Текст книги "Средневековый мир «Игры престолов»"

Вороны: черные крылья, черные вести

В Винтерфелле мы впервые видим, как с помощью воронов работает коммуникационная сеть Вестероса: летая от мейстера к мейстеру, они передают срочные сообщения. Они переносят письма и не разговаривают сами, хотя, конечно же, воронов можно, подобно попугаям, обучить подражать человеческой речи. Некоторые вороны, по-видимому, достаточно умны, чтобы найти дорогу в различные замки. В книгах объясняется, что после получения письма ворон должен быть отвезен обратно в родной замок; сериал же не особо затрагивает практическую сторону использования почтовых воронов. Вороны часто приносят важные и срочные новости: уже приснившийся Брану и Рикону приход сокрушительных для Винтерфелла новостей о смерти Неда подчеркивается прибытием ворона и тихим появлением мейстера Лювина, который пересекает двор замка, держа в руках письмо. «Черные крылья, черные вести», как говорится в пословице. У воронов важная стратегическая функция: пока новость, отправленная с гонцом, преодолеет расстояние в тысячи миль от Стены до Королевской Гавани, не говоря уже о том, чтобы попасть на юг в Дорн, проходит несколько месяцев, если гонцу вообще удается пробраться через бесплодные земли Перешейка. С помощью воронов новости можно передавать быстро и конфиденциально, таким образом ускоряя реакцию на серьезные политические происшествия, например на казнь Неда Старка.

Один и его вороны из исландской рукописи XVIII в.

В скандинавской мифологии у Одина есть два ворона, Хугин и Мунин, имена которых примерно переводятся как «Мысль» и «Память». Две птицы каждый день летают по миру и возвращаются с новостями; сидя на плечах бога, они делятся с ним своими знаниями. Один говорит, что беспокоится за них, когда они отправляются в свои ежедневные полеты, – он боится, что птицы, символизирующие его интеллектуальные способности, однажды не вернутся. В норвежском фольклоре ворон также является «зверем войны» и может говорить; в стихотворении «Храфнсмал», датируемом примерно 900 годом, показан разговор ворона и валькирии, которые восхваляют норвежского короля Харальда Прекрасноволосого за его победу в битве при Хаврсфьорде. Воронов норвежцы привезли с собой на кораблях в процессе переселения в Исландию; когда моряки впервые не дождались возвращения воронов на корабли, они поняли, что земля где-то близко. Это напоминает историю о Ноевом ковчеге; там Ной выпускает ворона, чтобы понять, насколько ушла вода, но птица отвлекается на всплывшую падаль и не возвращается. Голубь оказывается более надежным. Король Бейелор – «благословенный» Таргариен, религиозный фанатик – будто бы намеревался заменить почтовых воронов голубями. Однако эксперименты показали, что голуби совершенно ненадежны, о чем написал в своем трактате «Черные крылья, скорые вести» Архимейстер Волгрейв, эксперт по коммуникациям Цитадели, и вороны в итоге сохранили свою роль.

Озерные жители

Прежде чем мы отправимся к Стене, мы должны нанести визит еще двум северным народам: озерным жителям и железнорожденным. Мы покинем южные ворота Винтерфелла, пройдем на юг по Королевскому тракту до Перешейка, с его страшными болотами и топями, с водяными змеями и львоящерами (похожее на аллигатора существо, изображенное на гербе дома Ридов), которые маскируются под бревна, невидимые под водой. Здесь, в самой южной части Севера, живут озерные жители. Их дома представляют собой хижины, сплетенные из камыша и стоящие на сваях или на плавучих островках из пучков тростника, возле которых они ловят рыбу и лягушек. В своей болотной крепости они могут атаковать любого, кто осмелится пройти по узкой дорожке, ведущей через Перешеек; их излюбленная тактика – это отравленные стрелы и атаки из засады. Названия их домов отражают свойства местности, на которой они живут: дом Кваггов, дом Питов и дом Боггссов[6]6
  От англ. quag – «болото», peat – «торфяник», bog – «трясина».


[Закрыть].

Название «озерные жители» (англ. crannogmen) происходит от слова, обозначающего искусственные острова, на которых они живут, – «crannogs» на ирландском и шотландском языках. Такие жилые конструкции использовались с эры неолита вплоть до восемнадцатого века и часто обнаруживались в ходе археологических раскопок древних шотландских поселений. Партизанская война озерных жителей напоминает сопротивление жителей Восточной Англии нормандским захватчикам; с их островов, окруженных болотами, англичане одиннадцатого века вели длительные войны против своих новых властителей. Самым видным лидером сопротивления был Херевард Бдительный, который воевал в топях вокруг острова Или. Исторические свидетельства о Хереварде довольно неоднозначны; некоторые из них противоречивы, а некоторые, такие как его битва с огромным медведем и спасение принцессы, очевидно, относятся к народному творчеству. Однако, даже не принимая во внимание эти фольклорные элементы, общее жизнеописание Хереварда явно перекликается с несколькими сюжетными линиями «Игры престолов». Вернувшись с континента, куда он был сослан до Нормандского завоевания, Херевард обнаружил, что норманны захватили поместье его семьи, убили его брата и насадили его голову на пику у входа в его чертоги. Херевард перебил пятнадцать норманнов почти в одиночку и отступил к топям. Отсюда он преследовал нормандских землевладельцев и напал на них, объединив свои силы с отрядами датчан, посланными королем Свенном Эстридсеном (поскольку датчане все еще претендовали на английский престол), и захватил аббатство Питерборо. Возможно, сокровища аббатства были возвращены в результате прямого вмешательства святого Петра, однако также они могли быть перевезены в Данию. Со своим союзником Моркаром, графом Нортумбрии, Херевард принял последний бой на Или, но был разгромлен норманнами. Неясно, послужил ли такому исходу монах, открывший врагу безопасный путь через болота, или же норманны прибегли к колдовским чарам, чтобы поставить Хереварда на колени, но в результате он все-таки был вынужден бежать. О том, что случилось впоследствии, сохранились противоречивые свидетельства: он то ли заключил мир с Вильгельмом Завоевателем и прожил жизнь в Англии, то ли был убит нормандскими рыцарями, скрываясь в болотах как преступник. Туманные детали истории Хереварда вдохновили Пола Кингснорта написать удивительную книгу «Всенощная», вышедшую в 2014 году и номинированную на престижную награду Man Booker. Написанный на адаптированной версии староанглийского, этот роман рассказывает историю Бакмастера, англосаксонца, который в ответ на жестокость норманнов в его родной деревне Линкольншир решает организовать заведомо провальную попытку партизанского сопротивления и вернуться к почитанию старых языческих богов. Этих богов или, по крайней мере, их местные формы можно было найти только в глубоких топях, куда они были изгнаны христианами. Бакмастер находит их и присягает им на верность, ныряя в таинственное болото, на дне которого они прячутся. Старые и жестокие боги, Один и Велунд Кузнец, персонаж, разделяющий пристрастие Бакмастера к его ремеслу, направляют действия англичан в битвах против французов, кульминацией которых становится драматичное сражение неподалеку от Или.

Железнорожденные

У Хереварда вполне могла быть англо-датская родословная; это объяснило бы его союзы с северным графом Моркаром и экспедицией Свенна. Однако гораздо сложнее было бы представить себе подобный союз между озерными жителями и железнорожденными, чьи земли располагаются на Железных островах к югу и западу от Перешейка. Туда мы и держим путь, направляя корабль через бурные воды близ мыса Кракена через Залив Железных людей к замку Пайк. Здесь трон Грейджоев стоит на нескольких скалистых столбах, торчащих из воды, как копья, и соединенных опасными качающимися канатными мостами. В имидже свирепых морских налетчиков, которым так гордятся железнорожденные, есть много общего с викингами восьмого – одиннадцатого веков. Их военная мощь основана на стройных, красивых военных кораблях, на которых они способны атаковать внезапно и по всей береговой линии. Железные острова – это суровый ландшафт, где практически отсутствуют какие-либо природные ресурсы. Бейлон Грейджой хвастается: «Мы рождены от железа, мы не подданные, мы не рабы, мы не вспахиваем поля или не работаем в шахтах. Мы берем то, что принадлежит нам» (2.3). Скандинавские налетчики, которые в течение трех столетий терроризировали Европу, покидали родные земли, потому что рост населения делал невозможной жизнь за счет сельского хозяйства на истощенных землях, ограниченных изрезанной линией норвежских фьордов. Однако если бывшему викингу удавалось выжить, он был рад вернуться на родину и поселиться на ферме в Исландии или Норвегии, где он мог создать семью.

Железнорожденные презирают фермеров и, по крайней мере по словам Бейлона, предпочитают торговле набеги. Узнав, что красивейшая шейная цепочка Теона была куплена, а не украдена, Бейлон сорвал ее с шеи сына и прорычал: «Эта безделушка вокруг твоей шеи, что за цену заплатил ты за нее – железо или золото? ‹…› Я задал тебе вопрос – ты снял ее с шеи убитого тобой или же ты ее купил, чтобы она подходила к твоим богатым одеждам?» (2.2). Далеко не все викинги согласились бы с Бейлоном. Железнорожденные кажутся на удивление непритязательными в одежде и украшениях; ни один викинг не сорвал бы золотую цепочку Теона, если бы только не намеревался начать драку. Викинги любили драгоценности, как стало очевидно каждому, кто смог попасть на выставку викингов в Британском музее в 2014-м. И они охотно торговали драгоценностями и людьми. В начале средневекового периода викинги вели торговлю рабами по всей Руси и на Ближнем Востоке, поставляя женщин и евнухов для дворов восточных империй. Славянские мальчики, которые были грамотными и, следовательно, могли пригодиться византийским чиновникам, были хорошим источником дохода для скандинавов, которые путешествовали по Волге до Черного моря; женщины, захваченные с Британских островов и проданные в Норвегии, бывало, добирались до Исландии.

Вот что Виктарион Грейджой, чья точка зрения отражает моральный кодекс железнорожденных, думает об обычае его людей продавать в рабство тех, кто предпочитает сдаться, а не умереть в бою: «Виктарион таких презирал, но продажа невольников ему претила. Взять работника или морскую жену к себе в дом – дело другое, а продавать людей за деньги, будто скот или птицу, нехорошо» (ТД, Железный жених, 274).

Средневековые скандинавы помимо военного дела ценили многие другие навыки. Рёгнвальд, граф Оркнейский, двенадцатого века, хвастается в известных стихах:

 
Я хорошо играю в настольные игры;
Я владею девятью навыками сразу;
Я долго помню значения рун;
Я отлично читаю и кую.
Я могу путешествовать на лыжах;
Я могу стрелять и грести, что очень полезно.
И есть еще две вещи, которые я знаю:
Игра на арфе и сложение стихов.
 

Говорят, что король Норвегии конца десятого века, Олаф Трюггвасон, мог бегать по веслам корабля, в то время как моряки гребли на полной скорости. То же относится и к Бейлону, пусть даже ему не хватает других, более культурных достижений Регнвальда: «в тринадцать ворочал веслом и плясал боевой танец не хуже, чем взрослый мужчина» (ПС, Пророк, 28). «Танец пальцев», игра, в которой нужно быстро втыкать кинжал промеж расставленных пальцев, точно не вызвала бы особой любви у викингов.

Политические и военные успехи скандинавов эпохи викингов – колонизация Северной Англии, основание Дублина и Нормандии – были обеспечены способностью их кораблей плавать на дальние расстояния по великим рекам Европы, добираясь из Прибалтики в Византию через реки на территории Руси. Так же как и железнорожденные, они регулярно устраивали набеги по всем берегам Северной Европы.

Они также проявили себя как отличные бойцы на суше; их Великая армия пронеслась по северной Англии в 865 году, но, скорее, с целью завоевания, а не грабежа. Их военная кампания продлилась четырнадцать лет, и к концу этого периода скандинавы под предводительством своего лидера Гутрума контролировали Денло – север Англии от устья реки Мерси до устья Темзы. Если бы не сопротивление Альфреда Великого, они могли бы захватить всю Англию, как намеревались датские короли Кнуд Великий и Свен Вилобородый в начале одиннадцатого века.

Великая армия захватывала в побежденных поселениях лошадей и, таким образом, была достаточно мобильна для достижения военных успехов внутри страны, вдали от рек и береговых линий, где они могли легко перегруппироваться на своих кораблях. Железнорожденные оказываются гораздо менее эффективны вдали от воды; захват Теоном Винтерфелла достигается благодаря стратегии, придуманной им самим и Дагмером Щербатым: они решают выманить основной гарнизон замка, атаковав Торрхенов Удел. Аша (в сериале Яра), несмотря на отцовское военное воспитание, признает, что железнорожденные не смогут удержать Винтерфелл, и просит Теона бежать вместе с ней. Уже после того, как ее опасения реализовались и неуравновешенный Рамси Сноу захватил Винтерфелл, а с ним и Теона, Аша решает организовать смелую вылазку, чтобы спасти своего брата из Дредфорта. На небольших кораблях и лодках силам Аши удалось продвинуться вверх по реке и войти в замок. Оказавшись внутри и встретившись с Теоном, Аша понимает, что он настолько психически сломлен, что даже отказывается отзываться на свое настоящее имя; Аше удается сбежать от псов Рамси, она отступает к своим кораблям и убегает из замка.

Осебергская ладья в Музее кораблестроения викингов в Осло

Кампания против Севера, в которой Бейлон намеревался отомстить за унижение, доставленное ему Недом Старком, когда его два старших сына были убиты в Восстании Роберта, имеет относительный успех. Железнорожденным удается удержать Винтерфелл лишь временно, равно как и Торрхенов Удел, Темнолесье и Ров Кейлин в разгар кампании, однако в результате Ров Кейлин был занят посредством обмана Рамси, Темнолесье достается Станнису, а Аша оказывается в плену. В руках Дагмера Щербатого, капитана железнорожденных, остается лишь Торрхенов Удел.

Смерть Бейлона, была ли она случайна или вызвана действиями его брата Эурона, вносит в кампанию железнорожденных хаос:

Мой брат Бейлон вернул нам былое величие, и это разгневало Штормового Бога. Теперь брат пирует в водных чертогах Утонувшего Бога, и служат ему русалки. Его труд предстоит завершить нам, оставшимся в этой сухой и унылой юдоли (ПС, Пророк, 26).

Так провозглашает Эйерон Грейджой, созывая Вече Королей, чтобы определить преем ника титула короля железнорожденных.

Их религия очень отличается от любой реально существовавшей версии религиозных практик викингов, о которых известно историкам. Люди Бейлона поклоняются Утонувшему Богу, который защищает их в путешествиях. Его противник – Штормовой Бог, который склонен к разрушению; бушующие шторма и бури представляются результатами схваток двух богов. Железнорожденные обязаны пройти своего рода «крещение»: священник погружает их в воду и символически «топит». Благодаря этой церемонии они надеются стать неуязвимыми, ибо «то, что мертво, умереть не может».

После смерти, как говорит Эйерон, железнорожденные отправляются в залы Утонувшего Бога. Здесь герои предаются увеселениям и пирам, а русалки им прислуживают. В этих представлениях о загробной жизни есть некоторое сходство с убеждениями викингов о том, что воинам после смерти суждено вечно сражаться днем и пировать ночью, что валькирии будут подносить им мед и эль на великом пиршестве в залах Одина. Дохристианские скандинавы считали, что Ран, богиня моря, ловила матросов в свои сети и утаскивала на дно океана. Ее супруга звали Эгир, а их дочерями были волны, которые иногда играют с кораблями, заплывающими на их территории, а иногда и уничтожают их, срывают мачты и разбиваются о борта. В скандинавской мифологии смерть неизменно женского рода: Хель, богиня смерти, восседает на троне в залах, куда попадают те, кто умер не в битве. Задача отобрать тех, кто пал в бою и достоин вознестись в Вальхаллу, лежит на плечах валькирий. Культуре железнорожденных присущи жесткие гендерные стереотипы и высокий градус сексизма, особенно судя по их отношению к Аше как возможному правителю, поэтому неудивительно, что в их религии женщинам нет места.

Викинги, равно как и железнорожденные, тоже не потерпели бы женщину-правителя; попытка Аши взять власть в свои руки была бы также обречена, если бы она была единственной дочерью вождя викингов.

Тем не менее Аше предоставляется независимость и власть над людьми и кораблями, поскольку ее старшие братья мертвы, а Теона уже очень давно не было видно. Она также более эффективна со стратегической точки зрения, чем Теон, так как способна признать слабые стороны своего флота. Но Аша все же не в состоянии избежать патриархального контроля, в точности как ее коллега из норвежской легенды, Альвильда – королева пиратов. С раннего детства Альвильду защищали две ядовитые змеи, подаренные ей ее отцом. Со временем они выросли в огромных и беспокойных чудовищ; по всей Дании начались поиски героя, который мог бы освободить от них страну. На зов отозвался некий Альф и убил змей, и Альвильда уже готова была выйти за него, когда ее мать запротестовала и обрушилась на нее с упреками, что она соглашается выйти замуж за первого попавшегося красавца. Альвильда отвергает Альфа и, по словам Саксона, датского летописца 1200-х годов, начинает вести жизнь пирата. Более того, многие девушки схожих убеждений присоединились к ее банде. Альф отправился на поиски своей невесты и проплыл все моря вокруг Скандинавии, пока, совершенно случайно, он и его люди не столкнулись с Альвильдой и ее командой. Закипел бой, датские мужчины были потрясены и изумлены, когда увидели, каких грациозных и стройных противников им довелось встретить. Конечно, женщины проигрывают в этой схватке; шлем Альвильды слетает с ее головы, сбитый мечом одного из компаньонов Альфа, но, увидев, как гладок ее под бородок, он понял, что эта битва должна вестись не мечами, а поцелуями. Очень скоро Альвильда переодевается в традиционную женскую одежду, выходит замуж и становится матерью. Ее пиратские дни сочтены. В более поздней средневековой Скандинавии рассказы о женщинах-вождях, женщинах, берущих мужские имена, одевающихся как мужчины и успешно возглавляющих армии, стали очень популярными; во всех рассказах девушка-воительница в итоге оказывается полностью побежденной мужчиной, которому суждено было на ней жениться, возвращается к «женскому» образу жизни и привычкам, восстанавливая устоявшиеся гендерные нормы. Похожим образом Ашу в ее отсутствие выдают замуж, и, хотя в своих походах она спокойно берет себе новых любовников, у нее не остается никакой свободы выбора, когда она возвращается в родные земли.

Пришло нам время обратить свой взор на Стену, чтобы более подробно рассмотреть это огромное сооружение. Мы отправимся с Джоном Сноу, Бендженом и любопытным Тирионом к Черному замку, чтобы поближе взглянуть на это чудо.

Черный замок и стена

У нас, как и у Джона, захватывает дыхание от первого взгляда на Стену: нас поражают ее невероятные размеры, приглушенный ледяной блеск, серый с белым цвет и наверху бледно-розовые отсветы заходящего солнца. Это место стало его судьбой (1.2). Легенда гласит, что Стена была построена с помощью великанов, чтобы обеспечить защиту северной границы Семи Королевств. Мартин однажды заявил, что ее прообразом послужил вал Адриана, построенный для того, чтобы защитить самую северную часть Римской империи от кровожадных шотландцев и пиктов.

Однако наша Стена, возвышающаяся на 700 футов и простирающаяся на 300 миль, затмевает достижение римлян. Она была сооружена, чтобы защититься от Белых Ходоков, но для вольного народа Стена представляет собой непреодолимый барьер между ними и зелеными землями на юге, обрекая их на скудость и зимой делая их уязвимыми к набегам Иных. За долгое лето народ к югу от Стены успел позабыть ее истинное предназначение, и теперь они видят в ней лишь одну функцию – барьера, защищающего их от нежелательных гостей. Эта Стена перекликается со многими другими стенами в реальном мире: Берлинская стена, стена между Израилем и Палестиной и граница между США и Мексикой. Вольному народу, по словам Оши, просто не посчастливилось оказаться к северу от Стены в момент ее постройки, и теперь ее назначением стало их сдерживание. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Она построена на крови», – говорит Игритт (БМ, Джон IV, 346).

В Королевской Гавани Стену считают подходящим местом для содержания преступников и опасных людей, и никто не осознает ее стратегического значения. На Севере, однако, это факт жизни, который нельзя игнорировать. И, что удивительно, она кажется многим красивой. Джон говорит:

Старожилы Черного замка говорят, что настроение у Стены меняется чаще, чем у безумного короля Эйериса или у женщины. В пасмурные дни она как белый утес, в лунные ночи черна как уголь, в метель – будто из снега вылеплена, а теперь сразу видать: ледяная. Сияет, вся в радугах, будто септонский кристалл, каждая трещинка высвечена. Под солнцем Стена прекрасна (ТД, Джон XI, 228).

Вал Адриана. Нортумберленд

Став командующим Ночным Дозором, Джон должен принять целый ряд стратегических решений, касающихся Стены, гарнизона различных крепостей по всему ее протяжению и переговоров с вольным народом и их фактическим лидером Тормундом, преемником Манса. Опыт, приобретенный Джоном с вольным народом, особенно в его романе с Игритт, показал ему, что, несмотря на то что вольный народ идеологически враждебен народам к югу от Стены, они при этом являются беженцами, ищущими пристанища в надежде избежать ужасов, которые несут с собой Белые Ходоки. Джона трудно назвать человеком с особо либеральными взглядами, но он научился быть прагматичным, и у него более близкие отношения с вольным народом, чем со Станнисом и Мелисандрой. Проблемы, с которыми сталкивается Джон, связаны с общими вопросами прав человека; возможно ли гуманно устранить реальную опасность для жизни людей, вызванную пробуждением Белых Ходоков и началом зимы, нам еще предстоит увидеть.