Текст книги "Очкарик"

– Я не прошу точный адрес. – Она чуть ослабила хватку. – Скажите город. В каком районе Польши мне его искать?

Женщина выдернула кисть из руки Саши, встряхнула ею, словно вляпалась в какую-то гадость. Залусская давно не чувствовала себя настолько уверенно. Пришлось сию секунду сменить стратегию.

– Пожалуйста! – Она состроила самую жалостливую из всех возможных мин. – Только вы можете мне помочь.

– Он здесь, – прозвучал ответ.

– В Хайнувке?

– Такой адрес временного пребывания он сообщил нам при выписке. – Прус повернулась. Вырез платья в бабочки оголял часть ее идеальной спины. На левой лопатке виднелась татуировка в виде готовой к нападению кобры с высунутым языком. – До свидания.

* * *

Лейтенант Пшемыслав Франковский по прозвищу Джа-Джа[7]7
  Джа-Джа – распространенное арабское имя, которое носили многие террористы.


[Закрыть] вошел без стука в кабинет начальника. Кристина Романовская сидела за столом в расстегнутом кителе и заканчивала красить ногти. Джа-Джа осторожно поставил перед ней коробку без крышки. Внутри находился пакет с эмблемой популярного супермаркета.

– Ночной дежурный нашел это под дверью.

Кристина растопырила пальцы. Черный лак тона «Ночь в Каире» был слишком свеж, чтобы рисковать им, прямо сейчас залезая в посылку.

– Помоги, а то испорчу, – попросила она.

Несмотря на то что Кристина могла уже давно уйти на пенсию, фигура ее была по-прежнему идеальна. Джа-Дже было известно, что она ежедневно пробегает по нескольку километров. К тому же у нее был черный пояс по карате. Раз в год она ездила на сборы в Центр японских единоборств «Додзё» в Старой Деревне. Куриные лапки вокруг глаз только придавали ей обаяния. Стриглась она коротко, по-мужски. Не носила никакой бижутерии, кроме водонепроницаемых часов на кожано-пластиковом ремешке с функцией измерения пульса и фонариком. Это он подарил ей их, еще в годы супружества.

Недовольно хмыкнув, он все-таки раскрыл пакет. Пани комендант нагнулась и заглянула. Внутри был человеческий череп и фрагменты костей. Несколько веток, мох, листья. Все перепачкано землей.

– Недавно откопали, – предупредил вопрос Джа-Джа. – Я отправил людей поспрашивать в лесничестве и рыболовных обществах. Пока ничего стоящего. Лесники прочесывают сантиметр за сантиметром.

Романовская одобрительно кивнула. Она с трудом сохраняла спокойствие. Лицо ее побледнело, она кусала узкие губы.

– Отправь это на экспертизу. Ты же знаешь, что делать.

– Бегемот уже просмотрел содержимое и сам пакет тоже. Взял биоматериал с ручек пакета, но шпатель должен высохнуть. Надо переслать это по спецпочте судебным медикам. Может, в лаборатории что-нибудь обнаружат. Мы сделали все, что могли.

– Прокурору сообщили?

– Я за этим и пришел.

– Очень хорошо. – Она протянула руку к пакету. – Оставим это на понедельник. Пока у нас и без того есть чем заняться.

Джа-Джа после некоторых колебаний отдал пакет. Взглянул на дверь, чтобы убедиться в том, что она закрыта. Одет он был в гражданское. Черная футболка не скрывала его рельефную мускулатуру и многочисленные татуировки. Гладкая лысина блестела от пота. Он поправил очки в роговой оправе, многозначительно откашлялся и переступил с ноги на ногу.

– Что-то еще, Джа-Джа? – вежливо спросила Кристина, начиная покрывать ногти очередным слоем «Ночи в Каире».

Он покачал головой.

– Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.

– На этот раз надо что-то делать.

– О чем ты? – Она плотно закрыла пузырек с лаком. – Протокол составлен, следствие идет. Есть видеозапись, не так ли? Доброжелатель будет найден. Чего тут хитрого?

Джа-Джа сделал неопределенное движение головой. Они оба знали, что дело не в следственных действиях.

– Если бы я имел право решать… – начал он и замолчал.

Они молча смотрели друг на друга. Кристина догадывалась, что хочет сказать Джа-Джа. Тема была не нова.

– А ты все о том же, – вздохнула она. – Что это вроде связано со свадьбой? Ты держишь меня за идиотку?

– А что, не связано? – оживился полицейский. – Когда Бондарук объявил о свадьбе, дети нашли первую голову. Под утро, в костре на Пионерской Горке. Мы до сих пор не знаем, кто ее подбросил. Ты не видела, что творилось в городе, потому что как раз была в «Додзё».

– Почему, я прекрасно помню, так как находилась на связи. Ты опять хочешь посеять в городе панику? Чтобы к нам понаехали из областного управления? Сейчас? Когда из-за этой чертовой свадьбы у меня и без того не хватает людей?

Джа-Джа не отступал.

– Я присутствовал там, в отличие от тебя. Мы прочесывали лес. Собаки, вертолет, все было. Нашли могилу времен войны. Люди не унимаются, требуют очередной эксгумации. Им не нравится, что жертвы погрома Бурого[8]8
  Ромуальд Райе, псевдоним Бурый, – польский офицер, командир 1-й штурмовой команды 3-й Вильнюсской бригады Армии крайовой (1944 г.), командир 2-го эскадрона 5-й Вильнюсской бригады Армии крайовой (1945 г.), командир 5-й Вильнюсской бригады (1945–1946 гг.).


[Закрыть] похоронены на католическом кладбище.

– Сейчас вот все брошу и побегу в Институт национальной памяти бороться за православных, – усмехнулась Кристина и вознесла очи горе. – Вот-вот начнется встреча всех шишек в «Царском». Будут советники, мэр и все остальные. Мне надо там быть и держать хребет прямо, а ты мне тут о Второй мировой. Свадьба сейчас в приоритете. Есть вещи важные, а есть срочные. Ты никогда не умел их различать. Не говоря уже о том, что мы обеспечиваем охрану во время массовых гуляний. Мы ведь даже не знаем возраст этой головы. Современная она или нет. – Она указала на картонку.

– Не знаем, – согласился Джа-Джа. – Но если первая находка могла быть случайной, в чем я очень сомневаюсь, то вторая оказалась под нашими дверями именно сегодня. – Он замолчал, а потом отчеканил: – Люди болтают всякое. Опять всплыло дело Ларисы Шафран. Ничего удивительного. Клиента так и не привлекли к ответственности.

– В те времена боссом здесь была не я. Подай жалобу Старому. Это недалеко, достаточно перейти на другую сторону улицы.

– Не премину, – заявил Джа-Джа. – Вот только что он сегодня может?

– То же, что и раньше.

– Значит, ничего. Мы оба знаем, как все это работает. Сейчас ты здесь главная и можешь все. Мне уже надоело ходить на поводке у Очкарика.

– Найди труп Ларисы, и я сразу вызову людей из областного.

– А может, это она и есть? – Джа-Джа указал на коробку, но, видя мину Кристины, тут же сменил тему: – Блажей чуть не обделался. Молодой еще. Слишком молодой для этой должности.

– Куда уж моложе! Тридцать семь годков перечнику! – взбесилась Кристина. – У меня нет никого ниже дежурного офицера. Ты в его возрасте уже был при малолетках, а чуть позже пошел по курвам.

Франковский закатил глаза.

– Как ты выражаешься!

– А что? Я тоже работала с бытовухой.

– Я всегда утверждал, что ни к чему всей семье работать в одном участке.

– А, так вот в чем дело? Мне перевестись? – Она повысила голос. – Можешь валить, если что-то не устраивает. Скатертью дорожка.

– Я не об этом, Крис.

– Тогда о чем? – Она была уже основательно раздражена. – Цепляешься, нервы треплешь, вот что я тебе скажу. Если это Лариса, мы узнаем об этом первыми. Вот тогда и будем думать. И нечего делить шкуру неубитого медведя.

– Завтра свадьба Бондарука. Кто-то должен присматривать за ним. Это касается непосредственно его самого. Весь город знает об этом. Надо хоть раз постараться.

Кристина сдалась. Ей надоело постоянно доказывать свою компетентность. Они все время топтались на месте. Проблема состояла в том, что, хотя все быстро освоились с назначением Романовской на должность начальника городского управления, ее бывший муж по-прежнему относился к ней, как к своей маленькой Крис. И каждый раз объяснял и разжевывал очевидные вещи.

– Знаю. – Она применила тактику ученицы, докладывающей мастеру, это всегда работало. – Еще немного, поверь мне. А пока давай сделаем все наоборот. Я получила конкретные указания от руководства. Уже назначены четыре человека. Они будут по гражданке, при стволах. Дополнительно, знамо дело, патруль по всей форме. Повышенная осторожность. С его головы даже волос не должен упасть.

– Ты серьезно? – вскипел Джа-Джа. – Я еще и охранять должен эту сволочь? За государственные деньги?

– На сегодняшнем совещании я дам окончательные указания. Если ты с чем-то не согласен, озвучишь при всех. Поддержу, в чем смогу. Договорились?

Франковский почувствовал свою важность.

– Но ты остаешься в городе, – поспешно добавила она. – Участок должен быть под надежным командованием.

– Как это? – Джа-Джа не скрывал разочарования. Он чувствовал себя исключенным из самой интересной игры. – Почему я должен остаться?

Кристина встала и подошла к нему ближе.

– Джа-Джа, – начала она очень спокойно, словно обращалась к ребенку. – Ночью все будут в Беловеже. Мне тоже надо там быть. Поверь мне, так будет лучше. У меня нет никого, кому я доверяла бы так, как тебе. Мало ли, что может случиться.

Он скривился для порядка, но Кристина чувствовала, что ей почти удалось успокоить разъяренного быка.

– Завтра ты будешь здесь шефом, – сказала она.

Повисла пауза.

– Классно! – воскликнул он, притворяясь обиженным. – Буду шефом, дежурным, патрулем из одного человека и, может, еще нянькой для дитяти?

– Как ты догадался, что я собираюсь оставить тебе Блажея?

– Крис!

Она растянула губы в лучезарной улыбке.

– Шучу. Бери себе Супричинского. На него можно положиться.

Это решило вопрос. Джа-Джа ценил Супричинского. Причем симпатия была взаимной. Молодой полицейский смотрел на Джа-Джу словно бабульки на икону Почаевской Богоматери. Кроме того, от нечего делать с Каролем можно было побеседовать о музыке. Парень играл в группе регги, а у Франковского тоже когда-то был свой коллектив. Завтрашний вечер в Хайнувке обещал быть спокойным. Весь город отправится в Беловежский амфитеатр. Поэтому пусть кто-нибудь другой занимается выискиванием алкашей по кустам, ведь деревянный магнат пригласил на свою свадьбу всю округу. Любой желающий мог явиться на банкет, охочих до дармовой жратвы и выпивки будет предостаточно. Уже вчера к подготовленным кострам начали свозить выпотрошенных свиней, народный хор репетировал свадебные песнопения, а местная пивоварня «Желтая собака» установила свою цистерну между палатками на огромном поле, на котором, собственно, и предполагалось проведение завтрашнего торжества. Ожидались толпы, как на Грабарке[9]9
  Грабарка – Гора́ Кресто́в Граба́рка – православная святыня и место крестного паломничества в Польше.


[Закрыть] в Спас. Тем более что ходили слухи, что прием для особо важных гостей почтит своим присутствием Алла Пугачева. Вроде как Бондарук пригласил ее по просьбе будущей тещи, давней фанатки дивы. Алла исполнит свои шлягеры в Ягеллонском амфитеатре, на единственной в Восточной Европе зеленой сцене под открытым небом.

– И, по крайней мере, тебе не придется охранять этого, как ты говоришь, старого козла. То есть жениха.

– А это? – Джа-Джа указал на пакет.

– Какое-то письмо, записка? Что-то еще, о чем мне следовало бы знать?

– Ничего. Как и в прошлый раз.

– Неудивительно. Половина черепа слегка обожжена. Но пакет новый. – Кристина внимательно посмотрела на упаковку и состроила мину глуповатой дамочки. – Может, он работает в этом магазине?

– Очень смешно, Крис, – возмутился Джа-Джа и добавил: – Я бы раздул это дело. У нашего города есть уши, надо воспользоваться этим.

– Может, хватит уже?! – запротестовала Кристина. – Больше работы будет со всеми этими доносами, чем с самим делом.

– Пусть болтают и работают на нас. В конце концов суть выйдет на поверхность, а шумиха только поможет в этом.

– Не сейчас! – возразила главная. – Кто будет отвечать на все эти звонки? Ты? Я? Кто будет разбирать имейлы всех этих придурков? Агнешка Влодарчик вот-вот родит. У меня нет денег на дополнительную ставку для телефонистки.

– Все равно сохранить это в секрете не получится. Уже и так все кипит. Достаточно сходить на Рубль-плац.

– Трепло будет трепаться, так или иначе. А пока я отказываюсь от каких-либо заявлений на неопределенный срок, – отрезала Кристина. – Он только этого и ждет. Его-то мы и должны найти. Того, кто это сделал.

– А почему того, а не ту, например?

Пани комендант признала, что он прав.

– Ты думаешь, что обе головы нам подбросил один и тот же человек?

– Может… – запнулся Джа-Джа, – он хочет нам этим что-то сказать.

– Тебе в кино надо работать, – пробормотала Кристина. – И что же он нам хочет сказать? Есть гипотезы?

– Если б я знал, – пожал он плечами. – Что-то.

Оба посмотрели на пробковую информационную доску, на которой кнопками были прикреплены объявления, военная карта города, фотографии пропавших без вести, преступников в розыске и счет судмедэксперта, специалиста по антропологической реконструкции. На одном из снимков был фоторобот женщины в старомодном парике. Вряд ли на его основании можно было опознать живого человека. Рядом висело некачественное фото подгоревшего черепа, на основании которого проводили определение возраста находки. Эксперт из познаньской Медицинской академии содрал за услугу кучу денег, при этом не слишком постарался либо попросту оказался бездарен. Однако он сделал экспертизу намного быстрее, чем варшавская Центральная криминалистическая лаборатория, потребовавшая год, а то и два. Выкладывая полученные фотографии в соответствующую международную базу, они рассчитывали на чудо. Но чуда не произошло. У них не было ни единой правдоподобной версии.

– Ладно, раз уж ты так уперся, напиши имейл наверх, – распорядилась Кристина. – Будет чем прикрыть задницу, если что. Со всем остальным подождем до понедельника. Может, удастся протянуть неделю-другую. Все равно ведь никто не пришлет к нам спецгруппу ради какого-то старого черепа. Тем более что мы это уже проходили.

– Отличная стратегия, босс, – усмехнулся Джа-Джа. – То, что надо было сделать вчера, оставь на завтра. Может, дело решится само по себе или забудется.

– Держи при себе свои злобные замечания, – спокойно отрезала Романовская. – А если выйдет, что это жертва банды Бурого? Нас заставят платить за экспертизы, и будут еще год стонать, что мы выносим им мозг послевоенной чушью. Сначала разберемся со свадьбой Бондарука, потом займемся головой.

– Свадьба продлится с неделю. Ты же знаешь, как оно бывает. Это белорусская фиеста. Фольклорный бизнес по максимуму. Все хотят примазаться и подзаработать. И что, ждать столько времени?

– Джа-Джа, понедельник уже послезавтра. Не в следующей пятилетке.

– Что ж, если босс так считает…

– Именно так. И отвечаю за собственные решения, – подтвердила она. – Сегодня отправляю туда почти весь состав. По договору с беловежским участком, будем сотрудничать с ними. Ты остаешься на хозяйстве. Что мне еще сделать? Разместить черепушку на Фейсбуке?

– Не помешало бы. – Он криво улыбнулся. – А может, просто прижать Бондарука? Я бы с удовольствием занялся престарелым женишком.

– Я запомню.

– Он знает, кто роет ему яму.

Романовская издевательски засмеялась.

– Почему он не исповедовался тебе в двухтысячном, когда убрали его женщину? Ведь ты лично допрашивал его в больнице. Я хорошо помню.

– Потому что он хотел быть чистеньким, не запачкаться. Усыновил ее ребенка. Весь такой белый и пушистый.

– Ты точно наслушался этих торгашей на Рубль-плацу. – Кристина махнула рукой. – Иди уже. Мне надо переодеться. Не ехать же на званый обед в форме.

– Почему бы и нет? Хорошо выглядишь.

Кристина метнула в него испепеляющий взгляд.

– Мне кажется, что это современный череп. – Он нажал на дверную ручку, дверь приоткрылась. – Увидишь.

– А ты прям знаток…

– Если бы я был здесь боссом, то выдал бы совершенно другие распоряжения, – подчеркнул Джа-Джа и указал на пакет с черепом. – Мужик несколько лет назад подозревался в убийстве жены.

– Числился среди подозреваемых по делу об исчезновении, – поправила главная.

– Наглое похищение.

– Не стрелял же он сам в себя. Баллистик исключил это. Не было ничего, кроме звуков выстрелов. «Мерс-очкарик» словно сквозь землю провалился вместе с Ларисой. Был да сплыл. Если бы самого Бондарука не подстрелили, не осталось бы никаких следов произошедшего.

– А может, именно след того происшествия нам и подбросили сейчас?

– То же самое ты говорил, когда нашлась первая голова, – взбесилась Романовская и кивнула в сторону суперфоторобота с пробковой доски. – И что оказалось? Что это некая НН. Никакой связи с Бондаруком. Мы так и не узнали, кто это был.

– А я при чем, если антрополог напортачил. – Джа-Джа пожал плечами. – Кто может опознать такого гуманоида? Разве что какой залетный с Венеры или альфы Центавра.

Он слегка встряхнул коробку, словно в ней были елочные шарики.

– Это останки. Старая это голова, новая ли, по-любому это человеческий прах. Мы имеем дело с убийством, поэтому все процедуры должны соответствовать требованиям устава. А ты приказываешь мне охранять убийцу и еще недовольна тем, что я сопротивляюсь.

– Джа-Джа!

Однако он не унимался.

– Меня бесит, что все прямо на голове стоят. Трясутся, что бы не допустить покушения, как будто это он здесь жертва. Я должен следить за порядком, чтобы не подпортить статистику. Тебя же не интересует правда! Преступник убивает и запросто уходит от ответственности. Все ходят перед ним на полусогнутых, как будто он, курва, Рокфеллер какой! А это простой мужик из Хайнувки. Любой следак из другого региона сразу бы разглядел, что все это белыми нитками шито.

– Предоставь мне доказательства.

– А тебе лишь бы тихо. Каков командир, таков и порядок! И правда тебе до одного места.

– Правда? С Рубль-плаца? Ее и прикажешь представить как официальную гипотезу?

Романовская встала. Лак уже высох, можно было привести в порядок бумаги на столе. Она с треском захлопнула лежащее перед ней дело. Сминая ненужные записи, выбрасывала их в корзину. Ясно было, что разговор вывел ее из себя, и, чтобы не взорваться, она пыталась таким образом успокоиться. Бывший тем временем подлил масла в огонь, решительно заявляя:

– Если на нас натравят проверку сверху, то объясняться придется тебе. Ты хоть и начальник, но пока только и. о., в любой момент могут и подвинуть. Лучше особо не привыкай.

Он отвернулся, собираясь выйти, но этого заявления Романовская оставлять просто так не собиралась.

– Я не просилась на эту должность, – прошипела она, после чего стала постепенно повышать голос. Джа-Джа поспешил захлопнуть дверь и привалился к ней спиной, чтобы приглушить шум, хотя, вне всяких сомнений, ее крики слышал сейчас весь участок. – Меня на нее назначили, чтобы спасти имидж нашего подразделения. Я единственная непьющая в этой компании. Кроме того, я женщина. Да, это тоже повлияло на выбор. Начальству такое решение показалось разумным, особенно на фоне ваших выходок.

– Наших? – Он состроил невинную рожицу.

Кристина направила на него указательный палец.

– Ты принимал участие в том дебоше. И также мог погибнуть или подстрелить кого-нибудь. Вы не впервые пили на службе. Роман и Анджей тоже не впервые устроили здесь стрельбу. Жаль, что попа не было для полного счастья. Тогда бы вы еще и на тачках покатались. Считаешь, что я не доросла еще? Джа-Джа, пойми, тебя не могли назначить на эту должность. Не сейчас. А с тем, что ты намного больше подходишь на этот пост, – не могу не согласиться. Я лишь сожалею, что ты никак не можешь смириться с тем, что на ступень выше в иерархии стоит твоя экс.

– Крис, да не в этом же дело, – спокойно начал Франковский, но запнулся.

Собственно, ему не хотелось извиняться. Он очень плохо переносил ситуации, в которых ему доставалась роль «оленя». Она уже однажды унизила его, разведясь с ним, а теперь еще и выкурила его с должности, на которую он метил и которую ему давно обещали. Он отказался от перевода в областное управление, рассчитывая на то, что займет это кресло, как только оно освободится. Стаж работы в полиции у него был гораздо больше. К тому же он местный, из Хайнувки. Романовская была тут чужой. Это благодаря его стараниям ее когда-то приняли сюда на работу. Старый в любой момент мог уйти на пенсию, а после перевода Домана в Белосток конкурентов у Джа-Джи и вовсе не осталось. Крыську он в расчет вообще не брал. Она же женщина. А теперь, увы, он был ее замом, и это она, его Крис, раздавала приказы. Они оба знали, что Кристина права. Он просто завидовал ей.

– Если для тебя это проблема, то постарайся справиться с ней. – Она закончила дискуссию. – Планерка должна начаться вовремя.

Когда Джа-Джа вышел, она переоделась, потом нашла ключ и впервые открыла несгораемый шкаф Старого. В течение месяца Кристина ничего не трогала в этом кабинете, поскольку не предполагала, что проведет здесь больше чем несколько дней. Но ее утвердили и.о. на неопределенный срок. Шкаф скрипнул, петли не мешало бы смазать. Папок было не много. Воняло горькой настойкой. Кристина распахнула дверцы пошире. Из шкафа выкатились две пустые бутылки. За папками пряталась еще одна, без акцизных марок, полная золотистой жидкости. Романовская тихонько выругалась и поклялась себе, что наведет порядок в этом заведении. Она собиралась показать всем, что достойна должности и намерена усидеть в этом кресле, даже если придется отрыть топор войны с Джа-Джой. Кристина с грохотом выбросила пустые бутылки в мусорное ведро, а полную, с самогоном или домашней настойкой, поставила на подоконник в качестве вещественного доказательства. Проверять содержимое бутылки она не собиралась.

Потом она подняла коробку с черепом. Видимо, пакет был дырявый, потому что дно коробки слегка промокло. Не исключено, что за несколько дней весь кабинет провоняет трупным духом. Вынув пакет из коробки, Кристина вывесила его за окно, хорошенько закрепив, чтобы ветер не унес находку. Проверила еще раз. Узел получился надежный. Коробку она поставила возле урны в коридоре, чтобы уборщица как можно скорей забрала ее. Романовская собрала разбросанные на столе бумаги и сунула их на нижнюю полку шкафа. Наконец все было в порядке. Шкаф закрыт на ключ. Шифра от кодового замка она не знала, и необходимости в нем пока не было. Вряд ли кто-либо из подчиненных отважился бы копаться в ее сейфе. Кристина достала пистолет из ящика стола и сунула его в клатч, с которым собиралась появиться на свадебном обеде для ВИП-персон в ресторане «Царский». К выходу готова.

– Босс! – в кабинет заглянул ее сын, Блажей.

Так он подтрунивал над ней, когда они были при исполнении. Весь в отца, подумала Кристина. А через несколько лет вообще станет таким же рарогом[10]10
  Рарог – огненный демон в общеславянской мифологии.


[Закрыть], как и тот. – Звонили из Вельска. Выдан ордер на обыск у Зубров. Кто-то опять закрасил белорусские надписи на дорожных указателях в селе Орел. Говорят, что неделю назад младший Бейнар покупал совковую лопату и заодно прихватил несколько банок голубой краски у Курилюка. Может, это он выкопал череп?

– Возьми кого-нибудь с собой, и поезжайте, – приняв начальственную позу, распорядилась она. – А заодно проверьте, нет ли у них черной краски, кистей, смолы, распылителя и чего-нибудь там еще. На Липовой опять появилась свастика.

– А ордер?

– Если что-то найдешь, будет тебе ордер. А то прокурор опять скажет, что у детей переходный возраст. И без патриотов голова кругом идет. Но просветите их как рентгеном и проверьте, есть ли у Крайнува алиби на сегодняшнее утро. Может, коммандос опять активизировались?

– Уже все узнал. Он вел уроки и даже устроил детям контрольную по Закону Божьему. Так что не подкопаешься.

Романовская кивнула, очень довольная сыном. Все-таки соображал он гораздо быстрее, чем его папаша. Может, и выйдет из него годный сыщик.

– У меня уже не осталось сил на этого фашиста, – пробормотала она. – Следите не моргая за самозваным комендантом. Завтра могут понаехать всякие на джипах-развалюхах. Хорошо бы избежать демонстрации силы. Если найдешь краски, дай знать. Мэр это обожает.

– Бедненькие белорусы, угнетенное меньшинство, – перебил ее сын. – Ничего, мы их защитим.

– Разговорчики! В таких случаях для полиции открывается доступ к городской казне, а это мы сразу почувствуем в своих карманах… Шагом марш!

Дверь захлопнулась. Романовская села за стол. Немного подумала, потом сорвалась с места.

– Блажей! – Она остановила сына, когда тот уже входил в свой «аквариум», пост дежурного. – Расспроси про лопату. Зачем она ему, что он ей делал. В случае чего приобщи как вещдок. Поищите также маску, темную одежду.

– Темную одежду?

– Такую, в которой был тот, кто припер нам эту голову.

– Но этим занимается Вельск. Мы не уполномочены.

– Значит, договорись с ними. Намекни, что у нас новый череп. То есть старый. Второй. Они поймут, о чем речь. Нам пригодится подкрепление. Но только пока без лишнего шума, не раздувай. Справишься?

– Я буду тверд, как желейный мармелад из супермаркета «Пчелка».

* * *

– Что случилось? – Голос был очень нежным, почти детским.

Саша подняла голову. Видимо, послышалось. Поблизости никого не было.

Она уже довольно долго сидела на лавочке в больничном парке. Слушала шелест березовой рощи и анализировала безнадежность ситуации, в которой оказалась. Кабинет психиатра она покинула в бешенстве. Сначала в голове промелькнула мысль о наглом хищении истории болезни со стола докторши. В больничных документах наверняка должен обнаружиться адрес Лукаса, которого здесь явно считали жертвой обстоятельств. Можно было бы устроить спектакль под названием «потеря документов». Медсестра из регистратуры впустила бы ее в кабинет докторши и разрешила поискать пропажу. Взять со стола папку не составило бы никакого труда. Так же как и сунуть ее в сумку между своим барахлом. Хватились бы не раньше понедельника. За это время папка уже вернулась бы назад. По почте. С помощью самого надежного метода. Но стоит ли рисковать?

Теперь, когда первая злость прошла, на Сашу навалилась слабость. В очередной раз ей пришлось потерпеть поражение, а этого Залусская не любила. Еще в школе, когда она была капитаном волейбольной команды, тренер говорил ей, что главный ее недостаток – амбициозность. После проигранного матча на лице капитана Залусской читались эмоции самого низкого пошиба. Она никогда не скрывала их. Все знали, что ради победы Саша готова на все. Соперницы боялись ее. Но волейбол – это все-таки командная игра, в ней необходимо сотрудничество. Общая победа либо поражение. И то и другое следует принимать с достоинством. Она с трудом заставляла себя выдавить улыбку, когда пожимала ладони соперниц. Поздравительные слова цедила сквозь зубы. Однажды тренер отозвал ее в сторону на короткий разговор.

– Это последнее предупреждение, – решительно заявил он. – И одновременно самый важный урок философии в твоей жизни.

Она не смогла сдержать ухмылку. Что этот комок мышц знает о философии, подумала она. Однако дослушала до конца, из уважения. В конце концов, это он сделал из нее автомат для разыгрывания матчей.

– Сейчас я дам тебе рецепт, который в будущем сделает из тебя успешного человека. Независимо от того, чем ты будешь заниматься, – продолжал он уже более спокойным тоном. – С технической точки зрения, ты перфекционистка. Тобой движут амбиции. Ты всегда вкладываешь душу в то, что делаешь, и никогда не сдаешься. Сумма двух этих составляющих делает тебя победителем. Так будет и в жизни. – Он замолчал.

Саша даже раскраснелась от удовольствия. Когда он подозвал ее, она ожидала сценария похуже. Даже боялась, что вылетит из команды или, в самом лучшем случае, ей назначат дополнительные тренировки.

– Но победителем невозможно быть постоянно, – отчеканил тренер поучительным тоном. Саша снова напряглась. – Им можно стать, если все время развиваться. Развитие же обеспечивают исключительно поражения. Научись принимать их с честью. Черпай из них бесценные знания, каждый раз поднимая планку. Иначе, несмотря на свои достоинства, ты перестанешь выигрывать. Тогда твои собственные амбиции начнут пожирать тебя.

Саша стояла в растерянности. Ей хотелось протестовать. Сказать, что она не виновата в том, что команда продула. У нее была тысяча объяснений, но тренер не дал ей ничего сказать.

– Поражение демонстрирует тебе недостатки, раскрывает слабые стороны. То, над чем необходимо работать. Позволяет перераспределить силы, чтобы успешно продвигаться вперед. Не усвоив этот опыт, ты не сможешь достичь цели. Успех – временное явление. Поражение – урок, который следует выучить. Делай выводы, исправляй недостатки. Необоснованная поспешность приносит больше вреда, чем размеренность, которая есть не что иное, как продуманное пошаговое действие. Работай головой. Не приноси все в жертву распоясавшимся амбициям. Иначе они, твои самые главные достоинства, уничтожат тебя.

На следующий день Саша ушла из секции и больше не сыграла ни одной игры. С тех пор она заявляла, что терпеть не может спорт и какую-либо физическую активность. Тренер надеялся на то, что она одумается. Однако больше они не перекинулись даже парой слов, так как оба понимали, что Залусская урок прослушала, но меняться не собирается. Так получилось, что через много лет именно эти качества сломали ее карьеру в полиции, из-за чего она и начала пить.

Сегодня же Залусская была совершенно другим человеком. День за днем она усмиряла свое гипертрофированное эго. Она опять вспомнила слова тренера и почувствовала себя сильнее. Значит, никаких финтов и побед любой ценой. Может, судьба подает ей знак, что еще не время для очной ставки? Надо ехать домой. Профессор Абраме был прав. Невозможно идти вперед, стоя одной ногой в болоте. Может – по его совету, – ей следует заняться собственной жизнью здесь и сейчас, а не оглядываться назад? Но как это сделать, если прошлое висит над тобой как дамоклов меч и может постучаться в дверь в любую секунду? Что она сделает, если в один прекрасный день абсолютно свободный и чистый перед законом Лукас снова захочет войти в ее жизнь? Что она скажет дочери, если малышка увидит его? Залусскую парализовал страх, поскольку такой сценарий был более чем реален.

Поляк сейчас – совершенно свободный человек, и никто, кроме нее и нескольких офицеров, не знает, что он совершил в шести польских городах. Выпотрошенные трупы женщин в театральных позах. Фото, отправленные в полицию. Ужасная картина, которую рисовал убийца, чтобы вести игру со следственными органами. Она была единственным доказательством и, якобы, сгорела при пожаре. Все это, как фильм ужасов, промелькнуло перед глазами Саши. Она чувствовала удавку, сжимающуюся у нее на шее. Ей хотелось перестать бояться, но ничего не получалось. Стопроцентной уверенности в том, что именно Поляк убил всех этих женщин, не было. Она знала, как это проверить, но для этого необходимо было встать с ним лицом к лицу. У нее был к нему только один вопрос. Даже если он оставит его без ответа, Залусская поймет, он ли это был. Действительно ли он невиновен, во что ей очень хотелось верить. И еще картина. Ей надо было увидеть ее.

– Ты плакала? – На этот раз вслед за голосом появилась длинная тень. Залусская повернула голову. Под деревом, за ее спиной, стояла худенькая голубоглазая нимфетка. Саша была уверена, что девушка несовершеннолетняя. Рот в форме сердечка напоминал малиновый леденец. Саша зачарованно рассматривала ее. Девушка широко улыбнулась, что вывело Залусскую из состояния оцепенения. Отрицательно качнув головой, она ответила: