Текст книги "Рыцарское слово"

Глава 19

Адриенна как будто пробуждалась ото сна. Она чувствовала прикосновения Люсьена, слышала, как он сказал, что никогда не даст ее в обиду. Он был первым, кого она видела четко и ясно с тех пор… с тех пор, как…

Забытье, из которого она выходила, было ужасным и походило на кошмарный сон. Она видела перед собой лежавшую на постели Шарлотту, ее остекленевшие глаза и про мокшую от крови рубашку. Посреди комнаты стоял сам сатана – воплощение зла, негодяй и убийца Уилфред Хоутон. Последующие события она помнила смутно – знала только, что каким-то непостижимым образом оказалась рядом с Хоутоном и вступила с ним в отчаянную борьбу. В следующее мгновение Хоутон был уже мертв, а она находилась в объятиях дедушки, который крепко прижимал ее к себе и не хотел отпускать. Почему она держала в руке покрытый дымящейся кровью кинжал и откуда он взялся, она не имела представления.

Последующие часы прошли словно в тумане. При всем том Адриенна точно помнила, что все это время занималась сестрой – обмывала ее, обряжала, расчесывала ей волосы. Адриенна о чем-то ее спрашивала, а Лотти ей отвечала. В том, что они общались, разубедить ее было невозможно.

Но вот перед ней неожиданно возник Люсьен и повел речь о том, что отныне он станет ее защитником и опорой. Его прикосновения вернули ее к реальности, а его взгляд, исполненный любви, говорил о том, что отныне она не одинока и у нее есть близкий человек. Его голос ее ласкал, одобрял, вселял надежду.

Она уже почти пришла в себя, но тут Люсьен заявил Озрику, что свадьба должна состояться в субботу, и ни днем позже. Услышав это, Адриенна испытала такой же ужас, как в тот момент, когда увидела, что Шарлотта мертва.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но вместо слов из ее уст вырвался какой-то протяжный, тоскливый вой, напугавший ее ничуть не меньше, чем тех, кто находился рядом с ней в зале. И тогда она повернулась и побежала…

– Адди!

Она мчалась вверх по лестнице, Люсьен следовал за ней по пятам и уже нагонял ее. Адриенна задрала подол до колен и побежала еще быстрее. Пролетела мимо двери, которая вела в их с Шарлоттой спальню. Сюда она не зайдет никогда в жизни! Под крышей находилась маленькая комнатка, но чтобы добежать до нее, опередив Люсьена, и там запереться, требовались силы, много сил – а ей уже не хватало дыхания…

Адриенна бурей ворвалась в комнату на следующем этаже. Ею давно уже никто не пользовался, и она пребывала в запустении. На всех предметах лежал толстый слой пыли.

Кровать, стол и стулья были затянуты паутиной, а оконце крохотное и такое узкое, что выглянуть из него не представлялось никакой возможности.

Запереть за собой дверь она не успела, и Люсьен вслед за ней проскользнул внутрь. Адриенна затравленно огляделась и устремила на него округлившиеся от ужаса глаза. В тусклом свете, проникавшем сквозь оконце, лицо Люсьена казалось мрачным и утомленным.

– Адди! – окликнул он ее исполненным печали голосом.

Она собрала всю свою волю, чтобы не поддаться магическому воздействию его голоса. Когда он, протянув руки, направился к ней, она стала отступать, но ей помешала старинная кровать под балдахином, покрытым паутиной и пылью.

– Адди, почему ты избегаешь меня?

Она не могла этого объяснить и лишь пожала плечами.

– Скажи, ради Бога, Адди, что происходит? Ведь я твой возлюбленный, твой суженый!

Он подошел к ней, положил руки ей на плечи.

– Господь Вседержитель! – воскликнул он. – Да ты вся дрожишь! – Обняв девушку, Люсьен усадил ее на постель и сам сел рядом. – Адриенна, умоляю тебя, поговори со мной.

Адриенна продолжала хранить молчание. Однако положила голову на плечо Люсьена и расслабилась. Впервые после смерти сестры она немного успокоилась. Потом вдруг стала вырываться из объятий Люсьена, извиваясь всем телом.

– Не надо! – взмолился Люсьен. – Заклинаю тебя, Адди, успокойся!

Она продолжала вырываться, а ее голубые глаза горели гневом. Люсьен, однако, удержал ее и, переведя дух, спросил:

– Скажи наконец, почему ты избегаешь меня? Что я тебе сделал?

Неожиданно она обмякла в его руках.

– Это не ты, это мы сделали, – едва слышно прошептала она.

– Мы? – удивленно повторил Люсьен. – Что же такого мы с тобой сделали, Адриенна?

Адриенна наконец выскользнула из его объятий, отбежала подальше и забилась в угол.

– Мы предавались любви, в то время как Лотти умирала!

– Но мы же об этом не знали!

– Я должна была знать! Я же говорила тебе, что заметила у нее на теле кровоподтеки и припухлость на лбу. Я просто обязана была догадаться, что это не просто припухлость, а сильнейший ушиб! И потом: она ведь кое-что мне рассказала. О том, как грубо обошелся с ней Уилфред, когда она попыталась оказать ему сопротивление. Но я не придала этому значения, оставила ее, спустилась к ужину… все кончилось тем, что я отдалась тебе!

Люсьен вскочил с кровати, подбежал к Адриенне и снова заключил ее в объятия.

– В самом деле, почему ты оставила Шарлотту? – спросил он.

– Потому что она не захотела в тот день рассказать дедушке о случившемся. Даже со мной отказалась говорить. Сказала, что хочет спать, и попросила оставить ее в покое.

– В таком случае ты лишь выполнила просьбу сестры – и ничего больше.

– Нет, нет и еще раз нет! – Адриенна снова стала вырываться из рук Люсьена. – Я могла остаться с ней, но не осталась. Проявила слабость, эгоизм, потому что хотела быть рядом с тобой. И еще в глубине души я надеялась, что Шарлотта выйдет за Уилфреда. Ведь откажись она от этого брака, дедушка мог выдать за Уилфреда меня, и тогда я потеряла бы тебя навсегда.

Люсьен, стараясь успокоить Адриенну, принялся гладить ее по голове и плечам.

– Кстати, с дедушкой ты все-таки поговорила, хотя и обещала Лотти этого не делать. Ты не сказала, что Уилфред был с ней жесток, но дала Озрику понять, что сестра не хочет выходить за него замуж. Кстати, Озрик не имел права принуждать к этому браку ни ее, ни тебя, и ты об этом знаешь.

– Это не имеет значения! – воскликнула Адриенна, разражаясь слезами. – Я должна была с ней остаться. Тогда, возможно, она осталась бы жива.

– Заклинаю тебя всеми святыми, Адриенна, выслушай меня! – вскричал Люсьен. – Женщина подчас вынуждена уступить мужчине, когда он силой домогается ее. Но умирают после этого крайне редко. Откуда ты могла знать, что Уилфред буквально искалечил Шарлотту, жестоко избил ее? Тебе такое в голову не могло прийти! И не только тебе.

Адриенна медленно покачала головой. Какие бы аргументы ни приводил Люсьен, она считала, что ей нет прощения, и не сомневалась, что Господь покарает ее за это.

– Скажи наконец, что случилось? Ты больше не любишь меня? – снова спросил Люсьен.

Она чувствовала его дыхание у себя на виске. Больше всего на свете ей хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать. Но она уперлась руками ему в грудь, чтобы сохранить разделявшую их дистанцию.

– Мы… мы не должны… не можем вступить в брак. По крайней мере в ближайшем будущем.

– Что такое?

Адриенна подняла залитое слезами лицо и посмотрела на Люсьена. Его изумрудно-зеленые глаза потемнели, как море в непогоду. Это слегка испугало ее, но не до такой степени, чтобы она отказалась от задуманного плана.

– Мы не можем пока обвенчаться. Я полагала, ты сам понимаешь, что сейчас не время для свадьбы, и очень удивилась, когда ты заявил дедушке, что венчание должно состояться. Возможно, мы вообще никогда не поженимся!

Адриенна наблюдала за тем, как вздымалась и опадала широкая грудь Люсьена, когда он с шумом втягивал в себя воздух, а потом с силой выталкивал его из легких.

– Какое отношение имеет смерть твоей сестры к нацией свадьбе? – произнес он прерывающимся от волнения Голосом.

– Господь Вседержитель! Да самое прямое.

– Не понимаю.

– В таком случае ты болван!

– Что ж, болван так болван, – он привлек ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. – Но тебе, придется объяснить мне, в чем дело.

– Лотти была хорошей! – воскликнула Адриенна. – Красивой, чистой, нежной, у нее было доброе сердце. Она любила Бога и больше всего на свете хотела Ему служить. Она была достойна самого лучшего – а не той жалкой участи, которая выпала ей по воле судьбы. Нет, не судьбы – Уилфреда! Но я… – Адриенна выскользнула из рук Люсьена, подошла к окну и, не поворачивая к жениху головы, продолжила: – А вот я никогда не была хорошей. Даже когда мы были детьми, ужасно с ней обходилась. Когда нам впервые позволили пить неразбавленное вино, я налила ей в чашу уксусу! А еще украла у нее любимую игрушку, спрятала и сказала, что это она сама ее потеряла. Лотти так плакала, но даже это меня не тронуло. Я, конечно, отдала ей игрушку, но гораздо позднее, когда наигралась ею вволю и она стала мне неинтересна.

– Вы были детьми. Знала бы ты, как мы с братьями в детстве подшучивали друг над другом, так тебе твой поступок показался бы ничего не значащим пустяком.

– О, я и потом грешила, когда мы с Лотти вступили в пору девичества. – От слабости и усталости Адриенна покачнулась и, чтобы не упасть, вцепилась пальцами в спинку кровати. – Взять хотя бы эту злосчастную историю с поездкой на ярмарку в Фортенголл. Ты ведь знаешь, что это я склонила Шарлотту тайком уехать из дома. Не говоря уж и том, что на ярмарке я вела себя как последняя шлюха. Уж тебе ли об этом не знать? – Она повернулась к Люсьену, устремив на него полный страдания взгляд. – Я тешила свою похоть, нарушала Божьи заповеди и законы нашей святой матери церкви. Выполняла все свои прихоти.

Она перевела дух и откинула со лба локон, упавший ей на глаза.

– Я столько всего натворила, что не имею права на счастье. Тем более что моя сестра, добрая благородная Лотти, мертва.

– В жизни как в азартной игре: то везет, то нет. Остается лишь наилучшим образом распорядиться выигрышем, если он выпадет, или свести до минимума последствия проигрыша.

Что-то в голосе Люсьена заставило Адриенну насторожиться и с любопытством на него посмотреть.

– Уж не на свою ли миссию ты намекаешь, рассуждая подобным образом? Чего, интересно, ты в жизни лишился и что намереваешься отыграть у судьбы?

– Оставь в покое мою миссию! – резко бросил он, подойдя к ней и сжав ее руку. – Я говорю сейчас о нас с тобой. Я нашел тебя, Адди, потом потерял, потом обрел вновь. И не хочу больше терять. Мы должны быть вместе и обязательно будем!

– Обязательно будем? Уж не научился ли ты предсказывать будущее по звездам?

– К черту звезды, Адди! Мы сами выстроим свое будущее.

Он привлек ее к себе, и она упала в его объятия. Знал бы кто-нибудь, как ей хотелось ему верить! Ведь воображение уже давно рисовало ей радужные картины их совместной жизни.

– Не понимаю, как можно жениться на убийце?

– Убийце? – удивился Люсьен, приподняв ее лицо.

– Да, на убийце! Разве это не я зарезала Уилфреда Хоутона?

– Нет, – покачал головой Люсьен. – Ты разве не помнишь, как все было? Я оттащил тебя от него, прежде чем он успел вонзить тебе меж лопаток кинжал. Ну а потом… Потом мы с ним долго боролись, и он напоролся на собственный клинок.

– Но я… я…

– Ты только ранила его. Но твой удар не был смертельным. Это я по милости Господа вонзил ему в сердце его же собственный кинжал, отомстив тем самым за Шарлотту и за тебя.

Сквозь слезы она плохо видела лицо Люсьена, но не сомневалась в том, что он говорит правду. Да, она хотела убить Хоутона, но это сделал за нее Люсьен.

– А ты сама? Готова ли ты выйти замуж за убийцу? – хриплым голосом спросил Люсьен.

– Ты не убивал. Ты совершил акт возмездия. Убийцей был Уилфред, и он получил по заслугам.

Она обвила его шею руками и поцеловала. Когда они прервали поцелуй, чтобы перевести дух, Люсьен провел кончиками пальцев по ее щеке и прошептал:

– Я люблю тебя, леди Адриенна. Не покидай меня и стань моей женой.

– Я тоже тебя люблю. И выйду за тебя замуж.

Она и вправду не смогла бы его покинуть. Спасая ее и Шарлотту, он убил двух разбойников на большой дороге. Чтобы отомстить за Шарлотту и за нее, расправился с Уилфредом. И впредь будет ее опорой и защитой.

Прижимаясь к нему, Адриенна думала о том, что Шарлотта вряд ли стала бы возражать против их брака. Лотти уже давно, еще раньше, чем сама Адриенна, поняла, что они с Люсьеном созданы друг для друга.

– Я хочу убедиться в ваших чувствах, – заявил Озрик. Люсьен и Адриенна находились в покоях старого лорда, который мрачно на них смотрел. – Я не стану вас принуждать к этому браку.

– Я готова выйти замуж за сэра Люсьена, – заявила Адриенна.

– Правда? Помнится, когда сэр Люсьен просил у меня твоей руки, ты не выразила особого восторга. А час назад просто-напросто от него сбежала!

– После всего, что случилось, у меня помутился рассудок, милорд. Но теперь я знаю, чего хочу. Я хочу выйти замуж за сэра Люсьена.

Озрик, прищурившись, со скептическим видом посмотрел на свою воспитанницу. Затем перевел взгляд на молодого рыцаря.

– Суббота не за горами, рыцарь. Быть может, отложим свадьбу? Пока не закончится траур по Шарлотте?

– Я бы с радостью последовал твоему совету, милорд, – сказал Люсьен. – Но не могу. Мне пора уезжать. Однако оставить Адриенну здесь, не обвенчавшись с ней, я тоже не могу. Кто знает, как долго продлится миссия, порученная мне королем?

– Адриенна, ты согласна с тем, что говорит этот рыцарь?

– Согласна, другого выхода нет.

– В таком случае похороны Шарлотты состоятся сегодня же. Что же касается свадебных торжеств, они продлятся недолго. И венчание, и последующее пиршество будут весьма скромными. В знак уважения к памяти усопшей.

– Мы согласны, – чуть ли не в один голос сказали Адриенна и Люсьен.

Ко времени похорон дождь немного утих. Отец Лоуренс читал заупокойную молитву. На этот раз он очень старался, и молитва звучала торжественно – так, во всяком случае, показалось Люсьену. После этого состоялся вынос тела. Гроб несли четыре рыцаря из гарнизона Эйншема – сэр Хьюберт в том числе. Проводить в последний путь леди Шарлотту пришло все население деревушки Эвендейл. Склонив голову, крестьяне в полном молчании следовали за гробом к фамильному склепу баронов Эйишем, где должна была упокоиться бедняжка Лотти. Такое многолюдство радовало Люсьена. То обстоятельство, что простые люди питали к покойнице любовь и уважали ее, должно было, по мнению Люсьена, послужить для Адриенны немалым утешением.

Когда гроб с телом Шарлотты был установлен в фамильном склепе, а вход в него завален камнями, люди начали расходиться. Адриенна хотела было остаться у склепа и еще раз прочитать молитвы за упокой души горячо любимой сестры, но Люсьен и Озрик ей не позволили и увели ее от места последнего упокоения Шарлотты чуть ли не силой. Они опасались, что девушка промокнет насквозь и заболеет.

Потом обстоятельства сложились таким образом, что Люсьен не видел Адриенну до дня их свадьбы.

Глава 20

Люсьен сидел у себя в спальне в полном одиночестве. Нельзя сказать, чтобы это ему нравилось. Обстановка здесь напоминала о тех временах, когда он был беспомощным ребенком, а ему хотелось чувствовать себя в замке полноправным хозяином. Неудобство, которое он испытывал, увеличивалось еще и оттого, что все в этой комнате казалось ему сейчас каким-то маленьким и убогим. В детстве же находившиеся здесь предметы представлялись ему огромными.

Как ни старался Люсьен отделаться от печальных мыслей, это ему плохо удавалось. И причиной тому было состояние Адди. Временами ему казалось, что она не в себе – и в этом не было ничего удивительного. Глубокая скорбь сильно влияет на рассудок человека, особенно женщины. Как известно, женщины более эмоциональны, чем мужчины, и легче поддаются депрессии.

Если она и впрямь тронулась умом, он не может на ней жениться. Не жениться тоже не может.

Да, он должен на ней жениться. Когда она стала его избегать, а потом неожиданно заявила, что за него не выйдет, он запаниковал и сделал все, чтобы склонить ее к браку. Утешая ее, разговаривая с ней, выслушивая ее аргументы против свадьбы и опровергая их, он не думал ни о своей миссии, ни об Эйншеме. Даже забыл о своем старинном враге Озрике, о сэре Кристиане, которого он отправил с посланием к своим братьям, об армии, которую Рейвен и Питер должны были привести к стенам замка в условленный срок. В эти минуты он думал только об Адриенне, о том, чтобы стать ее мужем и отцом ее детей.

– Проклятие! – пробормотал он, хватив кулаком по плохо выбеленной стене. Как могло случиться, что Адриенна заставила его забыть о своей миссии, которую он лелеял в душе на протяжении многих лет? Это было настоящее наваждение – явление, в суть которого он предпочитал не вникать. Он гнал от себя сомнения в справедливости того, что затеял, поскольку рыцарь, испытывающий сомнения в канун решительной битвы, обречен на поражение.

Подойдя к окну, он выглянул во двор. Сэр Кристиан только что вернулся из Фортенголла и направлялся к конюшне, ведя в поводу лошадь.

Меся сапогами покрывавшую двор бурую жижу, Люсьен направился к стоявшим у конюшни рыцарям. Тот, что помоложе – сэр Хьюберт, – отчаянно жестикулируя, втолковывал что-то сэру Кристиану. Когда Люсьен к ним приблизился, Хьюберт положил руки на поясницу и спросил:

– Хочешь о чем-то меня спросить, сэр Люсьен?

– Нет. Просто вышел подышать воздухом. В комнате душно, да и вообще… Ну, ты понимаешь?

– Разумеется, – невесело кивнул Хьюберт. – Я как раз рассказывал сэру Кристиану о том, что произошло. Кстати, ты знаком с сэром Кристианом?

– Уже познакомились.

– Его как раз не было в замке, когда леди Шарлотта и лорд Уилфред… – Хьюберт не договорил, лишь пожал плечами. Казалось, ему не хватало слов, чтобы описать трагедию. Затем он повернулся к Кристиану: – Где, интересно, ты пропадал последние два дня?

– Ездил по одному делу, порученному мне милордом, – ответил Кристиан, многозначительно посмотрев на Люсьена.

– Эй, Хьюберт! Тебя зовет капитан, – крикнул из окошка башни какой-то солдат.

– Раз зовет, надо идти.

Люсьен с Кристианом проводили взглядом Хьюберта, после чего Кристиан спросил:

– Что, черт возьми, здесь произошло? Леди Шарлотта умерла, Уилфред убит…

– Этот ублюдок Уилфред изнасиловал свою невесту, леди Шарлотту, и так избил, что она умерла. А потом чуть не прирезал Адриенну, пришлось его утихомирить…

– Да что ты говоришь!

– О деталях этого печального происшествия тебя поставят в известность приятели по казарме, – сказал Люсьен, зашагав по двору рядом с Кристианом, – расскажи лучше, как съездил?

– Прекрасно. Всем, кому надо, сообщил о твоих планах. В Фортенголл прибыл еще до начала дождей. Короче, твои братья станут лагерем к востоку от деревушки Эвендеил уже завтра вечером.

– Спасибо тебе, Кристиан. – Мужчины остановились, чтобы пропустить важно шествовавших по двору гусей. – Кстати, ты сможешь подлить сок белены в бочку с вином, предназначающимся охране? Хочу, чтобы к тому времени, как на свадьбу пожалуют незваные гости, у стоящих на часах солдат произошло легкое помутнение рассудка.

– Сделаем. У меня в Эвендейле знакомая знахарка имеется. Она мастерица по части всякого рода настоек и зелий. – Когда гуси прошли, оба рыцаря снова зашагали по двору. – Значит, свадьба все-таки состоится? Несмотря на то что произошло в замке? – спросил Кристиан.

– Состоится, – кивнул Люсьен. – Впрочем, пиршество будет скромное, без особого шума, большого стечения гостей не предвидится.

– Без шума, говоришь? Что-то я сомневаюсь. Особенно когда подтянутся твои ребята из лесу.

– Когда они подтянутся, это уже не будет иметь никакого значения.

После возвращения сэра Кристиана меланхолия, овладевшая было Люсьеном, исчезла. Событие, которого он ждал много лет, приближалось, и это придало ему новые силы и заставило сердце учащенно биться. Узнав, что Адриенна заперлась у себя в комнате и молится о безвременно ушедшей сестре, он испытал облегчение, надеясь, что молитвы помогут ей обрести душевное равновесие. В то же время она не заметит, как сильно он возбужден, и не станет ни о чем спрашивать. Будь она рядом, непременно заподозрила бы неладное. Люсьен знал, что она наблюдательна. Другое дело – Озрик. Его провести нетрудно. Общаясь со старым лордом, Люсьен пришел к выводу, что тот не столь проницателен, хитер и коварен, как ему представлялось. Так что в решительную минуту с ним легче будет сладить.

– Люсьен, что с тобой? – спросил Озрик, когда рыцарь спустился в большой зал. – Бродишь по замку с отсутствующим видом, словно лунатик. С головой не все ладно?

Вечерело. Сумрак сгущался, но факелы еще не зажигали.

– Ты угадал. У меня и вправду в голове какой-то сумбур.

– Сумбур в голове? И это накануне свадьбы? – Люсьен выдавил улыбку.

– Потому и сумбур, лорд Озрик. Думаю, поездка на моем Мерлине, который, надо признать, застоялся у тебя в конюшне, основательно прочистит мне мозги. Кроме того, мне необходимо немного размяться. За время пребывания в Эйншеме я основательно расслабился, а между тем меня ждет королевская служба, которая сопряжена с риском. Как знать, вдруг мне придется взяться за меч?

– Согласен. Развеяться тебе не мешает. Я бы хотел, чтобы Адриенна тоже…

– Кстати, как она? Надеюсь, ее состояние не ухудшилось?

– Не волнуйся. Она скоро придет в себя. Суть ее душевного неустройства в том, что ее терзают две сильнейшие привязанности, которые буквально разрывают ее на части.

Люсьен насторожился.

– Это какие еще привязанности?

– Как какие? Любовь к тебе – и любовь к Шарлотте. Она была так привязана к сестре, а теперь Лотти не стало. Адриенна хочет молиться о ней, вспоминать ее, носить по ней траур. С другой стороны, она любит тебя так сильно, как только может любить женщина. Но ты торопишь ее с браком, не даешь возможности отдать последний долг сестре. Вот она и нервничает.

Люсьен с мрачным видом кивнул.

– Ничего не поделаешь, мне скоро ехать.

– Я знаю, – сказал Озрик. – И Адриенна знает. Но от этого ей не легче.

Озрик с минуту помолчал, положил руку на плечо Люсьена и сказал:

– Ты это… Будь с ней помягче. У нее сейчас на сердце такое творится. Не знаю, хватит ли у нее сил со всем этим справиться.

– Хватит. Она сильная, – пробормотал Люсьен, всем сердцем желая, чтобы так оно и было.

Отвесив Озрику поклон, Люсьен медленным шагом направился к конюшне. Как же он ненавидел старого лорда! Вернее, как хотел его ненавидеть. Он просто не имел права испытывать к нему другие чувства, но тем не менее…

Оказавшись у коновязи, он взял из рук поджидавшего его грума поводья и, вдев ногу в стремя, легко перенес в седло свое мускулистое поджарое тело. Дав Мерлину шпоры, он сразу послал жеребца в галоп и, промчавшись по двору и поднырнув под не успевшую еще подняться до упора решетку, выехал из ворот, проскакал по подъемному мосту и помчался по узкой тропинке к лежавшей у подножия холма деревне.

Распугав цыплят и разбрызгивая копытами грязь, Мерлин промчался как буря по деревенской улице и выехал за околицу. Тут Люсьен дернул за поводья, перевел коня на рысь и поехал по грязной, разбитой копытами дороге, поглядывая на лес, стоявший стеной на востоке.

Когда деревенька скрылась из виду, Люсьен съехал с дороги, въехал в лес и шагом двинулся дальше, прислушиваясь к каждому шороху и вглядываясь в заросли в надежде обнаружить разведенный в чаще костер.

– Не меня ли ты ищешь, рыцарь?

Люсьен развернул коня и выхватил меч. Но в следующую секунду узнал говорившего.

– Кровь Господня! – вскричал он, наклоняясь в седле и всматриваясь в лицо скрывавшегося в зарослях человека.

В кромешной тьме Люсьен не сразу узнал, кто из близнецов, похожих друг на друга как две капли воды, вышел ему навстречу.

– Питер, ты? – спросил он, всматриваясь в лицо черноволосого, черноглазого парня.

– Не угадал, это Рейвен. Следуй за мной. – Рейвен выступил вперед и ткнул пальцем в заросли, находившиеся по правую руку от Люсьена. – Мы разбили лагерь неподалеку от дорога.

Отпустив поводья, Люсьен предоставил Мерлину двигаться вслед за уверенно шагавшим Рейвеном. Через некоторое время они вышли к поляне, где братья раскинули лагерь, после чего Люсьен спешился и вместе с Рейвеном направился к палатке. У входа на длинном древке развевалось знамя.

– Люсьен? Милости просим! – радостно приветствовал старшего брата Питер. Свет костра в центре поляны проникал внутрь палатки сквозь приподнятый полог освещая ее. – Мы знали, что ты поблизости. Рейвен сказал, что встречать тебя вдвоем нет необходимости; и пошел один.

Люсьена нисколько не удивило, что Питер с Рейвеном почувствовали его приближение. Еще в детстве, играя с ним в прятки, они с удивительной легкостью находили его. Это интуитивное чувство, которое можно было условно назвать «чувством брата», имелось и у Люсьена, но было развито не так сильно, как у близнецов.

– Дождь, слава Пресвятой Деве, прекратился, – сказал Рейвен, входя в палатку и расставляя стулья. – Грязи все равно много, зато не надо ставить палатки для солдат. Они проведут ночь под открытым небом и будут готовы вставить ногу в стремя по первому сигналу.

– Кстати, о грязи. Она все-таки нас задержала, – проговорил Питер, налил в кубок вина и передал его Люсьену.

– Все нормально, – сказал Люсьен. – Свадьба состоится завтра во второй половине дня.

Питер кивнул:

– Вот и хорошо. Знал бы ты, как мы гнали! Правда, не все получилось так, как задумали.

– Что случилось?

– Людей твоего друга Бекнока с нами нет. Ты дал нам на сборы слишком мало времени, и посылать к нему гонца не имело смысла – он бы все равно не успел. Так что мы привели с собой только своих людей и людей лорда Йена.

– Если дело отложить, можно и солдат Бекнока задействовать, – вступил в разговор Рейвен. – Правда, я уже пообещал своим людям в случае успеха двойное жалованье, и они обещали драться как черти.

– Ладно. Попробуем обойтись теми воинами, которые у нас есть, – поразмыслив, сказал Люсьен.

– Стоит ли рисковать? Ведь ты ждал этого момента шесть лет. Может, повременим? Через неделю наши силы увеличатся по меньшей мере на треть.

– Я же сказал, обойдемся. Пока Кристиан ездил в Фортенголл, в Эйншеме кое-что случилось. Это дает нам определенные преимущества.

– Ох уж этот сэр Кристиан! – с улыбкой вскричал Рейвен, хлопнув себя по коленке. – Я, когда увидел его, глазам своим не поверил. Подумать только, старый капитан стражи нашего отца служит Озрику и одновременно помогает тебе плести против него нити заговора!

– Рейвен! – одернул Питер младшего брата, после чего обратился к Люсьену: – А какие события в Эйншеме могут сыграть нам на руку?

Люсьен тяжело вздохнул и рассказал братьям о случившейся в замке трагедии. Братья слушали затаив дыхание.

– Господь Вседержитель! – воскликнул Рейвен, когда Люсьен закончил. – Озрик хоть и ублюдок, но нельзя его не пожалеть.

В следующее мгновение Рейвену пришлось пригнуть голову, иначе он получил бы от старшего брата затрещину.

– Чтобы я такого больше не слышал! – взревел Люсьен, сжимая кулаки. – Я не осуждаю Озрика за убийство Рандольфа. К чему кривить душой? У нас самих не раз появлялось желание прирезать папашу. Чего я не могу простить Озрику – так это захвата Эйншема. Ведь он лишил меня родного дома! Так что жалости у меня к нему нет.

– Ты, Люсьен, неправильно меня понял. Просто я подумал, как ужасно на старости лет осознать, что самый близкий друг – злодей и убийца. А к Озрику я не питаю приязни. Он наш заклятый враг, и этим все сказано. Так же как ты, я жду не дождусь, когда он подохнет!

– По-моему, история с Адриенной тоже заслуживает внимания, – заметил Питер.

– Да, Адриенна – это особый случай, – подхватил Рейвен. – Я не поверил бы в женитьбу Люсьена, если бы собственными глазами не видел, как он смотрел на нее на ярмарке…

– Да помолчи ты наконец! – взвыл Питер. – Ты сегодня говорлив, как наша старая нянька. На вот, пей, – он передал Рейвену кубок, – дай возможность Люсьену рассказать, как он собирается поступить с Адриенной.

Повернувшись к старшему брату, Питер спросил:

– Что же ты решил? Будешь венчаться с Адриенной или не будешь?

– Буду! Венчание должно обеспечить осуществление моего плана по захвату Эйншема.

– А в чем заключается твой план?

Люсьен все объяснил братьям.

– Лучше подшутить над Озриком просто невозможно! – расхохотался Рейвен, выслушав брата. – Возможно, Люсьен, тебе даже не придется его убивать. Озрик сам отдаст Богу душу, когда поймет, что случилось.

Перехватив злой взгляд Питера, Рейвен прикрыл рот ладонью и с ухмылкой произнес:

– Молчу, молчу. Пусть Люсьен продолжает.

– Да я уже почти все сказал. Хочу только добавить, что Кристиан обещал раздобыть сонное зелье и подмешать его в вино стражникам. Так что стоящие на стенах солдаты уснут сном праведников. А остальные будут присутствовать при венчании и на свадебном пиру. Впрочем, как и все вы. – Люсьен обвел рукой поляну, давая понять, что приглашает на свадьбу не только братьев, но и пришедших с ними людей.

– А твоя невеста? Леди Адриенна? – спросил Питер. – Как поступит она, когда поймет, что к чему? Боюсь, узнав о том, что ты женился на ней только ради того, чтобы отомстить Озрику и вернуть себе Эйншем, она придет в ужас и однажды ночью, как только ты уснешь, просто-напросто перережет тебе горло!

– Это вряд ли. Имея под боком такую девицу, не уснешь, – с ухмылкой произнес Рейвен, ткнув старшего брата пальцем под ребра. – Ты ведь тоже ее видел, Питер! Такой красотки ни в Англии, ни во Франции не сыскать…

На этот раз кулак Люсьена угодил точно в цель. Получив сильнейший удар в челюсть, Рейвен свалился со стула прямо в грязь.

– Проклятие! – вскричал он, приподнимаясь на локте и потирая ушибленное место. – Ты что, рехнулся, Люсьен?

– Не смей говорить в подобном тоне о леди Адриенне! Еще раз услышу, что ты отзываешься о ней без должного уважения, изобью до крови.

– Эй, утихомирьтесь! – Питер встал между братьями и помог Рейвену подняться на ноги. – Вы ведете себя как драчливые юнцы оруженосцы! Какой пример подаете солдатам, которых вам завтра предстоит вести в бой?

– Если действовать по моему плану, никакого боя не будет, – заявил Люсьен. – Ради леди Адриенны я хочу избежать кровопролития. Иначе она возненавидит меня.

Люсьен выглянул из палатки и осмотрел лагерь своих сторонников.

– Венчание состоится в три часа дня, а за пиршественный стол мы сядем в шесть. Стражники к тому времени уже будут спать сном праведников, а сэр Кристиан проследит за тем, чтобы подъемный мост был опущен, а ворота замка открыты. Вы въедете в них и присоединитесь к пирующим. Ну а потом… потом владычеству Озрика в Эйншеме придет конец, и баронское кресло займу я!

– Мы не подведем тебя, появимся в замке к условленному сроку! – торжественно заявил Питер.

– И как всегда, будем тебя прикрывать, – добавил Рей-вен, выходя из палатки вслед за Люсьеном.