Текст книги "Нэнси Дрю. Дубль два!"

Глава пятая
Талант

Стоило мне войти в фургон визажистов, как Пэм и Дегас набросились на меня.

– Я уже собирался отправить кого-нибудь на твои поиски! – воскликнул Дегас, развернул ко мне кресло и махнул на него рукой.

– У нас всего десять минут на то, чтобы превратить тебя в Эстер, – сказала Пэм. – Нам ещё повезло, что ты так на неё похожа!

Да, действительно. Это было одной из главных причин, почему Моррис пригласил меня на роль сестры Рэкхемов: я сильно напоминала Эстер со старых фотографий.

Дегас убрал мои волосы в тугой хвостик и начал колдовать над пучком в стиле девятнадцатого века. Пэм достала список всего, что требовалось сотворить с моим лицом, чтобы сделать из меня Эстер. До того как съёмки на время прекратились из-за диверсий Германа Хаусмана, я успела зайти к визажистам, и они целых два часа экспериментировали с моим макияжем. Теперь мне стало ясно, ради чего они так долго надо мной корпели – составить список всего необходимого. Им больше не требовалось много времени на макияж. Надо было всего лишь повторить все действия из списка, и вуаля – Эстер Рэкхем готова!

Не успела я оглянуться, как визажисты закончили работу и меня отправили в фургон костюмеров. Там повторилось всё то же самое. Всего за пять минут помощница костюмера, Джули Уилсон, одела меня в длинное платье Эстер.

Я закуталась в халат, чтобы оно не запачкалось, и тут в дверь фургона постучал Люк Альварез.

– Нэнси у вас? – спросил он, заглядывая внутрь.

– Не знаю насчёт Нэнси, но могу предложить Эстер Рэкхем, – пошутила Джули.

Люк смерил меня взглядом и присвистнул.

– Не будь ты моей сестрой, пригласил бы тебя на свидание!

– Даже несмотря на этот жуткий пучок? – спросила я, касаясь своих волос. Я не привыкла к таким строгим причёскам. Обычно волосы свободно лежали у меня на плечах.

Люк не успел ответить: его брат Бен крикнул с улицы:

– Мы опаздываем!

Люк тяжело вздохнул.

– Извини, Нэнси. Нас с Беном попросили тебя найти. Моррис хочет скорее приступить к съёмкам. Это последняя сцена на сегодня, всем уже не терпится разойтись по домам.

– Я готова, – сказала я, завязывая пояс халата. И, помахав на прощание Джули, вышла из фургона. Люк протянул мне руку – и Бен тоже. Я приняла обе, и ребята буквально отнесли меня к павильону с хижиной. По пути они без конца меня дразнили, подшучивая над пучком и уродливыми чёрными сапожками на пуговицах. Я была единственным ребёнком в семье и совсем к такому не привыкла. Они вели себя прямо как настоящие старшие братья, и мне это очень нравилось!

К тому времени, как мы добрались до сцены, настроение у меня поднялось до небес. Сейчас должны были снимать момент, когда вся семья Рэкхемов отправилась в офис компании «Наковальни Махоуни». Эстер думала, что её братья хотят купить наковальню и начать своё кузнечное дело, но на самом деле они шли на разведку. Банда уже планировала ограбление и намеревалась выведать, где именно находится сейф в кабинете Этана Махоуни.

Сцена, которую мы должны были снять сегодня, заканчивалась до того, как в офис заходил Этан, так что в ней участвовали только я и братья Альварез. Гарольд Сафер уже освободился, но из лагеря ещё не уехал и ждал меня в павильоне.

– Нэнси, выглядишь потрясающе! – воскликнул он.

– Спасибо, Гарольд, – ответила я. – Кстати, я съездила в город проверить, где пожар. За свой дом и сырную лавку можете не переживать – с ними всё в порядке.

– Ох, слава богу, – сказал он, вытирая лоб. – Сниматься в кино, конечно, очень весело, но строить карьеру в этой сфере я не хочу. Моя сырная лавка важнее. Я бы не пережил, если бы с ней что-нибудь случилось.

– Ну не знаю, Гарольд, – вмешался Бен Альварез. – У вас настоящий актёрский талант! Может, после этой картины вас позовут в Голливуд!

Мистер Сафер густо покраснел.

– Кстати, о талантах, – заметил Моррис Доновитц, подходя к нам, – мисс Нэнси Дрю уже ждут на сцене.

– Ни пуха, Нэнси, – сказал Гарольд. – Буду за тебя болеть.

– О, Гарольд, не стоит ради меня задерживаться. Вы, наверное, очень устали.

– Нет, твоё выступление я ни за что не пропущу, – отрезал он.

– И мы тоже! – добавила Бесс. Я обернулась и увидела, как они с Джордж забегают в павильон и за ними закрываются двери.

Сердце у меня замерло. Это что же, все мои друзья будут смотреть, как я играю Эстер? По спине пробежал холодок. Я на время забыла о своих страхах, пока мы дурачились с братьями Альварез, но теперь они вернулись с новой силой.

Правда, времени на тревожные метания не оставалось. Моррис уже загнал нас на сцену. Помощник продюсера поспешно щёлкал на фотоаппарат кабинет мистера Махоуни. Мы немного подождали, пока моментальные снимки проявятся, и кинодекоратор Мэри Лупиани сверила их с теми, что сняли в первый день, когда поставили декорации. Она хотела убедиться, что все предметы стоят на своих местах, и вместе с помощниками проверяла сцену перед каждым дублем. Всё это делалось ради того, чтобы избежать несоответствий. Я знала: монтажёры будут собирать фильм из обрывков множества разных дублей, поэтому без таких проверок не обойтись. Такое бывает: когда на экране показывают диалог, один актёр реагирует на слова партнёра из совершенного другого дубля. Монтажёры умели аккуратно всё это склеить, но они не могли работать с дублями, в которых мебель или другие предметы стояли не так, как надо.

Мэри одобрительно кивнула, и Моррис крикнул:

– Мотор!

Я замерла как громом поражённая. Обычно Моррис начинал с репетиции. Видимо, ему и правда не терпелось скорее закончить на сегодня, но я-то была ещё не готова! После возвращения в лагерь из горящего дома Джефри Олмана всё произошло так быстро, я даже не успела повторить свои реплики! Честно говоря, я и не помнила, есть ли они у меня в этой сцене!

К счастью, Бен и Люк Альварез прекрасно знали, что делать. Они рыскали по кабинету, заглядывая во все ящики. В общем, вели себя прямо как Росс и Джон Рэкхемы, обыскивающие комнату в поисках сейфа. Я просто стояла на месте, растерянно за ними наблюдая, пока не вспомнила слова.

– Мистер Махоуни скоро вернётся, – сказала я и нахмурилась, пытаясь вспомнить следующую реплику. – Вы бы лучше не совали нос куда не следует.

Бен – в роли Росса Рэкхема – рассмеялся.

– Расслабься, сестрёнка. Нам просто любопытно, чего тут да как.

Он подошёл ко мне и усадил в одно из кресел. А Люк, играющий Джона Рэкхема, в это время отодвинул картину с изображением заката и обнаружил за ней старомодный сейф.

– И … снято! – выкрикнул Моррис.

Мои друзья зашлись аплодисментами и восторженными криками, но у меня до сих пор кружилась голова от нервного напряжения. Моррис подошёл поговорить с нами, пока его помощники возвращали всё на свои места.

– Бен, когда разговариваешь с Эстер, голос у тебя должен быть немного виноватый, – посоветовал Моррис. – Всё-таки ты врёшь своей младшей сестре.

Бен кивнул, и Моррис повернулся ко мне.

– Нэнси, ты была безупречна. Замешательство было очень естественным.

Неудивительно! К счастью, в этой сцене страх сыграл мне на руку. Эстер как раз полагалось выглядеть растерянной. Она не понимала, почему братья обыскивают кабинет, и была поражена их странным поведением.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Сейчас всё обошлось, но не благодаря моему таланту. Просто наши с Эстер чувства совпали. А вот в следующем дубле придётся изобразить эту растерянность. Получится ли у меня?

– Мотор! – крикнул Моррис.

Каким-то чудом мне удалось не упасть в грязь лицом в следующих дублях, но больше комплиментов Моррис не делал – он полностью сосредоточился на братьях Альварез, главных звёздах фильма.

К тому времени, как я переоделась в обычную одежду, сердце у меня билось уже не так бешено, а волнение сменилось чувством стыда. Моррис и братья Альварез заверили меня, что я отлично справилась, но вдруг они просто старались быть вежливыми? Нет, я точно порядком опозорилась.

Вечером, уже дома, когда я спустилась ужинать, папа встретил меня сияющей улыбкой.

– А вот и моя любимая актриса!

Я поняла, что сейчас он начнёт расспрашивать меня про съёмки, но мне совершенно не хотелось обсуждать сегодняшний день в кинолагере. Лучше сразу сменить тему.

– Привет, пап, – сказала я, усаживаясь напротив. – Как прошла встреча с Петром Вышиньским?

Моя хитрость сработала. Папа тут же посерьёзнел, и мои приключения в киномире остались забыты.

– Честно говоря, не очень. Пётр меньше месяца назад занял пост финансового директора, а у него уже серьёзная проблема.

Я нахмурилась.

– Это какая?

Обычно меня не волновали заботы крупных фирм, но компания «Рэкхем» была самой влиятельной в нашем городе, создавала много рабочих мест и постоянно приумножала городские доходы. Если с ней случится беда, всему Ривер-Хайтс не поздоровится.

– Бухгалтерская, – коротко ответил папа.

Я поморщилась. Как скучно!

– То есть их бухгалтеры где-то напортачили?

Папа покачал головой и мрачно произнёс:

– Нет, кто-то фальсифицировал бухгалтерию.

Я ахнула.

– Какой ужас! Кто это мог быть?

Папа пожал плечами.

– Да кто угодно. Беда в том, что нет никаких доказательств. Это провернули ещё до того, как Пётр стал финансовым директором. Он даже не уверен, для чего это сделали – чтобы скрыть лишние траты компании или утащить большой кусок себе в карман.

– А как он вообще это заметил?

– Цифры не сходятся, – объяснил папа. – Новая команда бухгалтеров уже изучает вопрос, но вряд ли они найдут веские доказательства.

Вдруг у меня проснулось шестое чувство. Да, тут точно пахло палёным!

– А если они и были, сегодня их развеяло по ветру вместе с дымом, – задумчиво произнесла я.

– В смысле? – удивился папа.

– Не слышал сирены? Сразу три пожарные машины. Они ехали тушить дом Джефри Олмана, а ты вроде говорил, что это бывший финансовый директор компании «Рэкхем».

Папа кивнул и встревоженно нахмурился.

– Сирены я слышал, но не знал, что горит его дом.

Я пересказала ему всю историю и добавила:

– А потом я ещё раз проехала мимо, когда возвращалась домой из лагеря, и на месте дома лежала гора пепла. Наверное, кроме того платяного шкафа, ничего не уцелело.

– Он так там и стоял? – уточнил папа.

Я покачала головой.

– Наверное, его унесли. Жалко, что больше ничего спасти не удалось.

Папа всё ещё хмурился.

– Мы с Джефри знакомы много лет, но я никогда не слышал, чтобы он коллекционировал старинную мебель …

– А я не знала, что вы дружили!

– Нет-нет, мы редко общались. Виделись иногда на встречах городского совета.

Наш разговор прервал звонок в дверь. Ханна поспешила открыть, и вскоре в столовую вошли Бесс и Джордж.

Увидев нас за столом, Бесс прикрыла рот ладонью и воскликнула:

– Ой, извините! Мы думали, вы уже давно поели.

– Ничего страшного, – заверил её папа. – Нэнси поздно вернулась, поэтому мы только недавно сели ужинать.

– Может, присоединитесь к нам на десерт? – предложила Ханна, доставая ещё две тарелки. – Я испекла свой лучший чизкейк с карамелью!

Джордж тут же уселась на стул.

– Мне два раза предлагать не надо! – в шутку сказала она.

Бесс села рядом с ней и обратилась к моему папе:

– Вы уже слышали об успехах Нэнси?

У меня сжалось сердце: так не хотелось обсуждать мою актёрскую игру. И даже думать о ней.

– Пока нет, – ответил папа. – Как она справилась?

– Блестяще! – воскликнула Джордж. – Они с Гарольдом оба показали класс!

– Ну, про Гарольда ты права, – согласилась я. – А у меня сегодня была только одна крошечная сцена, и ту я чуть не испортила. Никак не могла вспомнить свою реплику.

– Вы ей не верьте, мистер Дрю, – сказала Бесс. – Она отлично играла. Даже режиссёр сказал, что получилось очень естественно.

– Мне просто повезло …

Джордж хмыкнула и перебила меня:

– Нэнси Дрю – известная скромница!

Они все рассмеялись.

– В лагере только и говорят что о Нэнси, – добавила Бесс. – Плотники из моей команды считают, что ей надо бросить детективную работу и вплотную заняться актёрской карьерой!

Девчонки широко улыбались, глядя на меня. Я надеялась поделиться с ними своими переживаниями, но теперь стало ясно: они не поймут. Им казалось, я скромничаю, а ведь у меня на самом деле не получилось сыграть как следует. Как же им объяснить, что я сильно сомневаюсь в своём актёрском даровании? Я вздохнула. Придётся справляться с боязнью сцены в одиночку.

– Кстати, Нэнси, ты узнала, где был пожар? – спросила Джордж. Видимо, она меня тогда всё-таки немного слушала.

Я кивнула, радуясь, что мы сменили тему.

– Да, только что папе об этом рассказывала. Горел дом Джефри Олмана, бывшего финансового директора компании «Рэкхем».

– По-моему, всё это в высшей степени подозрительно, – вставил папа. – Тому, кто фальсифицировал бухгалтерию, наверняка хотелось избавиться от любых доказательств. А они вполне могли храниться в доме бывшего финансового директора.

– То есть это был поджог? – спросила Бесс.

Я пожала плечами.

– Мистер Олман был вне себя от горя. Он заявил, что прогорит вместе с домом, потому что вложил все деньги в коллекцию антикварной мебели.

Джордж присвистнула.

– И ничего не удалось спасти?

– Нет. Вынесли только платяной шкаф от «Братьев О’Райли».

– Странно, зачем коллекционеру антиквариата дешёвая мебель? – удивилась Джордж.

– Может, он жить не мог без платяного шкафа, а деньги уже потратил на другую мебель, – предположила Бесс.

– Да, возможно, – согласилась я. – Хотя он вёл себя так, будто шкаф очень ценный. Наверное, он дорог ему по какой-то личной причине.

– И это единственное, что спасли от пожара? – уточнила Джордж.

– Да, пожарные зашли в комнату, куда огонь перекинулся не сразу, но успели вынести только шкаф и ноутбук. Правда, мистер Олман так расстроился и рассердился, что бросил ноутбук обратно в огонь.

Джордж побледнела.

– Он бросил ноутбук в огонь?!

Я невольно улыбнулась. Джордж души не чаяла в компьютерах. Наверное, для неё это было тяжелейшим преступлением!

– Мистер Олман был на взводе, – объяснила я. – Думаю, он поступил так от обиды и отчаяния.

– Но с жёсткого диска наверняка ещё можно было спасти хотя бы часть файлов! Мебель можно купить новую, не вопрос, а восстановить электронные документы намного сложнее. Неужели он этого не понимает?!

Бесс закатила глаза.

– До ноутбука ему дела не было, Джордж. У него другие приоритеты. Мистер Олман явно считал, что эту мебель уже не заменить.

И всё-таки Джордж была права. От дома ничего не осталось, а значит, не уцелели и файлы. А ведь на ноутбуке наверняка хранилась важная информация.

– Ноутбук улетел прямо в огонь? – поинтересовалась Джордж.

– Вряд ли, – ответила я. – Мистер Олман бросил его в сторону дома, но недалеко. Скорее всего, валяется где-нибудь на лужайке.

Джордж отодвинула стул и поднялась.

– Давайте проверим.

Бесс затормозила перед тем, что осталось от дома Олмана, и тихо присвистнула.

– Наверное, роскошный он был!

– Да, – сказала я. – Большой, в георгианском стиле, почти особняк.

Джордж вылезла с заднего сиденья и, когда мы с Бесс присоединились к ней, сказала:

– Сложно поверить, что целый особняк может сгореть вот так, без остатка.

– Смотрите, полицейская лента! – воскликнула Бесс, показывая на жёлтую ленту вокруг лужайки.

– Видимо, пожарные решили, что это может быть местом преступления, – предположила я. – Если у нас с папой пожар вызвал подозрения, неудивительно, что и у мистера Клауда возникла похожая мысль.

Джордж сощурилась, вглядываясь в вечернюю тьму. Мрачные руины дома освещали только соседние фонари. Я достала из сумочки фонарик и навела бледный луч на гору пепла. Из неё, как одинокие стражи, торчали три кирпичные трубы каминов. Больше мне ничего на глаза не попалось.

Вдруг Джордж ахнула, схватила меня за руку и направила луч фонаря на почерневший газон.

– Вон ноутбук! – воскликнула она.

Не успела я оглянуться, как Джордж юркнула под жёлтую ленту.

– Джордж! Вернись! – закричала Бесс, но сестра её не послушалась. Она наклонилась и подобрала ноутбук.

– Ты что, это же возможное место преступления, – прошипела я. – Нельзя ничего трогать!

Джордж это явно не смутило.

– Я же не ценную улику забираю, – сказала она. – Вряд ли компьютер связан с поджогом! Ты сама сказала, что его вынесли из комнаты, которая загорелась последней.

Я закусила губу. Справедливо, но всё же любой предмет на месте преступления – улика, и как-то нехорошо его забирать.

– Всё равно это неправильно, – слабо возразила я.

Джордж сунула ноутбук под мышку и спокойно вернулась к нам.

– Не у всех получится хоть что-то добыть из сгоревшего компьютера, а вот если я смогу спасти хотя бы часть файлов с жёсткого диска, разве это не порадует мистера Олмана?

Мы с Бесс переглянулись.

– Да, наверное, – признала Бесс.

– Ладно, – со вздохом пробормотала я. – Твоя взяла.

Джордж победно ухмыльнулась и пошла обратно к машине. Я покачала головой и поспешила за ней.

Честно говоря, мне было чуть легче на душе от того, что она возьмётся за восстановление файлов. Неизвестно, что удастся найти, но нужно непременно взяться за расследование.

Потому что, если честно, история с пожаром в доме Джефри Олмана сильно меня смущала. Интуиция подсказывала: это не несчастный случай. А своей интуиции я доверяла.

Глава шестая
Долгий тяжёлый день

– Мотор! – прокричал Моррис.

Я вздрогнула от неожиданности. Как, мы уже снимаем? Меня охватила паника. Я совсем забыла зайти в фургон визажистов! Волосы не уложены, на лице ни капли макияжа … Мало того – я всё ещё была во фланелевой пижаме с узором из заварочных чайников. И кто пустил меня на сцену в таком виде?!

Бен и Люк Альварез нетерпеливо ждали, пока я произнесу свою реплику.

Я открыла рот, но не знала, что сказать. Я даже не знала, какую именно сцену мы сейчас снимаем.

– Я сказал – мотор! – ревел Моррис.

Люк закатил глаза и повернулся к брату.

– Ну ничего себе! Да она вообще не подготовилась!

Бен кивнул.

– Я же говорил, надо было брать настоящую актрису. Нэнси Дрю – жалкий дилетант!

К нам подошёл Гарольд Сафер.

– Мало того что у неё совершенно нет опыта, так и таланта тоже! – презрительно произнёс он.

Как же так? Я думала, мы с ним друзья! Я столько раз помогала Гарольду, разгадывала тайны и даже почти привыкла обращаться к нему по имени …

– Ну, вы тоже пока только любитель, – заметила я.

Гарольд рассмеялся.

– Да, но у меня-то прекрасно всё выходит! А ты ещё здесь только потому, что Моррису тебя жалко.

Я густо покраснела. Никогда в жизни мне не доводилось переживать такого позора!

– Больше не жалко, – откликнулся Моррис. – Она уволена! Портит нам всю картину!

Толпа зашлась одобрительными криками и аплодисментами. Гарольд поджал губы и издал странное жужжание. Оно становилось всё громче и громче, пока я не осознала, что это звенит мой будильник.

Я села в постели. Щёки всё ещё горели от стыда. К счастью, это оказался всего лишь сон, но он вполне мог воплотиться в жизнь.

Меня так и подмывало проведать дом Джефри Олмана по пути к лагерю, но я сдержалась. В конце концов, что могло измениться за одну ночь? На самом деле мне просто хотелось оттянуть момент со съёмками. А я не собиралась поддаваться страхам.

Этот день обещал быть самым тяжёлым. Я участвовала во всех сценах «Кражи грома», которые стояли сегодня по расписанию. Когда я добралась до лагеря, в ушах у меня звенело, а сердце билось как сумасшедшее.

– Ну не глупи, – сказала я сама себе, паркуя машину. – Ты столько раз оказывалась в опасности, и ничего тебя не пугало. А сейчас-то какой смысл трястись? Это всего лишь съёмки!

К сожалению, слова не помогли. Меня всё ещё била мелкая дрожь, и я никак не могла понять отчего. Так сильно чего-то бояться – очень на меня непохоже! Вот почему никто мне не поверил, когда я пыталась заговорить о своих тревогах – друзья просто к такому не привыкли! И даже не думали, что это возможно. Как же они ошибались!

– А вот и Эстер! – пропел Дегас, когда я зашла в фургон визажистов. Он усадил меня в кресло и занялся волосами, а Пэм взялась за макияж.

– Сегодня меня ждёт интересная работёнка, – заметила она.

– Да? Почему? – спросила я.

– Потому что во всех сценах Эстер разного возраста, – объяснила Пэм. – Старить и молодить актёра куда веселее, чем накладывать обычный макияж.

На этот день у нас были намечены сцены с Эстер, ведущей дневник. Лютер и Алтея убедили Морриса, что это просто необходимо включить в фильм. В сценарии Алтеи он возникал несколько раз на протяжении всего сюжета. На съёмках я должна была только сидеть и писать в тетради. Содержимое дневника читал голос за кадром, так что потом мне надо было пойти в студию звукозаписи и спокойно зачитать с листа цитаты из записей Эстер. А монтажёры наложат мой голос на сцены, где я пишу в дневнике. То есть будет казаться, что зритель слышит мысли Эстер.

– Мне казалось, там несильный разброс по времени, – сказала я.

– Ну, в первой сцене с дневником, в самом начале фильма, ей лет четырнадцать или пятнадцать. И наша задача – сделать так, чтобы ты выглядела моложе. Так зритель поверит, что Эстер давно ведёт свой дневник.

– А это возможно? – удивилась я. – Заставить меня выглядеть на четырнадцать?

– Ты не поверишь, на что способен макияж! – воскликнул Дегас. – Мы сделаем губы визуально пухлее, нанесём румянец на щёки, а волосы оставим распущенными, чтобы усилить контраст с более солидной Эстер с пучком.

Я поморщилась. Конечно, речь шла об Эстер, но мне не хотелось, чтобы меня называли «солидной».

– В следующих сценах она чуть старше, и там мы сделаем твоё лицо уґже за счёт макияжа, – продолжила Пэм. – Щёки постепенно впадают с возрастом.

– А ещё твоя причёска будет разной во всех сценах, – добавил Дегас. – Как и костюмы.

– Мы-то знаем, что ты потратишь всего день на эти съёмки, но каждая сцена будет выглядеть по-своему. Благодаря этому зритель поверит, что прошло несколько недель или даже лет!

– Вот она – магия кино! – восторженно заключил Дегас. Глаза у него сияли.

Я выдавила из себя улыбку. Всем, кто трудился над «Кражей грома», нравилась их работа. Они с любовью создавали несуществующий мир ради удовольствия зрителей. А вот я никак не могла избавиться от тянущего чувства в животе. Ну почему у меня не получается наслаждаться процессом?

Затем я зашла к костюмерам, а потом вернулась в фургон, который делила с братьями Альварез и Гарольдом Сафером. Бен и Люк уже сидели там. Когда я их увидела, мне вспомнился ночной кошмар. К счастью, приветливые улыбки ребят помогли о нём забыть.

– Готова к первой сцене? – спросил Бен.

Утром мы снимались втроём, и я очень радовалась, что в первой сцене буду не одна. Может, так быстрее втянусь. Признаться, меня ужасно пугали сцены с дневником, которые придётся играть в одиночку.

– Не уверена, – призналась я. – Честно говоря, вообще ни к какой не готова!

– Хочешь повторить реплики? – предложил Люк.

Я покачала головой.

– Их я помню. Дело не в этом.

– А в чём?

– Я страшно волнуюсь. Не знаю, как у вас так легко получается. Раньше мне казалось, что играть роль просто, но это неправда. От одной мысли о камерах становится не по себе!

– А ты представь, будто это детская игра, – посоветовал Бен. – И тебе всего лишь надо притвориться Эстер.

Я закусила губу.

– На детей не направляют камеры, когда они играют, и вокруг не стоит толпа из двадцати человек. Теперь я знаю, как дорого обходится создание фильма, и постоянно думаю о том, сколько из-за меня могут потерять денег и времени!

Люк сочувственно улыбнулся.

– Понимаю, это большая ответственность, но постарайся выкинуть подобные мысли из головы, когда играешь. После слова «мотор» забудь обо всём, что не касается Эстер!

– Попробую, – пообещала я, подозревая, что это будет не так-то просто.

К счастью, первая сцена прошла лучше, чем я ожидала. Её снимали в павильоне с хижиной Рэкхемов. Мэри Лупиани оживила декорации чайником на плите и неоконченным вязанием на диване, и теперь дом выглядел уютным и ухоженным. Режиссёр по свету установил большие лампы за «окнами» хижины, и казалось, будто в них льётся солнечный свет. Лютер Элдридж объяснял Мэри, как правильно расположить чайный сервиз, которым я должна была пользоваться в этой сцене.

Мне стало чуть легче, когда я увидела этот милый «дом», исторически достоверный благодаря советам Лютера. Может, у меня всё-таки получится притвориться Эстер! Если не думать о режиссёре, операторах и всех остальных, вполне можно представить, будто я – настоящая девушка из девятнадцатого века в настоящей хижине.

Люк и Бен очень мне помогли. Они уже отыграли в этой хижине несколько сцен, в которых братья Рэкхемы планируют ограбление, и чувствовали себя свободно. Казалось, они в самом деле находятся у себя дома! А ещё они словно превратились в своих персонажей, Джона и Росса, как только переступили порог. Их характер кардинально изменился. Вместо милых, забавных братьев Альварез передо мной стояли заносчивые и опасные бандиты Рэкхемы.

Сейчас мы собирались снимать сцену, в которой Эстер наконец догадывается о дурных намерениях братьев. Она не знает наверняка, что именно они задумали, не подозревает о том, кого они хотят ограбить, но понимает: её братья хотят пойти на преступление. Эстер умоляет их передумать. Она в ужасе и горячо просит Джона и Росса не нарушать закон.

Я подумала, что эта сцена должна даться мне легко. В конце концов, на месте Эстер я поступила бы так же. Мне довелось разгадать не одну тайну, и если это чему меня и научило, так это тому, что не все относятся к преступлениям – и даже к своим родным – так же, как я. Бывало такое, что сёстры и братья задумывали недоброе против друг друга, и это наводило меня на мысль: сколько Эстер на самом деле знала о планах банды Рэкхемов? Дневник намекал только на подозрения, но что скрывали вырванные страницы? По словам Лютера, большинство считает, что Эстер сама вырвала их из дневника, чтобы прикрыть братьев, но вдруг это неправда? Вдруг сами бандиты Рэкхемы изуродовали её тетрадь, надеясь замести следы? Для них это наверняка было важнее чувств младшей сестры!

Я помотала головой, отгоняя мысли о старой тайне. Сейчас мне было не до того. Лучше бы я гадала над тем, как побороть собственный страх!

Моррис дал нам около десяти минут на подготовку. Я заметила, что репетиции не так сильно меня пугают и мне намного легче представить, будто я – Эстер Рэкхем, это моя хижина, а братья Альварез – мои братья. А сразу после того, как Моррис объявил, что сейчас будут снимать первый дубль, у меня душа ушла в пятки.

– Мотор! – проревел Моррис.

Бен тут же принялся мерить шагами хижину. Люк стоял неподвижно и смотрел на меня исподлобья. Я застыла на месте. Голова была забита мыслями о том, что на меня направлены все камеры и взгляды присутствующих. Я никак не могла вспомнить, что должна сейчас сделать.

Люк вскинул брови, как бы подсказывая, что сейчас моя очередь говорить. Вот буквально только что, на репетиции, я прекрасно помнила свою реплику – а теперь забыла.

– Стоп! – закричал Моррис. – Нэнси, в чём дело?

– Извините, – смущённо ответила я. – Кажется, я … забыла слова.

– «Я знаю, что вы затеваете! Не смейте этого делать!» – подсказала Дженни Кейн, ответственная за то, чтобы актёры не ошиблись в репликах. Она всегда присутствовала на съёмках, вооружённая самой свежей копией сценария, и всё проверяла.

Я кивнула.

– Хорошо. Спасибо, Дженни.

– Отлично, дубль два! – крикнул Моррис.

Бен отошёл туда, где должен был стоять в начале сцены, оператор тоже вернулся на свою позицию, и все подготовились ко второму дублю.

У меня сдавило горло от волнения. Вдруг реплика опять вылетит из головы? И повторится мой ночной кошмар? И все будут надо мной смеяться!

– Эй, Нэнси, – прошептал Люк. – Не обращай внимания на камеру.

– Как? – прошептала я в ответ.

– Смотри на меня и думай о том, как сильно тебе не хочется, чтобы я совершил преступление!

– Попробую, – пообещала я.

– Мотор! – снова прогремел Моррис.

Я сделала глубокий вдох и уставилась на Люка. Бен ходил туда-сюда, заметно раздражённый, а Люк смотрел на меня испытующим взглядом, по которому было ясно, что он в любом случае осуществит свои планы и мне его не остановить. Я вдруг ужасно на него рассердилась. А ещё меня снедала тревога – что будет с братом, если его поймают?

– Я знаю, что вы затеваете! Не смейте этого делать! – сердито воскликнула я и повернулась к Бену. – Такой большой кусок вам не прожевать!

– Я же говорил, надо было лучше от неё скрываться! – проворчал Бен в роли Росса Рэкхема.

– Да она ничего не знает, – отмахнулся Люк-Джон. – Из-за чего ты так переживаешь, Эстер?

– Из-за преступления, которое вы задумали! – вскричала я вне себя от ярости. Неужели он думал, я не замечу, как мои собственные братья что-то замышляют? – Не знаю, что именно вы хотите сделать, но явно что-то незаконное!

Люк закатил глаза.

– Ты всё себе придумала, сестрёнка. Мы с Россом ни за что бы так не поступили.

Я в сердцах бросила вязальные спицы на колени и огрызнулась:

– Не обращайтесь со мной как с ребёнком! Поклянитесь, что мне не о чем волноваться!

Бен с Люком обменялись тяжёлыми взглядами.

– Тебе не о чем волноваться, – виновато пробормотал Бен. А потом развернулся и выбежал из хижины.

– И … снято! – объявил Моррис. – Прекрасная работа!

Я моргнула от неожиданности. Голос Морриса словно вырвал меня из дрёмы. На несколько минут я совершенно забыла, что нахожусь на съёмочной площадке. Я полностью сосредоточилась на Люке, Бене и чувствах Эстер и перестала обращать внимание на камеры и людей.

– Вот видишь, Нэнси? – сказал Люк. – Если смотреть на других актёров, перестаёшь волноваться.

Я широко ему улыбнулась.

– Да, ты прав. Было даже весело!

Остальные дубли тоже прошли отлично. Если нервы снова начинали шалить, я просто заставляла себя сосредоточиться на братьях Альварез. Они были опытными актёрами и знали, что делать. Даже когда меня грызли сомнения в собственных способностях, я старалась смотреть на них и не думать ни о чём другом. Я даже не пыталась изображать Эстер – просто реагировала на слова и действия «Росса» и «Джона».

К обеду я совершенно вымоталась. Бесс села рядом со мной в столовой.

– Все только о тебе и говорят, – сказала она. – Хвалят твой талант!

Я покачала головой.

– Нет у меня никакого таланта. Я весь день тряслась от волнения. И справилась только потому, что братья Альварез мне помогли.

Бесс надкусила сэндвич.

– Ты преувеличиваешь! Ребята, которые отвечают за освещение, пришли нам помочь с новой декорацией для дома Махоуни. Они сказали, что ты была прямо как настоящая Эстер Рэкхем! – Тут она подалась ближе. – Даже Лютер считает, что вас не отличить!

– Ну, сегодня мне повезло. Я смогла легко представить чувства Эстер. Ей не хотелось, чтобы её братья совершили преступление. Она пыталась их образумить.