Текст книги "Принцесса из эры динозавров"

Тренировки к вящему неудовольствию Сафиры продолжались весь остаток дня и половину ночи. Кирвил оказался намного требовательнее учителей Академии, а магия, которую он заставлял применять, была куда сложнее той, что входила в обязательную школьную программу. После сотни неудачных попыток Сафира выучила примерно десять заклинаний, каждое из которых могло уничтожить пару-тройку смертных деревень разом, но до меча огня так и не дотянулась. Он упорно ускользал от принцессы, хотя несколько раз ей казалось, что еще чуть-чуть – и меч окажется у нее в руках.

Когда вэр Шадо наконец угомонился, вся кожа Сафиры покрылась волдырями и сильно болела. Не дожидаясь, пока муж приведет в порядок зал заклинаний, на негнущихся ногах она спустилась во двор и, не обращая внимания на холод, упала в снег. Жжение стало немного меньше, но совсем не прошло. Конечно, принцесса, как и все маги, была обучена наиболее простым чарам исцеления, но у нее не осталось сил, чтобы к ним прибегнуть. Ей хотелось лишь одного – чтобы окружавший ее лед заморозил боль.

Кирвил вышел на свежий воздух и потянулся. Он выглядел таким же бодрым, как несколько часов назад, и был страшно доволен собой. Сафира даже не посмотрела в его сторону, с удивлением осознав, что не злится.

– Если ты будешь так меня гонять, – простонала она, – то в день, когда я встречу духов, просто усну в их объятиях.

– Сегодня ты их не встретишь, – пообещал Кирвил, помогая жене подняться. Он провел руками над поврежденными участками нежной кожи, пробормотав несколько волшебных слов. Боль отступила, волдыри исчезли, и даже красноты не осталось там, где только что чернели наиболее глубокие ожоги.

– Идем, тебе надо поесть и как следует выспаться, завтра я хочу познакомить тебя с одним человеком, – сказал вэр Шадо.

Сафира хотела спросить, кто это будет, но ее любопытство дотла выжгла магия огня.

Наутро Кирвил разбудил жену раньше обычного. Замковая челядь не успела приступить к обеду, когда принцесса оказалась на ногах. Облачившись в светло-розовую полупрозрачную тунику до колен и сандалии с широкими кожаными ремешками, она вопросительно посмотрела на супруга. Она так и не узнала, куда они поедут, и не была до конца уверена, что ее наряд соответствует поводу.

– Прекрасно выглядишь, Саффи, – похвалил Кирвил, целуя любимую в губы.

– Надеюсь, мы едем не на полюса, а то я превращусь в огромную ледяную глыбу раньше, чем запущу чары обогрева, – предупредила принцесса, расчесывая густые волосы. Они шелковистыми волнами рассыпались по плечам и каскадом спадали на довольно полную грудь.

– Не превратишься. Там, куда мы направляемся, всегда тепло, даже зимой. Я бы сказал, что теплее, чем в Рагварде.

– Не хочу в пустыню, мне не нравится, когда вокруг один песок, – надула губки Сафира.

– А как насчет джунглей? Обещаю интересную экскурсию в вотчину Тайсу.

– Хочешь пошвырять файерболы рядом с замком Одины вэр Трай? – уточнила принцесса, представляя лицо главы Дома Тайсу, если неумелые заклинания незваной гостьи испепелят замечательный дворцовый сад, над которым трудилось не одно поколение смертных садовников. Огромный, многоярусный, он по праву был главным достоянием своей владелицы, гордившейся тем, что в величии замысла превзошла даже Кьяри, считавших себя единственными повелителями флоры и фауны.

– Было бы забавно, но у меня нет желания потом участвовать в дуэли с кем-то из ее отпрысков, – на полном серьезе ответил Кирвил. – Нет, мы не станем наносить визиты Тайсу, но отправимся в одну из принадлежащих им деревень, очень маленькую. Уверен, ты там никогда не была.

– Как скажешь, – пожала плечами Сафира. – Тогда мой наряд придется весьма кстати.

Спустившись к воротам, супруги вышли за высокий забор. Кирвил встал в центр телепортационного круга, Сафира примостилась рядом. Стоя возле супруга, она казалась особенно маленькой и хрупкой. Его мужественность идеально дополняла ее женственность. Взявшись за руки, влюбленные посмотрели друг другу в глаза. Вчерашняя злость испарилась с первыми лучами солнца, и они, как всегда, превратились в самых счастливых людей в мире, по крайней мере из числа бессмертных.

Кирвил активировал телепорт, задав нужное направление. Пространственный тоннель распахнулся, затягивая путешественников внутрь. Когда давление закончилось, Сафира глубоко вдохнула жаркий, влажный воздух и невольно поморщилась от обилия красок. Перед ними предстал настоящий тропический рай, полный зеленых, голубых, красных, желтых оттенков. Поблизости не было ни людей, ни животных. Они оказались совершенно одни на фоне великолепной природы. Чем-то это место напоминало окрестности Рагварда, только было более диким и необжитым.

– Мы почти прибыли, – Кирвил потянул Сафиру за руку, увлекая на проложенную между густыми лианами тропку, едва заметную в пестрых зарослях. Над головой голосили птицы, где-то звенел ручеек, по всей видимости стекавший с какого-то холма. Примерно в таких местах проходили их первые, полные страсти и затаенной боли свидания. Сафира впилась пальцами в ладонь любимого, возблагодарив богов, что теперь им не приходится прятаться, чтобы побыть вдвоем.

Тропинка петляла из стороны в сторону, будто ее прокладывал человек в состоянии сильного подпития. Несколько раз принцесса замечала небольших обезьянок, прятавшихся в кронах раскидистых пальм. В небе прямо над их головами пролетел птеродактиль с седоком на спине. Узнать наездника с такого расстояния было невозможно. Сафира провожала динозавра взглядом, пока и он, и его хозяин не превратились в крохотную темную точку на горизонте.

Через некоторое время густая растительность расступилась в стороны, и впереди замаячили невысокие строения смертных бедняков. Около тридцати земляных лачуг с соломенными крышами стояли в два ряда, образуя в центре грязную, не слишком привлекательную улочку. Босоногие чернокожие детишки играли возле огромной лужи, кидая в нее разноцветные камешки. Высокая, уже немолодая женщина брела к своему дому, неся на плечах коромысло, на котором болтались два очень больших ведра. Из них то и дело выплескивалась вода, увлажняя длинную юбку и неестественно прямую спину незнакомки. На крылечке самого старого строения сидела беззубая, полностью седая старуха и что-то жевала розовыми, как у младенца, деснами. Сафира старалась не смотреть на древнюю смертную: в который раз поймала себя на мысли, что не испытывает к старости ничего, кроме отвращения. Ей самой такая судьба не грозила. Сколько бы столетий ни прожила пятая из Дома даль Каинэ на свете, смерть настигнет ее молодой и прекрасной.

Кирвил взял жену за руку и потянул вперед. Завидев гостей, дети разбежались в разные стороны, женщина откинула коромысло в сторону, упав ниц перед высокородными, и даже старуха согнула распухшие колени, уткнувшись лицом в грязь. Сафира расправила плечи, подняла повыше подбородок и с поистине царственным достоинством пошла по разбитой колее, размоченной недавним дождем. Кирвил не смотрел по сторонам, как обычно избегая обязательных знаков внимания со стороны черни. Ему не нравилось, когда люди унижались, но вслух он старался не говорить об этом даже с женой, зная, что дочь короля, воспитанная в придворных традициях, не поймет его щепетильности.

Обойдя павших ниц смертных, маги проследовали до самого конца деревни, не повстречав по пути ни одного мужчины. В это время дня все они охотились в окрестных лесах или гнули спины на полях, чтобы собрать урожай, который в этой области вырастал круглый год, в отличие от северных районов империи.

Кирвил остановился возле самого последнего дома на улице. Он был наиболее опрятным из всех и казался чуточку богаче остальных. Его стены были сложены из камня, а вместо соломы имелась деревянная кровля. Особнячок окружал невысокий, поднимавшийся на метр от земли заборчик, выкрашенный радостной голубой краской. Вэр Шадо толкнул калитку и первым вошел в небольшой сад, в котором росли преимущественно декоративные цветы. Сафира последовала за мужем по утоптанной гравийной дорожке, которая привела их к двери дома, украшенной золоченым колокольчиком. Драгоценный металл в такой глуши представлял собой невиданную ценность и говорил о том, что обитатели скромного жилища пользуются покровительством кого-то из волшебников.

Кирвил протянул руку и дернул за шелковую веревку. Мелодичный звон огласил окрестности, спугнул ярких желто-оранжевых птичек, названия которых Сафира не знала. За дверью послышались торопливые шаги, и женский грудной голос произнес:

– Сейчас, сейчас! Незачем так трезвонить. Я же не оглохла.

Слова были сказаны на наречии, принятом среди смертных, живших в подвластных Тайсу областях. Принцесса хоть и понимала его, но с большим трудом.

Через несколько секунд на пороге появилась высокая статная дама с угольно-черной кожей и такими же кудрявыми волосами, собранными в десятки косичек. В каждую из них была вплетена красная, желтая, зеленая или голубая лента. В каждом ухе хозяйки болталось по меньшей мере пять сережек, и даже нос был проколот тоненькой золоченой спицей. Платье в пол из дорогой ткани, которую производили только в Рагварде, сшитое по последней моде столицы, подтверждало то, что Сафира поняла с самого начала, – этому дому кто-то покровительствует. Присмотревшись внимательнее, принцесса попыталась угадать, кем эта смертная может приходиться кому-то из волшебников, но так ничего и не придумала. Для любовницы она была стара, для матери какого-нибудь продвинувшегося по службе бастарда – молода. Чья-то подруга? Но кому могло прийти в голову искать друзей на таком отшибе?

И все же в каждом движении незнакомки, в ее манере держаться, в уверенном взгляде карих глаз чувствовалось, что она привыкла к обществу великих мира сего, и их присутствие на пороге ее не только не смущает, но даже не удивляет. Аккуратно повесив кухонное полотенце на деревянную дверную ручку, хозяйка неторопливо опустилась перед гостями на колени, склонив голову до самого пола, но все же чуть выше, чем полагалось простому люду. Никакой спешки она не проявляла, что сразу выделяло ее среди односельчан, которых Кирвил и Сафира встретили на улице.

– Встань, Наинь, – попросил Кирвил на том же языке, на котором недавно говорила его знакомая. В его голосе Сафира различила знакомую ей нежность, и сердце неприятно сжалось от недоброго предчувствия.

Женщина не заставила себя упрашивать и покорно поднялась с пола. Ее полные губы расплылись в приветливой улыбке. Сеточка морщинок вокруг глаз стала еще заметнее. Принцесса обратила внимание на легкую седину, посеребрившую виски смертной, но еще не затронувшую густых кос. Несмотря на явные признаки старения, неизменно появляющиеся у простых людей к пятидесяти годам, Наинь все еще была хороша. Лет десять-пятнадцать назад она, наверное, была настоящей красавицей, способной затронуть сердце даже самого привередливого мага из придворной знати.

– Входите, пожалуйста, чувствуйте себя как дома, – обращаясь прежде всего к Сафире, попросила Наинь, переходя на язык Рагварда. Речь ее была чиста. Очевидно, женщине частенько приходилось говорить на нем, и никаких особенных затруднений, произнося певучие, чуждые ей слова, она не испытывала.

Сафира вошла в маленькую, чисто убранную комнату, которая служила хозяевам и гостиной, и столовой одновременно. Одна дверь вела оттуда на улицу, а вторая – в еще одну комнатенку, занавешенную темной, непрозрачной тканью. В центре стоял круглый стол из красноватого дерева и три стула с высокими спинками. В углу примостился жесткий диван, обитый кожей бронтозавра, рядом с ним высился непропорционально большой шкаф для посуды, в котором толпились глиняные котелки и тарелки вперемешку с хрустальными бокалами и чарками из настоящего стекла, стоившего едва ли не дороже золота. Единственное окно, расположенное на противоположной от входной двери стене, практически не давало света из-за плотных штор, которые колыхались от малейшего дуновения ветра. В целом жилище Наинь производило благоприятное впечатление, хотя в нем ощущалась бедность хозяев, чуть-чуть прикрытая щедростью их благодетеля.

– Наинь, я хотел представить тебе мою жену Сафиру вэр Тару, пятую из королевского Дома даль Каинэ, – Кирвил присел на диван, закинув ногу на ногу. Он явно чувствовал здесь себя как дома, настолько, что напрочь позабыл об этикете.

Сафира царственно кивнула головой в ответ на представление. Она не сводила глаз с Наинь, по-прежнему пытаясь отгадать, за какие заслуги некто могущественный делал ей дорогие подарки. Возможно, у нее имелась красивая дочь, заключила принцесса, когда муж сообщил ей полное имя своей знакомой. Оно было одинарным, второе полагалось только знатным господам. И даже фамилия у хозяйки дома отсутствовала, ее давали исключительно признанным бастардам. Конечно, незаконнорожденные дети не могли принадлежать к Великому Дому, поэтому фамилия, которую они получали, происходила от второго имени их родителей. Впоследствии, если бастард заводил свою семью, его отпрыски также имели право носить фамилию.

– Рада приветствовать Ваше Высочество в своем скромном жилище, – с достоинством поклонилась Наинь. – Буду счастлива поделиться с вами всем, чем располагаю. Надеюсь, мое скромное гостеприимство не покажется вам неуважительным, госпожа.

– Приятно познакомиться, – в тон женщине ответила Сафира, и, хотя принцесса очень старалась, присущее ей высокомерие проскочило во властных нотках голоса. – Я счастлива оказаться здесь в такое прекрасное утро, Наинь. У тебя отличное жилище, здесь очень уютно.

Сафира прошла к одному из стульев и величественно опустилась на него. Нигде во всей империи ей не требовалось для этого особого приглашения, разве что в покоях ее отца, матери и старших сестер, которые стояли выше ее на иерархической лестнице Дома.

– Спасибо, моя госпожа, – Наинь подошла к шкафу с посудой, достала два хрустальных фужера и стеклянные тарелки, поставила их на стол и принялась хлопотать по хозяйству. Из очага, расположенного под самым окном, доносились приятные запахи, пробуждающие аппетит. В присутствии знатных персон (и тем более принцессы) простолюдинам есть не полагалось, поэтому Наинь не позаботилась о том, чтобы накрыть стол на троих. Но Кирвил, заметив это, лично поставил на стол прибор для хозяйки.

– Я не хочу никаких церемоний, Наинь, – ласково сказал он. – Только не в твоем доме соблюдать этикет.

– Как прикажешь, – согласно кивнула женщина, пробуя похлебку из большого котла, висящего над огнем.

– Где Каро? – Кирвил снова сел и коротко глянул на Сафиру. Та ответила ему улыбкой, хоть и не понимала, зачем муж привез ее сюда. Впрочем, Наинь была весьма приятной особой, и принцесса не имела ничего против того, чтобы задержаться подольше. Если бы только не дурное предчувствие, которое так и не покидало девушку с тех пор, как они очутились здесь.

– Он ушел охотиться, обещал скоро вернуться. Но если ты хочешь, я могу попросить кого-нибудь позвать мальчика. Он не собирался сегодня уходить далеко.

– Позови, – согласился Кирвил. – Я бы хотел познакомить его с женой. Уверена, это будет полезное знакомство для обоих.

Наинь внимательно посмотрела на Сафиру, а потом снова на Кирвила. Казалось, она думает о чем-то очень важном, но не слишком радостном. Только тут принцесса поняла, что больше всего смущало ее в поведении смертной. Она соблюдала этикет только по отношению к ней, с Кирвилом же вела себя как с равным.

Обтерев руки о полотенце, Наинь вышла во двор и закричала что-то на местном наречии. Женщина говорила очень быстро, поэтому Сафира не разобрала ни слова. Затем послышался ломающийся голосок какого-то мальчика, который уже через секунду сменился топотом босых ног по мокрой дороге.

– Каро скоро будет здесь, – сообщила хозяйка, входя в комнату и плотно прикрыв за собой дверь.

Кирвил удовлетворенно кивнул, а Сафира попробовала разобраться в своих ощущениях. Она не была уверена, что так уж хочет познакомиться с тем, кого звали Каро.

Пока длилось ожидание, Кирвил начал легкую беседу обо всем подряд. Поговорили немного о погоде, о сборе урожая, о новых законах, ограничивающих охоту в угодьях, близких к помещичьим замкам, но не касались ничего, что хоть отдаленно было бы связано с королем и его двором, равно как и с сюзеренами этих земель – Тайсу.

Принцесса не принимала участия в беседе, погрузившись в свои мысли. Из задумчивости ее вывел шум, какой издают крылья птеродактиля, идущего на посадку. Удивленно вскинув голову, она посмотрела на окно, но ничего не увидела из-за закрывавших обзор штор. Ездовые животные были очень дороги, и обычный люд редко мог себе позволить содержать хотя бы одного на целое поселение. То, что в такой дыре, как эта деревенька, жил наездник, было практически невероятно.

– Каро, – сообщила Наинь и пошла открывать дверь. Но не успела женщина коснуться ручки, как та сама распахнулась. На пороге появился высокий, крепко сложенный парень лет восемнадцати на вид. Он был очень смуглым, темноглазым и темноволосым, но все же светлее хозяйки дома.

– Привет, ма, – густым басом поздоровался Каро, чмокнув Наинь в щеку. По сторонам он не смотрел, а потому не сразу заметил гостей. – Инан передал мне, что ты срочно просила вернуться. Что… – Тут взгляд карих глаз наткнулся сначала на Сафиру, а потом на Кирвила. Каро несколько раз моргнул, а потом склонился в вежливом полупоклоне. Даже если бы не этот жест, который могли в присутствии высокородных позволить себе только бастарды, Сафира сразу узнала бы в юноше полукровку по сияющей, очень яркой ауре, рисунок который казался ей до боли знакомым, но разум отказывался признавать очевидное, и принцесса вежливо ждала, когда ей представят сына хозяйки.

– Здравствуй, Каро, – Кирвил поднялся с дивана и подошел к парню. Положив обе ладони на его плечи, он заставил того распрямиться и дружески похлопал по спине. Юноша улыбнулся, но как-то неуверенно, он то и дело косился в сторону незнакомой гостьи. Было видно, что Каро догадался, кто сидит на стареньком стульчике в его лачуге, и чувствовал себя от этого некомфортно. – Это Сафира вэр Тара, пятая из королевского Дома даль Каинэ и моя жена, – сообщил мальчику Кирвил, словно не замечая его смущения.

Каро еще раз согнулся в полупоклоне, на этот раз более глубоком и почтительном. Наинь все это время следила за сыном. Внешне она оставалась по-прежнему спокойной, но по тому, как она теребила подол красивого платья столичного кроя, Сафира поняла, что женщина нервничает.

Принцесса привстала со стула, откинув за спину упавшие на лицо темные волосы, и благосклонно улыбнулась. Кем бы ни был этот бастард и кому бы ни приходился сыном, он был всего лишь полукровкой, при котором ей следовало держать себя достойно. Однако первой начинать разговор она не собиралась, по крайней мере пока Кирвил не назовет ей полного имени юноши. Она должна была узнать, является ли мальчик признанным сыном кого-то из вельмож или его родитель отказался от него. Это многое меняло в том, как следовало себя вести благородной принцессе в его присутствии.

– Каро Шадо, – поняв затруднения своей жены, сказал Кирвил и пристально посмотрел ей в глаза.

Сафира чуть заметно вздрогнула, но вежливо-равнодушной маски и приветливой улыбки не утратила. Она слишком долго жила при дворе, чтобы потерять самообладание в подобной ситуации. Только внутри у принцессы разразилась целая буря, готовая прорвать плотины светскости и выплеснуться наружу бушующим ураганом. В такие минуты Сафира от души завидовала женщинам типа Элайн или Марны, которые всегда и везде могли держать в узде собственные эмоции. Пятой из Дома даль Каинэ не повредили бы подобные навыки.

– Рада знакомству, Каро Шадо, – твердым голосом произнесла принцесса, в то время как в груди все тряслось, а сердце бешено стучало о ребра. Жгучая обида жгла глаза, ревность кинжалом вонзалась в растревоженную душу.

«Шадо, Шадо, Шадо…» – звенело в ушах. Вторые имена у магов частенько повторялись, причем не только среди членов одной семьи, но и среди всей колдовской братии. Например, Тара – ее второе имя, но его носили не меньше двух или трех сотен волшебниц по всему миру, а Аббо, второе имя ее отца, встречалось чаще, чем солнечные дни в пустыне. Вот только Шадо было именем уникальным. Едва ли Сафира слышала больше чем о двух Шадо, помимо Кирвила. Кажется, одним из них был маг из заштатного, совершенно нищего провинциального Дома с очень трудным, практически непроизносимым названием, второй принадлежал к младшей ветви Мирабло, приходился Сафире внучатым племянником по материнской линии и не достиг возраста, в котором можно было бы иметь восемнадцатилетнего бастарда. Возможно, был кто-то еще, но Сафира полностью полагалась на свою память, когда речь заходила о таких вещах, как геральдика. Иногда только знание имен и фамилий позволяло понять, кто и с кем состоит в родстве, а это было немаловажно, когда дело касалось правил поведения в обществе и этикета. Поэтому принцесса не обнадеживала себя пустыми иллюзиями и не пыталась больше не замечать очевидного.

Каро был сыном Кирвила, а эта женщина, Наинь, являлась его наложницей. Может, и не сейчас (Сафира верила, что ее муж ей верен), но восемнадцать лет назад точно. Ничего особенного в том, чтобы иметь смертную любовницу, не было, да и бастарды считались делом обычным даже среди женщин, что уж говорить о мужчинах. Например, у отца Сафиры было восемь внебрачных детей, которые служили в дворцовой страже. А у матери, гордой ледяной королевы, как называли Мирабэль между собой придворные сплетники, имелась дочь на десять лет старше Фьон. На подобные вещи принято было смотреть сквозь пальцы, не акцентируя внимания на чужих слабостях. До сего дня Сафира, лояльно настроенная по отношению к бастардам, никого не осуждала. Но теперь, когда речь шла об ее муже и его жизни до нее… Что-то перевернулось в ее сознании и не желало вставать на место.

Было бы глупо рассчитывать, что до их встречи Кирвил жил в Храме Целомудрия, но все-таки Сафира никогда не предполагала, что он проводил время не только с высокородными женщинами. Он же знал, что такие союзы, даже самые кратковременные, почти всегда имели последствия! Почему-то все заклинания, успешно ограничивавшие рождаемость в паре двух магов, не работали, когда речь заходила о связях со смертными. Это был один из неразгаданных феноменов, с которым приходилось мириться. Именно из-за побочных эффектов таких романов большинство предпочитало от них воздерживаться, особенно это касалось женщин, порочные отношения которых иначе быстро становились достоянием гласности.

– Для меня огромная честь познакомиться с высокородной принцессой, госпожа. Никогда не думал, что удостоюсь столь великой чести, которой, безусловно, не заслужил. – Каро смотрел Сафире прямо в глаза, всем своим видом выражая полную покорность.

Парень унаследовал от матери умение вести себя с достоинством и темную кожу, в то время как все его черты и мимика почти полностью копировали отца. От этого вэр Тара едва ли не теряла голову, но все еще пыталась не упасть лицом в грязь. Она не понимала, зачем Кирвил подверг ее этому испытанию, особенно теперь, когда их жизни висели на волоске из-за событий у полюсов.

– Не надо скромничать, – перебил сына вэр Шадо, отчего ревность, терзавшая Сафиру, стала еще невыносимее. – Каро – лучший охотник в деревне. Он может, не прибегая к магии, одним точным выстрелом из лука уложить бронтозавра. Ему всего восемнадцать, а он уже овладел мечом ветра и теперь умеет пользоваться им не хуже меня. – В каждом слове Кирвила принцесса слышала неприкрытую гордость отца, восхвалявшего достоинства сына. Сафире хотелось кричать, выть на луну, убежать куда-нибудь подальше или просто призвать меч льда и пронзить им сперва сердце этого мальчишки, а потом – его матери, но внешне она оставалась невозмутимой.

– Ты льстишь мне, отец, – смущенно пробормотал Каро, опуская глаза. – Я всего однажды смог коснуться меча.

– Смог один, сможешь и еще, – отрезал Кирвил, потрепав сына по волосам.

Сафира почувствовала себя лишней и никому не нужной гостьей в чужой семье. Нет. Стоп. Она не была чужой. Она была законной супругой Кирвила вэр Шадо. Их брак признан самим королем. Их на древнем алтаре венчали жрицы Храма Любви. Их души неразрывно связаны в вечности. А эта женщина, что стояла сейчас возле бедного очага, помешивая поварешкой сготовленный из простой дичи суп, и отсутствовавшим взглядом глядела в противоположную стену, пытаясь скрыть свой страх перед ней, Сафирой вэр Тара, дочерью самого Кайро Первого, всего лишь наложница. Ее сын, какая бы кровь ни текла в его венах, не более чем жалкий бастард. Осознание этой истины принесло некоторое облегчение.

Кирвил и Каро перебрасывались шутками и легко беседовали между собой, будто они были здесь вдвоем. Наинь тревожно поглядывала на принцессу, всерьез опасаясь ее реакции. Сафира с самым своим величественным видом восседала на стуле и изображала интерес к происходящему. Она не слышала ни слова из разговора мужчин, не видела обеспокоенных взглядов хозяйки. Ей надо было справиться с еще одной неприятностью, свалившейся на нее за последнее время. Рядом с тем, что у ее возлюбленного супруга имелся бастард, мерк и возможный гнев Элайн вэр Сары, и все духи ядра одновременно. Новость была дикой, ошеломляющей, сводящей с ума. А то, как Кирвил преподнес ее, вообще не укладывалось в голове. Обычно такой тактичный и заботливый, он, казалось, забыл о жене, погрузившись в общение с сыном.

Когда похлебка была готова, Наинь налила ее в тарелки, достала из небольшого углового шкафчика бутылку вина, которое тоже приехало сюда из самого Рагварда, и поставила все это на стол, приглашая господ к трапезе.

– Нет, так не годится, вы будете есть с нами, – распорядился Кирвил, заметив, что стол снова сервирован только для двоих, и сам отправился доставать приборы для хозяев дома. Сафира благосклонно улыбнулась, выражая свое дозволение.

– Как прикажешь, отец, если Ее Высочество ничего не имеет против, я страшно проголодался, – довольно заявил Каро и плюхнулся на стул рядом с Сафирой. Близость юноши была ей глубоко неприятна, но она не подала вида.

– Конечно, я не против. После хорошей охоты, должно быть, очень хочется подкрепиться, – поощрила принцесса, заслужив благодарный взгляд мужа и перепуганный – Наинь.

Женщина понимала ее куда лучше мужчин и не без оснований опасалась за благополучие своего отпрыска. Впрочем, Сафира вполне владела собой и не собиралась причинять мальчику вред. Какие бы чувства в ней ни вызывало само его существование, она не винила его за то, что он родился на свет. Это было глупо и совсем не по-королевски. А вот обвинять ли Кирвила… Этого Сафира пока не решила.

– А вы охотитесь? – запихивая в рот ломоть хлеба, осведомился Каро, громко стукнув ложкой по дну тарелки.

– Нет, я предпочитаю спокойный образ жизни, – Сафира осторожно попробовала суп. Он оказался весьма вкусным, хоть и не мог соперничать с творениями придворных поваров или хотя бы стряпчих из Массао.

– Это очень увлекательно! – восторженно воскликнул Каро, прихлебнув вина. – Адреналин бурлит в крови, сердце стучит, вокруг только дикие джунгли и зверь, которому уже не уйти! Обожаю это ощущение.

– Возможно, все именно так, но мне больше по нраву красивые залы, нарядные пары, кружащиеся в танце… – Сафира мечтательно подняла глаза к потолку, за легкомысленным выражением лица пытаясь скрыть боль, которая просто не могла не отражаться в глазах.

– Моя жена – самый миролюбивый человек во всей империи! – Кирвил коснулся руки Сафиры через стол. Его прикосновение обдало ее ледяным холодом, но она не отодвинулась. Свой гнев и обиду она в полной мере выплеснет, когда они вдвоем окажутся дома, за хрустальными стенами ее замка, среди ее слуг, как можно дальше от влажного жара этих мест, от стареющей наложницы, от малолетнего бастарда.

– Я всегда думал, что госпожа – воин, – искренне удивился Каро, восхищенно глядя на Сафиру. Вино придало ему смелости, и теперь он без тени смущения глядел ей в глаза.

– Нет, меня никогда не прельщала опасность. Это… – принцесса не смогла подобрать правильного слова и лишь махнула рукой. – Короче, не для меня подобная жизнь. Я люблю уют и тепло, а воины почти все время торчат на ледниках.

– Я думал, что там бывают все высокородные, что это их долг – оберегать смертных от опасностей, исходящих из недр, – настаивал бастард.

Наинь затаила дыхание, застыв с поднятой ложкой в руках. Ее сын переходил черту, за которую всегда ступал в общении с отцом, но принцесса не была его родственницей и не дозволяла вести себя вольно. За подобные речи было недолго лишиться головы, и Наинь от страха закусила губу, ожидая ответа гостьи. Кирвил же, напротив, ничуть встревожен не был. Он не сомневался: Сафира не причинит зла тому, кто ему дорог.

– Это наш долг, – согласилась Сафира, после краткого раздумья. – Но там не требуется присутствие одновременно всех высокородных. Маги нужны не только у разломов, есть огромное множество иных вещей, где требуется применение наших возможностей. Если однажды ты выберешь служение империи, ты поймешь, о чем я.

Принцесса лукавила. Большинство магов, особенно из Великих Домов, ничем особенным не занимались, применяя свой дар для создания фейерверков, южных оранжерей в северных широтах и других столь же бесполезных, но прекрасных вещей, единственное предназначение которых – услаждение взгляда и слуха. Колдуны были эстетами, особенно те, кто мог себе позволить не заботиться о хлебе насущном. В любом случае Сафира не собиралась посвящать в эти тонкости юного бастарда своего супруга, как и рассказывать о сгустившихся тучах, предвещающих новую кровопролитную войну с силами зла. Через несколько дней этого мальчика, как и сотни подобных ему, призовут к оружию, объяснив, что предстоит делать. Но это не ее обязанность – готовить к боевым действием малолеток, которые еще и совершеннолетия не достигли.

Каро словно прочитал мысли высокой гостьи. Он смерил ее внимательным взглядом, но возражать не стал. Здравый смысл возобладал над желанием поспорить, и молодой Шадо вместо того, чтобы продолжать беседу о «великих» делах высокородных, с энтузиазмом вгрызся зубами в хлеб. Наинь облегченно перевела дыхание, Кирвил усмехнулся в бороду. Сафира же с удивлением обнаружила, что не испытывает гнева по отношению к дерзкому мальчишке, посмевшему иметь свое мнение. Ей скорее нравилась его смелость, которой зачастую не хватало иным бастардам, особенно тем, кто служил в Рагварде при дворе короля или в ее замке Массао. Скованные сложным этикетом, полумаги не смели говорить в полный голос, даже оставаясь наедине с собой, и, разменяв первую сотню лет, большинство из них уже не имело собственного мнения о вещах, хотя бы в теории опасных.