Текст книги "Игла и нить"

– Я знала, что рано или поздно случится нечто подобное. – Ямочка на подбородке Миранды задрожала. – Магия небезопасна, в ней есть что-то неправильное. Она всегда заканчивается пролитой кровью!

– Разве Аттис вылечил Роуэн не с помощью магии? – Эффи резко повернулась к Миранде.

От радостного возбуждения на ее лице не осталось и следа.

– Ну да, – сжавшись в комок, тихонько согласилась Миранда.

– Выходит, магия не неправильна, верно? Это мы напортачили с заклинанием, значит винить следует не магию, а нас. Нам нужно было приложить больше усилий.

– Это был наш первый раз. Мы станем лучше, – весело пообещала Роуэн. – Кроме того, мы не приняли во внимание мой вес…

– Эй, хорош уже называть себя толстой, – сказал Аттис с иглой во рту. – Линии твоего тела соблазнительны и прекрасны, смирись с этим.

– Кто-то только что назвал меня прекрасной или я слишком сильно стукнулась головой?

– Ты что-то притихла. – Эффи повернулась и с упреком посмотрела на Анну.

– Я… – Я должна сказать им, должна сказать всю правду. – Честно говоря, я ужасно устала. Я не осознавала, насколько сильно вымоталась, до того как мы стали…

– Тебе следовало сказать нам о том, что ты устала, – огрызнулась Эффи. Было ясно, что в их неудаче она винит именно Анну. – Мы должны рассказывать друг другу все. У нас не должно быть секретов. Они будут лишь сдерживать нашу магию. К следующему разу у вас не должно остаться никаких тайн друг от друга.

У Анны возникло непреодолимое желание отойти в тень, спрятаться подальше от людских глаз.

– Ладно, начинайте прибираться, если только кто-нибудь из вас не хочет провести здесь Хеллоуин. Нам всем наверняка есть куда пойти этим вечером.

Анне некуда было идти, кроме как к себе домой. Осенние туманы парили над холодной землей. Дома ее встретили тишина и темнота – тетя все еще была на работе. Анна села за кухонный стол и достала из сумки яблоко, символизировавшее ее стихию. Девочка откусила от него кусочек, пытаясь вспомнить вкус магии. Семена внутри фрукта начали прорастать: они были покрыты маленькими зелеными побегами и цветочками. Столько надежды, но никакой пользы. Мы еще толком не начали, а я уже успела все испортить. Терзаемая чувством вины, Анна подумала о Роуэн. О ее падении. О крови на полу. И об этом странном спиралевидном узоре из концентрических кругов…

Вцепившись в яблоко, Анна вдруг вспомнила о татуировке на телах безликих женщин. Семь кругов.

И внезапно в ее памяти всплыло более раннее воспоминание.

Ей тогда было лет восемь или девять. Анна упала на улице и ободрала коленку. Еле сдерживая слезы, девочка вернулась в дом и отправилась на поиски тети в надежде, что ее хоть как-то утешат: налепят пластырь и поцелуют в голову. Тети не было ни на кухне, ни в гостиной. Тогда Анна, отчаянно борясь с желанием разреветься прямо здесь и сейчас, поднялась по лестнице в тетину спальню. Дверь в комнату была приоткрыта. Девочка распахнула ее со словами:

– Тетя, я…

Тетя сидела на кровати, уронив голову на руки. Халат ее был спущен, спина обнажена. На коже был вышит узор из свежих ран.

Анна уронила яблоко, внезапно вспомнив: круги. Тот узор на тетиной спине состоял из кругов. Девочка попыталась вспомнить, что было дальше. Тетя поднялась с кровати, накинула халат на плечи и принялась кричать на Анну. Девочка так и не получила никакого утешения – ни пластыря, ни поцелуя.

Неужели у тети на спине был спиралевидный узор из семи вписанных друг в друга кругов? Анна помнила его очень смутно. С тех пор она неоднократно видела спину тети, и там не было и намека на этот узор. Возможно, Анна просто перенервничала. Наверняка все это не имело ровным счетом никакого значения. Просто очередное наказание наузников, очередная идиотская подготовка непонятно к чему. Не было ни одной веской причины делать какие-то далекоидущие выводы, вот только… кровь Роуэн на полу…

Раздался звонок в дверь. От неожиданности Анна подпрыгнула на стуле. Она убрала яблоко и направилась в прихожую. За дверью обнаружилась группа детей – миниатюрная компания упырей, дьяволов и ведьм. Они хором закричали: «ГАДОСТЬ ИЛИ СЛАДОСТЬ?»

Секреты

Никогда не забывайте о Тех, кто знает наши секреты, потому что они наши секреты не забудут никогда.

Возвращение. Книга наузников

Всю неделю Анна не могла сосредоточиться на учебе. Она была не в силах забыть о Роуэн и ее падении. Девочка надеялась, что с помощью ковена сможет каким-то образом усилить собственные магические способности, но кровавые круги на полу возле головы Роуэн были красноречивее любых слов: подобные заклинания находились за пределами ее хилых возможностей.

Анна с трудом заставила себя пойти на урок английского языка, зная, что это не улучшит ее настроения. Мистер Рамсден отличался исключительным умением превращать великие произведения английской литературы в словесную шелуху. Прямо как я – ненужная шелуха, высохшая оболочка. Одно радовало – эти занятия посещал в числе прочих Питер Ноуэлл. Это могло ненадолго отвлечь Анну от мрачных мыслей. Когда девочка вошла в класс, в нем еще никого не было. Она села в углу и стала ждать, надеясь, что Питер придет пораньше. Внезапно дверь распахнулась…

– Здоро́во, ведьмочка.

Анна сильно ударилась о парту и взвыла от боли.

– Я в восторге оттого, насколько ошеломляющее впечатление произвожу на тебя. – Губы Аттиса расплылись в довольной улыбке. – Правда, не уверен, приносит ли оно тебе удовольствие или боль.

– Последнее, уверяю тебя, – мрачно ответила Анна.

– Между ними тонкая грань, уверяю тебя, – парировал молодой человек.

Он потянулся, и его руки почти коснулись низкого потолка, отчего класс внезапно показался Анне очень маленьким. На Аттисе были те же спортивные штаны, что и всегда.

– Ты вообще одежду-то меняешь хоть иногда?

– Ну разумеется, – ответил молодой человек слегка обиженным тоном. – За исключением нижнего белья. Эта парта не занята? – Аттис уселся рядом с Анной, прежде чем она успела ответить.

– Почему ты пришел на занятие так рано? Ты же вечно опаздываешь, – спросила девочка.

– Просто я очень люблю читать, – ответил он, хотя Анна не заметила, чтобы он носил с собой хоть какие-то книги.

У него и сумки-то не было.

– Могу себе представить. По-видимому, именно этим ты занят в перерывах между свиданиями с девушками и ковырянием в ногтях на ногах?

– То есть это то, чем я, по-твоему, занимаюсь в свободное время? – со смехом спросил в ответ Аттис.

– Я пыталась представить себе и другие занятия, которые могли бы прийтись тебе по вкусу, но что-то ничего не придумала.

– Ты забыла о дрочке. – (Анна бросила в него ручку. На лице девочки застыла гримаса отвращения.) – Спасибо, мне как раз нужна была ручка.

Анна собиралась громко выругаться, но тут дверь распахнулась и в класс вошли Питер, Том и Эндрю.

– Я верну тебе ручку после занятий, хорошо, Анна? За научным корпусом? – громко спросил Аттис, рассмеявшись при виде выражения лица девочки.

В этот момент Анна готова была воткнуть злосчастную ручку ему в глаз.

– Аттис, в этой школе еще остались девушки, к которым бы ты не приставал? – спросил Питер.

Отлично, он наконец-то заметил меня и теперь будет думать, что я одна из многочисленных побед Аттиса.

– Он – живое доказательство того, что эволюция может двигаться в обратном направлении, – усмехнулся Эндрю, наморщив свой мышиный носик.

Анна не была поклонницей Эндрю – он всюду хвостиком бегал за популярными мальчишками, куда бы они ни шли, прятался за их спинами и уже оттуда отпускал ехидные комментарии и провокационные шуточки. Вероятно, остальные парни терпели его только потому, что Эндрю происходил из богатой и влиятельной семьи. Он повернулся к Анне, посмотрел на нее маслянистыми глазами и сказал:

– На твоем месте я не стал бы демонстрировать ему свои трусики.

Проходя мимо, Том стукнул кулаком по парте, за которой сидела Анна.

– Ты будешь разочарована, – вальяжно добавил он. – Он тыкнется в тебя пару раз своим членом, и все.

– В свою защиту должен сказать, что тыкаюсь я очень нежно, – заметил Аттис. – И кстати, Эндрю, не стоит тебе распространяться насчет женских трусиков. Это вызывает беспокойство у всех нас.

Эндрю хотел было ответить на колкость Аттиса, но заметил, что Питер с Томом о чем-то увлеченно беседуют, и подошел к ним. В класс потихоньку начали стекаться остальные ученики. Мистер Рамсден явился на урок с хмурой гримасой, которая якорем тянула вниз все его лицо, делая более видимыми возрастные морщины. Он всегда носил один и тот же серый костюм, который был ему немного велик, но с разными галстуками – сегодня на нем был оранжевый галстук со слонами. В таком виде мистер Рамсден напомнил Анне старого грустного клоуна.

Рамсден уже начал свой урок, объявив, что они продолжат чтение «Макбета», когда в класс вбежала запыхавшаяся Фелисити Гибсон.

– Урок начался семь минут назад, мисс Гибсон, – строго отчитал ее учитель. – Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Простите, мистер Рамсден. Тренировка по чирлидингу немного затянулась.

– Как могло затянуться простое размахивание помпонами? Что там можно изучать так долго? – усмехнулся мистер Рамсден.

Он явно пребывал в отвратительном настроении.

– Мы отрабатывали новый номер, – пояснила Фелисити.

– Ах, новый номер! Как же я сразу не догадался. Почему бы вам не показать его нам, мисс Гибсон?

Фелисити нервно хихикнула.

– Прошу вас, мисс Гибсон, покажите нам ваш новый номер. – Морщины на лице учителя стали четче.

Директор Конноти назначил его своим заместителем, и мистеру Рамсдену нравилось использовать толику власти, которой он обладал, в полную силу.

– Мистер Рамсден, я… – Фелисити выглядела растерянной.

– Приступайте, мисс Гибсон. Мы ждем.

Фелисити начала танцевать, пытаясь при этом сохранить лицо. Класс захихикал. Анна отвернулась, не в силах смотреть на унижение, которому подвергалась несчастная девушка.

– Давай, детка, потряси своей попкой! – прокричал Том, словно болельщик на стадионе.

– Мистер Келлман… – Рамсден выразительно посмотрел на Тома. Учитель подождал пару мгновений, прежде чем обратиться к Фелисити: – Пожалуйста, остановитесь. Теперь я понимаю, почему вам нужно больше практиковаться. – Губы мистера Рамсдена расплылись в мерзкой ухмылке. Фелисити молча подошла к свободной парте и села за нее с таким видом, будто вот-вот расплачется. – Что ж… Питер, пожалуйста, начинайте читать.

Класс затих, и Анна откинулась на спинку стула, размышляя над тем, почему мистеру Рамсдену вечно сходят с рук его маленькие выходки. Голос Питера действовал на нее успокаивающе, и Анна позволила себе раствориться в нем, словно в горячей ванне. Каждое слово было ровным и гладким, как камешек на морском берегу.

– Не прокомментируете ли только что прочитанную вами сцену, мистер Ноуэлл? – попросил мистер Рамсден.

Питер откашлялся, прежде чем ответить:

– Совершенно ясно, что леди Макбет манипулирует собственным мужем, чтобы заставить его совершить убийство. Она знает, что он человек доблести и чести, и провоцирует его, ставя под сомнение его мужественность…

– Неужели твоя собственная мужественность настолько деликатна, что несколько слов легко поставят ее под сомнение? – спросил Аттис, который сидел позади Питера.

– Локерби, вы не даете мистеру Ноуэллу высказать свое мнение! – рявкнул Рамсден.

– Вовсе нет. Я оспариваю мнение мистера Ноуэлла. Разве на уроках мы не должны заниматься именно этим – дискутировать по тому или иному вопросу? – спокойно ответил Аттис.

– Мистер Рамсден, если Аттис хочет обсудить мой ответ, я буду только рад. Пусть он поделится своими мыслями. Уверен, всем нам будет крайне полезно с ними ознакомиться. – Питер повернулся к Аттису и едва заметно улыбнулся.

– Весьма любезное предложение с вашей стороны, мистер Ноуэлл, но, боюсь, Локерби не хочет никакой дискуссии. Он хочет только одного – быть в каждой бочке затычкой, – отрезал мистер Рамсден.

– Можно мне и то и другое? – весело спросил Аттис.

Мистер Рамсден побагровел.

– Вы можете прочесть следующий отрывок, – прошипел он сквозь зубы.

– Я бы с удовольствием, но у меня нет с собой нужной книги.

– И где же она?

– Сказать по правде, сэр, по всей видимости, он просто не умеет читать, – вставил Эндрю.

Рамсден поднялся со своего места и, оскалив зубы, прорычал:

– Локерби! Как вы смеете приходить на мои занятия, не имея на руках текста, который мы проходим? В начале года было объявлено, что каждый ученик должен приобрести полное собрание сочинений Шекспира.

– Все в порядке, мистер Рамсден, я знаю всего Шекспира наизусть, – ответил Аттис.

– Да ну! – Бульдожье лицо Рамсдена вновь стало багровым. – Вы знаете всю пьесу наизусть?

– Ну, примерно.

– Если вы так хорошо знаете творчество Шекспира, почему бы нам не сыграть в одну игру? – Рамсден сел на свое место и, по-видимому, немного пришел в себя.

– Действительно, почему нет? – согласился Аттис.

– Подойдите к моему столу, – велел учитель.

Аттис вскочил со своего места, подошел к столу мистера Рамсдена и повернулся лицом к классу.

– Вы можете прочесть нам наизусть монолог Макбета «Бесчисленные „завтра“, „завтра“, „завтра“», и за каждую строчку, в которой вы допустите ошибку, будете оставаться после уроков, – сказал Рамсден.

– А что, если я не допущу ни одной ошибки? – поинтересовался молодой человек.

Мистер Рамсден посмотрел на Аттиса, будто тот был клопом, которого учитель собирался раздавить своим башмаком.

– Можете сами выбрать себе награду, – притворно мягко ответил он.

– Хорошо; если я нигде не ошибусь, вы станцуете перед всем классом новый номер команды Фелисити.

Весь класс – Анна в том числе – дружно покатился со смеху, представив себе, как мистер Рамсден исполняет танец чирлидерш. Учитель хлопнул ладонью по столу, приказывая классу успокоиться. Смех тут же стих.

– Уверяю вас, мистер Локерби, если вы нигде не ошибетесь, я проскачу по комнате, размахивая этими чертовыми помпонами, с превеликим удовольствием, – заверил молодого человека Рамсден.

– А после вы извинитесь перед мисс Гибсон, – добавил Аттис.

Мистер Рамсден сжал руки в кулаки так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Затем он разжал кулаки и с великодушной улыбкой промолвил:

– Конечно.

Взгляд Эндрю, исполненный злорадства, метался между Томом и Питером, губы которого расплылись в улыбке. Анна не винила их за то, что они так радовались грядущему унижению Аттиса, однако ей самой наблюдение за процессом не доставляло никакого удовольствия. Аттис, однако, выглядел совершенно невозмутимым. Он расправил плечи, поднял голову и своим звучным голосом начал:

– Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»… – Внезапно Аттис превратился в человека с изуродованной, ссохшейся душой, которому каждое следующее утро казалось более пустым, чем предыдущее.

 
– Крадутся мелким шагом, день за днем,
К последней букве вписанного срока;
И все «вчера» безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!
Жизнь – ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это – повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума, и страстей, но смысла нет[25]25
   Перевод М. Лозинского.


[Закрыть].
 

Последнее слово монолога прозвенело в тишине класса, словно удар колокола. Ученики были потрясены. Эндрю съежился на своем стуле. Мистер Рамсден, который на время выступления Аттиса отошел в дальний конец класса, стоял там не шелохнувшись. Его молчание было самым громким.

– Лично я, – продолжал Аттис как ни в чем не бывало, – не думаю, что леди Макбет виновата в падении Макбета. У нее есть своя роль, но Макбет хочет, чтобы она ее сыграла. На самом деле им движет страх. Макбет боится событий, которые не в силах контролировать; он боится, что не способен бояться и чувствовать человеческие страдания; но прежде всего он боится своего собственного разложения. У него чертов экзистенциальный кризис. «Жизнь… это повесть, рассказанная дураком, где… смысла нет». Им движет бессмысленность бытия. Макбет надеется, что совершенный им грех или предсказанное ему проклятие уничтожат его и… тогда он наконец сможет почувствовать хоть что-то.

Класс разразился аплодисментами. Их звук вывел Анну из задумчивости, в которую девочку погрузили слова Аттиса.

– Конечно, часть вины лежит на ведьмах. Впрочем, они, как правило, всегда во всем и виноваты. – Аттис подмигнул Анне, и девочка, как и Эндрю, съежилась на своем стуле. – А теперь, Питер, я бы хотел, чтобы ты поделился своими мыслями. Уверен, всем нам будет крайне полезно с ними ознакомиться.

Питер холодно улыбнулся и хотел было что-то ответить, но внезапно мистер Рамсден вновь обрел дар речи:

– Локерби! Вы наверняка спланировали весь этот цирк! – Его лицо цветом и формой стало напоминать баклажан.

– Я думал, мы договорились, мистер Рамсден? Если хотите, я могу прочесть еще один монолог. – Аттис театрально откинул голову назад и начал:

 
– Так надо, о моя душа, так надо.
Не вопрошайте, чистые светила:
Так надо![26]26
  У. Шекспир. Отелло. Акт V, сцена 2. Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]
 

– Убирайтесь! – рявкнул мистер Рамсден.

– Вы хотите, чтобы я сбегал за помпонами?

– ВОН!

Аттис отвесил низкий поклон и вышел. Оставленная им открытой дверь принялась тихонько раскачиваться на петлях.

К обеду вся школа была в курсе того, что произошло на уроке английского. Причем во время пересказа история обросла какими-то совершенно невероятными подробностями. Войдя в гостиную, Анна поймала себя на том, что улыбается, вспоминая выражение багрового лица мистера Рамсдена. Девочка подозревала, что Аттис умнее, чем кажется, но даже в этом случае ей не было ясно до конца, выучил ли он только этот монолог заранее или же действительно знал все произведения Шекспира наизусть. Анна поняла, что вообще не знает, кто такой Аттис.

– Эй!

Девочка обернулась на окрик и, подняв глаза, увидела сидящих за одним столиком Эффи, Роуэн и Миранду.

Последняя выглядела так, словно ее взяли в заложники.

Эффи кивнула на свободное место за столиком, приглашая присоединиться к их компании. Сколько Анна себя помнила, она всегда обедала в одиночестве, ведь она была никем. Чувствуя себя не в своей тарелке, девочка подошла к их столику и села на свободное место.

Девушки посмотрели друг на друга. Впервые они появились на публике все вместе.

– Обычно по средам я веду занятия в кружке любителей изучения Библии, но сегодня наше помещение оказалось занято, поэтому я перенесла встречу, – принялась оправдываться Миранда.

– Все в порядке, Мэнди, мы никому не скажем, что ты перешла на темную сторону, – сказала Эффи.

– Меня зовут Миранда! И я никуда не перешла! Я просто разведаю, что там, в темноте, и вернусь обратно к свету.

– Звучит пошловато.

– Вовсе нет!

– Мэнди, если хочешь выжить, тебе придется смириться со специфическим чувством юмора Эффи, – посоветовала Роуэн и тут же, сгорая от нетерпения, повернулась к Эффи. – Так что там случилось с Аттисом на уроке английского? Все только об этом и говорят. Жаль, что меня там не было. Аттиса в итоге вроде как отстранили от занятий у Рамсдена. – (Анна не удивилась, услышав новость, но слегка расстроилась: без Аттиса занятия английским языком будут уже не такими интересными.) – Вы, кстати, это видели? – Хихикнув, Роуэн развернула к остальным экран своего телефона.

В каком-то клипе, где чирлидерша размахивала помпонами, голова девушки была заменена головой мистера Рамсдена.

– Аттис наверняка отмочил что-то глупое и блестящее одновременно. Впрочем, как всегда, – со смехом прокомментировала Эффи.

– Я там была, – сказала Анна и вскоре поймала себя на том, что пересказывает остальным девушкам случившееся на уроке английского в мельчайших подробностях.

– Выходит, он просто взял и прочел весь монолог? – удивилась Роуэн. – То есть он выучил всего «Макбета» наизусть просто так, на всякий случай?!

– О, у него фотографическая память. Он самый умный человек из всех, кого я знаю, настоящий книжный червь, – заверила всех Эффи с нескрываемой гордостью; Анна попыталась сложить воедино все сведения о молодом человеке, которого только начала узнавать. – Его отец, старый друг Селены, был профессором английского языка и фанатом истории, поэтому Аттис вырос в окружении огромного количества книг и знаний. Они жили в кампусе, и к пятнадцати годам он уже прилично зарабатывал на том, что писал эссе за студентов, не справлявшихся с университетской нагрузкой. Он крайне изобретателен.

– А что за университет? – спросила Анна, желая узнать об Аттисе как можно больше.

– Абер… Вечно не могу это выговорить… Аберистуитский университет в Уэльсе. Красивое место. Расположен совсем рядом с пляжем. Селена обычно оставляла меня там на все лето. – Эффи улыбнулась какой-то отстраненной улыбкой.

– Может, этим летом сгоняем туда все вместе? – взволнованно предложила Роуэн. – Устроим ковен-тур?

– Его отец там больше не работает, – рассеянно ответила Эффи.

В этот момент в гостиную вошел какой-то молодой человек, которому Эффи энергично замахала рукой. Незнакомец помахал рукой в ответ и быстро сел за свободный столик, выглядя ужасно смущенным. Анна узнала в нем понравившегося Эффи здоровяка из кафе «Красный кирпич».

Роуэн энергично ткнула Эффи локтем в бок:

– Поговаривают, вы с ним встречаетесь.

– Скажем так: я устроила ему тест-драйв, – с улыбкой ответила Эффи.

– А можно я тогда пока устрою тест-драйв Аттису? – спросила Роуэн, подняв бровь.

– Легок на помине. Или, лучше сказать, легки на помине. – Эффи кивнула на дверь, в которую только что вошла Дарси под руку с Аттисом.

Дарси с нарочитой кокетливостью рассмеялась над тем, что только что сказал Аттис. Молодой человек отошел, чтобы взять еду, и девушка подошла к столику, за которым сидели Миранда, Роуэн, Анна и Эффи. Всегдашние прихвостни Дарси, Оливия и Коринн, следовали за своей предводительницей. Миранда замерла. Роуэн притворилась, что читает что-то на своем телефоне. Анна потянулась за своим наузом.

– Боже! И это все, на что ты способна, Эффи? – Дарси выразительно посмотрела на остальных девушек. – Должно быть, ты просто отчаялась найти кого-то получше. Но мы это знали давно, не так ли? Ведь что еще могло заставить тебя отдаться Тому Келлману на заднем сиденье его машины…

– Он сказал, что со мной ему понравилось больше, чем с тобой, – ответила Эффи.

Коринн хихикнула, и Дарси была готова испепелить ее одним своим взглядом.

– Миранда Ричардс, – фыркнула Дарси. – Тебе не стоило связываться с этими шлюхами, или ты наконец решила перестать строить из себя непорочную Деву Марию?

– Если хочешь присоединиться к моему кружку любителей изучения Библии, – громко сглотнув, нерешительно начала Миранда, – я буду рада объяснить тебе…

– Боже упаси! – Дарси приложила руку ко рту в притворном религиозном ужасе, и Оливия с Коринн покатились со смеху. – Я присоединюсь к твоему библейскому кружку в тот же день, когда ты потеряешь девственность. Знаешь, тебе бы не помешало с кем-нибудь переспать. Быть может, это помогло бы тебе избавиться от напряженной гримасы, которую ты считаешь своим нормальным выражением лица.

Коринн принялась массировать плечи Миранды.

– Очень рекомендую подобный массаж, – посоветовала она. – Дважды в день. И забудешь про докторов!

– Впрочем, ей, вероятно, повезет раньше, чем тебе, а, Чудище? – Дарси повернулась к Роуэн и толкнула ее локтем. – Вряд ли найдется смельчак, который захочет коснуться твоих огромных…

– Бедер? Ягодиц? Лодыжек? – предложила Оливия.

– Эй, послушайте, не нужно… – тихо начала Анна.

– Попридержите-ка. Мой. Телефон. Неужели Никто только что заговорила? – Дарси сощурила глаза и повернулась к Анне; девочка тут же опустила голову, мгновенно пожалев о своем сиюминутном порыве. – Глядите-ка, защищает своих новых друзей. Боишься, что они устанут от тебя так же быстро, как и все остальные? Понимаешь, что ты просто никто и тебе нечего им предложить? Даже твои родители не вынесли…

– Эй, Питер! Мы здесь! – крикнула Эффи; Питер только что вошел в гостиную и пытался понять, кто его зовет. – Я удивляюсь, как это он еще не устал от тебя, Дарси? Уверена, я смогу ему в этом помочь.

Глаз Дарси слегка дернулся. Она мило улыбнулась и направилась навстречу Питеру; Коринн и Оливия последовали за ней. Дарси что-то прошептала Питеру, и молодой человек хмуро посмотрел на Эффи.

– Ну что ж, из нас только что выжали все соки, – простонала Роуэн. – Наша жизнь вскоре гарантированно превратится в ад. Впрочем, я очень рада, что вспомнили мое прозвище четырехлетней давности. Я уж думала, о нем все забыли, но, видимо, я ошибалась. – С этими словами Роуэн оттолкнула от себя десерт.

Аттис с грохотом опустил на стол свой поднос.

– Ах, Дарси уже ушла. Как жаль, – с притворным огорчением в голосе посетовал он.

– Я знала, что это рано или поздно случится, – в отчаянии запричитала Миранда. – Они нас всех погубят.

– Почему вы все так ее боитесь? – В голосе Эффи слышалось нетерпение. – Эта школа жутко отсталая. В Нью-Йорке бы им это дерьмо так просто с рук не сошло. Дарси – обычная старомодная хулиганка, простая задира. Все, что она делает, – это бросается на людей и пытается их рассорить. Теперь, когда мы есть друг у друга, она не сможет победить.

– Она легко сможет победить. – Анна покачала головой. – Она всегда побеждает.

– Зависит от того, что считать победой, – ответила Эффи.

– Отчисление из школы? Социальная изоляция? Травля в Интернете до конца наших дней? – предположила Роуэн.

– «Отчисление» – возможно, – согласилась Эффи; Миранда побледнела. – Но «социальная изоляция» – ни в коем случае. В городе установился новый социальный порядок, и только мы знаем его правила. Вам всем просто нужно мыслить немного шире. В нашем распоряжении целый волшебный мир, разве не так? – (Анна не была уверена, что в ее распоряжении есть хоть какое-то волшебство.) – А что есть у Дарси?

– Привлекательная внешность? – ответила Роуэн.

– Возможность превратить нашу жизнь в ад? – со стоном добавила Миранда.

– Миранда права. Провоцировать ее – не самая хорошая идея, – заключила Анна. – Она контролирует все школьные сплетни. Последнее, чего бы нам хотелось, – это чтобы о нас говорила вся школа.

– Упс, слишком поздно. – Эффи развела руками, будто просила прощения, и с улыбкой обвела комнату взглядом; с замиранием сердца Анна осознала, что многие шестиклассники смотрели в их сторону. – Вся школа только обо мне и говорит. А раз вы теперь тусуетесь со мной, это значит, что и о вас тоже будут говорить. Я не виновата, что здешним завсегдатаям, похоже, больше просто нечем заняться.

Анна покачала головой, уступая доводам Эффи:

– Допустим. Но еще не все потеряно, пока о нас не заговорили в настоящих новостях. – Она вспомнила о безликих женщинах и связанных с их историей опасениях наузников. Анна понимала, что может вновь вызвать насмешки друзей, но ее уже начинали сводить с ума все эти бесконечные вопросы без ответов и поиски информации на тетином ноутбуке в отсутствие самой тети. – Эй, а кто-нибудь что-нибудь слышал о тех женщинах, что повесились на Биг-Бене? Показывали в новостях пару месяцев назад. Вопрос может показаться глупым, но… вы не знаете, связано ли все это каким-то образом с магией?

Роуэн опустила глаза.

Эффи повернулась к Анне, сухо улыбнулась и сказала:

– Ты про тех повешенных ведьм?

– Что? – ахнула Миранда. – Те женщины были… ведьмами?

– Я все время забываю, как мало вы обе знаете о волшебном мире, – устало сказала Эффи. – Да. Они были ведьмами. – Ее глаза жадно заблестели. – Семерка. Самые могущественные ведьмы на свете.

Анна была потрясена и не знала, что сказать. Она подозревала, что шесть повешенных могут быть ведьмами, но что они являются самыми могущественными ведьмами на свете… Неудивительно, что наузники чуть с ума не посходили.

– Мне казалось, женщин было шесть, – нерешительно заметила Миранда.

– Ну, седьмая петля была пуста, так что мы надеемся, что одной из семи все-таки удалось сбежать, – ответила Роуэн.

– Сбежать? Я думала, они покончили жизнь самоубийством?

– Богиня моя, нет, конечно же! – воскликнула Роуэн, а затем, понизив голос, продолжила: – Мама говорит, что они бы никогда себя не убили. Нет. Скорее всего, что-то убило их. С тех пор как об этом рассказали в новостях, мама сама не своя.

– А что? Что же их убило? – нетерпеливо спросила Анна.

Эффи подалась вперед:

– Никто толком не знает, но наверняка это было что-то еще более могущественное, чем сами ведьмы. – Казалось, Эффи эта мысль не пугала, а, наоборот, воодушевляла. – Селена мне тоже ничего не рассказывает. Но кажется, она не слишком-то переживает, поскольку уверена, что Семерка еще вернется.

– А они вернутся? – спросила Анна, немного успокоившись.

– Да, технически их нельзя убить. Они слишком могущественны, чтобы умереть. Я бы все отдала за то, чтобы познакомиться с ними, поколдовать вместе. Представь, скольким навыкам они могли бы нас обучить!

– А что насчет тех отметин? Семь вписанных друг в друга кругов?

– Это про́клятая метка, – вздрогнула Роуэн. – Семерка защищает всех ведьм от зла, поэтому и носит этот знак. Это символ их защиты, который позволяет им перевести зло на себя. В конце концов, проклятия – самый темный вид магии.

– Проклятая метка, – повторила Анна.

Этот ли символ был вышит у тети на спине? Но для чего? Для защиты от проклятий, как у Семи ведьм? Едва ли она могла спросить об этом тетю напрямую, не вызвав у нее подозрений.

– Я бы не стал беспокоиться обо всем этом, – тут же сказал Аттис, обращаясь к Анне. – Дерьмо случается и в волшебном мире тоже. Однако его всегда удается убрать.

Но Анна его не слушала.

– Они называют ее «Оком», не так ли? – спросила она.

– Это одно из ее старых имен, – кивнула Роуэн. – Метка выглядит как чей-то глаз, скажи? Помню, я наткнулась на этот символ в какой-то книге, когда была маленькой, так потом неделю не могла заснуть. В нем есть что-то такое, отчего мурашки бегут по коже…

– Все это звучит ужасно, – простонала Миранда. – Я бы хотела снова стать коуном.

Эффи со смехом обняла ее за плечи.

– А что я вам говорила? – обратилась она ко всем сидевшим за столом. – Единственные, кого тут стоит бояться, – это мы сами.

После стольких лет вымученного смирения и принятия Анна с удивлением обнаружила, что больше не думает с ужасом о новом школьном дне. Прошло несколько недель с тех пор, как они стали ковеном, и жизнь ее по-прежнему оставалась нелегкой – вся эта ложь тете, приближающиеся экзамены, разговоры за спиной, – однако кое-что в этой жизни ей начинало нравиться.

Шлюха. Непорочная Дева Мария. Чудище. Никто.

Так – без сомнения, с легкой руки Дарси – ехидным шепотом называла их почти вся школа. Однако впервые в жизни у Анны появились друзья, с которыми можно было разделить это вынужденное изгнание. Она теперь посещала занятия вместе с Роуэн – девушка ежедневно вываливала на Анну очередную порцию новостей, а также рассказывала о своем новом увлечении (под кодовым названием «мальчик-трубач»), с которым познакомилась на репетиции школьного ансамбля. После уроков Анна занималась вместе с Мэнди, которая наконец перестала возражать против этого уменьшительного от Миранды. Во время обеда они собирались за одним столом, обменивались последними новостями и высмеивали очередной модный пост Оливии или жалкие попытки Дарси соблазнить Аттиса, а также болтали о том, чем займутся, когда закончат учебу. Медленно и осторожно они раскрывались друг перед другом.