Текст книги "Рыцарское слово"

Глава 15

Адриенна не сразу поняла, чего Люсьен от нее хочет. Отодвинув засов, он вывел девушку за дверь и увлек за собой в сторону лестницы. Затем подхватил на руки и понес вниз.

– Что ты делаешь? – возмутилась Адриенна. Люсьен лишь хитро улыбнулся в ответ. Он поставил ее на ноги, когда они добрались до первого этажа. Однако Озрик и все собравшиеся в зале видели, как Люсьен нес девушку на руках. Словно по команде все повернулись в их сторону, после чего наступила гробовая тишина. Люсьен, высоко подняв голову, вывел Адриенну на середину зала.

– Милорд, – обратился он к Озрику, – у меня к тебе серьезный разговор.

Старик с любопытством посмотрел на Люсьена, перевел взгляд на Адриенну и снова остановил его на рыцаре.

– Быть может, подождешь, пока закончится суд?

– Боюсь, это невозможно, милорд.

– Правда? – удивленно протянул Озрик. – В таком случае говори.

– Я, милорд, прошу у тебя руки твоей внучки. – Адриенна взвизгнула и оттолкнула Люсьена.

– Я рад обсудить твое предложение, сэр. Но для этого нам лучше удалиться в покои.

– Нет, – покачал головой Люсьен. – Если мы станем обсуждать этот вопрос всесторонне и не торопясь, леди Адриенна почти наверняка уговорит тебя отклонить мое предложение или отложить решение до лучших времен. Но я ждать не могу – меня зовет долг. Кроме того, отрицательный ответ меня не устраивает.

– Это правда? – Озрик едва сдерживал смех. – Адриенна, я тебя спрашиваю! Правду ли говорит сэр Люсьен? Согласна ли ты выйти за него замуж?

– Я… я… – Адриенна попыталась было что-то сказать, но не смогла произнести ни единого слова.

Озрик понял, что не добьется от нее сейчас вразумительного ответа, и обернулся к Люсьену:

– Насколько я понял из твоего рассказа, сэр Люсьен, ты служивый рыцарь короля Генриха, не барон, не лорд и не владеешь сколько-нибудь значительными земельными угодьями. Это правда?

– Да, милорд.

– Ответь мне, являешься ли ты старшим сыном в семье?

– Да, я первенец у матери. Старший из шести братьев, – сказал Люсьен, памятуя, что леди Люсинда родила шестерых сыновей. Он знал, что цифра шесть не вызовет у Озрика подозрений – а вот упоминание о трех сыновьях заставит его насторожиться. У Гандольфа было три сына, и Озрик об этом отлично знал.

– Так. И какую же собственность ты надеешься получить в ближайшее время?

– На этот вопрос я не могу ответить со всей определенностью. – Увидев, что Озрик нахмурил свои мохнатые брови, Люсьен торопливо добавил: – Мое благосостояние напрямую связано с возложенной на меня королем миссией. Детали, имеющие отношение ко мне и моей миссии, я не могу в настоящий момент раскрыть из соображений личной безопасности.

Имей Люсьен возможность тщательно обдумать и взвесить все им сказанное, он поразился бы истинности своих слов и одновременно заключенной в них иронии. Но он об этом не думал, сосредоточив все внимание на Озрике и Адриенне.

– Дорогая, – обратился между тем Озрик к Адриенне, – Надеюсь, тебе известно, что лорд Уилфред намерен жениться на твоей сестре?

Девушка кивнула.

– А что других женихов у меня пока нет на примете, ты знаешь?

Адриенна промолчала, проглотив подступивший к горлу комок.

– Не скрою, я намеревался разослать приглашения на смотрины некоторым баронам и лордам нашего графства. Хотел познакомить их с тобой и с Шарлоттой, но до сих пор этого не сделал – как говорится, руки не дошли.

Адриенна продолжала хранить молчание и Люсьен понял, что она размышляет. Он же вспомнил о том, как выходила замуж его мать. Отец Люсинды, лорд Ранульф, тоже рассылал приглашения окрестным баронам, и молодой лорд Гандольф на одно из таких приглашений откликнулся. Он женился на Люсинде, и от этого брака на свет появился он, Люсьен.

– Ну что? Ответишь ты нам хоть что-нибудь? – спросил Озрик свою воспитанницу.

Адриенна кусала губу, время от времени бросала пронзительные взгляды на Люсьена, но не произносила ни слова.

– Что же ты молчишь? Надеюсь, сэр Люсьен не напоил тебя и не отрезал тебе язык?

Находившиеся в зале крестьяне, услышав эту реплику, покатились со смеху.

– Нет! – пробормотала себе под нос Адриенна, повернувшись к опекуну.

– Похоже, она дает нам понять, что согласна за тебя выйти. – Озрик с ухмылкой посмотрел на Люсьена. – Так на какое число назначим свадьбу? Не забывай, еще надо провести оглашение!

– Но я не могу больше задерживаться, так что обойдемся без оглашения. Не сомневаюсь, наш король, как глава церкви, закроет глаза на нарушение некоторых формальностей и спешку в заключении этого брака и признает его действительным, – шепотом произнес Люсьен.

– Очень хорошо. Когда же в таком случае должна состояться брачная церемония?

Люсьен повернулся к Адриенне, но она в это время внимательно изучала торчавшие из-под стола длинноносые туфли опекуна.

– В конце этой недели! – сказал как отрезал Люсьен.

– Ах!

Кроме «Нет!», сказанного пятью минутами раньше, это было единственное, что произнесла Адриенна за последние четверть часа. Потом, правда, она разговорилась до такой степени, что ухитрилась выдавить из себя свое знаменитое:

– Я не могу.

– Что ты не можешь? – осведомился Озрик. – Принести этому рыцарю свои брачные обеты? Или тебя не устраивает, что их придется произносить через пять дней?

– Позволь, я скажу, – обратился Люсьен к Озрику. Старого лорда все происходящее чрезвычайно забавляло. Он и представить себе не мог, что отдает руку своей воспитанницы своему заклятому врагу. – Пять дней – больше я не могу пробыть в Эйншеме, – произнес Люсьен. – После этого я обязан приступить к исполнению порученной мне королем миссии.

– Я… я понимаю. Что же, будь по-твоему.

Озрик с улыбкой посмотрел на собравшихся в зале крестьян и арендаторов и вскинул вверх правую руку, как бы приглашая их разделить его радость. В ту же секунду зал взорвался приветственными возгласами.

Адриенна покраснела до корней волос, вырвала у Люсьена руку и, повернувшись на каблуках, выбежала из зала.

Старый лорд и молодой рыцарь наблюдали за тем, как она мчалась вверх по лестнице.

– Вернется, никуда не денется, – прошептал Озрик. – Девушки в подобных случаях проявляют излишнюю чувствительность.

– Я понимаю.

– Но ты не волнуйся. Ты ей нравишься. Это написано у нее на лице.

– Хорошо бы… – Люсьен поднял глаза на Озрика. – Думаю, Адриенну сейчас лучше оставить в покое. Пойду-ка я в стойло, проведаю свою лошадь.

– Тоже верно. Лошади не менее капризны, чем женщины, и тоже требуют внимания и ласки.

Люсьен вышел из большого зала и ступил на замковый двор. Жизнь там била ключом: сбиваясь с ног, носились прачки, поварята и слуги, из кузни доносился оглушительный звон кузнечного молота, ржали запряженные в фургоны и повозки лошади. Рыцарь подошел к казармам и стал осматриваться, надеясь отыскать взглядом плотного рыцаря с седой бородой и усами. Это не заняло у него много времени – сэр Кристиан стоял у окованных металлом дверей и незаметно подавал ему знаки: дескать, ко мне подходить не надо, я сам тебя догоню.

Люсьен как ни в чем не бывало неторопливо двинулся в глубь двора, минуя казармы. Через некоторое время он услышал за спиной шаги и, не поворачивая головы, сказал:

– Озрик согласился отдать леди Адриенну мне в жены. – Старый рыцарь присвистнул, но ничего не сказал.

– Озрик до сих пор ничего обо мне не знает. А как другие? Кто-нибудь догадался о том, кто я?

– Нет. Во всяком случае, никаких разговоров на эту тему я не слышал. – Сэр Кристиан раскланялся с дородной прачкой, следовавшей через двор с тазом в руках, и продолжил: – Те, кто служил твоему отцу, помнят тебя юнцом. Ты ведь редко бывал в замке после того, как достиг совершеннолетия.

– Но ты-то меня узнал.

– Потому лишь, что общался с тобой и твоими братьями и после вашего совершеннолетия. Помогал тебе, Рейвену и Питеру готовиться к посвящению в рыцари – или ты забыл?

Они остановились у маленькой прачечной. Сэр Кристиан нырнул в низенькую дверь, огляделся и жестом предложил Люсьену войти. Поставив деревянные ведра вверх дном, они сели на них, и старый рыцарь сказал:

– Как только ты приехал, я стал за тобой следить и слышал байки, которые ты рассказывал Озрику. Ну, что ты дружил с его внучками чуть ли не с детства и случайно встретился с ними по дороге на кэррингтонскую ярмарку. Из твоих слов я также узнал, что ты якобы служишь королю Генриху и королеве Элеоноре.

– Я и вправду служил королю и только неделю назад вернулся в эти края.

– Стало быть, тебя сюда прислал король? – Люсьен ухмыльнулся:

– Скажем так: король тоже приложил к этому руку. – Старый рыцарь, прищурившись, посмотрел на Люсьена.

– Как прикажешь тебя понимать?

Люсьен заколебался, не зная, стоит ли говорить Кристиану правду. Кристиан это заметил и, положив руку ему на плечо, произнес:

– Я буду нем как рыба, милорд. Но мне не мешало бы знать, что за кашу ты заварил. Пребывая в неведении, я не смогу тебе помочь. Признаться, я в полном недоумении, что лорд Озрик согласился отдать тебе в жены леди Адриенну.

– Думаешь, я ее не стою? – хмыкнул Люсьен.

– Да стоишь, стоишь! Но принимая во внимание все обстоятельства… – Кристиан не договорил и пожал плечами.

– Она мне нравится – и в этом все дело, – сказал Люсьен, сняв со шпоры клочок сена. – При других обстоятельствах я бы тоже на ней женился. А теперь этот брак даст мне возможность вернуть свою собственность, не проливая крови и не подвергая риску жизни многих невинных людей.

– А если леди, узнав правду, отвернется от тебя? – Люсьен поставил локти на колени и уперся кулаком в подбородок.

– Надеюсь, ничего подобного не случится, – задумчиво произнес Люсьен и повернулся к старому воину; – Ну а у тебя как дела, Кристиан? Что заставило тебя служить Озрику?

Кристиан развел руками.

– Разве ты не видишь, что я старею? Я и во времена Гандольфа был уже далеко не молод. При штурме замка оказался в плену. Когда сражение закончилось, Озрик предоставил мне выбор: или служить ему, или найти себе другого лорда. Озрику вообще-то угодить нетрудно. Не в обиду тебе будь сказано, служба у твоего папаши была не мед. Я тебе больше скажу: хозяина хуже, чем Гандольф, у меня никогда не бывало.

– Выходит, мой отец был плохим хозяином? – Кристиан рассмеялся и покачал головой:

– Как будто ты сам не знаешь? Гандольф был человеком тяжелым, я бы даже сказал, жестоким. В отличие от него Озрик сама доброта. Мне жаловаться на него не приходится.

– Что-то не верю я в его доброту, – проворчал Люсьен. – У меня до сих пор в горле от дыма першит, стоит вспомнить, как полыхал подожженный по его приказу замок. Я и сейчас слышу звон мечей, вопли раненых и торжествующие крики нападающих. – Он тяжело вздохнул, передернул плечами и погрузился в воспоминания.

– Война есть война, лорд Люсьен.

– Но ведь Озрик – или кто-то из его людей – убил моего отца!

– Гандольф не был убит из-за угла, парень, – он пал в сражении с мечом в руке, а это большая разница, – произнес Кристиан, глядя на Люсьена в упор. – Скажи по чести, у тебя в детстве не появлялось желание прирезать своего папашу? Вот у леди Люсинды появлялось, уверен в этом.

– Откуда ты знаешь?

Кристиан провел своей большой мозолистой рукой по лицу, отвернулся от Люсьена и стал смотреть прямо перед собой. Перед его мысленным взором замелькали картины далекого прошлого.

– Помню, как она впервые появилась в Эйншеме. Давно это было – еще до того, как родился ты и твои братья. Она была совсем молоденькая, робкая и очень трепетно относилась к Гандольфу. Но очень скоро поняла, что он за фрукт. Опять же прошу меня извинить, если сказал лишнее.

Она была очень хорошенькая и добрая, но Гандольф обращался с ней дурно. Она избегала мужа, а сколько слез выплакала! Мы, вассалы, не раз замечали у нее на лице синяки и кровоподтеки. – Кристиан покрутил головой и сплюнул. – Короче, колотил он ее под горячую руку, и весьма жестоко.

Но у леди Люсинды была железная воля. Она уважительно относилась к слугам и в обиду их не давала даже в том случае, если им случалось провиниться. Принимала их вину на себя, хотя знала, что ждать пощады от Гандольфа не приходится. Потом у нее пошли дети – сначала ты родился, а спустя год близнецы. Видел бы ты, как она с вами носилась, как от пьяного Гандольфа защищала, когда у него появлялось желание отвесить кому-нибудь из вас оплеуху. Когда вы подросли и уехали в школу оруженосцев, ей стало совсем одиноко.

Кристиан тяжело вздохнул.

– Ты и твои братья боялись отца – это я хорошо помню, но леди Люсинда его ненавидела. Когда он набрасывался на нее с кулаками, глаза, у нее горели от гнева, казалось, она готова испепелить его взглядом. А сколько раз она хваталась за кухонный нож! Но уберег ее Господь от греха, прикончили Гандольфа при штурме замка. Так-то!

– Тебя послушать, так мой отец был просто исчадием ада, – прошептал Люсьен.

– А что? Очень может быть, – оживился Кристиан. – Он всех ненавидел, себя одного любил. Это я тебе точно говорю.

– Зачем же ты в таком случае ему служил?

– Потому что ни имения, ни состояния не имел, а Гандольф сделал меня капитаном замковой стражи. Другими словами, стал я хоть и маленьким, но начальником. Командовать-то легче, чем по грязи на брюхе ползать или в дождь и снег стены обходить, – виновато произнес Кристиан. – Кроме того, я – мужчина крупный и сильный, а Гандольф большей частью слабых да робких обижал. К тому же забрал я себе в голову, что леди Люсинда во мне нуждается…

Впервые в жизни Люсьен взглянул на сэра Кристиана не как на своего старого наставника, а как на мужчину.

– Бог мой, да ты ее любил!

– Ага. Только no-родственному, как сестру. Когда Гандольф напивался и начинал во что попало тыкать мечом, я уводил от него леди Люсинду и где-нибудь прятал… Как, кстати, она поживает?

Люсьен, которого рассказ Кристиана потряс до глубины души, едва заметно улыбнулся:

– Очень хорошо. Здорова, счастлива, богата. Вышла замуж за графа Фортенголла и родила ему трех сыновей. Сначала, как это у нее водится, наследника, ну а потом близнецов. Только близнецы в отличие от Питера и Рейвена не черноволосые, а рыжие.

– Рейвена?

– Персиваля. Ты моего брата знаешь под этим именем. Но ему дали прозвище – Рейвен, и теперь его только так и называют.

– А я и не знал, – тихо промолвил Кристиан. – Про леди Люсинду не знал. Очень рад, что у нее все хорошо. Честно.

– Ты тоже, судя по всему, неплохо живешь. Сам же говорил, что лорду Озрику нетрудно угодить.

– Ну, это, конечно, преувеличение. На самом деле он начальник требовательный, и солдаты у него зря хлеб не едят. По-моему, Озрик постоянно ожидает нападения.

Люсьен кивнул:

– Так вот почему он надстроил стены, выкопал ров и навербовал столько солдат. Должно быть, боится за свою казну…

Кристиан расхохотался.

– О нет, мой юный друг, – сказал он, хитро поглядывая на Люсьена. – Мне кажется, дело совсем не в его казне.

– А в чем же? – с самым невинным видом осведомился молодой рыцарь.

– Тебе ли этого не знать? – Кристиан жестом обвел надстроенные стены и кишевший солдатами двор. – Все это из-за тебя.

– Из-за меня?

– Именно. Озрик полагает, что в один прекрасный день ты появишься с войском под стенами Эйншема, чтобы отобрать у него замок. Озрик уверен, что Эйншем принадлежит ему по праву, и готовится защищать его, используя все имеющиеся в его распоряжении силы и средства.

– Да знаю я, – уже серьезно сказал Люсьен. – Но что любопытно: Озрик не узнает меня. Удивляется только, что меня зовут точно так же, как старшего сына Рандольфа. Ему и в голову не приходит, что я и есть тот самый Люсьен.

– Забавно. Но еще забавнее, что ты ухитрился познакомиться с леди Адриенной и леди Шарлоттой. Как это? Как тебе это удалось?

– Все произошло случайно. В дороге они попали в неприятную переделку, и я их спас. Потом пришлось проводить их до дома. Когда же я узнал, где их дом, кто их дедушка, и хотел уехать, Озрик неожиданно пригласил меня погостить у него. Как ты понимаешь, я не мог упустить такого случая, – Кристиан снова расхохотался.

– Да, парень, Господь определенно на твоей стороне. – Он перестал смеяться и, минуту помолчав, добавил: – Между прочим, я тоже.

– Объясни, почему ты решил мне помогать? Ведь если верить твоим словам, Озрик – хозяин, каких мало.

– Потому что ты сын леди Люсинды, – ответил Кристиан. – Она всегда была ко мне очень добра. Почему бы мне не отплатить ей тем же? Кстати, – добавил он, – что я могу для тебя сделать?

– Ты уже знаешь, что я просил у Озрика руки леди Адриенны и получил согласие. Брачная церемония состоится через пять дней. Поезжай в замок Фортенголл и сообщи об этом моему отчиму лорду Йену. Он, разумеется, пошлет гонцов к Питеру и Рейвену. Братья соберут войско и поведут к Эйншему. Пусть станут лагерем в лесу неподалеку от деревушки Эвендейл и будут готовы к штурму в день свадьбы.

– Что-то я не пойму: ты собираешься жениться или нет?

– Да, собираюсь. Венчание будет происходить в первой половине дня, а вечером, во время свадебного пира, я заявлю о своих правах на Эйншем.

Глава 16

Глаза у Адриенны готовы были наполниться слезами, но сильный гнев мешал разразиться рыданиями. Она мерила шагами комнату, проклиная тот день и час, когда встретилась с Люсьеном.

– Да как он посмел! Как они оба – Люсьен и дедушка – посмели решить мою судьбу без моего участия?

Надо сказать, это было не совсем так. Вернее, совсем не так. Озрик спросил, хочет ли она замуж. Но все произошло так быстро и неожиданно, что у нее язык прилип к гортани и она не смогла выдавить из себя ни единого слова. И это все из-за Люсьена.

– Богом клянусь, я ненавижу тебя, Люсьен… Люсьен?..

В самом деле, все зовут его Люсьен или сэр Люсьен, но к какому он принадлежит роду, никто не знает. Между тем каждый благородный джентльмен или дама носит не только имя, данное при крещении, но и родовое прозвище или прибавляет к своему имени название местности, откуда он или она родом. К примеру, король Англии не просто Генрих, а Генрих Анжуйский, королева – Элеонора Аквитанская. Она, Адриенна, раньше звалась Адриенна Брент, а нынче – Адриенна Эйншем. Так откуда же родом Люсьен? Вроде бы он как-то сказал, что живет в замке Фортенголл. Если так, то кто он такой?

– Матерь Божья! – пробормотала Адриенна. – Неужели Люсьен – сын графа Фортенголла?

Адриенна поднялась с постели, на которую было присела, и снова принялась расхаживать по комнате. Помнится, жестянщик Уиллз говорил, что граф Йен женился поздно. Сыновья у него есть – это точно, но все они в нежном возрасте и живут с матерью. Кто же тогда Люсьен? Быть может, он графский ублюдок, незаконнорожденный?

– Вот уж точно что ублюдок, – прошипела, как змея, Адриенна. Это он соблазнил ее, нашептывая ей на ухо медовым голосом ласковые слова. Заставил ее поверить, что он – простолюдин, хотя на самом деле являлся рыцарем на королевской службе. А ведь она как-никак была невинной девушкой! – И что же он предложил мне, лишив меня девственности? – продолжала она задавать себе вопросы и сама же на них отвечала: – Да ничего! Просто он хотел потешить свою похоть, а потом бросить меня и окончательно про меня забыть. Нет, он не просто ублюдок – он еще и кобель!

Содрогнувшись от отвращения, Адриенна с размаху плюхнулась на стул, едва не опрокинув его, потом уселась поудобнее, немного успокоилась и стала лихорадочно размышлять над событиями последних дней. О том, что ее и Шарлотту спас не кто иной, как Люсьен, Адриенна старалась не думать, зато вспомнила, как удивился – нет, не удивился! – разозлился Люсьен, узнав, что лишил невинности не бесправную крестьянку, а благородную девицу.

– Он попросил тогда у меня руки? – вопрошала девушка, обращаясь к спинке стула. – Да ничего подобного! Ему и в голову не пришло, что исправить подобное положение благородный человек может одним-единственным способом: женившись на соблазненной им леди. Единственное, что он тогда мне предложил, – это проводить меня до дома.

Адриенна с минуту молчала, сдвинув на переносице черные как уголь брови, потом снова заговорила:

– Нет, как это вам понравится? Затащил меня под крышу и попытался овладеть мной. И это после решительного объяснения, когда он сказал, что не может на мне жениться! – Тут она вспомнила, что ей самой хотелось этого больше всего на свете, и тряхнула головой, чтобы отогнать от себя эту мысль. – И что же после этого? Опять ничего. – Она оглядела гардероб, рукомойник, огромную постель под балдахином и висевшие на окнах шторы, словно призывая их в свидетели, и громко спросила: – Тогда почему сегодня он вдруг попросил у дедушки моей руки? Что произошло?

Она поднялась со стула, прошла к окну и, облокотившись на подоконник, выглянула на улицу.

– Господи, я ничего не понимаю! Быть может, Лотти поможет мне разгадать эту загадку?

Стоило ей вспомнить о Лотти, как она подумала о том, что сестра слишком долго не возвращается с охоты, и начала волноваться. Поэтому как только Лотти распахнула двери покоев, Адриенна налетела на нее, словно фурия:

– Неужели все это время ты охотилась, сестрица?

– Да, – коротко ответила Лотти, избегая встречаться с Адриенной взглядом. Она налила из кувшина воды в таз и принялась старательно мыть лицо и руки.

– Ну и как? Вы с Уилфредом поймали что-нибудь?

– Нет…

Адриенна нахмурилась:

– Неужели ты мне не расскажешь, как вы с Уилфредом провели время?

Развязывая шнурки, стягивавшие рукава, Шарлотта покачала головой.

– В таком случае я расскажу тебе, как у меня прошел день. Люсьен просил у дедушки моей руки, и тот дал согласие.

Шарлотта широко раскрытыми глазами посмотрела на сестру.

– Но ведь ты этого хотела. Ты счастлива?

– Я этого хотела? – вскричала Адриенна, сжимая руки в кулаки. – Ты ошибаешься, Лотти! Разве я тебе об этом не говорила? Или ты меня не слушала?

Шарлотта задумчиво покачала головой, сияла платье и швырнула его на пол. Адриенна с любопытством смотрела на нее. Сестра отличалась аккуратностью и прежде ничего подобного себе не позволяла.

– Лжешь, ты хотела именно этого, – сказала Лотти. – Люсьен захватил твое воображение с самого начала, хотя и был одет как простолюдин. Ну а потом он спас нас от разбойников. Я видела, как сверкали твои глаза. Ты радовалась, что он оказался рыцарем. Да, ты что-то лепетала о том, что он нисколько тебя не интересует. Но я тебе не поверила.

Шарлотта сняла нижнюю рубашку и тоже бросила на пол. После этого она принялась мыть ноги.

– Ты не воспринимаешь мои неприятности всерьез, – пожаловалась Адриенна.

– Нет у тебя никаких неприятностей. Что бы ты мне ни говорила, уж я-то знаю, что больше всего на свете ты хочешь выйти замуж за Люсьена.

– Но для него женитьба не самое главное в жизни! Он все время говорит о какой-то секретной миссии, порученной ему королем. Твердит, что должен вернуть себе нечто, что у него когда-то забрали. «Я дал обет вернуть себе это. Любой ценой!» – передразнила она Люсьена. – Но это еще не все, Лотти. Всего несколько дней назад он мне говорил, что не может на мне жениться. Но сегодня настоял на том, чтобы устроить свадьбу уже в конце этой недели. Как ты думаешь, почему? Черт возьми, Лотти, да ты не слушаешь меня!

– Разумеется, я тебя слушаю, – пробормотала Лотти, вытирая полотенцем ноги.

Адриенна посмотрела на сестру. Та с остервенением растирала полотенцем кожу.

– Уж если ты так запылилась на охоте, не лучше ли тебе помыться в бадье? Тогда, быть может, ты будешь слушать меня повнимательнее?

– Я не могу. – Шарлотта открыла сундук и стала доставать оттуда одежду. – Я моюсь в бадье чуть ли не каждый день. И если снова попрошу принести мне горячей воды, на кухне станут болтать, что от меня дурно пахнет, поэтому я так часто моюсь. Кроме того, – добавила она, выбирая чистое платье, – нагреть такое количество воды и перетаскать ее в ведрах на третий этаж не так-то просто. Мне бы не хотелось перетруждать слуг.

– Слуги для того и существуют, чтобы нам прислуживать.

– Не думала, что ты так эгоистична, – сказала Шарлотта. – Нужно больше заботиться о людях, которые не столь удачливы, как мы.

– Не столь удачливы! Ха! Это мы с тобой неудачницы, Лотти. По крайней мере я. У меня нет никакого желания выходить замуж за этого… за этого подозрительного незнакомца сэра Люсьена.

– И вовсе он не подозрительный. Мы его знаем, хотя и не слишком хорошо. Он – благородный рыцарь. Это по всему видно. Или ты забыла, как он вырвал нас из лап негодяев, собиравшихся учинить над нами насилие? – Шарлотта переоделась в домашнее платье, которое достала из сундука. – И еще: почему ты называешь себя неудачницей? Я всегда говорила и повторю: ты хочешь выйти за сэра Люсьена. Очень хочешь. Так что, Адди, почисти перышки и радуйся, что он остановил свой выбор на тебе. Из вас выйдет отличная пара. Вы родите и воспитаете сильных сыновей и красивых дочек. И ты будешь с ним счастлива, если, конечно, перестанешь упрямиться и дашь волю своим чувствам.

Адриенна фыркнула и села на край постели.

– Не верю я в это. Ты нарисовала прекрасную картину, но чего-то в ней не хватает. Пока не знаю, чего именно. Другое дело вы с лордом Уилфредом…

– И что же мы с лордом Уилфредом? – хриплым голосом спросила Шарлотта.

Озадаченная ее тоном, Адриенна пристально посмотрела на сестру.

– Ничего. Просто я хотела тебе напомнить… Черт, да ты же сама говорила, что он тебе нравится!

– Ничего подобного я не говорила!

– Но когда я сказала, что Уилфред мне не понравился, ты ответила, что ничего не можешь о нем сказать, поскольку слишком мало его знаешь.

– Это вовсе не означает, что он мне нравится. – Шарлотта подошла к туалетному столику и, глядя в зеркало, принялась расчесывать свои длинные темные волосы.

– Какие же в таком случае чувства ты к нему питаешь? – не унималась Адриенна.

– Не знаю…

– Но ведь ты уже провела с ним довольно много времени?

– Я… я…

Шарлотта выронила гребень и опустила голову. Потом разрыдалась.

– Что с тобой, Лотти? Что случилось?

– Помоги мне Боже, Адриенна!..

Адриенна бросилась к Лотти. Та прижалась к сестре. Адриенна стала успокаивать Шарлотту. Та наконец подняла залитое слезами лицо и посмотрела на сестру.

– Адди, – едва слышно пробормотала она, – если я спрошу у тебя одну вещь, ты скажешь мне правду?

Адриенна кивнула.

– Вы с Люсьеном… я хочу сказать… у вас с ним?..

– Были ли между нами интимные отношения? – Шарлотта судорожно сглотнула. Адриенна растерялась.

Спроси ее об этом кто-нибудь другой, она не сказала бы правду. Но Шарлотте солгать не могла.

– Да, – сказала она. – Мы с Люсьеном были близки.

– Значит, он и вправду тебе нравится… – Немного поколебавшись, Адриенна кивнула.

Шарлотта прошла к окну. Адриенна не последовала за сестрой, но продолжала следить за ней глазами.

– Вы с Уилфредом… тоже были близки?

– Да, – ответила Шарлотта, отведя глаза и не заметив, что на лице Адриенны появилось брезгливое выражение. В глубине души она не могла примириться с мыслью, что мерзавец Уилфред овладел ее милой, славной Лотти.

– Это случилось сегодня? – спросила она каким-то бесцветным, не своим голосом.

– Да, – едва слышно ответила Шарлотта. – Он пытался овладеть мной еще вчера, но я не позволила. А сегодня не устояла перед его напором.

– Ах, Лотти! – воскликнула Адриенна, заключив сестру в объятия. – Я знаю, это против церковных правил, но такое случается чуть ли не каждый день. Я, к примеру, тоже не смогла устоять перед Люсьеном. Это, конечно, грех, но не такой уж страшный.

Адриенне искренне хотелось утешить сестру. Сама-то она хорошо знала, что скорее бросилась бы на меч, нежели раздвинула перед Уилфредом ноги. В то же время она где-то читала, что противоположности тянутся друг к другу: коротышки к высоким, темноволосые – к светлым, робкие – к наглым. Так и застенчивая, неопытная Шарлотта потянулась к умудренному жизненным опытом Уилфреду.

– Я вовсе не стремилась его соблазнить. Клянусь!

Вот уж в этом Адриенна нисколько не сомневалась. Просто невозможно было представить себе Лотти в роли соблазнительницы.

– Я и платья ношу неброские, цвета земли и пожухлой травы, – оправдывалась Шарлотта с несчастным видом. – Чтобы не привлекать внимания.

– Что такое? Уж не пытаешься ли ты обвинить меня в том, что случилось? Это ведь я уговорила тебя снять свой коричневый балахон и надеть яркое нарядное платье…

– Ах, Адди, ты тут ни при чем. Я сама во всем виновата. В ярком шелковом платье я словно преобразилась. Помчалась по полю, как амазонка. Лошадь храпит, копыта стучат, ветер развевает мои волосы, теребит подол платья и играет с моим газовым шарфиком… Разве лорд Уилфред мог устоять? Увы, я слишком поздно поняла это.

– Про амазонку и газовый шарфик на ветру ты сама придумала? – с недоверием посмотрела на сестру Адриенна. – Что-то на тебя не похоже.

Шарлотта потупилась.

– Так мне лорд Уилфред говорил. Поначалу…

– Господи!

– Не упоминай всуе Господа, Адди!

Адриенна торопливо извинилась, но задавать вопросы продолжала:

– Ты оказала ему сопротивление?

– Да, я сопротивлялась. – Шарлотта снова посмотрела на сестру. – Уж слишком неожиданно он стал меня домогаться. Сначала разные красивые слова говорил, а потом распустил руки. Мне это не понравилось. Вы-то с Люсьеном любите друг друга, и у вас все будет хорошо, хотя ты и не хочешь в этом признаться. Но нас с Уилфредом ничего хорошего не ждет…

– Как это – не ждет? Разве вы с Уилфредом не собираетесь пожениться?

– Это уж ему решать, но… – пробормотала девушка, а потом спросила: – Скажи, Адди, ты испытала счастье в объятиях сэра Люсьена?

– Да. А ты с Уилфредом?

– Я ничего не почувствовала. – Шарлотта опустила голову и принялась рассматривать свои домашние туфли. – Мне вообще не следует выходить замуж ни за Уилфреда, ни за другого мужчину. Зря все-таки я не ушла в монастырь. Мое место там, а не в брачных покоях.

Адриенна буквально задохнулась от ярости. Однако взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Я слышала, многие женщины в первый раз ничего не испытывают. Любовь – это искусство, и прежде чем пожать ее плоды, необходимо потрудиться.

– Но у тебя-то все получилось. С первого раза! – Адриенна кивнула, но сочла нужным все объяснить сестре:

– Поначалу мне стало больно. Но Люсьен был со мной нежен и терпелив, и очень скоро я стала испытывать наслаждение, заглушившее боль.

– А я никакого наслаждения не испытала. Уилфред объяснил это тем, что я сопротивлялась. А еще он сказал, что я – холодная. Возможно, он прав. Мне не следует выходить замуж. Никогда.

– Ну и не выходи! – Адриенна обняла сестру за плечи и зашептала ей на ухо: – Дедушка не захочет обречь тебя на горе и страдания. Пойди к нему и все расскажи.

– Не могу. У меня есть перед ним обязательства.

– Глупости. Если разобраться, Озрик нам не родня. И ты не должна жертвовать собой ради его планов. Уверена, он все поймет и давить на тебя не станет. Озрик – человек неплохой. А главное – справедливый.