Текст книги "Игла и нить"

Анна с Эффи обменялись улыбками и принялись изучать ассортимент магазинчика. Девочка достала из чемодана несколько фотографий. На одной из них была запечатлена семья, стоящая в длиннющей очереди на пляже. Чем дольше Анна смотрела на снимок, тем сильнее ощущала радость от очередного совместного отдыха, выражавшуюся в глупых смешках и легком подтрунивании друг над другом, отчаянное желание пошалить младшего члена семьи, подбрасывавшего песок в воздух, и любовь матери, с такой теплотой смотревшей на своих детей.

– Чувствуешь? Они заряжены эмоциями, которые их герои испытывали в момент съемки, – снова пояснила женщина. – Пятьдесят пенсов за фото или один фунт за три снимка.

Анна кивнула, чувствуя странную тоску. Она отложила фотографию и подошла к разложенным в ряд шляпам. Девочка примерила одну из них – довольно вызывающую розовую шляпку – и внезапно вспомнила, как прекрасно выглядела женщина по имени Джоанна, когда входила в ворота церкви в день своей свадьбы. Анна понятия не имела, кто такая Джоанна, но легко могла бы описать ее в мельчайших подробностях. Девочка прошла мимо нескольких волшебных зеркал, в которых поймала не свое собственное отражение, а взгляды смотревших на нее незнакомых людей. Все еще находясь под впечатлением от этих диковинных вещиц, Анна подошла к Эффи – та разглядывала чучело кошки. Девочка на мгновение задумалась, какие воспоминания могло сохранить в себе чучело животного, и вдруг заметила рядом с ним стеклянный шар со снегом.

Анна, достав его из кучи хлама, взяла шар в руки. Он был просто потрясающим. Внутри его, казалось, помещался весь Лондон целиком, со своей сложной системой темных каменных улиц и зданий: Биг-Бен, возвышающийся над городом, колесо обозрения «Лондонский глаз», миниатюрный собор Святого Павла и змеящаяся по центру города Темза, – девочка могла бы часами изучать Лондон внутри шара и каждый раз находить в нем что-то новое. Хотя Анна не встряхивала шар, внутри его все еще кружился снег. Девочка присмотрелась повнимательнее; сказать наверняка было сложно, но снежинки не были похожи на хлопья искусственного снега, которыми обычно наполняют подобные шары. Каждая из этих крошечных снежинок была настолько замысловатой, что казалось, представляла собой отдельный маленький мирок. Воспоминание о настоящей снежной буре?

– Вау. – Анна никогда прежде не слышала, чтобы в голосе Эффи было столько нежности. – Мне кажется, они настоящие. Всамделишные снежинки. Обожаю снег.

– Настоящее чудо, – согласилась Анна.

– Я хочу себе этот шар. – С этими словами Эффи забрала шар у Анны из рук и направилась к стойке, за которой стояла владелица магазина.

Женщина опустила глаза и внимательно посмотрела на шар в руках Эффи.

– У тебя изысканный вкус, как я посмотрю. Это очень редкая вещица, – сказала она.

– Вы ведь знаете мою мать? Селену? – спросила у нее Эффи.

– Я знаю Селену Фоукс, да. И я знаю тебя, Эффи Фоукс. У меня отличная память на лица и имена.

– Она заплатит, сколько бы этот шар ни стоил.

– Да неужели? – Женщина посмотрела на Эффи из-под полей своей экстравагантной шляпы. Ее взгляд показался Анне слишком понимающим. – Хорошо, поскольку вещица понравилась вам обеим, я и продам ее вам обеим. Передай Селене, что я скоро с ней свяжусь. – С этими словами владелица магазинчика начала упаковывать снежный шар.

Анна снова взглянула на висящие в ряд часы с замершими стрелками и поняла, что напрочь утратила чувство времени. Времени! Она посмотрела на свои наручные часы, стрелки которых не стояли на месте, и внезапно осознала, что до начала урока осталось всего восемь минут. Ей не хотелось уходить. Но ей пора было уходить.

– Э-э-э… – нерешительно начала она. – Эффи, нам пора.

Эффи забрала пакет с шаром из рук хозяйки.

– Простите мою подругу, она просто обожает разводить панику на пустом месте.

– А как тебя зовут? – спросила женщина.

– Анна, но мне действительно пора бежать, простите меня, и спасибо вам, спасибо огромное, у вас просто чудесный магазинчик, – протараторила Анна, направляясь к выходу из лавки.

Женщина кивнула и вновь исчезла в задней комнате. Как только Анна вышла на улицу и оказалась среди нормальных запахов и нормальных людей, она засомневалась в том, что эта женщина существовала на самом деле. Девочка оглянулась, но магазинчик стоял на прежнем месте как ни в чем не бывало.

– Я думала, ты опаздываешь, – изумленно сказала Эффи.

Анна покачала головой, пытаясь вытряхнуть из нее воспоминания об этом месте.

– Так и есть! Пошли быстрее!

– Пошли быстрее? – возмущенно повторила Эффи. – Я показала тебе кусочек волшебного мира, и это все, что ты можешь мне сказать?

– Ну хорошо. – Анна улыбнулась и слегка замедлила шаг. – Это было невероятно. Такой маленький и все же…

Она вдруг представила, что будет, если сложить все воспоминания, хранящиеся в стенах этого магазинчика, вместе? Получатся целые века, целые миры, в которые можно окунуться с головой, забыв о времени. Для Анны воспоминания всегда были чем-то, о чем лучше не думать, что лучше зашить и забыть.

– Ну что? Я же говорила, что будет весело.

Анна рассмеялась, а Эффи принялась пинать разбросанные на дороге листья. Они поднимались в воздух и кружились вокруг девушек – всё кружились и кружились, как снег в том стеклянном шаре. Анна поняла, что за этим стоит Эффи. Девочка почувствовала, как магия выпустила свои щупальца. Это ощущение томило ее, как ностальгия, заставляя все тело ныть от боли.

– Ты же ведь чувствуешь ее, не так ли? – спросила Эффи.

– Нет, – соврала Анна.

– Знаешь, что меня в тебе так привлекает?

– Честно говоря, нет.

– Помимо того, что я нахожу твое постоянное самобичевание забавным, ты мне нравишься, потому что я вижу в твоих глазах желание, жажду магии. Я вижу, как ты всей душой стремишься к ней.

Анна принялась размышлять над ее словами, наблюдая за полетом листьев. На ветках дерева девочка заметила ворону. Птица каркнула – звук был высоким и скулящим, как будто на скрипке играли задом наперед.

– Селена всегда говорила, что твоя мать обладала исключительными способностями к магии. А чего так боишься ты?

С чего начать? Страх был фундаментом ее жизни. Анна потянулась за наузом, пытаясь справиться со своими страхами, как-то их упорядочить. Тетя. Наузники. Жертва. Те, кто знает наши секреты.

– Все не так просто, – неохотно начала Анна. – Моя тетя сейчас на грани…

– Да забудь ты о своей тете! – перебила ее Эффи. – Она забивает тебе голову сказками! Будто в лесу тебя поджидает злой и страшный серый волк! Я не спрашивала, чего боится она, я спросила, чего боишься ты?

Анна отпустила свой науз. Ей казалось, что она боится всего и ничего одновременно.

– Я не знаю, – тихонько ответила она.

Ворона сорвалась с ветки и полетела куда-то вдаль, накаркивая беду. Девочка молча следила за полетом птицы. Ее страхи не были ее собственными, как и ее воспоминания.

Той ночью Анна вынула из ящика тумбочки фотографию своих родителей. Она не смотрела на нее с тех пор, как Селена подарила ей этот снимок. Что-то в этом изображении вызывало беспокойство. Девочка лишь на мгновение взглянула на лицо отца, а затем перевела взгляд на мать. Анна внимательно рассмотрела черты ее лица, но ничего не почувствовала. Ее учили ничего не чувствовать, завязывать скорбь узлами – грубые узлы не наносили острых ран. Девочка хотела убрать фотографию куда-нибудь подальше и забыть о ее существовании, но тут в памяти всплыли слова Эффи: «Тебе наверняка хочется узнать подробности» – как незакрепленные нити в ожидании момента, когда их затянут в тугой узел.

Анна всегда радовалась тому факту, что у нее не осталось никаких воспоминаний о родителях. Это позволяло держать их на безопасном расстоянии. Позволяло держаться в стороне от всего связанного с ними ужаса. Однако на мгновение ей захотелось установить с ними связь.

– Было ли тебе одиноко? – тихо спросила Анна свою мать.

Но женщина на фотографии не выглядела одинокой: рядом с ней был муж, нежно обнимавший ее за плечи, а на руках лежала маленькая Анна. Тетя всегда говорила, что дружба и любовь – всего лишь иллюзии, помогающие заснуть по ночам. «Ты и я – мы есть друг у друга, нам больше никто не нужен». Анна никогда не думала, что ей действительно нужен кто-то еще. До сегодняшнего дня.

Она положила фотографию на место и представила, как мама обнимает ее. На девочку тут же тяжестью навалилась пустота, приходящая к ней каждую ночь. Возможно, это все же было именно оно. Одиночество.

Стихии

Мы не должны творить магию без крайней на то необходимости.

Третье правило наузников. Книга наузников

Наузники не одобряли Хеллоуин. Этот праздник, по их мнению, поощрял безответственные суеверия и распространял опасные домыслы. Все эти разговоры о ведьмах, дьяволах и духах были слишком близки к истине.

Анна каким-то образом ухитрилась вновь скормить тете историю с дополнительными занятиями, тем самым обеспечив себе свободное время после уроков – так, на всякий случай.

– Ты должна быть дома не позже семи, – велела ей тетя перед уходом. – Я не хочу, чтобы в такую ночь ты пропадала неизвестно где.

Если бы тем утром тетя увидела яблоко в шкафчике Анны, у нее было бы гораздо больше поводов для беспокойства. Сегодня вечером. Как и обещала Эффи.

Анна всю неделю ждала, что девушка вновь возникнет будто из ниоткуда и устроит ей новое приключение, но она так и не появилась. Анна взяла яблоко – гадость или сладость?[21]21
   Выпрашивание сладостей (англ. trick-or-treating, букв. «неприятность или угощение», устоявшегося перевода на русский язык нет) – одна из традиций праздника Хеллоуин. Дети, наряженные в костюмы, ходят от дома к дому и выпрашивают конфеты или деньги, задавая жильцам вопрос: «Гадость или сладость?», что означает шуточную угрозу причинить им зло, если они не угостят детей.


[Закрыть] Она и сама точно не знала.

После обеда Анна заглянула в музыкальный класс. В течение многих лет он служил ей убежищем – местом, где она могла укрыться от посторонних глаз, где она могла играть так, как ей хотелось, и где тетя не стояла у нее над душой. Девочка любила темную тишину этого помещения, его мягкий свет, что падал на ждущие своей очереди инструменты, богатый, теплый аромат старого дерева, что так манил ее. Анна села за пианино, положив на инструмент яблоко. Девочка принялась наблюдать за фруктом – так же, как он наблюдал за ней. Затем она расслабилась и забыла обо всем на свете.

Ее пальцы начали наигрывать новую мелодию.

После уроков, когда большинство учеников уже покинули школу, Анна прошла пустынными коридорами к лестнице, а затем спустилась в мрачные глубины полуподвального этажа. Что, если тетя узнает? Что, если у меня не получится наложить заклинание? Что, если получится? Она попыталась если не прогнать, то хотя бы заглушить страхи в своей голове. Они никуда от нее не денутся. Через год девочка будет связана, и даже если однажды Анна станет старшим наузником и вновь сможет пользоваться магией, ей все равно придется носить свое собственное ожерелье из нитей и синяков. У меня есть год, чтобы просто попробовать, не так ли? Просто испытать на себе, каково это – жить полной жизнью.

Девочка остановилась возле комнаты 13Б. Из-за двери доносились приглушенные голоса. Анна сделала глубокий вдох и открыла дверь.

Роуэн подметала комнату и распевала:

 
– Мети, метла, мети досветла,
Березовый пруток неси под потолок…
 

За одним из столов, будто в ожидании начала урока, сидела Миранда и недоуменно наблюдала за ней.

– Дева, мать и старуха[22]22
   Образ встречается в мифолого-поэтическом трактате английского писателя Роберта Грейвса «Белая богиня». Согласно представлениям Грейвса, триединая богиня почитается в формах «девы», «матери» и «старухи», которые соответствуют трем стадиям женской жизни и трем фазам Луны: молодая луна, полнолуние и ущербная луна.


[Закрыть], это Анна! – воскликнула Роуэн. – Ты пришла! Счастливого кануна Дня Всех Святых! Веселого Самайна! Что ты делаешь вечером? Я поведу своих сестер выпрашивать сладости у соседей. И не важно, что я для этого уже слишком взрослая. К черту общественные стереотипы! А после мы с семьей проведем специальный ритуал, чтобы почтить усопших членов семьи и домашних животных; будет здорово. Не хочешь к нам присоединиться? Уверена, моя мама сможет уговорить твою…

– Моя тетя уверена, что выпрашивать сладости у соседей все равно что вломиться к ним в дом и наброситься на них с топором.

– Ах вот оно что.

– Похоже, твоя тетя – весьма разумная женщина, – рассудительно заметила Миранда.

Внезапно дверь с грохотом распахнулась.

– Тринадцать лун! – Роуэн схватилась за сердце.

В комнату вошли Эффи с Аттисом. Взгляд девушки остановился на Анне.

– Отлично, все в сборе. А это тебе для чего? – Эффи кивнула на метлу в руках Роуэн.

– Привожу в порядок наше логово. Плюс это отличная разминка для мышц. – С этими словами Роуэн стала выметать пыль по кругу, начиная с центра комнаты.

– Прекрасно. Я хочу, чтобы мы сделали это помещение своим.

Миранда с отвращением оглядела грязную мрачную комнату и ряд безголовых портновских манекенов у одной из стен.

– И как ты предлагаешь это сделать? – поинтересовалась она у Эффи.

– Для начала мы построим алтарь. – С этими словами Эффи подошла к классной доске.

Она щелкнула пальцами, и Аттис тут же приступил к делу: он мигом перенес длинный стол из угла комнаты к Эффи. Его движения не были исполнены той неловкости и неуверенности в себе, что были присущи их возрасту. Скорее наоборот: в них чувствовалась какая-то львиная энергия и целеустремленность. Талия его была довольно узкой, а плечи широкими, поэтому, когда мускулы на его руках напряглись, Роуэн отпустила метлу и в восхищении уставилась на Аттиса. Метла же продолжала двигаться маленькими кругами по комнате сама по себе.

– Алтарь должен стать нашим священным пространством: выражением того, кто мы есть, демонстрацией нашей силы. – Эффи перевернула вверх тормашками свою сумку, и оттуда вывалилась целая груда предметов, которые при всем желании не могли в нее поместиться: свечи различных форм и размеров, кристаллические подвески, странные статуэтки, сосновая шишка, камни с проделанными в них отверстиями и алмазный череп.

Эффи выбрала из кучи череп какого-то животного и начала приделывать его на стену, сняв висевшие там прежде часы и со стуком швырнув их на пол.

– Что это? – воскликнула Миранда.

– Череп козы. Видите, вот тут? – Эффи указала на небольшие выступы в верхней части черепа. – Это место, откуда росли ее рога. Самый убойный прикол состоит в том, что они начнут расти вместе с нашими магическими способностями.

– Но ведь коза давно подохла.

– Потому я и сказала: «убойный прикол». Теперь положи на стол вот это. – Эффи передала Миранде черную кружевную ткань. – Нам нужны богиня и бог. – Эффи выбрала из кучи хлама, что она принесла в своей сумке, золотую статую египетского бога с птичьей головой и поставила его на стол чуть правее. Затем она откуда-то извлекла матрешку и поставила ее слева. – Аттис, поставь швейную машинку вот тут. Чтобы почтить наше первое совместное заклинание.

Среди кучи вещей, что принесла с собой Эффи, оказался уже знакомый Анне снежный шар. Девочка взяла его в руки, но трясти шар ей не пришлось – снежинки уже кружились внутри.

– Я рада, что ты пришла, – просто сказала Эффи.

– Наверное, это меня убьет, но я решила, что все равно умру от скуки, если этого не сделаю.

– То есть? Ты хочешь сказать, что вышивание милых картинок в компании твоей тетушки не приносит тебе удовлетворения?

– Хорошо, я поняла намек.

– Пора создать новые воспоминания. – Эффи жадно захихикала и, забрав из рук Анны снежный шар, положила его обратно. – Так! Пора переходить к заклинаниям. – Она махнула рукой в сторону наполовину законченного алтаря, создание которого еще несколько минут назад Эффи считала их первоочередной задачей. – Аттис, прекрати! – Молодой человек в это время составлял манекены в ряд, как будто они танцевали ламбаду. Эффи вышла на середину комнаты – казалось, что она ступила на сцену под свет софитов. – Сегодня мы будем работать с языком стихий.

Тетя не доверяла стихиям. Она не любила ни дождь, ни ветер и считала, что огонь полон лжи; во время работы в саду она надевала перчатки, чтобы земля не застревала у нее под ногтями.

– Этот язык – один из самых древних и могущественных. Он наполнит нашу магию земными дарами Богини и поможет нашим будущим ритуалам. Традиционно считается, что существует семь элементов: земля, воздух, огонь, вода, дерево, металл и дух, – но обычно работают лишь с четырьмя стихиями: землей, воздухом, огнем и водой. Их инструменты – пентакль, жезл, атам[23]23
   Атам – магический ритуальный кинжал, применяемый для аккумулирования и хранения магической энергии. Этим ножом, как правило, чертят магические и священные фигуры, внутри которых ведьмы проводят ритуалы. С помощью атама благословляют, очищают вино и пищу, заклинают и контролируют демонов и другие сущности внутри круга.


[Закрыть] и чаша. – С этими словами Эффи взяла каждую из этих вещиц с алтаря.

Роуэн начала напевать:

 
– Иголка – клинок, подчиняющий пламя и дым;
Веточка – жезл, управляющий током ветров;
Монетка – пентакль, начертанный в почве сырой;
Наперсток – фиал, содержащий дыханье воды.
 

– Что это? – поинтересовалась Анна.

– Просто одна старинная детская песенка. Мама раньше пела ее для меня. Эффи, я уже знаю свою стихию – это земля.

– Возможно, когда ты колдуешь сама по себе, это так. Но нам необходимо выяснить, какие стихии подходят нам как членам ковена. Они могут не совпадать; это зависит от нашей коллективной энергии и того, что каждый из нас в нее привносит. Магия стихий направлена на то, чтобы найти баланс, и нам нужно найти свой. Вы принесли яблоки, что я оставила в ваших шкафчиках сегодня утром? Положите их в центр.

Анна и Миранда сделали, как было велено.

– Я свое съела, – призналась Роуэн.

– Хорошо, что я принесла несколько про запас. – Эффи положила еще несколько яблок в центр комнаты. – А теперь садитесь.

Они сели в круг, по периметру которого Эффи расставила свечи. Незнание того, что будет дальше, немного раздражало. Аттис устроился в стороне – молодой человек забрался на один из столов, стоящих в дальнем углу комнаты. «Он будет наблюдать за нами», – подумала Анна, и ей стало немного не по себе.

Эффи поставила в центр их круга свечу, стакан воды, небольшую плошку с землей, а рядом с ними положила лист какого-то дерева. Затем девушка принялась ходить вокруг, бормоча себе под нос:

 
– Вверху и внизу, внутри и снаружи,
Сплетай круги наши туже.
 

Ее голос, мягко растворявшийся в темноте комнаты, был негромким и успокаивающим, а шаги были тихими, как звук закрывающейся книги. Когда Эффи проходила мимо свечей, они загорались ярким пламенем, отбрасывая клубок теней внутрь круга. Девушка трижды повторила заклинание, а затем села в круг к остальным и подняла руки.

– Я взываю к сторожевым башням Севера, стихии земли, чей символ – древний пентакль. Взываю ко мху на деревьях и перегною под нашими ногами, богине червей, корней и гнили нашей плоти – даруй нам стабильность и силу. Я вбираю тебя в себя через горсть земли, взятой с перекрестья дорог. Пусть яблока плоть явит нам, кто мы есть.

Эффи взяла щепотку земли из плошки и положила себе в рот. Затем передала плошку Роуэн.

– Я что, должна это… – Роуэн с сомнением взглянула на содержимое плошки.

– Мы должны вобрать в себя каждую из стихий.

– Отвратительно. Ладно, ладно, я вбираю тебя в себя через горсть земли, взятой с перекрестья дорог. – С этими словами Роуэн взяла щепотку земли из плошки и положила в рот.

Миранда была следующей. Она с явным отвращением взяла плошку из рук Роуэн, зажала нос, защипнула малюсенькую горсточку земли и тоже положила в рот. Анна последовала ее примеру. Земля была кислой на вкус и какой-то шершавой по ощущениям.

Эффи как ни в чем не бывало продолжила:

– Я взываю к сторожевым башням Востока, стихии воздуха, чей символ – древний жезл. Взываю к листьям в небе и птичьим перьям, богине рассвета, ветра и ароматов, что он с собой несет, – даруй нам мудрость и смекалку. Я вбираю тебя в себя через дыхание этого листа. Пусть яблока плоть явит нам, кто мы есть.

Эффи взяла в руки лист и глубоко вдохнула. Каждая из девушек по очереди проделала то же самое.

– Я взываю к сторожевым башням Юга, стихии огня, чей символ – древний атам. Взываю к дыму пламени и частице зла, к богине солнца, летнего дня и белоснежного пепла – даруй нам энергию и желание. Я вбираю тебя в себя через жжение этого пламени. Пусть яблока плоть явит нам, кто мы есть.

Эффи зажгла свечу и держала палец над ее пламенем, пока боль не стала невыносимой. Вздрогнув всем телом, она передала свечу следующей девушке. Даже если бы Анна хотела отказаться от участия в этом действе, сейчас было уже поздно; раздался странный треск, и она ощутила, как на нее давит что-то, от чего невозможно убежать, невозможно скрыться.

– Я взываю к сторожевым башням Запада, стихии воды, чей символ – древняя чаша. Взываю к морям жизни и рекам мертвых, к богине луны, волн и океанских приливов – даруй нам интуицию и любовь. Я вбираю тебя в себя через эту воду. Пусть яблока плоть явит нам, кто мы есть.

Эффи отпила немного воды из стакана. Вещи, символизировавшие стихии, начали оживать: пламя разгорелось и замерцало; вода забурлила; земля в чаше зашевелилась, как будто из нее вот-вот выползет червяк; листик задрожал.

– Силой пентакля, жезла, атама и чаши пусть чистая яблока плоть явит нам, кто мы есть. Пусть чистая яблока плоть явит нам, кто мы есть… – повторяла Эффи.

Анна с растущим беспокойством наблюдала за этим странным спектаклем. Внезапно Эффи перестала повторять заклинание и объявила:

– Чур, я первая.

Не колеблясь она потянулась к центру их круга и взяла одно из яблок. Эффи с наслаждением вонзила в его плоть зубы. Но почти сразу же вскрикнула и уронила яблоко на пол. Оно раскололось пополам. Его мякоть была черной и обугленной, от нее поднимался дым.

– Огонь. – Губы Эффи расплылись в довольной улыбке, дым запутался в ее волосах. – Я так и знала. Теперь твоя очередь, Роуэн. Выбери какое-нибудь яблоко.

Роуэн протянула руку и сначала хотела было взять одно яблоко, но в итоге выбрала другое. Девушка хотела было откусить от него кусочек, но тут яблоко выпорхнуло у нее из рук и зависло в воздухе в нескольких дюймах над ее ладонью. Роуэн снова попыталась схватить беглеца, но он поднялся еще выше.

– Ого, – удивилась она. – Воздух? Я? Воздух? Но во мне нет ни мудрости, ни смекалки.

– Не теряй концентрации, – строго велела ей Эффи. – Миранда, теперь ты.

Миранда осторожно выбрала яблоко из кучки в центре их круга, но продолжала держать его на расстоянии вытянутой руки, как будто оно могло взорваться.

– Кусай же! – приказала Эффи.

Плотно закрыв глаза, Миранда поднесла яблоко к губам. Она осторожно откусила кусочек и тут же начала плеваться. Девушка уронила яблоко, и из него посыпалась земля. Когда яблоко прикатилось в центр их круга и остановилось там, из отверстия в его мякоти выполз червяк. Его маленькая розовая головка зашевелилась, и было похоже, будто маленький язычок пробует воздух в их комнате на вкус.

Миранда попыталась закричать, но вместо этого принялась жадно хватать ртом воздух.

– Я… я не могу… – выдавила она, скребя пальцами свое горло.

– Мне кажется, она сейчас задохнется! – в панике закричала Анна.

В дальнем углу комнаты со своего места вскочил Аттис.

– Сосредоточьтесь! – прикрикнула на всех Эффи. – Не сопротивляйся, – чуть тише сказала она, обращаясь к Миранде.

Девушки встретились взглядами, и Миранда сильно закашлялась, а после смогла наконец глубоко вздохнуть. Миранда разжала руку, в которую кашляла, и обнаружила на ладони горсть земли. Девушка вскрикнула, схватила бутылку с водой, выпила ее залпом и принялась отчаянно вытирать губы.

– Что со мной не так? Почему яблоко гнилое? Это отвратительно! Боже милостивый!

– Оно не гнилое, это просто земля. – Роуэн не смогла сдержать смех, когда из яблока на полу показался второй червяк.

Миранду вырвало.

– Тихо! Теперь Анна.

Девочка посмотрела на лежащие перед ней яблоки. Одно, казалось, привлекло ее внимание. Анна пыталась сопротивляться, но яблоко было настойчивым; его словно смазанная воском кожура блестела и подмигивала ей в трепещущем свете горящих свечей. Девочка взяла яблоко в руку и поднесла к губам, собираясь откусить от него кусочек, но вдруг его плодоножка начала расти, и на ней появились маленькие зеленые листочки. Она все росла и росла, обвиваясь вокруг своей оси, выпуская все новые побеги.

– Что это? – Анна засмеялась, потому что молодые листочки щекотали ей руку.

– Вода, – с улыбкой ответила Роуэн. – Дарующая жизнь.

Анна откусила кусочек, и яблочный сок заструился по ее подбородку. Внутри фрукта было больше воды, чем мякоти, – золотое озерцо, сладкое, как вкус лета. Анна была в восторге от магии в своей ладони. Она знала, что это результат их групповых усилий, а не ее личная заслуга, но все равно – это было приятно.

Аттис спрыгнул со стола на пол и вытащил из кармана своего блейзера небольшой магнит. Он наклонился к полу, сжимая магнит в руке, и одно из яблок покатилось к нему, будто притянутое его силой. Когда яблоко коснулось магнита, раздался приятный звон, словно металл ударился о металл.

– Полагаю, я металл, – сказал молодой человек.

– Ты не был частью нашего заклинания, – отчитала его Эффи.

– Ну, заклинание явно хотело, чтобы я стал его частью.

Аттис подошел к девушкам, внимательно осмотрел их яблоки и сорвал яблоко Роуэн с невидимой веточки, где оно все еще висело, паря в воздухе над рукой девушки.

– Почему мне достались червяки? – с негодованием воскликнула Миранда. – Почему я повелительница червей?

– Эй, ты украла мою стихию, – упрекнула ее Роуэн. – Я думала, что моя связь с землей чрезвычайно прочная. А теперь, выходит, я воздух – сплошной дух и никакой материи. Впрочем, в этом есть определенный смысл…

– Яблоки явили нам свою волю, – резюмировала Эффи. – Мы те, кто мы есть. Кто за то, чтобы напоследок сыграть в какую-нибудь игру? Кто-нибудь из вас играл в «Легкий, как перышко»?[24]24
   Старинная игра «Легкий, как перышко, твердый, как доска» (устоявшегося перевода на русский язык нет), которая заключается в том, что участники становятся на колени вокруг лежащего человека, подсовывают под него по два пальца каждой руки и, произнося слова, вынесенные в название игры, поднимают его вверх.


[Закрыть]

– Э-э-э… Раз этак тысячу, – просияла Роуэн.

– Здесь есть одно «но». Вы все хорошо себя чувствуете? Занятия магией, особенно с непривычки, могут иметь весьма негативные последствия, – предупредила Эффи.

Анна ощущала себя слегка опьяненной магией – чувствовать, как она бежит по венам, было чрезвычайно приятно. Это было похоже на электрический заряд, пропущенный сквозь ее тело. Какой-то странный зуд. Что-то не до конца ей понятное. После слов Эффи Анна осознала, что ко всему этому еще и очень устала.

– Снова придется есть какую-нибудь гадость? – поморщившись, спросила Миранда.

Эффи покачала головой.

– Тогда, наверное, я смогу выдержать еще одно заклинание, – сдалась Миранда.

Анна кивнула в знак согласия.

– Аттис, тебе снова придется остаться вне игры, – сказала ему Эффи. – Твоя магия слишком мощная; ни у кого из нас не будет даже шанса.

– Я знаю, когда стоит уйти в тень. – С этими словами молодой человек вновь запрыгнул на стол в дальнем углу комнаты.

– Когда играют обычные люди, они просто пытаются поднять одного из участников в воздух, приговаривая: «Легкий, как перышко, твердый, как доска». Но в магической версии этой игры один из участников должен будет встать, а затем упасть на спину. Остальные должны будут попытаться остановить падение. Что-то вроде «падения на доверие» с применением магии.

– Звучит опасно. – Миранда явно была не в восторге.

– Все довольно просто. Решайтесь. – С этими словами Эффи подняла руку. Как и в случае с походом в волшебный магазинчик, Анна внезапно обнаружила, что почти против своей воли поднялась на ноги. И как это Эффи так легко удается добиваться своего? Властность ее голоса? Интенсивность ее взгляда? Коварство ее улыбки? Она – точно Крысолов, играющий мрачную мелодию, заманивая всех крыс к реке. И крысы решались в эту реку прыгнуть. – Будет лучше, если колдовать буду я. Анна, ты первая.

Анна встала в центре комнаты, не до конца понимая, что ее ждет.

– Повернись и скрести руки на груди. Да, вот так. Подожди, пока не почувствуешь, как внутри тебя накапливается энергия. Затем я скажу: «Падай». Доверься нам, хорошо?

– Хорошо, – покорно ответила Анна, хотя не доверяла ни им, ни магии.

Девушки принялись хором повторять: «Легкий, как перышко, твердый, как доска. Легкий, как перышко, твердый, как доска». Анна не очень поняла, должна ли она что-то почувствовать или нет, – девочка не обнаруживала вокруг себя никакой магии. Идея упасть на спину без всякой поддержки или подстраховки казалась ей до крайности абсурдной. Легкий, как перышко, твердый, как доска…

– Падай!

Анна почувствовала, как слово, произнесенное Эффи, будто бы потянуло ее за собой, и, напрягшись всем телом, обхватила себя руками и упала на спину. Воздух вокруг нее, казалось, загустел и стал похож на заварной крем. Он сначала замедлил ее падение, а затем теплым потоком подхватил девочку и несколько мгновений удерживал на весу. После этого он мягко опустил ее на землю.

– Это было здорово. – Голос Анны прозвучал громче, чем ей хотелось.

Сердце девочки бешено колотилось.

– Посмотри-ка на себя, вся раскраснелась от магии, – снисходительно заметила Эффи. – Миранда, теперь твоя очередь.

Не дать Миранде упасть оказалось проще простого. Она и упасть-то толком не успела. Сила их магии тут же замедлила ее падение, и тощая фигурка девушки взмыла в воздух.

– Немедленно опустите меня! – запротестовала она.

– Кому-нибудь интересно узнать, как долго мы сможем удерживать ее в воздухе? – лукаво спросила Эффи.

Миранда захныкала, и ее тут же опустили на пол. И хотя голова Анны все еще гудела, но теперь к этому ощущению добавилось еще и напряжение, словно ее, как струну, натянули слишком сильно. Сокрушительной волной на девочку накатилась усталость.

– Моя очередь. – С этими словами Роуэн встала в центр комнаты.

Анна встряхнула головой и попыталась прийти в себя. Но уже через мгновение остальные девушки начали произносить слова заклинания. Анна не успела как следует сосредоточиться и, когда Эффи закричала: «Падай!», с удивлением услышала громкий треск.

– Вот черт! – выругалась Эффи.

Роуэн лежала на полу не шевелясь. В мгновение ока рядом с ней возник Аттис. Из раны на голове девушки тонкой струйкой вытекала кровь. Анна подбежала к Роуэн с другой стороны и опустилась рядом с ней на колени. Вскоре ресницы Роуэн затрепетали, и она открыла глаза.

– Я знала, что с моими габаритами играть в эту игру не стоит. – Роуэн улыбнулась уголком рта. – Ой, больно. У меня что, кровь? – Она медленно села, и Аттис осмотрел ее голову.

Анна заметила, что кровь Роуэн образовала на полу небольшой, но любопытный спиралевидный узор из концентрических кругов. Девочка, поняв, что и Аттис с интересом рассматривает его, тут же вытерла кровь бумажным платочком.

– Не волнуйся. – С этими словами, обращенными к Роуэн, молодой человек полез в карман своего блейзера. – Раны на голове всегда выглядят хуже, чем они есть. Я тебя подлатаю. У меня есть волшебная игла, которая вмиг их зашьет. Боли ты не почувствуешь, обещаю.

– Только если при этом ты будешь в костюме медсестры, – пошутила Роуэн.

– Черт, я забыл принести его в школу, – с усмешкой ответил Аттис, инспектируя рану на голове девушки.

– Почему заклинание не сработало? – В голосе Эффи слышалось раздражение. – Вы двое были недостаточно сосредоточенны; я чувствовала, что мне приходится делать за вас всю работу.

– Зачем же тогда ты крикнула «Падай»? – рявкнул Аттис.

Анна никогда не слышала, чтобы Аттис был с Эффи резок. Девочка отвела взгляд в сторону. Она знала, что вина за случившееся полностью лежит на ней. Она была слишком слаба для этого заклинания. Анна должна была что-то сделать, сказать им, что она очень устала, сказать им правду.