Текст книги "Войны за становление Российского государства. 1460–1730"

Заложив всеми этими реформами прочный фундамент своей военной политики, в начале июня 1552 года Иван IV по главе русского войска выступил в новый поход против Казани. Логистика этой военной кампании была тщательно продумана. Первыми на судах вниз по Волге в недавно отстроенную деревянную крепость Свияжск были отправлены пехотные части (стрельцы), артиллерия и припасы. Хотя крымские татары предприняли набег на южные границы Русского государства, чтобы отвлечь внимание остального войска, передвигавшегося по суше, эта попытка окончилась неудачей: к середине августа русская конница, которой командовал князь Александр Горбатый-Шуйский, прибыла в Свияжск. Несмотря на тщательную подготовку к этому походу, дорога до Казани заняла у русского войска почти шесть недель. С учетом того, что военные кампании не могли длиться долго, вопрос тылового обеспечения становился ключевым, и у этой проблемы не было решения. Каким образом Русское государство могло перебросить свою конницу, не говоря уж о пехоте, артиллерии и обозе, через огромную и малонаселенную степь (и обратно), не затягивая кампанию сверх меры и не истощив при этом все заготовленные припасы?

В 1552 году Ивану IV сопутствовала удача – Казанское ханство быстро пало. От Свияжска воссоединившееся русское войско, почти не встречая сопротивления, прошло маршем до Казани и осадило столицу ханства. Большой и Передовой полки подступили к городу с юго-востока и расположились на Арском поле, как и в 1550-м году [Худяков 2004: 22–23]6262
  План см. [История Татарии 1937: 120]. Оценки численности русского войска очень сильно разнятся [Martin 1995: 352; Hellie 1972: 270].


[Закрыть]. Вылазки татар не помешали русским установить против восточной стены трехэтажную осадную башню (туру) и обнести ее окопами и валами; все эти саперные работы проходили под прикрытием стрельцов. После этого началась планомерная осада города. Главной защитой Казани от Русского государства являлось расстояние, отделявшее столицу ханства от Москвы; после того, как Ивану IV удалось решить эту задачу, татары оказались в очень тяжелом положении. Казанское войско было не таким многочисленным, как русское, хотя в нем тоже были и пехота, и конница. Защитники города были вооружены пищалями и пушками, но стены казанской крепости не могли долго выдерживать артиллерийский обстрел. После того, как русские саперы подорвали подземную галерею, обеспечивающую Казань питьевой водой, татарская столица была обречена, хотя взятие ее состоялось только 2 октября 1552 года в результате приступа и после кровопролитного боя [Khodarkovsky 2002: 105; Ходарковский 2019; Ермолаев 1982: 26; Hellie 1972: 162; Марголин 1948а: 93].

Однако падение Казани не привело к мирному вхождению Казанского ханства в состав Русского государства. Для умиротворения татар потребовалось еще несколько лет и военных кампаний. В ходе осады 1552 года Казань была разграблена, и многие ее жители погибли или бежали из города. Бывшая столица ханства была отстроена заново – как русский город и православный центр. Частью новых укреплений стали стены Зилантова Успенского монастыря. На севере и в центре Казанского ханства были построены крепости Алатырь (1552) и Чебоксар (1555), в которых были посажены гарнизоны, удерживавшие в повиновении татар, живших вне столицы. Хотя часть покоренного населения ханства присягнула на верность московскому царю, партизанская война против русских захватчиков началась сразу же после падения столицы. Двухлетнее восстание 1553–1554 годов было подавлено карательными силами русских войск, в результате которых погибли многие тысячи татар и обезлюдели огромные территории. Вскоре после этого были основаны еще три или четыре монастыря, мощные стены которых тоже служили укреплениями. Тем временем за стенами Казанской крепости возникла новая татарская слобода.

И даже после всех этих событий установление русской власти в Казанском ханстве шло медленно и тяжело. В 1556 году Ивану IV пришлось отправить в Казань более трех карательных экспедиций для подавления татарских волнений. К 1558 году для защиты от набегов со стороны открытой степи на территории бывшего ханства были построены три новые крепости, а к середине 1570-х годов к ним добавились еще три: вместе они сформировали новую линию укреплений. Несмотря на продолжавшееся сопротивление местного населения, Иван IV начал постепенно раздавать захваченные земли помещикам – в том числе и татарам. В некоторых аспектах вхождение Казанского ханства в состав Русского государства происходило по тем же лекалам, что и в предыдущих случаях – принудительное изъятие имущества у прежней элиты, перераспределение земель и строительство линии укреплений. Вместе с этим проводились карательные походы и возводились новые крепости, в которых насаживались русские гарнизоны. Однако при всем этом Казанское ханство так полностью и не стало частью единой административной системы Русского государства, как Новгород или Тверь. Его исповедовавшие ислам князья не заняли высоких мест при московском дворе. Для управления бывшим ханством было создано специальное ведомство – Приказ Казанского дворца. Казань продолжала оставаться особым элементом в структуре Русского государства. То же самое касалось и военных отрядов – татарских, чувашских, марийских и прочих, – которые входили в состав русского войска, но явно находились в нем на особом положении [Romaniello 2003: 22–23; Pelenski 1974: 268; Худяков 2004: 130–138; Ермолаев 1982: 26, 28, 36; История Татарии 1937: 157, 168–169]6363
  См. также раздаточные материалы к докладу М. Романелло «Perceptions of Frontiers and Borders in Muscovite History», представленному в рамках круглого стола AAASS в Бостоне 6 декабря 2004 года.


[Закрыть].

Карта 3. Казанский поход (1552)

Тем не менее Москва быстро распространила сферу своего влияния далее на юг и на восток. Некоторые входившие в Ногайскую Орду племена, чьи земли находились в Нижнем Поволжье, уже давно периодически состояли в союзе с Москвой. После падения Казани Иван IV в 1554 году посадил на престол Астраханского ханства ногайского князя. Когда этот князь перешел на сторону Крымского ханства и напал на стоявший в Астрахани русский гарнизон, в 1556 году состоялся второй Астраханский поход, закончившийся поражением ханского войска и установлением в Астрахани власти русского воеводы. После покорения Астраханского ханства Ногайская Орда в значительной степени утратила былую независимость, хотя Русское государство по-прежнему рассчитывало на ногайцев как на силу, способную если не победить, то частично сдерживать Крым. В 1555 году сфера влияния Русского государства продвинулась еще далее на восток вплоть до Сибирского ханства, которое начало выплачивать дань Москве [Khodarkovsky 2002: 112–113; Ходарковский 2019; Ермолаев: 23].

Восточные завоевания Москвы привели к тому, что власть Ивана IV теперь распространялась на огромные новые территории, в том числе на северный конец важнейшего торгового пути, который вел вниз по течению Волги и далее на юг через Каспийское море и на запад в Константинополь. Неожиданно для самого себя Русское государство стало контролировать бо́льшую часть центральной Евразии и степи. У этих завоеваний обнаружилась и идеологическая подоплека. Хотя подобные соображения вряд ли играли большую роль в начале этой экспансии, Иван IV очень скоро начал позиционировать себя – и на домашней арене, и перед западными соседями (особенно перед Польшей) – как правителя, обеспечившего победу христианской веры над исламом [Pelenski 1974: 265]. В ознаменование победы над Казанью в Москве был воздвигнут великолепный собор Василия Блаженного (строительство началось в 1551 году и закончилось в 1558-м). Однако при всей важности этих идеологических установок, Иван IV, обращаясь к своим новым подданным, претендовал на почести, полагавшиеся ему как наследнику престола Золотой Орды, и неоднократно говорил, что в его землях ислам может сосуществовать с христианством6464
  Степные племена именовали Ивана «белым царем». Сам он не использовал этого словосочетания, хотя «царь казанский» и «царь астраханский», по всей видимости, намекали на его притязания на этот титул [Khodarkovsky 2002: 44, 114; Ходарковский 2019].


[Закрыть].

Экспансия принесла Русскому государству новые территории, пригодные для ведения сельского хозяйства. При покорении Казанского и Астраханского ханств были захвачены огромные земли, которые стали постепенно распределяться в виде поместий. Более того, эти завоевания открыли русским путь к дальнейшей колонизации на восток. Привилегии, жалованные русским царем крупным промышленникам, дали возможность некоторым из них, в частности Строгановым, заняться освоением новых земель. Они создавали собственные военные дружины и продвигались в поисках пушнины все далее на восток, строя новые крепости и поселения6565
  В. Кивельсон. Участник дискуссии в рамках круглого стола AAASS “Perceptions of Frontiers and Borders in Muscovite History”. AAASS. Бостон. 6 декабря 2004 года.


[Закрыть]. Самый известный из таких походов под предводительством казака Ермака закончился захватом столицы Сибирского ханства в 1582 году. Хотя сам Ермак и большинство его казаков вскоре были убиты, Москва, когда это было возможно, направляла правительственные отряды, действовавшие заодно с частными дружинами промышленников, основывая форпосты в Сибири и быстро продвигаясь далее на восток.

Все эти успехи наглядно продемонстрировали важность планомерной подготовки, непосредственно предшествующей военной кампании. Хотя некоторое время спустя в адрес Ивана IV прозвучали обвинения, в которых шла речь о допущенных им ошибках и некомпетентности [Fennell 1955: 114–115, 138–139]6666
  Подлинность переписки Ивана IV с Курбским долгое время является предметом исторических споров.


[Закрыть], Казанский поход 1552 года и Астраханский поход 1556 года были однозначно успешными, продемонстрировав эффективность инвестиций в артиллерию, пехоту и тыловое обеспечение, а также оправдав ставку, сделанную на использование казаков и координированные действия поместной конницы и постоянного стрелецкого войска под командованием воевод, назначенных «без мест». Даже если говорить о карательных экспедициях, последовавших за этими завоеваниями, то и они были хорошо спланированы и при всей своей бесспорной жестокости оказались весьма успешными.

Падение Казанского ханства изменило баланс сил в степи и вокруг нее и повлияло не только на политику и дипломатию Русского государства, но и на его военно-административную систему, от которой теперь требовалась еще бо́льшая эффективность в вопросах мобилизации и снабжения. Особенно остро эта проблема встала в ходе противостояния Москвы с Крымским ханством и его сюзереном – Османской империей. Хан Девлет I Гирей, правивший Крымом, отказывался признавать переход Казани и Астрахани под власть Москвы. Династия Гиреев продолжала претендовать на оба эти ханства. В результате после 1556 года Крым был во враждебных отношениях с Русским государством, не соглашаясь даже на временные перемирия. Напротив, крымцы совершали крупные и опустошительные набеги на южные рубежи русской империи, зачастую действуя в союзе с другим врагом Москвы – Литвой. Иван IV ответил серией Крымских походов (1557, 1559 и 1560 годы), которые, впрочем, не принесли желаемых результатов. Эти кампании, о необходимости которых при московском дворе велись ожесточенные споры, не сократили число набегов крымских татар на русские земли и не подорвали военную мощь Девлет-Гирея. Крым был недостижим. Союзники Москвы ногайцы тоже не имели возможности постоянно удерживать крымцев от набегов на территории Русского государства. Покорение Казанского ханства привело к ухудшению положения на южных границах русской империи, задача по защите которых не только не решалась, но и становилась со временем все более сложной, несмотря на то что правительство Ивана IV уделяло огромное внимание строительству и содержанию в порядке новых засечных черт [Renner 1997: 103, 114; Реннер 1966; Королюк 1954: 27–28, 44]6767
  Поддержку русскому войску в Крымских походах оказывали казаки из Запорожской Сечи, которые продолжали нападать на принадлежащие туркам поселения на Черном море даже после того, как русские войска отступили в свои земли [Lemercier-Quelquejay 1969: 267–270].


[Закрыть].

Экспансия свела Русское государство лицом к лицу с Османской империей, которая тогда находилась на вершине своего могущества [Findley 2005: 115]. Еще до падения Казанского ханства султан Сулейман I пытался воспрепятствовать завоеваниям Москвы, создав союз степных народов, однако его отвлекли войны с Персией и Священной Римской империей. К тому моменту, когда турки вновь обратили свое внимание в сторону Русского государства, Иван IV уже расширил сферу своего влияния до Астрахани и вступил в союз с Кабардой; эта коалиция вскоре была упрочена браком русского царя с кабардинской княжной. Русское присутствие на Кавказе представляло угрозу турецким интересам [Садиков 1974: 143]. Набеги казаков уничтожили торговые пути, ведшие на восток. Более того, захватив Астрахань, русские могли перекрывать пути следования паломников в Мекку (и иногда делали это); также оказались перерезанными военные и торговые связи Константинополя с Центральной Азией. Османская империя – при поддержке крымского хана, претендующего на Казань, – стала планировать войну с Русским государством по крайней мере с 1563 года.

Первая кампания турок против Русского государства началась весной 1569 года после почти двух лет подготовки. Турецкая армия не встретила большой поддержки со стороны Девлет-Гирея, которого присутствие османских хозяев на его землях беспокоило едва ли не сильнее, чем угроза со стороны Москвы. В первую очередь турки планировали прорыть канал между Доном и Волгой. Такой канал обеспечил бы им важнейшее стратегическое преимущество, позволив турецкому флоту перемещаться между Черным и Каспийскими морями и открыв Османской империи прямой путь не только на Астрахань, но и к Северному Кавказу и Персии. Далее турки собирались воспользоваться этим каналом для снабжения своей сухопутной армии в походе на Астрахань. Правительство Ивана IV, крайне встревоженное появлением турецкого колосса у своих южных границ и занятое выматывающей войной на западе, испытало огромное облегчение, узнав, что турецкая экспедиция расстроилась практически сама по себе. Прорыть канал между Доном и Волгой оказалось невозможно, тем более в течение одного лета6868
  Длина существующего Волго-Донского канала составляет 101 км; его строительство велось с 1948 по 1952 год.


[Закрыть]. Без этого канала великолепная логистическая система Османской империи оказалась не в состоянии обеспечить снабжение армии, выступившей на Астрахань. По первоначальному плану турецкое войско должно было зимовать у стен Астрахани, готовясь к штурму. Однако их крымские союзники, обеспокоенные присутствием турок на этих территориях, убедили их как можно скорее вернуться к Черному морю. В исторических свидетельствах того времени даже высказывались предположения, что крымцы сеяли раздор в турецком войске6969
  См. «речи» Семена Мальцева, приведенные у П. А. Садикова [Садиков 1974: 147].


[Закрыть]. Опасаясь нападения со стороны как русских, так и персов, командовавший походом Касим-паша принял решение отступить через степь к Азову, несмотря на возникшие в связи с этим гигантские проблемы со снабжением. Из османского войска, выступившего в Астраханский поход, обратно вернулось меньше трети [Inalçik 1946–1947: 61–69; Садиков 1974: 152].

По всем внешним признакам, в этой кампании Османская империя потерпела полное фиаско. Крах амбициозного проекта строительства канала между Доном и Волгой привел к тому, что военная операция, ключом к успеху которой была организация водного снабжения из Черного моря в Каспийское, завершилась провалом. Без этого канала Константинополь был так же неспособен обеспечивать свою армию припасами в бесплодной и малонаселенной степи, как и Москва. Вплоть до XVIII века этот фактор играл ключевую роль во всех русско-турецких войнах. Даже татары при поддержке янычар и артиллерии не могли решить эту проблему [Smith 1993: 71]7070
  О схожей ситуации, в которой оказалась русская армия в XVIII веке, см. [Menning 2004: 277].


[Закрыть]. Однако с политической точки зрения эта экспедиция была не такой провальной, как могло бы показаться. Русское государство осознало степень обеспокоенности Константинополя в связи с русской экспансией и поняло, какую серьезную опасность представляет военный союз между Османской империей и Крымом. В течение следующих нескольких лет Москва вновь открыла ведущие через Астрахань торговые и паломнические пути и уничтожила крепость, построенную на реке Терек. После Крымского похода на Русь в 1571 году, когда Девлет-Гирей сжег Москву, заслужив похвалу от своего сюзерена в Константинополе, Иван IV был готов передать крымскому хану Астрахань и, возможно, даже Казань [Khodarkovsky 2002: 117; Ходарковский 2019; Бурдей 1963: 63; Inalçik 1946–1947: 61–82, 107–111; Benningsen 1967: 427–446].

Покорение и вхождение в состав Русского государства бывших ханств – Казанского и Астраханского – имело важные последствия и для русского военного устройства. Во-первых, в результате этих событий Москва стала еще больше нуждаться в многочисленной армии – для ведения боевых действ в Нижнем Поволжье и подавления сопротивления в казанских землях. Даже после карательных походов 1552–1556 годов для защиты Казанского ханства и удержания в повиновении его жителей русскому правительству требовалось почти постоянно держать там свои войска7171
  ПСРЛ. Т. XIII. М., 1965. С. 523, 528. Упоминания о восстаниях в 1572 и 1582 годах см. [История Татарии 1937: 127].


[Закрыть]. Чем более эффективно и организованно удавалось проводить мобилизацию в этих целях, тем менее обременительным это было и для военных ведомств, и для самих призванных на службу людей.

Кроме того, после завоевания Казани и Астрахани еще сильнее возросла потребность в войсках нового типа. Особенно остро ощущалась необходимость в постоянных гарнизонных войсках в бывшем Казанском ханстве. В крепостях были размещены постоянные части, обученные обращению с огнестрельным оружием, а пограничную службу несли отряды конницы. К 1560-м годам гарнизоны новых крепостей в казанских землях были в значительной степени укомплектованы служилыми людьми «по прибору»; в гарнизоне самой Казани их было больше половины от общего числа. Схожая ситуация сложилась и на южных границах, где все более важную роль стали играть стрельцы и казаки. В годы правления царя Федора I была предпринята попытка усилить казанские гарнизоны за счет раздачи поместий преданным царю русским дворянам и татарским князьям на русской службе. Все эти меры помогли Москве умиротворить казанцев так же, как ранее это произошло с новгородцами [История Татарии 1937: 125, 128, 189–190].

С другой стороны, казанская и астраханская конницы под командованием татарских военачальников – наряду с другими татарскими отрядами из Ногайской Орды и Касимовского ханства – стали ценным приобретением для вооруженных сил русского государства [Martin 2002: 365–388]. В то время как гарнизонную службу в казанских землях несли русские служилые люди, татарская конница воевала в Ливонии; все это стало возможным благодаря созданию административной системы, способной эффективно собирать налоги и использовать людские и технологические ресурсы государства. В период нескончаемых войн, ведшихся при Иване IV, реформы, начатые в 1550-е годы, позволили Русскому государству в 1560-х годах укрепить свою военную мощь.

Задолго до того, как ситуация в Поволжье успокоилась, Русское государство ввязалось еще в одно непростое противостояние – Ливонскую войну. Ливонией называлась территория, находившаяся к северо-востоку от Русского государства – между русскими землями и Великим княжеством Литовским. Ко второй половине XVI века она представляла собой конфедерацию, в которую входили остатки владений некогда могущественного римско-католического ордена крестоносцев, а также несколько богатых ганзейских городов и епископств, часть которых была на пороге перехода в протестантизм. В 1550-х годах Ливония была не только лишена сильной централизованной власти, но и раздираема внутренними конфликтами. Иван IV быстро воспользовался благоприятным моментом. Выдвинув в качестве повода к войне древние права на причитавшуюся Москве дань, русский царь в 1557 году неожиданно напал на Ливонию. Для того чтобы максимально использовать эффект неожиданности, атака была осуществлена одновременно с двух сторон; командование походом было поручено касимовскому хану и еще двум татарским князьям, а также русским воеводам. В состав русского войска входили поместная и татарская конницы, казаки, стрельцы и большой артиллерийский обоз [Martin 2002: 366, 381; Martin 2001: 5; Rasmussen 1973: 226].

Застигнутые врасплох ливонцы не сразу собрались с силами для того, чтобы дать отпор русским. Хотя города и земли Ливонского ордена были защищены большим количеством замков, многие из которых были недавно перестроены по последнему слову фортификационной науки, а независимые города, такие как Дерпт (Юрьев, ныне Тарту), были хорошо вооружены, в период 1558–1562 годов действия русских войск в этой не слишком привычной для них военной обстановке были на удивление успешными. Так, в 1558 году русские взяли Дерпт и Нарву и осадили Ревель (ныне Таллинн); ливонцам удалось отвоевать обратно только Везенберг. В ходе кампании следующего года войска Ивана Грозного оккупировали бо́льшую часть центральной Ливонии, после чего было подписано шестимесячное перемирие; Иван воспользовался этой передышкой для того, чтобы совершить поход на Крым. В 1560 году после осады был взят Феллин. В августе 1560 года под Эрмесом ливонская конница атаковала многократно превосходящее их численностью русское войско и потерпела сокрушительное поражение; после этой битвы армия Ордена фактически перестала существовать. Ливонские города и епископства обратились за помощью к иностранным державам и наемникам.

Все эти ранние успешные кампании Ивана IV в Ливонской войне проходили по одному и тому же сценарию. Походов было много, длились они недолго и завершались взятием городов и крепостей после коротких осад. Важную роль при этом играли стрельцы, которые обстреливали защитников замков из окопов и из-за деревянных укреплений; в случае вылазок ливонцев встречала русская и татарская конницы. Кроме того, активное участие в осадах принимала артиллерия. При этом боевые действия были непродолжительными. Кампании были недолгими, и в промежутках между ними заключались короткие перемирия. В результате всех этих войн земли вокруг ливонских замков и городов были полностью разорены. К 1560 году все ливонцы, у кого была такая возможность, укрылись в оставшихся не взятых русскими городах и крепостях, чтобы не стать жертвами набегов, в ходе которых захватывались добыча и пленники. Угроза исходила не только от отрядов Ивана IV, но и от местных разбойников и наемников, которые начали грабить все вокруг после того, как правительство Ливонии наняло их для защиты, но не смогло расплатиться [Renner 1997: 37–39, 113–115, 121, 175; Реннер 1966].

Карта 4. Экспансия Русского государства (1533–1598) (взята из Атласа М. Гилберта «Atlas of Russian History» [Gilbert 1989])

Однако впоследствии ход войны изменился: масштаб и характер боевых действий стали иными. Успех стремительных и сокрушительных военных кампаний Русского государства привлек внимание других соседей Ливонии, которые тоже решили урвать свои куски от этого распадающегося на части пирога. В 1560 году в Ливонию вошли датские войска, а в 1561 году – шведы, и тогда же о своих правах на южную Ливонию объявила Литва, взявшая в 1562 году под свой протекторат Ригу. В результате Ливония оказалась разделенной между четырьмя этими державами. После чего Ливонское противостояние стало всепожирающей региональной войной, участие в которой с течением времени все более тяжелым грузом давило на Русское государство, и так постоянно воевавшее на многих других фронтах.

На севере Ливонии ход событий диктовался давней враждой между Данией и Швецией. Датский король купил для своего брата у Ливонии остров Эзель (Сааремаа) у побережья нынешней Эстонии. Условием покупки стало подавление датчанами эстонского крестьянского восстания. Однако в 1561 году Швеция объявила об установлении протектората над городами Ревель и Пернау (ныне Пярну). Долгая вражда между двумя скандинавскими королевствами привела к Северной семилетней войне, которая длилась с 1563 по 1570 год. Русское государство заключило союз со Швецией, в то время как его главные враги и соседи Польша и Литва (с 1569 года единое государство Речь Посполитая. – Примеч. пер.) вместе с ганзейским городом Любеком поддержали Данию. Впрочем, Русское государство и польско-литовские силы в основном сражались друг с другом в Ливонии и землях, находившихся далее к югу, и мало участвовали в конфликте между скандинавскими странами. В исторической перспективе итогом Северной семилетней войны стали, скорее, не какие-то значимые территориальные приобретения, а то, что Швеция и Дания получили ценный опыт ведения непрерывных боевых действий на суше и на море [Frost 1993: 36].

Тем временем в 1561 году Великое княжество Литовское заключило договор с Ливонским орденом, согласно которому Орден был ликвидирован, а Рига и принадлежавшие рыцарям земли на юге Ливонии переходили под протекторат Литвы. Русское государство и Литва стали готовиться к войне, причем каждая из враждующих сторон рассчитывала в этом противостоянии на помощь союзников. Сначала дело ограничивалось приграничными стычками и набегами. Военные кампании 1561 и 1562 годов не принесли решающего успеха ни тем, ни другим. Тогда в декабре 1562 года русское войско выступило в крупный поход на литовский город Полоцк. Полоцк был стратегически важным городом Великого княжества Литовского, угрожавшим группировке русских войск в Ливонии. Кроме того, он был очень богат и находился в центре густонаселенной местности. Еще одним важным фактором, обусловившим выбор Полоцка как цели этого похода, были исторические притязания Москвы. Иван IV, провозгласивший свое царство преемником Киевской Руси, считал Полоцкую землю своей отторгнутой вотчиной, в то время как поляки и литовцы отказывались признавать за русским государем право на титул царя, принятый им после коронации. Также Иван Грозный объявил эту кампанию войной против врагов истинной веры – как и в случае с походом на Казань [Bogatyrev 2002: 326; Александров, Володихин 1994: 88–90].

Благодаря летописям и самому раннему из сохранившихся до нашего времени официальному отчету о численности принимавшего участие в походе русского войска мы обладаем удивительно подробными сведениями о ходе этой кампании. Документально зафиксированная численность русских войск составляла свыше 31 500 человек. Пятую часть армии Ивана IV составляли инородцы: казанские и астраханские татары, ногайцы и другие народы. Среди воевод тоже были татарские князья. Хотя к ним были приставлены русские бояре, судя по всему, все оперативные решения, связанные с командованием, они принимали самостоятельно. Татарские конники, наводившие ужас на своих противников, использовались и в головном охранении, и на поле боя; при этом, будучи заняты на Ливонской войне, они не могли участвовать в бунтах у себя на родине [Martin 2002: 374–375; 382–383; Renner 1997: 40; Реннер 1966]7272
  См. также [Сапунов 1885]. Эта оценка численности русского войска совпадает с официальными документами того времени [Скрынников 1975: 45–46]. Другой точки зрения придерживаются С. Богатырев и Д. Н. Александров с Д. М. Володихиным [Bogatyrev 2002: 381; Александров, Володихин 1994: 111].


[Закрыть]. Кроме того, в походе участвовали отряды поместной конницы из Москвы и еще 17 русских городов. Около 38 % русского войска, 12 000 человек, составляли служилые люди «по прибору» – стрельцы и пушкари. Под руководством самого Ивана Грозного русская армия в полном составе (семь полков и три артиллерийских отряда) выступила на Полоцк из Великих Лук. Инженерные работы и снабжение были тщательно продуманы и хорошо организованы; все было готово для осады. На пути следования войска были возведены мосты, и несмотря на то, что дорога на Полоцк была запружена пехотой и конницей, артиллерия и осадные башни были вовремя доставлены под стены города [Martin 2002: 374]7373
  Подробнее см. [Сапунов 1885: 58–63].


[Закрыть].

Русские конники быстро установили контроль над всеми литовскими территориями вокруг Полоцка. На поле боя ключевую роль сыграли части, вооруженные огнестрельным оружием. Стрельцы и пушкари7474
  А. В. Чернов пишет о том, что для участия в Полоцком походе были собраны пищальники [Чернов 1951: 290].


[Закрыть], расположившиеся на острове посреди Двины и на обоих берегах реки, обстреливали литовцев, ведших огонь со стен города, и прикрывали государев полк, который осуществлял попытки штурма. Стрельцам удалось поджечь укрепление (острог), находившееся возле реки, что сыграло ключевую роль в последовавшем взятии города. После того, как сам город пал, замок какое-то время еще продолжал сопротивление, хотя литовцы не могли рассчитывать ни на передышку, ни на помощь со стороны. Русская артиллерия продолжала обстреливать крепость, и неделю спустя осажденные сложили оружие. Хотя Иван IV проявил снисходительность по отношению к гарнизону Полоцкого замка, согласно летописям, сам город был разграблен и сожжен, католические храмы были разрушены, а множество мужчин, женщин и детей были угнаны в плен [Чернов 1954: 50–51]7575
  Р. Г. Скрынников пишет, что всего в плен было взято 11 000 человек [Скрынников 1975: 64]. В схожей ситуации Иван IV приказал стереть город с лица земли [Новиков 1790: 279–290].


[Закрыть]. В Полоцке был оставлен русский гарнизон, а остальное войско с царем во главе вернулось в Москву после двух месяцев зимней кампании. Русские инженеры восстановили поврежденный замок и построили новые укрепления вдобавок к уже существующим. Полоцкий поход является прекрасной иллюстрацией того, что при благоприятных условиях русское войско могло успешно завершить хорошо продуманную и подготовленную недолгую осаду.

Однако взятие Полоцка стало последним успехом Ивана IV в этой войне, так как боевые действия на разных фронтах начали истощать ресурсы Русского государства. Иван отчаянно сражался за то, чтобы сохранить свои ливонские завоевания, однако его стали преследовать потери и поражения. Литва тем временем не жалела расходов на войну и постепенно восстанавливала утраченные позиции. В 1564 году из-за ошибок командования русское войско потерпело тяжелое поражение от литовцев на р. Улле близ Орши (к юго-востоку от Полоцка) из-за оплошности воевод [Чернов 1954: 51]. Вскоре после этого в Литву бежал князь Андрей Курбский, один из виднейших политических деятелей Русского государства и успешный военачальник, ярко проявивший себя в Казанском походе. Еще одно поражение от литовцев ждало русских в 1567 году в битве при Чашниках, при этом южные границы русской империи все время подвергались набегам со стороны крымских татар.

В тот самый момент, когда Ливонская война приняла неблагоприятный для Москвы оборот, в жизни Русского государства произошел коренной перелом. В приступе гнева, возможно, вызванного поражениями в русско-литовской войне, Иван IV подверг свой двор опале и уехал из столицы в Александровскую слободу – крепость приблизительно в 100 км от Москвы. Вскоре после этого, к ужасу своих подданных, он разделил свое царство на две части. Земли, которые перешли в его личный удел, получили название опричнина7676
  От слова «опричь», т. е. особо. – Примеч. ред.


[Закрыть]; они были изъяты из состава Русского государства, и многие землевладельцы лишились своих вотчин и поместий. У опричнины были свой государственный аппарат и своя армия, в которой к началу 1570-х годов состояли 15 000 стрельцов и казаков. Тем временем остальная часть Русского государства, названная земщиной, управлялась отдельно. В годы начавшегося после этих событий террора Иван использовал опричников для того, чтобы избавляться от тех своих подданных, кого он подозревал в измене. В 1570 году опричное войско с чудовищной жестокостью взяло и разграбило Новгород7777
  Событие, известное как «Новгородский поход Ивана Грозного» или «Новгородский погром». – Примеч. ред.


[Закрыть].

Вряд ли стоит удивляться тому, что в этот период глубочайшего внутриполитического кризиса положение дел в войне с Литвой складывалось для Русского государства не лучшим образом. К внутренним проблемам добавились и внешние. В 1569 году в результате Люблинской унии Великое княжество Литовское и Королевство Польское объединились в государство Речь Посполитая. Несмотря на то что у этого союза были и минусы, Литва получила прямой доступ к военным ресурсам более богатой и обладающей бо́льшим населением Польши. Возникла перспектива создания антирусской коалиции между Речью Посполитой и Швецией, и в это же время, в 1569 году, Османская империя предприняла поход на Астрахань, о котором шла речь выше.