вниз, чтобы прочитать комментарий. Разве преподаватель не говорил, что обожает закаты и даже снял такой для своего оскароносного фильма?

«Райлин, у тебя вышло симпатичное видео, но совсем не оригинальное, скорее – скучное и неодухотворенное. Должен сказать, я разочарован. Покажи в следующий раз мир своими глазами, а не то, что, по-твоему, хочу увидеть я».

Райлин откинулась на подушки, уязвленная и озадаченная. Какое он имел право в ней разочаровываться?

Она не знала, почему так разозлилась, но ведь это ее первая оценка в Беркли, оттого и неприятный осадок. А что она ожидала?

Семнадцатилетняя недоучка волею судьбы оказалась в самой дорогой школе с высокими требованиями. Ей здесь не преуспеть. На что она надеялась?

Райлин откинула одеяло. Ее затрясло от волнения, от внезапного приступа клаустрофобии. Да что с ней такое? Разве можно вечером в пятницу сидеть дома в одиночестве и пялиться на оценки? Прежняя Райлин обязательно пошла бы гулять. Что ж, пора спасать ситуацию.

«Гуляешь?» – отправила она сообщение Люкс и получила мгновенный ответ:

«Да! Мы у бассейна на 80. Приходи!»

Райлин это показалось странным, но она не стала задавать вопросов, а переоделась из пижамы в бикини. Уронила ботинок и замерла, боясь, что разбудила Криссу, но услышала мирное посапывание. Зашуршало одеяло – сестра перевернулась на бок. Райлин немного постояла, наблюдая за ней. Внутри всколыхнулось желание защитить сестру. Через несколько секунд Райлин натянула поверх купальника платье и обула сандалии.

На выходе ее взгляд остановился на столике, где лежала серебристая видеокамера, похожая на зловещее всевидящее око. Недолго думая, Райлин кинула гаджет в сумку и вышла за дверь.

Райлин уже бывала в общественном бассейне. С мамой и Криссой они приходили сюда много лет назад, когда сестры носили одинаковые купальники и соревновались, кто дольше сможет продержаться под водой. А потом – с Люкс, когда летними деньками они выискивали себе местечко, чтобы погреться в лучах послеполуденного солнца. Но таким бассейн Райлин еще не видела – охваченным противозаконным полуночным весельем.

Подростки, одетые в разноцветные купальные костюмы или джинсы, тесно прижимались друг к дружке. В воздухе стоял запах хлорки, пота и наркотиков. Свет выключили, чтобы не попасться, и лунное сияние из окна обтекало темные силуэты в воде, делая их похожими на блестящих тюленей. Пульсировали ритмы электронной музыки. На уличном патио Райлин заметила несколько парочек.

Стянув платье макси и бросив его в угол, она опустила сумку. Легонько стукнула об пол видеокамера.

Райлин инстинктивно потянулась за штуковиной, ощущая исходившее от нее тепло. Подняла камеру над головой и отпустила, позволив той медленно подняться, словно воздушный шарик на невидимой ниточке.

Забрав волосы в высокий хвост, Райлин залезла по лестнице на подвесной трамплин. Она слышала, что в бассейне при Беркли был навороченный, полугравитационный мостик и команда по дайвингу имела возможность упражняться в тройных переворотах, но ее устраивал и такой. Райлин выпрямила руки над головой и прыгнула вниз, рассекая воду своим стройным телом.

Внизу было здорово – темно, прохладно, невероятно тихо. Райлин оставалась под водой столько, сколько могла выдержать, пока легкие не заныли от нехватки кислорода, и только потом вынырнула. С восторженным возгласом глотнула воздуха и поплыла на мелководье.

– Майерс! Давно тебя не было.

– Ви! Рада встрече, – фыркнула в ответ Райлин.

Вальяжно заведя руки за голову, парень лежал на надувном матрасе непристойной формы. Ви водил дружбу с бывшим парнем Райлин Хайрелом. После того как тот заставил ее передать наркотики Ви, Райлин его возненавидела.

– Надеюсь, тебе понравится моя скромная тусовка, – протянул Ви.

– Проникновение в общественное заведение, весь этот хаос: стоило догадаться, что это твоих рук дело.

Райлин хотела пройти мимо и присоединиться к толпе, но Ви соскочил с матраса и загородил ей путь:

– Приму за комплимент. Хотя, полагаю, в своей элитной школе ты привыкла к совершенно другому. Что ты забыла внизу, если можешь пойти на вечеринку туда?

Нащупав дно и встав на носочки, Райлин посмотрела Ви в глаза:

– Вообще-то, здесь много моих друзей. Нынешний собеседник не в счет.

– Рад, что ты обо мне думаешь.

– Не льсти себе.

Ви с любопытством посмотрел на нее.

– Через несколько недель слушание по делу Хайрела, – бесстрастным голосом сказал он. – Пойдешь?

– Не знаю.

При упоминании Хайрела Райлин еле совладала со своими чувствами. Благодаря внесенному залогу он уже месяц находился дома, но с Райлин они не виделись: он узнал о ее романе с Кордом, и на этом их знакомство оборвалось. Райлин осталась на память сломанная ножка кухонного стола.

– Зависит от того, пойдешь ли ты, – договорила Райлин, но в любом случае идти туда не хотела.

Но Ви не стал допытываться.

Светящиеся над бассейном фонарики поменяли цвет с мерцающего зеленого неона на зловеще-желтый. Заметив перемену, Ви поднял глаза и увидел видеокамеру, которая по-прежнему жизнерадостно следовала за Райлин.

– О, новая игрушка!

И к ужасу Райлин, он подпрыгнул, схватил камеру и погрузил ее под воду.

– Какого черта! – выкрикнула Райлин.

Все вокруг стали к ним оборачиваться.

Ви засмеялся. Он раскрыл ладонь, и камера с легкостью всплыла.

– Такие штуковины водонепроницаемы, – медленно проговорил он. – Тебе разве не сказали?

Райлин надоели его насмешки.

– Ты видел Люкс?

– Она с Ридом Хопкинсом.

Что? Райлин постаралась скрыть удивление, но от Ви ничего не ускользнуло. Как и всегда.

– Ты не знала?

– Райлин!

Словно по волшебству, Люкс плюхнулась в воду рядом и притянула Райлин в объятия. Ее волосы снова стали светло-русыми – среди калейдоскопа постоянно меняющихся оттенков Райлин больше всего нравился этот цвет. Он был близок к естественному, придавал девушке более юный вид, сглаживал ее острый нос и подбородок.

– Здесь так здорово! Ви отлично все устроил! – воскликнула Люкс, поворачиваясь к парню, но тот уже исчез.

– Не боишься облавы?

– Новая школа плохо на тебя влияет, – подшутила Люкс. – Когда это ты переживала о подобных вещах?

– А когда ты стала спать с Ридом?

Люкс притихла, застигнутая врасплох:

– Я собиралась тебе сказать. Между нами все только началось, и я еще не решила, что к чему.

Райлин улыбнулась, хотя ее немного расстроило, что у лучшей подруги появились от нее секреты. Правда, поступив в Беркли, да и еще раньше – работая у Корда, она мало участвовала в жизни Люкс. Райлин и сама утаивала от подруги правду: не рассказала, например, про тайный роман с Кордом.

– Если ты счастлива, то и я счастлива, – сказала Райлин, не кривя душой. Как же сильно она соскучилась по подруге. – А где Рид?

Люкс кивнула в сторону огромного кресла, которое водрузили на стол возле бассейна: Рид, с невероятно самодовольной физиономией, опустошал стопки в компании приятелей.

– Его очередь дежурить в качестве спасателя. Так в старые времена делали люди! Ботов-спасателей пришлось вырубить, чтобы не нагрянула полиция. – Люкс захихикала. – Но он не слишком серьезно воспринял свою обязанность.

Райлин казалось, что люди-спасатели существовали не так уж давно. А еще вряд ли Рид мог в таком состоянии уберечь пьяных подростков от беды. Однако она лишь улыбнулась. Лучше промолчать.

– Давай потанцуем, – сказала она.

Люкс кивнула и повела подругу сквозь жаркую, плотную стену людей. Видеокамера забавно подпрыгивала над головой – крошечная серебристая планета, затерянная во вселенной сияющих огней.