Текст книги "Первый день вечности"

– О, Ксюха, давненько тебя не было! – Димка вошел в кухню, потрепав по вихрастой голове старшего сына, и подхватил на руки младшего. Настю он крепко поцеловал в губы и для острастки шлепнул по заднице. Она со смехом ударила его по руке. Я бы не потерпела такого обращения, но тактично промолчала. Поведение чужого мужа – не мое дело. Может быть, подруге нравится, когда ее хватают за пятую точку при свидетелях?

Я не заметила, когда из холодильника появилась бутылка пива. Дима сделал большой глоток, за раз ополовинив дешевую бормотуху, которой я бы подавилась.

Остаток вечера я наблюдала за простыми семейными радостями и понимала, что никогда не смогла бы жить так.

Выйдя на улицу, я вздохнула с невольным облегчением. После визитов к Насте или к сестре я всегда чувствовала себя дискомфортно. Им нравились детские писки, пахнущие дешевым пивом мужья, кулинария и реалити-шоу, а я никак не могла взять в толк – почему.

После целого дня, проведенного на Марсе, я мечтала окунуться в привычную атмосферу. Гламурный ресторан по соседству как раз подходил для этих целей. Клубная карта заведения у меня была с собой. После встреч с Настей я заходила сюда каждый раз, чтобы выпить коктейльчик и пообщаться с людьми, обитающими со мной на одной планете.

Несмотря на вечер четверга, народу было много. Я встретила нескольких знакомых. В нашем бизнесе понятие выходных и рабочих дней слишком размыто. Частенько нам приходится, как проклятым, пахать по субботам, а в понедельник плевать в потолок.

Домой я вернулась под утро, вдрызг пьяная. Упав на кровать, я провалилась в тяжелый сон… И не удивилась, когда фантазия, подогретая алкоголем, забросила меня снова в Южное Бутово. Я опять бежала под дождем, догоняя Женю, а он, как всегда, уходил слишком стремительно, чтобы я могла достичь цели. Упав на асфальт, я закричала и проснулась. Голова раскалывалась, язык распух. Проклиная всех знакомых и свою нелегкую долю, я сварила кофе и попыталась запить перегар. Попытка, ожидаемо, успехом не увенчалась.

– Черт!

Я вскочила как ужаленная. Сегодня же пятница. Вечеринка! Я совсем забыла о ней, а мне ведь надо готовиться. Парикмахер ждал меня в четыре – часы уже показывали три. Как безумная, я принялась метаться по квартире, позабыв о головной боли и недомогании.

Наскоро приведя себя в приемлемый вид, я вышла на улицу и под моросящим очень холодным дождем побрела в салон. Он был достаточно близко, чтобы не ехать на машине. Я расценила возможность прогуляться, как подарок судьбы. Ничто так не прочищает мозги после «вчерашнего», как промозглый ветер в лицо.

Когда я вернулась назад, уже ничто не напоминало об утреннем похмелье. Я была неотразима и, глядя на себя в зеркало, пела дифирамбы мастерам, из пропойцы превратившим меня в королеву. Ну и что из того, что мне от рождения слон на ухо наступил и мои рулады были способны выдержать лишь ангелы, особенно если я исполняла горячо любимых «Скорпов» на мотив, напоминавший хиты группы «Сектор газа»?

Платье для мероприятия я выбрала классическое. Длинное, прямое, без лишних изысков. Оно издавало легкое серебристое сияние, когда ловило отблески ламп. Идти в нем было трудно, особенно на шпильках, приходилось делать крохотные шажки, чтобы не порвать тонкую, очень дорогую ткань. Последний раз глянув на свое отражение, я осталась довольна. Странно, но мой наряд показался мне смутно знакомым, словно я уже когда-то была одета точно так же. Этого просто не могло быть. Отбросив лишние мысли, я накинула на плечи норковое манто и вышла на лестницу. Перед подъездом меня ждало такси, чтобы довезти до нужного места. Клуб хоть и был популярен в определенных кругах, находился в Южном Бутово, а туда добираться на собаках, поэтому выехала я немного заранее, рассчитывая оставшееся время простоять в пробках.

Таксист посматривал на меня в зеркало заднего вида. На его лице я легко читала восхищение. Внимание мужчины мне льстило, кем бы он ни был.

У подъездной дорожки клуба уже столпилось человек двадцать. Кого-то я знала, кого-то видела впервые. По бокам от центральной дорожки в рядок стояли папарацци с камерами на изготовку. Широко улыбнувшись, я вышла из машины, грациозно распахнув над головой прозрачный зонт. Утренняя морось превратилась к ночи в настоящий ливень, и я пожалела, что пренебрегла сапогами, выбрав изящные туфли. Ноги тут же промокли по щиколотку. Мне было холодно, несмотря на теплую норку на плечах. Но я нашла в себе силы ответить на ряд дурацких вопросов журналистов, прежде чем мне позволили пройти ко входу.

Предупредительный портье помог раздеться и забрал мокрый до нитки зонт. Несколько поклонников из высшего света тут же обступили меня со всех сторон, тараторя на все лады. Это были всего лишь юнцы, оказавшиеся на элитном мероприятии благодаря связям отцов. Такие мне никогда не нравились, и я очень быстро нашла предлог расстаться с неприятной компанией.

Из дальнего, самого просторного зала доносилась быстрая музыка. Играли явно вживую, но я не могла узнать исполнителя.

– Ксиная! – Я резко обернулась, ища того, кто обратился ко мне по вымышленному имени. В отличие от Лос-Анджелеса, в Москве такое случалось не часто.

– А, Стивен! Рада тебя видеть!

Мой американский знакомый выглядел потрясающе. Ничего другого, впрочем, я и не ожидала. Для актера с его именем ошеломлять важнее, чем дышать. Я была очень удивлена, что ничего не слышала о приезде в столицу такой знаменитости, из чего следовало, что он путешествует инкогнито. Иначе толпы фанаток и журналисток осаждали бы несчастное Бутово, словно в нем ни с того ни с сего организовалась вторая аллея звезд.

– И я тебя. Давненько ты к нам не заглядывала, ребята по тебе скучают, – обворожительно улыбнулся Стив. Под «ребятами» он подразумевал небольшую, но очень шумную тусовку актеров и актрис, обожавших все диковинное. Самая известная в мире русская модель попадала в эту категорию. Когда я жила в Голливуде, мы много свободного времени проводили вместе. В последнее время я совсем забросила старых знакомых.

– Я по вам тоже соскучилась. Но времени ни на что не хватает, так что извини. Как только, так сразу до вас доберусь.

Американец еще раз улыбнулся и тут же был оттеснен от меня видавшей виды барышней, разменявший пятый десяток во времена первой юности моей прабабки. Откуда на вечеринке взялась такая древность, я понятия не имела. Но, видимо, организаторы были любителями антиквариата.

Побыть одной мне не удавалось в течение нескольких часов. Все время кто-то подходил и заводил разговор. Пришлось потанцевать с несколькими кавалерами разной степени интересности и полезности. Мельком я увидела Севу, но пробраться к нему не было никакой возможности.

Я не скучала, но и не отдыхала. Сегодняшнее мероприятие относилось к числу тех, которые нужны не для сердца, а исключительно для карьеры. Я воспринимала происходящее как неотъемлемую часть работы, с любопытством разглядывая молодых звездочек, для которых подобные рауты были в новинку, а потому доставляли истинное наслаждение. От соприкосновения с известными людьми они ощущали себя на вершине мира, пусть некоторым из них до нее еще полти и ползти.

Фуршет был накрыт в самом дальнем помещении. Я проголодалась и очень хотела оказаться рядом со столом, но пока вынуждена была отвечать на очередные вежливые вопросы.

Когда наконец я добралась до тарелки с канапе, мне стоило огромных усилий не запихать их в рот все разом, а аккуратненько, точно выверенным движением отправить туда по одной.

– Ты сегодня королева вечера? – Сева наклонился к моему уху. Горячее дыхание обожгло кожу. Я резко повернулась, мои губы оказались в паре сантиметров от его. Со стороны это выглядело очень сексуально.

– Я всегда королева вечера. Это данность, – улыбнулась я, рассчитывая больше на аудиторию зрителей, нежели на реакцию друга.

– Каждый мечтает коснуться краешка твоего платья, – прошептал Тигр, поддерживая мою игру. Несколько человек остановились, залюбовавшись нашей парой. Когда мы стояли вот так, совсем близко, то походили больше на оживший рекламный постер, чем на обычных людей, болтающих о ерунде.

– Так коснись… – Я едва сдерживала смех. Почему-то мне вдруг стало очень весело. Дождавшись, когда приглашенные папарацци сделают необходимые снимки, я отстранилась от Севы и вновь занялась канапе.

– Уже коснулся. – Друга ситуация забавляла еще сильнее, чем меня. Обычно фотографы не попадают под прицелы камер, но к Басаргину это не относилось. Встречаясь с популярными женщинами, обязательно гуляешь по красным дорожкам и рассматриваешь свои снимки в прессе.

Внезапно Сева замер в нелепой позе. Я напряглась, не уловив момента, когда мой друг вдруг превратился из галантного кавалера в готового к прыжку зверя. Обычно так его лицо менялось при приближении разгневанного мужа очередной пассии или очень неприятного клиента, работать с которым он категорически не хотел, но тот активно настаивал, удваивая или даже утраивая предполагаемые гонорары. Что произошло сейчас, я не поняла. Поблизости не было никого из нежелательных категорий. На всякий случай я быстро огляделась по сторонам. Стайка юных моделек, два занятых разговором бизнесмена, один скучающий дизайнер и еще один вдрызг пьяный актер. Ничего интересного. И тем не менее лицо Севы говорило о том, что его что-то заинтересовало. Я проследила за его взглядом…

Бокал с шампанским упал к моим ногам. Осколки разлетелись по всей комнате. Глаза вылезли из орбит, а дыхание перехватило. Я вцепилась в лацкан Севиного пиджака, чтобы не упасть. Я снова попала в плен безумия. В нескольких шагах от меня в тени портьер стоял Женя. Он был таким настоящим, что я почти поверила в невозможное… больше, чем когда-либо прежде. Он смотрел на нас с Севой, но, заметив ответный взгляд, резко развернулся и исчез в узкой дверце, притулившейся за тяжелыми занавесками.

– Ты видел? – выдавила я, вцепившись в его руку. Мне казалось, что прошла вечность с тех пор, как мы шутливо болтали, привлекая внимание журналистов. На самом деле минуло едва ли тридцать секунд.

– Что? – резче, чем требовалось, спросил Сева. Я поняла, что он тоже заметил что-то необычное, но не хочет это обсуждать.

– Кто стоял в том углу? – настаивала я, чувствуя, как дрожит голос. Все глаза были прикованы к нам.

– Какой-то мужчина, – ответил Сева как-то слишком поспешно.

– Какой?

– Не знаю… – почти прорычал он и, вырвавшись из моего захвата, едва ли не бегом бросился в соседний переполненный людьми зал.

Ноги словно приросли к полу. Это не мог быть очередной мираж. Все казалось таким реальным! Да, живой Женя, присутствующий на вечеринке, – это фантастика. Но сердце отказывалось слушать доводы рассудка. Сева тоже видел, иначе не вел бы себя так грубо.

На размышления ушло еще секунд тридцать. Прошло, наверное, минуты полторы с тех пор, как Женя или его призрак скрылся за неприметной дверцей. Я сорвалась с места и кинулась в угол комнаты, наплевав на многочисленных свидетелей моего безумия. Впервые в жизни мне было не до чужого мнения.

Занавески оказались тяжелыми и пыльными. Дверка, задрапированная тканью, легко подалась. Она вела в очень узкий коридор подсобного помещения. Я побежала вперед, стараясь двигаться быстро, несмотря на узкое, ограничивающее движения платье и высокие каблуки. Коридор привел меня еще к одной двери. Я распахнула ее и ощутила холодное прикосновение осеннего воздуха к обнаженным плечам. Не задумываясь, я выскочила на улицу.

Дождь хлестал пуще прежнего, но теперь у меня не было зонта. Лужи слились друг с другом, образовав на асфальте обширные озера. Огибать каждое из них было некогда. Осмотревшись по сторонам, я заметила единственный выход из небольшого закутка, в котором очутилась. Я бросилась туда и, уже через минуту вымокнув до нитки, оказалась на небольшой улице. Вокруг громоздились высотные дома, в некоторых окнах еще горел свет, хотя было уже поздно. Оценив открывшуюся мне картину, я поняла, что вижу ее не впервые. Кошмар, который тревожил меня столько лет, что я успела выучить его наизусть, стал явью. Вот отчего мне показалось таким знакомым платье, которое я выбрала для вечеринки. Я уже надевала его… Во сне…

Вспомнив сценарий навязчивого видения, придуманный моим воображением, я посмотрела туда, где должен был маячить силуэт одиноко бредущего вдоль улицы мужчины, и чуть не упала от неожиданности, обнаружив его на положенном месте. До сегодняшнего дня я не верила в вещие сны, но вот один из них сбывался на глазах.

Как в кошмаре, я бросилась бежать, стараясь догнать удаляющуюся фигуру. Я мчалась под ледяным дождем, не чувствуя его холодных прикосновений. Платье треснуло по шву, оно было не предназначено для марафонов.

Сердце бешено колотилось. В душе нарастала паника. Я отчетливо видела того, кто шел впереди, хотя за пеленой дождя все казалось размытым. Впервые за много лет я верила, что не сошла с ума. Теперь, когда я наблюдала за «призраком» достаточно долго, я не сомневалась: это именно Женя. Как? Почему? Откуда? Я не знала ответов на миллионы вопросов. Ясно было лишь одно: мой мертвый возлюбленный был таким же живым, как я, Сева или любой другой человек с вечеринки.

– Женя! – я кричала так громко, что в ушах загудело. Дыхание со свистом вырывалось из легких. Я не привыкла бегать, особенно в вечернем платье, на шпильках, в такой холод. Но из сна знала, что у меня нет иного выбора.

Женя не остановился и не замедлился. Казалось, он просто идет, но расстояние между нами неуклонно увеличивалось. Когда он свернул за поворот, я на мгновение испугалась, что сейчас он растворится в ночной темноте, но из сна знала, что это еще не конец моего пути.

Когда передо мной появилась небольшая проезжая дорога, сердце пропустило удар. Я помнила, что сейчас произойдет. Слезы хлынули из глаз, смешиваясь с каплями ледяной воды, текущей по моим щекам. Каблук хрустнул, и я резко затормозила, едва удержав равновесие. Я сделала еще несколько неуверенных шагов и поскользнулась на вязкой грязи. Асфальт стремительно приближался, я выставила вперед руки, стараясь не терять из виду знакомую фигуру. Я понимала, если отвлекусь хоть на секунду, Женя исчезнет и опять пропадет из моей жизни, только в этот раз навсегда. Не смея даже моргнуть, я больно ударилась о землю. Колготки поехали, из грязных коленей сочилась кровь, ладони саднило. Кажется, я потянула лодыжку. Но я была рада – сон впервые ошибся. Я успела заметить, куда исчезла знакомая фигура. Вскочив на ноги, я скинула туфли и побежала дальше. От боли в голеностопе перед глазами мелькали искры. Но я не позволяла себе остановиться, уже не надеясь догнать, но все еще продолжая бороться.

Я свернула в узкий проулок, в котором скрылся единственный мужчина, которого я когда-то любила. В крохотном пространстве между двумя высотками было пусто. Только ржавый мусорный контейнер стоял посередине дороги. Я никак не могла через него перебраться.

– Женя! Женя! – отчаянно позвала я, всхлипывая после каждого слога.

Ответа не последовало. Медленно, словно в замедленной съемке, я начала оседать на асфальт. Холодный камень чужого дома больно обдирал спину, превращая дорогое платье в лохмотья. Меня трясло, но погода здесь была совершенно ни при чем.

Чьи-то сильные руки не дали мне упасть на землю. Я подняла глаза. Сознание плыло, и все же я разглядела родные черты, которые узнала бы из тысячи во сне и наяву. Он совсем не изменился. Я помнила каждую черточку, каждую морщинку возле глаз, словно с последней нашей встречи минуло несколько дней, а не бесконечно долгие семь лет.

– Не надо было тебе идти за мной… – проговорил знакомый, чуть более мелодичный, чем я помнила, голос. Пальцы на моих плечах разжались, и Женя отошел от меня на несколько шагов. Я потянулась к нему, но он отрицательно покачал головой. – Не стоит… – коротко произнес он. – Почему?.. Зачем?.. Как?

Вопросы толпились в голове, наступая друг другу на пятки. Чувства переполняли до краев, и я боялась захлебнуться в их безудержном потоке. Страх… Радость… Боль… Но сильнее всего была обида. Он жив, а я все эти годы оплакивала его смерть. Он скрыл от меня самое главное – свое существование! Я все еще протягивала к нему руки, но пальцы по-прежнему сжимали пустоту. Женя стоял, прислонившись к стене дома напротив. Нас разделяло несколько метров и пелена непрекращающегося дождя. Я должна была заледенеть в открытом вечернем платье и босиком, но вместо этого чувствовала, как жар разливается по телу.

– Это сложно… Я не могу объяснить, – покачал головой любимый, отвечая на все мои вопросы сразу, вернее отказываясь отвечать хоть на один.

– Не уходи снова. Не уходи вот так, ничего не сказав, – взмолилась я. Я ни на что не надеялась. Мои иллюзии разбились о взгляд его холодных глаз. В них застыла сама ночь, равнодушная к чужим бедам. Но я должна была понять. Иначе я вряд ли смогу жить дальше.

– Мне нечего сказать, Ксю. – Имя, произнесенное его голосом, ласкало слух. Я судорожно всхлипнула.

– Мы думали, ты умер… Та авария… Это было… Я хотела умереть вместе с тобой. Я мечтала о смерти! – выкрикнула я, срывая голос на каждом слове, не думая о том, что нас могут услышать. Ногти вонзились в ладони, сердце стучало в висках…

– Я понимаю, прости… – Женя смущенно опустил глаза. Его руки сжались в кулаки. Но я ему не верила. Больше не верила. Семь лет лжи убили мою веру в этого человека. Мою веру в его любовь. А вместе с верой треснуло мое сердце.

– Нет, ты не понимаешь! – прохрипела я и затрясла головой из стороны в сторону, вжимаясь в каменную кладку. – Не понимаешь! Я хочу знать, ради чего мне пришлось вынести все это? Почему ты не мог сказать мне, что жив?

Женя вздрогнул, будто его ударили. Веки медленно опустились, пряча от меня два черных омута глаз.

– У меня возникли проблемы. Большие проблемы, – по слогам произнес он после долгой паузы. – Я не мог остаться. Если бы я пришел к тебе или к своим родителям, то подверг бы всех неоправданному риску. Я слишком любил тебя, чтобы допустить это. Слишком любил, чтобы впутать тебя в дела, в которых сам ничего не понимал.

– Ты мог попробовать! Вдруг я бы согласилась рискнуть? – в моем голосе прозвучала ирония, хотя ничего смешного во всей этой ужасной ситуации не было. – Ты обязан был спросить! Я бы последовала за тобой даже в ад! Потому что жизнь без тебя – это единственное, чего я не могла вынести! – Я громко сглотнула, не представляя, что ему сказать. Чтобы выразить чувства, клокотавшие во мне, обычных слов было мало.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – отрезал он и несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем продолжить: – То, что произошло со мной, поистине ужасно. Это до конца моих дней, и ничто не способно изменить случившегося. У меня никогда не будет возможности вернуться назад.

– Но ты пришел сегодня, – напомнила я, – значит, все не так страшно.

Мне оставалось лишь гадать, что сильнее: злость, туманящая глаза, или боль, раздирающая изнутри. Одно было ясно: что бы ни произошло, я не должна отпускать Женю прежде, чем выясню все… с самого начала.

– Я никогда не уходил далеко, – усмехнулся Измайлов.

Он впервые посмотрел на меня в упор, от чего по коже пробежала горячая волна, согревая меня лучше всякой шубы. Знакомое ощущение, которое мог разбудить во мне только Женя, вызвало воспоминания. Несмотря ни на что, я до сих пор любила этого человека. И если бы он позвал меня пойти с ним сейчас, после всех этих лет, – я бы не колебалась ни секунды. Злость, обида, боль – они пройдут. Только любовь останется навсегда.

Сердце вновь затрещало по швам. Я знала: Женя не возьмет меня с собой.

– Я оказался слишком слаб, чтобы уйти окончательно, – усмехнулся он. – Иногда я приходил, чтобы просто посмотреть на тебя. Несколько раз ты замечала мое присутствие, и это было счастье – единственное, о котором я мог мечтать. Один раз я даже решился заговорить с тобой. Прикрывшись маской, чтобы ты не узнала моего лица, но твои слова… то, что ты сказала под воздействием алкоголя или просто от желания выговориться, разбили мою уверенность в правильности сделанного выбора. Я впервые усомнился, что без меня тебе стало лучше. Но это ничего не меняет. Может быть, вдали от меня ты страдаешь, тебе плохо, одиноко, тоскливо, но твоей жизни хотя бы ничего не угрожает.

– Джек…

Озарение пришло внезапно, словно молния ударила с небес прямо в мой воспаленный мозг. Таинственный «вампир» с вечеринки Корнелии был не кем иным, как Женей. Мое шестое чувство не обмануло, и только разум мешал разглядеть очевидное. Я была так уверена в смерти любимого, что не усомнилась в ней ни на миг. Наоборот, я начала сомневаться в собственном душевном здоровье.

– Джек, – улыбнулся Женя. – Имя не хуже любого другого – совершенно безликое, как и мужчина в плотной маске.

– Придурок! – не выдержала я. От ярости я ударила кулаком по стене дома, обдирая кожу. – Ты чуть не довел меня до психиатра! Это тебя я видела в Шереметьево в июле? И на дефиле в Париже тоже был ты?

– Да. Как и у озера Лох-Несс, и на вечеринке в честь премьеры «Новолуния» в Лос-Анджелесе, и на съемках для спортивного журнала в Кейптауне. Я не мог отказать себе хоть изредка смотреть на тебя. Не в интернете или в прессе. Там ты не ты, а та, кем должна быть, по мнению клиента. А я всегда любил тебя настоящую.

Сейчас, глядя в перекошенное от боли лицо, было так легко поверить в истинность его слов и чувств. Но я не позволяла себе такой роскоши. Его ложь оставила клеймо на моем сердце.

– Ты встрял в какие-то неприятности? Погнался за слишком крупной рыбой и тебя самого поймали на крючок? – Я вспомнила давний разговор Жени и Севы, который подслушала, стоя под дверью. С него начались мои опасения и страхи, оказавшиеся не напрасными. – Я слышала, как Сева предупреждал тебя о ком-то, говорил, что ты не сможешь подкопаться под того человека… не помню фамилии. Дело в этом? Но ведь столько лет прошло, все уже забылось…

– Нет, не забылось. – Женя тряхнул головой. С коротких волос в воздух взлетел фонтан брызг. Только теперь я заметила, что дождь кончился, и вспомнила, что стою в луже босиком, а на дворе середина октября. Если я не заболею воспалением легких или чем похуже – это будет колоссальная удача. Но какая разница? Только я и внезапно воскресший из мертвых Женя – вот все, что имело значение.

– Есть вещи, которые не стираются даже через сто или тысячу лет, – его голос дрогнул. Пальцы пробежались по волосам, запутавшись в удлиненных прядях. – Я вляпался именно в такую историю. Не проси, я не могу сказать больше, не подвергая тебя опасности. А как я уже сказал, твоя жизнь – мой приоритет.

– Если у тебя проблемы с криминальным миром или с крупными политиками, я могу помочь тебе решить их!

Я заметила, что Женя сделал несколько шагов назад и вправо, приближаясь к выходу из подворотни. Я не имела права допустить, чтобы он ушел. Особенно если его любовь все еще жива. Он не мог уйти без меня. Я должна была сделать даже невозможное, если понадобится, решить его пресловутую проблему, едва не загубившую обе наши жизни. И неважно, что это может быть опасно. Я боялась смерти и не любила риск, но существовать без Жени больше не хотела. Глупо? Наивно? Унизительно? Совсем не похоже на Ксинаю? Плевать! Я не собиралась врать себе. Семь лет – семь кругов ада. Я прошла их одна и ни за что не желала повторения.

– Я знаю очень многих влиятельных людей! Ради меня они сделают все, что угодно. Если этого мало, только скажи. Я подниму все свои связи, познакомлюсь, с кем ты скажешь. Я сделаю все, даже невозможное. У Севы тоже много знакомых, я уверена, он не откажется помочь.

Я тараторила на одной ноте, боясь, что не успею закончить, прежде чем Женя исчезнет. Он молчал, продолжая продвигаться к выходу из проулка. Шаг за шагом… Я была совершенно уверена: если попробую протянуть руку, прикоснуться к нему, он уйдет. И это будет непоправимо.

– Сева не станет помогать. А тебе я не позволю лезть в это дело! – резко бросил Женя. Он непроизвольно дернулся вперед. На один безумный миг мне показалось, что он сейчас подбежит ко мне и заключит в объятия. Но он замер на полпути, а я не осмелилась шагнуть навстречу. – Все, что ты можешь, совершенно бесполезно. Того, что произошло, нельзя изменить или исправить.

– Я уже взрослая, Женя, – горько усмехнулась я. – Если ты не заметил, за то время, что мы с тобой не виделись, я успела вырасти. Я сама могу решать, как поступать. И я собираюсь докопаться до правды, какой бы она ни была. А потом, если придется, я отдамся самому дьяволу, чтобы вытащить тебя из той задницы, в которую ты умудрился провалиться.

– Боюсь, для этого и правда нужен дьявол, – невесело хмыкнул Женя. – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты помнила это. Я никогда не смог бы жить спокойно, если бы знал, что ты связалась с плохими парнями или тем паче продала себя, чтобы решить мои проблемы. Даже если бы это было возможно.

– Продала себя… – Я закатила глаза. – Глупость какая. Так уж вышло, что я давно уже торгую собой. Своим лицом, своим телом, своими чувствами. Я – модель. В нашем бизнесе это частое явление. И если один-единственный раз я сделаю это не из прихоти, не ради крутого контракта, а во имя чего-то по-настоящему стоящего, поверь, кусочек от меня не отвалится. И ты не можешь позволить или не позволить мне. У тебя нет никаких прав на меня, потому что ты сам отказался от них. Ты говоришь, что любишь меня, а сам ведешь себя так, будто тебе плевать!

– Не говори так! – Стальные пальцы впились в мои плечи, до боли сжав нежную кожу. Завтра на этом месте у меня появятся синяки, и все равно его касание было приятным. Я готова была стоять так вечность, даже если бы Жене пришло в голову переломать мне кости. – Не говори, что я не люблю тебя! Я не стою ни единой твоей слезинки, не единой бессонной ночи! Забудь обо мне! Забудь, ради всего святого! Забудь и живи дальше, живи с кем-то, кто достоин твоих чувств, твоей преданности, твоих страданий. Я не тот, кто тебе нужен. Я недостаточно хорош…

– Недостаточно хорош… – Мне казалось, что я попала в ужастик по Стивену Кингу, в котором не было ни логики, ни смысла. Слова Жени звучали абсолютно безумно. А может, безумна была я и просто не понимала чего-то очевидного? Например, что он просто врет мне, признаваясь в своих чувствах? Но тогда зачем он появился? Не проще ли было держаться от меня подальше? – Если бы ты был «недостаточно хорош», я не думала бы о тебе ни секунды, потому что я достаточно хороша для любого и никогда не трачу свое время на тех, кто не стоит моего внимания. Я достаточно самоуверенна, чтобы иметь дело только с лучшими из лучших. И ты самый лучший из них и самый достойный. Именно поэтому я так сильно люблю тебя.

– Прости… – Женя отпрянул от меня. Плечи, которые он только что сжимал, ныли. Следы его пальцев уже проступили на бледной коже. – Нам не о чем больше говорить. Я постараюсь отныне держать себя в руках. Больше мы не встретимся, клянусь тебе. Это… все это… большая… огромная ошибка. Так надо, поверь.

Я попыталась схватить его за руку. Но мои пальцы прочертили воздух. Жени в проулке уже не было. Я стояла совершенно одна между двумя чужими домами, в нескольких сантиметрах от мусорного бака, издававшего поразительнее зловоние. Я вдруг осознала, как сильно замерзла и устала. Без сил я опустилась на землю. Еще немного померзнуть мне уже не повредит. Я вся превратилась в глыбу льда. И мое сердце замерзло сильнее тела. Оно даже почти не билось.

– Будь ты проклят! – прокричала я в темноту. – Зачем ты приходил? Чтобы убить меня окончательно?!

Я понимала, что меня никто не услышит. Разве что жильцы окрестных домов, но они давно уже спали и вряд ли мой истошный вопль мог их побеспокоить.

Две тени возникли словно из ниоткуда. Уткнувшись в собственные колени и глотая слезы, я так увлеклась самобичеванием, что не видела ничего вокруг. Из прострации меня вырвал резкий мужской голос. Говоривший был смертельно пьян.

– О, Тоха, смотри какая цыпа.

– Не, Мих, она грязная. Меня стошнит, – брезгливо фыркнул его дружок. Он был чуть трезвее и даже почти не шатался.

– Что там у вас, парни? – третий голос принадлежал огромному бугаю, который был выше даже тех двух верзил, что набрели на меня первыми. Я подняла глаза и встретилась с расширенными от алкоголя глазами трех «дворовых» парней. Не могу сказать, что так уж сильно испугалась, хотя любая другая девушка на моем месте тут же получила бы инфаркт от страха. В глубине моего сердца тлела сумасшедшая надежда, что съехавшие с катушек отморозки просто убьют меня, и тогда наступит конец всем терзаниям, какие мне довелось пережить.

За спинами первых трех парней маячило еще двое. Их взгляды также были прикованы ко мне. Из раззявленных в диких оскалах ртов разве что слюна не капала. Наверное, так выглядят бешеные собаки?

– А она ничего, – цокнул языком самый огромный из всех. – Как думаете, может, познакомимся с ней поближе?

Парни дружно заржали.

– Да с ней, походу, уже кто-то до нас «познакомился», – подал голос один из тех, что стоял в задних рядах.

– Тебя это смущает? – хмыкнул его дружок, проталкиваясь вперед.

– Не-а, такой красавицы на всех хватит, да еще и останется!

Парни снова заржали. От них разило дешевым алкоголем. И меня это сильно раздражало, как и хрипловатые прокуренные голоса. Но страха по-прежнему не было. Он не появился даже когда один из них, тот, кого называли Тохой, грубо схватил меня за локоть и повернул лицом к остальным. Я, словно безвольная кукла, болталась в его руках. Губы против воли шептали одно имя, которое превратилось для меня в навязчивую манию, в единственную ниточку, привязывающую меня к этому миру.

– Женя, Женя…

– Ой, она что-то бормочет, – заметил, кажется, Миха.

– Да и плевать, – отмахнулся громила. – Кто первый?

Он резким движением порвал тонкую ткань моего платья по всей длине. Холоднее мне не стало. Праздничный наряд не защищал ни от дождя, ни от пронизывающего осеннего ветра.

– Бельишко-то какое! – присвистнул кто-то. – Сеструхе тут похожее один богатый хахель подарил. Да и то похужей!

– А мы его ща снимем, чтобы не смущало наши простые души, – закатился не то хохотом, не то икотой Тоха и уже протянул руку к кружевной ткани моего лифчика, но тут же замер, словно увидел перед собой призрак. Остальные парни, как по команде, обернулись назад, проследив за его взглядом.

Я тоже инстинктивно посмотрела на выход из проулка. Сердце сделало поворот вокруг своей оси. И я наконец-то испугалась. Не за себя. За того, кто стоял перед пятью ошалевшими от похоти и водки парнями.