Текст книги "Уверенность"

На основе всего вышесказанного у вас может создаться впечатление, что, когда дело касается страха, мы в полной заднице. Однако не все так безнадежно: у каждого из нас есть спасательный круг – префронтальная кора. Это отдел головного мозга, отвечающий за высокоорганизованное мышление, за самые сложные аспекты мыслительной деятельности. Миндалевидное тело получает сигналы в том числе и оттуда. Считается, что эта часть мозга развивалась позже других. В то время как лимбическая система участвует в формировании реакций и чувств, основной функцией префронтальной коры является управление мышлением. Чаще всего мы хотим, чтобы префронтальная кора оставалась за старшего. Именно она принимает решения. В нормальном состоянии, если нет никакой реальной угрозы, префронтальная кора сдерживает реакцию страха из миндалевидного тела, но, если мы жжем свечи с обоих концов или непрерывно подвергаемся стрессу, это не всегда ей удается. Миндалина побеждает и захватывает рассудочную часть мозга. Поэтому человеку необходимы отдых, передышки от трудов, возвращение в зону комфорта.

Взаимодействие между префронтальной корой и миндалевидным телом происходит несколько медленнее, чем прямое сообщение с таламусом (частью мозга, передающей информацию миндалине). Префронтальная кора должна сначала связаться с таламусом, который затем пересылает сведения миндалине. К тому моменту, когда начинает действовать префронтальная кора, мозг обладает полноценной картиной происходящего. Он в курсе дела. Префронтальная кора подключается на последних этапах обработки страха. Если реальной опасности нет, префронтальная кора изыскивает возможности успокоить миндалевидное тело, и мы возвращаемся в нормальное состояние. Вы поймете это, когда оправитесь от испуга (например, если убийца в кино еще не умер). Если же угроза реальная, миндалевидное тело получает зеленый свет на автоматическую реакцию страха.

Таким образом, наш мозг приходит к выводу, что жизни ничто не угрожает, после того как префронтальная кора оценит ситуацию. Так что можете себе представить, насколько важна роль этого отдела мозга в том, чтобы наша жизнь протекала без лишних страхов. В то время как миндалевидное тело – ядро древней лимбической системы, префронтальная кора – стержень вашего сознания. И когда вопрос касается надуманных страхов, стоящих на пути к уверенности, мы можем использовать ее себе во благо.

Так что в поисках самоуверенности мы не блуждаем в потемках. Здесь нам пригодится инструментарий, описанный во второй части книги. Исследуя способы, с помощью которых можно укрепить веру в себя, мы бросаем вызов страхам и лучше понимаем их, и все это помогает запустить префронтальную кору в работу.

Глава 3
Почему мы боимся неудачи

Теперь, когда мы имеем общее представление о страхе и знаем, как он образуется в нашем мозге и теле, можно перейти к рассмотрению одного конкретного мнимого страха: боязни неудачи. Этот страх существенно влияет на нашу ежедневную жизнь, вставляя палки в колеса при выработке уверенности в себе. Но какова его природа?

Как объясняет доктор Эшлинг Ленард-Кёртин, «страх неудачи проистекает из боязни не достичь каких-то высот, которые мы сами задали себе или кто-то нам навязал».

Мы переживаем страх неудачи, когда сомневаемся в своих способностях добиться успеха в деле, за которое беремся. Это весьма распространенное сомнение. В особо острых случаях его называют атихифобией, но я боюсь (это фигура речи), что если мы навесим на себя такие ярлыки, то будем воспринимать их как данность – как наше естественное и неистребимое качество, избавиться от которого нельзя. А между тем еще как можно.

Боязнь неудачи трудно определить, и, вероятно, лучше рассмотреть ее на примерах. У Мэри волшебный певческий голос, но она отказывается от попыток стать певицей, хотя такая возможность сама плывет ей в руки, поскольку считает, будто это пустой номер. Она вообразила, что ничего не выйдет, и не предпринимает никаких действий. Она страшится не только провала, но и связанных с ним переживаний: разочарования, грусти, досады, низкой самооценки и т. д. Если Мэри не станет ничего делать, то сможет убеждать себя, что это могло случиться; но, если она попробует, есть вероятность, что карьера певицы не сложится, – и при таком раскладе она станет воспринимать это как неудачу.

Пример из собственной жизни? Их не счесть, но давайте начнем со страха неудачи, который преследует меня в процессе написания этой самой книги. Если коротко – а то я часами могу бубнить об этом, – я боюсь, что не успею справиться хорошо и вовремя. Боюсь, что меня обругают критики и книгу не станут покупать. Боюсь, что это заставит меня усомниться в своих способностях. Боюсь того, что обо мне подумают люди. Поэтому, не подпиши я договор, по которому обязана в срок сдать готовую книгу в издательство, я могла бы сбежать за тридевять земель, позволив своей поведенческой реакции на страх править балом. Но страх неудачи, который испытываем мы с Мэри, не основывается на фактах. Он надуманный. Подсознательно мы обе считаем, что не добьемся успеха, а это вызывает поведенческую реакцию, которая инстинктивно стремится оградить нас от определенных действий. Страх заставляет нас сказать «нет» и выполнять только те дела, которые, как нам кажется, нам всегда удаются, с которыми мы легко можем справиться в пределах своей зоны комфорта.

Когда мы опасаемся неудачи, то боимся предпринимать какие-либо действия. Легче вообще ничего не делать, потому что тогда мы не потерпим фиаско – вернее, мы так думаем. Страх провала, как вы, наверно, заметили, парализует.

Откуда проистекает этот страх? Для начала, он может уходить корнями в те далекие времена, когда избежать неудачи в прямом смысле слова значило избежать смерти, например если вы сумели одолеть хищника. Сегодня же ситуации, в которые мы попадаем, допустим презентация на работе или приглашение кого-то на свидание, не являются вопросом жизни или смерти (хотя иногда нам и кажется, что легче умереть, чем решиться на какой-то поступок). Но помните: наш ум реагирует на страх точно так же, как и в древности, даже если опасность воображаемая.

Интернет-ресурс Mind Tools, дающий советы по улучшению качества жизни, объясняет, что причиной страха перед неудачей у многих людей являются строгие и требовательные родители, поскольку они систематически унижают ребенка или подрывают его самоуважение и эти чувства человек несет с собой во взрослую жизнь. Кроме того, авторы портала предполагают, что другим основанием может быть пережитое ранее драматическое событие. «Например, несколько лет назад вы выступали на важной презентации перед большим количеством людей и опозорились. Провал был таким ужасным, что вы начали бояться оплошать и в других начинаниях. И даже сейчас, годы спустя, вы все еще носите этот страх в себе»[7]7
  Более подробно об этом см.: https://www.mindtools.com/pages/article/fear-offailure.htm. – Прим. авт.


[Закрыть].

На мой взгляд, есть еще две причины того, что такое огромное количество людей боится сплоховать. Первая снова уносит нас к закономерностям эволюции.

Довольно долгое время человек не был замыкающим звеном пищевой цепи. Я полагаю, в природе властвовали львы, но я не Дэвид Аттенборо[8]8
  Британский натуралист и телеведущий, автор передач о живой природе. – Прим. пер.


[Закрыть] и сведения эти получила из мультфильма «Король Лев» – источника, согласитесь, заслуживающего полного доверия. По моему мнению, все страхи, о которых мы говорим, легко соотносятся с нашим положением в пищевой цепи тогда и сейчас. Это может показаться малоубедительным, но подумайте: до самого последнего времени мы находились в этом ряду аккурат посередине. По утверждению Юваля Ноя Харари (автора книги «Sapiens. Краткая история человечества»[9]9
  Харари Ю. Н. Sapiens. Краткая история человечества. – М.: Синдбад, 2017.


[Закрыть] и легенды конференций TED), в древности люди охотились на животных поменьше, которые были им по зубам, а на самих людей, в свою очередь, охотились крупные хищники. Такой порядок царствовал в мире миллионы лет, и хотя нам трудно представить себе, что человек не всегда был царем природы, однако мы прыгнули на вершину пищевой цепи и завоевали власть над миром всего 100 000 лет назад. В истории планеты это лишь мгновение. В логике эволюции то был поспешный и преждевременный скачок, и с физической точки зрения он вообще не должен был произойти. Стали бы мы когда-нибудь крупнее и сильнее львов? Едва ли. Но благодаря увеличившемуся мозгу, с преимуществами, даваемыми префронтальной корой, мы оказались способны переиграть больших хищников, научившись пользоваться огнем и изобретя инструменты, при помощи которых стали охотиться с большим успехом, чем позволяли наши физические возможности, что в конце концов привело к когнитивной революции, потом к аграрной, а затем к промышленной, и так вплоть до наших дней. (Да, это всего лишь краткая выжимка из истории человечества. Я настоятельно советую всем прочитать книгу Sapiens, чтобы более подробно узнать об эволюции человека.)

Интеллектуально мы были сильнее, а физически – нет, и я считаю, что здесь не обошлось без коллективного страха, который мы все еще несем в себе сегодня. Лев на суше или акула в море, безусловно, уверены в себе. Они разгуливают по земле или рассекают воды, ни о чем не беспокоясь. Они не думают о возможных опасностях или о том, что все вдруг может пойти кувырком. По мнению Харари, дело в том, что их подъем к вершине пищевой цепи происходил медленно, в течение миллионов лет, и по этой причине они уверены в себе от природы. Они, можно сказать, сколачивали уверенность веками и уж точно не сомневаются в себе так, как мы.

У нас же, людей, подъем на вершину произошел настолько стремительно, что мы не успели вжиться в новую роль. Мы прыгнули от стажера до генерального директора, не пройдя всех ступеней служебной лестницы. У нас не было опыта, и потому мы остались с неуверенностью, годимся ли для этой работы. По словам Харари, «большинство самых сильных хищников планеты – величественные создания. Миллионы лет владычества наполнили их чувством уверенности в себе. Sapiens (это мы), напротив, еще совсем недавно считались в саванне легкой добычей, и потому нас одолевают страхи и тревога за наше положение». Тот факт, что мы поднялись на вершину так быстро (с помощью социальных процессов, а не генетических и не физических), – вероятная подоплека нашей всеобщей одержимости сомнениями в себе. Идя к нынешней ступени развития миллионы лет, мы бы не испытывали никаких страхов. Возможно, когда-то так и будет, но мы с вами точно этого не увидим. Если сегодня сравнивать людей и крупных хищников, то благодаря превосходным мыслительным способностям человек может выиграть спор с обезьяной, однако она способна без всяких усилий оторвать ему голову – и, спрашивается, как в данном случае поможет наша пресловутая риторика?

По моему мнению, еще одна причина всеобщего страха перед неудачей уходит корнями в детство. Опять же, научно это не подтверждено, но для меня объясняет многое. Вспомните, как нас воспитывали: в основном учили в школе быть прилежными и старательными, проявлять осторожность, не рисковать, рисовать, не заезжая за контуры, выполнять домашние задания, не ввязываться в подозрительные авантюры, ходить по струнке и, наконец, стремиться к успеху. Рискованные поступки не поощрялись, что частично служило для нашей безопасности (например, нельзя переходить дорогу на красный свет), а частично имело целью обеспечить нам благополучное будущее (например, никак нельзя провалиться на экзамене). Неудача в школе приводила к тому, что ты отставал в учебе и не мог должным образом продолжить обучение, то есть делать то, чего от тебя ожидали. Словом, один сплошной негатив. Возможно, я утрирую, но все детство и юность родители и учителя внушают нам, что следует избегать неудач и стремиться к успеху, и это, как я полагаю, заставляет нас бояться промахов и когда мы вырастаем.

В этом нет ничего плохого, и учителя определенно желают детям добра, но остаточное отвращение к неудачам может отозваться серьезными проблемами во взрослой жизни, где неудачи неизбежны – особенно если вы ставите перед собой масштабные цели.

Теперь подумайте о том, что сегодня тех, кто поднялся на вершину служебной лестницы, воспринимают как авантюристов и революционеров; эти люди привыкли выходить за рамки и ломать устои. Для взрослого подобное поведение похвально и приносит хорошие плоды, но в детстве, когда риска следует избегать во что бы то ни стало, оно не приветствуется (в школе такой ученик считается баламутом, и на него сердито косятся). Здесь есть явная нестыковка. Что же меняется за то время, пока мы переходим из школы во взрослую жизнь? Когда мы должны совершить кувырок и превратиться из чрезмерно осторожного человека в разрушителя традиций? С большинством из нас такого не случается, и мы продолжим жить и работать, не извлекая уроков из своих ошибок, следуя правилам и ходя по струнке. Мы занимаемся этим до последнего дыхания, и, естественно, нас не прельщает перспектива в чем-нибудь напортачить.

В детстве я была пай-девочкой и примерной ученицей. В школе меня ни разу не наказывали. Я неизменно выполняла домашние задания, а если почему-либо не получалось, у меня всегда была уважительная причина и я в тихой панике торопилась скорее объяснить ее учителю, пока меня не отчитали перед классом. Я аккуратно вела тетради, заполняла дневник и вообще делала, что велят. Тем временем кое-кто из других учеников беспечно порхал из класса в класс и жил в свое удовольствие. Попадая в переделку, они не расстраивались. Плохо написав контрольную, не волновались. За что бы я ни бралась, я подходила к делу серьезно, усердно трудилась и тщательно готовилась, так что всегда получала хорошие отметки. Правда, круглой отличницей не была, но за 18 лет учебы ни разу не провалила экзамен.

Вы, наверно, думаете, что у меня были суровые родители, которые затюкали дочь, и это было бы логичным объяснением моего усердия, – но ничего подобного. Вероятно, я вела себя как паинька по собственной инициативе, и им не требовалось стоять надо мной с палкой. Мама и папа всегда были ко мне добры и считали, что ко всему нужно подходить ответственно. Не знаю, почему я боялась допустить промах. Возможно, потому, что мой старший брат в детстве был до безобразия умным (из тех детей, кто отлично успевает и в гуманитарных, и в технических предметах, в то время как остальным редко дается и то и другое; вот зануда!). Видимо, имея такого брата, я подсознательно установила для себя высокую планку. В то время как он все схватывал на лету, мне приходилось прикладывать усилия (но не думайте, будто я ропщу), и, глядя на него, я не жалела стараний. Я следовала примеру брата. Вы можете сказать, что я просто была прилежной ученицей, но моими поступками руководил скорее страх неудачи.

Было это в 1990-х, еще до появления соцсетей, когда мало кто, кроме членов семьи, знал о моих победах и поражениях. Тогда твои достижения оценивали лишь родители и учителя, теперь же – весь мир. И не нужны никакие особые исследования (хотя этого добра навалом), чтобы выяснить, что тревога, и в частности страх неудачи, в сегодняшнем мире гораздо более распространенная проблема. Взять, например, LinkedIn: наши дипломы, достижения и успехи – или отсутствие таковых – выставлены там на обозрение всему миру. Тем временем в Instagram и даже Snapchat мы пристрастились к социальному сравнению. Вы можете даже не осознавать этого, но если активно пользуетесь соцсетями, то, скорее всего, постоянно сравниваете себя с другими; мы невольно сопоставляем наши удачи и осечки с чужими успехами. И касается это не только профессиональной сферы, но и личной. Однако, разумеется, все это надуманно. «Она выглядит более успешной, чем я». Конечно, раз все теперь выносится на публику и все оценивается, кому захочется афишировать свои промахи? Подобное новшество, безусловно, ослабило мою уверенность в себе. А что может быть более публичным действием, чем написать книгу, которую прочтет весь мир (или по крайней мере кто-нибудь кроме моей мамы)?

В то же время интересно заметить, что самые успешные люди мира, рассказывая о своих далеко не блестящих оценках в школе (Саймон Коуэлл[10]10
  Британский телеведущий и продюсер. – Прим. пер.


[Закрыть]) или отсутствии склонности подчиняться (Ричард Брэнсон[11]11
  Британский предприниматель, один из богатейших людей Великобритании. – Прим. пер.


[Закрыть] бросил школу в 16 лет) или о том, как в трудные времена они падают духом (здесь приходит на ум Джоанн Роулинг), меняют ситуацию. Мы осознаем, что есть несколько путей к успеху и они не имеют отношения к тому, чему нас учили в школе. Это не значит, что мы должны на все наплевать и пойти вразнос, прохлаждаться и надеяться, что когда-нибудь встанем на ноги. Помните, что люди, добившиеся огромного успеха, не обязательно академически образованны, но верят в себя и обладают другими необходимыми качествами, чтобы преуспеть по-крупному.

Возможно, нам следует изменить восприятие неудачи или хотя бы смягчить неприязнь к ней. Это относительно новая идея. Довольно долгое время в неудачах не видели ничего хорошего, и неудивительно, что мы боимся их. Но уже на моей памяти началась ломка стереотипов, и, может быть, будущие поколения вырастут без прежнего отвращения к провалу. Определенно, мы уже далеко ушли от тех дней, когда неуспеваемость в школе приводила к физическим наказаниям. Правда, мы еще совсем недавно начали смотреть на промахи в более позитивном свете – как на ступень к лучшим свершениям и поучительный вираж судьбы, необходимый для полноценной самореализации.

Как современная жизнь согласуется со страхом неудачи

По словам доктора Эшлинга Ленарда-Кёртина, «тот факт, что сегодня наши удачи и провалы становятся достоянием общественности, для многих людей повышает ставки. Теперь свидетельства успеха или фиаско могут быть выложены на многочисленных медиаплатформах, что дает нам возможность пережить события заново, хотим мы того или нет. Многих из нас мало привлекает мысль публично попасть впросак. Скорее активируется наша система предупреждения об опасности. Если мы потерпели неудачу в прошлом, то можем переживать этот опыт снова, и снова, и снова.

Из психологических исследований мы знаем, что в интернете люди ведут себя намного свободнее, чем в реальной жизни. Вероятность того, что кто-то скажет вам нечто нетактичное по поводу вашего промаха в лицо, относительно мала. В Сети же каждый чувствует себя вправе безапелляционно выразить свое мнение по поводу любой удачи или провала. Видимо, люди следуют приблизительно такой логике: “Если это здесь разместили, я могу говорить что хочу”. А раз так, то они часто пишут гораздо более оскорбительные комментарии, чем позволяют себе высказывать при личном общении. Из-за подобных ядовитых замечаний человек и так тяжело переживающий свое фиаско, может еще сильнее страдать от позора, а это приведет к тому, что он станет воспринимать себя безнадежным неудачником и ему окажется сложнее снова приступить к действиям, необходимым для успеха в будущем.

Хотя существует и другой феномен, связанный с успехом: в этом случае все происходит очень похожим образом. В интернете некоторые люди пытаются сбить спесь с тех, кто считается успешным. С другой стороны, если отзывы чрезвычайно положительные и доброжелательные, это тоже может психологически плохо повлиять на человека, поскольку он станет думать, что нужно во что бы то ни стало поддерживать планку.

Совет психолога: полезно подмечать, какие мысли, чувства и телесные ощущения возникают у вас, когда вы читаете отзывы на свою деятельность в интернете, независимо от того, положительные они или отрицательные. Приложите максимум усилий к тому, чтобы воспринимать их просто как комментарии, не позволяйте им влиять на свое психологическое состояние. Вам могут польстить хвалебные отклики; однако, если ваша самооценка зависит от чужого мнения, появление менее благоприятных комментариев в будущем способно привести вас в уныние. Точно так же, если вы остро реагируете на неблагосклонные реплики в свой адрес, вы будете уклоняться от весьма полезных для себя действий.

Таким образом, стоит анализировать собственные ощущения, придерживаться своих целей и использовать в качестве ориентира их, а не стремление вызвать определенную реакцию у окружающих и избежать отрицательных отзывов».

Глава 4
Осмысление уверенности

Хотя это одна из первых глав книги, я долго откладывала ее написание, поскольку дать определение уверенности – дело нелегкое. Чтобы глубоко вникнуть в это понятие, необходимо также раскрыть сущность самооценки и смелости (и даже компетентности), а потому тут легко запутаться. В то время как эти слова часто взаимозаменяемы, на самом деле они представляют разные качества, и важно установить различие между ними. Чаще всего понятие «уверенность» включает в себя все три аспекта, но в этой главе я подробно рассмотрю само его значение, чтобы оно стало совершенно понятным.

В самых простых выражениях, это состояние, когда вы не сомневаетесь в себе и своих способностях в определенной области (в психологических терминах, уверенность «зависит от предметной области» и связана со специфическими явлениями или действиями). Я выделила «в себе», потому что самоощущение, о котором мы говорим, существенно отличается от уверенности в результате (которая невозможна, если только вы не ясновидец).

Быть уверенным в себе независимо от результата более осуществимо, чем предвидеть будущее. Это качество формируется прежде всего и главным образом с помощью практического опыта. Но, возможно, еще важнее то, что уверенность в себе развивается благодаря тренировке мысленной установки. Я имею в виду, что она частично порождается опытом (то есть основывается на фактах, например, вы уже десять раз выступали с докладом и, зная, как прошли те выступления, убеждены, что в следующий раз будете более чем уверены в себе), а частично верой в свои силы, позволяющей совершить смелый поступок, не имея никакого опыта (вы никогда раньше такого не делали, но верите, что у вас все получится). И это самый что ни на есть решающий фактор. Он означает, что вы готовы к любому исходу – хоть плохому, хоть хорошему. Психотерапевт Марк Тиррелл называет это «комфортная нейтральность».

С точки зрения Тиррелла, когда мы делаем что-то в первый раз, нам не следует стремиться к полной уверенности. Иногда действия вопреки страху требуют мужества, но с комфортной нейтральностью мы можем скорее достичь уверенности. На взгляд психолога, комфортная нейтральность (то есть способность расслабиться, осознавая, что результат неизвестен, и готовясь принять любой исход) в совокупности с опытом дает уверенность. Давайте для лучшего усвоения запишем это в виде формулы:

комфортная нейтральность + опыт = уверенность в себе

Такой тип практического мышления мне нравится, не то что вычурные сентенции вроде «Позитивное мышление равноценно успеху».

Теперь давайте выясним, что не является уверенностью, – вернее, как я смотрю на этот вопрос. Поскольку понятие уверенности окружено множеством мифов, мне представляется важным развенчать некоторые из них.

1. Уверенность не зависит от типа личности

Быть уверенным – это вовсе не значит быть экстравертом, или компанейским человеком, или развязным субъектом, или всеобщим любимцем. Даже относясь к какому-либо из вышеперечисленных типов, вы можете мучительно сомневаться в себе. И наоборот, не исключено, что вы невероятно уверены в себе и при этом остаетесь интровертом и не отличаетесь общительностью. Я знаю множество сомневающихся в себе экстравертов и уверенных интровертов. Уверенностью обладают люди самых разных характеров. Вы совершенно определенно можете повысить ее, не меняя коренным образом собственной личности, так что лоботомию оставим на другой случай.

2. Уверенный человек ничем не лучше других

Наличие уверенности не означает, что вы самый сведущий из присутствующих, – просто обладаете неким тайным знанием. Как объясняет психотерапевт Марк Тиррелл, по-настоящему уверенные в себе люди не считают, будто они лучше других, и не проводят массу времени в самокопаниях. Обычно они больше сосредоточены на своих действиях, чем на догадках, что о них думают окружающие. «Социально уверенный человек, например, больше обращен вовне, к другим людям, чем внутрь (он даже не имеет привычки замечать про себя “Какой я молодец”)». Так что, если кто-то подолгу любуется собой в зеркале, это еще не значит, что он уверен в себе.

3. Уверенность в себе – не то же самое, что тщеславие

Точно так же вы ошибаетесь, если думаете, что больше всего уверен в себе тот, кто привлекает наибольшее внимание, расхаживая по жизни горделивой походкой. Так что выкиньте этот стереотип из головы. Подобная извращенная идея – и все связанные с ней заблуждения – сегодня лезет из всех щелей медийного мира. В действительности самым уверенным человеком в компании может оказаться тот, кто тихонько сидит в углу, сосредоточившись на своих делах.

4. Уверенность не является непоколебимым и неизменным качеством

Мы не рождаемся с этим свойством (в отличие от того, что может предположить Maybelline). Наоборот, мы развиваем его с опытом. Это результат, а не данность. Если вы считаете себя неуверенным человеком, это никак не определяет вас как личность. Возможно, вы так ощущаете себя в данный момент, но это не значит, что вы таким и останетесь навсегда (если, конечно, готовы изменить образ действий и окружение). Так что перестаньте навешивать на себя пагубные ярлыки. Такое поведение непродуктивно и будет лишь препятствовать достижению успеха.

5. Даже если мы обладаем уверенностью, она может нас покинуть

По моему опыту, уверенность в себе может прибывать и убывать. Иногда мне кажется, что я могу горы свернуть, и, если действительно поставить себе такую цель, можно преисполниться решимости к следующей неделе стать мультимиллионершей. Когда я настраиваюсь на определенные события, мне многое удается (хотя миллионов я так и не заработала). В другое время мне жаль, что моя мама не кенгуру и я не могу спрятаться в сумке у нее на животе. Даже самые уверенные люди на земле не испытывают уверенности непрерывно, им тоже приходится бороться со своей долей сомнений. Они не всегда убеждены, что все сладится, однако, несмотря на страх, движутся вперед.

6. Уверенность в себе не является всенепременным условием

В какой-то момент вы не вполне уверены в себе или полностью лишены уверенности, вы можете быть убеждены в своих возможностях в одной сфере жизни, но жутко сомневаться в себе в другой, и это характерно для большинства из нас. Если подумать, вряд ли есть хоть один человек, который всегда уверен во всех отраслях жизни. Если таковой и сыщется, он, бедняга, наверно, подыхает от скуки. Ему нечему учиться и некуда расти – так что давайте не будем на него ориентироваться. Так же как не существует всецело уверенных в каждом своем поступке людей, так не бывает и во всем без исключения сомневающихся (помните, у каждого есть своя зона комфорта).

7. Не нужно быть успешным, чтобы стать уверенным

Все может произойти совсем наоборот – мы скорее добиваемся успеха, укрепляя уверенность в себе, что требует смелости, и веря, что имеем все необходимое для его достижения. В противном случае зачем вообще напрягаться?

8. Ни уверенность, ни смелость не являются синонимами бесстрашия

Вероятно, самый важный и первостепенный для этой книги – миф о бесстрашии. С начала времен и до наших дней человеческая жизнь сопровождается страхом (он может спасти нас от гибели), и все же среди нас есть очень уверенные в большинстве случаев люди. Так вот, знайте: страх и уверенность в себе сосуществуют. За последние несколько лет я усвоила, что страх есть необходимое условие для достижения уверенности, которая, в свою очередь, приносит нам успех.

Более того, уверенность не только не означает жизни без страха, но и не предполагает отсутствия неудачи. Подлинная уверенность требует готовности к тому, что придется потерпеть фиаско, пережить колоссальный срыв планов, новые и новые осечки, пока задуманное не свершится. Уверенный в себе человек не пасует перед неопределенностью и встречает провалы как нечто само собой разумеющееся.

Смелость

Мы знаем, что значит идти вперед, презрев страх. Мы называем это уверенностью в себе, но, если точнее, это называется смелостью, и она, пожалуй, важнее уверенности. Почему? Потому что это качество первично. Смелость необходима, чтобы приступить к действиям. Другими словами, она нужна нам, пока у нас нет уверенности в себе. Уверенность и смелость взаимосвязаны, и хотя мы часто их не различаем, но призываем на помощь смелость при отсутствии уверенности, когда испытываем страх и сомнения. Тогда это качество выступает на сцену и берет бразды правления.

Обычно нам всем нужна некоторая смелость, чтобы начать что-либо новое – когда мы сталкиваемся с чем-то за пределами собственной зоны комфорта, – поскольку наш мозг отвечает на неизвестность страхом. С другой стороны, уверенность мы получаем как результат смелости.

В сущности говоря, чем бо́льшую уверенность мы приобретаем, тем меньше нам нужно прибегать к смелости.

Чтобы я лучше поняла разницу между двумя этими качествами – она для меня не всегда очевидна, – мне рассказали притчу о двоих мужчинах, прыгнувших в реку, чтобы спасти друга. Один был смелым, а другой – уверенным в себе. Первый очень боялся плавать, но все равно сиганул в воду. Второй был умелым пловцом, но недооценил течение. Оба утонули (далеко не обнадеживающая история, которую вы ожидали, и, кстати, я так и не узнала, что случилось с тем, кого они спасали, – но разница налицо). В отличие от уверенности для смелости требуется сила воли, и, если вы вырабатываете в себе смелость (то есть способность не отступать перед страхом), ваша уверенность возрастет и в результате от страха неудачи останется лишь фоновый шум.

Вы можете считать, что вам не свойственна уверенность в себе, но это необязательно значит, что вы лишены смелости. Во второй части мы рассмотрим, из каких кирпичиков строится уверенность, для которой смелость иногда является непременным условием.

Илон Маск – один из самых влиятельных бизнесменов в мире (может быть, вы о нем слышали: он возглавляет компанию Tesla и намеревается в ближайшие десять лет построить колонию на Марсе – всего ничего). Сталкиваясь ежедневно с решениями, предполагающими многомиллионные затраты (то есть со стрессом, который у подобных мне вызвал бы грыжу), Маск мог бы стать олицетворением бесстрашия. За что только он не готов взяться, чем только не готов рискнуть в своих разнообразных профессиональных дерзаниях. Но в действительности никаким бесстрашием этот человек не обладает. Он откровенно говорит о том, как борется со страхом неудачи – не посыпая голову пеплом, а отдавая себе отчет, что такова жизнь; куда деваться – с этим ничего не поделаешь. «Я ужасно боюсь», – признается Маск в интервью Сэму Альтману из венчурного фонда Y Combinator[12]12
  См.: www.youtube.com/watch?v=YH1txRfa0oY. – Прим. авт.


[Закрыть]. Уверенность, которую он выработал, происходит частично из опыта, убежденности, что он занимается замечательным делом, и в то же время из понимания, что иногда в жизни не все идет гладко. Прежде всего Маска не смущает неопределенность (комфортная нейтральность), он достаточно верит в себя и знает: что бы ни случилось, он справится. Вот что такое настоящая уверенность.