Текст книги "Останься со мной сейчас"

Глава 7

Дверь со стуком распахнулась. Группа эксцентрично одетых подростков с музыкальными инструментами вошла в древний паб, служивший деревне заодно и бакалейной лавкой, и хозяйственным магазином. Собравшиеся приветствовали их радостными воплями и стуком пивных кружек.

Том, сидевший у камина с пинтой портера, наклонился к Сиаре:

– Что происходит? Почему на них такие странные соломенные шляпы?

Она засмеялась.

– Понятия не имею! Это «Рен Бойз»; каждый год двадцать шестого декабря, в день святого Стивена, они ходят из паба в паб, играют свою музыку и собирают деньги на благотворительность.

Музыканты тем временем расположились в центре паба и по команде подростка, который трижды стукнул деревянной палочкой в боуран[8]8
  Ирландский бубен.


[Закрыть], начали играть зажигательную мелодию кейли.

На них были соломенные шляпы в форме конусов, которые наполовину скрывали их лица, но Том все равно узнал среди них маленькую Софи с детской вечеринки – ее выдали ее огненные волосы. Девочка тоже узнала его и нерешительно помахала ему рукой.

Он не хотел идти в паб, но в конце концов уступил настояниям Сиары, твердившей, что он уже достаточно поработал сегодня и ему не помешает размяться – пройти милю пешком до деревни, а заодно заскочить к «Дейли» на горячее пиво.

Он отхлебнул портера и посмотрел на Сиару, которая хлопала в такт музыке и смеялась от восторга. На ней были джинсы и толстый вязаный свитер с высокой горловиной, каштановые волосы были забраны в высокий хвост, и она выглядела совсем юной.

Ему снова захотелось поцеловать ее.

Запредельная глупость.

Продажа Лохмора сама по себе была для него нелегким решением. А Сиара делала его еще сложнее.

Он сидел в пабе, разменявшем пятый век, на стенах висели снимки замка – наверное, от самых времен изобретения фотографии, и вставленные в рамки вырезки из газет, посвященные значительным событиям Лохмора – наверное, от самых времен изобретения газет. К нему подходили деревенские, жали руку, поздравляли с Рождеством, выражали соболезнования по поводу смерти отца, предлагали ему выпить, делились местными новостями. Он вспомнил, как настойчиво Сиара зазывала его сюда.

Неужели все это – и поход в паб, и вчерашний вечер, – все часть ее кампании по спасению Лохмора?

Он стиснул зубы. Он влюбился в Сиару.

Вокруг все подпевали и хлопали в такт музыке, а у него внутри была глухая пустота.

«Рен Бойз» закончили свое выступление, пустили по кругу ведерко для пожертвований, раскланялись и под аплодисменты покинули паб.

Том встал и надел куртку.

– Мне пора.

– Но мы же еще не допили.

– Скоро стемнеет. Я бы предпочел уйти сейчас.

– Всего три, темнеть начнет только через час.

Он покачал головой, развернулся и вышел из паба.

Сиара догнала его на главной деревенской улице. Они прошли мимо выбеленной снегом старой церкви, построенной его прапрадедом, мимо сквера, куда какие-то храбрецы, несмотря на мороз, привели играть своих детей. Маленький мальчик сидел на качелях и визжал от восторга, а отец раскачивал его все выше и выше. Какие-то люди приветствовали его, но Том только коротко кивал в ответ и, не останавливаясь, шел дальше.

И только уже у стен замка он повернулся к Си-аре, не в силах больше сдерживаться, желая немедленно выяснить, что происходит между ними.

– Вот что, хватит игр, Сиара. Я понимаю, что ты готова пойти на все, чтобы убедить меня сохранить Лохмор… Но прекращай уже.

Сиара задохнулась от возмущения и потрясенно уставилась на Тома.

Гнев, удивление и разочарование кипели в ней, но она изо всех сил постаралась говорить спокойно.

– Я не играю в игры. Да, я хочу, чтобы ты сохранил Лохмор. Ради себя самого и ради нас всех. И я с самого начала честно признавалась тебе в этом. Так о каких играх, черт возьми, ты говоришь?

Том стиснул зубы, повернулся и быстро пошел прочь. Глубоко вздохнув, Сиара побежала за ним. Он свернул в Лохморский лес.

Последние лучи зимнего солнца без труда проникали между голых ветвей. Земля была скрыта под снегом, но зеленые хвосты папоротника дружелюбно покачивались на легком ветру. Сиара, увязая в снегу, не поспевала за быстрым, упругим шагом Тома.

– Хочешь знать, почему мне нравится работать садовником? – крикнула она ему в спину. – Потому что растения очень простые и понятные по сравнению с вами, мужчинами.

Том повернулся и с мрачным лицом ждал, пока она его нагонит.

– Скажи мне: ты целовалась со мной ради Лохмора?

Сиара не знала, что ему ответить.

Стоит ли ей солгать, что их поцелуи были частью ее плана? Сказать, что они не были сладкими и пьянящими? Скрыть от него, что она любила его каждой клеточкой своего тела?

Она хотела отвести глаза, но не могла себя заставить.

– Нет, поцелуи были не ради Лохмора. Том, мы же были друзьями, и…

Она запнулась, пораженная неожиданной мыслью.

Может быть, она просто дурачила себя все это время, уверяя себя, что проводит с ним время, чтобы спасти Лохмор, а на самом деле она просто хотела провести с ним время?

Рот Тома сложился в жесткую линию.

– Мы были больше, чем друзья, Сиара. Ты тогда сказала, что жалеешь об этом и всегда будешь жалеть. Это правда?

В холодном зимнем лесу ей вдруг стало жарко, она чувствовала, как ее лицо пылает, ей было тяжело дышать. Она с трудом сдерживала желание убежать, но разве она сможет убежать от своей любви? Столько лет она жила во лжи, уверяя себя, что забыла его, что сожалеет об их любви.

Да, она сожалела о многом, но никогда – о том времени, которое они провели вместе. И она понимала, что настало время признать правду.

Глубоко вдохнув морозный воздух, она сказала:

– Нет, я не жалею об этом… То, что было между нами, было прекрасно.

Том опустил глаза, потом снова посмотрел на нее.

– Завтра все вернутся к работе.

В душе у нее все перевернулось от холодности его голоса.

– Я знаю.

– Я хочу быть с тобой сегодня вечером.

У Сиары перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы. Это просто смешно. Она должна рассмеяться и сказать ему, что он сошел с ума.

Это безумие.

Но она знала этого мужчину, знала, насколько он добр и благороден, помнила, как счастлива была в его объятиях, какая глубокая связь была между ними. И она прошептала:

– Я тоже этого хочу. Но только если ты поклянешься, что веришь, что Лохмор тут ни при чем.

Она устала скрывать от себя, что хочет этого мужчину, пусть даже на несколько часов. Наверное, иногда надо жить моментом, ловить счастье, раз оно плывет к тебе в руки.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга, потом оба сделали шаг вперед. Дни недомолвок и притворства, годы воспоминаний и тоски отступили. Они кинулись друг к другу и слились в поцелуе.

Том крепко прижал ее к себе, голова Сиары кружилась от его близости, от сладости его поцелуев. Снова пошел снег, и белая пелена скрыла их от всего остального мира. Снежинки сразу таяли на их пылающей коже. Не говоря ни слова, они побрели сквозь снегопад в замок. Ее сердце неверяще замирало, а левое плечо чувствовало тепло его тела.

Сиара прогнала все мысли, все доводы рассудка, всякую осторожность и впервые за двенадцать лет чувствовала себя свободной.

Они вошли в замок.

Гром кинулся к ним и стал подпрыгивать, пытаясь лизнуть руку хозяина, совершенно не замечая, как тот занят – он целовал самую желанную женщину на свете, прижав ее своим телом к тяжелой дубовой двери.

Ему все-таки пришлось оторваться от Сиары, чтобы отогнать Грома. Обиженный пес понуро поплелся прочь.

Том с Сиарой переглянулись и быстро пошли вверх по лестнице.

Он повел ее в свою спальню, где немедленно, не говоря ни слова, стал снимать с нее одежду. И только когда Сиара осталась в одном нижнем белье, он отступил на шаг, посмотрел на нее жадными глазами и хриплым от желания голосом сказал:

– Ты даже красивее, чем я помню.

Еще больше возбужденная его словами, Сиара протянула ему руку. Она не могла дождаться, когда почувствует тяжесть его тела.

Снимая свою одежду, Том не спешил, и она вдоволь могла налюбоваться его поджарым, мускулистым телом. Оставшись в одних джинсах, Том опустился на колени и нежно поцеловал татуировку в виде цветка на ее лодыжке. Он медленно продвигался вверх, покрывая поцелуями ее ногу.

Это была пытка.

Сладкая пытка.

Она хотела его, хотела чувствовать его на себе, внутри себя.

Сиара извивалась и молила его о пощаде, но он только засмеялся и прильнул губами к нежной коже внутренней поверхности ее бедра. Она надеялась, что он стянет с нее трусики, но вместо этого почувствовала, как его язык прокладывает влажную дорожку вверх по ее животу.

Она выгнулась, когда ладони Тома скользнули под бюстгальтер, стянули его вверх, и Сиара почувствовала, как заросшая короткой вечерней щетиной щека трется о ее напряженный сосок.

Она не могла терпеть дольше, притянула его голову к себе, нашла его губы и обвила ногами его талию.

Когда он вошел в нее, ее сердце взорвалось страстью, копившейся в нем больше десяти лет.

Четыре часа. Целых четыре паршивых часа терпел Том, прежде чем сдался и пошел искать Сиару. Он проснулся сегодня утром блаженно истощенный и тут же увидел, что причина его блаженства и его истощения пытается, уже полностью одетая, тихонько улизнуть из спальни.

Том окликнул ее, и Сиара зашипела, с бешеными глазами прижимая палец к губам.

– Ты с ума сошел!!! Наверное, уже все вернулись!

И все же она не очень сопротивлялась, когда он потащил ее в ванную, раздел и предложил принять душ вместе. Он ласкал каждый сантиметр ее тела, и дело не ограничилось только мытьем.

Теперь уже приближалось время обеда, и, хотя он и пообещал себе, что будет держать себя в руках, что они договорились только на один вечер, и прочую ерунду, он вышел из кабинета, чувствуя жгучую потребность немедленно ее увидеть.

В конце концов он нашел ее в одной из теплиц, склонившуюся над столом, заставленным горшочками с растениями. Она была так поглощена какими-то магическими манипуляциями, что не услышала, когда Том ее окликнул. Поэтому он просто стоял и любовался ею, воскрешая в памяти пленительные картины прошедшей ночи.

Сиара наконец заметила его присутствие и неуверенно улыбнулась.

Том приказал себе сохранять спокойствие. Он не должен давить на нее.

– Привет! Я решил пойти посмотреть, чем ты занимаешься.

Вроде неплохо получилось. Правильный баланс между вежливостью работодателя и джентльменской заботой о женщине, с которой провел ночь.

Она на мгновение смутилась, но потом показала на свои горшочки и ответила:

– Я просто проверяю зимний салат. Либби хочет подать его на новогоднем ужине.

Она отщипнула листик и дала ему попробовать. – Не бойся, он чистый.

Вкус был замечательный – свежий, пикантный, с легким ореховым привкусом.

– Объедение!

Сиара нежно провела рукой по растениям – будто животное погладила.

– Да, и мы этим гордимся. Мы выращиваем действительно прекрасные овощи, зелень, фрукты. Знаешь, мы же их на все рынки графства поставляем. Среди наших клиентов даже дублинские рестораны.

Она запнулась и заправила прядь волос за ухо. Том сразу насторожился. Он помнил, что Сиара всегда так делала, когда хотела сообщить что-то неприятное.

– Я тут подумала… Я хотела бы уточнить… – Она покраснела и попыталась еще раз убрать уже убранную прядку. – Я хочу кое-что сказать, и это никак не связано с прошлой ночью, так что не надо меня подозревать в интригах. Это всего лишь предложение. – Она отошла к дальнему концу стола, делая вид, что возится с растениями. – Теперь я знаю, почему ты должен продать Лохмор, но, возможно, есть способ решить проблему как-то иначе. Мы выращиваем отличную продукцию, она экологически чистая и пользуется бешеным спросом. Мы можем выращивать больше. И, может быть, ты помнишь – в деревне есть старый амбар, очень древний, настоящая достопримечательность, почему бы тебе не открыть там филиал своего ресторана? Мы можем открыть замок для посетителей в те месяцы, когда тебя здесь нет. Уверена, что мы сможем убедить туроператоров вставить его в свои программы. Я могла бы проводить для туристов мастер-классы и семинары по растениям, по уходу за ними, по озеленению. И старые конюшни – часть из них не используется, их можно сдать под магазинчики. Сестра Либби, Хизер, как раз ищет подходящее место, чтобы открыть художественную галерею. В графстве Уиклоу есть много художников, они тоже будут заинтересованы. Ирландия становится все более востребованным туристическим направлением. Мы можем подключиться к этому. Мы можем сделать Лохмор прибыльным.

– Ты даже не знаешь, сколько долгов на нем висит.

– Но у тебя ведь очень популярные рестораны, может быть, ты мог бы погасить часть долгов с их прибыли.

Том в ярости посмотрел на нее.

– Это очень трогательно, что ты так лихо распоряжаешься доходами моих ресторанов, но – нет.

– Но почему?

– Лохмор – это Лохмор, мои рестораны – это мои рестораны. Я не собираюсь обременять свой бизнес долгами отца.

Сиара озадаченно нахмурилась.

– Но почему ты это разделяешь? Лохмор ведь теперь тоже твой.

– А что, если я скажу, что он мне не нужен?

– Почему?

«Потому что Лохмор напоминает мне о тебе, Си-ара. О том, что я сделал с тобой. О том, как постыдно я поступил. О ребенке, которого мы потеряли. Это напоминает мне о том, как я бесконечно слушал звонки, а ты так и не взяла трубку. Поэтому Лохмор мне не нужен», – пронеслось у него в голове.

Сиара подошла и встала рядом с ним.

– Том, я знаю, ты снова полюбишь Лохмор. Я уверена. Пожалуйста, не торопись с решением. Лохмор заслуживает лучшего. Как и ты.

Он покачал головой, не понимая.

– О чем ты?

– Ты серьезно готов его продать?

Честно говоря, он уже не знал. Он уехал из Лондона меньше недели назад, твердо намеренный продать Лохмор, выплатить долги и раз и навсегда расстаться с призраками прошлого.

Он сорвал листик салата и сунул себе в рот.

– Да.

Рука Сиары легла на рукав его замшевой куртки.

– Том, я ведь не пытаюсь повесить тебе камень на шею. Я хочу помочь.

Он тяжело сглотнул, ошеломленный несомненной искренностью ее слов. Он обнял ее и сказал:

– Я знаю.

Она была мягкая и теплая и так хорошо пахла землей и травой, что Том не сразу вспомнил, что собирался держать себя в рамках.

– Прошлой ночью… Пожалуйста, не думай, что это из-за Лохмора. Это только из-за тебя.

Он не мог сдержать глупейшую счастливую улыбку, которая сама собой растянула его рот от уха до уха.

– Тебе понравилось?

Она удивленно вскинула брови и несколько секунд таращилась на него, потеряв дар речи, потом улыбнулась и ответила:

– Ну, ничего так.

Том притянул ее к себе и заглянул в ее смеющиеся глаза.

– И все? «Ничего так»? Тогда сегодня вечером придется повторить, чтобы было «это что-то!».

Она слегка зарделась, потом нахмурилась.

– Боюсь, сегодня не получится. Дороги расчистили, и мне лучше вернуться домой. А еще Винс пригласил меня поужинать с ним и Дэнни.

Том наклонился и поцеловал ее. Сиара пыталась сопротивляться, но почти сразу растаяла в его объятиях.

– Тогда предупреди Винса, чтобы ждал к обеду еще одного гостя.

Глава 8

Сиара выскочила из ванной комнаты с зубной щеткой в руке. Ей послышалось или к коттеджу подъехала машина? Она отодвинула штору и увидела Тома, выходящего из внедорожника.

Тысяча крошечных пузырьков пробежала у нее под кожей, будто вся она превратилась в бутылку шампанского. Сиара взвизгнула, и тут же сама улыбнулась собственному ребячеству.

Она не ждала его сегодня вечером, хотя предыдущие три ночи он провел у нее.

Сиара пыталась возражать, говорила, что его могут заметить здесь, но Том не стал слушать, а она не стала спорить. Потому что через два дня он возвращался в Лондон.

Их время истекло.

Она удушила эту мысль, смяла в маленький жесткий комочек и спрятала глубоко внутри своей души. Она старалась не думать о его отъезде, а наслаждаться тем немногим, что им осталось. И теперь, глядя, как он идет по дорожке к дому, она почти танцевала от нетерпения, а потом босиком кинулась ему навстречу и распахнула дверь.

– Почему ты не в замке? Разве твоя мама не приезжает сегодня?

Том с восхищением смотрел на Сиару, одетую в нарядный шелковый пеньюар цвета слоновой кости.

– Ты оделась так соблазнительно для кого-то другого?

Конечно, она нарядилась для него – просто на всякий случай, вдруг он решит и четвертую ночь провести здесь, но она не собиралась в этом признаваться.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Мама и девочки устали после поездки и рано легли спать. Теперь ты впустишь меня?

Тело Сиары задрожало от предвкушения, но она не собиралась сдаваться так быстро.

– А вдруг они узнают, что ты был здесь?

Том пожал плечами, а потом подарил ей самую сексуальную улыбку.

– Знаешь, что я хочу сделать с тобой сегодня ночью?

Она сглотнула.

– Нет, а что?

Он кивнул в сторону затухающего огня в камине.

– Сначала я собираюсь снова разжечь этот огонь. Потом я собираюсь откупорить это шампанское. – Том показал ей бутылку «Вдовы Клико», потом другой рукой достал из кармана пальто флакон, наполненный чем-то розовым. – А потом я собираюсь уложить тебя перед огнем, очень-очень медленно раздеть и устроить тебе очень-очень сексуальный массаж.

К концу этого короткого монолога Сиара еле держалась на ногах.

– Должна признаться, мне нужен массаж. Я даже собиралась съездить в СПА-центр, но, кажется, мы справимся сами.

Они лежали на диване, накрытые теплым мягким пледом, Том крепко обнимал ее сзади. Сиара удовлетворенно вздохнула – она чувствовала себя желанной и защищенной, как никогда в жизни.

– Ты придешь завтра на бал?

Она вздрогнула – за стенами ее домика ждал их реальный мир, караулил, подстерегал, готовился разрушить их близость.

Она принужденно рассмеялась, подняла с пола халат и накинула его.

– Конечно, я не пойду. Я тебе уже много раз говорила. – Сиара видела, как напряглось его лицо, и продолжала тараторить, чтобы заполнить неловкую паузу. – Я не уверена, как отреагируют остальные. И как ты объяснил бы это своей семье? Лучше я не пойду, но я уверена, что у вас будет прекрасный праздник.

Том встал и натянул брюки.

– Нам не нужно никому ничего объяснять. Мы взрослые люди. Но если это тебя успокоит, можем сказать, что я пригласил тебя в благодарность за то, что ты составила мне компанию на Рождество.

Сиара собиралась возразить, но Том опередил ее:

– Кстати, я пригласил Винса и Дэнни, думал, что тебе будет приятно.

– Я правда не хочу идти. Это не очень хорошая идея…

Новогодний бал, судя по всему, должен был быть ослепительным, и вообще-то она должна прыгать от счастья, что ей выпал шанс пойти. К тому же Винс и Дэнни составят ей компанию. А еще это лишний раз напомнит ей, что она не принадлежит к миру Тома – к миру богатства и власти.

– Я не понимаю, зачем ты вообще меня приглашаешь.

Том посмотрел на нее с недоверием.

– Ты серьезно? После всех последних дней, после всего, что между нами было, как я могу тебя не пригласить?

О боже, зачем она вообще подняла эту тему? Почему не придумала какую-нибудь убедительную причину? Зачем они полезли выяснять отношения, вместо того чтобы через два дня просто сказать друг другу «до свидания» и продолжать жить каждый своей жизнью?

Хотя именно это она с трудом могла себе представить. В груди у нее заворочался холодный ком при мысли о том одиночестве, которое ее ждет после его отъезда.

– Я очень благодарна тебе за честь, которую ты мне оказываешь, – сказала она серьезно. – Но поверь, я бы не обиделась, если бы ты этого не сделал. Я и не ожидала, что ты меня пригласишь. Мы же оба знали, на что мы идем, так давай не будем усложнять.

На щеках Тома загорелись красные пятна.

– Я приглашаю тебя как друга. Я хочу, чтобы ты порадовалась и повеселилась. И, как я уже сказал, это моя благодарность за то, что ты скрасила мое Рождество.

Сиара чувствовала, что решимость ослабевает. Она понимала, что по каким-то причинам для Тома очень важно, чтобы она пошла на бал, и ей следовало принять его предложение безо всех этих глупых пререканий.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

– Хорошо. Но если я вдруг оскорблю кого-то из твоих гостей или совершу какую-нибудь бестактность, не вздумай меня обвинять! Ты сам напросился!

Выражение его лица оставалось серьезным, но в глазах заискрился смех.

– Я уверен, что все будет хорошо. Но даже если что-то подобное и случится – тебе простят, потому что, знаешь ли, ты ужасно милая! – Том подошел к ней, положил руки ей на талию и тихо сказал: – Я рад, что ты придешь. Заеду за тобой в семь.

Сиара опустила глаза. Ее охватило тревожное чувство, что она потеряла всякий контроль над своей жизнью и своими чувствами к этому человеку.

Новогодний бал в Лохморе был именно таким блестящим, как ей и говорили.

Шампанское перед ужином подавали в большом зале под музыку в исполнении струнного квартета.

А сам ужин накрыли в зимнем саду при свечах. Сперва подали крабовый капучино[9]9
  Блюдо из краба и авокадо со сливками. Может подаваться как в виде салата, так и в виде супа.


[Закрыть], за ним следовало консоме[10]10
  Крепкий бульон.


[Закрыть], а в качестве основного блюда – томленые говяжьи щеки.

После ужина гостей пригласили в бальный зал, но Винс и Дэнни утащили Сиару в малую гостиную, где был устроен бар. Там они присоединились к друзьям Тома, приехавшим из Лондона, которые затеяли какую-то игру на выпивание. Дэнни с восторгом принял в ней участие, Сиара тоже попыталась, но она не очень любила крепкий алкоголь.

Дэнни и Улыба органично влились в компанию лондонцев, болтали и шутили с ними, и Сиара была рада, что они пошли с ней на бал. Без них она бы чувствовала себя не в своей тарелке.

С утра она позвонила Тому и сказала, что заезжать за ней не надо, ее привезут Винс и Дэнни, а он сможет уделить больше внимания своим гостям.

Том так долго молчал, что Сиара уже решила, что их разъединили.

– Как хочешь.

Она поморщилась от холодности его голоса, но была уверена, что все решила правильно.

Вчера вечером, после того как Том ушел, ее опять одолели сомнения. Она должна была думать о будущем: он уедет, а ей жить в Лохморе, и ей не нужны пересуды, что у нее отношения с работодателем. А уж если эти слухи дойдут до ее семьи…

Когда Улыба и Дэнни появились у нее на пороге, она была рада им, как никогда в жизни. Дэнни немного поколдовал над ее волосами, а потом оба схватили ее под руки и почти понесли к машине, не давая ей перечислить все причины, по которым ей вообще не следует туда идти.

Когда они приехали в замок и вошли в холл, где стоял Том со всей семьей и приветствовал гостей, у нее чуть ноги не отказали. Она явно была здесь лишней, чужой, самозванкой. В этой сфере его жизни она всегда будет аутсайдером. Сиару накрыло чувство тоскливого одиночества.

Том тепло поприветствовал Винса и Дэнни, потом протянул ей руку:

– Ты потрясающе выглядишь.

Сиара так растерялась, что подошла к его матери, забыв, что Том должен сначала ее представить. Герцогиня смотрела на Сиару с холодным любопытством.

– Добрый вечер, ваша светлость, меня зовут Сиара Харрис. Я работаю садоводом здесь, в Лохморе.

Брови герцогини поползли вверх, и Сиара почему-то подумала, что ей надо объяснить, что она здесь делает.

– Том пригласил меня на бал… Потому что мы друзья… Были друзьями в детстве. Тусовались на летних каникулах.

Сиара совсем запуталась и умолкла.

Герцогиня слегка дернула углом рта, что, вероятно, должно было означать улыбку.

– Конечно, я помню вас, Сиара.

Сиара изобразила подобие поклона и поспешила прочь, кусая губы и проклиная себя за то, что позволила Тому себя уговорить прийти сюда.

Весь вечер она видела Тома только издалека. Что понятно – у него было сто пятьдесят других гостей. И, по правде говоря, она избегала его.

Завтра он уезжает в Лондон.

Сиара глубоко вздохнула. Она ведь знала, что напрашивается на неприятности, когда согласилась прийти сюда. Но теперь уже поздно отступать, придется пройти через это, нравится ей или нет.

Она встала и протянула руку Винсу.

– Потанцуй со мной!

Том заметил, что его мать направилась к дверям, и пошел за ней. Она выглядела уставшей, и Тома это беспокоило.

Он догнал ее и взял под руку.

– Хочешь потанцевать?

– Спасибо, но я немного устала. Я знаю, это невежливо с моей стороны, но я хотела бы уйти.

Его до сих пор обезоруживали эти новые черты, открывшиеся в матери после смерти отца, – ее мягкость и уязвимость.

– Это Рождество… Я понимаю, как нелегко тебе это дается.

Его мать кивнула, затем тихим голосом сказала:

– Я скучаю по нему… Как мы оба знаем, у вашего отца были свои недостатки, но я его любила.

Герцогиня погладила его по руке, что было очень необычно для нее – она вообще не любила прикасаться к людям, включая собственных детей.

– Почему ты не пригласил ее танцевать? – спросила она.

– Кого?

Герцогиня кивнула в сторону Сиары, танцевавшей с Паркером Кидстоном, его школьным другом.

– Сиару Харрис, конечно.

Паркер кружил Сиару в танце, ее новое платье развевалось, золотые нити в белом шелке вспыхивали в такт их движениям. Том ощутил укол ревности.

– С чего бы мне ее приглашать?

Герцогиня грустно улыбнулась.

– Я вижу, как ты на нее смотришь.

Том опять поглядел на танцующих.

Его неприятно поразил ее утренний звонок, когда она сказала, что не нужно за ней заезжать, она приедет с Винсом и Дэнни. Ее голос звучал так холодно, и она явно торопилась закончить разговор.

– Все сложно.

– Да, я догадываюсь, что это непросто.

Он повернулся и в замешательстве посмотрел на мать, удивленный нотками сожаления в ее голосе.

– Ты же не одобряла нашу дружбу?

– Когда ты был подростком, ты имеешь в виду? Конечно, не одобряла – вы же были совсем детьми. Теперь ты уже взрослый, и ты герцог. Ты даже и не догадываешься пока, насколько сложна эта роль. Тебе нужен кто-то, кто будет поддерживать тебя и в хорошие времена, и в плохие. Кто-то, кто понимает, что значит быть герцогиней. Когда ты женишься – а я искренне надеюсь, что рано или поздно ты женишься, – твоя жена выйдет замуж не только за тебя, Том, она выйдет замуж за твой титул со всеми сопутствующими ему обязанностями. Это большой груз. Убедись, что твоя невеста будет к этому готова.

Герцогиня посмотрела на него. Том не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь его мать смотрела ему в глаза так долго, и он никогда не видел в ее взгляде столько искренности, заботы и любви.

– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, как тогда после твоего последнего лета здесь, в Лохморе. Правильно ли я догадываюсь, что причиной была Сиара?

Том кивнул в ответ, и мать с сочувствием посмотрела на него.

– Я тогда хотела поговорить с тобой. Но твой отец был так зол на тебя за твое решение стать шеф-поваром, он запретил мне с тобой общаться. Я послушалась. И я до сих пор раскаиваюсь в этом.

Он с горечью вспомнил те полтора года после расставания с Сиарой, когда он, восемнадцатилетний, очень нуждался в опоре, в поддержке и совете, но остался совсем один. Родители тогда с ним вообще не общались, и он до сих пор не мог им этого простить.

– Мне нужна была ваша поддержка, но вы оба просто вычеркнули меня из своей жизни.

Его мать вздрогнула, но не отвела взгляда.

– Я знаю. Я очень виновата перед тобой.

Том настоял на том, чтобы проводить мать в ее комнаты, но они молчали всю дорогу. Перед дверью она повернулась к нему и сказала:

– Все, чего я желаю тебе в жизни, – это жену, которая будет любить тебя всем сердцем. У меня с твоим отцом этого не было… С ним было трудно жить. Так что не торопись – убедись, что человек тебе подходит. Иногда мы думаем, что можем изменить человека, которого любим, превратить его в кого-то, кем он на самом деле не является. Я думала, что смогу заставить твоего отца полюбить меня, и по-своему он меня действительно любил, но на самом деле я прожила жизнь в страшном одиночестве.

Вернувшись в бальный зал, он взял виски с подноса подошедшего официанта, и тут же к нему подлетела стайка университетских подруг Фрэн, которых он знал еще с тех времен, когда они приезжали в Бэйнсворт на каникулы. Он рассеянно кивал в такт их щебетанию, а сам невольно искал глазами Сиару. Куда она подевалась?

Он хотел видеть ее, держать в своих объятиях ее гибкое тело, вдыхать цветочный запах ее духов, чувствовать, как его сердце тает от счастья от ее улыбки.

Как же так получилось? Почему он позволил себе влюбиться в нее? Он видел на примере своей матери, как это тяжело – любить человека, которому ты не нужен. А он не сомневался, что не нужен Сиаре. Сегодня весь вечер она избегала его, всякий раз, когда он ловил ее взгляд, отворачивалась. Она снова отталкивала его, как двенадцать лет назад.

Подошедший Стивен напомнил Тому о его обязанностях хозяина дома. Том с принужденной улыбкой поднялся на сцену, объявил, что до полуночи осталось пятнадцать минут, и предложил гостям накинуть пальто и встретить Новый год на террасе.

Винс тянул Сиару во временную гардеробную, а она еле поспевала за ним, все время теряя то одну, то другую туфлю, которые были ей великоваты.

– Сиара! Ну что же ты! Мы пропустим полночь! – торопил он ее.

Улыба нашел ее на кухне, где она помогала Либби. Она заскочила туда буквально на минуточку, чтобы поздравить подругу, и застряла на полчаса. На самом деле ей просто не хотелось возвращаться в бальный зал, особенно после того, как она заметила, что Том разговаривает с матерью, вид у них обоих расстроенный и они то и дело поглядывают в ее сторону.

О чем они говорили? Герцогиня узнала об их отношениях и теперь отчитывала сына?

Накинув свои пальто, они присоединились к остальным гостям на террасе. Все уже были здесь, официанты спешно разносили бокалы с шампанским, а певец, который тоже вместе с музыкантами вышел под звездное небо, отсчитывал в микрофон время до Нового года.

– Двадцать секунд до полуночи!

Винс пробирался сквозь толпу в поисках Дэнни, таща Сиару за собой.

– Пять, четыре, три… – кричала ликующая толпа.

Дэнни они нашли, но Сиара не видела Тома. Где же он?

– С Новым годом! – выкрикнул певец.

Сиара в отчаянии закусила губу: она загадала, что должна хотя бы увидеть Тома в первую минуту нового года. И тут она заметила его, он стоял, обнимая сестру, и улыбался. Он выглядел счастливым. В отличие от нее.

Оркестр заиграл «Олд Ланг Сайн»[11]11
  Шотландская песня на стихи Роберта Бёрнса, известна во многих странах, особенно англоязычных, и чаще всего поётся при встрече Нового года, сразу после полуночи.


[Закрыть], и все вокруг стали подпевать:

 
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?[12]12
  Перевод С. Маршака.


[Закрыть]
 

Сиара запела вместе со всеми, но знакомые слова застряли у нее в горле.

Она на мгновение закрыла глаза, а затем посмотрела на Тома.

На одну безумную секунду ей захотелось пробиться к нему и крикнуть:

– Ты знаешь, что я каждый год думала о тебе, когда звучала эта песня? Что я старалась уйти с новогодних вечеринок до полуночи, чтобы не слышать ее и не расплакаться? Ты знаешь, как я по тебе скучала, Том? Ты вообще вспоминал меня?

Песня закончилась, и Сиара выдохнула. В небо с треском взлетела первая ракета, начался фейерверк. Толпа ахнула, когда в небе стали распускаться красные, белые, зеленые, золотые цветы причудливой формы…