Текст книги "Трон падших"

Двадцать пять

Зависть знал, что Камиллу злит, когда он называет ее зверушкой, но не стал отказывать себе в этом удовольствии. Разжигать в ней сильные эмоции стало для него извращенной забавой. Ему нравилось видеть, как у нее слегка раздуваются ноздри, учащается пульс и сужаются глаза. Он решил насладиться этой секундой, пока она не разразилась потоком гнева.

Вот и теперь ее очевидное раздражение принесло ему облегчение. Когда он постучался к ней в первый вечер, и она не ответила, он ушел спать, ни о чем не беспокоясь. Он знал, как легко погрузиться в творчество с головой.

На второй вечер, после того, как Алексей провел весь день за дверью студии и сообщил, что она не выходила ни есть, ни пить, Зависть что-то заподозрил.

Камилла сказала ему, что ее не было всего час, причем она не лгала – в противном случае он бы это почувствовал. Для нее время текло иначе.

На самом деле прошло чуть больше двух дней.

Зависть не знал, в игре дело или в самом троне. Но по какой бы причине время для Камиллы ни текло совсем по-другому, больше он не оставит ее одну.

Его нисколько не удивило, что эта подсказка оказалась сложнее предыдущей. На этот раз Леннокс не расстанется с призом так легко.

Камилла попыталась сбежать, но он преградил ей путь и крепко прижал к стене.

– А теперь что? – спросила она. В ее тоне сквозило негодование.

– Уже поздно. Пора поесть и попить, а затем поспать. Вы снова приступите к работе, но лишь после того, как полностью восстановитесь. Больной или полумертвой вы мне не нужны.

Между ними повисло молчание.

Глаза Камиллы вспыхнули гневом.

– Что-то я не припоминаю, чтобы в сделке оговаривалось определенное время отхода ко сну, лорд Синтон. Я рисую до тех пор, пока не буду довольна своей работой. Вы можете присоединиться ко мне или отправиться спать. Насколько же вы не в себе, раз вы решили, что имеете право командовать мной?

Зависть оглядел ее, гадая, что же такого чертовски привлекательного в этой нескончаемой борьбе воли? Если эта гремучая смесь интриги и возбуждения была хоть отчасти близка к тому, что постоянно чувствовал Похоть, удивительно, что он вообще посвящал свое время чему-то, кроме собственного греха.

Зависть заскрипел зубами. Из корыстных соображений он хотел, чтобы Камилла продолжила рисовать, и он совсем не устал. Раз она сама хочет продолжать, да будет так.

Он сделал шаг назад и протянул руку.

– Тогда после вас, мисс Антониус.

Камилла прошла мимо него в студию, выпрямив спину, словно вступала в бой.

Если бы и впрямь разразилась война, он бы не удивился, когда все ее враги пали бы один за другим. У этой женщины была чуть ли не самая сильная воля среди тех, с кем ему доводилось столкнуться.

Камилла была любимицей высшего общества, пока ее оттуда не выставили. Так и появилась, оскалив зубы, воинственная маленькая задира.

Эта дикая сторона Камиллы его безмерно манила.

Она размяла напряженные плечи и села, сосредоточившись над красной краской. В руке она держала изумрудную кисть, которую Зависть ей подарил. На талию она повязала его фартук.

Зависть налил в стакан немного бренди и сел на диван у камина. Он впервые увидел картину.

Камилла продвинулась гораздо дальше, чем он предполагал.

Набросок трона на холсте не был похож на обычную мебель. Скорее, он напоминал лезвие. Логично, ведь этот заколдованный предмет по сути был оружием. Камилла выбрала цвет между шампанским и бронзовым, не слишком теплого, но и не прохладного, идеально сбалансированного оттенка.

Противоположности слились воедино в абсолютной гармонии.

Камилла только начала писать языки пламени на левой части трона. Дорабатывая их, она то и дело погружала кисть в смешанные на палитре краски.

Нарисованная тьма вокруг трона немного колебалась, словно по краям холста клубился дым. Любопытно.

Если Камилла и заметила эту странность, то ничем себя не выдала.

Зависть отхлебнул из стакана и с удовлетворением ощутил, как бренди прокатилось по пищеводу. За Камиллой было увлекательно наблюдать: она была настоящей и свободной, немного безрассудной – такой же, как тогда, когда он занимался с ней любовью. Серебряные волосы ниспадали на спину и мерцали при каждом ловком движении. Изумруд на пальце отражал блики очага. Кисть у нее в руке сверкала жизнью, словно Камилла вкладывала душу в краски, вдыхала жизнь в свое творчество.

Внимание Зависти снова переключилось на картину. Теперь фон волновался, как ночное море. Словно вместе с пробуждением трона открывалась некая тайна. Где-то на этом изображении и была скрыта третья подсказка.

От предвкушения Зависть наклонился вперед. Все его тело было напряжено и готово к действию.

Словно в ответ на это он почувствовал в комнате другую энергию – некую силу, которая проверяла, не установлены ли какие-нибудь препятствия или магические ограничения, чтобы сдержать ее.

Его собственная магия зарычала в ответ. Здесь явно объявилось нечто потустороннее.

Зависть выпрямился.

Это была его территория.

Камилла даже не подозревала о напряжении в комнате и о тенях, которые начали постепенно сползать с холста, словно волны мрака.

Его сердце колотилось. Камилла была близка к завершению своей работы.

И кто бы к ним ни присоединился, ему тоже было об этом известно.

Пламя на полотне потрескивало, будто живое. На другом конце студии огонь в камине полыхнул в знак приветствия.

Зависть никогда не видел ничего подобного. С помощью кисти Камилла воплощала фантазию в реальность.

На мгновение Зависть забыл об игре, о призе и о том, что значит победа для него и для его двора. Вместо этого он задумался: а что, если сделать своей целью саму эту женщину?

Она действительно способна создать новую реальность?

Возможно, ключом, который он искал, была не картина, а художница.

Зависть обдумывал возможные последствия. В студии стоял вой, тьма сердито кружилась по ней, как надвигающаяся неистовая буря.

С минуты на минуту станет невозможно различить фантазию и реальность: их мир и тот, что создала Камилла, вот-вот столкнутся.

Зависть допил остатки бренди и поставил стакан на стол, а затем размял руки. Демонический клинок у него на поясе чуть ли не горел, умоляя пустить его в ход.

– Мисс Антониус…

Голос Зависти прорвался сквозь бурю, словно удар молнии, но она его не расслышала.

– Камилла!

Она отвернулась от мольберта. Серебряные глаза сверкали, как звезды.

Он мог поклясться, что это был не человеческий взгляд.

Что, если она оказалась во власти трона?

Его сердце забилось быстрее.

Зависть снова позвал ее по имени, но на этот раз совсем другим тоном. Это был голос принца демонов и магический приказ, пренебречь которым не мог никто. Камилла заморгала, и глаза у нее снова стали нормальными.

– Отойди, – сказал он, глядя на огромный силуэт позади нее. – Сейчас же!

Камилла бросила взгляд через плечо и беспрекословно подчинилась, сжимая кисть в руке.

Когда она оказалась в безопасности у него за спиной, Зависть насмешливо улыбнулся. Перед ними возвышался трон.

С ревом, который испугал бы самого дьявола, у них перед глазами разверзлась бездна ада.

Двадцать шесть

Камилла спряталась за Синтона, молясь, чтобы они успели выбраться из комнаты до того, как заколдованная картина оконачательно оживет.

Но было поздно.

Нечеловеческий визг пронзил воздух. Камилле вдруг показалось, что ее тело опустело. Словно для того, чтобы подарить жизнь заколдованному предмету, ей пришлось что-то отдать взамен.

Камилла схватила Синтона за руку в тот самый момент, когда он потянулся к ней. Оба пытались осознать, что за мерзость они выпустили на свободу.

Перед ними появилось нечто огромное, скрюченное и сгорбленное. Фигура из густых теней, вместо глаз у которой светились малиново-оранжевые угли.

За всю жизнь Камилла не видела ничего подобного ни в одном кошмаре. Такого не встречалось ни в историях ее родителей, ни в тех местах, по которым она бродила в воображении.

Что бы это ни было, она понимала: дело не в самом троне. Внутри трона обитало заколдованное существо. Оно использовало артефакт как физическую оболочку.

Огонь бушевал вокруг них, разгорался сильнее, становился все более диким, совсем как его мрачный хозяин. Его ненависть казалась осязаемой, и в ярости ему не было равных.

Камилла ощутила, что это существо жаждет сжечь дотла все поместье, весь город. Разрушение. Жестокость. Хаос. Кто знал, сколько лет оно провело в заточении, вынашивая план мести? Может быть, древние легенды ошибались? Может, ведьма прокляла трон, чтобы удержать это чудовище вдали от всего сущего? Что, если ее ненависть стремилась не погубить, а защитить?

На протяжении веков истину часто забывали или переписывали.

– Что происходит? – крикнула Камилла, но ее голос заглушил очередной порыв ветра, пахнущего серой.

Синтон сжал ее руку, но ничего не ответил.

А что тут ответишь?

Мир рушился и превращался в ад прямо у них на глазах.

Мать Камиллы была не так одержима мифологией других миров, как отец, но твердо придерживалась одного правила: Пьер ни за что не должен был раскрывать свои таланты злым силам. Этому же она учила Камиллу.

Она ни за что не стала бы рисовать трон, если бы знала, что он собой представляет. Но сомнений не осталось: эта зловещая сущность могла быть лишь демоном.

Ветры завывали самым ужасающим образом, воздух невыносимо накалился. Запахло пеплом и смертью.

Искры обжигали кожу Камиллы и падали, как проклятый снег из владений дьявола.

Ее охватил ужас. Это не могло кончиться ничем хорошим.

Камилле с Синтоном нужно было укрыться в безопасном месте. Если уничтожить картину…

Она шагнула вперед, намереваясь…

– Стой!

Голос Синтона был очень тихим, но существо все равно его услышало. Оно затихло. Камилла тоже.

Из самых недр подземного мира, в котором они оказались, раздался зловещий смех. Казалось, словно зазвучало несколько голосов одновременно на разных тонах.

– Как смеешь ты приказывать мне? – закипел заколдованный демон.

Не обращая внимания на его жестокие интонации, Синтон шагнул к нему, словно чудовище само должно было его бояться.

– У тебя есть что мне рассказать.

Камилле хотелось придушить Синтона. Он что, не понимает, в какой они опасности?

Она хотела оттащить его, но не успела. Демоническое существо рванулось вперед, глубоко дыша, как будто обнюхивало их.

– Как много силы. Как много… греха.

Мрачный силуэт медленно выдохнул. Его глаза вспыхнули ярко-красным светом.

– Ваше Выс-с-сочес-с-ство.

Камилла замерла, будто окаменела.

Существо повернулось в ее сторону. Миг спустя оно оказалось у нее в голове и тихо произнесло:

– Как же ужасно терять талант. Ты получишь его обратно, если пройдешь игру до конца.

– Какую еще игру? – спросила про себя Камилла.

– А ты думала, он не заставит тебя это сделать?

Проклятый Трон злобно расхохотался у нее в голове. Существо видело, как до Камиллы постепенно доходит.

– Да-а-а, – прошипело оно в восторге, – теперь ты всего лишь очередная пешка на его доске!

Речь шла не о Синтоне. Существо говорило о ком-то гораздо хуже. Тогда Камилла снова ощутила эту странную пустоту, что и раньше, и поняла: ее творческая жилка исчезла. Сердце бешено заколотилось. У нее украли ее талант, саму ее суть!

Однако Камилле не пришлось долго думать об этом ужасном открытии. Она ахнула: на голове у Синтона засияла прекрасная корона, увенчанная изумрудами.

– А-а-а, – Трон, мурлыча, снова заговорил вслух. – Принц Зависть. Вот и вы! Больше не скрываетесь?

– Что?

Смятение на секунду взяло верх над ужасом Камиллы.

Не глядя в ее сторону, Синтон направился к трону. Его окружали – нет, от него с каждым шагом разлетались вспышки магии.

Этот трон излучал силу, но именно тот, кого демон только что назвал принцем, был ее источником. Камилла чувствовала, как от него исходит волшебство.

Сердце Камиллы бешено колотилось. Кто же Синтон на самом деле? Конечно, он не может быть…

– Скажи мне то, что я хочу знать, – повелел Синтон дерзко и требовательно, как и пристало монарху. – Немедленно.

Языки пламени на троне взметнулись к потолку. Заколдованный предмет явно не любил приказов. Но когда Камилле показалось, что он вот-вот нанесет удар, он прошептал:

– Ой! Еж модно одет. На пистолет! В бой!

Воцарилось молчание, а затем лорд отреагировал.

– Передавай привет своему королю.

Синтон резко выбросил руку вперед, и блестящее лезвие с легкостью пронзило темное существо. Чудовище завизжало. Множество голосов зазвучало в унисон.

Огонь, угли, ветер и трон исчезли еще быстрее, чем появились. Более того, сама картина, написанная Камиллой, превратилась в груду пепла. Единственное, что осталось, – корона с изумрудами на голове лорда Синтона.

Трон назвал его Принцем Зависти. И Синтон этого не отрицал.

Камилла наблюдала, как он наконец сдвинулся с места. Но ее обвиняющий взор натолкнулся на равнодушное лицо без капли раскаяния. Взгляд у Синтона был бездонным и твердым. Бесчеловечным.

Внезапно все встало на свои места.

В его глазах таилось многовековое одиночество вовсе не потому, что он обычный человек с разбитым сердцем. Один Бог знал, сколько ему лет. Сколько жизней он успел прожить, скольких возлюбленных потерял…

Если он вообще мог испытывать хоть какие-нибудь чувства… Может, он просто изображал то, что Камилла хотела видеть, и манипулировал ею как хотел.

Принц Зависти.

Теперь, когда Камилла справилась с первоначальным шоком, к ней вернулась способность ясно мыслить.

Большинство жителей Уэйверли-Грин считало сказки о семи принцах-демонах выдумкой, но Камилла была не так наивна. Она прекрасно понимала, как неразумно списывать что-то со счетов лишь потому, что ты не видел этого своими глазами.

Столько необычного скрывалось прямо у всех на виду! Мир огромен и удивителен, в нем столько любопытных существ и явлений. Люди редко показывали свою истинную сущность. Но в историях, которые слышала Камилла, демоны лгать не могли.

Она даже посмеялась над этой иронией, хотя смех ее звучал совсем не весело.

– Лорд Синтон. Умно! Должно быть, вы всласть над всеми нами посмеялись.

Голос Камиллы ожесточился, как и выражение ее лица.

– Вы утверждали, что совсем не похожи на Вексли, но посмотрите на себя – вы всего лишь бессовестный лжец. И жалкий демон.

Синтон сжал кулаки, взгляд у него потемнел. Искра гнева вспыхнула в его глазах, растопив лед.

По крайней мере, хоть что-то в его фарсе оказалось правдой: ему не нравилось, когда его сравнивали с Вексли.

– В вашей постели я был не таким уж жалким, мисс Антониус, – сказал он насмешливо. – Вы же вкусили немного моих сил.

Несмотря на гнев, ее пронзил жар страсти. Неудивительно, что он так сводил ее с ума: он же был принцем, который буквально повелевал одним из грехов. Ни единый человек в целом мире не мог соперничать с ним в искусстве разврата. А поскольку все истории о принцах, очевидно, оказались правдой, это они, по сути, изобрели грехи. Синтон овладел ею языком. Как и любая другая дурочка, которая оказывалась в его постели, Камилла охотно продала бы душу за этот опыт.

Тогда он улыбнулся, хищно сверкнув зубами.

– Я чувствую ваше возбуждение, мисс Антониус. Даже притом, что вы узнали, кто я такой, и вас бесит, что я лгал, вы меня хотите.

Хочет она его или нет, но скорее в аду похолодает, чем она еще хоть раз пригласит его в спальню.

Еще одна мысль настигла Камиллу, и она спросила:

– С кем из братьев я знакома?

На балу Син говорил, что всего их семеро. Насколько ей было известно, так оно и есть. Еще одна крохотная крупица правды, которая досталась Камилле.

Принц Зависти прищурился.

В этом взгляде определенно промелькнул грех, над которым он властвовал. Хорошо… Теперь ей была известна одна из его слабостей.

– Похоть.

Это определенно многое объясняло.

– Алексей тоже ваш брат?

Зависть сверкнул на нее мрачным, зловещим взглядом.

– Он мой заместитель. Подумайте дважды, прежде чем снова угрожать ему укусами, зверушка. Алексей – вампир. Зуб даю, в ответ он укусит вас куда больнее. Хотя его яд способен доставлять неописуемое удовольствие. Настолько, что даже при смерти его умоляют кусать еще, до последнего вздоха.

Камилла понимала, что он нарочно хочет ее шокировать, но легенды говорили то же самое о вампирах и о том, как опасно попасться в их сети. Так что яд Алексея, вызывающий оргазм, за который можно умереть, едва ли стал главным впечатлением этого вечера.

Удивительно, но факт.

– Поскольку условия нашей сделки выполнены, я очень сомневаюсь, что мы снова встретимся с вашим домашним вампиром, Ваше Высочество.

Камилла вытянулась в полный рост, ругая себя за то, что не успела снять этот чертов фартук. Зато ей показалось, что полный титул принца раздражал его.

Боже сохрани! Принц Зависти. Сказочный злодей ожил, и прошлой ночью она побывала на небесах в его дьявольских объятиях.

Больше Камилле было нечего сказать этому лживому негодяю. Она направилась к двери, но вдруг у нее замерло сердце. Она не могла уйти. Чтобы вернуть свой талант, ей необходимо сыграть в какую-то игру. Трон выразился предельно ясно. Ей хотелось бы заявить, что она понятия не имеет, о чем он, но это не было правдой. Она незаметно попыталась призвать свой талант… Тщетно.

Камилла тяжело вздохнула. Она почти ничего не знала о колдовских играх, но слышала легенды о смертельных ставках и о подлом мастере игры собственной персоной. Утрата таланта, способности рисовать – единственное, чего она ни за что бы не пережила. Ничто, кроме этого, не вынудило бы ее стать одной из игроков.

Раз она присоединялась к нынешнему соревнованию, скорее всего, именно к этому и стремился Синтон – черт возьми, Зависть, или кто он там на самом деле. Камилла почувствовала, как у нее внутри нарастает гнев, но напомнила себе, что если все это правда, тогда Зависть ей нужен. По крайней мере, пока она не разобралась, что делать дальше. Или стоит найти другого игрока, чтобы…

Она закрыла глаза. Ну конечно. Лорд Гэрри. Она вспомнила, как Синтон помог ему отправиться в мир иной, и засомневалась, что принцу-демону стоит знать, что Камилла тоже стала его конкуренткой.

Еще хуже будет, если он узнает о тайне, которую она хранила от него все это время. Камилла ведь до сих пор не рассказала ему о своем пропавшем таланте. Он стал подозрительным.

В чем же заключался еще один секрет?

Когда она снова открыла глаза, Зависть стоял прямо перед ней с угрожающим видом.

– Знаешь, что сказал трон?

– Полную чепуху.

Она старалась говорить спокойно, но сердце стучало так сильно, что Камилла боялась: Зависть услышит и все поймет.

– Ой! Еж модно одет. На пистолет! В бой!

– Прекрасное подтверждение моих слов, Ваше Высочество, – выдавила она.

– Это была подсказка.

Зависть на мгновение показался ей оскорбленным.

– Анаграмма. «Ой! Еж модно одет. На пистолет! В бой!» Она расшифровывается так: «В Дом Лени. Она тоже пойдет с тобой».

Камилла закрыла рот.

Принц не упустил это из виду и засиял победной улыбкой.

Лицо Камиллы оставалось бесстрастным. Их роли в игре и впрямь были крепко переплетены друг с другом.

– Итак, видите ли, моя дорогая, – продолжал Зависть. – Вы невольно попали в игру, в которой участвую и я. Я много лет ждал шанса одержать в ней победу.

Он и понятия не имел, насколько был в этом прав.

Зависть протянул к Камилле свободную руку, но убрал ее, не прикоснувшись. Лицо его приняло серьезное выражение.

– Допустим, я солгал вам о своих имени и титуле. Но вы должны понять: ради победы я готов на все.

Одарив ее волчьим оскалом, он добавил:

– А еще мне слишком нравится быть грешником, чтобы когда-либо стать святым.

– Никто не упрекнет вас в святости.

– К вашему счастью. Святые не убивают, чтобы защитить свои инвестиции.

– Так вот кем вы меня считаете? Своей инвестицией?

– Я считаю, вы оттягиваете неизбежное и теряете время.

– А может, я хочу, чтобы вы встали на колени и попросили прощения, прежде чем я решу, что делать.

Выражение его лица зловеще помрачнело.

– Я уже стоял перед вами на коленях. Если хотите, чтобы я снова там оказался, просто попросите. Но если вам нужны извинения, пока я буду там, я вас разочарую. По крайней мере, в этом отношении.

Она бросила на него испепеляющий взгляд, но ничего не сказала.

– Выбирайте, со мной вы или нет, мисс Антониус. В любом случае, вы отправитесь в Дом Лени.

В низу живота стало жарко. Как же невовремя! Ее не должен возбуждать этот проклятый грубиян!

Камилла проклинала свою жалкую внутреннюю маленькую извращенку. Ту самую, которая обольстительно мурлыкала от злодеев и их необузданных пороков и издевалась над героями за их непоколебимые добродетели.

Жизнь стала бы намного проще, если бы она влюбилась в мужчину с моральным компасом таким же надежным, как Полярная звезда.

Однако сейчас помочь Зависти значило помочь себе самой. К добру или к худу, но в этой игре они стали партнерами, хотя он этого и не знал. По крайней мере, пока.

Наконец она сказала:

– По крайней мере, мне нужно время на подготовку.

Тон Камиллы был твердым, а позиция – очевидной. Либо их ждут переговоры, либо она найдет другой способ вести игру.

Зависть оглядел ее.

– Час.

– Два.

Он долго смотрел на нее. Лицо у него словно было высечено из камня, но Камилла могла поклясться, что заметила мимолетный проблеск уважения.

– Два часа, – согласился он, стиснув зубы. – Поешьте, вымойтесь и оденьтесь потеплее. Выходим ровно в полночь.

Она удостоила его ответным кивком.

Зависть придержал для нее дверь студии.

– Камилла?

Она остановилась на пороге и оглянулась.

– Если вы сбежите, я пущусь в погоню.

Она видела, насколько он серьезен. Зависть будет неумолимо добиваться своей цели.

Отчасти Камилла была заинтригована тем, что в стремлении к победе он был готов перейти границу дозволенного. Настолько решительный и сосредоточенный мужчина очаровал ее до глубины души.

Она развернулась и направилась в свою комнату, пока он не заметил, как она трепещет от того, что дала столь опасный обет.